Текст книги "Свидание на Аламуте"

Тексты
Неро, Лунь Ву и другие

Во Дворце Правосудия на острове Сите пахнет духами, потными подмышками и бумажной пылью. По коридорам снуют верткие репортеры обоих полов, обвешанные фотоаппаратами и диктофонами. Молодые адвокатессы расхаживают в длиннополых мантиях, под которыми зачастую ничего нет по причине жары, и это служит неисчерпаемой темой для анекдотов да периодических скандалов в бульварной прессе. В Министерстве юстиции на площади Согласия запах другой: дорогой крем для бритья, лосьон и сладковатый запах разогретых принтеров. Это царство молодых людей-метросексуалов, новой поросли чиновников; между ними проплывают по коридорам, как линкоры, почтенные судьи, некоторые из которых еще помнят генерала де Голля. В здании Министерства внутренних дел на рю де Соссэ не пахнет ничем, точнее, пахнет бездушным военным формализмом, и глаза рябит от шевронов и погон всевозможных родов войск огромной полицейской империи. Иногда только проходящий мимо провинциальный жандарм густо дохнет луком, и только. Здесь царство военных и приравненных к ним; даже те, кто одет в гражданское платье, ходят четко по прямым линиям, здороваются коротким сухим кивком, говорят вполголоса и отвечают лающими голосами.

Сейчас таким голосом изредка отвечал Аристид Неро, стоявший навытяжку перед новым министром внутренних дел Саркозой. Это был невысокий, с каменной нижней челюстью человек, который смотрел всегда исподлобья. За его крепкими покатыми плечами – сплошь военные и полицейские заведения, от школы капралов в Форт-Рош до военно-юридической академии при Эколь Милитер. Новый министр слыл человеком жестким и бескомпромиссным, находящимся в известной оппозиции к Елисейскому дворцу.

– Посольство Саудовской Аравии подало официальный протест, – скрипучим голосом говорил министр, вертя в руках электронные часы в виде маленького шарика-глобуса. – Оно требует, чтобы мы тщательно расследовали дело об автокатастрофе, в которой погибла их гражданка… напомните, Неро!

– Сурия Хан аль-Хасаб, подданная Королевства.

– Да… чтобы мы расследовали это происшествие с особой тщательностью. Я знаю, что этим делом занимается прокуратура, но и вы, Неро, не должны забывать, что лично его курируете. Интересно, какого черта ее понесло в Валь-де-Марн?

– Не могу знать, господин министр! – четко ответил Неро. – Эти арабы иногда выбирают себе места для развлечений подальше от Парижа, чтобы…

– Причина автокатастрофы установлена? – перебил Саркоза.

– Так точно, господин министр. Ее «линкольн» превысил скорость на шоссе Ножан-сюр-Марн – Шель и на скорости примерно в сто восемьдесят километров в час врезался в ограждение, после чего рухнул вниз с пятиметровой высоты и загорелся. Водитель и эта женщина погибли сразу.

– Проследите, чтобы не было никаких лишних комментариев в прессе.

Неро почтительно кивнул. Кабинет Саркозы был отделан черным деревом из Конго, и все это мрачное, черно-коричневое с золотом великолепие внушало трепет любому посетителю кабинета. Полотнище триколора за спиной министра не колыхалось ни от одного дуновения, а висело вниз прямо, как жестяное.

– Я уже запретил доступ к этим телам в морге для всех, кроме себя, следователя Надин Берси и господина прокурора, – сообщил Неро.

– Отлично. Теперь вот еще что…

Запищал зуммер внутренней связи. Саркоза снял трубку телефона короткопалой рукой с рыжеватыми волосиками на костяшках пальцев, послушал. Потом, ничего не ответив, с раздражением бросил трубку на аппарат.

– Анонимный звонок, Неро. Три минуты назад он поступил в Главное управление. На площади Мадлен может произойти взрыв. Берите отряд… возьмите людей Калабри и следуйте на площадь. Только не торопитесь. Это может быть провокация, а нам сейчас не нужно лишнего шума. Вы меня поняли?

– Так точно, господин министр.

Покинув спертую атмосферу Министерства, Неро легко сбежал по его ступеням к тротуару рю де Соссэ: поджарый, в черном приталенном пиджаке и однотонном галстуке – обычная униформа для посещения МВД, если не брать в расчет полицейский мундир. Водитель распахнул дверцу черного «пежо-605».

– Площадь Мадлен! – бросил Неро.

Уже из машины он выходил по телефону на связь с командиром отдельной роты спецназа полиции Венсаном Калабри, заносчивым корсиканцем, креатурой самого Саркозы.

От рю де Соссэ до площади Мадлен – всего ничего, если ехать по рю де Сюрен. Но на повороте на бульвар Мальзерб машина Неро уже попала в пробку. Водитель достал из-под сидения маячок на магните и прикрепил его к крыше. В этот момент заднюю дверь «пежо» дернули, и какая-то легкомысленно одетая девчонка забралась в машину чиновника, как к себе домой. Неро с неприятным удивлением узнал раскосые глаза и бритый череп с пирсингом в брови и ноздре. На китаянке были «матросская» блузка на веревочках, бесформенные шорты и ее проклятые китайские тапки, открывающие узкую и слегка покрытую пылью ступню. На среднем пальце левой ноги, как всегда, дурацкий золотой перстень!

– Какого черта, мадам Ву? – не сдерживая раздражения, пробормотал Неро. – Поль, да разгоняй их в конце концов…

Комиссар полиции бесцеремонно прикурила сигаретку, достав ее из невесомой сумочки, болтающейся на худом плече.

– Торопитесь по анонимному звонку, мсье Неро? – насмешливо проговорила женщина, выпуская дым в полуопущенное стекло.

– Допустим. Вам-то что?

– Думаю, что торопиться не стоит, – суховато заметила женщина и усмехнулась. – Звонок поступил даже не из телефонной будки, а с коммутатора станции в Дефансе. Кто-то подключился к сети.

– Merde! Да хоть так… Поль!..

Машина, несколько раз взревев сиреной и разбрасывая сполохи маячка, выбралась на тротуар. Неро поймал несколько злобных взглядов и раскрытых ртов, пославших ругательства вслед черному «пежо». Лунь Ву тоже заметила это и рассмеялась сзади.

– Какой хороший день сегодня, мсье Неро, не правда ли? Такое яркое солнце…

Вместо ответа Неро снова схватился за телефон:

– Калабри! Где вы там, черт возьми?!

Корсиканец ответил без грубости, но с оттенком презрения:

– Двигаюсь со стороны улицы Капуцинов. Пробки.

Между тем они, лавируя меж мусорных урн, уже выбрались на рю Шово Лакард. Фронтон церкви с апокалипсической картиной сиял в солнечных лучах, коринфский ордер колонн отливал бронзой – так отсвечивал голубиный помет в их завитках. Между двумя колоннами Неро увидел натянутый транспарант. Несколько простыней, сшитых друг с другом, несли на себе неровно сделанную масляной краской надпись:

«СПАСЕМ МАДЛЕН! ВЫЛИЖЕМ И ПРЫГНЕМ!»

– Что за чушь?! – зарычал чиновник, ослабляя узел галстука. – Почему администрация церкви не вмешивается?

– А вы разве не знаете, что здесь заправляет департамент по туризму? Службы в церкви проводятся только раз в неделю, а в остальное время – туристы. После того как уборщики забастовали, в экскурсионном крыле стоит жуткая вонь…

– Проклятье!

«Пежо» встал намертво – дорогу ему перегородили красные, синие, желтые туристские автобусы, растерянными слонами застывшие перед перекрестком с рю Тронше. Неро обозленно выскочил из автомобиля и стал всматриваться в происходящее, даже привстал на цыпочки.

Да, перед входом в церковь был сооружен невысокий, полутораметровый помост из легких пластин, с помощью которых обычно делают подиум для танцевальных конкурсов на студенческих пати. На этом помосте с радиомикрофоном в руках металась худая голоногая девица, одетая в такие же, как и Лунь Ву, шорты, разрисованные сочными женскими ртами алого цвета, в сетчатую кофточку и бейсболку, натянутую на взлохмаченную голову. Она что-то выкрикивала, и в качестве фона для ее хриплого голоса плыли звуки джаза, который исполняли расположившиеся рядом с помостом музыканты – барабанщик, два саксофониста и девушка с электрогитарой. В центре помоста, за девицей, возвышался необъятных размеров человек в белом поварском халате и колпаке – смуглолицый сияющий алжирец с огромными, как у турецкого паши, усами; он явно чего-то ждал. Толпа радостно свистела и одобрительно визжала.

Теперь Неро понял причину столпотворения на улице. Туристические автобусы, оказавшиеся в радиусе километра от этой шумной акции, слетелись к Мадлен, как осы на сладкое, и туристы: греки, итальянцы, шумные американцы и даже шведы – образовали плотную толпу вокруг помоста. Вторым кордоном шли гомонящие цветочницы, которые умудрялись в этой толчее продавать букеты фиалок; было также много молодежи, по виду студенты.

– …грудь… Мадлен… грешница… вылизать… очистить… ритуал… – донеслось до Неро и Лунь Ву.

Неро еще вертел головой, пытаясь определить характер этого возмутительного сборища. Кто это? Антиглобалисты? Протестующие против реформы образования? Активисты движения защиты животных?

В этот момент косматая девчонка докрикивала в микрофон последние слова, из которых Неро понял только то, что те, кого зовут Мадлен, сейчас будут участвовать в ритуале, с помощью которого церковь и прилегающая территория волшебным образом очистятся от мусора, которого и правда тут хватало: обертки, пластиковые стаканчики, пивные банки лежали кучами у подножия гордых колонн, а от туалета с той стороны слегка припахивало вонью.

На помост стали выходить хихикающие девицы. Первая из них, блондинка, эффектно выбросила в толпу свои туфли и одним движением сорвала желтенькую кофточку, обнажив роскошную грудь. Толпа взревела. Девица сделала пару шагов к толстяку-повару, и тот, уже приготовивший порцию крема в бумажной тарелке, щедро, с размахом, прилепил тарелку прямо на выпуклые шарики. Брызги полетели во все стороны. Девушка засмеялась и, отойдя в сторону, села на высокий стульчик – один из тех, что обычно стоят в барах.

Неро кинулся в машину.

– Калабри! Вы на месте?

– Со стороны бульвара Мадлен, – донесся голос корсиканца. – Какие будут приказания?

В этот момент пальцы Лунь Ву, тонкие, но очень сильные, сжали плечо чиновника.

– Неро, они кидаются тортами, а не бомбами! Если вы подождете пять минут, я расскажу вам о том, кто убил Алеся Радзивилла…

Чиновник замер, остановившимся взглядом уставился на телефон. Потом выдохнул:

– Калабри, займите позиции и ждите приказаний. Ничего не предпринимать!

И резко, с остервенением, он повернулся к женщине-комиссару:

– Ну?!

В его водянистых глазах плясали гнев и ненависть. Между тем Лунь Ву, словно нарочно затягивая время, закурила новую сигарету, свела острые коленки, оперлась на них таким же худым локтем, а на кулак положила подбородок, застыв в позе ленивого рассказчика.

– Я стала специалистом по немотивированным убийствам, Неро. Сначала – женщины из Сены, потом вот это… Убийство молодого аристократа, без ограбления, без надругательства над телом. Странный способ, странное место.

– Быстрее!

– Не торопите. Так вот, когда в комиссариате мне сообщили об утренней находке в фонтане на площади Бастилии, я помчалась туда. И обшарила место преступления.

– Наши люди обшарили его тоже, – мрачно отрезал Неро, отворачиваясь. – Я уверен в том, что они сделали это самым тщательным образом.

– А я – нет! Потому что ни один полицейский не полез в фонтан. А я сбросила обувь, закатала джинсы и полчаса плескалась там, исследуя каждую бумажку. И вот что нашла.

Лунь Ву протянула ему четкую фотографию размером с кассовый чек, выпавшую, скорее всего, из какого-то небольшого документа. Снята эта фотография была, как видно, в ультрафиолете, потому что буквы, отбитые равнодушным принтером кассы, читались не очень четко и светились красным.

– Счет, – лаконично сообщила Лунь Ву, – который выпал из кармана этого бедолаги…

– Не называйте его бедолагой! – взвился Неро, не обращая внимания на слушающего их разговор водителя-крепыша в полицейской форме. – Это абсурд. Радзивилл – аристократ. Он никогда не возьмет с собой счет… Почему вы считаете, что это ЕГО счет?

– Да, – Лунь Ву ухмыльнулась, – аристократ никогда не заберет бумажку со счетом, если только… если только он не поспорил, и если этот спор – дело принципа, а счет может доказать его правоту, не так ли?

– О чем вы?

Неро, все больше и больше раздражаясь, наблюдал за тем, как на помосте самые смелые из толпы вылизывали смеющихся и крутящихся на стульчиках девиц. Большей частью это были итальянские туристы. Неро представил себе, что слизывание ванильных сливок с юной спелой груди безвестной мадемуазель станет их самым горячим и ярким воспоминанием о легкомысленном Париже.

– Посмотрите на последнюю цифру. Триста сорок евро. Что там написано? Правильно… Ра-то-то-тан.

Неро вздрогнул. В голове у него проплыл полумрак ресторана, где они сидели тогда, и эта чернокудрая миниатюрная женщина…

– Сыр?

– Да. Вид эдамского сыра, производимого в городе Роане. Искаженное «отрыжка Роана». Я знаю, что в состав его входит перебродивший яблочный сок! Его производят крайне мало и поставляют только по заказу в два парижских ресторана. Двухсотграммовая коробочка с сыром, обернутым в два слоя фольги, стоит ровно триста сорок евро. С кем Алесь Радзивилл поспорил, что НАЙДЕТ В ПАРИЖЕ сыр ратототан?

– Sacrebleu! – Неро заскрипел зубами, фото в его руках задрожало.

На помосте облизали последнюю девицу; судя по ее голубому фартуку и загорелым натренированным икрам, это была одна из цветочниц. Тем, кто уже закончил процедуру, надевали на шею венки из фиалок и пионов. В толпе аплодировали. Ведущая с микрофоном что-то кричала, но Неро не слышал. На помост вынесли стеклянный куб…

– Что это, черт возьми?

– Точка Сборки. Ритуал надо зафиксировать… – быстро ответила Лунь Ву.

– А вы-то откуда знаете?

– Не отвлекайтесь. Обнаружив счет, я поехала в этот ресторан. Это Joel Robouchon, расположенный на рю Пуанкаре, пятьдесят девять. Фешенебельное место, меню до тысячи двухсот евро. Там знают всех посетителей в лицо. Они опознали Алеся и его спутницу. Те были у них за пять часов до предполагаемой смерти Радзивилла. Метрдотель сказал, что они собирались поехать в какой-то китайский ресторанчик… Два гурмана.

– Кто она?! – закричал Неро, комкая фотографию.

Лунь Ву медленно загасила окурок в пепельнице. Она словно издевалась над ним.

– Графиня. Венгерская графиня. Элизабет-Коломбина Дьендеш де Кавай. Недавно в Париже, кутит на деньги престарелого графа де Кавай, венгерского эмигранта. Умна, развратна, цинична…

Неро положил руку на телефон, но тут же сверху легла холодная, хоть и мягкая ладонь женщины.

– И еще кое-что, Неро… Помните, я вам говорила о вилле Кометто? Так вот, месяц назад ее арендовала эта вот Дьендеш. Платеж поступил со счетов Абдель Ханаффа, ливанского банкира, обслуживающего семью шейха Саудовской Аравии. Понимаете? Братья-мусульмане…

Неро мотнул головой и издал тоскливое рычание. Лунь Ву убрала руку.

– Ну вот, я дарю вам эту информацию, – расслабленно проговорила она. – В обмен на мое участие в обыске на вилле. Вы же скорее всего предпримете это немедленно, да? Не надо врать, вы наверняка нанесли визит Саркозе только для того, чтобы получить «добро» на операцию. А теперь можете вызывать своего корсиканца. Калабри уже истомился в своем автобусе.

На площади какие-то полуголые люди уже забрались в этот стеклянный куб, вызывая изумление публики. Толпа пятилась, так как вокруг помоста образовывался круг, а еще один, из хохочущих полуобнаженных участниц действа и туристов, начал вертеться на помосте в танце-хороводе.

– Калабри, начинайте оцепление! Надо очистить площадь! Саперов готовьте!

Полицейские автобусы выдвинулись из-за угла от рю де Сез, проломив кустарник зеленого палисадника. Показались блестящие на солнце каски полицейских и пластиковые щиты – издали все это выглядело, как массовый десант перепончатокрылых насекомых.

Неро, отдав команду, обернулся. Но Лунь Ву сзади уже не было, только на кожаном сидении лежала забытая ею золоченая зажигалка.

Тем временем под помостом тоже кипела работа. Лис и Шкипер, одетые в какие-то совершенно одинаковые облегающие кожаные комбинезоны, сидели у прибора, представлявшего собой портативный компьютер и нечто вроде осциллографа. От прибора тянулось несколько проводов, и их концы с датчиками опутывали змейками сидящего на пластиковой табуретке Медного.

Андрей прилетел в Париж накануне ночью и сразу же окунулся в таинственную работу. В Ле-Бурже его встретил полковник на неприметной белой машине, увез в какой-то загородный отель и стал морить голодом, пояснив, что для завтрашней операции организму надо очиститься. В итоге состояние Медного стало близким к похмелью – мир воспринимался легко, разъято, по фрагментам. Звуки и запахи окутали его плотным облаком и стали восприниматься совершенно по-иному, поэтому он совсем не удивился, увидев ДРУГИХ Лис и Шкипера. Когда он провожал их в аэропорту, они были веселыми, взбалмошными студентами, едущими в Париж на халяву, а теперь столкнулся к сосредоточенными, собранными, не проронившими ни единого лишнего слова бойцами Спецуправления – не хватало только тех «водолазных» костюмов, в которых они были на аэродроме! И сейчас Медный сидел, пытаясь нащупать какие-то образы из общего калейдоскопа памяти. Над его головой стучали о пластиковый помост голые пятки танцующих зиккр, и картинки кружились в голове такой же каруселью. Но ничего пока не складывалось.

В проем этой камеры под помостом, занавешенной пластиковой шторой заглянула запыхавшаяся от танца Мари Валисджанс. На нее уже была накинута розовая распашонка, впрочем, незастегнутая, а на виднеющейся груди белели остатки сливочного крема.

– Полиция. Начинают оцепление! Говорят, бомба, но это наверняка провокация. Надо уходить! – торопливо проговорила она по-французски.

И в этот момент что-то полыхнуло. Сиреневое сияние на миг обволокло крохотное помещение, и даже Валисджанс зажмурилась. В этот момент, вверху, над ними закручивалось в противовращении два кольца: одни танцевали вокруг помоста, другие – на помосте, – и эти гигантские колеса двигались под музыку джаз-банда.

Медный же отключился. Он видел эти колеса из смеющихся людей – из итальянцев, цветочниц, водителей автобусов. Видел так, будто поднялся над Парижем на высоту птичьего полета. Город пролетел под Медным, и Андрея потянуло за ленту Сены. А второй, параллельной картинкой, шла мрачная скальная стена, грубые, вырубленные в породе ступени, и женская фигура в плаще, поднимающаяся по ним, и ее выпяченный белый живот. Лестница длинна и высока, а женщина идет по ней и идет!..

Вслед за Валисджанс под помост заглянул полковник, одетый в куртку со стоячим воротником. Он бросил Лис и Шкиперу несколько слов. Те начали собирать аппаратуру.

– Уходим, быстро!

На площади творилось нечто невообразимое. Полицейские Калабри, гулко стукаясь щитами, наступали, но в них не летели ни камни, ни бутылки. Люди нехотя прекращали танцевать зиккр, а некоторые, особо веселые, надевали венки на полицейских. Ожерелья из фиалок на черно-синих шлемах с бронестеклами выглядели комично. Туристы возвращались к своим автобусам, оживленно разговаривая, цветочницы – к лоткам, а молодежь растекалась ручейками в разные стороны. Калабри, низенький, вспотевший и уже сорвавший с себя шлем, хрипло орал в мегафон, пытаясь организовать грамотный охват площади, но ему это плохо удавалось. Повар же погрузился в маленькую тележку-электрокар и, нещадно сигналя, двигался на ней сквозь толпу – полицейские не решались его останавливать.

Внезапно основная часть танцевавших на помосте как по команде ринулась к дверям церкви Мадлен, и те, торжественно-раззолоченные, растворились, принимая хохочущих беглецов. Площадь заполнилась звоном крохотных колокольчиков, которые раздавали всем желающим, и многие привязывали их, дурачась, к щиколоткам ног, чтобы беспрестанно звенеть… Негры попрыгали в свой «фольксваген», который тут же юркнул в пролом в кустарнике, оставленный полицейскими автобусами, и автомобиль никто не успел остановить. На обширной площадке перед церковью остался только помост и… бесчисленное количество туфелек, кроссовок, «вьетнамок», скинутых с ног во время танца.

Калабри растерялся. Он попробовал по рации связаться с Неро, но тот не отвечал. Гремя щитами, блестевшими в солнечных лучах, полицейские бросились к ступеням Мадлен. Калабри воздел глаза к небу – это все напоминало Аустерлиц, только не кровавый, а смешной и досадный для обескураженных полицейских.

Между тем бегущие люди, хохоча, проскакивали через правый неф Мадлен, отведенный под музейное помещение. Их с улыбками пропускали члены профсоюза уборщиков, в кассу которого пошел весь доход от продажи билетов для желающих принять участие в «вылизывании Мадлен», и выпускали через второй выход на рю Ройяль. Вместе с этой разношерстой толпой бежали и Лис со Шкипером, держа большие кофры в руках; полковник тащил за руку оказавшегося в полной прострации Медного, шипя на ходу:

– Связь не теряйте с ним, связь!

Тут же, хохоча, бежала Валисджанс.

На улице Ройяль их ожидали два автомобиля. Первый из них – красный Renault Megane, за рулем которого меланхолично курила Лунь Ву. В него Заратустров впихнул Медного и прыгнул сам. Второй – автомобиль Валисджанс, красная «феррари». Кофры заняли заднее сидение, а Лис и Шкипер уместились почти друг на друге. Оба автомобиля отъехали от церкви, и в красном открытом «феррари» Лис, устроившись на коленях Шкипера, раскрыла перед собой маленький, размером с пудреницу, ноутбук с антенной. В нем светилась карта Парижа, по которой плелась какая-то странная белесая паутина и перемещалась голубоватая точка…

Неро только что пробился на площадку: автобусы, гудя, уплывали в сторону Сакре-Кер, солнце безжалостно освещало картину разгрома. Полицейские толпились у дверей Мадлен, Калабри звонил по мобильному телефону. На него налетел разъяренный Неро:

– Почему вы не перекрыли площадь со стороны улицы Сент-Оноре?

– Вы приказали мне блокировать квадрат только со стороны Троше! – огрызнулся капитан. – С той стороны работать должны были жандармы.

Неро побледнел. Он хотел отдать соответствующий приказ руководителю роты жандармов, но проклятая китаянка со своими грязными пятками сбила его с толку!

Он только щелкнул зубами, как голодный волк, и помассировал череп в районе затылка.

– Хорошо, организуйте проверку документов…

– Это не наша работа, мсье Неро. Нам приказано было очистить площадь, что мы и сделали.

Маленький Калабри, кажется, стал даже выше от злости. Неро просверлил его ледяным взглядом и, ничего не сказав, резко повернулся на каблуках. Он уже сделал шаг, но едва не налетел на такого же, как капитан, невысокого человечка с загорелым, обветренным лицом и пышными усами. В углу его насмешливого рта колыхалась дешевая сигарета без фильтра. Человек стоял так твердо в своем оранжевом жилете и нечистых брюках, что Неро отскочил от него, как будто напоролся на неодолимую преграду. При этом дурацкий колокольчик, висевший на шее у этого человека, поверх его оранжевых лат, возмущенно звякнул.

– Я извиняюсь, мсье, – проговорил этот пышноусый, дыша на холеного чиновника духом лукового супа и свиных отбивных, – но когда мы можем начать работать? Уберите этих болванов с кастрюльками на головах…

Двери пустой церкви уже открыли. Калабри, ругаясь, сгонял своих бойцов к автобусу.

– Вы кто? – ошарашенно поинтересовался Неро.

– Себастьян, бригадир муниципальных уборщиков.

– Кто вас вызвал, хотел бы я знать?

Себастьян усмехнулся и перекатил папироску в другой угол большого рта.

– Из Департамента полиции. После ваших зачисток… с этими, в кастрюльках… всегда остается куча дерьма. Так можно начинать, приятель, или мои ребята еще покурят?

У Неро задергалась жесткая щека. Скривив шею, схваченную болезненным спазмом, он бросил:

– Начинайте! – и, не оглядываясь, пошел к своей машине.

…Тем временем автомобили мчались по парижским улицам, нарушая правила дорожного движения. Впереди – машина Лунь Ву с маячком, за ней – красная «феррари». Лис по рации корректировала маршрут. На площади Конкорд, приводя в изумление дорожный патруль, автомобили сделали три полных круга, пока в наушниках полковника не прозвучал отрывистый голос Лис:

– Все, нашли – на рю Бургонь!

Взвизгнув тормозами, «рено» перестроился, проскочив под самым носом у огромной бетономешалки. Полковника швырнуло влево, и он едва не ударился виском о стойку крыши. Потом Заратустров тревожно обернулся… снова обернулся и пробормотал по-английски:

– Мадам Лунь Ву, нас сопровождают.

Китаянка мельком глянула в зеркальце заднего обзора. Ее гибкие ступни выжимали ребристые педали «рено», руки, казалось, работали совершенно отдельно от ног, переключая скорости, а глаза жили третьей жизнью. Она увидела несущегося за ними, между «рено» и «феррари», мотоциклиста. В черной коже, в черно-белом шлеме, на мощной «ямахе», он твердо держал дистанцию метров в тридцать и, видимо, не особенно старался остаться незамеченным.

– Будем путать? – профессионально кратко спросила китаянка.

– Нет времени… давайте по курсу, – прохрипел Заратустров. – Лис, маршрут!

– Бульвар инвалидов – авеню де Турвиль – авеню Бретей! – отозвалась девушка.

Скосив глаза на своего спутника, китаянка заметила:

– Моя версия подтверждается? Они прячут ее за Окружным бульваром?

– Похоже на то.

«Рено» развернуло на скорости. Едва не сшибив рекламный щит, автомобиль выскочил на авеню Бретей, прочертив черные следы по высушенному солнцем асфальту.

– Вы как-то уловили ее биологическую энергию? – снова хладнокровно спросила комиссар.

Заратустров не сразу ответил. Он рылся в карманах в поисках сигары.

– У нас это называется эгрегором, – ворчливо пояснил он. – Ребята создали Точку Сборки, и она вышла на них. А Медный…

– Что такое «Медный»? Тип металла?

– Тьфу! Прозвище. Псевдоним. Андрей его зовут. Он – как приемник. Высокочувствительный…

Больше она ничего не спрашивала. Слева от них сверкала на фоне роскошной синевы башня Монпарнас. Приближался шумный бульвар Лефевр – последнее кольцо Элегантного Парижа.

Лис передала: активизация источника установлена в районе Ванва, в районе Малакоф. Мотоциклист не отставал…

Гонка закончилась достаточно неожиданно. В квадратном переулке перед бульваром Габриеля Пери и статуей Шопена алый итальянский автомобиль вырвался вперед и только перед памятником, казалось, замешкался. В это время Мари Валисджанс утопила в пол педаль тормоза, и «феррари» красной лягушкой выскочил на тротуар, сшибив один из пожарных гидрантов, которые недавно расставили в предместьях. Медная болванка сорвалась с пушечным грохотом, покатилась по асфальту, а из разорванного основания ударил двухметровой высоты фонтан. Валисджанс невозмутимо подняла кожаный верх, но это было бессмысленно, потому что под грохочущие снопы воды въехали не они, а «рено», и холодный душ окатил через раскрытые окна полковника, китаянку и Медного, пластом лежавшего на заднем сидении. Этот душ, впрочем, оживил его. Медный, шатаясь, вышел из автомобиля и сел истуканом прямо посреди хлещущих струй. В этом золотом ореоле водяной пыли он и правда напоминал медного Будду.

Лунь Ву и отплевывающийся полковник выбрались из машины – в салоне под их ногами уже плескались озера. Мотор заглох. Китаянка уперлась в багажник, Заратустров помогал. Ее босые ступни и его промокшие штиблеты скользили. Но через несколько минут они оттолкнули «рено» от струи. Как раз в это время со стороны рю Беранже, звеня сиреной, выскочила машина дорожной полиции. Китаянка, спокойно отжав мокрые, как половая тряпка, шорты, пошлепала к ним – разбираться. А не менее мокрый полковник, сдирая на ходу куртку, подошел к еще сидевшим в «феррари» ребятам.

– Ну?

Лис сглотнула какой-то комок в горле и передала полковнику аппарат с антенной, который все еще бережно держала в руках. Пока он вглядывался в экранчик, она, щурясь, бесстрастно произнесла:

– Вилла Кометто. Там!

Валисджанс, совершенно обескураженная, переводила взгляд со своих новых друзей на незнакомого мокрого человека с короткой стрижкой. Потом, обиженно надув губки, воскликнула:

– А, черт! Может, кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?

Полковник посмотрел на экран, потом на нее и внезапно ловким жестом положил свою мокрую худую руку на ее лицо, закрыв глаза. Молодая женщина затихла.

– Пусть поспит, родная, – произнес Заратустров. – Намаялась она с нами. Все. Сейчас вытащим машину – и отдыхать.

Сзади послышались шлепки босых подошв по лужам. Подошедшая китаянка смахнула с головы капли и доложила, показывая на бивший из поломанной колонки и уже иссякавший фонтан:

– С вас, мсье Александер, двести евро штрафа. Пожарный гидрант и клумба.

Документы

Подтверждено источником: https://wikileaks.org/wiki/Assasin 090123-4878212-p255_confidential_reports

Конфиденциально. Докладная записка. Исх. № 187976786556-КЕ

ФСБ РФ. Главк ОУ. Управление «Й»

«Настоящим довожу до куратора операции „Невесты“, что силами резидентуры установлено местонахождение в Париже основного объекта… Работа по установлению произведена при помощи активизации тонких энергий по первоначальному плану. Приняты меры к соблюдению наибольшей конфиденциальности, в связи с чем информация передана в Главк по особым каналам. П-к Заратустров, находящийся в оперативном распоряжении парижской резидентуры СУ, запрашивает дальнейшие распоряжения кураторов операции…»

Исполнитель: нач. отд. Спецсвязи, п/п-к Самойлов