Текст книги "Записки репортера"

«Чингиз Хан» зажигает в Москве

Однажды я по заказу товарища – для журнала, которого уж нету, – перевел песню про Москву, из репертуара группы «Чингиз Хан». Я вообще-то не поэт, но взялся. И в итоге развлекся.

Вот вам для начала оригинал, чтоб вы сличали.

 
Moskau – fremd und geheimnisvoll
Turme aus rotem Gold
Kalt wie das Eis
Moskau – doch wer dich wirklich kennt
Der wei? ein Feuer brennt
Ihn dir so hei?
 
 
Kosaken – he – he – he – hebt die Glдser
Natascha – ha – ha – ha – du bist schцn
Tovarisch – he – he – he – auf das Leben
Auf dein Wohl Bruder he – Bruder ho
 
 
Мoskau, Moskau
Wirf die Glдser an die Wand
Russland ist ein schцnes Land
Moskau, Moskau
Deine Seele ist so gro?
Nachts da ist der Teufel los
 
 
Moskau, Moskau
Liebe schmeckt wie Kaviar
Mдdchen sind zum Kussen da
Moskau, Moskau
Komm wir tanzen auf dem Tisch
Bis der Tisch zusammenbricht
 
 
Moskau – Tor zur Vergangenheit
Spiegel der Zarenzeit
Rot wie das Blut
Moskau – Wer deine Seele kennt
Der wei? die Liebe brennt
Hei? wie die Glut
 
 
Kosaken – he – he – he – hebt die Glдser
Natascha – ha – ha – ha – du bist schцn
Tovarisch – he – he – he – auf die Liebe
Auf dein Wohl Mдdchen he – Mдdchen ho
Moskau, Moskau
Wirf die Glдser an die Wand
Russland ist ein schцnes Land
Moskau, Moskau
Deine Seele ist so gro?
Nachts da ist der Teufel los
Moskau
Moskau, Moskau
Moskau! Moskau!
Moskau, Moskau
 
 
Wodka trinkt man pur und kalt
Das macht hundert Jahre alt
Moskau, Moskau
Vдterchen dein Glas ist leer
Doch im Keller ist noch mehr
 
 
Moskau, Moskau
Kosaken – he – he – he – hebt die Glдser
Natascha – ha – ha – ha – du bist schцn
Tovarisch – he – he – he – auf die Liebe
Auf dein Wohl Bruder he – Bruder ho
Moskau, Moskau
Wirf die Glдser an die Wand
Russland ist ein schцnes Land
Moskau, Moskau
Deine Seele ist so gro?
Nachts da ist der Teufel los
Moskau, Moskau
Liebe schmeckt wie Kaviar
Mдdchen sind zum Kussen da
Moskau, Moskau
Komm wir tanzen auf dem Tisch
Bis der Tisch zusammenbricht
Ihr wollt zuruck?
 

Ну а теперь образец моего поэтического творчества:

Золотая meine Мoskau

Исполняется на мотив: «Нинка как картинка с фраером гребет».

 
Мрачная, чужая, грязная Москва.
Кастинг начинает пьяная братва.
Бандерша Наташа привезла дивчин,
А мы их имели в Dolls & «Распутин»
 
 
А какую выбрать – сердцем голосуй,
Шлем вам из России воздушный поцелуй.
Ху из мистер Путин, хау ду ю ду?
Над Кремлем потушим красную звезду.
 
 
Пьянка и гулянка, жид и казачок
Прямо на Лубянке набили косячок.
Золото, и звезды, и бляди, и икра,
Настольные пляски – всю ночь до утра…
 
 
Черт-те что за город, эта их Москва:
Битые стаканы, больная голова,
Холода и слякоть, эх, русская душа,
Нету за тобою, мабуть, ни гроша.
 
 
Припев:
Эй, эй, Мавзолей,
Ну-ка быстро налей,
Хайль, хайль, «Чингиз-Хан»,
Налей водки стакан.
 

Секс, правда и video

Не нравятся фильмы, где есть секс?

Не смотри их. Не злись лишний раз. Как все в жизни просто! Впрочем, таких людей мало. В основном, конечно, публика ломится на изображение секса. Сами знаете, какие сайты бьют рекорды по посещаемости.

На днях прошла новость: в некоей датской, что ли, фирме сотрудников премируют бесплатными талонами на просмотр порнухи: пусть люди дома смотрят. Они ведь из экономии на работе рассматривают сиськи-письки. А так, гляди, насмотрятся дома до тошноты, а в офисе, гляди, захочется потрудиться… Для разнообразия…

В чем же смысл движущихся изображений сексуальных действий? Поди знай… Можно только строить догадки. На одну из них меня натолкнул просмотр шведской порнухи, совершенно поразительной. Там, вы будете смеяться, изображена была гармоничная пара. Оба такие симпатичные, приличные, неблядские, с умными лицами, у них друг к другу теплые чувства. Это вам не негр с пьяной овощной торговкой. И они не просто чтоб задорно впиндюрить, они сперва воркуют, обмениваются комплиментами, обжимаются, потом деликатно и политкорректно трахаются. Тоска, надо вам сказать, смертная – какое кому дело до чужих слюней? Впрочем, и свои слюни тоже не сахар. Попробуйте сами кого-нибудь трахните перед камерой, а потом гляньте свое home video – там мало будет веселого… На кой нам этот соцреализм? Политкорректная порнуха – это как мультфильм без гипербол. Просто рисованный сюжет про то, как человек встал утром, почистил зубы, пошел на работу, там сидит нудится и ни в носу не ковыряет, ни с 15-го этажа не выпрыгивает, – так на кой нам такие мультфильмы?

Кроме порнухи, бывает, кстати, и высокохудожественное кино, даже фестивальные, в которых решается проблема пола. Взять то же самое «Последнее танго». Помню, однажды я обнаружил его, вы будете смеяться, в порноразделе видеотеки! Правда, это случилось в глухой провинции США… Там, помню, вдовец с горя в Париже имеет в задницу анонимную девицу. Такая аллегория, что вот фортуна повернулась к человеку задом… Секса там, кажется, и не было – они ж в пальто и сквозь три одеяла там елозили. Помню еще великолепный отклик на это кинцо в советскую эпоху. Там некто кинокритик возмущался разбазариванием сливочного масла, оно ж у нас было дефицитом! (Теперь с маслом у нас профицит, но у того критика, видно, уж не стоит давно.) В те же самые советские времена у меня был едва ли не первый опыт коллективного просмотра порнухи. Кстати, я ее до этого, может, и вообще не видел! Я тут не про похабные фотокарточки, которые выходят за рамки нашей темы, но про движущиеся картинки. Без которых тут никуда – в который раз я извиняюсь за каламбур. Ну вот. Жена товарища служила в каком-то техникуме, там чего-то праздновали со студентами, потом тех разогнали и преподаватели со своими приглашенными собутыльниками заперли двери актового зала и вставили в кинопроектор, который только что демонстрировал убогие сцены с субботника, заветную шестнадцатимиллиметровую пленочку. Как мало надо было советскому человеку! Плевать, что за актрисы и какая у них грудь; не важно, что за позы и какие партнеры; реалистичность, художественность, сюжет, музыка – вся эта мура вообще на обсуждалась. Вот оно, торжество голого факта: человек ебет человека! Живьем! Публично! Открыто! Глядя в глаза! Все, конечно, озверели, само собой, у всех было одно на уме, и как потом на нас кидались дамы, участницы просмотра – мы тут не будем обсуждать за недостатком места и в угоду ложным приличиям. Не это главное. Экспириенс тот оказался до такой степени пронзительным по другой причине: это был уникальный глоток свободы. Мы воочию убедились, что есть другой, большой мир, которому плевать на Моральный кодекс строителя коммунизма в частности и все советские запреты в целом, и тот большой свободный мир, несмотря на это, сыт, пьян и нос у него в табаке.

Ну и пару слов о связи с современностью. «Последнему танго» так и подмывает противопоставить «Мечтателей» все того же Бертолуччи. Сцены полудетского секса меня, честно говоря, вполне развлекли. Девичья стыдливая гениталия там вполне корректно и мило мелькнула, и даже зрелище юношеского прибора меня не покоробило, даже при всем том, что на кой нам рассматривать чужой хрен, – ну ладно, простили и это. Даже групповуха у мастера получилась вполне деликатная. Эта тройка молодых актеров – все же люди симпатичные. Смешно было, когда старики приехали с дачи или откуда там и застали всю компанию вповалку на помятых одеялах… Бертолуччи не мальчик, дедушке уж скоро на покой, на полный покой. Ну и про что же ему думать в эти, может, последние дни, если не о молодых девках? Их ведь ТУДА с собой не возьмешь, их хочется тут напоследок нахаваться. Да молодец дедушка, нет вопросов. Это вам не про «Потемкина» талдычить с его гнилым червивым мясом, при том что «Потемкина» только что и смотрят студенты, по принуждению, перед сессией.

Никуда не сбросить нам с парохода современности Тинто Брасса. Своим «Калигулой» он смутил наши бедные советские мозги, так и стоят перед глазами… пардон за тавтологию… картинки из фильма. После этого трудно думать, что тогдашний Рим был иным. Одно у Брасса плохо – с тех пор он ничего масштабного не сделал. Я давно уж перестал брать кассеты с его лентами, отчаялся увидеть у него что-то еще, кроме мелькания стандартных жопок… Хотя, впрочем, был в каком-то фильме кадр, где дама отходит с набережной, по которой прогуливалась с молодым человеком, чтоб присесть и пописать в подворотне. Теплое невинное зрелище, которое льет воду (или что там) на мельницу межгендерной дружбы. Как-то больше после этого начинаешь сочувствовать слабому полу. О чем-то подобном писал в свое время наш классик Веня Ерофеев. Типа, что они не только в Ильича стреляли, эти прекрасные дамы, но и вынуждены мочиться исключительно вприсядку, что лишний раз говорит об их субтильности и уязвимости.

Помню иностранный фантастический рассказ. Там персонаж прилетел на чужую планету и обнаружил, что люди трахаются запросто где попало и никто на это внимания не обращает. У них там другую физиологическую функцию засекретили: прием пищи. И на космонавта кидаются проститутки, тащат в темные закоулки, в вертепы и страстно шепчут: «Милый, я тебе там такого борщечка наварю, что ты кончишь, не донеся ложки до рта». Персонаж после долго рассуждал о том, что еда, может, и правда интимней, чем простой перепих. Просто дать – это всего лишь фрикции, а хороший обед сготовить – это ж надо душу вложить и вообще постараться. Надо чтоб и продукты свежие, и вкусно чтоб было, и красиво, и без последующей изжоги, а не просто кончить и забыть.

Однако же при всей интимности процесса еды нельзя не согласиться, что и секс – вещь достаточно интимная. Может, дело тут в некоей страшной тайне? Но тайна эта исчерпывается в подростковом возрасте, когда человек, выйдя на охоту, пару раз уже добыл себе piece of ass. Тут дело в приближении к великим вещам типа смысла жизни. А он, если, конечно, мы не будем игнорировать животную природу человека, не в самосовершенствовании и не в попадании в горячую десятку журнала Forbes, а в том, чтоб перебросить свои хромосомы в следующее поколение. Для этого и была изобретена такая смешная вещь, как секс. Как в такой непростой обстановке поднять свой статус? А так и поднять: поиздеваться над величием процесса! Когда человек вместо занудного учебного фильма про пестики и тычинки, про ловкий пронырливый сперматозоид и по-кустодиевски пышную яйцеклетку – ставит купленную в ларьке левую кассету (диск) про обдолбанных негров и толстую тетку, которые имеют друг друга во все места. Ой, ой, великий космический процесс! Тоже мне, подумаешь! Вон оно все как выглядит! И становится легче. Человек возводит себя если не на пьедестал, то на стремянку в конце концов. И у него появляется чувство, что он таки царь природы, а не прыщ на ее теле. Он круче вселенских процессов. Он ими управляет.

Кроме космических проблем, есть еще и морально-этические. Глядя на голую тетку, которая накрасилась и развлекает веселых ребят, он начинает думать, что она чья-то, допустим, мать. Ни хрена себе! Она не спит у колыбели, исполняет что-то из народно-патриотического репертуара, кормит дитя грудью – вот этой самой, которая в данный момент расплющилась в кадре! Гм, гм… Тут, не ровен час, человек может вспомнить и свою мать. При том что он вопреки ее пожеланиям и пьет, и курит, и стреляет из рогатки… А может, даже и ворует. Изменяет иногда жене, ну так, по мелочам… Человек попадает в это царство долга, тонет в болоте железной необходимости; он колесик, и винтик, и двоечник, он песчинка посреди мироздания. Жить не хочется. Порнуха – это как политические анекдоты: постебался над великим, вот и жить стало лучше, жить стало веселей… Что и требовалось доказать! Поднять настроение, улучшить самоощущение, развлечься, возбудить в себе разные чувства, дать себе новые стимулы, вернуть интерес к жизни, дать себе понять, что тебе все по плечу ну или по другой части тела… Вот какие благородные задачи решает порнуха! Вот как возвышает человека запечатленный на кинопленке секс! Да просто памятник надо ставить порноартистам, как рабочему и колхознице. Пусть они тоже стоят рядом, как те, и что-нибудь держат в руках, как серп и молот. Или пусть не стоят, а лежат. А в руке держат не инструменты труда, а иные инструменты: она – его, а он, допустим, бумажник, пухлую такую симпатичную котлету… Из космического процесса, каковым является секс, мы почти всегда выкидываем важнейший аспект – продление рода. Но есть еще один – матпомощь самке. Вот для чего в этой композиции бумажник – он атрибут мужчины. Он либо муж, обеспечивающий семью, либо невинный искатель приключений, готовый оплатить услуги веселой девицы. Либо, на худой конец, заплатить в ларьке за порнокассету…

По-моему, приходит мода на секс. А иногда – уходит

Скажете, ЭТО из моды не выходит никогда? Бросьте. При Советах, при старом режиме, в моде было нечто другое – романтические чувства, желательно безответные. Лирика, вздыхания, вкрадчивая музычка, «Никого не будет в доме», пронзительные взгляды, чтение плохих советских стихов. Но ведь, бывало, и в койку валились и там сливались по полной программе! Кто ж спорит. Но то был не секс, то была просто телесная часть неких невнятных размазанных отношений. А сами по себе невинные постельные забавы права на жизнь практически не имели. Попробуй тогда приличная дама сказать: «А трахну-ка я вон того молоденького красавца! Он вылитый Бандерас, или там Аффлек», – так ее, кроме ближайших подруг, и не понял бы никто.

Сегодня же пожалуйста – хватай мальчиков налево и направо. Без этого имидж порядочной женщины как бы и неполный.

Да и не в советском прошлом дело, плевать нам на это прошлое. Можно копнуть глубже! Глянуть на вопрос глобально! 1968-й знаменитый год, кроме того что отвратил иностранных студентов от научных занятий и подчинил нездоровым левым влияниям, ввел моду на секс. Настолько всерьез и надолго, что это было названо сексуальной революцией. Людям внезапно пришло в голову, что соитие не обязательно должно входить в ряд таких скучных вещей, как мытье посуды, обеды у тещи, бесплодные упражнения с пылесосом, покупка памперсов и прочая занудь; что можно просто так познакомиться с девушкой – и вперед, и даже не обещать ей жениться, а взять ее за попу ко взаимному удовольствию! Черт возьми, как я завидую тем иноземным революционерам! Какие восторги они вроде должны были испытать…

Идем дальше в прошлое. Возьмем 40-е годы ХХ века. Смело можно было сказать, что секса в Америке не существовало. Тоска наблюдалась и скука безмерная. То, что сейчас называется бесцветным словом «секс», тогда называлось страшным развратом, вас легко могли вывалять в перьях за то, чем вы теперь безнаказанно занимаетесь после субботних танцев где-нибудь в «Петровиче» с пьяным членом клуба, который косит под шестидесятника. Моду на секс – на том этапе – занесли вернувшиеся с войны GI’s, которые научились разным штучкам и вообще широте взглядов в веселых борделях какого-нибудь Парижа. И очень вовремя – поскольку заведения были во Франции закрыты как раз в 45-м… Опоздай второй фронт на год, и Моника Левински так бы и состарилась канцелярской крысой! Поскольку именно те солдатики первые познакомили Соединенные Штаты с оральным сексом. Ну, не то чтоб буквально познакомили – но завели на это дело моду! Иными словами, из деяния неприличного и непонятного сделали популярное развлечение.

Но не обязательно же преклоняться перед Западом и вставать перед ним в неприличную позу подчинения. У нас полно своих прекрасных примеров. Когда Блок женился на дочке великого Менделеева, она вправе была ожидать неземных восторгов – после всех этих воспетых Прекрасных незнакомок, по горло полных эротической энергии. Но не тут-то было! Жених свою невесту даже пальцем не тронул. Она возмутилась, он вправе был ответить, что обещание держит. Пел про чистую неземную любовь – так вот она. А для прочего поэт ходил к проституткам. Это так, на заметку современным читательницам, которые, не подумавши, ностальгируют по временам рыцарей. От рыцарей легко можно было наслушаться однообразных песен на плохую музыку, но самые смачные жизненные соки эти трубадуры отдавали хорошо еще если служанкам, а не пажам и оруженосцам. Естество свое берет. Так что и прекрасные дамы, отдав дань моде и позанимавшись платонической любовью, тайно предавались порокам с какими-нибудь кучерами-невежами, которые не читали модных журналов и за тенденциями не следили, и потому могли безоглядно предаваться радостям жизни… На какие ж лишения и ужасы обрекали себя тогдашние модницы!

Да бывает ли в таком деле мода? А то! Вспомните хотя бы свой детский сад. Редко у кого в те невинные годы были взрослые потребности, однако ж вдруг некий юный хам начинал заниматься «глупостями» с какой-нибудь жгучей брюнеткой из средней группы. И вот пожалуйте – всплеск моды! И вдруг весь детсад понимает, что это очень немодно – быть асексуальным. Начинаются пронзительные взгляды, ревность, слезы, дуэли и прочие прелести и перегибы, свойственные экстремальной моде… Это что касается детсада; про школу я даже и не начну говорить, поскольку в этой теме вообще можно завязнуть по самые… ну, вам по пояс будет, как говорилось в бессмертном фильме.

В этой моде бывает не только смена генеральной линии – гордиться ли сексом или, считая его пороком, предаваться ему тайно (тут, кстати, еще надо разобраться, что лучше; возможно, хороша как раз эта амплитуда!), но и колебания вокруг деталей, тонкостей. Один фасон секса может быть более модным, чем какой-то другой! Я лично знаком с людьми, которые, на моих глазах проведя полночи в затейливом Doll’s, напившись там абсента, закусив его суши, наобщавшись вдоволь с тонкими девицами а la modelle и подтвердив свою репутацию безупречных отмороженных модников, после делают прямо противоположное. А именно берут тайком сисястых простодушных хохлушек и принимаются теми обладать без всяких танцев вокруг чужого длинного и холодного шеста. Очень важно тут отметить, что и аксессуары этого секса иные. Тут вместо чешского абсента – простая водка, вместо суши из мороженой рыбы – контраст белого холодного, как бы совершенно девственного сала с горячим, с перцем, ярким борщом.

Я вам еще скажу, что тут в вопросе моды на секс самое страшное. Вот что: когда мужская мода не совпадает с женской по фазе. У одних в моду вошло, у других – вышло. Это ужасно: яблоко разрезается пополам, но две его половинки, вместо того чтоб ловко и мокро скользить друг по другу, насмерть засыхают порознь…

Жизнь на понту

Спроси кого, всякий ответит, что словечко «понты» пришло чисто из фени. Там понт на понту и понтом погоняет. Ну сам по себе «понт» – это в переводе с фени всего лишь «выгода». Но «понт гнать» или «бить» – уже ближе к вольному, незоновскому значению слова: «набивать себе цену». «Понтить», «понтовать» – «важничать»… Все вроде так. Но с другой стороны – буквально – и в английском есть нечто страшно похожее. Их слово pontificate означает дословно то же самое, что наше «гнать понты». А происхождение слова простое: это от слова pontific, то бишь «папа»; человек, который гонит понты, как бы надувает щеки сильней, чем папа при чтении собственной буллы, преувеличивает свою значимость. Папа, похоже, самый крутой понтярщик: я, говорит, непогрешим, и с этим все его дружки соглашаются…

Как говорил другой очень крупный понтогонщик – он, может, после папы на втором месте по замаху – старик Энди Уорхол, ныне покойный, «если вы хотите повесить в гостиной картину за 200 тысяч у.е., так развесьте на стене сразу уж бабки. И все сразу их увидят, и поймут, что вы хотели сказать». Это пример понта очень несложного, доходчивого, незатейливого. Как все, что создал Энди Уорхол, который, гоня понты, выдавал свои простенькие поделки за высокое и, что самое важное, дорогостоящее искусство.

Какие мы поступки совершаем, что делаем напоказ, а что для себя, – это ж не только от того зависит, хороши мы или плохи, но и от того, какая эпоха на дворе. Понты, сам их размах, направление и характер – это все может резко измениться по всей стране в считанные месяцы. Взять Березовского Бориса Абрамыча. (Кто знает, может, он достоин по своим понтам взять третье место в нашем рейтинге истинных художников понта.) Его однокашники мне рассказывали, что еще в студентах бывший олигарх всех уверял, что непременно возьмет Нобеля. А что – выше понтов для ученого ведь не бывает! Но как только в стране начался капитализм, ученый Березовский почувствовал перемену настроений, присмотрелся к новым ценностям – и заявил: «Я сделаю миллиард долларов». Это было в те годы, когда сто долларов считались приличной суммой; за них можно было легко получить пять лет. Несмотря на то что Борис Абрамыч у нас давно в списках самых серьезных миллионеров (журнал «Форбс»), миллиарда у него скорей всего нет. Ну и что? Кто его этим попрекнет? Зато у него, была претензия куда значительней: я, говорит, президентов в России ставлю, я же их и увольняю. Вот поставил этого, который сейчас, а к осени, пожалуй, сниму. Вот, смотрите, здесь она, осень, уже листья на деревьях давно пожелтели, слякоть началась… Но это тут так! А в Антибе у Борис Абрамыча солнце вовсю светит и плещет вода курортной температуры… Под плеск волны он придумывает какую-нибудь новую яркую идею на еще более высоком уровне понтов. Мы привыкли к его понтам, и потому не спрашиваем с человека отчета.

Что за этим стоит? Поди знай… Но однажды мне случилось провести с Борис Абрамычем длительную беседу. К моему удивлению, олигарх, на тот момент великий и могучий, не произвел на меня впечатление человека, который радуется жизни. При всех его ресурсах и возможностях! К чему тогда все эти виллы, пароходы, личные газеты и персональные телеканалы, и жены одна моложе и симпатичнее другой? Чтоб хоть посторонние думали, что человеку нравится его жизнь, что она ему в радость, потому что он взял себе самое лучшее и дорогостоящее в этом мире? Видно, так надо…

Тема всемирно-исторического значения понтов чрезвычайно важна. Понты дороже денег – эта формула описывает губительный процесс, когда жертвуют прагматизмом ради просто-таки дешевых понтов… Оглянемся на наше прошлое! Вот белые офицеры на юге выясняют отношения с казаками, которые свой Дон любят больше, чем всю прочую единую и неделимую. А в это время красные берут город за городом… Вот Добровольческая армия отказывается от немецких вагонов – как можно, они ж немецкие, – в которых можно добраться до Москвы, взять ее и… (А Владимир Ильич немецким вагоном не побрезговал.) Деникин самовольно устремляется в сторону Москвы же, которую хочется взять именно ему, вместо того чтоб выполнять приказы верховного – Колчака. Светлым пятном – возможно, сверкающей лысиной – в истории наших понтов является Хрущев. Мы, говорит, ракеты делаем как сосиски! Ну чистые это были понты… Ракет тех было на самом деле раз-два и обчелся. Но американцы нас тогда сильно зауважали. Вот Михаил Сергеич. Сначала запрещал водку; он так приблизительно мог себе представить, сколько ж у нас и до чего увлеченно пьют. Но все ж таки замахнулся, поднял руку: он сказал, и вот пусть теперь 250 миллионов бросают пить… После широким жестом вывел из Европы войска. Взял и вывел, и все. Не требовать же от немцев или там литовцев прежде построить дубликаты казарм, и ангаров, и офицерских домов на новых местах! Нет…

Елкин Б.Н. был понтярщик тот еще. Одно его «шта-а-!» чего стоит. Помпа, надутые щеки, да я вас в бараний рог одной рукой… Суверенитета берите сколько унесете… Народ меня любит, я точно знаю, и никуда от меня не денется… Загогулину власти выстрою любую по своему вкусу. Я вам преемника поставлю какого захочу! И будете его любить! Я сказал…

Теперешний наш начальник куда ближе к будничной простоте нашей жизни. Если б не Хаттаб с Бен Ладеном, он бы еще в троллейбусе поездил на наших глазах. Рублевку он перегораживает скорей всего не для показухи, а от греха подальше…

Мы ловим веяния времени и следуем им. Что теперь в моде, как себя ведут первые лица, на кого оглядываются, с кого копируют? Не то что мы присматриваемся и собираем информацию, нет – просто держим нос по ветру. У всякого общества, у всякого времени свои понты. Пределы наших понтов очерчены кем-то сверху, мы резвимся в их рамках. Пока что наш брат сплошь и рядом носит дорогие часы, ездит на подержанной иномарке, которая была страшно дорогой и престижной еще каких-нибудь десять лет назад, – и снимает квартиру с видом на поля аэрации или даже владеет двухкомнатной недвижимостью в самих Кузьминках. Этот наивный «Филип Патек», которым вы страшно дорожите и на который возлагаете такие надежды, такой одинокий среди прочих ваших недорогих аксессуаров, кому-то покажется смешным, жалким, неуместным. А вот и зря. Он, может, согревает вас в не лучшие ваши дни, он как бы обещает, что однажды все вокруг вас станет таким же первосортным и классным, как этот пижонский котел, он поднимает вам настроение, вы улыбаетесь и принимаетесь сыпать анекдотами. Люди посмотрят и решат, что вы в самом деле самодостаточный парень! Окружающие начнут думать, что не все так плохо! Что жизнь продолжается, и она стоит того, чтоб продолжаться и дальше. Эта наша ситуация соответствует приблизительно той, что была на Кавказе в позапрошлом веке: у нищих абреков бешмет был рваный и в сакле шаром покати, зато сбруя на лошади и оружие отделаны серебром…

А после, когда-нибудь, когда все пройдет и мы станем обществом скромных миллионеров, мы будем ходить по улицам в китайских кроссовках, часы у нас будут пластиковые, штампованные, употреблять в пищу мы примемся пиццу, пить будем местное пиво, ездить на компактном, правда, новом «фольксвагене». Мы будем с виду как самые обычные клерки ниже среднего звена, и никто не угадает, сколько миллионов у нас в швейцарских банках…

Да, такое, по-видимому, будет, и эта новая мода наступит в один прекрасный день. Вот когда она наступит, мы и кинемся ей следовать. А пока что не надо торопить события. Давайте гнать понты и радоваться жизни! Займите до получки 200 долларов и проешьте с какой-нибудь симпатичной личностью в японском ресторане. Может, вы так быстрей накликаете удачу, а также счастье в труде и личной жизни. Возьмите жизнь на понт!