Текст книги "Аукцион на Джиннии"

– Несомненно, – согласился собеседник, – он заплатит. Как и остальные. Но плата может быть разной. Пусть накопит больше, и мы заберём всё. Ожидание – это аппетайзер для мести. Помни об этом.

11

Дальний родственник Гамаля – а именно к нему решил направить свои стопы гули – совершенно точно не был рад его визиту. Но это и понятно: бедных родственников нигде не любят. Ходят, ноют, вечно просят чего-то…

Ну а тому деваться было некуда, ибо Анкар, подруга Гамаля, припёрла его к стенке и авторитетно заявила, что бы без денег к ней не являлся. А как это он без неё, а?

Друганы, правда, давно уже поговаривали, что она его приворожила каким-то особенным колдовством. Но Гамаль им не верил. Мало ли о чём пацаны трут. Завидуют просто…

Гули постучал в огромные ворота, что преграждали путь к немаленькому дому родственника. Долго никто не отвечал, потом наконец хозяин вышел.

– Чего пришёл? – лениво-насторожённо спросил Прокил. Он тоже был из Сирнии, но давным-давно уехал в Джибдар. Словно предвидел, что скоро этот город круто поднимется. Познакомился со многими влиятельны ми джиннами, не чурался никакой работы, особенно разных деликатных поручений. У богатых, как известно, свои причуды. Прокил мог исполнить почти любую.

– Да соскучился, – вежливо пояснил цель визита Гамаль. – Очень.

– А, ну да… – усмехнулся понимающе родственник. – Баба опять выгнала?

– Ну, не то чтобы…

В это самое время к воротам подлетела упряжка м’фулликов. Ими лихо заправлял гаврик, который, как знал Гамаль, был у Прокила на подхвате по самым разным поручениям. Звали его Дюбель. Гули всегда удивлялся, как же разнообразны Хрустальные Берега. Кого только здесь нет. Но гаврики совершенно точно были колоритными персонажами.

– Э-ге-гей, гали-гали, – задорно пел Дюбель, загоняя м’фулликов в раскрывшиеся ворота. – Цоб-цобе, цоб-цобе.

Гамаль на время потерял дар речи. М’фуллики были шикарные и стоили дороже всего, что он мог себе представить. Эх, что же такого нужно совершить, чтобы добыть такую роскошь?!

Прокил, довольно ухмыляясь, смотрел на реакцию бедного родственника. Для этого они и существуют, похоже, бедные родственники, чтобы богатым наслаждаться такими моментами.

– Шта, нравится? – специально коверкая интонацию, поинтересовался Прокил.

Гамаль сглотнул нервно и просипел сквозь пересохшую глотку:

– А-а-а, да.

– Ладно, заходи, – смилостивился родственник. Тут реакция Гамаля подыграла тщеславию, не иначе. А то бы неизвестно чем закончился поход к богатому родственнику. Но… жить в Джиннии и не заразиться тщеславием было решительно невозможно. В известной степени это и составляло смысл их, то есть джиннов, существования. А что?

– Кофе щас подадут, – важно заметил Прокил, поднимаясь на второй этаж.

Гамаль благодарно кивнул. На второй этаж его ещё не звали. Все визиты заканчивались на первом. Это в лучшем случае, а то и на пороге.

В прохладе уютной террасы стояли два удобных кресла. Родственники расположились, и им принесли кофе. Прокил важно кивнул на чашку: мол, пробуй, – и взял свою.

– Так что, значит, опять свирепствует? – лениво поинтересовался он, сделав парочку глотков.

– Ну… да, – не стал скрывать Гамаль очевидного факта. – Я, собственно… не хочу навязчивым показаться, но у нас же уговор с тобой был.

– Какой такой уговор? – поднял бровь в удивлении Прокил.

– Ну как… – замялся гули, – помнишь последний товар, который я тебе принёс? Ты же только аванс выдал. Обещал расчёт дать, когда пристроишь. А ведь месяц прошёл. На мели я, вот и…

– Ты про какой товар щас? – сделал непонимающее лицо родственник.

– Да я про чаши. Я за них столько труда перетерпел.

– А-а-а, барахло-то это… Не пристроил ещё.

– Да как?..

– А вот так! – сердито бросил Прокил. – Думаешь, такую рухлядь кому-то легко пристроить? Сам бы и пробовал.

– Так я ж недорого совсем, – стушевался Гамаль. – Мне бы дублонов пятьдесят сейчас. Сильно б помог.

– Пятьдесят дублонов – это большие деньги, – важно процедил тот. – Куда тебе столько?

– Да за хату платить надо, – понурил голову несчастный гули. – Сам знаешь, дорого всё. Да и вообще…

– Чего – вообще? – недовольно переспросил Прокил. – Вечно ноешь да стонешь. Не нравится здесь – уезжай в Сирнию.

– Там же разруха. С Султаном война…

– Это пока, – с важным видом держателя секретной информации заметил собеседник. – Но слушок есть, что скоро поменяется всё. Вроде как Намган успокоился и блокаду скоро снимет. Поезжай – озолотишься.

– Не, – помотал головой гули, – не верю я. Злопамятный он. Пока не отожмёт, не успокоится.

– Дурак ты, – с притворным сожалением произнёс Прокил. – Я о тебе вот забочусь, советую, а у тебя как всегда: не верю, не буду…

Гамаль покачал головой, допил кофе и снова вернулся к теме:

– Так что насчёт расчёта? Я за эти вещи горбатился, надеялся, что с этих денег жить наконец-то начну.

– Да когда хоть ты горбатился-то? – отмахнулся от назойливого родственника Прокил. – Не сочиняй давай. Неинтересно даже. Наверняка у какого-нибудь пропойцы, такого же, как сам, за выпивку выменял. Горбатился он…

– Ну, если не перепродал ещё, может, вернёшь вещи обратно? Я сам попробую найти покупателя, – предложил Гамаль робко.

– А аванс вернёшь? – нахмурил брови богатый родственник. – В тройном размере, как у нас уговор был, а?

Гули скривил губы в подобии улыбки. Улыбка вышла жалкой. Шёл он к Прокилу с явной целью забрать свои деньги, но, как обычно, столкнувшись с железобетонной наглостью родственника, враз спал с лица и скукожился.

Родственник с понимающей ухмылкой наблюдал за метаморфозами лица несчастного просителя:

– Ну а о чём тогда разговор? Сиди и жди. Как толкну, так и расчёт будет. А ты лучше делом займись. Новый товар посмотри да поищи. Вот и заработаешь на хату. Ну всё, приятель. Некогда мне, – с этими словами Прокил поднялся и бесцеремонно стал выпроваживать надоедливого нищеброда.

А нищеброд, пригорюнившись, повесил голову и на негнущихся ногах поковылял куда глаза глядят. Жизнь в очередной раз повернулась своим неприглядным боком.

12

Альбадассар Каранийский, несмотря на крутость свою, пребывал в замешательстве. Случалось это редко, но случалось. Он чувствовал какую-то непонятную угрозу и не понимал: откуда? Дата Аукциона приближалась, а он так и не мог отделаться от этого странного предчувствия больших проблем. И в такой ситуации ему ничего не оставалось, кроме как позвать на помощь колдунью из Магриба.

А ведь он после последнего раза зарекался к ней обращаться. Цена была такая, что…

Хотя тут как посмотреть. В прошлый раз он приехал к ней как раз перед встречей с Джербой. Наверняка его счастливая звезда привела к ней, не иначе. Альбадассар вспомнил, с каким настроем он собирался на встречу с боглом, и помрачнел. Если бы не колдунья, быть бы ему сейчас на карандаше у Сидхе, как всем тем, кто связался с Джербой и заплатил ему.

Колдунья же ясно дала ему понять, что с Джербой нельзя связываться в этом деле ни при каких обстоятельствах. Откуда только знала? Волшебница она была мощная. Все влиятельные люди Джибдара к ней обращались. Да что там Джибдар – сам Султан-бей Намган, говорят, к ней захаживает…

Зеркало долго молчало. Альбадассар даже начал подозревать, что старая колдунья внесла его в чёрный список. Хотя за что? Он всего-то тогда посетовал, что цены растут. Не удержался, когда узнал, сколько должен за последнюю услугу. Но ведь и то, негромко так посетовал. Почти незаметно. Но она, видать, замечала всё.

Он почти уже потерял надежду, когда наконец зеркало прояснилось, и в нём Альбадассар увидел знакомый облик. Магрибская ведьма была очень стара. И хотя народ на Хрустальных Берегах жил долго, а старость была понятием очень относительным, всё равно ведьма казалась невероятно древней. Поговаривали, что она ещё помнит Одриана Могучего. Но наверняка это сказки.

– Альбадассар Каранийский… – просипела колдунья. – Уже соскучился?

– Многоуважаемая Эхо…

– Помнится, ты жаловался на цену, – не дала договорить ему та. – Что, всё ещё жалеешь?

– Та услуга действительно стоила мне очень дорого, – выдавил Альбадассар, вспомнив, насколько дорого обошлась ему просьба Эхо, но я не жалею. И, пожалуйста, примите мою благодарность за ваш мудрый совет.

– Ну да, ну да, – несколько насмешливо покивала она. – И вот тебе снова нужна помощь, Альбадассар. Как занимательно…

– Ваши познания в магии велики, а ваша известность далеко за пределами Джиннии. К кому мне идти?..

– Что-то не так с Аукционом, – поинтересовалась колдунья, – или тебе снова предложили участвовать в сделке против Сидхе?

Альбадассар поёжился от неприятных воспоминаний. Умеет она вывести из равновесия.

– Ваша прозорливость невероятна, многоуважаемая Эхо, – вежливо сказал джинн. – Да, меня тревожит нечто, связанное с Аукционом.

– Ну ещё бы, – сварливо отреагировала ведьма. – Вряд ли что-либо другое заставило бы тебя снова обратиться ко мне. Любишь деньги, а?

– На Аукционе ожидается присутствие очень высокопоставленного гостя, – как можно спокойнее продолжил Альбадассар. – Я должен быть уверен, что Аукцион пройдёт без ненужных сюрпризов.

– А что тебя тревожит? Скажи мне, Альбадассар.

Джинн вздохнул, помолчал. Он и сам точно не мог определить, что его беспокоило. Кронпринц, наверное…

– Эсторион Звёздноокий почтит своим присутствием закрытую часть Аукциона.

– И что здесь не так?

– Не часто сам кронпринц Эльфийский посещает Джибдар, тем более Аукцион.

– Не часто, – согласилась ведьма. – Значит, есть причина. Сидхе ничего не делают просто так. Или на этом Аукционе просто сумасшедше привлекательные лоты? Даже Сидхе имеют слабости. Может быть, в этом дело?

– Не знаю. И именно поэтому я решил прибегнуть к вашей помощи снова, – качнул головой Альбадассар. – Безопасность всех участников Аукциона – это мой главный приоритет.

– Ага, – саркастически хмыкнула Эхо, – конечно. Но кто ты такой, Альбадассар Каранийский, чтобы обеспечивать безопасность тех, кто сильнее и могущественнее любого на Хрустальных Берегах? Тем более кронпринца! Его магические возможности выше всего того, что ты можешь себе представить.

– Я отвечаю за безопасность и поэтому должен быть уверен, что Аукцион пройдёт без ненужных сюрпризов.

– Такая вещь, как уверенность, Альбадассар, дорогого стоит. Особенно с ситуацией, где появляются Сидхе. Откажись от проведения Аукциона или перенеси дату, если не уверен. Что тебе будет стоить меньше, а?

Джинн после этого явного намёка внутренне похолодел, но постарался вида не подавать. Урок он выучил.

Эхо, внимательно глядя на него, призадумалась. Может, о том, как причудливы судьбы её клиентов, а может, о подходящей плате за просьбу. Для джинна эти минуты показались вечностью.

– Вот как мы поступим, – рассудила ведьма. – Ты подумаешь о том, готов ли к настоящей цене за мой совет, а я подумаю, стоит ли его тебе давать. Пару дней достаточно тебе? Что скажешь?

– Как пожелаете, – нагнулся в лёгком поклоне Альбадассар. – Был рад видеть. И примите мою благодарность за то, что ответили.

Эхо насмешливо наблюдала за этими проявлениями показного уважения.

– Ну-ну. Надеюсь, твои размышления будут продуктивными. Как в целом ситуация на Джиннии? Всё спокойно?

– Да, глубокоуважаемая Эхо, – начал было Альбадассар и тут же осёкся. – А в чём дело? Почему вы спросили?

Такой вопрос застал джинна врасплох. Он ведь знал, всегда знал, что эта ведьма никогда и ничего не говорит просто так. В этом вопросе он почувствовал приближение надвигающейся проблемы. Горечь залила язык Альбадассара, словно он случайно раскусил сирнийский нут.

– Потому и спросила, – так же насмешливо продолжая смотреть на джинна, соизволила ответить Эхо. – Больно озабоченный ты сегодня, Альбадассар Каранийский. А снять озабоченность, сам знаешь… нужно обязательно. А иначе – невроз, потом плохой сон, а там и депрессия не за горами.

Джинн судорожно сглотнул, представив возможный ценник за такие услуги.

– Всё нормально, глубокоуважаемая Эхо, всё в порядке на Джиннии.

– Соскучишься – вызывай, – попрощалась ведьма в своей манере. – И да, смени охрану Аукциона. На всякий случай.

– Но Марвин… – Альбадассар ошеломлённо осекся. – На кого можно сменить такую защиту?

– Поищи на Вальгалле, – усмехнулась Эхо. – Или тебе опять денег жалко?

И пропала. А Альбадассар Каранийский ещё долго стоял перед зеркалом. В себя приходил, не иначе.

13

Первым делом Вара решила разобраться с реквизитом. Для такого дела и снасть соответствующая нужна. Эмоции – дело, конечно, важное и даже приятное, но всему своё время. И хотя Варе очень хотелось отдаться ненависти и этому сладостному томлению, которое возникает при мечте о мести, всё же волшебница собралась и занялась более практическими вещами. Сбыча мечт откладывалась, а жить нужно было здесь и сейчас. А может, и выживать. Какое слово характеризовало точнее текущий момент, она пока не знала.

Как у любой волшебницы её уровня, у Вары были свои подходы к использованию артефактов. Ну и, естественно, свой набор любимых игрушек.

Тот, кто пленил её, это тоже знал. И знал хорошо. Вара нашла весь необходимый реквизит для предстоящего дела в соседней комнате.

Её хозяин не стал посвящать Вару в тонкости задания. Поставил только задачу. А средства она должна подобрать сама. Да так, чтобы потом никто ничего не понял. И её временный повелитель – тоже.

Прикрыть перемещение запрещённого предмета… что ж, её специализация. В недавнем предприятии она справилась блестяще, и если бы не обстоятельства… Тут её мысль снова переключилась на Гвидония. Она пока и сама не вполне понимала, откуда у неё такая злость на него. Вроде бы Джерба должен нести ответственность за провал. Но что-то ей подсказывало, что не всё так, как иногда кажется со стороны.

По итогам недавнего фиаско ей полагалось залечь на самое что ни на есть дно. Сидхе – это сила. Власть. Если они узнают, где она сейчас, суд будет скорым. Да и не будет никакого суда. Как не было суда над Джербой. Его просто… не стало. Был вот такой парень – и нет его больше. Вара почувствовала внутренний холод при мысли о возможном наказании. Ну что ж, раньше надо было…

Она есть та, кто она есть. Как сказал её хозяин, путь начертан. Им. Многие так думали. Пусть и этот пока побудет в такой же иллюзии. Время придёт для всех и каждого.

14

В великолепных покоях Султан-бея Востока было круто. Впрочем, эпитет «круто», естественно, не передавал и сотой доли процента той роскоши, что мог позволить себе Султан-бей. Ведь Восток, как известно, – дело тонкое. Везде. И Хрустальные Берега – не исключение. Настолько тонкое, что и сами Высшие Сидхе махнули рукой на непреодолимую страсть правителей этой части Берегов к сумасшедшей роскоши, превышающей не только воображение, но и всякий здравый смысл.

Намган Анканарский тоже был крут. Титул свой он получил не просто так, знаете, по знакомству мимолётному. Долгим и методичным трудом созидал основание для признания его со стороны Сидхе. Снискал репутацию твёрдого и справедливого управленца. Подыскал спонсоров. Да таких, что пошли перешёптывания: типа Намган связался не с теми. Кто-то даже предположил, что сам Марвин Синегубый в доле. Но очень быстро все разговоры затихли, стоило только Намгану занять пост. Но, как водится, разговоры-то прошли, а осадочек остался. И время от времени давал о себе знать. Но мало ли какие слухи ходят по Берегам. И даже если это не просто слухи, толку-то? Большие парни на слухи внимания не обращают. Не по чину это.

– Ваше высокопревосходительство, к вам Бахтияр-паша, – слуга представил главного визиря Султана и удалился.

В отличие от Намгана, которого все считали калликанзаром, происхождение паши как существа оставалось неясным. Поговаривали, что он родился от связи пери с джинном. Сам он никогда на эту тему не распространялся: мало ли, примут за шпиона ещё… – но обликом походил и на тех, и на этих. А это же неспроста!

– Как дела на Джиннии? – сухо поинтересовался Намган, сразу перейдя к делу. Это было недобрым знаком. Паша внутренне поёжился от такого начала разговора.

– Э-э-э, у них проблемы, – осторожно ответил периджинн.

– И как решают?

– Ищут внешних врагов, – отозвался Бахтияр.

– Ну и? Успешно? – усмехнулся Султан.

– О, как никогда! – паша начал смотреть на жизнь с несколько большим оптимизмом. – Всё идёт отлично.

– Отлично, значит, – тягуче повторил Султан. – До Аукциона меньше месяца, а я всё ещё не получил подтверждения, что все детали плана выполнены. Это что – отлично?

– Ну-у-у, – заволновался паша ещё больше, – время есть. Всё будет исполнено в точном соответствии с планом.

– Аукцион – самое любимое мероприятие джиннов, – напомнил Намган, – и я хочу, чтобы этот запомнился им особенно. Есть достоверное подтверждение, что кронпринц будет на событии?

– Наш агент на Джиннии недавно ещё раз заверил меня, что информация точная. И даже есть сведения, что кронпринц будет не один. Кто-то ещё из Высших Сидхе собирается на этот Аукцион.

– Прекрасно, – удовлетворённо качнул головой Султан. – Это был бы идеальный вариант. Присутствие нескольких Сидхе… замечательно!

– И, как вы сказали, мы сделали всё, чтобы самые влиятельные и известные персоны со всех уголков Хрустальных Берегов присутствовали на мероприятии. Хотя они обычно его и так не пропускают, но тем не менее…

– Что есть из достойного упоминания в предлагаемых лотах? – поинтересовался Намган. – Наша коллекция давно ждёт новых приобретений.

Паша многозначительно улыбнулся:

– Нардийские люмиалы, мой господин. Прекрасный подарок для вашей несравненной супруги, что принесла вам недавно ещё одного наследника.

– А говорили, что их больше нет. И на самой Нардии о них не помнят, – оживился Султан. – Какая неожиданная радость, а?

– Несомненно.

– А как насчёт действительно большого сюрприза? – с лёгким лукавством в голосе спросил Намган.

– Мой господин, моё солнце, мои звёзды, свет не видел ещё такого сюрприза! – засуетился паша. Наконец-то до него дошло, зачем его позвал Намган.

– Что, правда? – несколько язвительно уточнил Султан-бей.

– Истинная правда, – взмахнул руками Бахтияр, – сюрприз будет!

– Смотри у меня, – нахмурил брови патрон, – чтоб всё прошло… гладко.

– Так и будет! Джинны онерестятся, когда увидят.

– Нам важнее, чтобы кое-кто другой онерестился… – задумчиво напомнил собеседнику задачу Намган.

– Ваша гениальность не оставит им другого исхода, – засуетился паша. Аудиенция явно подходила к завершению, а он ещё не успел излить достаточно хвалы, – ибо мой господин велик и крут, и…

– Вот и посмотрим, – оборвал его тот, – пока рановато ещё праздновать… А вот насчёт люмиалов идея неплохая. Молодец, молодец…

– Стараюсь, мой господин. Всё идёт в полном соответствии с вашим блестящим планом.

15

В Джибдаре Трюм ещё не бывал. Он в принципе нигде особо не бывал. Шеф долгих отлучек не одобрял, да и стоят путешествия конских денег. А бизнес – тема чувствительная, пригляд всё время нужен. Вот и приходилось Гавром ограничиваться.

Поэтому на красоты нового места Трюм запал окончательно и бесповоротно.

Задрав голову на новостройки, он почти с благоговением думал:

– Шеф… гений… здесь же баблосами всё устелено. Прямо воздух и то ими пахнет. М-м-м…

Посмотреть было на что. По сравнению с убогостью и грязью Гавра Джибдар блистал лоском и новизной. И это понятно: джинны как озадачились притоком туристов (читай – лохов, подумал Трюм), так и не останавливались ни перед чем. Всё самое большое и модное теперь строилось в столице Джиннии. А как известно, любое строительство требует не только магии, но и умелых рабочих рук.

Так что со всех мест на Хрустальных Берегах прибывали желающие подзаработать на тщеславии джиннов. Когда-то вот и Дюбель, накопив на переезд, прибыл простым, неизвестным гавриком. А сейчас вон оно как: не хочет знаться с земляками. Загордился, олень, понимаешь. Почву под ногами потерял. За ноги бы его да…

Трюм и сам не заметил, как увлёкся занимательными картинками, что бы он сделал с этим оборзевшим Дюбелем. Но всё-таки спохватился: шеф явно не одобрит самодеятельности. Так что придётся придерживаться плана. А в плане первым пунктом значилось – найти компаньонов зарвавшегся, обнаглевшего, об… – ну, то есть этого самого Дюбеля.

Как удалось узнать Трюму адрес, история умалчивает. Только без помощи Печени вряд ли обошлось. Ну тут уж кто как может.

Странноватого вида сооружение – то ли притон, то ли ночлежка – встретило его знакомым запахом.

«Хм, – подумал гавр, – вроде не дома, а запах того… прям оттудова».

Из помещения вываливался рабочий народец всех мастей. Ну, то есть из самых разнообразных мест Хрустальных Берегов. Начинался трудовой день.

Трюм стоял и смотрел, как всё новые и новые обитатели появлялись из недр ночлежки, но знакомых парней не было. А народец не переставал выходить.

«Рожают их там, что ли…» – предположил гавр. Зазевавшись, он чуть было не пропустил искомый облик. Знакомая гаврская рожа с огромными ушами прошмыгнула в толпе, и если бы Трюм помедлил ещё чуток, не видать бы ему встречи со старым корефаном. А ведь они когда-то с Лямой вместе тусили!

Полное погоняло у кореша было «Четыре Ляма». А всё потому, что запала тому как-то по жизни мысля: приобрести четыре миллиона. Идея, естественно, неосуществимая ни при каких обстоятельствах. Но парень сжился с этим ощущением и всем о своей мечте рассказывал. Трюм вспомнил, что первое время все у Лямы спрашивали, куда он такие деньжищи потратит.

Тот с важным видом давал такой расклад: лям – на девочек, лям – на винишко, лям – родителям. Ну и, конечно, все на этом месте спрашивали: а ещё один куда, всего же четыре? На что тот обычно отвечал: ещё не решил, но точно нужен. Ляму за дальновидность уважали. Не каждый может удержаться от такого искушения: потратить лишний миллион. Даже и мнимый.

В общем, этого самого Ляму и поймал Трюм на выходе из своего общежития. Тот от неожиданности чуть не потерял дар речи. И то сказать, увидеть товарища здесь сродни чуду.

– Здорово, бро! – внушительно поприветствовал его Трюм. – Куда торопишься?

– Дак это, как его… – даже несколько замялся Ляма. – А ты чо здесь?

– Дела, – с важным видом коротко бросил тот. – Бизнес растёт.

– А-а-а, – понимающе закивал бро, – это хорошо.

– Да, не бедствуем, – пробасил Трюм. – Но слышь, бро, базар есть у меня. Обстоятельный.

– Не, – энергично замотал головой Ляма, – щас не могу. Дюбель поручения дал. Работать надо.

– А ты к нему, что ли, лыжи направил? – уточнил старый товарищ.

– Ага, – кивнул пришедший в себя гавр.

– Ну, я тогда с тобой прогуляюсь, – предложил Трюм, – на пути и перетрём.

– Ну давай, чо… – вздохнул тот. Трюма он знал хорошо. Если тот что-то решил, то выпьет, как говорится, обязательно.

Гаврики скорой походкой устремились в известном пока только Ляме направлении. Через пару улочек народ рассосался, чужих ушей стало меньше, и Трюм приступил к обстоятельному базару:

– Сваю помнишь?

– Ну.

– Мысля у него.

– А-а-а, – коротко выразил своё отношение к сообщённому факту собеседник.

– Мощная, – решил уточнить Трюм, не впечатлившись реакцией Лямы, и, не дождавшись комментария, продолжил: – В Джибдаре дело вести хочет.

– Ну так чо? Пусть, – булькнул на ходу тот.

– Партнёр нужен надёжный, – решил сократить вводную часть Трюм, потому как Ляма явно тяготился его обществом и интереса к идеям Сваи не проявлял вовсе.

– А я чо? – рассеянно спросил Ляма.

– А ты, бро, с Дюбелем в товарищах. А он с местными в мазе.

– Ну и чо? – недоумённо зевнул бро.

Трюм здесь даже растерялся. Тёрка шла не по сценарию. То есть совсем. То ли его бывший товарищ так круто поднялся, что даже слушать не хочет, то ли он неправильно объясняет. И тут Трюм решил зайти с другой стороны.

– Дело выгодное, – понизив голос, сказал он уверенно. Ну, как смог, потому что особенной уверенности не чувствовал, но шеф… ему ж видней. Наверно.

– Чо, правда?

– Бубном буду! – решился на крайнюю меру Трюм. – Тебе же деньги нужны? Или ты свои четыре ляма уже отжал?

Ляма покосился на бывшего товарища:

– Чо, большое дело?

– Если очень, то тебе с Дюбелем надо, я-то чо?

– С Дюбелем надо, – согласился тут же Трюм. Вроде тёрка наконец-то повернулась в правильное русло. Не сглазить б…

– Дюбель наших больше не привечает, – сообщил новость Ляма, – сказал, чтоб духу близко возле него не было. А у него же, знаешь: сказал – как отрезал. Так что, братан, облом.

– Знаю, знаю, – махнул рукой собеседник. – Только я знаю и то, что Дюбель очень баблосы любит. Страсть как любит. Просто сил нет.

– А у тебя чо, баблосы есть? – с удивлением спросил бро и даже приостановился.

В принципе, его удивление было понятно. Гаврики и деньги сочетались трудно и ненадолго.

– Ну-у-у, – попытался нагнать пурги Трюм, – типа того…

– Слышь чо, зёма, – решил всё-таки растолковать понятия незадачливому соотечественнику Ляма, – здеся так принято: есть мамзары – есть базары. Красивые, растопыренные, с кофиём и кальяном. А нет мамзаров – никому неохота время тратить, мамзары нужно заколачивать. Жизнь тут жёсткая. А Дюбель наш в фаворе у авторитетного поца. Потому и сам авторитетный. К таким без воздуха, – здесь Ляма выразительно так поиграл пальцами на кармане, – не ходят.

– Слышь чо, – обалдел Трюм, – откуда слово?

– Нравится?

– Не слышал раньше, чтобы так ласково и точно баблосы называли, – признался тот.

– С Зайонии это, – пояснил Ляма. – Там толк в бабловиче знают. У них слова волшебные есть. Видал, как деньги к ним?

– Да-а-а, – восхищённо протянул Трюм, но тут же спохватился: – У Сваи тоже есть. Секретное. С таким-то словом мы здесь море дублонов скачаем.

– Желаю удачи, чо, – сказал бро и, чуть наклонившись, добавил: – Мне сюда. А тебе – в противоположную.

– А как же Дюбель? – растерялся Трюм от такого поворота событий. – Я же к нему. Мне же шеф…

– Сто дублонов, братан. И, возможно – возможно! – я уговорю Дюбеля на пару минут для тебя. Ну, бывай, чо…

И, понимающе похлопав по плечу бывшего товарища, Ляма отбыл восвояси.

А товарищ мял мощные кулаки в бессильной ярости и размышлял о том, как же меняют нормальных пацанов большие баблосы. А ещё о том, что Свая в своём гениальном плане предусмотрел явно не всё.

Ситуация срочно требовала пары кружек любого пойла. С этим в Джибдаре было напряжно, но и стоять посреди улицы – как-то глупо. Трюм сплюнул смачно на песок под ногами и пошёл искать порт.

16

Брозеф по возвращении на Зайонию первым делом решил навестить дядю Абро. Дядя Абро – кто не слышал – это не последняя персона на Зайонии. Как-никак заместитель управляющего финансами всей территории.

Был он мудр и весел, может, потому что (или поэтому) жил долго и счастливо. А это, как считал Брозеф (вероятно, по молодости), и есть показатель правильности и преуспевания. И если к кому и идти за тем, что ему нужно было узнать, то только сюда. В цитадель финансов. Ведь где деньги – там и сила. А где сила – там и знание. Правильно же?

– Брозеф, мальчик мой, и где ж ты пропадал столько времени? – радушно, с непередаваемым акцентом, встретил племянника дядя. – Делаешь-таки свой маленький бизнес, а?

И, не давая вставить хоть слово, продолжил поучительно:

– Это правильно. Ведь что у нас у всех, кроме нашего бизнеса, есть? Ни-че-го! А он поит-кормит-веселит и греет лучше всякой грелки. Ты этого пока не понимаешь по молодости, но потом поймёшь. А щас слушай дядю. Дядя-таки плохого не посоветует.

– Ну, я, собственно, за советом…

– О! Твой бизнес уже настолько прекрасен?

– Дядя, на этот раз дело касается не бизнеса, – улыбнулся Брозеф.

Дядя Абро мгновенно и ярко погрустнел:

– Мальчик мой, ну а кто тогда позаботится о твоём бедном старом дяде? Мои советы – это единственный существенный гешефт в моём жизненном предприятии. А вот ты такой, приходишь и так и говоришь: дядя Абро, денег не дам. И шо ты думаешь? Шо я-таки весьма обрадуюсь?

Брозеф свою родню знал прекрасно и дал возможность попенять на вечное нерасположение всех звёзд к бед ному старому дяде Абро. Всё как всегда – и это был хороший знак.

– Дядя, что происходит на Зайонии?

– А что-то происходит-таки? – встрепенулся тот.

– Я слышал, что делегация влиятельных персон Зайонии побывала недавно на встрече с Наблюдателем. Зачем понадобилось внимание Высших Сидхе, если всё нормально?

Дядя внимательно взглянул на племянника. Пожевал губами, посопел:

– Откуда слышал?

– Ашраф сказал.

Дядя Абро был единственным из родни, кто знал, что Брозеф всё ещё дружит с джинном. И единственный, кто спокойно относился к этой дружбе.

– Джинния в последнее время проявляет излишнюю внимательность к нашим делам. Некоторые даже считают, что эта внимательность становится назойливостью, – туманно так прокомментировал дядя Абро. – Или даже бесцеремонностью.

– И всё-таки, – поднажал Брозеф, – что происходит? Почему все так озадачились Джиннией? Что изменилось?

– Мальчик, – вздохнул дядя, – ты слишком много времени провёл вне родных мест. Иногда мне кажется, ты перестал быть зайонцем. И даже, – тут дядя понизил голос до шёпота, – перестал ценить и поддерживать интересы своего народа. Поговаривают, ты продался джиннам.

– Дядя!

– Ну а шо ты хотишь, мальчик мой? – всплеснул руками Абро. – Где это видано, чтобы зайонец с джинном дела делал? Это таки не по правилам… особенно в наше время.

– Вот я и хочу понять, что же такого в нашем времени, – задумчиво произнёс Брозеф. – А дела делать – так это прибыль. Или и это уже зазорно?

– Прибыль – это хорошо, – кивнул дядя, – но ты рассуждаешь, не видя большого горизонта. А прибыль настоящая не там, где прибыль…

– А где? – удивился реплике молодой зайонец. Дядя сегодня был парадоксален сверх обычного.

– Там, где новое…

– Откуда новому на Хрустальных Берегах взяться? – Брозеф начал удивляться по-настоящему. – Тут же всё как всегда.

– Всё, да не всё, – пожевал блёклыми губами собеседник. – А ты молод ещё выводы делать. И наивен к тому же. Мать твоя не зря о тебе переживает. Я ей сразу сказал: сестрёнка, этот будет странным. Ты и есть такой.

– Вы это уже говорили.

– Много раз, но ты не слышишь-таки…

Молодой зайонец вздохнул виновато. Покачал головой: типа неизвестно, кто кого не слышит. Дядя Абро замолчал, будто пребывал в сомнении, говорить ли дальше.

– Не хотите говорить – не говорите, – вежливо промолвил Брозеф, – а только от этого вопросов меньше не станет.

– Не станет, – согласился дядя. – Но проблема не в вопросах.

– А в чём?

– В доверии, мальчик. В нём вопрос. На чьей ты стороне…

– Дядя, вы меня знаете. У меня нет секретов от вас.

– Даже и не уверен теперь, что знаю. Ашраф вот твой всегда будет на стороне своей родни. Он джинн. Всё, что он говорит и делает, – не для пользы Зайонии. Ты ведь прекрасно представляешь, кто его отец. А ты – его агент влияния здесь.