Текст книги "Лазурь. Параллель"

Павел не помнил, как добрался до места. Когда за деревьями показались знакомые остовы лесничества, день давно перевалил за середину. Горелого с Терапевтом не было, и он залез в уже знакомую смотровую яму, забился в угол и отключился, всеми силами желая забыть события этого утра. Теперь на его совести висела не одна смерть, а несколько, и парню предстояло понять, как это пережить.

Проснулся Павел от того, что кто-то упорно тормошил его за плечо. Открыв глаза, он увидел оплывшее от ожогов лицо, которое смотрело на него из подвешенной над просекой кабины. Павел закричал.

– Ты чего орешь, Павлуха? Опять мурка приснилась? – Горелый легонько встряхнул парня и помог ему выбраться из ямы. Выглядел сталкер невероятно довольным, и Павел вдруг понял: он впервые видит Горелого в таком расположении духа.

Неподалеку, прямо в ангаре было разложено покрывало с нехитрой снедью, а Терапевт готовил кофе на газовой горелке.

– Привет, беглец! – улыбнулся он Павлу. – Ну и шума ты наделал с самого утра! Что там за броневик был?

– Броневик? – непонимающе переспросил Павел.

– Броневик «Братства», героически погибший в аномалии. Про тебя ни слова, но ясен пень, не за светляками они на нем гонялись.

– А, это… – Павел поморщился от неприятных воспоминаний. – Сейчас расскажу.

За завтраком история злоключений Павла показалась вовсе не такой ужасной. Пересказ событий словно приглушил краски и разбавил эмоции. Только на моменте со смертью брата Ярослава и Арсения (второго пассажира он не разглядел) парень напрягся и выговаривал каждое слово будто бы с трудом. Терапевт помрачнел, Горелый же, наоборот, кивнул и положил на плечо Павла свою тяжелую руку.

– Не ты убил. Зона забрала, – весомо произнес он.

Юноша молча кивнул. В какой-то мере он понимал, что старый сталкер, повидавший за свою жизнь немало таких смертей, прав. В конце концов, это Зона, и тут работает всем известный принцип естественного отбора, но в то же время Павлу думалось, что данная фраза служит лишь для того, чтобы снять с себя ответственность за свои же действия. Возможно, Зона и забрала этих бойцов, но действовала она руками Павла.

– Как ты узнал о налете на склад? – спросил он, решив сменить тему.

– У меня есть один приятель… ну как приятель – хороший знакомый. Он не любитель шумных компаний, зато имеет друзей среди светляков. Вот через него и узнал.

«Вот так заведешь себе товарища, а он все твои секреты по миру пустит», – подумал Павел, однако вслух говорить не стал.

– Куда ты теперь? – спросил Терапевт, когда вся еда была съедена, а кофе выпит. – Мечта о баре все еще актуальна или передумал?

– Актуальна, – серьезно ответил Павел, поправив очки. – Я знаю, где можно устроить бар, но мне понадобится помощь.

– Ты, я гляжу, к моим словам не прислушался… – вздохнул Горелый, но тот не дал ему договорить:

– Прислушался! И у меня было много времени, чтобы все обдумать и взвесить! – Павел перевел дух и продолжил уже спокойнее. – Я работал у паладинов в архиве. Там у них тонны бумаг: карты, записи, журналы, куча всего. Я успел оттуда кое-что подцепить.

Теперь оба сталкера смотрели на него заинтересованно, и юноша заговорил увереннее.

– У меня есть план, где разместить бар и когда, чтобы в ближайшем времени он принес прибыль и продолжал ее приносить столько времени, сколько просуществует Зона. Я планирую не только развить свой бизнес, но и натянуть Полынь!

Горелый присвистнул:

– Может, ты и накопал чего у «Братства», но амбиции у тебя все те же, детские!

– Не детские! – горячо возразил Павел. Скептицизм сталкера грозил новой ссорой, и ее требовалось срочно пресечь, поэтому он решился приоткрыть часть информации и даже понизил голос, дабы придать ей важности. – Зона существует по принципу цикла: подъем и спад, подъем и спад, понимаешь? Сейчас у нее спад, и он будет длиться какое-то время, может, еще год или три, точно не знаю. Но потом она резко пойдет вверх! Пойдут новые аномалии, артефакты, может быть, и мутанты! Здесь снова все зашевелится, закипит. И к этому времени внутри Зоны уже будет бар с репутацией и удобствами. Сталкерам не придется тащить товар к границам, к жадному и скупому Полыни! Я прижму его бизнес так, как он когда-то пытался прижать меня.

На мгновение в облике интеллигентного парня в очках промелькнул образ хитрого и расчетливого дельца, которым ему суждено будет стать в будущем. Всего лишь промелькнул, но этого хватило, чтобы сыграть роль в разговоре.

– Многообещающе, – буркнул Горелый, но по его лицу было видно, что сталкер задумался.

– Знаешь, это звучит логично, – произнес Терапевт. – Насчет Зоны. Я сам не раз замечал, что у сталкеров бывают времена хорошего улова и крайне скудного, даже сразу после Ребута. Но я никогда не задумывался о более продолжительных отрезках времени.

– Сталкеры живут сегодняшним днем. Им некогда делать записи или составлять графики. – Горелый внимательно посмотрел на Павла. – Тебе понадобится проводник и охрана. Чем ты будешь платить и как?

Терапевт удивленно поднял брови, догадываясь, что при нем сейчас будет заключена сделка. Павел нахмурился.

– Средства у меня есть, но паладины отобрали мой здешний смартфон, а гражданский тут уже не ловит. Мне понадобится новый, а также связаться с одним человеком… но сначала я должен убедиться, что выбранное мной место подходит для бара.

– Ты же понимаешь, что я не могу просто поверить тебе на слово? – В голосе сталкера снова послышалось пренебрежение.

Павел пожал плечами.

– Ты в любой момент можешь взять меня в плен и потребовать выкуп.

Терапевт не выдержал и рассмеялся. Вслед за ним загоготал и Горелый. Смех эхом отражался от пустой бетонной коробки ангара и тут же таял за порогом. Наконец, успокоившись, старый сталкер заговорил:

– Дурень ты, Павлуха, но честный. Может быть, из тебя получится неплохой торговец, а может быть, даже лучший, чем Полынь. Это время покажет. Так что за место ты выбрал?

– Корогод, – ответил Павел.

Прежде чем согласиться сопровождать будущего бармена, Горелый прояснил еще несколько вопросов лично для себя, чтобы окончательно убедиться в серьезности намерений и гарантий нанимателя. Терапевту вся эта история показалась невероятно интересной, и он решил пойти третьим, просто чтобы посмотреть, чем все закончится, тем более что в любом случае Павлу пришлось бы вернуться к границам для звонка. Маршрут выбрали обходной, вдоль железки, чтобы не нарваться грешным делом на отряд «Братства». Горелый припомнил, что по пути есть одна из брошенных застав «Поиска», где можно вполне сносно заночевать, и сталкеры выдвинулись в путь.

До заставы добрались, когда солнце начало клониться к закату. Брошенные покосившиеся дозорные вышки и мачты для оборудования, пара легких деревянных домишек да несколько песчаных брустверов у тропинки, смотрящих в разные стороны. Это место, некогда бывшее голой, просматриваемой на километры вокруг равниной, сейчас заросло кустарником выше человеческого роста и выдавало свое существование лишь при самом приближении, восставая среди ветвей как ослабевший призрак далекого прошлого.

Перед одним из домиков разожгли костер, и Горелый с Терапевтом долго рассказывали о том, кем были сталкеры из «Поиска» и чем они занимались. Пока старый сталкер перебирал свой вещмешок, врач, сидя у огня, говорил и говорил:

– Институт тогда только появился, но в поле они работать особо не могли, да и не могут – сталкеров нанимают. Потому нашему брату и раздолье в Зоне. Не было тогда ни «Света», ни «Братства» – только армия и ученые, из рядов которых и сформировалась группировка, названная «Поиском». Ученые в ней были мозгами, солдаты из охраны – руками. Говорят, что они искали само Воплощение Зоны…

– Какое еще Воплощение? – встрепенулся Горелый. – Брехня все это. Они искали Теплый Край!

Терапевт развел руками.

– Да, это действительно лежит, скорее, в плоскости легенд. Так или иначе, они делали замеры и наблюдали за Зоной.

– Сталкеры всегда легенды любят, – усмехнулся Горелый.

– Замеры? – переспросил Павел, вспомнив рассказы Полыни. – Прямо как светляки!

– О, – усмехнулся Терапевт, – светляки похожи на них гораздо больше, чем ты думаешь. Например, структурой, только в отличие от них «Поиск» не был централизованной группировкой в привычном смысле, у них не было единого лидера. Их центром был институт, а группы, действующие в Зоне, являлись относительно автономными. Именно эту автономность малых групп в определенной мере перенял «Свет». Больше тебе скажу, многие нынешние светляки и паладины были выходцами из «Поиска», опять же, если верить слухам. Был у меня один пациент совсем недавно – он рассказывал, что сам когда-то ходил в рядах искателей. Так вот, после распада группировки, по его словам, самый сильный и верный идее ее костяк ушел в центр Зоны и то ли исчез, то ли вернулся, не помня себя, а вот обычный народ в основном разошелся по всей Зоне, как раз таки частично примкнув к группировкам. В «Поиске» ведь состояли и просто наемные сталкеры, работавшие легально. Сам «Поиск» был легален, потому что его создал институт.

– А когда он исчез? – поинтересовался Павел.

– Где-то в две тысячи одиннадцатом. Но это примерно. Кто-то говорит, что раньше, а кто их и в тринадцатом видел. Я думаю, это потому, что разные группы исчезали в разное время. Но костяк их в одиннадцатом к центру ушел, аккурат под Долгую Перезагрузку.

– А что за Долгая Перезагрузка? – Павел не мог вспомнить ничего подобного ни в рассказах Полыни, ни в паладинских архивах.

– Была такая, – ответил Горелый. – То ли по вине «Братства», то ли «Поиска», то ли и тех и других. Искатели тогда в центр Зоны ушли, говорят, нашли там что-то, а паладины как с цепи сорвались – пошли всю живность вокруг выкашивать, зачищать, да так, что буквально выжженные земли за собой оставляли. Зона и схлопнула их. В такой Ребут ушла, что даже в укрытиях народ не знал, повезет ли в живых остаться, единственный раз, когда отголоски Обновления даже земли за границами Зоны слегка задели. Много тогда народу полегло, а больше всех – паладинов.

– Странно, – протянул Павел, вспомнив вдруг о том самом запрете на излишнюю охоту, из-за которого питание в «Братстве» было более чем скромным. – Сколько прочесывал их архивы, а ничего подобного не встретил.

– И не встретишь. Это ж, считай, позор для них, поражение. Не удивлюсь, если их Архибрат лично все упоминания распорядился уничтожить, если они у них и были. Ну или запер куда подальше, в сундучок под охраной. Так что и не надейся!

– А что «Поиск» оставил после себя?

– Заставы, – усмехнулся Горелый. – Видишь, переночевать можно. Сталкер придет да помянет добрым словом пропавших искателей.

Терапевт покивал и добавил:

– И не только. Они были первыми добытчиками НИИ: поймали первых мутантов, нашли первые артефакты, классифицировали аномалии, собрали максимум сведений о Зоне и закономерности ее перезагрузок. Их данные не сгинули, ими до сих пор НИИ пользуется. И мы тоже. Именно искатели первыми научились многим сталкерским приемам: как укрыться от Ребута, как проходить некоторые аномалии, что можно есть, а что нельзя – и так далее.

Засыпая, Павел обдумывал, как найти людей, готовых поохотиться на документы искателей, которые могли остаться на далеких неисследованных заставах. Во сне он видел, как ходит по длинному темному коридору с бетонными стенами, в котором разбросано множество бумаг. Павел собирал их, и каждый лист оказывался ценнее и интереснее предыдущего. Он сгребал их, пытался складывать, брать в охапки, но рук не хватало, а постоянно налетающий откуда-то из темноты ветер, стабильно раскидывал все сложенные им стопки бумаг, но Павел не сдавался: с чувством полного счастья он собирал и собирал свои призрачные трофеи до тех пор, пока не проснулся.

Глава 6

До Корогода дошли ровно на рассвете. На севере села́ торчала немного покосившаяся вышка с будкой наверху, с которой еще до второй Катастрофы наблюдали за лесными пожарами. Горелый предложил слазить наверх, и Павел, даже несмотря на некоторую боязнь высоты, решился составить ему компанию. И это стоило того!

Виды, открывающиеся с вышки, были сюрреалистичны и великолепны. На северо-востоке возвышались огромные антенны «Дуги», за ними деревья будто взбирались на холм в половину ее высоты. Горелый пояснил, что никакие это не холмы, а одна большая аномалия, называемая Парящим Лесом. Вдалеке за ними, в вечной хмари Зоны, угадывались высотки Припяти. На юге аккуратно выстроились здания бывшего колхоза и ржавая водокачка подле них, а прямо внизу, в селе, виднелось как минимум с полдесятка крепких кирпичных зданий и множество заброшенных деревянных домишек, почти съеденных временем и суровым климатом. В центре села был перекресток асфальтированных дорог, к которому, спустившись с вышки, компания и направилась. Павел ликовал: село оказалось крайне удобным. Две вышки на севере, водонапорная башня на юге, огромное пространство, просматриваемое с них, перекресток хорошо сохранившихся дорог, множество крепких уцелевших зданий – просто замечательное место для бара! Разумеется, все не могло быть настолько прекрасно, и село, как ни крути, почему-то оставалось заброшенным все это время – а значит, здесь скрывался какой-то подвох. Павел поделился этой мыслью с товарищами, и те принялись рассуждать, что же такого мог таить в себе Корогод.

Впрочем, долго рассуждать не пришлось. На перекрестке стояло то самое здание больницы, о котором грезил Павел, крепкое и сухое, но…

– Ну и вонь! – сморщился Терапевт, едва заглянув внутрь.

– Крысы, – буркнул зашедший следом Горелый. – Вот и ответ.

Холл больницы был весьма просторным, крепкие балки потолка не только не потрескались, но и даже практически не утратили старой побелки. Уцелели также и шарообразные плафоны, и стойка гардероба, и кресла, вероятно, у бывшего приемного покоя, хотя обивку последних изрядно погрызли и разлохматили.

– Хорошее место, восстановить можно. Но крысятиной несет до тошноты, – заключил Горелый.

– Я могу раздобыть яд, ловушки, – размышлял Павел. – Избавимся, не проблема.

– Ты забываешь, где мы находимся, – снисходительно улыбнулся сталкер. – Здесь даже крысы могут оказаться с сюрпризом. Было бы все так просто, от них бы уже избавились до нас. Пойдем лучше осмотрим масштаб проблемы.

Школа сохранилась гораздо хуже больницы, к тому же ее практически полностью растащили охотники за металлом, вероятно, еще во времена, когда Зона оставалась в своих старых границах и называлась ЧЗО. Дом быта выглядел неплохо, но одна из его стен обвалилась так, что теперь здание представляло больше опасности, чем перспектив. Остальные кирпичные дома были небольшими и заваленными мусором; в деревянные не стали даже и заглядывать: за долгие годы отсутствия человека практически во всех просели крыши и прогнили стены. Однако один дом отличался от остальных. Добротное двухэтажное здание, не иначе как построенное для себя самим председателем колхоза. Впрочем, теперь это не имело значения – просторный участок вокруг вытоптали и вспахали норами крысы.

– Осмотритесь пока тут, а я схожу окрестности проверю, один быстрее справлюсь, – заявил Горелый. – Встретимся у больницы.

Оставшись вдвоем, Павел и Терапевт обошли участок и заглянули в сам дом, такой же замусоренный и пропахший грызунами, как и другие. На первом этаже обнаружился ход в подвал.

– Готов поспорить, что у них там гнездо, – сказал Терапевт, глядя в черный проем.

– Давай проверим, – предложил Павел.

– Еще чего. Без Горелого я туда не сунусь. – Врач даже отошел на пару шагов. – Ты слышишь эти шорохи? Они за нами наблюдают, уверен. Стоит нам пойти вниз, и пиши пропало. Пойдем лучше другую часть деревни посмотрим.

Павел слышал тихое шуршание травы и листьев вокруг, но думал, что это ветер играет с его воображением, а теперь прислушался и понял – Терапевт прав. Крысы незаметно сновали мимо них, хоть и не приближались. Их присутствие ощущалось в каждом доме этой деревни, словно они решили основать тут свой собственный крысиный город, и от этих мыслей Павел все больше убеждался в необходимости разобраться с грызунами.

Горелый вернулся достаточно быстро, еще до захода солнца. Павел с Терапевтом едва успели подойти к зданию больницы, а сталкер уже был там.

– На востоке села есть небольшой водоем. Болото. А в нем кисляк – пахнет характерно. Подозреваю, что крупный.

– Что еще за кисляк? – нахмурился Павел. Не хватало еще новых проблем помимо крыс.

– Аномалия такая, биологического происхождения. Безопасная, если в нее не лазить.

– Горелый, так-то любая аномалия безопасна, если в нее не лазить, – улыбнулся Терапевт. – Кисляк – это скопление бактерий, что-то вроде зооглеи. Слыхал про чайный гриб?

Павел кивнул.

– Ну вот, кисляк на него в некотором роде похож. Только более ядреный.

– И хищный, – добавил Горелый. Выпускает какую-то химозу едкую, а потом собирает урожай из тех, кто надышался. Жуткая хреновина, одним словом. Зато в отличие от тех же крыс он неподвижный и гоняться за тобой не станет. – Сталкер усмехнулся и мечтательно добавил: – Загнать бы всех этих крыс к нему…

Вдруг его лицо просияло.

– Я на вышку, надо переговорить по рации, а вы оба – марш на крышу, заночуем там, в палатке.

Разбив лагерь на крыше больницы, Павел готовил на портативной горелке ужин, время от времени поглядывая на будку вышки, где маячила небольшая фигурка человека. Терапевт в это время вооружился палкой и ушел на второй этаж поискать что-то полезное для своей работы.

– Увы, только несколько плакатов, – протянул он, вернувшись. – Зато хороших, советских еще! Как там Горелый?

– Болтает, – кивнул Павел в сторону вышки.

Сталкер пришел уже к самому ужину, волоча за собой грязную канистру, и выглядел весьма довольным.

– Товарищ дал крайне ценный совет! – объявил он.

– А что за товарищ-то? – прямо спросил Павел.

– Старый товарищ, – уклончиво ответил тот. – Очень хорошо знает, как с мутантами обращаться. Сказал, что нужно крысиного короля искать, он у них вроде матки в улье, только не размножается, а головой думает. Головами.

– Типа коллективный разум?

– Типа один разум, расколлективленный на особей.

– И где этот король сидит?

– Смотри, какой быстрый! – осклабился сталкер. – Когда б я знал, уже нашел бы! А пока нашел только эту канистру с горючкой, не поверите где. В подвале этой вот больницы. Отбил у крыс. – Он коварно усмехнулся. – Этой ночью огонь нам пригодится.

– Думаешь, нападут? – Терапевт раскупорил емкость, понюхал и сморщился.

– Уверен.

До самой темноты сталкеры мастерили факелы из палок и ветоши, пропитанной жидкостью из канистры. По запаху она напоминала нечто среднее между спиртом и бензином, но на поверку горела, и это было главным. Терапевт предположил, что крысиный король, скорее всего, скрывается в том самом доме с участком, изрытым норами, в свою очередь Павел заметил, что в здании больницы тоже есть подвал, и даже бо́льший по размеру. Почему королю не окопаться в нем? Спорщиков разнял Горелый, встав на сторону Терапевта. По его мнению, деревянное здание и мазанный глиной подвал подходили идеально, поскольку сохраняли столь любимое крысами тепло, в отличие от бетонированного подвала больницы. Проверить это решили утром, а после заготовки факелов приступили к укреплению двери, ведущей на чердак.

Дверь закрыли на импровизированный засов, на всякий случай приколотив с обеих ее сторон листы жести, найденные в здании. Лист снаружи был не очень большим и не закрывал ее целиком, а вот внутренний, наоборот, получился даже немного больше нужного. Также заткнули и забили металлом все найденные вентиляционные отверстия, по которым пронырливые зверьки могли проникнуть на крышу.

– Эх, жаль, нас только трое… – вздохнул Павел, когда работа была закончена.

– А кого тебе еще надо? – отозвался Горелый. – Как с этой проблемой разберемся, попробуй позвонить с вышки, там может ловить связь. Это далеко не факт, но я бы на твоем месте проверил.

– Я же не один сюда пришел. – Юноша в двух словах рассказал про друзей и причину их ссоры. – Знать бы, где они, все ли с ними в порядке.

Терапевт с Горелым переглянулись. Наконец старый сталкер заговорил:

– Не хочу тебя обнадеживать, как, впрочем, и расстраивать, поэтому скажу только то, что лично видел. В прошлом году летом мелькала в «Гарантии» одна девчонка, очень похожа по описанию на твою подругу, только волосы другого цвета. Ты тогда в зал не выходил…

– Полынь, гад! – воскликнул Павел. – Он все знал!

– Но это было год назад, Павлух. За год знаешь, сколько всего могло случиться.

– Знаю, – опустил голову тот.

– Не форсируй. Всегда есть вероятность, что они смогли-таки подзаработать и благополучно вернулись на Большую землю, – попытался приободрить его Терапевт. – Так ведь, Горелый?

– Вероятность есть, – нехотя согласился сталкер. – Но я предлагаю обсудить это позже, а сейчас – выспаться. У нас завтра ответственное мероприятие. Терапевт, ты стережешь до полуночи, Павлуха, ты – до рассвета. Простите, ребятки, но я сегодня сплю. Мне сражаться завтра.

Спорить никто не стал. Терапевт спокойно отдежурил положенное время, разбудил Павла и уснул. Ближе к утру, когда было совсем темно, с обратной стороны двери послышалось тихое шуршание. Павел к этому времени уже вовсю клевал носом, но тут сонливость как рукой сняло. Он подошел к двери и прислушался. Внутри кто-то топтался, царапался и копошился. Юноша пнул ногой дверь, намереваясь испугать непрошенных гостей, и на мгновение шум прекратился, однако в следующую секунду в дверь чердака начали отчаянно скрестись, а к давешним звукам добавился многоголосый писк.

Будить никого не пришлось, Терапевт и Горелый вскочили сами. Сталкер тут же зажег факел, подав пример остальным, и встал напротив двери, готовый отражать атаку.

– Ну вот и точный ответ на вопрос, почему Корогод заброшен! – со смехом перекричал шум Горелый, размахивая факелом на ветру.

Дверь ходила ходуном, слышно было, как изнутри ее упорно грызут и бьются в нее с разбега. Учитывая недавний разговор о коллективном разуме, Павел не удивился бы, узнав, например, что крысы сформировали из своих тушек нечто вроде тарана и пытаются пробиться с помощью него.

– Стойте у самой двери, прорвутся – держите у дыр факелы! – крикнул Горелый. – Только не подожгите дверь!

Терапевт и Павел стали по обе стороны от двери, направив факелы на нее. Горелый тем временем поджег еще три факела и раздал всем по второму.

– Оружие сейчас бесполезно, – пояснил он. – Только так!

Дверь хрустела и трещала, когти с отвратительным скрежетом царапали по прибитому металлу. Преграда еще держалась, но судя по звукам, могла сдаться в любой момент.

– Факелы к двери! – крикнул Горелый и ткнул обоими своими факелами в нижнюю часть железного листа. Остальные последовали его примеру. Огонь стал стелиться по металлу, постепенно раскаляя его, из-под листа повалил дым с запахом паленой шерсти и мяса, а напор крыс начал слабеть. Из-за двери раздался не просто писк, а самый настоящий визг, словно там бились не грызуны, а стая свиней. Горелый тем временем скомандовал:

– Павлуха, стой у двери, продолжай. Терапевт – за мной.

Сталкер и врач отошли к вентиляционным отверстиям, но их крысы проигнорировали, зато некоторые зверьки вскарабкались на крышу прямо по стенам, а может быть, и через окна. Товарищам пришлось рассредоточиться и сбрасывать особо наглых грызунов вниз, попутно охаживая их огнем. Казалось, поток лохматых и грязных тушек никогда не кончится, но в какой-то момент все заметили, что натиск ослабевает. Крысы больше не лезли на крышу по стенам, а шум за дверью стал стихать. Сталкеры караулили до тех пор, пока окончательно не рассвело, и открыли дверь, когда сквозь облака замаячило солнце. Внутри весь пол был усыпан мертвыми и полуживыми крысами, помятыми, разорванными, со сгоревшей шкурой. Горелый добил выживших, а те, кто еще мог бегать, вывели троицу к тому самому дому с норами.

– Ты был прав, – задумчиво сказал он Терапевту. – Что ж, пора готовить контрудар.

Все утро они собирали валежник и искали дрова, которые постепенно сносили к крысиному гнезду. У трех самых больших нор Горелый распорядился насыпать высокие костры прямо над входами, остальные по мере возможности заткнули и закопали. К полудню каждый из компании экипировался как мог: ноги обернули кусками листового металла, на туловища сделали нечто вроде толстых ватников из найденных в подсобке больницы одеял. Горелый, Терапевт и Павел встали каждый у своего костра и по сигналу старого сталкера одновременно зажгли их. Пламя взметнулось вверх, пожирая сухие ветки и поленья, а трое собрались у спуска в подвал с зажженными от костров факелами в обеих руках. Только у Горелого вместо второго факела была петля, закрепленная на длинной палке, наподобие той, которой обычно ловят собак.

Спуск по узкой лесенке оказался непростым: вокруг в сплошной гул сливались писк и шорохи, на второй же ступеньке из темноты выскочило несколько крыс. Зверьки кинулись на незваных гостей, но те отмахнулись факелами, и грызуны исчезли в темноте. Похоже, поголовье понесло значительные потери за прошедшую ночь, и все силы теперь собрались тут. Лестница была построена в несколько пролетов, поворачивая после каждого под прямым углом. На первом и на втором все оставалось спокойно, и только на третьем на них напали снова – уже куда большим числом. Узкая площадка не давала возможности как следует развернуться, и сражение выдалось в буквальном смысле жарким: пришлось не просто махать, а бить крыс факелами, от чего их шерсть вспыхивала, и те в панике неслись наружу, поджигая по пути своих сородичей. В пылу схватки Павлу прокусили ботинок, а вместе с ним и большой палец на левой ноге. Терапевт тоже получил укус в ногу, но выше, у колена, туда, где заканчивалась импровизированная броня. Одна из крыс буквально наскочила на него со ступеньки, прежде чем он успел отбить ее факелом и обратить в бегство.

– Целы? – прохрипел Горелый, когда второй набег стих.

– Более-менее, – буркнул Терапевт. – Раны осмотрим позже. Ходить все могут?

Павел и Горелый ответили утвердительно. Короткая передышка – и снова вниз.

Лестница вела в просторное помещение с голыми стенами: кто знает, для чего его использовали в те времена, когда здесь еще кипела жизнь, зато теперь оно однозначно стало огромным крысиным гнездом. В подвале было жарко и сухо, стояла невероятная духота и вонь. Пол покрывал слой старых тряпок, погрызенных веток, соломы и обломков досок. Крысы стащили сюда все, что годилось для строительства гнезда. К центру эта свалка увеличивалась в высоту, практически касаясь потолка, и напоминала сюрреалистичный потухший вулкан посреди мусорного моря. Непрерывно шевелящийся и пищащий вулкан. Как только сталкеры оказались на берегу этого моря, отовсюду, из-под каждой тряпки и деревяшки, валом повалили крысы.

– Поджигай! – рявкнул Горелый.

Павел и Терапевт как один швырнули свои факелы под самый мусорный вулкан в центре, а юноша даже умудрился забросить второй прямо в жерло гнезда. Сухое тряпье и сено вспыхнули и изверглись целыми стаями взбесившихся от огня крыс. Все трое рванули к выходу, спотыкаясь о ступеньки, наступая на крыс, поскальзываясь на них и падая, отбиваясь и срывая с себя мутантов руками. В какой-то момент, уже на последнем лестничном пролете Павел поймал себя на мысли, что не понимает, чья кровь сейчас покрывает его лицо и руки: крысиная или его собственная.

Снаружи от костров и выбежавших наружу горящих крыс полыхала сухая трава, из нор вокруг лезли все новые мутанты. Огонь подступил совсем близко к одной из стен дома, и ее поверхность, вымазанная светлой штукатуркой, потемнела от дыма. Сталкеры прижались к другой стене, той, что была у самого входа в подвал, и держали оборону, отбиваясь от обезумевших мутантов. Подпалив гнездо, они лишили короля убежища и застали врасплох, поэтому зверьки были раскоординированы и не нападали так слаженно, как ночью. Оставалось только дождаться, пока мозговой центр всех крыс поймет, что попал в ловушку, и полезет наружу…

Из подвала повалил густой, как вата, дым, и почти одновременно с ним наружу вывалилось безобразное нечто, похожее на средних размеров собаку с короткими узловатыми лапами и распухшим животом, напоминавшее крысу лишь отдаленно. Бугристое тело покрывала редкая черная шерсть, а голова была размером с голову немецкой овчарки, лысая и деформированная, по бокам от нее висели недоразвитые отростки-головы поменьше без ушей и глаз. Несмотря на уродливое тело, крысиный король – а это определенно был он, не иначе – двигался достаточно ловко. Первый взмах петли Горелого не достиг цели – гигантская крыса шустро отскочила назад и тут же дернула к дороге, подальше от огня. Горелый выругался, буквально прыгнул следом и изо всех сил стукнул короля по голове палкой. Тот замедлился буквально на мгновение, потеряв ориентацию от внезапного удара, однако этого мгновения хватило на то, чтобы сталкер набросил петлю на все три шеи сразу и зажал их мертвой хваткой. Крысиный король издал пронзительный визг и заметался, пытаясь высвободиться. К Горелому ринулись полчища его подручных, но тот, дернув петлю на себя, выхватил широкий охотничий нож и прижал его к шее короля.

– Стоять! – рявкнул сталкер. Все крысы тут же замерли.

Он намотал веревку себе на руку и, схватив мутанта за шкирку, поднял над землей.

– А теперь немного прогуляемся.

Стоило Горелому сделать шаг в сторону от дома, как огромная крыса заверещала и принялась бешено извиваться. Словно вторя ей, пришла в движение и остальная стая. Сталкер, недолго думая, махнул ножом, и одна из недоразвитых голов глухо хлопнулась на землю. Король завизжал и затрясся, разбрызгивая кровь, но петля только туже затянулась на оставшихся двух головах.

– Еще раз дернешься – отрежу вторую, а может, и главную, – процедил Горелый.

В этот раз крыс сопротивляться не стал, только тихо скулил и хрипел, безвольно болтая лапами. Сталкер кивнул товарищам, и все трое пошли к дороге по направлению к выходу из села. Следом за ними боязливо семенили крысы. Когда процессия миновала границы деревни, за ними вытянулась внушительная цепочка из мохнатых зверьков разных размеров, к этому времени крысиный король притих и лишь шумно сопел, тараща круглые черные глазенки. Горелый замедлил шаг.

– Здесь я тебя отпущу, – сказал сталкер. – А ты будешь хорошим крысенышем и не вернешься сюда.

Зверь недовольно заворчал, в ответ на что Горелый прижал нож покрепче.

– Я считаю, что ты не в том положении, чтобы возражать. Впрочем, дабы показать доброту намерений… – Он поддел петлю лезвием и рывком перерезал веревку.