Текст книги "Владимирский централ. История Владимирской тюрьмы"

1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более 10 дней.

2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.

3. Дела слушать без участия сторон.

4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.

5. Приговор о высшей мере приводить в исполнение немедленно, по вынесении приговора (СЗ № 7)».

О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов в принятом Постановлении ЦИК СССР 1 декабря 1934 года записано:

«1. Следственным властям – вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком.

2. Судебным органам – не задерживать исполнение приговора о высшей мере наказания из-за ходатайства о помиловании, т. к. Президиум ЦИК Союза ССР не считает возможным принимать подобные ходатайства к рассмотрению.

3. Органам Наркомата внутренних дел – приводить в исполнение приговоры о высшей мере наказания в отношении преступников названных выше категорий немедленно, по вынесении судебных приговоров».

Пик репрессий пришелся на 1937 год. К этому времени было создано 510 тюрем, из них шесть особых. Особой тюрьмой госбезопасности стала и тюрьма во Владимире.

Во Владимире и его окрестностях был репрессирован почти весь руководящий состав города, уездов, предприятий. Находились во Владимирской тюрьме: Серов Василий Иванович, секретарь горкома ВКП(б), арестован 27.07.1937 г., осужден к расстрелу; Еремин Иван Глебович, директор Собинской текстильной фабрики, арестован в 1937 году, осужден к расстрелу; Лихтембаум Самуил Маркович, директор Владимирского химического завода, арестован 8 декабря 1937 года, осужден к расстрелу; Цейтлин Ефим, первый председатель Президиума (бюро) Центрального комитета РКСМ, расстрелян в Иваново в 1937 году; Ляндерс Семен Александрович, секретарь Н.И. Бухарина, отец писателя Юлиана Семенова.

Во владимирской газете «Гублито» (Губернского литературного объединения), № 148, была опубликована статья некоего Торопкина «Об одном стихоплете», где довольно точно был передан дух времени: «В губотдел ГПУ поступили сведения, что гражданин, проживающей на Стрелецкой улице, дом № 14, занимается распространением стихов под заглавием “Нулификация” и что эти стихи носят чисто антисоветский характер и т. д.

Решили побеспокоить. По ордеру № 12 был произведен обыск, где действительно было обнаружено порядочное количество рукописей разного провокационного содержания, отпечатанных на пишущей машинке, под заглавием «Нулификация». На допросе в ГПУ.

– Ваше имя, отчество, фамилия?

– Тихонов Андрей Иванович.

– Место жительства?

– Стрелецкая, собственный дом.

– Политические убеждения?

– Ранее был анархистом, индивидуалистом, в данное время симпатизирую коалиционному образу правления.

– Ранее судились?

– Судился в 1920 году.

– Вот у вас обнаружено много провокационной литературы антисоветского характера, отпечатанной на машинке, которую вы распространяли среди других граждан. Признаете себя виновным?

– Да, признаю.

– Что за цель у вас была распространять?

– Да просто ненависть к советской власти. Видите ли, я печатал и распространял это для того, чтобы чем-нибудь да принести вред советской власти и тем самым принести себе хоть маленькое самоуспокоение.

– Чем же, собственно, вы недовольны?

– Я хотел бы коалиционное правление.

– Это что значит? Вы хотите такое правление, ну как было при Керенском? Да?

– Да нет, нет…

– Еще один вопрос: кто еще знал о том, что вы печатаете брошюры антисоветского характера и кто вам печатал?

– Мои брошюры читал судья города Владимира.

– А кто печатал на машинке?

– Его жена.

– А может, вы скажете фамилию судьи? Это так интересно.

– Могу – Федоров Иван Степанович.

– А что, он не запрещал вам печатать?

– Нет. Наоборот, ему это очень нравилось.

Дабы рассеять мечты, необходимо успокоение и одиночество. А поэтому мечтатель коалиционного правления направлен в губисправдом, дело же передано губпрокурору для предания суду Тихонова. Надо полагать, не забудут и притянуть судью».

Суровые репрессии выпали на долю крестьянства. Особенно жестко действовали против тех, кто находился под особым наблюдением НКВД.

3 июля 1937 года тов. Н.И. Ежову был направлен протокол № 51 заседания Политбюро ЦК, решение ВКП(б) от 2 июля 1937 года:

«Наркому внутренних дел,

секретарям обкомов, крайкомов,

ЦК нацкомпартий.

Строго секретно,

телеграмма за подписью

И.В. Сталина

“Об антисоветских элементах”.

…Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, являются главными защитниками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности. ЦК ВКП(б) предлагается всем секретарям областных и краевых организаций и республиканским представителям взять на учет всех возвратившихся на Родину кулаков и уголовников, с тем чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке проведения их дел через тройки, а менее активные высланы в районы по указанию НКВД».

Разъяснения по проведению «Операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» 30.07.1937 г. были изложены в оперативном приказе народного комиссара внутренних дел. «…Перед органами государственной безопасности стоит задача – самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционной подрывной работы против основ Советского государства. В соответствии с этим – приказываю – с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях, областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников.

1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.

2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудопоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.

3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою преступную антисоветскую деятельность.

4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, дашнаки, мусаватисты и иттихадисты), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандопособники, переправщики, реэмигранты, скрывавшиеся от репрессий, продолжающие вести антисоветскую деятельность.

5. Изобличение следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебных и активных участников ликвидируемых сейчас казачье-повстанческих организаций и шпионско-контрреволюционных формирований. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.

6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих.

7. Уголовники (бандиты, грабители, воры, рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой.

Репрессированию подлежат также элементы категорий, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых не закончено и не рассмотрено судебными органами.

8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудопоселках и ведущие в них преступную деятельность.

9. Репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревнях, колхозах, совхозах, на сельскохозяйственных предприятиях и в городе – на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и на строительстве».

Особое место в системе учреждений, исполняющих наказания в виде лишения свободы, занимают тюрьмы. С образованием самостоятельного тюремного ведомства оно в своей системе к началу 1939 года имело 622 тюрьмы, из них 392 общих, 47 тюрем ГУГБ и 192 НКВД – УНКВД. Утвержденная СНК СССР 4 марта 1939 года численность тюремного персонала составляла 51 000 штатных единиц; на 10 июля 1939 года фактически было укомплектовано 42 922 должностные единицы.

В числе организационно-правовых документов, регламентирующих деятельность тюремной системы, особое внимание обращает на себя Инструкция о порядке составления паспорта тюрьмы, утвержденная 5 августа 1940 года начальником Главного тюремного управления НКВД СССР майором ГБ Зуевым.

Для осужденных, содержащихся в тюрьмах ГУГБ НКВД и временно используемых в строительных и иных хозяйственных работах, устанавливался особый режим исполнения наказания, а также особый порядок их внутренней и внешней охраны. Согласно директиве Главного тюремного управления НКВД СССР от 26 декабря 1938 года за № 530982 эта категория заключенных должна содержаться в общих камерах, изолированно от основного контингента заключенных, под замком и надзором. Вывод их на работу осуществлялся по именному списку под конвоем дежурных надзирателей.

Правовой статус заключенных, содержащихся в спецтюрьме, отличался от обычных заключенных. Свидания осужденных с родственниками проводилась в соответствии с Инструкцией о порядке предоставления свиданий с родственниками заключенных спецтюрьмы ГУГБ НКВД, утвержденной народным комиссаром внутренних дел СССР Лаврентием Берия 25 мая 1939 года. Свидания проводились в специально оборудованной комнате в присутствии оперативного работника спецтюрьмы ГУГБ.

На 1 августа 1939 года в системе ГУГБ НКВД СССР оставались три тюрьмы: Соловецкая – 2512 человек, Орловская – 545 человек, Владимирская – 510 человек. А уже к 15 ноября 1939 года остались только две тюрьмы ГУГБ НКВД СССР: Владимирская – 666 человек и Орловская – 914 человек.

Директива Главного тюремного управления НКВД СССР от 18 августа 1942 года за № 30/8071 запрещала переписку заключенным, содержащимся в спецтюрьмах, как и всем другим заключенным.

В 1948 году по указанию И.В. Сталина проводится работа по ужесточению карательной политики в отношении особо опасных преступников. Министр государственной безопасности СССР B.C. Абакумов и министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов представили Сталину проект Постановления ЦК ВКП(б) «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР». 21 февраля 1948 года постановлением Совета Министров СССР данный документ был утвержден и принят. В нем предписывалось:

Особая тюрьма Министерства государственной безопасности. 1938 г.

«1. Обязать МВД СССР:

а) В шестимесячный срок распределить для содержания осужденных к лишению свободы агентов иностранных разведок, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и других участников антисоветских организаций и групп, а также лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности в особые лагеря, общей численностью до 100 000 человек, в том числе в районах Колымы на Дальнем Севере:

– до 30 000 человек, в Норильске;

– до 6000 человек, в Коми АССР;

– до 6000 человек, в Елабуге Татарской АССР;

– до 10 000 человек, в Темниках Мордовской АССР;

– до 20 300 человек, в районе гг. Грязовец и Череповец Вологодской области;

– до 10 000 человек, в районе Южа Ивановской области;

– до 12 000 человек, в г. Юрьевец Ивановской области;

– в районе Караганды, до 6000 человек;

– в особые тюрьмы до 5000 человек, в гг. Владимире, Александровске и Верхнеуральске;

б) всех осужденных перечисленных категорий, отбывающих в настоящее время наказание в общих ИТЛ и тюрьмах МВД, в шестимесячный срок перевести в указанные выше особые лагеря и тюрьмы, кроме тяжелобольных, неизлечимых хроников и беспомощных инвалидов;

– содержание в особых лагерях и тюрьмах осужденных за другие преступления – запретить;

в) построить в течение 1948 года и первой половины 1949 года дополнительно особые лагеря в отдаленных районах строящейся Байкало-Амурской железнодорожной магистрали (в Иркутской области и Хабаровском крае) – на 45 000 человек.

2. Установить в особых лагерях и тюрьмах строгий режим, запретив применение к осужденным, содержащимся в этих лагерях и тюрьмах, сокращение сроков наказания и льгот. Трудоспособных заключенных использовать преимущественно на тяжелой физической работе.

3. Обеспечить надежную охрану особых лагерей, тюрем и мест работы заключенных, исключающую возможность побегов и установления нелегальной связи с волей. Охрану возложить на конвойные войска МВД; внутрилагерный и внутритюремный надзорсостав укомплектовать тщательно проверенными и заслуживающими политического доверия сотрудниками.

4. МГБ СССР организовать в особых лагерях и тюрьмах специальные аппараты МГБ, на которых возложить ведение чекистской работы среди заключенных с целью выявления оставшихся на свободе связей и их разоблачения, а также пресечения попыток продолжения заключенными вражеской работы из лагерей.

5. Направление осужденных для содержания в особых лагерях и тюрьмах производить по назначению органов МГБ; освобождение из особых лагерей по отбытии срока наказания органам МВД производить по согласованию с МГБ СССР. Предоставить право МГБ СССР в необходимых случаях задерживать освобождение заключенных с последующим оформлением в установленном законом порядке.

6. Освобождаемых из особых лагерей и тюрем по отбытии наказания агентов иностранных разведок, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и других участников антисоветских организаций и групп, а также лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и вражеской деятельности, МВД СССР направлять в ссылку на поселения в следующие края и области: Тюменскую, Омскую, Новосибирскую, Томскую, Иркутскую области; Красноярский и Алтайский края; Якутскую, Бурят-Монгольскую и Коми АССР; район Колымы на Дальнем Севере, Павлодарскую, Акмолинскую, Кокчетавскую, Северо-Казахстанскую, Кустанайскую, Актюбинскую, Западно-Казахстанскую, Гурьевскую, Южно-Казахстанскую, Джамбульскую, Карагандинскую и Кзылординскую области Казахской ССР.

В пределах указанных областей, краев и республик ссыльные поселенцы могут избирать любое место жительства, за исключением городов Новосибирска и Иркутска, заниматься любой полезной профессией и свободно менять места жительства. За проживание вне перечисленных выше областей, краев и республик поселенцев судить, как за нарушение паспортного режима.

Разрешить перевод к месту жительства ссыльных поселенцев членов их семей и способствовать трудоустройству последних.

Владимирская тюрьма. Внутренний двор. 1956 г.

7. МВД СССР разработать по согласованию с МГБ СССР и утвердить:

а) инструкцию для особых лагерей и тюрем по режиму содержания, изоляции и охране;

б) положение о ссылке на поселение.

8. Особые лагеря МВД СССР содержать за счет государственного бюджета СССР.

Разрешить МВД СССР 50 % из доходов производственной деятельности особых лагерей, за вычетом стоимости материалов, оставлять в распоряжение лагерей для использования на расширение производства и улучшение условий содержания заключенных. Остальные 50 % средств, получаемых от производственной деятельности, сдавать в доход государственного бюджета СССР.

9. Для строительства и организации особых лагерей выделить на 1948 год МВД СССР дополнительно к его плану капитальных работ из резерва Совета Министров СССР 25 млн. рублей и дополнительно к фондам МВД СССР автомашин грузовых – 450, тракторов – 20, гвоздей – 200 тонн, стекла – 20 тыс. кв. метров и колючей проволоки – 600 тонн.

Министерству финансов СССР предусмотреть по смете МВД СССР на 1948 год дополнительные необходимые ассигнования на организацию и содержание особых лагерей».

Приказом № 00233 тюрьмы в городах Владимире и Верхнеуральске Челябинской области и в селе Александровском Иркутской области реорганизовались в особые тюрьмы МВД, предназначенные для содержания только особо опасных государственных преступников. Общая вместимость Владимирской, Александровской и Верхнеуральской тюрем была определена в 4500 мест с последующим расширением до 5000 мест. Александровская и Верхнеуральская тюрьмы были во всех отношениях подчинены начальникам УМВД Иркутской и Челябинской областей соответственно, а Владимирская тюрьма была оставлена в непосредственном подчинении начальнику Тюремного управления МВД.

В директиве, подписанной министром МВД СССР С.Н. Кругловым, министром МГБ СССР B.C. Абакумовым, Генеральным прокурором Г.Н. Сафоновым «О порядке направления в ссылку на поселение под надзор МГБ отбывших наказание в ИТЛ, ИТК и тюрьмах особо опасных государственных преступников», говорилось о том, что место ссылки каждому из перечисленных лиц назначалось МГБ СССР через Отдел «А» (учетно-архивный).

Направлению в специальные подразделения строгого режима подлежали только осужденные на срок от трех лет и выше. Перевод заключенных в такие подразделения строгого режима из других ИТЛ и ИТК, а также направление туда вновь осужденных производились по персональным нарядам ГУЛАГа. Надзирательская служба в них комплектовалась из наиболее подготовленных, дисциплинированных и физически здоровых сотрудников из расчета до 12 % к числу заключенных.

• СТАТИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ •

ПО ВЛАДИМИРСКОЙ ОБЛАСТИ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Арестанты Владимирской тюрьмы

Уже упоминавшаяся поговорка о тюрьме и суме имеет множество подтверждений. Так, по воле судьбы во Владимирском централе сидел князь Петр Дмитриевич Долгоруков, крупный политический и общественный деятель начала XX века. Он родился 9 мая 1866 года в Царском Селе под Санкт-Петербургом, в семье потомственных дворян. Был председателем Суджанской земской управы. Шесть раз избирался в Государственную думу; в 1906 году был помощником председателя I Государственной думы. Под его руководством велись прения по аграрным вопросам. Долгоруков был основателем и руководителем партии кадетов, после революции 1917 года эмигрировал за границу, проживал в Турции и Чехословакии.

9 июня 1946 года в Праге контрразведкой «Смерш» Долгоруков был арестован. Ему вменялось «уклонение от следствия по делу антисоветской деятельности за границей». В постановлении о продлении срока следствия и содержания под стражей сообщалось: «В ноябре 1920 года в Чехословакии был организатором антисоветской деятельности, контрреволюционных формирований, а с 1939 года председателем “Объединения русских эмигрантских организаций в Чехословакии”».

После ареста дорога белоэмигранта Долгорукова пролегла через Бутырскую и Лефортовскую тюрьмы. В июне 1946 года Особым совещанием при МВД СССР он был приговорен, как «враг народа», на срок пять лет тюремного заключения. В сентябре 1946 года, когда ему исполнилось 80 лет, он был доставлен во Владимирскую тюрьму. Из сопроводительной медицинской справки: «После произведенного осмотра заключенного Долгорукова Петра Дмитриевича установлено, что он имеет старческую дряхлость, общий артериосклероз, двустороннюю паховую грыжу». Будучи в преклонном возрасте, Долгоруков обладал отличной памятью и ясным умом. Он обратился к начальнику тюрьмы с заявлением о разрешении ему писать мемуары. Разрешение было получено: в сентябре 1946 года «заключенному Долгорукову П.Д. разрешается писать начатые им “Воспоминания”. По окончании им записей выслать их для просмотра в тюремное управление». Истекал срок заключения, здоровье Петра Дмитриевича было подорвано, он обратился с письменной просьбой к начальнику тюрьмы найти родственников, которые могли бы ему помочь после освобождения:

«Честь имею изложить следующее: некоторым заключенным, срок заключения которых кончается через несколько месяцев, чтобы они, если имеют близких им людей, могущих им оказать помощь при выходе из тюрьмы обмундированием, транспортом и предоставлением пристанища, указали таковых ему. Срок моего заключения оканчивается в начале июня 1950 года… Моя жена проживала до моего ареста со мной в течение 23 лет в Чехословакии, т. е. в стране хотя и дружелюбной, но чужестранной, то заведение с ней переписки потребует больше времени. Адрес у нее был в Праге у Обесного Двора, дом № 7, Долгорукова Антонина Михайловна. Но не знаю, жива ли она теперь, т. к. я оставил ее 62-х лет от роду после лежания в больнице. Через 3 дня после моего ареста ей произвели рискованную для жизни операцию. Не знаю ее материального положения, т. к. она проживала на мои заработки от давания уроков…

В последнее время у меня появилась боль в области сердца. Вам был бы очень благодарен, если бы вы нашли возможным помочь мне своевременно выяснить мое положение к моменту выхода из тюрьмы».

Началась долгая переписка по определению родственников Долгорукова: «По опросу заключенного Долгорукова Петра Дмитриевича установлено, что у него имеются близкие родственники: жена Долгорукова Антонина Михайловна, сын Долгоруков Михаил Петрович и дочь Зайкова Наталья Петровна, проживающие за границей. Других каких-либо родственников, проживающих на территории СССР, от кого можно было бы получить заявление о взятии его под опеку, не имеется».

В сентябре 1951 года Министерством государственной безопасности решался вопрос об освобождении Долгорукова от ссылки на поселение с помещением в дом инвалидов. Срок заключения уже давно кончился, Петр Дмитриевич находился в тюремной больнице. В медицинском акте сообщалось: старик 86 лет, среднего роста, правильного телосложения… С мая 1951 года лежит в кровати. Поднимается только для приема пищи с помощью медицинского персонала…

10 ноября 1951 года, так и не увидев желанной свободы, титулованный князь Петр Дмитриевич Долгоруков скончался, обретя последний приют на городском кладбище города Владимира. В 1992 году Генеральной прокуратурой России Долгоруков Петр Дмитриевич был посмертно реабилитирован.

Во Владимирской тюрьме находился в заключении и Василий Витальевич Шульгин, крупный политический государственный деятель предреволюционной России. Депутат трех Государственных дум, 2 марта 1917 года он принимал отречение императора Николая II от престола. Считается создателем и вдохновителем белогвардейского движения; само понятие «Белое движение» было придумано им. 24 декабря 1944 года в Югославии, в городе Сремски-Карловци, был арестован контрразведкой Смерш.

Биография Василия Витальевича очень насыщенна. Родился Василий Шульгин в Киеве 13января 1878 года. Отец – историк Виталий Шульгин умер за месяц до рождения сына. Мальчика воспитывал отчим Дмитрий Пихно, редактор газеты «Киевлянин». Василий окончил сначала 2-ю Киевскую гимназию, затем, в 1900 году, – юридический факультет Киевского университета. Одно время работал в газете у отчима. В 1902 году прошел срочную службу в армии – был прапорщиком саперной бригады. Неоднократно избирался в Думу: поначалу был лидером правых, затем – националистов. С началом Первой мировой войны ушел на Юго-Западный фронт прапорщиком 136-го Ровенского пехотного полка. В 1915 году был ранен под Перемышлем. Впоследствии заведовал фронтовым перевязочным пунктом. Потрясение от ужасной организации армейского снабжения осталось в памяти Шульгина навсегда. Позднее он со многими депутатами Думы участвовал в создании Прогрессивного блока, целью которого стало обеспечение армии.

27 февраля (12 марта по новому стилю) 1917 года был избран в состав Временного Комитета Государственной думы. 2 марта Шульгина вместе с Александром Гучковым направили в Псков для переговоров с Николаем И. Василий Витальевич лично присутствовал при подписании манифеста об отречении царя от трона.

Сам же Шульгин, как и многие представители высших слоев общества, считал выходом из сложившейся в стране ситуации конституционную монархию во главе с Михаилом Александровичем (братом Николая II – наследником престола). После отречения Михаила Александровича поддерживал Временное правительство, выступал против отмены смертной казни, выборных комитетов в армии и автономии Украины…

Постановление об избрании

меры пресечения

для Шульгина Василия Витальевича.

Город Москва, 1945 года,

января, 31 дня:

«…Я, старший следователь след, отдела Главного управления контрразведки “Смерш” капитан Бурдин, рассмотрев мне поступившие материалы о преступной деятельности Шульгина Василия Витальевича, 1878 года рождения, уроженца города Киева, из дворян, бывшего члена Государственной думы, активного белогвардейца, в 1920 году эмигрировавшего за границу. В последнее время он проживал в Болгарии. Нашел: Шульгин В.В. изобличается в преступлении, предусмотренном ст. 58, пункт 1 “А” УК РСФСР, и, принимая во внимание, что он, находясь на свободе, может уклониться от следствия и суда, руководствуясь ст. ст. 145 и 158 УПК РСФСР, постановил: мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда в отношении Шульгина Василия Витальевича избрать содержание под стражей, о чем в порядке ст. 146 УПК РСФСР объявить арестованному под расписку в настоящем постановлении. Подписано старшим следователем “Смерш” капитаном Бурдиным. Согласен: начальник следственного отдела Главного управления контрразведки “Смерш” генерал-майор Леонов. Утвердил: начальник Главного управления контрразведки “Смерш” генерал-майор Нанич. Санкционировал: главный прокурор Носов».

Во Владимирскую тюрьму Шульгин прибыл 25 июля 1947 года. Из характеристики на заключенного Шульгина В.В.: «…Осужден 12 июля 1947 года Особым Совещанием при бывшем МГБ СССР, как “враг народа”, на 25 лет тюремного заключения. За время пребывания в тюрьме нарушений правил тюремного режима не допускал и административным взысканиям не подвергался. В камере ведет себя спокойно. Политических убеждений не изменял, оставался ярым ненавистником коммунистов, советского строя. Заместитель начальника тюрьмы № 2 УМВД Владимирской области капитан Крот. 6 декабря 1954 года».

«Василий Витальевич был интересным рассказчиком, обладал ясным умом и редкой памятью, – вспоминает Михаил Коншин, друживший с Шульгиным после освобождения из тюрьмы. – О делах давно минувших дней рассказывал так, словно они произошли вчера. Высокого роста – под метр восемьдесят пять, внешне походил на Бернарда Шоу».

Во Владимирской тюрьме в одной из камер Шульгин познакомился с поэтом, философом Даниилом Андреевым, академиком В. Париным.

Даниил Андреев. 1958–1959 гг.

После освобождения из тюрьмы 25 ноября 1956 года в своем дневнике Шульгин пишет: «Насмешница-судьба, чему, если отбросить все второстепенное, была посвящена моя жизнь? Борьбе с теми, из среды которых сформировались впоследствии эмигранты. Но когда пришел последний расчет, кто дал возможность жить? Советы, посадив меня в тюрьму, 12 лет без малого, кормили, поили, одевали, мыли, лечили, обогревали и держали крышу над моей головой.

Как я провел бы эти 12 лет на свободе?.. Меня кто-то содержал бы, и кто знает, может быть, чаша моих унижений была бы на свободе хуже, чем в тюрьме. Мое перо, которое не умеет служить, не могло бы меня кормить.

В наше время независимые люди не нужны никому. Их место – тюрьма или богадельня. То и другое представили мне Советы, т. е. принципиальные враги, политические противники… Помогали враги. Друзья же, соратники, эмигранты не смогли (я не верю, что они не хотели) помочь мне, и, что важнее, они не помогали моей жене, которая оставалась между ними осиротелая, одинокая».

Шульгин в тюрьме много писал, интересовался мистикой, индийской философией, происхождением слов, фамилий, но особенно интересовали его собственные сны, он их записывал и говорил, что они могут сбыться в будущем. В одном из своих снов он увидел императрицу Александру Федоровну, которая сообщила ему, что его ждет радостное событие. Вскоре он был освобожден. Самым дорогим для писателя было в тюрьме – это писчая бумага. Надзиратели невольно удивлялись, ну что надо заключенному: папиросы, чеснок, хлеб, а вот у Шульгина все по-другому!

Акт от 9 мая 1956 года, город Владимир: «Сотрудники тюрьмы составили настоящий акт, что сего числа нами в присутствии заключенного Шульгина В.В. была вскрыта поступившая на его имя посылка, в которой оказалось следующее… (По уже заведенной форме в акте было пронумеровано 16 наименований.) В посылке числилось 2 кг писчей бумаги, в личном деле заключенного Шульгина находился небольшой клочок бумаги, заявление начальнику тюрьмы Журавлеву М.А. (начальник с 17.03.1949 г. по 08.10.1953 г.) с просьбой вернуть рукописи, изъятые при обыске». Просьбу удовлетворили, рукописи вернули, хотя не все; пропали повести «Сахар», «Мука», «Вода» и многое другое. После смерти Шульгина работники КГБ, как говорят очевидцы, вывезли два мешка рукописей, может, они еще сохранились.

Администрация тюрьмы возбудила ходатайство перед облсудом об освобождении Шульгина В.В. в связи с тем, что он страдает тяжелым недугом. 16 декабря 1954 года было вынесено определение областного суда: «…Учитывая, что Шульгиным совершено особо опасное преступление против Советского Союза, судебная коллегия не находит возможным освободить его от дальнейшего наказания». Его освободили только 22 сентября 1956 года. Личное дело заключенного № 3569 с пометкой «Без гражданства» было закончено. Но и после освобождения администрация города не знала, куда поселить бывшего заключенного Шульгина, который не принял ни одного гражданства. Он был человеком Мира.

Впоследствии его определили в Гороховецкий инвалидный дом, потом во Владимирский инвалидный дом. В своем письме Даниилу Андрееву он писал: «Владимир. 30 марта 1958 года. Дорогой Даниил Леонидович! Пишу вам, сидя за письменным столом. Этим много сказано. С 1945 года не имел этого удовольствия. Переезд наш во Владимир был для нас неожиданным. Транспортировка наша теперь кажется смешной, но когда она совершилась, был “смех сквозь слезы”. Мы ехали на “Победе”, казалось, чего бы лучше. Но дело в том, что эта “Победа” стояла на грузовике. Нас подбрасывало до девятого неба… Зато здесь мы были вознаграждены удобствами: письменный стол, настольная лампа, шифоньер».

В 1960 году Шульгин поселился во Владимире в однокомнатной квартире в доме № 1 по улице Фейгина. К Шульгину туда приезжал известный виолончелист Мстислав Ростропович, обещал дать концерт на его столетие, но до этого события Шульгин не дожил. Умер он 15 февраля 1976 года на 99-м году жизни. После освобождения на свободе он прожил более 20 лет. За это время были написаны книги «Дни», «Пятна». Он снялся в фильме «Перед судом истории», опубликовал в 1960–1961 годах «Письма к русским эмигрантам».