Текст книги "Тёмные хроники снов"

Этот мир раскрасил Великий Художник,

А мне достался лишь серый дождик.

Он раскрасил небо и звёзды на нём,

А я свой дождик красил углём.

Парам-пампам.

Я шёл по едва освещённому коридору.

В нескольких метрах впереди двигалась высокая рыжеволосая девушка. Длинный полупрозрачный балахон болотного цвета практически не скрывал достоинств её фигуры.

Невольно залюбовавшись ею, я начал перебирать в памяти всех своих знакомых дам.

Через некоторое время пришлось признать, что этой среди них не было. Более того, я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь бывал в этом месте.

Остановившись, я стал оглядываться по сторонам. Дотронувшись до стен несколько раз, я тут же заметил, как свет вокруг начал тускнеть. Кроме того, я обнаружил, что моя спутница исчезла.

Я двинулся вперёд, надеясь догнать её, и через несколько десятков метров упёрся в развилку.

Перед глазами возникла знакомая из детства картина: уставший витязь на коне, склонив голову, раздумывает перед огромным камнем, куда держать путь дальше.

Художник Васнецов сделал на камне только одну надпись: «Кто прямо поедет, жизнь потеряет». То ли ему краски не хватило, то ли мельчить не хотел. Но из народных былин я совершенно точно помнил, что классическое русское распутье состоит из трёх дорог, а потому и надписей на камне было три.

Навскидку они звучали примерно так:

Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь.

Налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь.

Прямо пойдёшь…

Про прямо и направо всё и так было понятно.

А вот с этим «лево» получалось очень интересно.

«И как это мне раньше в голову не приходило? Когда мужик изменяет, говорят, он налево пошёл. То есть, идя налево, теряешь себя? Не жизнь, а себя! Это что же выходит? Какая-то дама тысячу лет назад оставила на камне записку своему богатырю с простым смысловым звучанием: «хоть умри, хоть коня потеряй, но налево ни-ни!» Мило. Стоит подкинуть эту тему нашим умникам-академикам, пусть разбираются».

Между тем пришла пора принимать решение.

Всё бы ничего, но проблема заключалась в том, что у меня не было этого "прямо пойдёшь". Вариантов всего два: теряю себя или коня. Конь отсутствует. У меня, образно выражаясь, был только я сам, а терять самого себя мне не хотелось ни при каких раскладах.

И в этот момент я неожиданно вспомнил, как в начале двенадцатого ночи лёг в кровать, минут пятнадцать смотрел телевизор, который в режиме сна всегда отключается без пятнадцати двенадцать и уснул. Конечно, я не помнил, как уснул, этот момент не в состоянии вспомнить никто, но и без того понятно, что бродить по незнакомым коридорам я могу только во сне.

Значит, у меня получилось!

Тема контролируемых снов интересовала меня давно. Знаете, бывает, приснится нечто необычное, красивое, западающее надолго. Просыпаешься с таким настроением, как– будто вот оно счастье, руку протяни,– само в ладонь упадёт! Ходишь весь день, словно очарованный и мечтаешь, что этот сон непременно повторится, не может не повториться, ты его заслужил, выстрадал!

А снится потом всякая ерунда, даже вспоминать противно.

Примерно год назад, раскладывая на компьютере очередной пасьянс, в уголке экрана я обнаружил баннер, на котором был написано: Хозяин снов, тебе сюда!

Недолго думая, я кликнул на квадратик красного цвета, и он вывел меня на сайт общества российских сноходителей.

Новички и продвинутые блогеры, отягощенные знаниями, обменивались информацией, опытом и методиками, с помощью которых обещали каждому человеку сделать его сон контролируемым.

Какие только способы и ухищрения не предлагались!

Понятно, что там было полно всяческой муры, но Сеть тем и хороша, что предоставляет каждому посетителю возможность самовыражаться по самое не могу.

Со временем я научился отсекать ненужную информацию и пользовался советами тех авторов, которые писали не очень много, но по конкретной тематике.

У меня имелось несколько снов, в которые очень хотелось вернуться, и несколько месяцев я упорно тренировался. Не вижу смысла описывать сам тренировочный процесс, кому интересно, ныряйте в Сеть и Морфей вам в помощь!

Однако сны мои продолжали жить своей жизнью, не поддаваясь на многочисленные уловки в виде заклинаний и сцепленных над одеялом рук.

В конце концов, все эти занятия начали доставлять мне некоторые неудобства из-за того, что я просто перестал высыпаться, ворочаясь с бока на бок, и встречая рассвет с красными глазами.

Не упоминая об обуревавших меня сомнениях по поводу предлагаемых методик, я честно написал о своих мучениях в чате. Но вместо того, чтобы предложить помощь собрату по ночным чаяниям, администратор чата обозвал меня конченным дебилом и забанил.

Насколько мне известно, дебил термин чисто медицинский. Обозначает он самую слабую степень умственной отсталости и наряду с некоторыми другими, вроде идиота и олигофрена, неожиданно прижился в массовом употреблении. Особенно в среде школьников и их учителей. Что, впрочем, совсем не удиветельно.

Я не стал обижаться на хамоватого администратора, но пыл мой, надо сказать, серьёзно угас. Конечно, мышечная память никуда не делась, и я часто ловил себя на том, что продолжаю засыпать в определённой позе, мысленно повторяя наизусть выученные заклинания.

И вот, пожалуйста, как на блюдечке, контролируемый сон! Самый первый, самый, как говорят, незабываемый! Бессонные ночи не прошли даром!

Ну, и кто тут дебил?

Я вдруг испугался, что сейчас проснусь.

Все читаемые мной авторы в один голос утверждали: главный враг сноходителя это время.

В том смысле, что сон нельзя ускорить или замедлить. По их словам выходило, что все процессы, происходящие в контролируемом сне, протекают примерно в таком же временном режиме, как и наяву. То есть, если хочешь успеть больше,– спи дольше.

Правда, они как-то смутно намекали, что есть те, на кого эти правила не распространяются. Я пытался узнать об этих индивидуумах больше, но в одном из чатов мне напомнили о любопытной Варваре, которой на базаре нос оторвали.

Я чётко помнил, что телефонный будильник поставлен на семь утра. С понедельника по пятницу он всегда звонил в это время. На работу я подъезжал к девяти и двух часов на приведение себя в порядок и дорогу, мне было за глаза.

А что, если мобильник зазвонит прямо сейчас? Смогу ли я, проснувшись, удержать этот сон и войти в него опять?

Некоторые сноходилы поучали: хочешь удержать сон, вспоминай главное, детали потом сами придут.

Ладно, проснусь, узнаю. Пора идти.

Но куда? Есть только лево и право с довольно туманными перспективами.

Или сейчас это работает иначе? Если во сне я вспоминаю былинный камень с пророчествами, означает ли это то, что написанное на нём, сбудется?

И в этот момент меня осенило!

Это было классическое распутье: дороги налево и направо очевидны, а прямо это путь назад! Повернув назад, я сразу начну двигаться вперёд!

Решив для себя эту головоломку, я несколько приободрился и, шумно вздохнув, нырнул в правый коридор. Он был чуточку поуже и так же тускло освещён. Источник этого освещения мне был совершенно непонятен. В метре слева и справа от себя я видел тёмные стены, а вот потолок угадывался приблизительно.

Идти приходилось не очень быстро, я опасался ям и старательно разглядывал, куда ступают мои ноги. Вдруг вспомнилась Алиса Льюиса Кэрролла, провалившаяся в кроличью нору и падавшая довольно долго.

Падать не хотелось, даже во сне это очень неприятно. В некоторых своих снах я падал с большой высоты, правда, перед неминуемым ударом о поверхность всегда просыпался. Послевкусие после таких полётов было противным.

Несколько раз мне попадались статьи, авторы которых утверждали: падаешь, значит, растёшь. Но эти умники никак не объясняли, каким образом может расти вполне себе сложившийся тридцатитрёхлетний мужик, которым я являлся. После таких снов к моим ста восьмидесяти не прибавлялось ни одного сантиметра, а вот сердцебиение было вполне ощутимым.

Тем временем я подошёл к новой развилке, точной копии первой. Не слишком долго раздумывая, повернул направо и увидел рыжеволосую девушку.

Она стояла спиной ко мне, и я ускорил шаг. Но как только приблизился к ней на пару метров, она двинулась вперёд.

Мне больше не хотелось терять её из вида. Одиночная прогулка по тёмному коридору не самое лучшее времяпрепровождение даже во сне.

Было понятно, что девушка тут не в первый раз: шла она уверенно и достаточно быстро. В коридоре стояла мёртвая тишина.

Только сейчас до меня дошло, что я не слышу шума наших шагов. Казалось, поверхность пола поглощала их звук. Я попытался разглядеть свою обувь, но сделать этого не смог. Тогда, не теряя Рыжую (так я её про себя назвал) из вида, я начал исследовать свою одежду и с изумлением обнаружил, что одет в некоторое подобие греческой туники серого цвета. Хм, в таком наряде я бы вряд ли осмелился разгуливать по улицам родного города. Хотя кого сегодня в Питере можно удивить диковинным нарядом? Улицы пестрят безвкусно одетыми людьми разных возрастов.

Поход продолжался в полном молчании.

Рыжая пёрла как танк, это я чувствовал по своему участившемуся дыханию. Физически я был подготовлен очень неплохо. Мастер спорта по боксу, пусть и пятнадцатилетней давности это вам не хухры-мухры. При этом два раза в неделю я посещал спортивный клуб, в котором тоже не чаи гонял.

Но за Рыжей я поспевал едва-едва.

Вскоре я начал заводиться. В конце концов, это мой сон и я ему хозяин. Необходимо срочно вспомнить полезную информацию, иначе так и прохожу тут всю ночь, рассматривая её спину.

Память услужливо подкинула статью блогера, известного под ником «Спиуже».

Он советовал новичкам не форсировать события и получать удовольствие от происходящего. Но, в отличие от других, просил обращать внимание на незначительные на первый взгляд мелочи. По его мнению, именно они могли в следующий раз воссоздать атмосферу понравившегося сна и при желании помочь вернуться в него.

В моём сне, не считая коридора, мелочь была одна: впередиидущая девушка.

Про рыжих девушек Спиуже не писал ничего. Зато давал множество рекомендаций на тот случай, если вам повстречается человек, ушедший из жизни. Он утверждал: покойники обладают невероятным количеством информации, касающейся прошлого, настоящего и, в особенности, будущего.

Будущее меня волновало мало. В том смысле, что его могло оказаться не очень много. Узнавать об этом у первого попавшегося мертвеца мне не хотелось. Как верно подмечено: человек предполагает, а Бог располагает.

Также Спиуже обращал внимание на то, что контролируемый сон можно прервать в любой момент. Мол, этим он и отличается от простого сна, в котором вас мотает по неведомым пространствам и где от спящего, по большому счёту, ничего не зависит. Способов он предлагал множество, но самым действенным считал крик: от собственного громкого крика человек просто обязан проснуться. Или же он точно разбудит тех, с кем живёт. А они уж непременно разбудят его. Тут-то сну и конец.

Всё бы ничего, но я жил совершенно один в своей однокомнатной квартире на окраине Петербурга.

И разбудить мог только соседей.

«В любом случае попробовать стоит»– подумалось мне.

Я негромко кашлянул, дабы убедиться, что с голосом всё в порядке и тут мне в голову пришло, что я так и не увидел лица Рыжей.

На протяжении всего нашего маршрута я довольно часто поглядывал на её спину и чуть пониже. Сложена она, как я уже отмечал, была прекрасно, этого не мог скрыть даже окружавший нас полумрак.

Решено! Сначала увижу её лицо, а потом, если что, закричу.

Дело за малым: нужно сказать что-то такое, чтобы она остановилась и посмотрела на меня.

Я открыл рот и неожиданно для самого себя довольно громко сказал:

– Гюльчатай,– открой личико!

Неизвестно откуда взявшееся эхо подхватило конец последнего слова и понесло его в глубину коридора, причудливо смешивая слоги и вертя буквами по своему усмотрению.

Получилось нечто странное: чико-ичко-коко. Мне даже показалось, что там было слово "яичко", но с уверенностью этого утверждать я не мог.

В этот же миг стены коридора ожили. На них вспыхнули сотни крохотных огоньков бледно– жёлтого цвета. Они делались то ярче, то угасали, напоминая новогодние гирлянды. Одновременно огоньки успевали перестраиваться в сложные узоры, в которых угадывалось нечто знакомое, однако, я никак не мог разобрать, что именно.

А ещё они были похожи на светлячков, в несметном количестве водившихся в спортивном лагере, где в детстве я проводил практически всё лето. Мы с друзьями ловили их, сажали в спичечные коробки, а потом, ночью, когда власть вожатых над нами приближалась к нолю, открывали коробки и до самого утра любовались чудесным светом маленьких жучков.

Как давно это было!

Между тем огоньки на стенах устроили целое представление. И это представление было похоже на танец. Танец без музыки.

Тут я подумал, что музыкальное сопровождение будет совершенно нелишним, раз уж на мои слова отреагировали только эти странные танцоры.

Я ещё раз кашлянул и достаточно уверенно завёл:

– Антошка, Антошка, пойдём копать картошку!

Тут я решил схитрить. Напевая эту песню, я, как говорится, убивал сразу двух зайцев. Во-первых, подкалывал свою рыжую спутницу, которая не обращала на меня никакого внимания. А во-вторых, её реакция могла показать, является ли она моей землячкой в широком смысле слова: этот мультфильм в своё время был очень популярен именно среди жителей бывшего Советского Союза, мир его праху!

Даже начинающие снопроходцы знают, что в контролируемом сне все говорят на одном и том же языке.

Тексты в Сети повторяли библейское предание о том, что после Всемирного потопа человечество представляло собой один народ с единым языком. Этот народ построил первый известный мегаполис под названием Вавилон, что на русский язык переводится как Врата Бога.

Бог, вроде, не имел ничего против такого названия и спустя некоторое время обнаглевшие жители решили соорудить высоченную башню до самых небес. То ли для того, чтобы доказать Создателю, что они тоже не лыком шиты, то ли по каким другим сегодня неизвестным причинам. Зато точно известно, что Создатель прервал строительство башни и заставил людей говорить на разных языках. После чего, понятное дело, ход стройки застопорился, и первый небоскрёб так и не был достроен.

Питер Брейгель Старший в шестнадцатом веке для наглядности даже нарисовал картину с одноимённым названием, но, на мой взгляд, не смог передать всего величия возводимого здания. Мне казалось, что Вавилонскую башню неплохо стебанул японский мультипликатор Хаяо Миядзаки в ленте "Ходячий замок".

Но тут уж кому, что ближе.

В общем считалось, что любой снопроходец является как бы представителем того единого народа, который ещё не возомнил о себе невесть что, а потому изъяснялся на одном языке.

В этот момент огоньки послушно подстроились под ритм звучащей песни. Мне даже показалось, что им моё исполнение понравилось.

А раз так:

– Антошка, Антошка, готовь к обеду ложку!

Тут огоньки устроили настоящее светопреставление. Часть их переползла на потолок и оттуда они фонтанами начали стекать на стены.

Рыжая никак не реагировала на моё пение. Просто шла в своём темпе, словно происходящее вокруг не касалось её никоим образом.

Я решил поднажать в припеве и, довольно умело картавя, повысил голос:

– Дили– дили, трали-вали!

Это мы не проходили!

Это нам не задавали…

Допеть я не успел.

Девушка остановилась так внезапно, что мне, чтобы не врезаться в неё, пришлось на скорости бочком протиснуться между стеной и её телом. При этом я исхитрился развернуться таким образом, что моё лицо оказалось напротив её лица.

Я заглянул ей в глаза. Там горел огонь.

Этот огонь не сулил мне ничего хорошего, но осветил всё, что я хотел увидеть: Рыжая была красива.

– Уймись, клоун!– со злостью сказала она.

– Чего вдруг?– я несколько обиделся на прозвучавшую формулировку.

– Я так хочу!

– Послушай,– миролюбиво начал я,– мне просто захотелось немного развлечься. Всё идём и идём, словом не с кем перекинуться. У меня этот сон… Ну, скажем… я новичок.

– Все были новичками. И что с того?– она всё ещё злилась.– Веди себя скромно, раз ничего не понимаешь.

– Знаешь,– мне не нравился тон, который она выбрала для беседы,– может, я чего-то и не понимаю. Но одно я понимаю очень хорошо. Это мой первый контролируемый сон. Я ждал его очень долго и никому не позволю портить себе настроение. Хочу петь,– пою, хочу кричать,– кричу. Ясно тебе?

– Твой сон?– спросила Рыжая.– Твой сон?

– Ага,– я утвердительно кивнул головой,– а чей же ещё?

Она рассмеялась:

– Ты точно клоун! Это не твой сон, а мой. Интересно, что ты тут контролируешь? Ходишь за мной как тень да поёшь фальшиво.

Про фальшивое пение, допустим, она могла быть права. Великим певцом я себя никогда не считал в отличие от тех, кого постоянно показывают по телевизору. Но вот в то, что в своём сне я находился в чужом сне, поверить мне было тяжело. Не могло этого быть и точка!

Глядя в её зелёные глаза, я лихорадочно прокручивал в голове разные варианты.

Огоньки к этому времени прекратили всяческое движение, и казалось, внимательно прислушиваются к нашему разговору. Я смотрел на них, будто ища поддержки.

Рыжая перехватила мой взгляд, тряхнула головой и спросила:

– Видишь эти огоньки на стенах?

– Допустим.

– Так вот, прикажи им что-нибудь. Что хочешь.

– Приказать огонькам, в самом деле?– мне показалось, что она насмехается, но в её лице не было и тени улыбки.– Они что, дрессированные?

– Прикажи,– потребовала Рыжая,– прикажи им, и узнаешь! Ты уверен, что находишься в своём сне. Значит, всё, что тут есть,– твоё. И всё подчиняется тебе. Иначе, что это за контролируемый сон?

Женская логика, конечно, отдельная песня, но в её словах был определённый резон.

– Хорошо,– сказал я,– дай минутку подумать.

Она кивнула головой в знак согласия и скрестила руки на груди.

«Сон мой,– стал размышлять я,– следовательно, могу менять в нём, что угодно».

Мой взгляд опять упал на мерцающих светляков.

Постойте-ка, они же послушно танцевали под моё пение, они слушали меня!

И тут мне в голову пришла одна забавная мысль. Я сосредоточился и мысленно приказал светлякам сложиться в слово «РЫЖАЯ».

Облом.

«Ничего страшного, я в начале пути, опыта у меня никакого, возможно, к этому стоит подойти иначе».

Закрыв глаза, я попросил светляков о том же самом.

И опять ничего.

Всё это время, надув губы сердечком, Рыжая с усмешкой смотрела на меня.

И тогда я поцеловал её прямо в это сердечко.

– Вот чем я могу управлять,– сказал я и на всякий случай отодвинулся от неё на пару шагов: дама на вид крепкая, кто знает, зарядит ещё в табло.

Но Рыжая даже и не думала проявлять агрессию.

– Смотри,– сказала она, словно ничего не произошло.

Тут я увидел, что огоньки на стенах пришли в движение. Они закружились друг вокруг друга в знакомом мне хороводе, начали ускоряться и, вспыхнув подобно сверхновой звезде, неожиданно замерли.

Рыжая развела руки в стороны.

Я посмотрел на левую стену. Там было написано: БОЛЬШЕ НИКОГДА.

Я перевёл взгляд направо и прочитал: ТАК НЕ ДЕЛАЙ.

Я был поражён.

– Как ты это сделала?

– Как?– Рыжая явно наслаждалась моментом.– Просто захотела.

– Ты умеешь управлять огоньками?– я всё ещё не мог прийти в себя.

– Это не огоньки, балда! Это скарабеи, жуки такие. Слышал?

Я подумал, что обижаться на «балду» в данной ситуации не совсем уместно.

Скарабеи, вот оно как!

Кто не слышал об этих жуках!

Они стали очень популярны после того, как в Голливуде сняли несколько довольно интересных фильмов о египетских мумиях. Вполне вероятно, именно скарабеи являлись самым распространённым сувениром среди наших туристов, отдыхающих на африканском берегу Красного моря. Симпатичные фигурки жуков десятками тысяч завозились в нашу страну, раздаривались родственникам и знакомым, пылились на полках и стеллажах.

Был такой сувенир и у меня.

Коллега привёз увесистую фигурку песочного цвета, весьма искусно вырезанную из камня. Скарабей был покрыт таинственными надписями, которые могли вовсе ничего не означать: маловероятно, что на продукции, выпускающейся для массового потребления, могло быть написано нечто связное. Коллега, правда, утверждал, что купил этого жука втридорога в какой-то полузабытой деревеньке и клялся, что продавец, весьма колоритной наружности старик, этого самого скарабея ему чуть ли не насильно впихнул. Но мне показалось, что он просто набивает цену своему подарку. Место симпатичному жуку было определено на комоде в моей единственной комнате, где он и находился до сих пор в полном здравии рядом с маленькой нефритовой пирамидкой, прикупленной мной непонятно для чего в магазине "Всё от 49".

– Слышал,– ответил я,– не умничай.– Они вообще не опасные?

– А,– хмыкнула Рыжая,– насмотрелся американских фильмов, в которых они пожирают всё, что движется? Не переживай, они питаются навозом крупных животных, тебя не тронут. Если, конечно, я не прикажу.

Я не стал уточнять, откуда в этих коридорах берётся навоз. С неё, пожалуй, станется водить за собой парочку коров или лошадей.

Но выглядеть в её глазам трусом мне хотелось, поэтому я решительно заявил:

– Кишка тонка!

– Хочешь проверить?– Рыжая нахмурила брови, отчего показалась мне ещё более привлекательной.

– Ладно-ладно,– ответил я примирительным тоном,– вот заведу своих жуков, устроим морской бой.

Она рассмеялась приятным грудным смехом и спросила:

– Во сколько планируешь просыпаться, адмирал?

– В семь утра. А что?

– А то, что до семи осталась пятнадцать минут. И тютю.

– Тютю? Это ты о чём?– спросил я с тревогой.

– Проснёшься, дурачок,– ласково пояснила она.– А ты о чём подумал?

– Интересно, а откуда ты знаешь, сколько сейчас времени?

Она с жалостью посмотрела на меня, а потом резко поднесла к моим глазам запястье левой руки. На нём были часы.

– Ты во сне контролируешь время?– спросил я и тут же подумал, что мог бы и сам догадаться об этом.

– Всегда. Часы для любого сонтика вещь необходимая. Всё забудь, а часы возьми.

Мне сразу же вспомнился тот отрывок из статьи Спиуже, где он несколько раз подчёркивал: отсутствие часов на руке одна из главных ошибок, допускаемая новичками при попытке войти в контролируемый сон.

"Только после нескольких сотен подобных снов у человека появляется ощущение реального времени,– писал он,– но, надо признать, не у каждого. Из малочисленных данных "Тёмных хроник снов" до нас дошли сведения о сверхспособностях некоторых индивидуумов, способных перемещаться по пространству сон-явь с поразительной лёгкостью, но многими современными сноходилами такая возможность полностью отвергается в силу… ".

В силу чего, я помнил плохо.

"Тёмные хроники снов" были представлены в Сети десятком коротеньких бессвязных нарезок, рассказывающих о невероятных контролируемых снах. Большинство обитающих в Сети считало "Хроники" бредом, который сознательно подкидывали противники идей контролируемых снов с целью внести сумятицу в не очень дружные ряды снопроходцев.

– Сонтик? Такого слова я не встречал.

– Сонтики, сноходилы, снопроходцы, соняши, сонливые, сонные,– терпеливо начала перечислять Рыжая,– названий много, суть одна.

– И в чём же суть?– спросил я.

– Проснуться,– ответила она.

– Но ты же сама сказала, что я проснусь в семь часов!

Рыжая внимательно посмотрела по сторонам, потом приблизила губы к моему уху и тихонько прошептала:

– Проснуться по-настоящему, понимаешь?

Я не понимал.

– Если человек должен проснуться в семь утра,– сказал я, то он проснётся. И начнётся новый день. А потом придёт ночь, и он опять заснёт. И так будет продолжаться до тех пор, пока…

– Тебе об этом пока думать рановато,– сказала она.– Что, совсем ничего не понимаешь?

– Нет,– ответил я,– тебя трудно понять. Говоришь загадками. Ходишь по загадочным местам. Жуки эти, которые тебе повинуются. Где мы вообще находимся?

– Напряги мозги,– она смотрела мне прямо в глаза,– где могут жить скарабеи?

Я пожал плечами:

– Да где угодно. Например, в Египте.

– Бинго!– торжественным голосом объявила она.

– Ты во сне бродишь по Египту? Бесплатный туризм? Загар и всё включено?– съязвил я.

– Под светом скарабеев загоришь не сильно,– парировала Рыжая,– и брожу я не по всему Египту, а по отдельно взятой его части.

– И по какой же именно части?

– Сорви бинго ещё раз,– хмыкнула она.– Египет, тёмные узкие коридоры, множество развилок, кошмарные скарабеи: где мы?

Перед глазами вдруг возник мой икеевский комод, на котором мирно соседствовали скарабей и нефритовая пирамидка.

– Мы в пирамиде!– громко выпалил я.

Жуки на стенах мигнули, словно радуясь моей сообразительности.

– Какое знание географии,– с сарказмом произнесла Рыжая.– Только, пожалуйста, не кричи так громко, умник.

– И что мы тут делаем?– поинтересовался я, никак не реагируя на сомнительный комплимент.

– Не мы, а я,– поправила Рыжая.– Я ищу одну… одну вещь, которая меня, скажем, интересует. А ты кричишь и пугаешь моих жуков.

Я понял, что спрашивать об интересующей её вещи бесполезно. Всё равно не скажет. Или слукавит, чтоб отцепился.

– Пугаю жуков? Каким образом? Мне показалось, я им очень симпатичен. Думаю, ты заметила, как они лихо отплясывали под моё фальшивое пение.

– Пугаешь,– повторила Рыжая,– они привыкли к тишине. Тут все привыкли к тишине.

– Кроме нас тут есть кто-то ещё?

– Конечно! А как ты думал? По пирамиде бродит множество людей.

– И все они ищут вещь, которая очень интересует тебя,– снова съязвил я.– И у всех имеются личные скарабеи, да?

– У кого как,– неопределённо ответила она,– кстати, у тебя три минуты до тютю.

Мне вдруг стало грустно.

– Жаль. Знаешь, это мой первый сон такой… такой яркий, что ли,– мне не хватало слов, чтобы объяснить свои чувства,– в общем, мне очень жаль расставаться с этим местом. И с твоими скарабеями. И с тобой.

– А с кем больше?– улыбнулась она.

– С тобой, конечно. Мне никогда не встречались такие… такие девушки, как ты. И я…

– Что?– она смотрела мне прямо в глаза.

– Хочу снова увидеть тебя!– сказал я решительно.– И пока есть время, давай познакомимся. Меня зовут…

Рыжая закрыла мой рот ладошкой. Ладошка была тёплой и ощутимо пахла навозом.

Я понял, что она носит еду для жуков с собой.

– В этом месте не принято называть свои настоящие имена,– сказала она.– Кому надо и так узнает. Ты с жуками так гармонично смотрелся! Я буду называть тебя Скарабеем. Нет, слишком длинно, будешь просто Скар. А ты зови меня Рыжая. Меня все так зовут.

"Как будто и так не было понятно",– подумал я.

– И вот ещё что,– продолжила она,– ты откуда территориально?

– Из Питера.

– А,– хмыкнула Рыжая,– бандитский Петербург! Культурная столица всея Руси. Бывала.

Так наш город стали называть с лёгкой руки писателя Константинова и её слова говорили, что она моя соотечественница.

– Вот что, найди там одного человека. Те, кто в теме, зовут его Аспирин. Поговори с ним.

– Найти в Питере парня по прозвищу Аспирин? В городе с шестью миллионами человек? Ты шутишь?– я был ошарашен такой непосредственностью.

Но Рыжая уже не слушала меня. Она протянула руку к стене и оторвала от неё один из огоньков.

– Дай руку, любую, быстро!– приказала она.

Я послушно протянул левую руку.

Рыжая провела пальцами по моей ладони, а затем посадила на неё светящегося скарабея.

– Сожми пальцы в кулак!

Это мне не очень понравилось. Не то, чтобы я испугался, но кто знает, как может повести себя жук, очутившись в полном одиночестве в незнакомой руке?

Я колебался.

Тогда Рыжая схватила мою руку и с силой сжала её в кулак.

В кулаке громко хрустнуло. А потом я почувствовал острую боль.

Я выдернул кулак из её хватки и разжал его. Тёмное тело скарабея беззвучно упало на пол.

– Эй, сумасшедшая!– в ярости закричал я,– ты же говорила, они не кусаются! Что, если он заразный?

– Лучше бы я всё-таки звала тебя Клоуном,– вздохнув, сказала Рыжая, аккуратно обошла меня и, повернувшись спиной, пошла вглубь коридора.

Огоньки на стенах послушно двинулись за ней.

– Не ходи за мной!– долетел до меня её голос.

По мере того, как она всё дальше удалялась от меня, свет начал тускнеть и вскоре погас совсем. Я остался в полной темноте.

Это был её сон. И свет тоже был её.

Неожиданно до меня донёсся звук.

Я приободрился. Может, она решила вернуться и взять меня с собой?

Вглядываясь в темноту, я пытался рассмотреть хоть что-нибудь.

Звук нарастал, делался всё громче и громче, пока не стал настолько явным, что не узнать его я не мог.

Парам-пампам! Парам-пампам!

В ушах звенело. Я тряхнул головой, закрыл глаза и тут же открыл их.

Источник звука лежал неподалёку от моей головы на прикроватной тумбе. Это был мобильный телефон. Он вибрировал и требовал немедленного подъёма.

Парам-пампам! Парам-пампам!

– Да заткнись ты!– зло сказал я телефону, взял его в руку и отключил функцию будильника.

Из окна на меня хмуро глядело серое питерское утро.

Я потянулся и хрустнул пальцами.

Переход в явь давался с трудом. Левую ладонь жгло. Я повернул её к лицу: между линиями жизни и здоровья я обнаружил изображение маленького чёрного скарабея.

И тут я проснулся окончательно.

Офис.

Понедельник начался как обычно.

Возле кофейной машины в секретарской комнате топтался практически весь офис.

Весь офис это четыре человека, включая меня. Кофе был крепким и вкусным, а главное бесплатным, поэтому в течение дня мы вчетвером выдували чашек двадцать, беззастенчиво пользуясь тем обстоятельством, что шеф обычно подъезжал в офис не раньше одиннадцати, а его пребывание в нём ограничивалось несколькими часами. Шеф постоянно ворчал, что мы его разорим, грозился поставить платный аппарат, но на его угрозы мы реагировали вяло: кем-кем, а жмотом Вячеслав Валерьевич не был. Бизнес приносил ему очень приличный доход, и ссориться с коллективом за десяток тысяч деревянных ему не было никакого резона.

ВВ, как мы звали шефа между собой, являлся владельцем первой питерской сети быстрого питания. Тридцать пять разбросанных по всему городу разноцветных пластиковых киосков были воедино связаны между собой общим названием "Ешь, пей, здоровей!"

Шеф чрезвычайно гордился тем фактом, что это название он придумал сам и искренно считал, что для уха русского человека оно звучит как песня. Мы никогда не дискутировали с ним по этому поводу, но между собой частенько устраивали поэтические турниры, целью которых являлось создание шедеврального сетевого девиза. Лидировал такой вариант:

Ешь, пей, здоровей!

Кушай много, не робей!

И давай-ка поскорей

Оставляй нам всех рублей!

Мы подозревали, что шеф в курсе наших невинных шалостей: листки с четверостишиями частенько лежали на офисных столах в ожидании очередной правки. Возможно, отдавая себе отчёт в нашей легкомысленности, общие еженедельные планёрки ВВ начинал одинаково.