Текст книги "Свидание на Аламуте"

Точка Сборки-5
Вилла «Кометто». Полиция и другие

Стоять в оцеплении всегда скучно. Тем более в оцеплении за два квартала от места – на периферии. Толком ничего не знаешь, тишина… и никакой причастности к настоящей работе. Стоять в оцеплении – значило торчать на пересечении авеню Августин Дюмон и Пьер Броссолет, под мелким сеющим дождиком, от каплей которого некоторые парижане даже не могли спастись при помощи своих зонтов; торчать, курить и болтать обо всем, не зная, когда же кончится это мероприятие. Кого-то убьют, кого-то захватят, но кого-то и отпустят к женам и автономным газовым котлам, составляющим предмет гордости каждого второго француза.

Младший докуривал пачку лицензионных Dunhill. Старший смолил первую сигарету из пачки Das Kabinet, привозимых его другом из Германии.

– Слушай, поганая эта заварушка. Как думаешь?

– Да уж, нечего сказать.

– Погоди, все же началось с того момента, как этот Неро схватил двух черных, верно?

Вместо слов – плевок сквозь зубы. На асфальт.

– Черт подери. Ты думаешь, он неправ?

– А черт его знает. Черных вообще давить пора. На шею садятся. Сын не может спокойно в школу ходить…

– А что?

– Папа – палач. Полицейский. Короче, ему бы надо было потише… Неро разворошил весь муравейник!

– Да. Если бы Жозье не стал подлизываться, нас бы сюда не направили…

– А как ты хотел?! Дело государственной важности.

– Думаю, ни черта нам не заплатят. Сверхурочных.

– Ну, по окружному тарифу… это слезы.

– Да и черт с ним.

– Слушай, а мы не того…

– Что?

– Что рассказали все это китаянке?

– Да иди ты… обойдется.

– У тебя есть еще сигареты? Дай одну…

Дождь. Морось. Над минаретами мечети, за оградами улицы Августин Дюмон – серая шапка облаков. Это граница оцепления. Под минаретами, под золотыми полумесяцами мечети – тупорылая морда броневика французского МВД. Блестит тротуар, ярко оранжевеет разметка.

Спецоперация вступила в решающую фазу.

На перекрестке рю Лаваль и авеню Виктора Басха стоит красно-белый автобус «Неоплан». Это обыкновенный туристический автобус, и его стоянка в двух шагах от церкви Ванв вполне оправдана, так как туристы могли сходить посмотреть облезлые фронтоны церкви, начатой еще гугенотами, но счастливо оконченной протестантами. Однако туристов нет ни в автобусе, ни поблизости. Лакокраска на стенках скрывает под видом ординарной жести четырехсантиметровый кевларо-стальной лист, стекла в окнах с лиловым оттенком – броневые. Автобус оборудован спутниковой антенной и сетчатым локатором; в салоне – мягкие кресла и тонкие, в лист бумаги, мониторы компьютерной сети. Аристид Неро в сером мундире бригадье МВД сидит в одном из кресел, рассеянно глядя на возносящиеся за эстакадой метро башенные прожекторы стадиона Ленина, курит длинную доминиканскую сигару и слушает своего помощника Арона Жюссейля. Тот, маленький человечек в коричневом жалком костюме, обремененный очками, женой, страдающей зобом, и тремя детьми, стоит перед этим креслом и столиком в какой-то странной, полусогнутой позе – отчего эти люди всегда стоят в таком странном положении? – и докладывает:

– Они очень хорошо подготовились, патрон. По всему периметру работают телекамеры постоянного наблюдения, не менее трех штук на один квадрат пространства. Данные анализируются объединенным компьютером. К тому же на крыше мы обнаружили скрытый приемник спутниковой системы ГЛОНАСС, что позволяет обитателям дома контролировать обстановку и любые объекты на расстоянии трех километров… в том числе и нас с вами.

Последние слова он произнес потерянно, но Неро оборвал вовремя:

– Дальше!

– Внутреннее строение виллы имеет специальные водные преграды, которые… которые могут быть форсированы только специализированной десантно-штурмовой техникой бригады спецназа МВД Франции…

– Запросить!

– Кроме того, дополнительной преградой являются автомашины, которые, э-э… которые скопились на улице Поля Берта и авеню Мориса Тореза.

– У них что, гости?

Жюссейль выглядел растерянным. Уши его, острые и немного мохнатые, пугливо прижались к голове, как у насторожившегося зверька.

– Н-нет… Наблюдение ничего такого не выявило. Но… но в мечети какой-то праздник, патрон! Машины фактически запрудили обе улицы.

– Хорошо. Впрочем, это идея! – Неро внезапно воодушевился. – Это отличная стратегия, малыш! Отправьте на проверку автомобилей батальон дорожной полиции. А наши ребята пойдут под их прикрытием. От их машин – по асфальту, ползком, к вилле. О’кей?

– Но, патрон, это…

– Жюссейль, вы мне напоминаете старую деву, которая размышляет, когда дать аббату – до святой мессы или только после причастия? Черт подери, какие есть у этой дерьмовой виллы уязвимые места?

– Только… только насыпь подземки. Но она просматривается… если только…

И помощник совсем растерялся. Очки задрожали. Печальные глаза бегали по мундиру Неро с петличкой Почетного Легиона, по роскошному столу красного дерева, по перьевому «паркеру» и бумаге для записей с золотым обрезом.

– Если только… что? – сухо уронил Неро. – Если только под прикрытием забора железной дороги выбросить десант спецназа из самого обычного поезда метро… Вы же это хотите сказать, мой милый друг?

Жюссейль в ужасе отступает назад. В салоне автобуса, кроме них, еще два техника и один оперативник. Но они заняты своими делами: негромко переговариваются по рациям, чьи микрофончики дрожат у губ, принимают рапорты, проверяют работу постов наблюдения – и совершенно не обращают внимания на разговор Жюссейля и Неро.

– Но для этого, патрон… придется… придется на двадцать минут остановить все поезда на линии Шатильон – Вожирар!

– Так остановите!

– Но, патрон… на это нужно получить санкцию министра транспорта…

– Так получайте!!! Что вам от меня нужно? Звонок? Подпись?! Речь идет об операции государственной важности! А ваша задница все еще торчит тут, Жюссейль!

Помощник молчал. Перо скрипело, скользя по бумаге с водяными знаками МВД и золотым обрезом. Неро, кривя губы, набросал план операции, перечеркав лист рваными линиями, и бросил его Жюссейлю. Чиновник откинулся в кресле, задумчиво посмотрел на плавающие в утренней дымке минареты и устало произнес:

– Это план операции. Спецназ ударит с насыпи. Выгрузится из поезда за забором и…

– Но, патрон…

– Замолчите! Неужели этот дерьмовый спецназ не выломает забор? Он же из дюраля! Все, Жюссейль, решено. Значит, первое – внезапная атака спецназа. Они снимают внешнее кольцо охраны. Затем с этого места… вот смотрите сюда, с авеню Мориса Тореза в дело вступают бронетранспортеры. Сколько их у нас?

– Пять, патрон. Но…

– Бросьте! Они сомнут все эти металлические коробки, как сигаретные пачки… Дайте распоряжение командам – пусть приготовят мешки с песком для форсирования канавы. БТРы выступают со стороны авеню Мориса Тореза и рю Моке, к фонтану. Цель – верхние этажи здания и центральная часть. Огонь на поражение!

По крыше автобуса угрюмо постукивал дождь. Жюссейль поднял глаза к гофрированному потолку, словно ища поддержки у Неба.

– Патрон… но…

– Молчать, черт вас подери, трусливая мокрица! – взорвался Неро и затем, чуть успокоившись, упрямо повторил: – Огонь на поражение. Это приказ. После зачистки основного помещения начинаем розыск в подвалах. Вполне вероятно, что у них есть заложница…

– Господи, патрон, но ведь об этом никто ничего не говорил!

– Я вам сейчас говорю… Впрочем, – он отмахнулся, – это непроверенная информация. Действуйте, Жюссейль. Проведите инструктаж. Доложите. Через десять минут.

Оставшись один, Неро некоторое время сидел, так и не раскурив сигару. На мониторе дрожало изображение виллы, снятое с пяти точек: тишина, раскидистые ветви деревьев, зеленые лужайки… Вилла дремала. Что ж, поставим на внезапность.

Через несколько минут в автобус зашел командир второго штурмового отряда спецназа корсиканец Калабри – низкий, смуглый, с косой челкой и шрамом на лбу. Кашлянул. Неро, который уже склонился над одним их экранов группы наблюдения, заметил его, но выдержал паузу и нарочито сухо бросил:

– Люди готовы, капитан?

Корсиканец кивнул.

– Сейчас там выгружаются наши дорожные полицейские… Вот они, видно, да? Их автобус. Эти шлюхи в кепи наделают много бестолкового шуму – арабы не должны ничего заподозрить. Прикрытием для вас, Калабри, служат три их машины и автобус. Ползком продвигаетесь под днищами к ограде и занимаете позиции. Сигнал для вас – пролом бронетехникой близлежащих ворот. Под прикрытием огня их пулеметов идете на штурм. Пока они перепрыгнут через канал, минут пять – ваши. Вопросы?

– Ответственность, – глухо оборонил Калабри, славящийся немногословностью.

Сказав это, он нервно потер щеку о лацкан черно-суконной формы – жест, приобретенный им после контузии в Африке.

– Моя, – резко ответил Неро, выпрямляясь. – Командую операцией я. Пожалуйста, без соплей. Мы уничтожим этих арабов, чего бы нам это ни стоило! Выполняйте!

Калабри подвигал плечами – вода капала с прорезиненного плаща – и, сутулясь, пошел к двери. Неро, работая щеками, раскурил сигару, и в этот момент, загораживая путь командиру группы, в дверь протиснулся Жюссейль – пиджак мокр, галстук сбился на бок, волосы слиплись.

– Патрон, все разрешения получены. Спецназ погрузился в вагоны на станции Жантий. Ждем указаний…

«Зачем он все время протирает свои дурацкие очки?!» Неро, склонив голый череп к синей шторке автобуса и, смежив морщинистые веки, размышлял; из этого минутного небытия его вывел звонок, по личному номеру. Чиновник прижал к восковому уху серебристую коробочку и услышал яростный, отчаянный и рвущийся на какие-то ошметки голос Лунь Ву:

– Неро! Я звоню вам из морга! Это вы распорядились не допускать, чтобы я осматривала тела погибших на шоссе Валь-де-Марн? Так вот, я их все-таки ОСМОТРЕЛА! Там не все сгорело, Неро…

– Я вас поздравляю, – сухо обронил чиновник.

– Неро, вы – убийца! Вы извращенная скотина!!! Зачем вы замучили эту несчастную женщину, Сурию Хан?! Вам нужно было просто посмотреть, что у нее под ногтями, у нее и ее шофера! Прекратите операцию, немедленно! Их уже…

Неро хлопнул крышечкой телефона – платина с окантовкой из сибирского жадеита! – и отрывисто, сухо бросил:

– Начинайте штурм!

…Дождь на улице был отвратителен – меленький, шипящий рассерженной змеей, лезущий за воротник. Неро, в черном кожаном плаще с массивной пряжкой пояса, сгорбившись, вышел из автобуса. Прошел мимо красно-белого бока, блестевшего каплями, как бисером. За перекрестком, где начиналась авеню де Верден, и справа сходились железнодорожные пути, торопившиеся в центр из Ванв и Монружа. Уже жужжал легкий полицейский вертолет, садясь прямо на перекресток, очищенный от автомобилей. Лопасти резали воздух с неприятным свистом, будто где-то рядом работала огромная бормашина, стойки посадочных «салазок» с надписью «Департамент полиции Иль-де-Франс» дрожали, едва касаясь асфальта. Неро пошел к нему быстрым шагом, за ним поспешил растрепанный, поправляющий очки Жюссейль, которому за секунду до этого что-то шептал на ухо пузатый начальник отряда дорожной полиции, обеспокоенно моргая. Неро был уже у самого вертолета, он не слушал Жюссейля или не хотел слушать. Только перекрывая шум винтов, Неро обернулся у самой дверцы и закричал:

– Оперативное командование передаю вам, Жюссейль! Действуйте по обстановке!

На электронных часах в автобусе было шесть сорок пять. Через пять минут отряд спецназа МВД будет на месте, над виллой. Через три минуты Неро будет подлетать на своем вертолете к эпицентру схватки. Через семь минут красно-белый «Неоплан» приблизится к первой линии штурма, став для Жюссейля оперативным штабом.

И одновременно – могилой.

6:49

На станциях метро по линии Банье – Северный вокзал прибавляется народу. Табло погашены, из тоннелей несет запахом гнили. Кто-то возмущается, но большая часть покорно уставилась в свои газеты. В это время по линии мчится единственный поезд из пяти вагонов, выстукивая колесную дробь, разбрасывая ее в сырой воздух. На пластиковых сидениях вагонов – фигуры в черном: каски, бронежилеты, десантные автоматы «Орион» и комплект гранат со слезоточивым газом на поясе.

Поезд пролетает очищенную от пассажиров, безмолвную станцию «Малакоф» и затем замедляет ход над зеленым треугольником. Он тих, безмятежен. Вода из старинной чаши тихонько расплескивается в фонтан вялым буруном, деревья опустили мокрую листву, разлохматились. Черные комочки на крыше, в выступах фасада, почти не видны – они тоже посерели, вымокли под дождем, кажутся лоскутами, которые рассеянно позабыла на крыше ночь.

6:51

Автобус проплывает под железнодорожным мостом по бульвару Габриеля Пери, сворачивает на улицу Поля Берта. Даже тут ограду виллы прикрыли автомобили: много черных «мерседесов», несколько джипов, блестит хромом радиатор коллекционного «ягуара». Со стороны авеню Мориса Тореза этих машин еще больше, они стоят в два ряда. Командир батальона дорожной полиции, сопя и ворочая поросячьими глазками, слушает, как из автобуса Жюссейль, то и дело поправляя очки, пытается связаться с Неро:

– Патрон, это Жюссейль… Срочная информация! Эти авто, вокруг виллы… мы только что установили – большинство из них угнано буквально вчера вечером. Вы слышите? Это не машины гостей, это… Как слышите, патрон?!

6:52

В вертолете Неро, зажав в уголке рта сигару, сидит рядом с пилотом и жадно всматривается в то, что происходит внизу. Вертолет облетает окрестности виллы. Видна лента надземки и то, как с ревом уходит в сторону центра поезд; черные кругляши спецназовцев высыпались из его дверей горохом, и сейчас они уже за оранжевой легкой оградой. Неро, закусывая сигару, переключает рацию:

– Дассе, штурм!

Тотчас внизу сразу в нескольких местах сине-оранжевый забор разлетается лохмотьями, разрывается, и черная цепь, открыв ливневый огонь из автоматов, катится к склону. Над Парижем раздаются аккорды чудовищного грохота; пули крошат каменный парапет забора и, проносясь над острыми прутьями, вонзаются в крыши здания. В этом огне атаки тонут редкие огрызающиеся выстрелы охранников в черном; они падают с крыши, катятся по красной черепице, валятся набок в ее брызгах. Неро наблюдает за всем этим с горящими глазами и замечает, что черных, будто какую-то бесконечную массу, выдавливает из нескольких чердачных окон, как фарш из мясорубки. Чиновник замечает презрительно:

– Воины Аллаха! А погибают, как свиньи на бойне… – и обращается к рации: – Жюссейль, слышите меня? Почему это на северной стороне от насыпи, на ограде нет ни одной телекамеры? Жюссейль, вы слышите?

6:53

На авеню Мориса Тореза – лязг гусениц. Здесь работают два новейших гусеничных БТРа спецподразделений МВД, они приходят в движение по команде и, развернувшись, набрасываются, словно волки на овец, на ряд автомобилей, примкнувших к ограде. Там, в парке, вспухают серые клубы – спецназ забрасывает двор дымовыми шашками, готовясь штурмовать прутья. А здесь острый нос БТРа с грохотом наваливается на капот красного «ламборджини». Скрежет смытого железа, треск лопающихся стекол… Еще одна машина. Гусеницы давят и волочат ее, а затем махина брони, колыхаясь, ползет по раздавленной стали. Вот она с размаху ударяется о стальные прутья, вгрызается в каменный парапет. Прутья не выдерживают и с визгом рвутся, с металлического столба срывается и катится, прыгает по мостовой разбитая видеокамера наблюдения. Секция забора, махнув острыми концами в сером, забитом облаками небе, со звоном опрокидывается, БТР вползает в парк, и слышен оглушительный хруст ломающихся деревьев.

Под днищами автомобилей, облепивших виллу, ползком продвигаются бойцы второго штурмового отряда Калабри, облаченные в шлемы и бронежилеты. Со стороны улицы Моке стоит такой же скрежет – там колесный БТР, растолкав автомобили, врубился броней в восточную часть ограды.

6:54

Северная часть виллы, примыкающая к насыпи, тонет в клубах серого дыма – горят шашки. Спецназовцы легко взбираются на ограду; они уже повисли на ней – тренированным телам не страшны острые пики прутьев. И в ту же секунду грязно-серый дым озаряется какой-то странной голубоватой вспышкой, будто там проскочил гигантский грозовой разряд. Вертолет очень близко. Неро слышит сквозь шум винтов дикие крики снизу.

– Что это, черт возьми?!

Лопасти рубят воздух и разгоняют дым. Еще одна голубая вспышка. Теперь ясно, что сильный ток проходит по ограде, намертво приковав к ней больше половины отряда спецназа. Несколько человек уже горят, черными комками повиснув на прутьях, как барбекю. Остальные дергаются на металле, их тела дробит ток, они кричат… кто-то падает и катится по земле безжизненным телом. Стрельбы не слышно – только вопли и запах паленого мяса вместе с кислым дымом шашек проникают в раскрытое окно вертолета.

Неро в остервенении разжевывает, крошит желтыми зубами сигару, не чувствуя горечи табачных листьев. Все. Это ловушка. Он бессильно откидывается в удобном кресле второго пилота, хватается за наушники, прижимает к побелевшим губам усик микрофона и… молчит.

Внизу Калабри, плотный, похожий на аккуратную чернильную кляксу, хрипло командует в такой микрофон, прикрепленный у самых губ:

– Первая, вторая группа – вперед!

Автобус «Неоплан», втиснувшийся вслед за БТРом в развороченное месиво дорогих автомобилей, между лохмотьями изодранного железа, застыл у провала ограды. Первые бойцы Калабри выползают из-под целых машин и бросаются в пролом, вскидывая автоматы и поливая деревья огнем. Летят щепки и листья, треск автоматных очередей заглушает крики с той стороны виллы. Жюссейль, вцепившись руками в столик перед монитором, показывающим виллу со стороны авеню Мориса Тореза, наблюдает за тем, как отряд Калабри врывается на территорию. Вот прошла одна группа – двадцать человек, еще сорок продолжают один за одним ползти под морем автомобилей. Сейчас они рванутся в другой пролом, где второй БТР размазывает камни парапета.

В это время со стороны улицы Моке доносится какой-то хлопок – странный, похожий на взрыв. Там, у перекрестка, вспухает лимонно-желтое солнце и что-то взлетает, переворачиваясь.

– Матерь Божья! – в ужасе стонет Жюссейль и роняет на пол автобуса свои круглые очки.

6:56

Автомобили, в два, а то и в три ряда припаркованные у ограды виллы, начинают взрываться, гулко бухая, разбрасывая горящие клочья. Один, второй, третий… Их кузова взлетают вверх и тяжело валятся на соседние, скрежеща. Калабри, уже прорвавшийся с автоматом за ограду, оборачивается, цепенея. Море огня стремительно разливается по ряду автомобилей, разрастаясь космами черного дыма. Там, под днищами машин, в струящемся по асфальту бензине, пролитому из разорванных баков, горят его люди.

– Остановите… немедленно! Всем назад! – хрипит в автобусе Жюссейль, пытаясь нашарить куда-то пропавшие очки.

Большой черный «мерседес-500» по правому боку автобуса подпрыгивает в столбе огня, ударная волна проминает броневые стенки, и пламя бросается, как бешеный зверь, в выдавленные окна на Жюссейля, на командира батальона дорожной полиции и на двух техников за компьютерами.

6:57

Вертолет делает круг. Пилот с белым лицом – это видно под его шлемом и темными очками – в ужасе и растерянности смотрит на Неро, а тот видит чадящие обгорелые тела на пиках забора со стороны насыпи, усеянную черными комками траву парка, кого-то шевелящегося… и волну огня, густого дыма, растекающихся в гуле непрекращающихся взрывов по всей улице Моке и авеню Мориса Тореза.

Неро снова прикрывает глаза. На тонкой губе прилип изжеванный сигарный клочок. Эти губы не говорят, а шепчут в микрофон, подрагивающий у сведенной судорогой скулы:

– Всем назад… прекратить операцию… прекратить немедленно! Кто меня слышит?!

6:59

Клубы сплошного дыма и взрывы доползли до перекрестка авеню Августина Дюмона и авеню Пьера Броссолет; полицейские в оцеплении изумленно оглядываются и начинают наблюдать за действом, разворачивающимся за несколькими зданиями старинной кладки. Стоят, забыв о том, что им предписано следить за улицей. Позади их синих плащей трепещет на ветру желто-черная лента полиции, и какой-то велосипедист в белой шапочке тоже застыл у этой ленты, изумленно глядя на поднимающийся дым, закрывающий небо, слушая буханье взрывов.

У старшего выпадает изо рта недокуренная Das Kabinet.

– Что за ерунда? – хрипит он недоуменно. – Они что, погнали туда танки? Как будто на войне…

В это время в их рациях, прикрепленных на поясе, раздается напряженный голос Ги Деля, командира взвода оцепления:

– Посты на внешней линии – всем немедленно к улице Моке! Повторяю! Отойти на внутреннюю линию… оказывать помощь!

Со стороны площади Соре мчатся, завывая, две красные пожарные машины. Полицейские, неуклюже топая, бросаются к припаркованной на той стороне улицы машине – это автомобиль старшего, старенький «фиат». Мотор нехотя кашляет, и машина срывается с места. Трепещет на ветру желто-черная лента. Минареты мечети на авеню Августина Дюмона уныло смотрят на происходящее – дым плывет над их золотыми полумесяцами, путается в них.

– Ни черта не понимаю, – обескураженно замечает младший, лихорадочно шаря по карманам: где сигареты, выронил? – Какая-то заваруха…

Автомобиль, пропуская желтый фургончик «скорой», мчится к скверу на пересечении улицы Моке и авеню Августина Дюмона. Младший еще успевает сказать:

– Слушай, похоже, мы правильно сделали, что слили этого Неро со всеми его потрохами китаянке…

Он больше ничего не успевает сказать – в нескольких метрах от них факелом пролетает полуголый, пылающий на бегу человек. Все, что они успевают увидеть, – это реку горящего бензина, текущую по мостовой от виллы. Она ныряет под колеса «фиата», охватывает его. Налетает волна дыма, заполняя салон машины, старший крутит руль и что-то кричит.

Еще один взрыв раскалывает покой улицы Августин Дюмон, и маленький горящий костер, вылетев на тротуар, застывает прямо напротив ограды мечети.

Новости

«…Волнения в Париже явились, как считает обозреватель газеты „Moniteur“ Огюст Клоб, показателем полного бессилия нынешнего правительства левых. Неуклюжая попытка осуществить штурм одной из вилл в районе Малакоф, принадлежащей арабской диаспоре, под предлогом розыска членов международной террористической организации „Аль-Каида“, вылилась в кровавую бойню… По словам представителя Департамента полиции господина Неро, полицейские были „спровоцированы“, но это не меняет дела. В настоящий момент волнения перекинулись в пригороды Парижа, в ряде кварталов сооружены баррикады… при этом мэр города, социалист Ги Монтар, отказывается вводить в столице комендантский час, выражая надежду на скорое прекращение беспорядков…»

The Philadelphia Inquirer, Филадельфия, США