Текст книги "Спаситель жизни"

– Это наш шанс, – закричал Гаркин. – Кубелиус, портал! – белый чистый свет заставил меня зажмуриться, а потом темнота и забвение.

Глава 8
Карантин

– Слушай, братишка, я знаю классную шутку: давай положим его руку в стакан с теплой водой, ну, чтобы он, ну, ты понимаешь… Это было первое, что я услышал, когда пришел в себя. Хотя пришел в себя – это громко сказано. Просто я начал различать звуки и появилась способность осознания того, кто я и в каком положении находится сейчас мое тело. А тело болело, болело так, как никогда еще не болело. Но физические муки ничто по сравнению с тем, насколько плохо было на душе, из глаз текли слезы, не хотелось жить. Стотысячный груз давил на душу, утягивая ее вниз, лишая воли и желаний. Я даже не хотел открывать глаза, настолько все было плохо. А главное, чувство безысходности, которое заполнило все вокруг. Вдруг я ощутил две мощных затрещины на своих щеках. Это немного вывело меня из состояния душевного ступора. А потом я услышал голос, чарующий своим спокойствием и благородством, голос госпожи Куринари.

– Ну-ну, молодой человек, постмагическая депрессия – штука, конечно, неприятная, но не смертельная. Мистер Картер, как практикующие маги справляются с этим, можете посоветовать какое-нибудь средство?

– Лучше всего выпить чего-нибудь крепкого, – вмешалась Элизабет, – и всю тоску как рукой снимет.

– А ведь здравая мысль, – подхватила госпожа Куринари.

Я почувствовал, как кто-то насильно разжимает мне челюсти и ко мне в рот, а затем и в желудок потек жидкий огонь, обжигая все внутренности. Это заставило меня совсем прийти в себя и открыть глаза.

– Я же говорила, поможет, – хмыкнула Элизабет. Она сидела на подушке. У изголовья стоял Джером. А прямо перед собой я увидел лицо заведующей нейрореанимации, которая прятала изящную флягу в карман своего халата.

– Как пациент после гемолизирующего заклятия? – спросил я.

– О, сами только что вернулись с того света, а беспокоитесь о своем пациенте, – улыбнулась мне заведующая. – Похвально. Доктор, вы блестяще провели сеанс лечебной магии, еще чуть-чуть, и было бы поздно. Однако почему с вами не было куратора?

– Доктор Оскаре была занята чем-то важным, время уходило, – дальше я не мог ничего произнести, так как во рту и в пищеводе все высохло.

– Занята, занята! Ну я им покажу! – разозлилась заведующая. – Что может быть важнее жизни пациента. Да что они там все с ума по сходили! А вы молодец, Мартин, решиться на такое в одиночку, без опыта, – смелый шаг. Я напишу благодарность в ваш институт. Правда, не ждите благодарности от здешнего начальства, но все равно… – Джером поднес мне воды, и я снова смог говорить.

– Госпожа, Куринари, что произошло? Где я был? Как мастер Гаркин и господин Кубелиус?

– Ну о том, что произошло, лучше спросить экзорцистов. Чертовщина – это по их части. В двух словах, ты каким-то способом смог проникнуть в Геенну. Слава Асклепию, ты делал все по правилам, и твоя магия оставила очень сильный след, ну а затем Гаркин и старый змей пошли тебе на выручку. Джером тоже хотел, но старик не пустил.

– Прости, Мартин, – извинился юный маг.

– Там был кто-то еще… – и только тут я заметил маленькую брошку в виде феникса, приколотую на отворот халата госпожи Куринари. – Это были вы? Спасибо, если бы не…

– Ну, не стоит, доктор, я просто решила тряхнуть стариной, я же когда-то училась на волшебника, да и не хотелось бросать старину Гаркина, этот вздорный старик вечно что-нибудь забывает, возраст, знаешь ли…

– А почему я там оказался?

– А вот это как раз и есть самый интересный вопрос, в истории человечества такими вот переходами мог похвастаться лишь Спаситель, да Джордж Ванголла, ну и еще несколько экзорцистов. Так что ты первый врач, побывавший в другом измерении и вернувшийся назад живым. По-моему, повод для гордости.

– Но ведь там были вы и мастер Гаркин, – начал было я.

– Это другое, мы просто последовали за твоим магическим следом, так может любой, кто хоть немного сведущ в магии. А вот перейти туда изначально, с ровного места – это достижение.

– В гробу я видел такие достижения, – честно признался я.

– Понимаю, – сочувствующе произнесла госпожа Куринари.

Дверь реанимационной палаты распахнулась, и на пороге появилась Оскаре Шендер. Ее резкие черты лица особенно выступали на фоне доброго и красивого лица госпожи Куринари. Доктор Оскаре подошла к кровати, видно было, как на виске под кожей пульсирует голубая венка. Глаза горели. Доктор была вне себя от гнева.

– Мартин, какого черта ты не дождался меня? – начала кричать она еще с порога. – Думаешь, ты тут самый умный?

– Да я только, я… время… терапевтическое окно, – начал запинаться я от такого неожиданного напора со стороны доктора.

– Я же сказала, чтоб без меня не начинать, я скоро подойду, – не унимался доктор.

Вот тут уже не выдержал я.

– Это ложь, вы сказали, что подойдете через час, за это время пациент умер бы от вклинения головного мозга! – выкрикнул я.

– Что!? Как ты смеешь! – венка на виске Оксрае вот-вот лопнет.

– Доктор, ну-ка стоп, – поднялась со своего места госпожа Куринари. – Правильно ли я поняла, что вы оставили молодого мейстера в приемном покое одного, в то время как правила предписывают, чтобы человек, проходящий мейстернатуру в клинической больнице, постоянно находился вместе с куратором? И вот сейчас, когда молодой человек блестяще провел гемолизирующее заклятие, вы на него набрасываетесь?

Оксаре Шендер опешила от такого напора.

– А сейчас идите работайте, на мейстера можете не рассчитывать, по крайней мере, сегодня. И будьте уверены, я сообщу обо всем этом заведующей вашего отделения, когда она вернется из отпуска.

Оксаре вихрем вылетела из палаты.

– Ну вот, отдыхайте и ни о чем не волнуйтесь, – успокоила меня госпожа Куринари. – А как встанете на ноги заходите в нейрореанимацию, потолкуем.

Дверь палаты снова распахнулась, и на пороге показался сэр Анхель в красном плаще. Его лицо выдавало неподдельное беспокойство и волнение. Как всегда, заведующий демонологии появился в компании своей клейморы. За ним шел Джорджиа. Его лицо было похоже на восковую маску. Тем не менее во взгляде тоже читалось беспокойство и озабоченность, такие же, как и на лице шефа. За Джорджиа вошел еще один экзорцист, которого я раньше не видел. Это был маленький седеющий человек в очках. Его плащ был тоже черным, как и у Джорджиа, широкую талию и выступающий вперед пивной животик охватывали крупные деревянные четки с крестом.

– Коллега, здравствуйте! – произнес с порога сэр Анхель. – Рад видеть вас в добром здравии. Джорджиа и неизвестный мне экзорцист тоже поздоровались со мной.

Я поздоровался со всеми и стал ждать, что скажет мне заведующий отделением демонологии. После напряженного молчания, которое длилось около пяти минут, сэр Анхель наконец заговорил.

– Мартин, я знаю, что с тобой произошло. Поверь, это просто невообразимо, ты поражаешь меня. Но ситуация начинает выходить из-под контроля. Поэтому мы должны принять меры.

– Что вы имеете в виду? – насторожился я.

Из груди заведующего вырвался тяжелый вздох. После секундного молчания он заговорил.

– Мартин, я надеюсь на твое врачебное сознание, ты должен меня понять. Ты пробыл в Геенне очень долгое время. Как тебе удалось туда попасть – это дело десятое. Важнее всего то, что ты мог подвергнуться демонической инвазии. И сейчас являешься носителем кого-нибудь демона. Поэтому мы вынуждены применить к тебе карантин.

При этих словах со своего места поднялся Джером. Да и Элизабет навострила уши.

– Мартин, мне бы не хотелось насильно подвергать тебя этой процедуре, но ты же сам врач и должен понимать…

– Это неслыханно, – вскричала госпожа Куринари, – я тоже побывала в Геенне, и Гаркин, и Кубелиус. Ричард, неужели ты всех нас хочешь подвергнуть карантину?

– Послушай, Нэй, мне самому неприятно такое говорить, но и ты, и Гаркин – люди, сведущие в магическом искусстве, ты же поставила щит, когда отправилась выручать нашего друга?

– Да, но… – замялась заведующая нейрореанимации.

– Уверен, что Гаркин и Кубелиус тоже не забыли о защите, другое дело – наш молодой коллега, который даже не слышал про такие заклинания. Я ведь прав, Мартин?

– Честно признаться, да, – неохотно признал я правоту сэра Анхеля.

– Поэтому-то я и настаиваю на карантине одного только Мартина. Когда мы убедимся, что с ним все в порядке, то сможем более детально разобраться во всем происходящем, но сейчас это первостепенный вопрос, так как от его решения зависит судьба всего стационара.

– Сэр Анхель, а можно спросить? – в голове у меня крутился целый рой вопросов.

– Ты еще спрашиваешь? – как всегда, удивился он.

– Во-первых, что представляет из себя карантин, ну не в общем смысле этого слова, а для экзорцистов. Во-вторых, как скоро я смогу приступить к работе, это надолго?

– Поразительно, парень только что вернулся с того света, а уже хочет работать, – впервые подал голос толстенький старичок.

– Да, это действительно поразительно, – задумчиво почесал подбородок сэр Анхель. – Ну так слушай. Ритуал карантина подразумевает собой процесс установления или опровержения факта носительства демонической инвазии у лиц, которые так или иначе находились в тесном контакте с обитателями Геенны. Условно можно сказать, что упомянутое выше лицо помещается под строгое наблюдение ордена на время инкубационного периода демонической заразы. Но это только одна сторона. Чтобы быть уверенным, что нашему миру не угрожает притаившийся демон, пациента помещают в специальные условия. Ну и наконец, самое неприятное: все дни карантина экзорцисты активно работают с сознанием зараженного. Честно признаться, это похоже на ментальное изнасилование, из тебя выкачивают все воспоминания, просматривают все уголки сознания. Естественно, медицинская тайна и деонтология, но все равно знать, что кто-то чужой покопался у тебя в голове и знает все твои самые сокровенные страхи или дерзкие желание, – невыносимое чувство. Скажу тебе честно, многие даже кончали с собой…

– Ну ты скажешь тоже, сэр Ричард, – не удержался толстый экзорцист. – За все мои сто с лишним карантинов никто еще не покончил с собой.

– Кстати, Мартин, хочу тебя познакомить, мэтр Рабле, – представил он мне полного экзорциста. Он лучший менталист, которого я знаю, с ним ты будешь в надежных руках.

– Рад знакомству, – запинаясь, произнес я. Оказывается вот этот милый старичок и будет рыться у меня в мозгах!

– Ну вот, совсем запугал парня, – весело усмехнулся мэтр Рабле. – Не переживай, моим дублером будет твой друг Джорджиа, так что можешь ни о чем не волноваться!

Слова о том, что со мной рядом будет находиться Джорджиа, почему-то успокоили меня.

– Мартин, я не могу приказывать, но это и не просьба. Ты готов? – все выжидающе посмотрели на меня.

– Что ж, сэр Анхель, я все понимаю, надо так надо. Что от меня требуется? – я постарался придать своему голосу как можно больше уверенности.

– Что ж, другого я и не ожидал услышать. Спасибо, Мартин, сейчас тобой займется мэтр Рабле, ты просто делай все то, что он говорит, – с этими словами заведующий отделением демонологии покинул реанимационную палату.

Мэтр Рабле подошел ближе и спросил: «Идти сможешь?»

Я ответил, что смогу, и поспешно стал одеваться. К этому времени госпожа Куринари тоже покинула палату, напоследок пожелав мне удачи. Со мной остались только Джером, Элизабет и Джорджиа. Пока я натягивал белые больничные брюки, маг и его фамильяр подошли к мастеру-менталисту.

– Слушай, дядя, я мало чего понимаю в ваших экзорцистских штучках, но учти, что белохолатник нужен нам в полном уме и здравии. Так что, надеюсь, проблем не будет? – и Элизабет угрожающе распушила хвост.

– Госпожа де ла Кур хотела сказать, – вмешался Джером, – пусть и в своей экстравагантной манере, что мы очень переживаем за нашего друга и будем признательны вам за ваше внимание.

– Не стоит переживать, – впервые подал голос Джорджиа, – все будет в порядке, – эти шесть слов, произнесенные молодым экзорцистом, приободрили меня. Я стоял полностью одетым перед мэтром Рабле.

– Ну сейчас пойдем к нам, повернись, пожалуйста, – тихо попросил он. Я послушно повернулся к нему спиной. Экзорцист отвязал свои четки от пояса и накинул мне на шею. Дальше я услышал, как он читает слова молитвы: «Тридцать шесть небесных триграмм, что составляют основу всего сущего, да ниспошлите мне мудрость и силу. Взгляд, что отделит свет от тени. Взгляд, что распознает, где правда, а где ложь. Станьте на сторону поборников света и защитите плоть сию от тлена преисподней». Четки начали расти и скоро обвились вокруг всего моего тела, только ноги оставались свободными от пут.

Ну вот теперь пошли, – отдуваясь произнес мэтр, ты уж извини за дискомфорт, но все нужно делать по форме!

– Пока, Джером, пока, Элизабет, надеюсь, скоро встретимся! – распрощался я со своими друзьями.

– Удачи, держись, – ответил мне за обоих Джером.

Рабле шел впереди я посередине, а Джорджиа замыкал наше шествие. Пока мы шли по больничным коридорам, никто не обращал на нас внимания. Рабле объяснил, что, кроме нас, эти четки никто не видит, так что не стоит волноваться о том, что могут пойти пересуды о неудачливом мейстере, которого захватили экзорцисты.

Вскоре мы дошли до отделения демонологии. Все тот же молчаливый брат милосердия отворил для нас двери, и мы поднялись на верх на второй этаж. Там были размещены аккуратные палаты. И мне выделили одну из них. Это оказалась довольно просторное помещение С кроватью и письменным столиком с тумбочкой. Правда, очень маленьким окошком, через которое был виден больничный садик. Как только я оказался в палате, мэтр Рабле снял свои четки и пожелал мне спокойный ночи, пообещав, что зайдет завтра. Мы остались с Джорджиа наедине. Экзорцист все время хранил молчание. Что бы хоть как-то нарушить мрачную тишину, которая воцарилась в моей палате, я решил кое о чем расспросить мистера Ванголлу.

– Ну и денек, Джорджиа, – начал я. – Кстати, как поживает Кусака?

Глаза Ванголлы расширились, тем не менее он ответил ровным и спокойным тоном: – Все в порядке.

– Слушай, госпожа Куринари упоминала какого-то Джорджа Ванголлу – это твой родственник?

– Отец.

– Ух ты, значит, он мог путешествовать в Геенну?

– Да, последние два крестовых похода были бы невозможны, если бы… – почему-то Джорджия запнулся. А затем начал повторять шепотом: «Отец… отец…»

– Прости, я не хотел тебя расстраивать, давай сменим тему, – поспешно начал я.

– Ты меня не расстроил, просто мой отец погиб в последнем крестовом походе. И мать тоже.

– Соболезную.

– Спасибо. Мама и папа были великими людьми. Я не чета им. Они сражались с демонами повсюду. Последний крестовый поход в Геенну был спасательной миссией. Тогда первый проклятый легион под руководством самого Сатаны захватил конклав кардиналов и утащил их в Геенну. Отец и мать храбро сражались, им удалось отбить святых отцов церкви, но прикрывая отход всей армии экзорцистов, они отдали жизни, чтобы запечатать проход. Я мало что помню про них. Ведь мне тогда было всего семь лет.

– Знаешь, я думаю, они могут гордиться таким сыном, как ты, ведь ты тоже стал экзорцистом!

– Нет, мама и папа были сильнейшими за всю историю ордена. Я же… Помнишь день нашего знакомства? Уверен, что никто из моих родителей не допустил бы такого.

– Ну не суди себя строго, мы же еще в мейстернатуре…

– Мартин, я хочу спросить, ты не против, что я буду дублером менталиста? Сэр Анхель считает, что это хорошая идея. Но мне важно знать твое мнение.

– А что, собственно, делает дублер во время карантина?

– Дублер занимается всей подготовительной работой, а также охраняет мастера менталиста и пациента во время ритуалов.

– О, тогда я непротив, наоборот, мне будет легче, если рядом со мной будет друг. Если, конечно, я не доставляю тебе лишних хлопот.

– Нет, не доставляешь. Друг…

Казалось, Джорджиа о чем-то сильно задумался, он перестал говорить и стал смотреть куда-то в сторону. Затем резко развернулся, пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты. Я остался один в палате. Сняв больничную одежду, я лег на кровать, выключил лампочку, которая давала бледный тусклый свет, и провалился в сон. Сон был глубокий, оздоравливающий, поэтому, когда я проснулся, было далеко за полдень. Встав с кровати, я прежде всего умылся. На тумбочке меня ожидал кем-то приготовленный завтрак. Фрукты, свежие гренки и вареные яйца. Что ж, неплохо, в обычных условиях я не завтракаю. И посуду мыть за собой не надо. Покончив со своей трапезой, я прогулялся по своей палате. Естественно, что дверь, ведущая в коридор, была закрыта, карантин как никак. Вернувшись на кровать, я стал размышлять о сложившийся ситуации. Во-первых, сам факт, что я мог быть заражен демоническим носительством, несколько давил на сознание. Хотя я не ощущал никаких перемен. Еще немножко болело тело, но тоски не было и следа. Интересно, что за снадобье дала мне госпожа Куринари? Это явно был не простой алкоголь. Во-вторых, меня несколько беспокоил тот факт, что последующие восемь дней незнакомые дяди будут копаться у меня в голове. Конечно, вчера я старался держаться бодро, но вот сегодня энтузиазма поубавилось. Ну и, наконец, самое главное: какого черта здесь творится?! С первых дней своей мейстернатуры я сражаюсь с демонами, путешествую в Геенну, и при этом всем моей специальности меня никто не учит! Я же врач, представитель самой мирной профессии на земле. Мне положено сидеть в кабинете в белом халате, вести прием пациентов, все тихо спокойно, а тут… К тому же я стал очень быстро наживать себе врагов Оксаре Шендер вряд ли скоро забудет все это, да и Ирванна не очень обрадуется, когда услышат о моих подвигах. Нет, все. Вот пройдет карантин, вернусь в отделение. Скоро заведующая выйдет из отпуска. И больше не буду ни во что ввязываться. Даю себе слово.

Вскоре в палату вошел мэтр Рабле. Сегодня на нем было белое одеяние, На рукавах и спине были начертаны разные магические символы. Наверное, это и есть рабочая одежда мастера менталиста.

– Доброе утро, молодой человек! Как спалось? – поздоровался он.

– Спасибо, ничего! Мы уже начинаем?

– Да! Не переживай, все будет хорошо. Для начала просто сядь в центре.

Я послушался и уселся на пол, скрестив ноги. Мэтр Рабле достал из внутреннего кармана своего одеяния мел и начал чертить вокруг меня круг, то и дело поправляя сползающие на нос очки.

Глава 9
Палата номер девять

– Ну и ну, молодой человек. Вы первый мейстер, о котором так много говорят в больнице. Даже отметились у главврача. Знаете, подобное рвение может плохо кончиться, – заведующая отделением нейропатологии склонила голову набок и в упор посмотрела на меня своими большими серыми глазами. Люсьен Коуорен не отводила от меня пристального взгляда. Ее колючие металлические глаза заставляли меня поежиться в кресле. Наконец она отвела взгляд и поудобнее откинулась в кресле своего кабинета. Над ее головой на стене было развешано множество сертификатов и благодарностей. Честно говоря, факт такого обилия разных «красивых» бумажек, несколько настораживал. Конечно, человека, не сведущего в медицинской жизни, подобная «стена славы» должна была ошеломить и создать впечатление, что ее обладатель – лучший специалист в мире. Но я-то прекрасно понимал, что добрая половина из них не стоит и ломаного гроша. Конечно, оставим в покое диплом об окончании института и сертификаты о прохождении мейстернатуры. Эти бумаги есть у каждого врача. Ну и свидетельство о звании бакалавра врачебных наук тоже трогать не будем. Но остальные так называемые «сертификаты участия» – очень красивые бумажки с гербовыми печатями и причудливыми подписями сильных мира всего – ничего не стоят. Подобного рода штуки выдают на различного рода конференциях и конгрессах, причем не обязательно, чтобы их обладатель делал какое-нибудь выступление или доклад. Достаточно было просто зарегистрироваться в начале такого мероприятия, посетить обед и кофе-брейк, ну а в конце дня, пожалуйста, красивая бумажка в рамочку и на стенку. Что касается благодарностей от комитета здравоохранения и социальной магии, эти пергаменты тоже украшали стенку ее кабинета. Так тут совсем просто. Их выписывали два раза в год всем заведующим подряд. Скорее всего, так наше любимое министерство пыталось заменить денежные премии, которые полагались отделениям, которые работали на должном уровне. И все-таки я смотрел на заведующую с большой надеждой. Она мой непосредственный руководитель, уж она точно будет меня учить, показывать больных, рассказывать интересные случаи из практики. Люсьен Коуорен повернулась и снова посмотрела на меня, я оторвался от изучения «стены славы».

– Но самое плохое, мой дорогой мейстер, что вы пропустили целую неделю, находясь в карантине. Сейчас очень трудная обстановка в отделение. Врачей не хватает. Скоро планируется открытие отделения нейрореабилитации. А вы позволяете себе прохлаждаться, в то время, когда каждая пара рук на счету.

От этих слов кровь в моих жилах потекла медленее. А руки начали трястись от гнева. Прохлаждался? В карантине? Да знает ли она, что это такое! Первый день еще ничего, но потом начались истинные мучения и мне стало понятно, почему сэр Анхель называл это моральным изнасилованием. Во-первых, постоянные сеансы «копания в сознании» мэтра Рабле, после них ты чувствовал себя вывернутым наизнанку. Капельницы с очищающим кровь раствором, холодные ванны со святой водой, процедуры очищения ауры электрическим током… Всего и не передать. Хорошо хоть со мной был Джорджиа, он как мог поддерживал меня, не давая упасть духом. Так что карантин запомнился мне на всю жизнь. Одно лишь радует, что после восьми дней издевательств мэтр Рабле торжественно заявил, что во мне нет демонической инвазии. А сейчас заведующая говорит, что я там прохлаждался. В конце концов, я попал туда не по своей воле. А почему она ничего не говорит про путешествие в Геенну, сражение с маркизом седьмого проклятого легиона? Или это пустяки? Видя мое оцепенение, Люсьен улыбнулась.

– Не обижайтесь, Мартин, я думаю, что вы наверстаете упущенное время, идите работайте. Только смотрите, чтобы никакой самодеятельности. Никаких гемолизирующих заклятий и подобной чепухи. Если сомневаетесь, спросите у Оксаре или Ирванны, ясно?

– Да, вполне, – я поднялся и направился к двери.

– Удачи, доктор, и добро пожаловать, – сказала мне вслед Люсьен Коуорен.

Закрыв дверь ее кабинета, я тяжело вздохнул. Вот это да. Мало того, что последний месяц моя жизнь несколько раз подвергалась опасности, так еще и ни какой благодарности. Для кого я стараюсь. Оно мне надо? Я направился в ординаторскую. Там меня уже ждала Окскаре. Ее лицо ничего не выражало, но было ясно, что она не забудет тот случай с гемолизирующим заклятием.

– Вот и ты, Мартин, ну как заведующая? Что она тебе сказала? – я не решился выплеснуть ту бурю эмоций, которая бушевала внутри меня. Но сама заведующая при первом знакомстве, когда я утром зашел к ней в кабинет, произвела приятное впечатление. Во-первых, она была эльфийкой. Стройная и статная, с широкими бедрами и короткими светлыми волосами. Она производила впечатление властной и волевой женщины. Но вот то, что я услышал потом, испортило приятное впечатление, производимое этой женщиной.

– Да ничего особенного. Сказала, что у нас не хватает врачей и скоро откроется отделение нейрореабилитации.

– О Боже, еще одно отделение, кто там будит работать? – произнесла доктор Шендер. – Ладно, это дело будущего. А что ты стоишь? Ноги в руки и бегом смотреть больных. Будешь вести палату номер девять. Принимай пациентов, и чтоб больше никаких сюрпризов, понял?

– Понял! – ответил я и быстро вышел и ординаторской. Кто ей дал право так со мной разговаривать? В конце концов я такой же врач, как и она. Может быть, чуть меньше работаю. Было что-то в докторе Окскаре, что меня раздражало и просто выводило из себя. Ну да ладно. Я направился в свою палату. Хоть одна приятная новость за весь день. Теперь у меня есть собственная палата, больше Ирванна не будит меня гонять по всему отделению. Я буду вести семь больных, писать истории, вовремя уходить домой. Вот и она – дверь, ведущая к моим первым постоянным пациентам. Я распахнул ее и вошел внутрь, и сразу же мне в ноздри ударил резкий запах мочи и витаминов. В палате, рассчитанной на семь человек, лежало четыре пациентки. Все дамы ну очень преклонного возраста.

– Доброе утро, как самочувствие? – я решил сразу произвести хорошее впечатление.

– Одна из старушонок приподнялась на кровати и уставила на меня свое морщинистое лицо.

– Ась, молодой человек, я плохо слышу, – проговорила она скрипучим старческим голосом.

– Доброе утро! Я ваш лечащий врач – Мартин Дориан! Как настроение? – сказал я, повышая громкость своего голоса.

– Да не кричите вы так, молодой человек! – проскрипела все таже старушка. – Чего шуметь-то!

Да неплохое начало… Я решил начать обход, а заодно и знакомство с палатой с этой плохо слышащей бабушки.

– Как вы себя чувствуете? – сказал я, присаживаясь на стул, который стоял возле ее кровати.

Бабка медленно села на кровать и с тяжелом вздохом произнесла: «Ой плохо, плохо, сынок…»

– А что конкретно плохо? – начал я собирать жалобы.

– Да все плохо. Как проснулась, так голова начала болеть, и болит, и болит, потом всю ночь уснуть не могла, а сейчас сердце так и давит и куда-то в руку отдает. Ноги мерзнут сильно. Пальцы совсем отваливаются. А руки какой-то судорогой сводит… вот так раз… И сведет – не разогнуть. Что еще… Ах да, позвоночник еще болит, прямо как будто током его сшибает. Раз искра пробежит, потом еще одна. Желудок болит сильно, что-то там внутри у меня ползает, как будто червь какой поселился. Дышать тяжело, очень. Задыхаюсь, прям спасу никакого нет.

Святой Асклепий! – подумал я про себя. – Если принять все жалобы как реально существующие симптомы болезней, то эта женщина больна как минимум пятью патологиями сразу! Но такого не может быть, или может быть… Женщина продолжала вещать своим скрипучим голосом. Сейчас она плавно перешла от своих напастей, на садо-огородную тему… Я из всех сил делал вид, что мне это интересно, кое-где даже поддакивал. Далее последовала лекция на тему: «О времена, о нравы…» Терпение было на исходе. Я решил изучить историю болезни, продолжая строить из себя внимательнейшего слушателя. Увы, карточка оказалось пустой: ни диагноза, ни лечения, ни результатов анализов. Неудивительно, ведь раньше эту палату вела Ирванна.

– Прошу прощения, – деликатно прервал я пациентку, которая все больше и больше распалялась по поводу поведения современной молодежи, – но мне надо осмотреть вас.

– Вот вечно вы так, торопитесь, – пробурчала она в ответ.

Я начал с общего осмотра. Так, слизистые в порядке, кожа обычного окраса, дыхание не затруднено, хрипов я не слышу, сердечные тоны чуть приглушены, без шумов, размеры сердца не увеличены, живот мягкий безболезненный, органы брюшной полости в норме. Пока все в норме. Перейдем к нейропатическому осмотру. Зрение снижено, зрачки одинаковы, на свет реагируют, нистагма нет, лицо симметрично, язык по средней линии… Когда я закончил, то пришел к выводу, что передо мной симулянт со стажем, никаких патологических знаков я не выявил. Что ж, попробуем просканировать ауру. Итак, я сложил руки вместе и закрыл глаза, потом короткая медитация, пальцы сами сложили мудру «истина». Когда я открыл глаза, краски окружающего мира стали чуть менее резкими и яркими, как будто мир окрасился в однотонный спектр. Но что выделялось на фоне общей серости, так это энергитическая оболочка живых существ. Деревья за окном палаты давали мягкое изумрудное свечение с переливами от более насыщенного цвета к более однотонному. Энергетическая оболочка моей пациентки была бледно-голубого цвета, признак почтенного возраста и близкого конца. Структура не нарушена, патологических изменений нет. Разве что в области головы аура совсем белая, почти прозрачная – признак атрофии и возрастных изменений коры головного мозга. Хотя это и так было понятно, можно было не прибегать к астральному зрению. Я закрыл глаза, и мир снова обрел прежние краски, а свечения исчезли.

– Ну что доктор, что у меня? – задавая этот вопрос, бабуля выразительно посмотрела на меня.

Господи, а я ведь даже не спросил, как ее зовут. В карточке есть имя. Агрипинна Сердолли.

– Госпожа Сердолли, – начал я, стараясь говорить как можно более авторитетным тоном, – грубой патологии у вас я не вижу, вы практически полностью здоровы…

– Что! Да что вы за врач? У меня все болит, а вы говорите, что я здорова!

Черт, я мысленно выругался про себя. Это же типичная ошибка. Как я мог так проколоться, нужно срочно брать ситуацию под контроль.

– Госпожа, госпожа, я назначу вам полное обследование, и мы обязательно разберемся, почему вы так плохо себя чувствуете!

– Уж будьте любезны, я, между прочим, почетный житель Питерфорта! – с этими словами она отвернулась к стене.

Ну что ж, продолжим. Следующая пациентка. Госпожа Агнесса Торк. Тролль среднего возраста. Самая молодая пациентка в моей палате. Когда я прочитал ее диагноз, который каким-то чудом оказался записан в карточке, все внутри меня похолодело. А прочел я только три буквы аббревиатуры: БАС. Боковой амиотрофический склероз. Страшное неизлечимое заболевание. Этиология этой болезни до сих пор остается мало изученной. Суть заключается в том, что постепенно наступает паралич дыхательных мышц и мышц глотки. Таких пациентов ждет страшная кончина. Они умирают медленно от удушья и голода, в полном сознании. Агнесса смотрела на меня большими выразительными глазами. Ее лицо нельзя было считать красивым по человеческим меркам. Большая с выступающим вперед с широким подбородком нижняя челюсть, широкое лицо, выступающие скулы, не обточенные клыки, которые выступали над верхней губой. Но глаза были полны человечности, скорее всего, она знала о своей болезни и о том, что ждет ее впереди. Но тем не менее из последних сил надеялась, что здесь ей помогут. Глаза, полные надежды и ожидания, все еще смотрели на меня. Но, с другой стороны, может быть, Ирванна ошиблась в диагнозе? Надо еще раз все проверить. Я снова начал осмотр пациентки. Но, увы, входе осмотра я все больше убеждался, что никакой ошибки нет и у Агнессы действительно БАС. Пониженный глоточный рефлекс, провисшее мягкое небо с двух сторон. Поперхивание при попытке проглотить воду. И, наконец, один из самых достоверных симптомов – множественные фасцикуляции в области плеч и шеи, т. е. сокращения отдельных мышечных волокон. Но все же окончательный диагноз ставится только после проведения анализа на соответствующие антитела. Надо бы сходить к алхимикам и узнать, делают ли его в нашей больнице. Естественно, кроме общих анализов в карточку не было вклеено ничего.