Текст книги "Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018"

– Когда Блэйзер приехал к Путину, тот, взглянув на американца, воскликнул: «О, Карл Маркс!» Член исполкома расхохотался, а председатель добавил: «Господин Блэйзер, вам никто не говорил, что вы – вылитый Маркс?» И разговор после такой шутки на старте пошел как по маслу.

* * *

Роль координатора проекта на правительственном уровне была поручена первому вице-премьеру Игорю Шувалову. Тому самому, которому под вечер 2 декабря 2010 года Блаттер на сцене конференц-зала Цюрихского выставочного комплекса передаст Кубок мира… Но когда все начиналось, до этого было еще очень далеко.

Колосков рассказывает:

– На ранних стадиях продвижения заявки была создана структура по ее поддержке во главе с Шуваловым. Это было полтора года назад. В то время мы собирались в Белом доме каждую неделю, тщательнейшим образом обсуждали, что за эти семь дней сделано и что нужно сделать. Каждый делал доклад, размытой ответственности не допускалось. Так продолжалось месяца два-три. И только когда все пошло по накатанной, периодичность собраний уменьшилась. Игорь Иванович сумел идеально организовать работу.

Сорокин конкретизирует:

– Роль Шувалова – координирующая. Когда осуществляется такой общенациональный проект, должно быть очень много работы по взаимодействию с регионами и с органами власти. И конечно, сподручнее все делать, когда за это отвечает первый заместитель председателя правительства. Человек, который просто по своему статусу имеет номенклатурное право собирать и задавать четкие вопросы губернаторам, министрам и т. д. Действительно, были совещания, и Игорь Иванович вникал во многие вопросы.

Помню, было второе совещание с регионами. На первом Шувалов сказал: «Быстро сдайте Сорокину всю информацию, которую он попросит, если хотите быть включенными в список городов». На втором по каким-то причинам не было министра, от заявочного комитета я был один. Шувалов спрашивает: «Ну, как идет сбор информации?» – «В целом хорошо, информация поступает». А перед нами сидят все губернаторы. И тут он шутливо говорит: «Ну пожалуйся на кого-то, пока есть возможность! Не может такого быть, чтобы все всё выполняли!» Шувалов никогда не удовлетворяется общими ответами, просит конкретизировать. В той ситуации мне пожаловаться, конечно, хотелось, но интуиция подсказала: не надо. Кризисной обстановки не было, до того, что завтра надо сдавать заявочную книгу в печать, а ничего еще нет, не дошло. И я не стал никого ему «закладывать», понимая, что с этими людьми нам еще вместе работать. И оказался прав: все сдали информацию в срок.

Чернов добавляет:

– Не исключаю, что сама мощная фигура Шувалова стала серьезной мотивацией для многих «регионалов», кто раздумывал – ввязываться в этот проект или нет; веским поводом для губернаторов рассмотреть все всерьез. В конце концов это вылилось в нормальный, сбалансированный бюджет. Ось «Путин – Шувалов – Мутко – Сорокин – Колосков» – модельная. Ее взять, пересадить в другую страну – и та получит чемпионат мира.

Шувалов – человек очень ровный и в то же время въедливый и скрупулезный. Все вопросы он задает по сути. Если видит, что собеседник «плывет» с ответом – дожимает до конца. Отговорки вроде «все нормально» не переносит, докапывается до конкретики. И не для того, чтобы человека доконать, а чтобы дать ему точку опоры: вот где, мол, у тебя проблема. Реши ее – и все у тебя выстроится. Это сильное управленческое умение.

С тезисом о не самой мощной «пропиаренности» фигуры Шувалова Чернов не соглашается:

– У нас недооценивают степень его известности. На Западе он как первый вице-премьер правительства воспринимается хорошо. Он там узнаваем и востребован – недаром на крупнейших международных форумах вроде Давоса Россию представляет именно он, и делает это очень эффективно. Конечно, связано это и с его хорошим английским. А организаторские способности Шувалова сыграли огромную роль еще и на этапе финальной презентации в Цюрихе…

С Черновым не согласен собственный корреспондент газеты Sunday Times в Москве Марк Франчетти:

– Какая репутация у Шувалова на Западе? – переспрашивает он. – Никакой. По крайней мере, в прессе его не знают. Из России знают Путина, Медведева, Горбачева, Абрамовича, Шарапову, чуть-чуть Дерипаску… Собственно, список не очень длинный. Понятно: те политики, кто встречался с Шуваловым, его знают. Но журналисты – нет. Может быть, о нем несколько раз писала Financial Times, однако это мало что меняет. Если бы, например, мне дали возможность взять интервью у Шувалова, то не представляю, что бы он должен был сказать, чтобы это напечатали в Sunday Times.

Что ж, сколько людей, столько и мнений. В конце концов, если даже Франчетти и прав, то организаторские способности Шувалова внутри заявочной команды могли сыграть куда более важную роль, чем степень его известности за границей. Зато отличный шуваловский английский в любом случае помогал прямому общению важной фигуры российского правительства с той же ФИФА. Да и на фоне премьеров Испании и Португалии, на финальной презентации державших речь на родных языках, Шувалов со своим безупречным English выглядел гораздо более, что ли, международно. А значит – выигрышно.

– С Шуваловым легко работать? – спрашиваю Мутко.

– Проблем не было, понимали друг друга с полуслова. Он – человек профессиональный, образованный, с широчайшим интеллектом. Почему мы ему предложили эту работу? Потому что работаем с ним по Казани, где он является председателем оргкомитета по подготовке Универсиады-2013. И там, и здесь было очень легко работать. Никакой мелочной опеки, полная автономия. И – решение ключевых вопросов. Если ты приходишь к нему с какой-то проблемой, то слышишь не «Зайдите завтра!», а человек откладывает все другие вопросы и решает наш.

– Какие?

– Допустим, когда надо скоординировать службы, где у меня полномочий не хватает – допустим, Минфин. При помощи Шувалова быстро назначается встреча, и все становится на свои места. К тому же он легкий на подъем, когда надо куда-то слетать или съездить. И с аппаратом его легко работать – молодые ребята, образованные, с иностранными языками…

У первого вице-премьера английский в полном порядке. В этом все убедятся во время финальной презентации, свою речь в которой Шувалов, увлекшись, правда, немного затянет. Но далеко не до такой степени, как испанский член исполкома ФИФА Анхель Вильяр…

– Правда, что Шувалов первое время работы заявочного комитета собирал всех у себя в Белом доме и требовал четкого доклада от каждого? – интересуюсь у Мутко.

– Пару совещаний мы провели. Но потом я предложил другой регламент. Заявочная работа – она ведь не требует публичности и таких вот совещаний. Доложите, мол, сколько у нас сейчас голосов? С кем вы работаете? Это не публичные вещи, они делаются в тиши. Он меня понял, и мы поменяли систему работы. Все делали свое дело, информация стекалась ко мне – и я докладывал все Игорю Ивановичу в индивидуальном порядке.

Каждый знал свой маневр. Основной упор был сделан на написание заявочной книги, эксперты объехали все регионы, получили гарантии. Минимум раз в неделю я разговаривал на тему заявки с председателем правительства, всегда держал Путина в курсе всех событий. Группа во главе с Сорокиным занималась организацией презентаций, поездок, участием в крупных событиях – официозом, который мы обязаны были выполнять. И мы с англичанами участвовали во всех возможных выставках, тогда как испанцы считали, что чемпионат у них в кармане… Словом, у нас было очень четкое разграничение полномочий.

Когда-то великий советский футбольный тренер Константин Бесков формулировал суть тренерской работы всего двумя словами: «Подобрать и расставить». То есть рецепт победы команды – наличие правильных людей на правильных местах.

Вот она, одна из главных причин победы «России-2018» – не было сделано ни одной кадровой ошибки. Каждый оказался на своем месте и занимался своим делом.

Правильные люди реализовывали правильную идею. Все в один голос говорят, что мы полностью угадали с тем, на что напирать, – с философией продвижения футбола в страны, где нужно развивать инфраструктуру и чемпионатов мира еще не бывало. В мае 2010 года я в Москве брал интервью у бывшего главного тренера «Челси» Авраама Гранта – очень умного человека, читающего лекции в ведущих университетах мира и занимающегося консалтингом крупнейших компаний в самых разных областях человеческой деятельности. Оставалось меньше месяца до начала чемпионата мира в Южной Африке, и я спросил:

– Чего вы ожидаете от первого мирового первенства на африканском континенте? В частности, с организационной точки зрения?

– С 1994 года ФИФА начала предоставлять чемпионаты мира не только традиционным «футбольным» странам, – ответил Грант. – Я был в Америке 16 лет назад, и мне очень понравилось. То же самое могу сказать и о Корее и Японии – 2002. Поэтому идея провести турнир в Африке кажется мне хорошей.

– Если ФИФА предоставит России ЧМ-2018, это будет продолжением упомянутой вами тенденции?

– Да. Традиция отдавать чемпионаты мира только «большим» в футбольном смысле странам с развитой инфраструктурой, может, и неплоха, но не всегда. Идея предоставить России ЧМ-2018, подобно США в 1994-м, кажется мне хорошей. Чемпионат мира – лучший турнир на планете, и такие страны заслуживают права их провести.

– Лично вы предпочли бы, чтобы ЧМ-2018 отдали России, Англии, Испании или какой-то другой стране?

– Я живу в Англии… Но не хочу рассуждать о конкретном чемпионате. Скажу лишь, что сама идея проводить такие турниры в странах, которые их еще не принимали, заслуживает одобрения.

Так же полгода спустя сочтет и исполком ФИФА…

В унисон с Грантом выступил и Алексей Смертин – экс-капитан сборной России и один из послов российской заявки. Мы встретились в Кейптауне, и Смертин рассуждал:

– Чемпионат мира и футбол вообще – вещи не только соревновательные, но и социальные. Надо понимать, насколько это первенство важно не только даже для страны, но и для всего Черного континента. Я сейчас рассуждаю уже как представитель заявочного комитета России. Провожу параллели – и вижу, что для нашей страны это было бы тоже очень значимо.

– Как член заявочного комитета, извлекли какие-то уроки – каких ошибок, в частности, нам в случае получения ЧМ-2018 нужно будет избежать?

– Наоборот, увидел изнутри, сколько делает та же ФИФА, а не только местный оргкомитет, для успешного проведения чемпионата. Именно ФИФА является генератором всего этого процесса, и я понял, насколько это мощная и серьезная структура. Со многими ее людьми удалось познакомиться и пообщаться.

– Лично с Блаттером – тоже?

– Да. И с Платини – при первой же презентации нашей заявки. Я уже дважды приезжал в Южную Африку как член заявочного комитета. В феврале на конгрессе ФИФА в Сан-Сити пообщался с членами исполкома – и гораздо лучше понял, какая махина стоит за организацией чемпионата мира. Будучи игроком, этого не осознаешь.

– Собеседники понимали, что перед ними тот самый Смертин, который выступал в «Челси» и носил капитанскую повязку сборной России?

– На конгрессе ФИФА были и тренеры сборных. Довелось познакомиться с Раймоном Доменеком (тогдашним главным тренером сборной Франции. – Примеч. И.Р.). Было приятно и неожиданно, когда он сказал: «Я вас помню. Более того, для моей жены вы с Костой были лучшей парой полузащитников». Оказалось, что она болеет за «Бордо», в котором я выступал. Помнит меня как игрока и Платини.

11 декабря 2009-го в «Спорт-Экспрессе» вышло интервью со Смертиным. Мой коллега Александр Кружков спросил:

– Вы действительно считаете, что России могут доверить ЧМ-2018 или 2022?

– Да! Шанс есть! – воскликнул недавний капитан сборной. И если сейчас мы уже привыкли к мысли, что чемпионат мира – наш, то тогда это полный энтузиазма ответ дорогого стоил.

– Откуда оптимизм? – уточнил коллега.

– Заявочный комитет имеет поддержку правительства. Уже строятся новые стадионы – в Москве, Санкт-Петербурге, Сочи. Кроме того, не забывайте, что ФИФА старается отдавать чемпионаты мира странам, которые прежде такие турниры не проводили. Примеры – ЮАР и Бразилия.

– Кто вам предложил стать послом заявки России?

– Генеральный директор РФС и заявочного комитета Алексей Сорокин. Было это месяц назад. Согласился сразу. Участвовать в заявочной кампании почетно и увлекательно. Общаясь в ЮАР с такими интересными людьми, как послы заявок Бельгии/Голландии и Англии Руд Гуллит и Дэвид Бекхэм, познакомившись даже с Зеппом Блаттером, я получил бесценный опыт.

* * *

Мысль привлечь в качестве послов заявки целую группу бывших и действующих известных футболистов – Смертина, Аршавина, Дасаева, Симоняна – была тоже очень грамотной. Узнаваемые (и именно по профессиональной «линии») лица в глазах членов исполкома ФИФА – это было весьма выигрышно. Поступили так, правда, не только мы, но и наши конкуренты, но Россия пошла дальше всех, дав возможность игроку лондонского «Арсенала» Аршавину выступить на финальной презентации в Цюрихе. Из сегодняшних футболистов, также державших речь на презентациях стран-кандидатов на ЧМ-2018, можно назвать еще только Бекхэма – но Спайс-Бой уже на сходе, играет не в ведущих чемпионатах Европы, а в США. И теперь рассматривается скорее как звезда дня вчерашнего.

Спрашиваю игрока лондонского «Арсенала» Аршавина:

– Вы сразу согласились стать послом российской заявки? С учетом вашей занятости, да и того, что играете в одной из стран-соперниц?

– С одной стороны, меня никто не спрашивал, – смеется он. – С другой, думаю, что это было логично – так как я в тот момент являлся капитаном сборной России.

– Что значит – никто не спрашивал?

– Первый раз мне позвонил Сергей Александрович Фурсенко и сказал, что надо поехать с нашей делегацией в Южную Африку. Я ему ответил: «Все хорошо, но я в это время буду в отпуске на Мальдивах». Он сказал: «За это не волнуйся. Ты, главное, скажи, что поедешь, а логистику и так далее – все это мы возьмем на себя».

– Взяли?

– Да. Перевезли с Мальдивов в Йоханнесбург, а оттуда – уже в Лондон. Я за это время как раз с отпуском все подогнал. Зато я был хозяином самолета! У меня спрашивали: «Во сколько вылетать, сэр?» (смеется). В общем, уровень был высокий. Вообще в течение всего этого времени все было организовано достаточно хорошо. Потому и прошло для меня, я бы сказал, гладко. И даже интересно. Где бы я еще с Гуллитом поздоровался, с Бекхэмом несколько минут пообщался да пошутил – об Америке, его Лос-Анджелесе и понравившемся мне Майами? Приятно…

– В чем эта хорошая организация заключалась?

– Меня встретили, привезли, четко объяснили задачу. Ничего сложного не обнаружил. Я не был брошен, мне давали инструкции, которые только надо было соблюдать. Моим куратором в роли посла заявки был Леша Смертин. Он меня как футболист футболиста (добавлю: как бывший капитан сборной – капитана нынешнего. – Примеч. И.Р.) вводил в курс дела, мы с ним поужинали. Не то чтобы мне во время той поездки в Йоханнесбург требовалось твердить какие-то заученные фразы: мне просто довели основные мысли об идее нашей заявки. Какие у нас плюсы. А наши плюсы – это были наши минусы! (смеется)

Рассказывает мне Аршавин и еще один любопытный нюанс тех летних дней 2010 года, проведенных в Йоханнесбурге:

– Лично вы с кем-нибудь из членов исполкома ФИФА когда-нибудь разговаривали? Кроме Мутко, разумеется.

– С Блаттером. Мы заходили к нему в кабинет в Южной Африке. Пришли, помню, Роман Аркадьевич (Абрамович), Игорь Иванович (Шувалов), Виталий Леонтьевич (Мутко), я. По-моему, гарантийное письмо от председателя правительства вручали. Ну и несколькими фразами перекинулись. Блаттер больше всего почему-то обращался к Роману Аркадьевичу, по поводу «Челси» что-то шутил. Диалог у них сложился, Абрамович что-то в шутку же и отвечал.

Абрамович тоже был послом заявки России. Словом, состав заявочного комитета и тех, кто его «пиарил», был подобран очень сбалансированно. Вообще в подобных делах очень важно, чтобы среди их «двигателей» не было лишних людей. Некому было «осваивать» бюджет, который, как мы скоро уясним, был весьма умеренным.

Мутко:

– Заявочный комитет у нас был, скажем так, очень локальным. Основную работу делали 3–5 человек, а всего было не более 15 человек. В том, что мы не раздували штат, была наша сильная сторона. Знаете, почему еще Россия не замешана ни в каких скандалах? Потому что не было никаких посредников. Все официозные мероприятия от и до контролировал Сорокин, а переговоры с членами исполкома ФИФА в большинстве случаев вел лично я, и уж во всяком случае непроверенных людей там не было и быть не могло. А о чем мы говорим с членами исполкома – то между нами и остается.

Была ли конкуренция между регионами – и как в число городов, принимающих чемпионат мира, вписался, к примеру, совсем небольшой по российским меркам Саранск? Сорокин объясняет:

– Футбол – все-таки не бобслей и не регби. Не нужно было слишком уж уговаривать регионы предоставить всю необходимую информацию – поэтому я ни на кого Шувалову и не нажаловался. Все понимают, что это такое и зачем нужно. У многих в регионах – команды, которые надо поддерживать. Многие хотят построить у себя стадион, а чемпионат мира, с привлечением средств федерального бюджета, – самый реальный способ для этого. Конечно, города поменьше всегда хотят этого сильнее, чем большие города. И это естественно. Ведь в одном городе слет пионервожатых – уже событие. А в другом – миллион международных мероприятий, и город их «проглатывает», даже не замечая: как, мол, жили, так и живем, только «пробки» побольше.

– Когда Россия уже получила чемпионат мира, ряд регионов, к примеру, Чечня и Дагестан, тоже захотели «вписаться», но было уже поздно. На более ранних стадиях они не проявляли активности?

– Нет, только после победы. На всех уровнях, как мы их называем, «аспиранты», которые постфактум захотели принимать чемпионат мира, услышали одно и то же. Есть документы, которые носят обязующий характер для правительства. Подписаны уже много месяцев назад, и какие-либо отклонения невозможны. Должны быть какие-то о-очень веские причины, чтобы ФИФА не воспользовалась теми гарантиями и документами, которые мы дали, внезапно «забыла» о них.

Как же хорошо и справедливо, что не все тут зависит от нас самих! Потому что в связи с решением каких-нибудь политических, социальных проблем в нашей стране наверняка проигнорировали первоначальный список или по крайней мере внесли бы туда какие-то изменения. Но ФИФА не знает и не хочет знать нашей политической конъюнктуры. И мировое первенство будет там, где его изначально больше всего хотели провести.

* * *

– Удалось ли господину Мутко органично войти в мировое футбольное руководство? – спросил я Блаттера в январе 2009 года.

– Он член технического комитета ФИФА (членом исполкома главного футбольного органа планеты он стал спустя два месяца, в марте 2009-го на 33-м конгрессе ФИФА в Копенгагене. – Примеч. И.Р.). За пять лет президентства РФС мистер Мутко достиг в России таких результатов, что, безусловно, заслуживает больших комплиментов.

Еще больших комплиментов Мутко заслуживает за свою кипучую деятельность по продвижению российской заявки на ЧМ-2018 на всех возможных уровнях. А также за выказанную им способность стать неотъемлемой частью упомянутого Блаттером «мирового футбольного правительства», невзирая на весьма относительное владение английским. Подумать только: к моменту голосования он входил в исполком ФИФА всего 21 месяц, а уже успел там стать своим!

Когда все для России закончилось счастливо, Мутко в стенах редакции «Спорт-Экспресса» хохотал, вспоминая свое выступление на языке Шекспира во время финальной презентации в Цюрихе:

– Я понимал: если мы проиграем, то все свалят на мой «оксфордский» английский. А сразу после презентации ко мне подошел Блаттер и сказал: «Виталий, ты нас всех обманывал! И зачем мы все это время тратили деньги на переводчика для тебя?!»

Чернов – напомню, человек из штаба Колоскова, первым делом уволенный Мутко после прихода последнего в РФС – признает:

– При всей сложности наших отношений с Мутко не могу не признать, что это человек, который обладает морем обаяния. Он умеет так доверительно взять человека за плечо, с таким вниманием слушать, с таким знанием дела задавать вопрос, что ему удалось очень быстро сократить изначальную дистанцию с членами исполкома ФИФА.

Ведь не секрет, что восприняли его не сразу. Просто потому, что он был человеком по другую сторону баррикад от Колоскова. Вольно или невольно, но они видели в нем человека, который лишил их удовольствия регулярно общаться с Доктором. Я мало видел Мутко в прямом общении с членами исполкома, но он поразительно быстро сумел занять ту нишу, которая сейчас безусловно принадлежит ему.

В отличие от человека более неформального, как был (да и является, пусть уже не в роли члена исполкома) Колосков, Мутко ведет себя как представитель крупной державы. Нет, Вячеслав Иванович блестяще соблюдает правила этикета и обладает врожденной дипломатичностью. Но стилистика Виталия Леонтьевича тоже оказалась востребованной. Общаясь с ним, многие члены исполкома чувствуют, что одна из главных мировых держав ценит их и охотно, по-человечески с ними общается. Эта новая, но весьма эффективная форма общения стала серьезным фактором его успеха в исполкоме.

Сам Мутко говорит по этому поводу:

– За границей уважают статус министра. Конечно, я стараюсь нос не задирать, веду себя нормально. Не твержу себе: «Я – министр». Человек как человек, просто работаю здесь и стараюсь честно делать свое дело. Но вот в мире, в Европе министр – фигура. И когда человек в этом ранге возглавляет заявочный комитет, для них это показатель. Они понимают, что я действительно отвечаю за то, что говорю.

– Будучи министром и имея кучу других обязанностей, сколько времени вы уделяли заявочному процессу?

– Каждый день им занимался. Конечно, свои обычные полномочия надо было выполнять. Но на самом деле, особенно последние месяцев шесть, заявка ЧМ-2018 проходила для меня в ежедневном режиме.

– Это был дикий недосып – учитывая, что на вас все замыкалось и по линии правительства, и по линии ФИФА?

– Да все эти разговоры о недосыпе – ерунда! Человек и так много спит в этой жизни. Знаете, я не люблю нытье о суперзанятости и перерабатывании. Особенно когда ты руководитель и сам планируешь свое время. Значит, хреново организовываешь. Или у тебя плохо команда работает. Всегда можно найти возможности правильно выстроить свой график!

Вот налетался я, прямо скажу, больше некуда. И Алексей Сорокин тоже, который даже больше моего летал. Но бывали случаи, когда без моего участия обойтись было нельзя. Допустим, корейский член исполкома доктор Чун сказал: «Не прилетишь – забудь о нашей поддержке». Дело в особенностях их национального менталитета. Ты должен обязательно побывать у них дома. Посмотреть, послушать на месте, почему они хотят получить ЧМ-2022.

А времени в тот момент было в обрез. Пришлось прилететь, поговорить, четыре часа там провести – и в обратный самолет! А ведь нужно было еще и «махнуть» с ними! (хохочет) Партнеры заявочного комитета в тот раз помогли нам с частным самолетом – но все равно та поездка была настоящим экстримом. За один день – в Корею и обратно! Назад прилетел – уже просто ничего не понимал!

Обо всем этом Мутко – как, думаю, вы уже поняли из его лексики и обилия восклицательных знаков – рассказывает с колоссальным удовольствием и воодушевлением. Когда делаешь то, чем увлечен и во что веришь, – с любой физической усталостью справляешься «на раз-два».

* * *

С какого-то момента Мутко почувствовал себя в атмосфере ФИФА весьма раскованно и смог проявить себя во всем блеске.

Сорокин:

– Во время визита оценочной комиссии надо было видеть один эпизод, когда министр выступил с реальным сценическим блеском. Смысл был в том, что российская сторона все делала вовремя, а визит оценочной комиссии был расписан ею буквально по секундам: 8.15 – выход из гостиницы, 8.16 – посадка в автобус, 9.20 – вылет чартера и т. д. А члены комиссии даром что представляли ФИФА, чья штаб-квартира находится в Швейцарии, все время опаздывали. Там пять минут, здесь еле собрались – словом, как говорится, на расслабоне. Мы ежесекундно при полном параде, министр в галстуке и пиджаке в 30-градусную жару стоит – а у тех все время заминки. Кто-то бутерброд доедает, кто-то в туалет зашел…

На третий день стоим в 8 утра перед отелем «Балчуг», чтобы лететь сначала в Казань, а потом – в Сочи. И вместо всей комиссии выходит только один главный координатор от ФИФА Юрген Мюллер, дисциплинированный, правильный немец. Никого больше нет. И тут министр полушутливо-полусерьезно произносит великолепный экспрессивный монолог на смеси русского и английского. Мы готовы были ему аплодировать, потому что непунктуальность членов оценочной комиссии нас самих уже немного раздражала.

То, как мощно Мутко использовал весь свой арсенал мимики и жестов, – а не понять его в такие минуты невозможно, будь ты хоть инопланетянин, – заставило герра Мюллера извиниться перед министром за неспешных коллег. Тем более что в качестве укора Виталий Леонтьевич привел пример их старших товарищей – указав, скажем, на то, что очень немолодой Хулио Грондона на заседания исполкома ФИФА не опаздывает ни на минуту.

Мюллеру было еще за что испытывать некоторую неловкость. Поговаривают, что один из членов высокой комиссии… прикорнул во время презентации нашей заявки, организованной в доме приемов правительства. Было понятно, что человек просто устал после перелета, – вот только на казус обратили внимание и журналисты, и многие другие. Мутко же, в свою очередь, грамотно это использовал, поскольку, убежден, никогда не стал бы критиковать иностранцев просто ради критики. А вот создание чувства вины перед тобой всегда считалось действенным психологическим приемом, дабы склонить кого-то на твою сторону…

Визит оценочной комиссии был далеко не первым в череде огромного количества презентаций, выступлений, поездок к членам исполкома и других мероприятий, каждое из которых могло на что-то повлиять.

Порой все висело буквально на волоске. Как, например, в южноафриканском Йоханнесбурге во время конгресса ФИФА.

Джорджадзе:

– Всем заявившимся странам предоставили возможность организовать стенды. И мы подготовили очень хороший стенд, под презентацию которого должны были прилететь Шувалов, Абрамович, Аршавин, постоять там час-полтора, что-то сказать. Этот стенд, уже весь укомлектованный, должен был лететь из Америки.

Прилетаем в Йоханнесбург, обращаемся на таможню Южной Африки, нам подтверждают: все нормально, стенд прилетел, идет растаможка. А вечером накануне мероприятия вдруг выясняется, что стенд находится не в ЮАР, а в… индийском Мумбаи. Как? А вот так!

Мы понимаем, что жизнь наша на этом кончилась. Абрамович с Шуваловым уже летят, их самолеты не развернешь. В шесть вечера нам сказали, что стенд в Мумбаи, а открыться он должен в полдень следующего дня…

Сорокин:

– Но все-таки стенд мы получили вовремя. Он прилетел ночным рейсом Мумбаи – Йоханнесбург.

Джорджадзе:

– Поехали на таможню, решили вопрос в традиционной манере. В итоге привезли его на конгресс утром, я ездил его забирать в контейнере. Стенд появился за 15 минут до прихода Шувалова. Но никто об этом не догадывался. Алексей (Сорокин) был с высокими гостями, я ему звонил и рассказывал, как все идет, он их сдерживал до какого-то момента. Потом звоню и говорю: «Все готово, можно вести».

Сорокин:

– Пришлось даже каким-то не тем эскалатором поехать, на другой этаж попасть. Чтобы гости не пришли, а там девушка лихорадочно что-то раскладывает. Бывают такие фильмы, когда молодежь «зачищает» последствия вечеринки, родители входят – а там как раз последний стакан убирают. Вот у нас примерно то же самое было – кроме того, что к моменту появления Шувалова и К^о все уже было в порядке. И презентация получилась отличной.

Колосков добавляет:

– Стенд у нас там был очень хороший. И то, что приехали Шувалов, Абрамович, Аршавин, конечно, тоже сказалось. Мне туда удалось завлечь многих членов исполкома. Сорокина, будем объективны, на тот момент мало кто знал, Шувалов не будет никого заманивать. Но единственные, с кем потом встретился Блаттер, – с Шуваловым и другими членами нашей делегации. И это была очень важная встреча.

Та самая, о которой, напомню, рассказывал Аршавин – с передачей гарантийного письма от Путина и шутливым диалогом с Абрамовичем.

* * *

Полеты, поездки по миру – то, о чем руководители и члены «России-2018» рассказывают просто взахлеб. Обычная публика, до которой в течение двух лет через прессу не доносилось практически ничего, была и на один процент не осведомлена обо всех этих удивительных приключениях. О том, что Чернов образно назвал «веселящим газом».

Об одной из таких поездок – в Корею – вам уже рассказал Мутко. О другой – в Йоханнесбург – Сорокин с Джорджадзе. Думаете, больше им нечего вспомнить? Как бы не так!

Спрашиваю, к примеру, Сорокина о самом экстремальном полете. И слышу точь-в-точь «корейский» рассказ Мутко, только о другой стране:

– «Зачетная» была поездка в Таиланд, к тамошнему члену исполкома. Вы понимаете, сколько примерно времени занимает перелет Москва – Бангкок. При этом общение с ним происходило ровно полтора часа. Пролетел полмира, поужинал с ним, на следующее утро улетел. Фактически провел в стране одну ночь. Ну а что, он должен был со мной неотступно сутки быть? Человек занятой, а встреча нужна не ему, а мне…

Колосков:

– Однажды должны были лететь в Азию по длинному маршруту Токио – Сеул – Доха. Но Токио не принимал самолеты из-за пепла исландского вулкана, который и туда долетел. В итоге сразу прилетели в Сеул, где в отеле нас ждал Чун Мон Чжун со своим бюро исполкома. И – на тебе сюрприз! – вначале он не хотел смотреть нашу презентацию. Может, просто не любит никакой агитации, может, просто отчего-то не настроен был. Однако я все-таки настоял, и провели достойную презентацию. Потом они организовали хороший ужин, мы чуть поспали – и улетели в Доху к бин Хаммаму. Физически было тяжело.

Но в этих случаях хоть самолеты были надежные. Бывало и другое.

Сорокин:

– Один раз в Африке мы практически по цене регулярного рейса нашли маленький самолетик, чтобы не опоздать на встречу к нигерийцу (Амосу Адаму, которого потом дисквалифицировали за коррупцию, о чем речь пойдет в следующей главе. – Примеч. И.Р.). Из Каира, где перед тем мы встречались с египетским членом исполкома, в Нигерию не летают прямые рейсы, надо было переправляться с двумя пересадками и большой задержкой. Так мы не успевали, поскольку, как правило, по срокам встречи у тебя никакого «разбега» нет. Член исполкома выделяет тебе один вечер – и в этот самый вечер надо быть. Нельзя сказать: я так не могу, подстройтесь под меня. Эти люди понимают, кому нужны подобные встречи. И тогда мы очень странно, на каком-то маленьком ужасном самолетике, через Ливийскую Джамахирию, добирались до Нигерии. Слава богу, добрались.