Текст книги "Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй"

Игорь Петрович Сенченко
Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

© И. П. Сенченко, 2018

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2018

* * *

Светлой памяти дипломатов-востоковедов Российской империи посвящается

К читателю

«Что относится к исторически изношенным одеждам России и что к самой ее душе и телу, без которых Россия не Россия?!», – задавался вопросом в своей известной статье «Лицо России» русский философ-мыслитель Георгий Петрович Федотов. Мы должны изучать историю России, писал наш великий соотечественник, чтить ее героев, знакомиться с летописями деяний предков, вдохновляясь их подвигами.

Взгляд в историческое прошлое Отечества, исследование архивных документов, посвященных политике Российской империи в Аравии и в зоне Персидского залива, дает возможность по достоинству оценить масштабы ее замыслов и высокую для того времени этику межгосударственного общения.

Донесения и информационно-справочные материалы российских дипломатов-востоковедов свидетельствуют, что деятельность Российской империи в Аравии, Южной Месопотамии и в зоне Персидского залива была яркой и результативной. С задачей, стоявшей перед отечественными дипломатами, – добиваться того, чтобы «Государство Российское имело на Востоке высокое, подобающее ее могуществу положение и пользовалось любовью и уважением местного населения», – они справлялись достойно.

Исследование архивных документов, касающихся «новой политики» Российской империи в зоне Персидского залива в конце XIX – начале XX столетий, «политики дела», позволяет утверждать, что Российская империя в своей политико-дипломатической и торгово-коммерческой деятельности в этом районе мира имела целью открыть его рынки для русских товаров. «Политики канонерок», шантажа и угроз применения военной силы в арсенале методов и средств ее внешнеполитической деятельности не было.

Снятие документального отпечатка с политико-дипломатического и торгово-коммерческого следа Российской империи на Аравийском полуострове и в Южной Месопотамии в конце XIX – начале XX веков дает основания говорить о глубоких и искренних симпатиях русского народа к арабам Аравии, развернувшим борьбу за освобождение от ига Османской империи и обретение национальной независимости.

Предисловие

Политико-дипломатическая и торговая деятельность Российской империи в Аравии и в бассейне Персидского залива – одна из интереснейших и в то же время малоизученных страниц истории нашего государства.

Документы отечественных архивов свидетельствуют, что акцент в своих практических делах в этом районе мира Российская империя ставила на «приискании новых рынков сбыта для русских товаров» и защите интересов русских купцов и предпринимателей. Во взаимоотношениях с действовавшими там другими державами была настроена на конкуренцию и конструктивный диалог. От акций военно-силового характера, чреватых обострением межгосударственных отношений, дистанцировалась.

«Конечная цель русской политики на Востоке, – говорится в инструкции Министерства иностранных дел действительному тайному советнику Ивану Алексеевичу Зиновьеву (1835–1917), назначенному в 1897 г. главой российской дипломатической миссии в Константинополь, отвечавшему также за работу русских консульств в Басре, Багдаде и Джидде, – это величие России и, как вернейший залог оного, – сохранение мира». Главная задача Ваша – «отстаивать на Востоке достоинство, права и интересы России» (1).

В конце XIX – начале XX столетия роль и место района Персидского залива в структуре международных отношений усиливается. Он становится ареной политико-дипломатических интриг ведущих держав мира. «Нельзя игнорировать того факта, – докладывал русский консул в Багдаде Алексей Федорович Круглов (1864–1948), – что в последнее время южная часть Месопотамии и берега Персидского залива начинают уже более рельефно, чем раньше, выступать в сфере международных отношений», привлекая к себе внимание всей Европы (2). Если раньше ни одно из иностранных правительств, кроме английского, не уделяло пристального внимания Персидскому заливу и сопредельным с ним странам, то теперь «все изменилось до неузнаваемости. Точно электрический ток прошел по всей Европе, направившей свои взоры на этот теплый залив, роль которого в общегосударственной мировой политике получила уже другое значение, другой смысл …». Для европейских стран здешние края «перестают быть простыми объектами наблюдений, становясь источником, из которого они стремятся, во что бы то ни стало, извлечь наибольшее количество выгод соответственно их государственным интересам» (3).

Усилия Англии, отмечал А. Круглов, сводились к тому, чтобы установить в этом районе мира «свой абсолютный контроль в ущерб влиянию России в Персии и Турции» (4), «пробить себе путь» в Центральную и Северную Аравию, «потеснить Порту» из Месопотамии и Аравийского полуострова и взять весь этот район в «британские клещи». Цели Германии состояли в том, чтобы «под сенью дружбы отдавшихся в ее руки турок обратить Месопотамию, а через нее и оба соседних Курдистана в доходную часть своей империи». Это – в торговом отношении, а в политическом – «создать здесь себе базу для действий против России и Англии, и, таким образом, облегчить задачу будущей борьбы с ними за этот регион» (5).

Кроме немцев и англичан, повышенное внимание к землям бассейна Персидского залива стали проявлять тогда, по наблюдениям А. Круглова, австрийцы и французы. Действуя «посредством торговых предприятий, латинских миссий и раскопочных экспедиций», они, мало-помалу, начали «входить в непосредственные сношения с местным населением», преследуя в Месопотамии и Прибрежной Аравии свои интересы, политические и торговые (6).

Все происходящее в бассейне Персидского залива, резюмировал консул, указывает на то, что здесь не за горами – острая схватка ведущих держав мира. Вступить в нее с Англией намереваются, похоже, не только французы, но, может быть, и «более грозные конкуренты – немцы, которые, конечно же, не пощадят на этом рынке противника, к какой бы национальности он не принадлежал». И нам, русским, придется, вероятно, действовать энергично и приложить максимум усилий к тому, чтобы «быть в состоянии отстоять право на преимущественное участие в делах южноперсидской окраины» (7).

Нельзя не видеть, подчеркивается в отчете российского консульства в Багдаде за 1893 г., что англичане, «несмотря на свое исключительное уже положение» в Южной Аравии, «не переставали в отчетный период времени стремиться к еще большему упрочению своего могущества» на Аравийском полуострове. Ближайшая цель их – это «постепенный захват» в свои руки, наряду с шейхствами Договорного Омана, и всего Аравийского побережья Персидского залива (8).

Держали они его, как следует из донесений российских дипломатов, под «неусыпным и плотным контролем». Для упрочения и расширения там своих позиций не гнушались ничем (9).

Сообщая об активных действиях Англии в Аравии и в бассейне Персидского залива, нацеленных на установление там своего «абсолютного и непререкаемого никем господства», российское консульство в Багдаде неоднократно указывало на «настоятельную необходимость» усиления «нашего наблюдения» за положением дел в зоне Персидского залива. Ставило вопрос об «умножении там наших наблюдательных постов», о «расширении русской консульской сети», и в первую очередь – об учреждении консульства в Басре (10).

«Мы совершенно лишены сведений из обширного района Персидского залива и Аравийского моря, – писал в донесении (22.02.1896) послу в Константинополе Александру Ивановичу Нелидову (1835–1910) управляющий консульством в Багдаде Виктор Федорович Машков (1858–1932), – где, похоже, … можно ожидать крупных … сюрпризов. Издавна уже являясь полноправными там хозяевами de facto, англичане не преминут, вероятно, воспользоваться удобным случаем, чтобы сделаться ими de jure». Чтобы не быть застигнутыми врасплох, … «есть настоятельная необходимость иметь более или менее правильно организованный близкий надзор за этими краями» (11).

Представляется, что результативная политика Российской империи в зоне Персидского залива, говорится в одном из донесений А. Круглова, возможна лишь при наличии соответствующей программы действий, разработанной при участии российских министерств и ведомств, русского купечества, промышленных и финансовых кругов империи (12).

Такая программа была подготовлена – с акцентом на усиление авторитета и престижа Российской империи в бассейне Персидского залива и развитие там русской торговли. В целях выполнения поставленных задач предусматривалось: расширение региональной сети «русских дипломатических наблюдательных постов»; проведение Морским министерством России «акций военной дипломатии» путем организации регулярных заходов в Залив кораблей русского военного флота; а также налаживание с ключевыми портами этого района регулярного морского сообщения.

С началом XX столетия, отмечается в аналитических записках МИД Российской империи, «Императорское правительство признало необходимым начать в Персидском заливе новую политику – политику дела» (13).

Примечания

Иван Алексеевич Зиновьев (1835–1917) – известный русский дипломат-востоковед, почетный член Петербургской академии наук (с 1901 г.), действительный тайный советник (с 1906 г.), член Государственного совета (с 1909 г., а с января 1910 г. – присутствующий член), выпускник московского Лазаревского института восточных языков, уроженец Ярославля.

Начинал службу в Московском главном архиве МИД Российской империи, куда поступил в 1851 г. Выполнял функции дипломатического агента при румынском князе Кароле I; представлял Россию в Комиссии по разграничению сфер влияния европейских держав на Дунае. Занимал должности чрезвычайного посланника и полномочного министра в Персии (с 1876), директора Азиатского департамента МИД (с 1883 г.), посла в Швеции (1891–1897) и в Османской империи (1897–1909).

Автор интересного сочинения «Россия, Англия и Персия» (СПб, 1912). Умер в феврале 1917 г. Похоронен на Красносельском кладбище Алексеевского монастыря в Москве (14).

Алексей Федорович Круглов (1864–1948) – русский дипломат-востоковед, статский советник, уроженец Санкт-Петербурга. Его отец – купец 1-ой гильдии, владелец меняльной лавки.

Окончил петербургскую классическую гимназию, а затем – Учебное отделение восточных языков при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. В чине коллежского советника 10 февраля 1890 г. вместе с супругой, Александрой Алексеевной, прибыл в Багдад, «путем через Аден и Бассору», и вступил в «отправление своих обязанностей». Исполнял должности секретаря и драгомана российского консульства в Багдаде (1890–1895). В конце 1894 г., «после пятилетнего безвыездного пребывания в Багдаде», попросился в отпуск. 28 февраля 1895 г. передал дела В. Ф. Машкову (15). С 1904 по 1908 гг. служил генеральным консулом в Алеппо, а с 1908 по 1914 гг. возглавлял российское императорское генеральное консульство в Иерусалиме (был последним консулом Российской империи в Палестине).

С 1915 г. и до Октябрьского переворота находился в Санкт-Петербурге. Из революционной России вместе с семьей выехал в Новороссийск, а оттуда, через Египет, прибыл в Иерусалим. Проживал в частном доме бывшего драгомана российского консульства Я. Н. Фараджа.

Весной 1920 г. Совет послов правительства генерала П. Н. Врангеля (1878–1928) назначил А. Ф. Круглова «заведующим русскими интересами в Палестине». В августе 1920 г. А. Ф. Круглов вместе с семьей переехал на Александровское подворье, где Управление подворьями Палестинского общества предоставило ему «гостиную и смежную комнату на 2-ом этаже, а помещение под кухню – на 1-м этаже».

В мае 1948 г., в разгар арабо-израильской войны, тяжело больной А. Ф. Круглов вместе с семьей покинул Иерусалим и через Амман отправился в Каир. Последние дни провел в Ливане, куда перебрался из Каира. Скончался 26 июля 1948 г. Был похоронен на кладбище при церкви Успения Пресвятой Богородицы в Шуэйфате, пригороде Бейрута.

Александр Иванович Нелидов (1835–1910) – русский дипломат, действительный тайный советник (с 1896 г), дворянин, уроженец села Дубровки, Смоленской губернии. Его отец – двоюродный брат знаменитой фрейлины Вареньки Нелидовой, а его сестра – мать московского губернатора Григория Кристи. Окончил Кишиневскую гимназию, факультет восточных языков и юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета.

На дипломатической службе с ноября 1855 г. Работал в русских миссиях в Греции (1856–1859), Болгарии, Мюнхене (1861–1868) и в Вене (1869). В 1872–1877 гг. состоял советником посольства Российской империи в Константинополе. Затем занимал должность посланника в Королевстве Саксонском (1879–1882), откуда был переведен управляющим посольством в Константинополе (1882). С 1883 по 1897 гг. – чрезвычайный и полномочный посол России в Турции; с 1897 по 1904 гг. – посол России в Италии; с 1904 по 1910 гг. – посол России во Франции.

Умер во Франции. Был похоронен в Санкт-Петербурге, на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Вторая жена (с 1861 г.) А.И Нелидова, княжна Ольга Дмитриевна Хилкова, дочь статского советника, князя Д. А. Хилкова, фрейлина Ее Императорского Величества, после смерти мужа осталась жить во Франции; возглавляла Комитет русских дам в Париже. Первой женой А. И. Нелидова была Елена Николаевна Анненкова, с которой он развелся из-за ее любовной связи с министром финансов А. А. Абаза.

У Александра Ивановича Нелидова было пятеро сыновей: Александр, Дмитрий (1863–1935), Иван (1865-?), Георгий (1874–1918) и Владимир (1887–1978). Двое из них, Дмитрий Александрович Нелидов и Георгий Александрович Нелидов, служили в МИД. Дмитрий Александрович занимал пост министра-резидента в Ватикане. О Георгии Александровиче известно только то, что он родился в Константинополе (09.12.1874), и в 1894 г., закончив Пажеский Его Императорского Величества корпус, поступил на службу в МИД (с 08.09.1894) (16).

Виктор Федорович Машков (1858–1932) – уроженец Ярославской губернии, «из обер-офицерских детей». Воспитывался в Ярославской военной прогимназии; окончил курс в Тифлисском пехотном юнкерском училище по 2-му разряду (1876–1877). 13 августа произведен в унтер-офицеры. Служил в 152-м пехотном Владикавказском полку, затем – в Кубанском полку.

Именно В. Машков, поручик русской армии, младший офицер 15-го Кубанского пехотного полка, инициировал установление официальных отношений России с Абиссинией (Эфиопией). Дело было так. В 1887 г. он представил военному министру Петру Семеновичу Ванновскому (1822–1904) аналитическую записку о «положении дел в христианской Абиссинии и о полезности для России установления с ней межгосударственных связей». Предложил свои услуги по «проникновению» в эту страну «древней христианской религии» под видом частного лица, «пристроившись к партии русских поселенцев, во главе с архимандритом Паисием». Получив «Высочайшее соизволение» на командировку для «сбора точных сведений об Абиссинии, стране и народе, составе и достоинстве абиссинских вооруженных сил» (28.12.1888), отправился в Абиссинию под видом корреспондента «Нового времени». В 1893 г. опубликовал, к слову, пять интересных очерков под общим названием «В стране черных христиан». Прибыв в 1889 г. в Аддис-Абебу, через Турцию и Египет, был принят императором Менеликом II и установил с ним доверительные отношения. «Отважного москоба», как о нем отзывался негус, именовали при дворе Менелика II «посланцем великого белого царя христиан». Возвратился в Санкт-Петербург с письмом и подарками негуса Александру III (17).

В докладной записке МИД Александру III говорилось: «Машков завязал сношения России с Абиссинией, не причинив при этом никаких политических затруднений императорскому правительству».

Император лично выслушал доклад В. Машкова, принял из его рук письмо и дары негуса. «Ныне, – писал Менелик II, – мое царство окружено врагами нашей религии, мусульманами. Я хочу образовать царство, подобное Вашему…».

Ответ Александра III на письмо негуса доставил «специальный агент» русского царя, Виктор Федорович Машков, вторично направившийся в Абиссинию в конце 1891 г. в составе экспедиции представителей военно-морского ведомства, Министерства иностранных дел и Синода, под эгидой Русского Императорского Географического Общества. Караван «русичей» встречали пышно и торжественно. В списке царских подарков, доставленных В. Машковым, значились 350 винтовок Мосина.

В 1892 г., по возвращении в Санкт-Петербург и увольнения с военной службы (май 1893 г.), В. Машков был зачислен в штат МИД, в чине титулярного советника. В конце 1894 г. – командирован в Багдад, секретарем российского консульства; 26 июня 1903 г. – назначен генеральным консулом в Багдаде (проработал на этой должности семь лет).

Человек, «несомненно, выдающихся способностей», как говорится о нем в справке Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД, В. Ф. Машков установил доверительные отношения с турецкими чиновниками в Месопотамии. Капитан Бензенгер, русский вице-консул, строчивший на В. Машкова доносы, называл среди «близких приятелей Машкова» генерал-губернатора Багдадского вилайета. Бензенгер обвинял консула в «предвзятом к нему отношении», и, как следствие, «в третировании его приятелями Машкова» из числа турецких чиновников в крае. В одной их своих жалоб (от 22.05.1909) вице-консул указал на причину «враждебного отношения» к нему консула и его «подозрительной сожительницы, некой Дежасской», а именно: «нежелании его жены вести знакомство с сожительницей В. Машкова, этой компрометирующей … российское представительство особой» (18).

Из документов АВПРИ следует, что «капитан Бензенгер Высочайшим приказом от 12 апреля 1908 г. был переименован в коллежского асессора и в мае того же года приказом по МИД назначен вице-консулом в Мосул с правом проживания, по мере надобности, в Багдаде». Иными словами, был разведчиком и работал в Месопотамии под прикрытием. Именно на этом аспекте своей деятельности он и делал акцент в подаваемых им жалобах на В. Машкова, намекая на то, что как бы «приятельские отношения» В. Машкова с турками, с одной стороны, и «враждебное отношение» к нему В. Машкова – с другой, случайно не раскрыли характер его деятельности (19).

Судя по всему, капитан Бензенгер, просто-напросто, завидовал В. Машкову, его умению поддерживать доверительные отношения с турецкими властями в Месопотамии и в то же время жестко отстаивать интересы Отечества и права русскоподданных. В документах Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД прямо говорится о том, что В. Машков «отличался стойкостью по отношению к турецким властям» и «неустрашимой защитой мусульман-паломников из России от произвола турецких властей в Месопотамии».

Через Багдад, сообщал В. Машков, ежегодно проходит «от 6 до 9 тысяч наших зуваров» (пилигримов-шиитов). Не имея паспортов, они «сторонятся консульства», но при возникновении малейших недоразумений с местными властями «требуют у консульства защиты и покровительства». В Багдаде, как докладывал В. Машков, проживало «свыше 300 семей русскоподданных» (20).

Из документов АВПРИ следует, что в 1895 г. в Департамент личного состава МИД поступило «определение (от 30.09.1895) обер-прокурора Священного Синода по бракоразводному делу титулярного советника Виктора Федоровича Машкова с женой Екатериной Викторовной Константиновой». В личном деле В. Ф. Машкова, говорится, что «на девице Екатерине Викторовне, дочери чиновника Батумской таможенной конторы», он был женат «первым браком». В связи с разводом В. Машков ходатайствовал в 1895 г. о поступлении его сына, Евгения Машкова, во Второй Санкт-Петербургский кадетский корпус (был зачислен по достижении 10 лет) (21).

В. Ф. Машков выехал из Багдада в марте 1910 года. Дела передал Аркадию Александровичу Орлову (1868–1928). Второго марта 1910 г. А. Орлов доложил в Первый департамент МИД о «сдаче ему статским советником В. Машковым, 1 марта 1910 г., документов, казенного имущества и сумм Российского Императорского генерального консульства в Багдаде» (22).

«Генеральный консул в Багдаде, статский советник Машков, – информировал директор Первого департамента МИД начальника Департамента личного состава и хозяйственных дел (08.05.1910), – вызванный по делам службы, прибыл в Санкт-Петербург» (23).

Умер Виктор Федорович Машков в эмиграции, а Югославии, в 1932 г.

Аркадий Александрович Орлов (1868–1928) – русский дипломат-востоковед, статский советник. Службу в МИД начинал драгоманом генерального консульства в Константинополе. В 1897–1900 гг. являлся секретарем Петра Михайловича Власова (1850–1904), главы чрезвычайной русской миссии в Абиссинии. Был хорошо знаком с абиссинским первосвященником абуной Матеосом, посещавшим Санкт-Петербург. Первого марта 1910 г., в чине коллежского советника, принял дела у В. Ф. Машкова, сменив его на посту генерального консула в Багдаде (на основании решения МИД от 08.09.1909 г.); проработал в Ираке Арабском до 1913 г. Впоследствии занимал должности генерального консула в Тавризе (Персия, 1913–1916) и в Урге (Монголия, 1916–1919). После 1919 г. находился в эмиграции. Возглавлял русскую национальную общину в Тяньцзине (на этом посту его сменил С. А. Вержбицкий) (24).