Текст книги "Таричетай"

9

Экватор очнулся от чудного запаха. Пахло мясом. Он открыл глаза и поднял голову. Даже лежа на полу в нескольких шагах от стола, Экватор почувствовал, как запах мяса создает непередаваемый словами уют домашнего очага.

– Очухался, боец, – ухмыльнулся генерал-лейтенант, глядя сверху вниз, – иди, поешь, а то сдохнешь раньше времени, так и не выполнив боевой задачи.

В голове шумело, ноги с трудом удерживали тело, поэтому Экватор, пошатываясь, подошел к столу, стоящему в центре зала под картой мира и с облегчением сел. Постепенно в голове равновесие стало восстанавливаться, и он смог осмотреться. За столом сидело четыре человека. Кроме Генерала, Кэт, сидящих во главе стола, и матери Генерала, сидящей напротив, появился еще худой лысый мужчина, который сидел в стороне и не смотрел в его сторону.

Экватор перевел взгляд на круглую миску и вдохнул сладкий запах мяса. Моментально забыв о людях, он запустил пальцы в миску и, подхватив горсть мяса, отправил его в рот.

Это было восхитительно! Вкус, от которого хотелось плакать. Это не то твердое вяленое мясо, насытится которым невозможно. Настоящее консервированное мясо, которое он пробовал в далеком детстве и всего один раз. Экватор ел мясо и плакал – если и есть в жизни счастье, то это был именно этот момент. Если и есть в жизни события, ради которых стоит жить, то именно это сейчас происходило. После этого можно и умирать.

Когда миска опустела, он облизал пальцы и поднял глаза. Все четверо смотрели на него.

– Что, понравилось, солдат? – спросил Генерал.

– Да. Спасибо.

Экватор попытался улыбнуться, но встретился глазами с лысым, – и улыбка умерла, так и не родившись. Мутные серые глаза с мрачным безумием смотрели на него. В них он не видел ни сострадания, ни интереса, ни равнодушия. Человек словно оценивал его – но не как подобного себе, а как кусок мяса.

Лысый отвел взгляд, приблизил свой нос к тарелке и вдохнул полной грудью. Затем, подняв голову, медленно выдохнул.

– Что за гадость, эта ваша заливная рыба! – сказал мужчина неприятным голосом.

Экватор на мгновение забыл о том, что он только что делал. Сытость осталась, но ощущение, что он только что ел мясо, испарилась. Он смотрел на безумного человека, лысина которого блестела под ярким искусственным светом, и ни одной мысли не рождалось в его голове.

– Рядовой, пришло время знакомиться, – сказал Генерал, возвращая его обратно за стол, – мою маму ты уже видел, её зовут Марта. Кэт, моя жена. Я – генерал-лейтенант Коробов, и я здесь главный. Надеюсь, ты это уже понял. А того мужика, с которым ты играешь в гляделки, зовут Консерватор. Я его так назвал, потому что он у нас мастер по приготовлению консервов.

Генерал довольно захохотал. Кэт его поддержала, а Марта сдержано улыбнулась. И только Консерватор совершенно не изменился в лице. Он снова неподвижно и сумрачно посмотрел на Экватора.

Отсмеявшись, генерал вытер слезы со щек и сказал:

– Ну, а ты кто, рядовой? Я знаю имя, которым ты назвал себя, но я до сих пор не знаю, кто ты? Кстати, какому идиоту пришла мысль дать тебе такое имя?

В наступившем молчании Экватор увидел, как Консерватор переплел пальцы на руках и выгнул их ладонями к себе. Раздавшийся хруст суставов прозвучал, как выстрелы залпом в упор.

Вздрогнув, он, медленно, подбирая слова, ответил:

– Я пришел с юга. Шел сюда около пяти дней. Там, в пещерах, где я родился и вырос, у нас не было никакого будущего. Когда я уходил, в живых оставалось тридцать шесть человек в возрасте от двадцати до пятидесяти, и ни одного ребенка не родилось за последние двадцать лет. Экватором меня называли, потому что мне нравились географические названия из прошлой жизни. У меня даже была карта мира, такая же, как эта, – Экватор показал рукой на полупрозрачный щит с картой планеты. – Я верил, что на Земле еще осталось много людей, которые живут в лучших условиях, чем жили мы.

Экватор умолчал о том, как его называли в пещерах, справедливо полагая, что это никто никогда не узнает. У него было рабское имя, о котором он даже не хотел вспоминать. Он сам назвал себя Экватором, и сейчас создавал своё прошлое заново.

– Что ты видел на пути сюда, боец? – спросил генерал.

– Ничего, – пожал плечами Экватор, – выжженная солнцем равнина, и ничего больше. Дня два назад появились эти мутанты. Они спокойно преследовали меня, словно знали, что я никуда не денусь. Если бы не вы, то…

Он неуверенно улыбнулся и развел руки.

– Ну, ладно, это уже сопли, недостойные воина Российской Армии, – решительно сказал генерал. Он встал и оглядел присутствующих за столом.

– Учитывая произошедшие события и свои героические действия при выполнении боевого задания, я – генерал-лейтенант Коробов, командующий ракетными войсками стратегического назначения Российских Вооруженных Сил, награждаю себя боевой медалью «За отвагу» и присваиваю себе внеочередное звание генерал-полковник. Мама, подай мой китель.

Марта, встав и подойдя к сыну с непроницаемым лицом, помогла надеть китель с новыми погонами, после чего снова села. Кэт счастливо улыбалась, глядя на мужчину в форме. Консерватор сумрачно и как бы равнодушно смотрел в сторону, словно его всё это не касалось.

Новоиспеченный генерал-полковник расправил плечи, искоса любуясь тремя большими звездочками на позолоченных погонах. Затем махнул рукой молодой женщине:

– Наливай, Кэт, надо обмыть моё новое звание и заслуженную награду Родины.

Экватор с восхищением смотрел на генерала, облаченного в парадную военную форму, на груди которого было множество блестящих украшений. Выглядел он очень красиво и представительно, хотя можно было заметить, что китель ему немного великоват.

Генерал опустил в стакан, полный прозрачной жидкости, блестящий металлический кружок, взял стакан в правую руку и поднял его:

– Ну, дамы и господа, солдаты и офицеры, выпьем за нашу Великую Родину, что доверила нам защиту её необъятных рубежей самым мощным оружием, созданным человеком. Включай, Кэт.

Белокурая женщина довольно ловко вскочила и, дотянувшись до панели, которая находилась справа от неё, нажала на кнопку. Через секунду громкая величественная мелодия поплыла по залу, заглушая все звуки. Марта и Консерватор встали, и Экватор, осознав, что надо поступить так же, вскочил. Когда зазвучали слова песни, генерал стал открывать рот, громко, почти перекрикивая мелодию, повторяя слова:

 
Россия – священная наша держава!
Россия – любимая наша страна!
Могучая воля, великая слава —
Твое достоянье на все времена.
Славься, Отечество наше свободное —
Братских народов союз вековой.
Предками данная мудрость народная.
Славься, страна! Мы гордимся тобой!
От южных морей до полярного края,
Раскинулись наши леса и поля.
Одна ты на свете! Одна ты такая!
Хранимая Богом родная земля.
Славься, Отечество наше свободное —
Братских народов союз вековой.
Предками данная мудрость народная.
Славься, страна! Мы гордимся тобой!
Широкий простор для мечты и для жизни,
Грядущие нам открывают года.
Нам силу дает наша верность Отчизне.
Так было, так есть и так будет всегда!
Славься, Отечество наше свободное —
Братских народов союз вековой.
Предками данная мудрость народная.
Славься, страна! Мы гордимся тобой!
 

Марта и Кэт тоже стали подпевать, а Консерватор просто неподвижно стоял, уставившись в одну точку перед собой. Экватор, который первый раз слышал песню, не знал, что делать, поэтому просто стоял и слушал.

Музыка завораживала. Она будила в душе какие-то странные неведомые доселе чувства. Очень хотелось подпевать, чтобы чувствовать общие с остальными людьми чувства.

Хотелось выпрямиться и расправить плечи.

Хотелось жить.

На волнах мелодии Экватор взлетал вверх и плавно опускался вниз. И при этом ему казалось, что всё происходящее заранее отрепетировано и бывает здесь достаточно регулярно. Каждый из присутствующих знал своё место и свою роль в этом спектакле, исключая, конечно, его, нового бойца.

Музыка затихла, оставив после себя легкое дрожание в воздухе. Новоиспеченный генерал-полковник резко выдохнул и опрокинул в себя стакан с жидкостью. Звякнула об зубы медаль, скатившись в его рот. Лицо генерала сморщилось, перекосилось – он выплюнул себе в ладонь металлический кружок, быстро поднес к носу рукав кителя, глубоко вдохнув.

– Ох, хорошо! – выкрикнул-выдохнул он после небольшого молчания, после чего сел на свое место. И сразу же села Кэт. За ними опустились на стулья все остальные.

Генерал с наслаждением оторвал зубами кусок мяса и повернулся к Экватору.

– Я вижу, боец, ты не знаешь слов Государственного Гимна своей Родины!? – сказал он, задумчиво жуя мясо.

Экватор пожал плечами, так как не знал, что сказать. Он не просто не знал слов гимна, но и словосочетание «государственный гимн» было для него достаточно отвлеченным понятием, если не сказать, абсолютно неизвестным.

– Плохо, очень плохо, – покачал головой генерал, – нам придется хорошо потрудиться перед тем, как ты, солдат, принесешь присягу своей Родине. Кроме физической подготовки, тебе предстоит наизусть выучить устав воинской службы и текст государственного гимна. Ибо, как ты понимаешь, без этого невозможно отлично служить своему народу.

Экватор, глядя на человека в кителе, кивнул.

– Не слышу ответа, солдат! – рявкнул генерал-полковник.

Экватор вскочил и громко сказал:

– Есть, господин генерал-полковник, будет незамедлительно исполнено!

Лицо генерала расплылось в довольной улыбке, а в его поплывших глазах появились бесовские огни.

– Упор лежа принять!

Экватор, не раздумывая, упал на бетонный пол и замер в ожидании следующей команды.

– И, раз! И, два! – генерал размеренно считал, глядя на отжимающегося от пола человека. Марта задумчиво смотрела на своего сына. Кэт, тихо напевая одними губами мелодию гимна, ковырялась в своей тарелке, периодически поднося ко рту ложку. Консерватор медленными движениями перебирал в ладонях свой пустой стакан.

На восьмом отжимании Экватор почувствовал, как съеденная пища подкатывает к горлу. Боль в мышцах нарастала, а генерал явно не собирался останавливаться.

– И, десять!

Экватор остался лежать на полу, не в состоянии переместить своё тело в нужном направлении. Тяжело дыша, он смотрел в пол и не видел его.

– Слабак! – мрачно буркнул генерал. – Встать!

Экватор медленно встал.

– По залу десять кругов бегом марш! – приказал генерал, показав рукой, где надо бегать.

Экватор неспешно побежал в указанном направлении.

– Бегом, я сказал, урод недоделанный!

Экватор ускорился. Окружность зала была небольшой, и первый круг он пробежал легко. Второй тоже прошел без затруднений.

– Еще быстрее, солдат! – приказ генерала подстегнул его. И, ускорившись, он очень скоро сбил дыхание, и к четвертому круг дышал уже тяжело. Сапоги на ногах вдруг стали казаться неподъемной ношей, и, ко всему прочему, они стали натирать кожу стоп. На шестом круге нестерпимо больно закололо справа в животе. Боль была сильная и нудная, – Экватор чуть сбавил темп, заметив, что генерал отвлекся, – Кэт снова налила ему в стакан жидкость, и он медленно выпил.

Восьмой и девятый круги дались Экватору очень тяжело. Он уже ни о чем не думал и ничего не видел, погрузившись в себя, в свою боль в легких и мышцах ног. Десятый круг он пробежать не смог. Споткнувшись о свои ноги, он со всего маху полетел вперед, больно ударившись боком о бетонный пол.

Экватор лежал и хрипло дышал. Он ни о чем не думал, ничего не видел и не слышал. В эти минуты он пребывал в состоянии полного отсутствия каких-либо желаний, кроме одного – с преогромным удовольствием он бы вцепился зубами в генерала, если бы тот сейчас подошел к нему. А потом можно было бы умереть. Или, если первое осуществить невозможно, то он бы предпочел просто умереть.

Но, никто к нему не подходил. Ни Генерал, ни Смерть.

Отдышавшись, Экватор поднял голову и посмотрел вокруг. Генерала в помещении не было, также отсутствовали Консерватор и Кэт. Марта сидела за столом и смотрела на него.

– Иди сюда, парень, – позвала она его спокойным голосом.

Экватор встал и медленно на негнущихся ногах вернулся к столу.

– Садись, ешь, – сказала женщина, подтолкнув к нему свою миску, в которой лежал кусок вареного мяса.

Экватор не стал ждать повторного приглашения и принялся за еду.

10

Черный Язык открыла глаза.

Темно. Очень темно.

Даже Луна умерла, погрузившись во мрак.

Время прекратило свой бег, оставив пространство в одиночестве.

Пространство сжалось вокруг неё, похоронив надежду на жизнь.

Может это и есть смерть.

Она ничего не чувствовала, и это было самое страшное. Голод перестал её мучить, глаза ничего не видели, запахи в воздухе отсутствовали, и даже свое тело казалось уже мертвым. Внутри давно уже не было шевелений.

Наверняка, это смерть. И для неё, и для будущего.

Скоро всё закончится.

Или уже закончилось.

Борьба за жизнь прекратилась в тот момент, когда она осталась одна. Она знала, что сестры погибли. Ослабевшая от голода, она не смогла бы сейчас поймать даже полумертвую дичь.

Сейчас Черный Язык не в состоянии добыть пищу, а без неё выжить невозможно.

Она снова закрыла глаза и стала ждать смерть. Она не боялась её – всего лишь один прыжок в обязательное будущее. Во всяком случае, так научила её мать – то, что произойдет обязательно, бояться не надо. Но и торопить не к чему.

Внезапно она что-то почувствовала. Изнутри из брюха что-то похоже на толчок и она сразу же открыла глаза. Слабый, но явственный, словно кто-то пытался дать ей знать о том, что жив. И через мгновение еще толчок.

Щенки живы.

Черный Язык оскалилась.

Жизнь продолжается.

Выбора у неё не было. Чтобы выжить, надо это сделать.

Инстинкт самосохранения умер перед вспыхнувшей на мгновение надеждой.

Зубы сомкнулись на передней лапе, и, даже боль – благо, потому что давала ощущение возвращения к жизни. Боль, как осознание того, что она еще на что-то способна. Пусть так, но она еще способна что-то сделать для своих щенков.

Собственная кровь, эта живительная влага, заставила её заурчать. Совсем немного мяса и осознание того, что она еще может что-то изменить.

Черный Язык не смогла бы насытиться своими передними лапами, но смогла оттянуть момент смерти до рождения новой жизни, ради которой всё это и происходило.

Или ускорить его, если бы ей не повезло.

Шевеления в брюхе усилились.

Жизнь внутри давала о себе знать.

Она, положив морду на землю, снова закрыла глаза.

Боль не даст ей уснуть-умереть, и это хорошо.

Даже если у неё ничего не получится, она боролась до конца.

Даже если она не увидит своих щенков, у них будет шанс на выживание.

11

Видения. Они приходят и уходят, становясь основной частью моей жизни.

Изображение с экрана монитора из прошлой жизни человечества, настолько нереальное, что, кажется, этого никогда не было. Фильмы, которые я могу смотреть, наверняка всего лишь выдумка, чтобы обмануть зрителя. Сказки, рассказанные наивному человечеству, перед тем, как оно перешагнуло через край.

Практически всё сюжеты я знаю наизусть. Их около ста, и, начиная с детства, я смотрел их сначала еженедельно на большом экране вместе со всеми оставшимися в живых людьми, потом тайком из укромных мест, а сейчас в медицинском отсеке с личного монитора.

Я ненавижу эти фильмы, потому что они заставляют поверить, что мир был другим, и люди относились друг к другу совсем не так, как сейчас.

Я обожаю эти фильмы, потому что не верю, что такое возможно.

Голубое бездонное небо.

И бесконечный звездный купол.

Счастливые лица людей, которые любят.

И радуются этому страданию.

Мир, в котором добро всегда торжествует.

А поверженное зло неискоренимо.

Человек, верующий в Бога.

И распинающий Его.

Я смотрю на экран и понимаю, почему сейчас торжествует зло. Человек сам виноват в этом. Нельзя убивать Бога, даже если Он сам покорно идет на заклание. Однажды убив Его, мы вечно обречены на проклятие. Так было до нас, и так будет после нас. Пройдут тысячелетия, и, когда Бог в очередной раз придет к людям, они снова убьют Его.

Я смотрю на экран, и понимаю, что этого Бога надо обязательно убить, и как можно более изощренно. Только убив его, люди смогли двигаться дальше, став абсолютным злом. Только так они стали главенствующей силой на Земле, – убей в себе жалость к ближнему, и ты станешь сильнее. Став сильнее, ты станешь главным, и получишь всё, что есть на планете.

Бог, который подставляет щеку для удара и прощает того, кто его ударил, обречен.

Видения приходят во снах. Проснувшись, я старательно пытаюсь забыть их, но они лезут сквозь препоны сознания. Я не хочу думать о них, и постоянно возвращаюсь к ним. Воспоминания – это те же изображения, только в моем сознании.

Мертвые тела на бетонном полу. И двое обнимающихся убийц.

Сейчас мне кажется сном то, что было реальностью.

Девушка разорвала рубашку на полосы и замотала кровоточащую руку парня, который сидел и непрерывно говорил о том, что они сделали это, что он смог всех победить, и, главное, теперь никто не властен над ним.

Она ему поддакивала и улыбалась.

Она говорила ему о том, что гордится им.

Она хвалила парня, и тот был рад этим словам.

Потом пришла мать парня. И девушка, помрачнев лицом, протянула руку к оружию, но – парень, вскочив со стула, бросился к своей матери, говоря быстрым речитативом о том, что им всё удалось. Что они убили всех, и что они победили. Что ты, мама, была права, невозможно жить, зная, что тебя могут в любой момент лишить жизни. И что теперь они здесь хозяева. И что Кэт ему так помогла.

Мать, прижав к груди сына-убийцу, гладила его по голове, глядя на женщину с пистолетом. На расстоянии пяти шагов. Практически в упор.

Две соперницы, способные дать жизнь и готовые убивать.

Невидимая глазом дуэль.

Обе женщины были вооружены: одна – пистолетом, другая – сыном. И только поэтому они остались живы.

Потом они искали живых. Или убеждались, что все убиты.

Когда мать убийцы подошла к лежащему на спине Полковнику и увидела, что тот необратимо мертв, она сказала о том, что они зря убили этого человека. Она молчала, когда парень оправдывался тем, что Полковник стрелял в него и показывал на своё забинтованное плечо. Она даже не глянула на девушку, когда та сказала, что выбора у них не было – или Полковник Яков, или её сын.

– Что мы теперь будем делать с этими трупами?

Мать парня спросила спокойным негромким голосом. Вопрос повис в воздухе. Фраза, которая была понятна всем – и убийцам, и пожилой женщине, и мне. Вопрос, ответ на который был только у меня.

Видения приходят наяву. Они прячутся в темных углах моего отсека и освещенных частях бункера. Я их вижу так же часто, как и сны.

Чаще всего, да можно сказать, почти постоянно, Полковник Яков, мрачно улыбающийся и довольно потирающий руки в предвкушении любимого дела. Когда я работаю, он всегда рядом. Чуть в стороне или сзади заглядывает через плечо. Иногда он дает мне советы, часто молчит, и почти всегда – хлюпает носом, словно его мучает вечный насморк. Я не пытаюсь с ним говорить, потому что знаю, что Полковник Яков – видение. Он исчезает от звука моего голоса, а во время работы его присутствие помогает мне.

Иногда я вижу генерала Коробова. Он с оттяжкой бьет кожаным ремнем по голым ягодицам женщины и на его лице написано неподдельное удовольствие. Иногда оборачиваясь ко мне, он подмигивает, будто хочет сказать что-то, но растянутые в улыбке губы безмолвны. И он снова возвращается к прерванному занятию, не замечая гримасу ненависти на лице унижаемой жены Марты.

Когда иду на продуктовый склад, в котором сейчас пустые стеллажи, я вижу майора со спущенными штанами и на столе Кэт, которая раздвигает ноги, обнажая белизну внутренних поверхностей бедер. И она подносит палец к губам, словно говоря мне, чтобы я молчал. Она хочет жить, я могу это понять, поэтому молчу и прохожу мимо. Наливаю из канистры жидкость в ведро и ухожу, старательно отводя глаза от её прекрасного тела. Мне так хочется смотреть на него, что я сжимаю зубы до боли в челюстях. И она это чувствует, провожая меня заливистым смехом. Она знает, что я хочу её тело.

Я вижу многих, и они видят меня.

Я знаю про всех, и они знают про меня всё.

Жизнь и смерть – это реальность, в которой я сейчас живу.

12

Мясо. Жилистое, трудно жующееся, но – свежее вареное мясо, о вкусе которого он уже почти забыл. Экватор с удовольствием отрывал куски зубами и медленно жевал, наслаждаясь вкусом. Продлевая наслаждение, не торопился глотать, – в какой-то степени, он уже не был сильно голоден, поэтому растягивал удовольствие, как мог.

Женщина, сидящая напротив, сумрачно смотрела на него. Когда в очередной раз Экватор поймал её взгляд, он на мгновение перестал жевать, чувствуя, что она хочет что-то сказать. И подумал о том, что именно сейчас совсем не хочет услышать её слова.

Марта, поймав его взгляд, открыла рот и начала говорить:

– Раньше он был совсем другой. Хороший добрый мальчуган. Он ненавидел отца, который издевался надо мной и, в какой-то степени, над ним. Особенно, когда он был маленьким мальчиком. Мой сын пытался защищать меня от издевательств мужа. А теперь я смотрю на моего мальчика и вижу – точная копия отца. Он всё делает точно так же, как его отец. И почему так происходит? Почему хорошие милые мальчики с ямочками на щеках, добрыми глазами и способность жалеть, вырастают в тупых и беспощадных мужчин?

Женщина задала вопрос, но явно не ждала на него ответ. Экватор, тем не менее, пожал плечами и стал обсасывать кость.

– Понимаешь, Экватор, я его мать. Я не могу не любить своего сына, но сейчас очень часто я проклинаю его. Естественно, молча, – и, чуть наклонившись вперед и понизив голос, она продолжила, – вообще-то, я его боюсь. Кэт что-то наговаривает на меня, и порой мой сын смотрит на меня странными глазами, словно не верит мне. И тогда мне становится страшно. Он легко убивает, словно человеческая жизнь для него ничего не стоит. Я пытаюсь не ненавидеть его, я оправдываю его, говоря, что жизнь в этом проклятом бункере сделала его таким, но – я все чаще думаю, что он способен и меня убить.

Экватор, забыв о том, что у него кость во рту, смотрел в глаза матери. Там было так мало разумного, что он испугался. Но совсем чуть-чуть. Все-таки Марта показалась ему не настолько безжалостной. Но безумие в глазах настолько явное, что не испугаться невозможно.

Вытащив кость изо рта, он сказал:

– Я тоже его боюсь. Он сначала бьет, а потом говорит. И в его глазах нет ни капли доброты. Там на поверхности, когда я первый раз увидел его, мне показалось, что это герой, спаситель, посланный Богом. Сейчас я уверен, что глубоко ошибся. Он – ужаснейший монстр из ада.

Женщина кивнула. И, сжав губы, насупилась.

– А худой мужик? Он кто? – спросил Экватор.

– Консерватор, – ответила Марта, – по-моему, у него с головой совсем плохо, но он нужен нам, потому что делает то, что никто из нас не может сделать. Хотя, если подумать, у нас у всех с головой плохо.

– Что он делает?

– Консервирует мясо, – объяснила Марта, – это же понятно из его имени.

– Какое мясо? – поднял брови Экватор, с удивлением подумав, что, возможно, добыча мяса здесь поставлена на поток. Или Генерал регулярно выходит на поверхность Земли, и приносит вниз свежую дичь, или кто-то им постоянно поставляет мясо.

В оба варианта верилось с трудом.

– Любое, – односложно сказала Марта.

Экватор с молчаливым вопросом в глазах смотрел на неё, но, увидев, что ответа не будет, снова спросил:

– А почему здесь всегда светло и тепло?

– Атомная электростанция, – равнодушно пожала плечами Марта и, заметив непонимание в глазах собеседника, пояснила, – это такая большая штука, которая постоянно дает нам энергию, чтобы горели лампы и обогревались помещения.

Экватор так и не понял, что это за большая штука, но кивнул головой, словно он уже слышал о подобных вещах.

Женщина вздохнула, неожиданно встала со стула и ушла, больше ничего не сказав.

Экватор, проводив её взглядом, быстро осмотрел оставленные тарелки. Пищи больше не было. Пять тарелок, в четырех из которых лежали кости гиен, и одна пустая, из которой ел он. Задумчиво созерцая свою тарелку, Экватор подумал о том, что в его тарелке было консервированное мясо, в то время как все остальные жители этого бункера, наслаждались вареным мясом гиены.

Тут было о чем подумать. Особенно в свете того, что говорила Марта. Почему все ели свежее мясо, а ему дали консервированное? Скорее всего, им уже надоели консервы, а он новичок здесь, ему можно скормить их. По прошествии некоторого времени, Экватор, отмахнувшись от неприятных мыслей, встал и решил осмотреть его новое место жительства. Сейчас, когда он мог сделать это спокойно, грех было не воспользоваться моментом.

Зал, в котором он находился, представлял собой большое круглое помещение с углублением в центре. Всё это он увидел еще в первый раз, но сейчас Экватор подошел к столам и вблизи посмотрел на черные квадраты в серых рамках. Он не знал их предназначения, но предполагал, что это вещи, оставшиеся от ушедшей цивилизации. Экватор осторожно прикоснулся к черной матовой поверхности и вздохнул. Эти предметы были мертвы, как и люди, создавшие их.

На карте мира, к которой он подошел, коричневые континенты на голубом фоне представляли собой прекрасную картину прошлого. Экватор знал многие названия, и, водя пальцем по большой карте, нашел Уральские Горы. Он знал, что где-то в этом месте находятся пещеры, в которых он родился. Слева от Уральских Гор он увидел большое красное пятно, и сделал правильное умозаключение – именно здесь находился бункер. Судя по карте, не так уж далеко он и ушел от пещер.

Экватор отошел от карты и решил заглянуть в один из проходов. Естественно, не в тот, куда обычно уходил Генерал. Стараясь идти тихо, он зашел в один из коридоров, уходящих в темноту, и пошел вперед. Как только он отошел на такое расстояние, что стало темнеть, включилась первая лампа. Экватор, хоть и предполагал, что это возможно, тем не менее, отпрыгнул от стены. Хохотнув сам над собой, он пошел дальше. Последовательно включились еще две лампы, а затем дорогу перегородила дверь с металлическим колесом. Задумчиво оглядев препятствие со всех сторон, Экватор решил, что, покрутив колесо на двери, она откроется. Так и получилось, – выкрутив колесо направо до отказа и потянув на себя, он со скрипом открыл дверь.

Заглянув внутрь, Экватор ничего не увидел. Темнота. Он шагнул вперед – и, как только он оказался за порогом, стали зажигаться лампы.

Большое помещение со стоячим затхлым воздухом. Высокие пустые полки почти до потолка рядами вдоль стен, несколько поваленных на пол стеллажей. Белые сосуды справа в углу за одиноким столом. И больше ничего.

Экватор смотрел на освещенное пространство и размышлял о том, что здесь могло быть. То, что это тоже склад, как и тот, где он брал краску, сомнений не вызывало. То, что он был практически пуст, говорило только о том, что здесь хранилось то, что используется повседневно. Наверняка здесь был запас продуктов. Сделав правильное умозаключение, Экватор вздохнул.

Похоже на то, что в этом помещении уже давно ничего не хранится.

Он подошел к белым сосудам и увидел, что три из них пусты, четвертая наполовину заполнена, а пятая полная и крышка залита каким-то коричневым составом. Он протянул руку и открутил крышку на четвертом сосуде. Склонившись к отверстию, он вдохнул воздух. Острый неприятный запах сбил его дыхание, и, согнувшись пополам, он закашлялся. Гулкий звук поскакал по стенам склада, заставив Экватора задавить кашель у себя в груди. Он помотал головой и, наконец-то, смог вдохнуть. Вернув крышку на место, он отошел от сосудов, – судя по запаху, в них хранился смертельный яд.

Окинув взглядом помещение, он уже хотел уходить, когда у дальней стены в проходе между полками заметил какой-то предмет, лежащий на полу. Экватор заинтересованно двинулся к нему, пытаясь издалека понять, что же это такое. И когда понял, что это нож, даже удивился. И обрадовался. Там, где он родился и вырос, ножи имели право носить и использовать только Шаман и пятеро его приближенных.

Экватор поднял с пола нож и осмотрел его. Короткое широкое лезвие с деревянной рукояткой. Тупой конец и зазубренное острие, но – этот подарок судьбы был как нельзя кстати. Экватор провел лезвием по коже ладони, почувствовав, как шероховатое острие царапает кожу. Ничего страшного, он наточит нож, он знает, как это надо делать. Широкая довольная улыбка расплылась по лицу Экватора, когда он сунул находку в карман штанов.

В этот момент сбоку и сверху от него что-то мелькнуло. Экватор резко повернулся, пытаясь поймать ускользнувшее мгновение. И увидел, как что-то исчезло в квадратном зарешеченном отверстии. Он быстро вскочил на ближайшую полку и, подпрыгнув, ухватился за решетку. Подтянувшись, он заглянул в отверстие, – в темноте снова что-то мелькнуло, а затем решетка с треском вывалилась из отверстия, и Экватор оказался на полу.

Отбросив решетку в сторону, Экватор вскочил. Любопытство толкнуло его обратно в стене, только теперь он снял сапоги, которые мешали ему. Он снова подпрыгнул и, подтягиваясь и перебирая босыми ногами по стене, забрался в отверстие. Что бы там ни было, он очень хотел увидеть, что же это было.

В этот момент сзади скрипнула дверь, и в помещении появился Генерал.

– Стоять, солдат! – крикнул он. – Я приказываю немедленно вернуться! Пристрелю, скотина!

Экватор, обернувшись, увидел, как Генерал достает пистолет из кобуры и, быстро перебирая руками и коленями, пополз вперед. Звуки выстрелов и пули, отскакивающие от бетона, остались позади. Он полз по узкому лазу и думал только о том, чтобы успеть до ближайшего поворота. Если Генерал успеет добраться до отверстия, то он без проблем пристрелит его в этом прямом тоннеле.

Экватор успел. Лаз раздваивался, расходясь в стороны. Он свернул направо и остановился, осторожно выглянув из-за угла.

– Ну, всё, боец! Моё терпение лопнуло! Ты меня достал! Когда я доберусь до тебя, непременно убью! – орал Генерал всё ближе и ближе. А когда Экватор увидел в отверстии руку с пистолетом, отпрянул в сторону и снова устремился по лазу дальше.

Гулкие звуки выстрелов, бесноватые крики Генерала затихли сзади, когда он свернул в ход, уходящий налево. Потом еще раз направо, потом – снова поворот. Экватор еще долго полз по лазу, перестав ориентироваться в многочисленных поворотах, пока его дыхание не сбилось, и, почувствовав боль в мышцах ног, он остановился. Упав на живот, он перевернулся на спину и засмеялся. Как бы то ни было, сейчас он радовался тому, что смог уйти от неминуемой смерти. И пусть впереди неизвестность, – он даже не знал, насколько далеко он забрался и где находится, что его ждет дальше, – Экватор негромко прошептал: