Электронная библиотека » Игорь Подгурский » » онлайн чтение - страница 13

Текст книги "На суше и на море"


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 18:03


Автор книги: Игорь Подгурский


Жанр: Юмористическая фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

К этому времени Батыр уже сумел открыть портсигар. Человеческий разум одержал верх над хитрой коробочкой – надо было поднять ногтем крышку. Бек выбрал из разнокалиберных папирос одну, покрытую загадочной арабской вязью. Плавные линии сложились в название «Грезы Востока», затем, хитро свиваясь, изображали всадника с пикой в руке. Бек огляделся в поисках огонька. В курилке всегда лежало громоздкое огниво. Из-за размеров, точнее безразмерности, его не умыкнули. Чиркнув рашпилем по кремню, Бек с первого раза зажег веревку-фитиль, раздул и прикурил от него папиросу.

После первой затяжки Беку пахнуло в лицо степным ветром, наполненным запахом разнотравья с терпкой нотой табуна. Он затянулся поглубже. Ближайшая к курилке самодельная клумба была обложена для декора булыжниками. Сквозь табачный дым со стороны клумбы послышались знакомые голоса. Небо! Камни звали Батыра к себе. Он в несколько прыжков подскочил к клумбе и опустился на колени. Бек выворачивал булыжники из земли, и подносил к лицу, и говорил с ними. Он узнавал воинов своего джуза, с которыми по молодости и дури увязался в поход на Бухару. Назад он вернулся один, потому что проспал сигнал атаки. Он поднимал камни и говорил с ними, и камни отвечали ему.

Мимо проходил Дзержинский и, поглядев на Бека, подумал: «Молодец! Хоть кто-то следит за цветами, облагораживает клумбы». Феликс любил цветы и равноправие, больше ничто не трогало его горячее сердце в этой реальности. Он зашел в курилку, увитую диким плющом. Хоть какая-то защита от палящего солнца… Узрев блестящий портсигар, Феликс быстро вытащил наугад папиросу и прикурил, чиркнув спичкой о полустертую грань коробка, извлеченного из кармана галифе. Вдоль белого бумажного мундштука шла красная надпись «Аврора».

Приятный полумрак курилки расслаблял, пытаясь притупить бдительность. На столик с портсигаром упала зыбкая тень. Отодвинув стебли плюща, в проеме арки встал человек в кепочке и жилетке, застегнутой на все пуговицы. Он лукаво улыбнулся в бородку и, прищурив глазки и знакомо грассируя, произнес:

– Здравствуйте, батенька! Архижарко сегодня!

Железный Феликс окаменел, но, будучи человеком вежливым, ответил:

– Добрый день вам! Наденьке низкий поклон передавайте. – Сидя на скамейке, Дзержинский склонился и рукой коснулся земли.

– Непременно.

Разогнулся Дзержинский только тогда, когда окурок прижег пальцы.

Воровато оглядевшись по сторонам, он перевел дух. Никого не было, только Батыр продолжал выдергивать из земли камни и складывать в пирамидку, вытирая рукавом халата. Дрожащими пальцами Феликс нащупал в портсигаре новую папиросу и закурил. На ней – уже черным шрифтом – было написано: «Герцеговина Флор». Находясь в полном сознании, он быстро сделал несколько глубоких затяжек. «Действительно, архижарко, – смущаясь неизвестно чего, подумал он. – Надо почаще выбираться из подвала на свежий воздух».

В дальнем углу курилки раздалось тихое покашливание, и голос с грузинским акцентом произнес: «Слышь, чахоточный! Ты бы поаккуратней баловался с анархистским табачком, так и до левого уклона недалеко. Да и до беды тоже!»

Дзержинский даже не повернул голову на голос. В мозгу пронеслось: «Коба! Они иногда возвращаются!» Скомкав горящую папиросу в кулаке и не обращая внимания на боль, Феликс помчался к штабу. Перепрыгивая через ступеньки и грохоча сапогами, он, как революционный вихрь, ворвался в кабинет командира отряда с криком: «Я видел Ленина!»

– Тише! – зло процедил Владимиров. В руке у него была тоненькая кисточка с каплей краски. Оловянного солдатика он успел спрятать в потайное отделение стола. Кивер драгуна опять не удалось докрасить.

– Я видел Ленина! – еще громче проорал Дзержинский.

– Тихо! – теперь орал командир. – Я тоже видел Ленина! Нас курсантами выводили почтить память вождя в эту… пирамиду… гробницу. – Владимиров досадливо щелкнул пальцами. – Во! В Мавзолее, в хрустальном гробу, я его видел!

– Он сейчас был в курилке! Живее всех живых!

Владимиров подскочил к окну и рывком раздернул тяжелые бархатные шторы. В беседке сидел человек в полувоенном френче, с вислыми рыжими усами и дымил изогнутой трубкой. Почувствовав на себе взгляд, он поднял изрытое оспинами лицо и с прищуром посмотрел на командира. Желтые рысьи глаза заглянули Владимирову прямо в сердце. По лицу человека в курилке мелькнуло подобие усмешки. Он выпустил несколько колечек дыма.

Владимиров резко задернул шторы и шепотом сказал:

– Ленина там нет! – Потом осторожно отодвинул край шторы и посмотрел одним глазом. В беседке-курилке было пусто. – Там никого нет!

Владимиров подскочил к другому окну и протер глаза. По плацу шел Батыр, сгибаясь под тяжестью камней, зажатых в руках. Он горячо в чем-то оправдывался перед ними. Следом за беком брела группа прозрачных узкоглазых воинов в изрубленных доспехах. Даже издалека было видно, что они костерили Батыра почем зря. С каждым шагом они становились все призрачнее. На глазах истончались, превращаясь в клубы дыма.

Потрясенный Владимиров обернулся и, оглядев Дзержинского, спросил, принюхиваясь:

– Паленым пахнет! Что это у вас из кулака дым идет? Натерли чем-то?

– А-а-а! – страшно закричал Дзержинский, разжав кулак. На пол упал смятый, еще дымящийся окурок. Феликс тряс рукой и всей пятерней пытался подержаться за мочку уха. Получалось плохо.

Командир склонился над тлеющим бычком и, широко раздувая ноздри, принюхался. Сладковатый запах напомнил Владимирову афганские дуканы. Там в ходу был такой же дурман-табак, но к этому примешивались посторонние, ни на что не похожие запахи. Командир поспешно затоптал окурок и скомандовал:

– Скуратова ко мне!

* * *

В кабинет командира в резко распахнувшуюся дверь влетел Задов. За ним прошел Скуратов, препроводивший Леву к столу ласковым тычком кулака. Вошли они без Дзержинского. Тот заперся в своей отдельной каморке подземелья, объявив, что свежий воздух вреден для его здоровья. Замыкал шествие Кузнецов. Сегодня он был дежурным по отряду. Раскрыв портсигар, Малюта положил его на стол Владимирову со словами:

– Вещественные доказательства! Раньше на Руси за табакокурение рвали ноздри раскаленными щипцами и били батогами.

Лева закрыл нос руками и горячо сообщил:

– Я больше не курю. Бросил.

– Как выглядел коробейник? Приметы? Думай быстрее, – отрывисто бросил Николай и прибавил несколько шипящих немецких слов.

Все уставились на Леву.

– Я не могу думать, когда на меня так смотрят, – прогундосил Задов, не отрывая ладони от лица. К словам Скуратова все относились серьезно, даже если он выражался иносказательно и шутливо…

– Обычный торгаш! На щеке синяя родинка под глазом, в виде слезинки, – вспомнил Задов.

– Акакий! – захохотал Малюта и пояснил: – Вредитель-любитель. Творческая личность, пакостит исключительно из любви к искусству. Почетный председатель жюри запрещенного конкурса Подлянок. В нескольких реальностях объявлен в розыск. Как перемещается – неизвестно. Самородок! – уважительно продолжил Скуратов. – Потолковать бы с ним накоротке, только теперь ищи-свищи!..

– Кого еще облагодетельствовать задарма успел? – спросил Леву командир, выуживая из портсигара папиросу с голубой эмблемой воздушно-десантных войск.

– Капитану подлодки трубочку с табачком «Тропик Козерога» через вахтенного матроса передал, – четко, без запинки, отрапортовал Задов, наконец отняв руки от лица. О сигаре, отправленной в Америку, он благоразумно решил умолчать. Все равно почта работала из рук вон плохо. Авось скурят по дороге…

Владимиров в раздумье произнес:

– Баранов докладывает, что все подводники постоянно находятся в подпитии. На берег им сход запрещен? Запрещен, в том числе и капитану, а тут еще табачок подвалил. Откуда спиртное только берут?!

– В трезвом состоянии тяжело командовать мертвым экипажем. Даже если это твои боевые товарищи, – произнес Кузнецов.

– Субординация на субмарине не нарушается, – доложил Скуратов. – Офицеры пьют в кают-компании, нижние чины – отдельно. – Малюта как всегда был в курсе.

– Да самогонку они гонят! Собрали аппарат и гонят, – завистливо ляпнул Задов и прикусил язык. Стукачество атеист Лева считал смертным грехом.

Кузнецов только хмыкнул. Малюта одобрительно кивнул. Владимиров снял телефонную трубку и, подув в мембрану, сказал:

– Соедините с капитаном подлодки.

– Капитан-лейтенант Вендт! Слушаю! – тотчас раздался голос немца, как будто он находился рядом с телефоном.

– Э-э-э, что вы можете сказать, капитан… – спросил Владимиров и замолчал. Словесные экспромты получались у него хуже, чем действия в боевой обстановке.

– Как-то раз в Карибском море захватили мы фрегат! – без паузы раздалось из телефонной трубки.

«Логично, – проникся уважением к подводнику командир отряда. – Какой вопрос, такой ответ».

– По-моему, он уже пыхнул трубочкой! – объявил Владимиров.

– Бека и Баранова ко мне! Идем на подводную лодку. Проведаем камрадов, заодно и проинспектируем.

Скуратов кивнул и указал Леве глазами на дверь. Задов опрометью бросился вызывать заместителя командира отряда по высокому моральному духу.

* * *

Инспекция по проверке субмарины во главе с командиром отряда вышла из штаба и двинулась в сторону берега. Скоро показался причал с пришвартованной к нему бронированной громадой субмарины, похожей на спящего кашалота. Дорогу им перебежал большой краб, кативший перед собой кокосовый орех. Пальмовый воришка боком двигался в сторону моря, где прибой безостановочно набегал на прибрежный песок. Когда инспекция подошла к подлодке, вахтенный уже успел вызвать капитана. Отто Вендт поправил фуражку и собирался отдать рапорт, когда все поднимутся на борт.

Последним по сходням поднимался Баранов. Неожиданно конец сходней, закрепленных на борту субмарины, сорвался и рухнул в воду – вместе с заммордухом. Баранов попытался уцепиться за проклепанный борт и вскарабкаться на подлодку, но руки его скользили по броне беспомощными движениями щенка, скребущегося в дверь. Баранов судорожно дергался в морской воде среди окурков и радужных пятен солярки. Компанию ему составляла пара дохлых рыб. Они лениво толкались белыми вздувшимися брюхами о борт и лицо Александра Михайловича.

– Человек за бортом! – рявкнул капитан-лейтенант и, ухмыльнувшись, доверительно сообщил командиру отряда: – С нашим наблюдателем от национал-социалистической партии приключилась такая же история.

– Утонул? – с надеждой спросил Батыр.

– Нет, мой адмирал. Оно не тонут, – ответил подводник с сильным акцентом на неожиданно испортившемся русском языке.

Вахтенный матрос притащил багор и попытался протянуть его барахтающемуся за бортом Баранову. Бек вырвал древко из рук моряка и, хищно прищурившись, проверил остроту крюка. Затем резкими тычками Батыр приступил к спасению заместителя по высокому моральному духу. Баранов отчаянно уворачивался от багра. Операция помощи на водах затягивалась. Острый багор мелькал все ближе к голове спасаемого. Заммордух вспомнил: «Спасение утопающих зависит исключительно от них». Он глубоко вздохнул, набрав в легкие побольше воздуха, и длинным чемпионским нырком отправился под сваи причала. Через минуту его можно было видеть плывущим к берегу.

– Я же говорил: оно не тонут, – сказал немец, стараясь говорить в сторону. От него ощутимо несло перегаром.

Батыр разочарованно отдал багор вахтенному.

– Показывай давай, веди! – На подлодке он чувствовал себя уже намного уверенней. – Посмотрим, как ты мою каюту оборудовал.

Капитан лихо козырнул, и все вместе они двинулись по палубному обрешетнику к прямоугольнику рубки. На подлодке кипела работа. На корме сидел боцман и вязал шарфы для команды из длинных бурых водорослей. Спицы так и мелькали в его руках. Черный сто миллиметровый ствол орудия чистили огромным ершиком трое матросов. Перед этим они густо смазали машинным маслом его станину. Комендоры скользили, падали, матерились, но упорно продолжали работу. Флотское безумие было в полном разгаре. Батыр ткнул в их сторону оттопыренным мизинцем и одобрительно буркнул, обращаясь к капитану:

– Поощрить, короче!

– Докладываю голосом! – собравшись с духом, начал капитан подлодки. – Ночью акустик слышал слабые шумы винтов субмарины класса «малютка» на траверзе. Прослушивались нечетко и недолго, быстро стихли.

– Почему сразу не доложили? – Командир отряда начал закипать. – В этом море только ваше судно имеет двигатель.

– Сход на берег команде запрещен. Телефон, который нам выдал герр Хохел, лишен наборного диска. Связь односторонняя, герр командир. Как в походе.

Владимиров скрипнул зубами и спросил:

– А ваш акустик закусывает? Ему ничего не померещилось?

Отто Вендт с обидой в голосе ответил:

– Он по шуму винтов определяет тип любого судна. Образование у нашего гидроакустика не ахти какое, всего восемь классов – во время войны призывали всех подряд, – но терпения и сообразительности у него хватит на троих. Ганс сутками сидит у приборов и буквально влюблен в свое дело. Надо отдать ему должное: добился многого, виртуозный слухач. Обычный, нетренированный слух мало чего различит в шуме моря. Для него все сливается: шелест, треск, свист разных тонов, глухие и звонкие удары – будто настраивается духовой оркестр. У Ганса все шумы разложены по полочкам. Услышит в наушниках, будто бумага рвется, сразу определит: это волна ложится на песок берега, а если словно кто-то раздирает лист картона – это волна бьется о борт корабля. На близком расстоянии наш слухач может услышать топот ног по палубе чужого судна, звон упавшей на камбузе тарелки. Я не преувеличиваю: наш гидроакустик – один из самых популярных и уважаемых матросов на корабле… – Тут капитан перевел дух и пригласил гостей в кают-компанию.

Внутрь подлодки вел трап. Внизу на первый взгляд было не развернуться. Все инстинктивно пригнулись, пробираясь в стальное нутро. Тусклые лампочки освещали трубы, переборки, пучки проводов. Первым, нащупывая ногой стальные перекладины, спустился капитан. За ним осторожно последовали остальные.

Скоро они стояли в узком, тесном, забитом трубами, маховиками и разными механизмами отсеке. В носовой части отсека были установлены три стальных цилиндра. Затворы торпедных аппаратов напоминали величиной и формой огромные крышки от кастрюль. Над полом на стальных направляющих рельсах покоились две торпеды. Направляющие блестели свежей смазкой. На стальных боках торпед белой краской готическим шрифтом шли надписи: «Привет от великого Батыра – властелина морской бездны» и «За Лукоморье!»

Бек благосклонно хмыкнул. Владимиров и Малюта переглянулись. Капитан субмарины ласково погладил одну из стальных хищниц и задумчиво произнес:

– Это «крапивник», самонаводящийся на цель. От этой торпеды нет спасения на море и на суше – в пределах полосы прибоя.

Узкий проход вел в недра лодки. По бокам на цепях висели койки матросов; внизу, в специальных креплениях, размещались знакомые торпеды. Над тюфяками виднелись фотографии – все более чем откровенные. Воздух в подлодке был спертым, но его перебивал запах, который ни с чем нельзя было перепутать. Устойчивый запах самогона, настоящего первача. То ли лодка проветривалась недостаточно, то ли самогонный перегонный заводик работал на полную мощность.

– Где остальная команда? – поинтересовался Скуратов.

– Полдничают на камбузе, согласно распорядку дня, – помявшись, ответил капитан.

Владимиров посмотрел на часы и удивленно поднял брови: стрелки показывали час дня.

– Не рановато?

Капитан-лейтенант сделал вид, что не расслышал. Пригибаясь, они осторожно двинулись дальше, то и дело ныряя под какие-то трубы. Люди словно вползали в глотку громадного стального зверя. Казалось, переборки медленно смыкаются вокруг них. Наконец они дошли до отсека гидроакустика. Под потолком переплетались трубы, шланги, торчали разные рычаги и ручки. Мерцали датчики и циферблаты. Посреди рубки, окруженный механизмами и приборами с двигающимися стрелками, стоял стол. Оборудованием было забито все вокруг, бесчисленные ряды кнопок весело мигали. Владимиров вспомнил детство, елочные гирлянды, далекий город – и вдруг почему-то призывной пункт и стриженных под машинку сверстников. Почему призывной пункт?.. Ах да, запах самогона, сивуха!

Кроме оборудования в отсеке был матрос. Гидроакустик – гордость капитана и один из лучших членов экипажа субмарины – нес бессменную вахту. На металлическом столе стоял громоздкий прибор, от него шли проводки, с которых свисали наушники. Рядом лежал опрокинутый стул. Слухач стоял рядом со столом на коленях, положив голову на стол, и громко храпел. Рядом с ним на полу находилась огромная бутылка, наполовину полная мутной жидкости.

– Может, у него терпения и сообразительности действительно на троих, – сказал уважительно Скуратов и поднял с пола бутыль, – но пьет он за пятерых, да к тому же и не закусывает. Это уже ни в какие ворота не лезет!

– Ганс не железный, он тоже должен отдыхать! – начал оправдываться капитан-лейтенант. – А закусывать нечем. Герр Хохел поставил нам просроченные консервы. Банки так вздулись, что их опасно открывать. Одну проткнули – весь камбуз потом сутки драили. Кусок в горло не лезет – пусть сам их жрет. Еще он привез несколько мешков сахара и бочонок бараньего жира. Наш кок – на все руки мастер, но из сахара у него получается всего два блюда: леденцы и вот это… – капитан субмарины рукой указал на бутылку.

Владимиров посмотрел на Скуратова.

– Все съест! До последней баночки! – заверил командира Малюта, нехорошо улыбнувшись. – Еще и добавки просить станет.

Пригласительный билет на банкет в скуратовский подвал Хохелу был обеспечен.

Все молчали – каждый о своем, но дружно. Обстановку разрядил скрежет железа. В металлической переборке открылся люк, и в гидроакустический отсек вошел кок в белом колпаке с подносом, уставленным вместительными железными кружками.

– Господин капитан-лейтенант, – обратился повелитель сковородок, кастрюль и змеевиков, – обед готов!

– Обедать! – не без удовольствия проговорил Батыр и потер ладошки. При этих словах акустик храпеть перестал, но не проснулся.

– Чем богаты! – развел руками Отто.

Обедали стоя, не сходя со своих мест. Кок с подносом обошел всех присутствующих; все замерли с кружками в руках, выжидательно смотря на командира отряда.

– Приятного аппетита! – наконец выдавил из себя Владимиров и первым осушил свою кружку залпом. Его примеру последовали остальные.

– Настоящий боевой обед! – крякнул Скуратов и занюхал его кончиком бороды.

Кок расцвел и скромно спросил:

– Вам понравилось?

– Действительно вкусно! – согласился Малюта.

– Добавки?! – встрепенулся кок.

– А-атс-тавить! – скомандовал Владимиров. Его начинало штормить.

– По-моему, обед обычный, – подал голос акустик, не открывая глаз. – В приличном ресторане его бы постеснялись подавать… – Он снова захрапел.

– Там варят не из сахара, – возразил капитан, немало обрадованный новым направлением разговора. Он почувствовал, что сгущавшиеся над его головой тучи рассеялись.

– И без болтов. – Батыр вытащил из своей кружки стальной болт. Он облизал его и скривился. – Что это такое? – Вид у бека был суровый.

Владимиров засмеялся. Ему стало хорошо на душе и легко на сердце.

– Почему обед варите с болтами? – строго спросил капитан кока.

– Во-от он где! – расплылся в улыбке кок. – Это же от компрессора. Вот боцман обрадуется! Он его искал, искал… Когда мы на проклятый риф наскочили, тот, который нас чуть не утопил. Как шибануло! Мы искали, искали, а он, оказывается, в кастрюле валялся… Вот хорошо, а то компрессор водорослями подвязали, работает, но… А болт чистый был, господин капитан-лейтенант! Боцман сам во время приборок все машинным маслом смазывает. От него в обед грязь попасть не могла… ну, если смазка там.

– В следующий раз все болты смазывать бараньим жиром, – приказал Батыр. – Кока тоже в приказ. Поощрить.

– Какой компрессор? Какой болт? А где запасные части? Компрессор – это же важный механизм, а они… водорослями! – завелся Владимиров. Он вопрошал уже двух капитан-лейтенантов, стоящих перед ним.

Близнецы, синхронно открывая рты, ответили, что рапорт на запчасти зампотылу они подали сразу же по возвращении из похода.

Тут кок принес добавки: повторение обеда и леденцы – сахарные черепа на палочках. Потом командир отряда посетил камбуз и за минуту демонтировал маленький перегонный заводик при помощи большой кувалды. На этом инспекция субмарины и личного состава экипажа закончилась. Поддерживаемый Скуратовым командир сошел на берег по восстановленным сходням. Остров качался под ногами. Бек остался на субмарине со словами: «Пока в море слышен шум чужих винтов, Батыр не оставит камрадов». Сочно облобызав по очереди всех троих капитан-лейтенантов, бек рухнул рядом с акустиком. Его отнесли в персональную каюту.

Капитан лодки после проводов заглянул в отсек и сказал акустику, свернувшемуся калачиком под столом:

– Ганс! Как услышишь что-то подозрительное, сразу же с докладом ко мне.

– Есть, командир! – ответил акустик, не открывая глаз, и поудобнее устроился на стальном полу.

Отто побрел к себе в каюту. Его швыряло от переборки к переборке. На море стоял полный штиль. До ужина было далеко.

* * *

По круглому диску луны – волчьего солнышка – плыли облака. Они кружились вокруг нее в безумном хороводе и складывались в картины одна страшнее другой. Наступило полнолуние.

На берегу, в комнате дежурного по отряду, одиноко горел огонек. По боку субмарины мерно шлепали волны. Вахтенный офицер стоял, опираясь на леерное ограждение, подставляя лицо лунному светилу. Неожиданно из переговорной трубы раздался голос:

– Докладывает гидроакустический пост: четко прослушиваются шумы винтов, предположительно десантных барж.

– Ты поужинал, Ганс? – скептически спросил вахтенный офицер.

– Виноват! Проспал я ужин! – грустно отозвался болезненный трезвый голос из переговорного отверстия.

Выпучив глаза, офицер скатился кубарем по трапу и, едва достигнув сердца подлодки – центрального отсека – припечатал ладонью кнопку тревоги. По субмарине заметались звуки сирены.

По лодке засновали подводники, занимая посты в отсеках согласно боевому расписанию. Капитан ворвался в каюту к Батыру, на ходу застегивая пуговицы черного кителя. Он бесцеремонно начал трясти командующего военно-морскими силами.

Бек, не открывая глаза, поднялся в койке и спросил:

– Завтрак?

Батырбек был человеком великой страсти, особой принципиальности. Он горячо любил жизнь и потому презирал смерть, но только на полный желудок. За все эти качества подводники Батыра любили, верили в него. За беком они готовы были идти в огонь и под воду, потому что знали: победа неразлучна с именем этого непредсказуемого воина.

Бек открыл один глаз и скомандовал:

– К черту тревогу! Кока ко мне!

Капитан козырнул и опрометью помчался в центральный отсек. Из переговорных труб доносились слова команд:

– Отдать швартовы! Срочное погружение! Право на борт! Полный ход!..

Застучали дизели. Корпус подлодки дрогнул, и стальная громадина устремилась в открытое море. На прощанье громко тренькнув, лопнул бесполезный телефонный провод, тянувшийся на берег. Акустик Ганс доложил, что приближаются шумы каравана. Отто прильнул к перископу, но ничего не было видно. Шумы винтов приближались и стали различимы даже без специальной аппаратуры. Нарушители были рядом, но из-за множества шумов выйти в торпедную атаку по определенному судну было невозможно. Ганс не мог остановиться на какой-то одной цели; судя по всему, несколько судов выписывали зигзаги. Шумы сходились и расходились. Отто никогда не уклонялся от боя.

– Боевая тревога! Торпедные аппараты приготовить к бою!

Сзади лязгнул люк. В отсек ввалился Бек в халате, надетом задом наперед. В одной руке он держал эмалированную кружку с отколотым краем, в другой – обгрызенный леденец.

– Где враг? – спросил он и приложился в кружке.

– Слышим, но не видим! – Отто развел руками.

– Типа того… Тудысь! – Бек ткнул леденцом вверх.

Капитан субмарины продублировал команду, чтобы подводникам стал понятен приказ:

– Продуть баластные цистерны. Всплыть в позиционное положение.

Боцман переложил рули на всплытие. Вода забурлила и вспенилась. «U-1277» поднялась из глубины. Палуба субмарины находилась в воде. Над водой торчал небольшой островок – мостик, ограждение рубки и тумба перископа, возвышающаяся над крышей мостика.

Вахтенный выглянул из люка и поднес подзорную трубу к лицу. Но ничего, кроме приклеенной к стеклу пышногрудой русалки, не увидел. Тихо выругавшись, офицер начал вглядываться в темноту. Потянул ветерок и разогнал тучи, закрывающие полную луну. На морскую гладь легла лунная дорожка. Каждую секунду вражеские суда могли вынырнуть из темноты. Неожиданно прямо по носу на фоне берега нарисовались три силуэта транспортов. Корабли шли без огней, соблюдая светомаскировку, и последние сомнения отпали. Так красться вдоль берега мог только враг. Люк захлопнулся.

Отто прильнул к окуляру перископа и скомандовал:

– По пеленгу шестьсот шестьдесят шесть три больших десантных корабля. Приготовить торпедные аппараты! Ход четыре узла! Караван в прямой видимости.

Батыр сделал большой глоток и скомандовал в пустую кружку:

– Аппараты, товсь!

Напряжение достигло предела. Бек хрустел леденцом.

– Аппараты, пли!

В ответ из переговорной трубы раздался вопль торпедиста:

– Какие аппараты? Носовые или кормовые?!

Бек задумчиво жевал.

– Пли! – рявкнул Отто, схватившись за голову.

Торпеды, как разъяренные звери, вырвавшиеся из клеток, помчались к целям, оставляя за собой светлый след из пузырьков сжатого воздуха.


Веерный залп из всех аппаратов накрыл две цели из трех. Прильнув к окуляру перископа, Отто наблюдал, как два огромных десантных транспорта, низко сидевших в воде, почти одновременно были приподняты кверху, а затем с грохотом, треском и пламенем рухнули в воду. Темные тени взлетали над огнем, а потом падали, поднимая фонтаны воды. Это были обломки мачт, мостиков, труб. Капитан субмарины не отрывал глаз от перископа. Ему казалось, будто он смотрит в раскаленную бездну. На поверхности плавали доски и обломки. Один транспорт раскололся и лежал у самого берега на мели. Вся кормовая часть, оборванная торпедой, находилась под водой. Носовая часть, мостик и горящая надстройка возвышались над водой. Из накренившейся к берегу трубы валил густой дым. Третий десантный корабль полным ходом шел к берегу. Под всеми парами он проскочил прибрежную мель и уткнулся носом в песчаный берег. Через борт прыгали едва различимые на фоне темного берега силуэты.

– Артиллерийский расчет наверх! – скомандовал капитан-лейтенант.

Толкаясь у трапа, матросы полезли на палубу, за ними выскочили Отто и Бек. Через минуту командир орудия доложил:

– К бою готовы!

– Огонь! – скомандовал Бек.

Через секунду прогремел выстрел. Яркое пламя ослепило артрасчет и всех стоящих на мостике. Второй выстрел был произведен с задержкой: ствол орудия откатился не полностью из-за густого бараньего жира, затвердевшего от воды. Матрос вручную открыл орудийный замок и вытащил пустую гильзу. После третьего выстрела замок окончательно заклинило.

Подлодку качало волной. Наводчику было трудно удерживать цель. Первые два снаряда упали с недолетом и перелетом; последний, третий снаряд попал в десантный корабль. В лунном свете подводники увидели черный дым, но живучее судно не загорелось.

С корабля потянулось световое щупальце прожектора, рыская по поверхности. Луч приближался к ним, но, к счастью, прошел над головами, не осветив субмарину. Прожектор шарил по морю. Враг понял, откуда исходит опасность. Яркий луч бегал по волнам в поисках подводной лодки. С корабля открыли беглый винтовочный огонь наугад. Над мостиком рубки засвистели пули.

– Открыть огонь из пулемета по кораблю! – приказал подводникам Отто.

Батыр судорожно вцепился в леерное ограждение. До него дошло, что они в открытом море. Пулемет выпустил длинную очередь, трассирующие пули белыми светлячками умчались в сторону вражеского корабля. Прожектор погас, но второй очереди не последовало. Пулемет заклинило. Бараний жир действовал безотказно. Дисциплинированный боцман выполнил приказ бека. К счастью, жира на смазку дизелей не хватило.

– Слева след торпеды! – Сигнальщик чудом увидел пузырящийся след железной смерти.

Появилась новая опасность: дала о себе знать неизвестная подлодка, охотившаяся за немецкой субмариной или просто сопровождавшая караван десантных кораблей.

Рулевой, не дожидаясь команды, успел развернуть «U-1277», как раздался новый крик:

– Вижу следы двух торпед!

В эту критическую минуту всегда хладнокровный капитан субмарины окончательно ополоумел и крикнул: «Мама!» Рулевой принял это за команду и дал малый ход. Субмарина снова удачно уклонилась от торпед – они пронеслись всего лишь в десятке метров. Большая волна ткнулась в борт, и всех окатило ледяными брызгами.

Старший помощник, не дожидаясь команды, приказал:

– «Крапивниками» – пли!

Самонаводящиеся акустические торпеды умчались в темную глубину. Они рыскали своими тупыми головками, идя на шум винтов неизвестной подлодки. Акустик Ганс доложил: «Зафиксировано два подводных взрыва с интервалом в три секунды». С неизвестной подлодкой было покончено.

Пришедший в себя Отто рявкнул в переговорную трубу:

– Передайте старпому, что он остается еще на сто лет сверхсрочной службы на флоте! Молодец!

Над мостиком опять засвистели пули.

– Все вниз! Срочное погружение! – скомандовал капитан-лейтенант.

Артиллерийский расчет выбросил за борт стреляные гильзы, ящик от снарядов и спустился в субмарину. Последними скатились по трапу Отто и Батыр. Бека пришлось насильно отрывать от лееров, отдирая палец за пальцем. Он совершенно не реагировал на свист пуль. Не в его обычае было кланяться смерти, когда тело попросту не повиновалось.

– Срочное погружение! – скомандовал капитан.

Боцман переложил рули на погружение. Зашипел компрессор, закачивая забортную воду в балластную цистерну. Подлодка получила отрицательную плавучесть, пошла на погружение и скоро легла на грунт. Мягкая подушка донного ила ласково обняла стальной корпус субмарины.

– Всем обедать! – сказал пришедший в себя Батыр и двинулся по узкому коридору в кают-компанию. За ним следом двинулся Отто, трясущимися руками вытирая холодный пот со лба.

В камбузе слышался лязг и удары по металлу: в авральном порядке собирали запасной самогонный аппарат. На подводных лодках все узлы и агрегаты дублированы – борьба за живучесть корабля. Скоро должен быть готов горячий «завтрак». Удовлетворенно оглядев свою работу, боцман хлопнул кока по плечу, оставив на белой тужурке отпечаток жирной пятерни.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации