Текст книги "Творец реальностей. Часть 3. Фантазм"

– Я про тебя, Иосиф, знаю больше, чем ты сам о себе.

И Иосиф повесил голову. Да, правда, было время, когда он был очень набожным, сильно верил и очень боялся попасть в ад. Верил, повторил он про себя, конечно, верил, что скрывать, как и во всё остальное, чему учила Церковь. Впрочем, и потом, встав на путь сознательного атеизма, нет, нет, да и приходила ему в голову неприятная мыслишка: а ну как ошибся он, а попы всё верно говорили? Ведь, если они правы, тогда ему прямой путь в Геенну огненную. Это была неудобная мысль, и постепенно Иосиф убедил себя в том, что нет никакого Бога, а значит, нет ни ада, ни рая. Так для него было выгоднее считать. Люди вообще часто верят в то, во что им выгодно верить.

– Тогда что? – наконец, спросил он.

– Каждому по вере его, – ответил Учитель, – ты последние годы верил в небытие после смерти, вот, небытие и получишь. Согласись, это справедливо.

И вдруг всё померкло перед глазами Иосифа, исчез мир, тьма поглотила его. Исчез он сам. Осталась лишь одинокая мысль, которая вдруг юркнула быстрой ящеркой и исчезла в нигде. О чём была эта мысль? Да кто ж теперь скажет, раз нет никого? Небытие – значит, небытие.

Глава

XII

1945 год, СССР.

Вечером того же дня срочно собралось на внеочередное заседание Политбюро ЦК ВКП(б). Впервые за долгие годы на этом заседании не было товарища Сталина. Сталина вообще больше не было нигде, не существовало, но страна пока не знала об этом.

За столом сидели, заинтересованно посматривая друг на друга, народный комиссар внешней торговли Анастас Иванович Микоян, заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК, Председатель Совета Союза Верховного Совета СССР, Председатель Комитета Партийного Контроля при ЦК ВКП(б) и глава Народного комиссариата земледелия СССР Андрей Андреевич Андреев, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Калинин, член Главного Военного совета ВМФ СССР и Председатель Верховного Совета РСФСР Андрей Александрович Жданов, заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР и председатель Союзной контрольной комиссии в Венгрии, маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов, заместитель председателя Совета народных комиссаров СССР, первый секретарь и член политбюро ЦК КП(б) Украины Лазарь Моисеевич Каганович и народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов.

Кроме членов Политбюро в кабинете присутствовали маршал Советского Союза, главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии и глава Советской военной администрации в Германии Георгий Константинович Жуков и первый заместитель, а с сегодняшнего утра исполняющий обязанности народного комиссара НКВД СССР Сергей Никифорович Круглов.

Самое интересное, что на стуле возле окна сидел не кто иной, как генерал-майор, начальник Политуправления 4-го Украинского фронта Леонид Ильич Брежнев, с каким-то веселым удивлением осматриваясь вокруг.

Как здесь оказался молодой в сравнении со всеми остальными (кроме, конечно, Круглова), 38-летний генерал? Самый «юный» в Политбюро Жданов был старше его на 11 лет, а самому пожилому, как его называли – «всесоюзному старосте» Калинину – исполнилось семьдесят. Впрочем, дедушке (говорили за глаза) Калинину оставалось жить уже меньше года, и был он, чего уж там скрывать, чисто декоративной фигурой в Политбюро. Что он и сам, в общем-то, прекрасно понимал, ибо глупым никогда не был.

Круглов, конечно, был младше Брежнева на год, но ведь он представлял здесь чуть ли не самое могущественное ведомство СССР, хоть и членом Политбюро, как и Брежнев, не был. Однако, как казалось, Брежнева не смущала ни разница в возрасте, ни огромная пропасть в положении на иерархической лестнице государства. Он, прекратив вертеть головой по сторонам, стал вдруг пристально рассматривать всех присутствующих, словно пытался найти в чертах их лиц что-то знакомое. Рассматривал не как младший по возрасту и должности, а как самый главный здесь, как тот, кого эти присутствующие, если и не уважают, то боятся точно. Да и все остальные нет-нет, да и поглядывали на Брежнева с таким видом, словно чего-то ожидали от него и ожидали именно как подчиненные от начальника. И, что интересно, дождались-таки.

Брежнев вдруг легко встал, мимолетно улыбнулся и расправил плечи, будто наслаждаясь своим еще совсем не старым телом, зачем-то посмотрел в окно, и уверенно прошел к месту, которое раньше всегда занимал Сталин. Прошел с таким видом, как будто не только имел на это полное право, но и давно уже привык к своему главенствующему положению в государстве. Если бы сейчас его увидели те, кто его давно знал, они удивились бы тому, как изменилась походка Брежнева. Он шел по кабинету быстро, уверенно, чуть пригнув голову и немного покачиваясь, как ходят спортсмены – борцы или самбисты. Отодвинув стул он, ни мало не смущаясь, уселся, чуть поерзав, словно пробуя стул на прочность. После чего опустил локти на стол и не торопясь, теперь уже открыто внимательно оглядел каждого. Члены Политбюро, а так же Жуков с Кругловым, под взглядом Брежнева подобрались, выпрямили спины и повесили на лица предельно внимательное выражение – словно приготовились слушать указания. Лишь дедушка Калинин всё удивленно шептал, подталкивая под локоть сидящего рядом Кагановича:

– Слышь, Лазарь, а это кто, а?

Тот убирал руку подальше и раздраженно шептал в ответ:

– Сейчас всё сами узнаете, Михаил Иванович.

Но Брежнев заметил эти перешептывания и, на секунду задумавшись, вдруг встал и таким же быстрым и уверенным шагом молча вышел в коридор. Все проводили его удивлёнными взглядами, но никто не решился подать голос и спросить, в чём дело. Впрочем, уже через минуту он вернулся в сопровождении двух офицеров НКВД. Леонид Ильич вновь сел во главу стола, а офицеры подошли к Калинину, и ловко ухватив его под локти, мягко подняли со стула. Один из них, с погонами майора произнес:

– Михаил Иванович, прошу вас, пройдемте с нами.

Тот недоуменно осмотрелся, хотел что-то сказать, но потом как-то сразу обмяк, повесил голову и покорно пошел за нквд-шниками.

Брежнев снова вскочил, подбежал к нему и приобняв за плечи, улыбнулся:

– Михаил Иванович, вы не думайте ничего такого, это не арест, просто врачи сообщили о вашем плохом здоровье и необходимости срочной госпитализации. Товарищи доставят вас в больницу. Уверяю вас, всё будет хорошо.

Калинин ошарашено посмотрел на Брежнева, хотел что-то сказать, но передумал. Покивав головой, он вышел из кабинета вместе с офицерами.

А Леонид Ильич, в третий раз усевшись на бывшее место Сталина, наконец, произнес, обращаясь ко всем сразу:

– Ну что, товарищи, вот мы и собрались, наконец, вместе. Надеюсь, все прошло штатно?

И собравшиеся как-то все одновременно и облегченно заулыбались и загомонили.

– Ага, вижу, что всё нормально, – улыбнулся и Брежнев, – тогда приступим к работе. Её у нас в этом мире непочатый край.

***

Леонид Брежнев родился, как уже было сказано, в 1906 году на Украине, в деревне Каменское⁴⁵, что под Екатеринославом и был первым ребёнком в семье потомственных рабочих. В 1915 году родители отдали его учиться в классическую гимназию, которую он благополучно в 1921-м году и закончил. Уже через два года будущий руководитель государства вступает в ВЛКСМ⁴⁶ и в этом же году поступает учиться в техникум, где он и познакомился со своей будущей женой Викторией. В 1927-м году они расписались и, получив диплом землемера, по распределению уехали на Урал, где карьера Брежнева быстро пошла вверх и уже через короткое время его назначили первым заместителем начальника в окружном Земельном управлении.

В 1930-м году Брежнев поступает в Московский сельскохозяйственный институт машиностроения, где учится на вечернем отделении, днём работая слесарем-кочегаром на металлургическом заводе. А спустя небольшое время Леонид становится членом партии большевиков.

В 1935-м он получает диплом инженера и его призывают в армию, где по окончании курсов моторизации и механизации Красной Армии, ему было присвоено первое офицерское звание – лейтенант. После демобилизации Брежнев возвращается в родной город и устраивается на должность директора металлургического техникума. Его партийная карьера начинается в 1937-м, который потом назовут пиком сталинского террора, а уже к 40-му Леонид Ильич входит в состав Днепропетровского бюро обкома партии.

Во время Великой Отечественной войны его бросали с одной ответственной работы на другую. Сначала он занимался мобилизацией граждан в ряды Красной армии, потом руководил эвакуацией предприятий в тыл, пока, наконец, его не назначили начальником Политотдела в 18-ю десантную армию. В 1944-м году Брежнев получает звание генерал-майора, а с июня 1945 года Леонид уже начальник политуправления 4-го Украинского фронта.

И вот вчера, сразу после Парада Победы, в котором он принимал участие в качестве заместителя командира по политической части сводного полка 4-го Украинского фронта и шёл во главе колонны вместе с командующим фронтом генералом армии А. И. Ерёменко, когда уже собрались праздновать своей компанией, Леониду Брежневу вдруг стало плохо, и он потерял сознание. Его быстро доставили в госпиталь, где он несколько часов пролежал без движения, а врачи разводили руками, не понимая, что случилось. Вроде, все органы в порядке, сердце работает как у молодого, анализы ничего не показывают, а человек в полной отключке.

Однако никто из них даже не подозревал, что не подающий признаков сознания молодой генерал в это самое время вёл довольно активную жизнь. Правда, в каком-то другом, недоступном для докторов, то ли месте – то ли не месте, то ли пространстве – то ли не пространстве, в общем – где-то там, непонятно где.

***

Сначала, споткнувшись на ровном месте, Брежнев ощутил резкое головокружение и тошноту. Он стал падать, но самого падения на руки подхвативших его сослуживцев, уже не ощутил. Он несся и несся в нигде и в никогда, пока вдруг не осознал себя стоящим на белом песке огромного пляжа, тянущегося вдоль побережья океана (он как-то сразу понял, что это именно океан, а не море, например). А ощутив себя, сразу понял, что он не один. Вернее, не так. Правильнее сказать, что он присутствовал здесь сразу в двух разных лицах одновременно. Рядом с ним стоял совершенно непохожий на него, невысокий, спортивного телосложения, с лысеющей светлой головой человек, на вид – гораздо старше его. Но при этом Леонид понимал, что каким-то образом этот человек тоже он сам.

И вот он смотрел на другого себя и не знал, что сказать. Начал говорить другой он:

– Вот мы и встретились, Лёня. Как тебе здесь? Никогда прежде не бывал на Кубе? Это побережье провинции Варадеро, а перед нами Атлантический океан. Красиво, правда?

Не было совершенно никакого волнения. Леня посмотрел на белый песок бескрайнего пляжа, на склоненные над ним пальмы, на накатывающие с другой стороны небольшие лазурные волны и вдруг понял, что он уже здесь бывал. «Только не сам я, а тот, другой я», – подумал Брежнев, наблюдая за скользящими над водой пеликанами.

– Красиво, – ответил он. – А как я здесь оказался? И кто ты? Такое ощущение, что ты – это я, но как это возможно?

– Пройдемся? – предложил другой, и они пошли вдоль кромки прибоя. Что интересно, сам Леонид был в парадной военной форме, в которой был на Параде победы, но при этом почему-то босиком. Он глянул вниз и увидел, что тот, второй «я», тоже босиком, хотя и в костюме с галстуком. Брежнев удивился, но не так чтобы уж сильно, видимо, лимит удивления подходил к своему пределу. При этом кожу ног приятно ласкал мелкий, чуть теплый песочек и было очень комфортно.

– Зови меня Володей или Владимиром, да хоть Вовой – как тебе удобнее, – начал говорить другой. – Я – это не ты, но часть меня станет тобой. Скоро наши с тобой сознания сольются окончательно так, что ты не будешь ощущать больше раздвоения, но при этом получишь все мои знания и весь мой опыт, оставаясь при этом самим собой. Мои знания и мой опыт сольются с твоим знанием и опытом, станут одним целым, а я исчезну. У меня много дел, поверь. Но совсем в другом месте и времени. Когда произойдет слияние, ты обретешь знание о том, что должен делать и в чём заключается твое предназначение в мире. Я даже завидую тебе. Ты узнаешь так же обо всех своих верных соратниках, обретших такое же слияние с другими сознаниями, и все вы станете одной командой. Ваша задача – сделать страну крепкой и комфортной для жизни её населения. Если не сможете этого сделать, её, в конце концов, не станет. Поверь мне, я это знаю точно. Вот такие два варианта. Но я верю, что вы справитесь. С теми знаниями и опытом, что будут у вас, вы обретёте такое преимущество над всем миром, какое там сейчас не имеет никто.

Владимир замолчал, молчал и Леонид, пытаясь осмыслить только что услышанное. Потом тот, второй, остановился и, тронув за плечо Брежнева, произнёс:

– Ты, Леонид, будешь руководить СССР с завтрашнего дня, станешь Генеральным секретарем ВКП(б).

– Как? – вырвалось у Леонида.

– Не беспокойся, всё узнаешь. Очнешься совсем другим человеком, но одновременно тем же самым собой.

– А как мы оказались на Кубе? – зачем-то спросил Брежнев, не зная, что спросить.

– Да это, в общем-то и не Куба, а лишь иллюзия Кубы. Но очень качественная иллюзия, согласись?

Владимир подмигнул ему и продолжил:

– На самом деле мы оба сейчас в твоей голове, точнее – в твоем сознании. Но, как говорит один интересный человек: если иллюзию невозможно отличить от реальности, то для тебя иллюзия – это и есть реальность.

Владимир улыбнулся каким-то своим мыслям и добавил:

– Ты скоро познакомишься с этим человеком. Его зовут Егор Николаевич Соколов. И, несмотря на то, что он выглядит как молодой человек, он совсем не так молод, поверь. И запомни – он твой самый лучший друг, который всегда поможет и никогда не предаст. Если ты на кого-то и можешь рассчитывать полностью, безоговорочно и не сомневаясь, то это только на него. Не знаю, как он будет выглядеть в твоём мире, но ты его узнаешь сразу.

– А кто он? – вырвалось у Леонида.

Володя покачал головой:

– Не знаю. Знаю лишь, что для нас, для нашей страны, как бы она ни называлась, и какое бы общество ни строила, он всегда – добро. Поэтому, всегда исполняй всё, что он тебе посоветует, твердо зная, что это на пользу стране, да и тебе лично.

– А…, – Брежнев запнулся, – Володя, ты говорил о том, что будут и другие, чьё сознание сольется с другим сознанием, кто они?

– В основном это политики, военные и ученые в самых разных областях наук. Все они знают столько важного, до чего ещё всем остальным людям в мире, даже гениальным ученым твоего времени идти долгие десятилетия путем проб, ошибок, тупиков. А они будут знать, как и что надо делать с самого начала. И это очень важно, потому что, скажу тебе прямо, грядет самая большая война, Леонид.

– Война? Опять война? Да мы же только что победили в самой страшной войне за всю историю человечества! – услышав о новой войне, Леонид даже забыл, хотя хотел, спросить о том, почему Володя всегда говорит о «твоём» времени, словно сам живет в каком-то другом.

– Рано или поздно эта победа обратится поражением, – вздохнул его собеседник, – если главного противника не раздавить уже сейчас, пока есть силы и возможности. К тому же, вам помогут, очень сильно помогут, поверь.

– А…, – начал, было, Леонид, но вдруг все померкло, закрутилось, на него навалилось знание будущего и еще много всякого знания о людях, вещах и событиях. А Володя исчез, но его память и его опыт слились с памятью и опытом Брежнева. И тогда он открыл глаза – то же самый генерал Брежнев, но при этом уже во многом совсем другой человек.

– Он очнулся! – закричала дежурившая рядом с кроватью медсестра и побежала за врачом.

Глава

XIII

1987 год, Европейско-Азиатская Федерация.

Президент Европейско-Азиатской Федерации Владимир Владимирович Путин нажал кнопку селектора и, дождавшись ответа секретаря, сказал:

– Как только появится капитан Соколов, пусть сразу проходит в кабинет без доклада.

Услышав подтверждение распоряжения, он выключил селектор и посмотрел на сидящих тут же министра иностранных дел Сергея Викторовича Лаврова и Председателя ФСБ Александра Васильевича Бортникова:

– Думаю, он появится ровно в три, любит пунктуальность, – улыбнулся Путин.

– О чём пойдет речь? – поинтересовался Лавров.

– Всё обсудим на острове, – ответил Путин, – так надежнее.

– Отвечаю головой, здесь нет никакой прослушки, – поднял голову Бортников.

– Я тебе верю, – ответил Путин, – но, как говорится: бережёного Бог бережет.

– А не береженого конвой стережёт, – хмыкнул Лавров.

– Вот именно, – совершенно серьезно подтвердил Путин, – к тому же, на этом настаивает Соколов.

– Не много ли себе позволяет этот мальчишка? – вскинулся Патрушев.

– Ну, во-первых, он не мальчишка. Он только выглядит так. И что-то подсказывает мне, он может выглядеть, как захочет. А, во-вторых, не забывай, Саша, он мне дважды жизнь спас. Хотя это вообще-то твоя обязанность.

Путин хмуро посмотрел на Председателя ФСБ и тот отвел глаза.

– Я думаю, – вместо него ответил Лавров, – этот парнишка нам всё равно не по зубам.

– Посмотрим, – Путин взглянул на часы, – там, где не берёт сила, порой берёт хитрость. В любом случае, пока он на нашей стороне и такими людьми только клинические идиоты разбрасываются.

Все замолчали, обдумывая сказанное, когда открылась дверь, и в кабинет заглянул капитан госбезопасности Егор Николаевич Соколов⁴⁷. «Слово специально дожидался, пока мы его обсудим», – подумал Патрушев и тут же отмахнулся от этой мысли, как от нелепости.

– Разрешите войти, господин президент?

– Заходите, Егор Николаевич, мы вас уже давно дожидаемся.

– Извините, господин президент, но назначено было на 15.00…

– Знаю, знаю, – махнул рукой Путин, – не оправдывайтесь. Вы точны как всегда, это нам не терпится. Ну, что, не будем терять времени, которого никогда и без того не хватает?

Егор кивнул и уже в следующее мгновение, без всякого перехода, вместо электрического света кремлевского кабинета по глазам резанул свет утреннего солнца тёплых широт, а в ушах загудел шум прибоя.

– Эх, хорошо-то как здесь! – вздохнул Лавров и озабоченным тоном добавил: – Плавки все взяли?

Остальные давно привыкли к его шуточкам, но вокруг было действительно очень красиво и дышалось так легко, что улыбки дружно расцвели на лицах. А шутка, если что, заключалась в том, что все нужное для купания, в том числе, конечно, плавки, у них хранилось здесь, на острове – чтобы не таскать туда-сюда.

– Накупаешься ещё, – шутливо проворчал Путин, – сначала дела.

И они дружно направились в сторону небольшого шале, спрятавшегося в тени крохотной рощицы из нескольких пальм возле такого же словно игрушечного водопада, бьющего из скалы и образовывавшего маленький прудик чистой прохладной воды. Здесь всё было небольшим, как и сам островок посреди Тихого океана, вдали от всех транспортных маршрутов. Однако он уже давно стал для них местом обсуждения самых секретных вопросов и, в том числе, местом преображения соратников⁴⁸.

Плотно прикрыв за собой двери, чтобы не охлаждать, как пошутил Лавров, улицу, и включив кондиционер, заговорщики сняли пиджаки и галстуки, и расселись на уютные диваны и кресла, расставленные по комнате. Кто-то достал из холодильника бутылки и банки с «Байкалом» и «Тархуном» и поставил на столик в углу. После чего Путин выжидательно уставился на Соколова и произнес:

– Мы слушаем вас внимательно, Егор Николаевич. Чем удивите на этот раз?

Егор встал, взял со столика запотевшую бутылку «Байкала», вновь уселся в кресло, как-то задумчиво посмотрел на остальных, непроизвольным жестом потер бровь, и заговорил:

– Если вы не против, вначале немного теории. В популярном изложении, естественно. Я и сам в этом почти ничего не понимаю, поэтому только азы. Как будут говорить в будущем: в изложении для чайников. Это необходимо для того, чтобы вы поняли суть самого моего предложения.

Все согласно кивнули и Егор продолжил:

– Не знаю, интересовались ли вы этим вопросом, но в научной среде уже достаточно давно, а в будущем, которое мы с вами помним, ещё больше обсуждается теория Мультивселенной. Суть ее в том, что наша Вселенная является лишь одной из множества существующих Вселенных или, как их называют еще – параллельных миров, которые все вместе и составляют этот слоеный пирог под названием Мультивселенная. Различные гипотезы о существовании Мультивселенной высказывались космологами, физиками, философами и являются предметом давних дискуссий как в прошлом, в нашем настоящем, так и в том будущем, которое нам известно.

Космолог Макс Тегмарк в своем труде от 2005-го года под названием «The Multiverse Hierarchy» высказал предположение, названное гипотезой математической Вселенной, о том, что любому математически непротиворечивому набору физических законов соответствует независимая, но реально существующая Вселенная. Это предположение, хотя и не поддаётся экспериментальной проверке по той причине, что мы не можем изменить набор физических законов, привлекательно тем, что снимает вопрос о том, почему наблюдаемые физические законы и значения фундаментальных физических постоянных именно такие, какие есть. Среди сторонников идеи Мультивселенной такие известные учёные, как Стивен Хокинг⁴⁹, Ли Смолин ⁵⁰, Брайан Грин⁵¹, упомянутый уже Макс Тегмарк⁵², Алан Гут⁵³, Андрей Линде⁵⁴, Дэвид Дойч⁵⁵, Леонард Сасскинд⁵⁶, Александр Виленкин⁵⁷ и многие другие.

Есть, конечно, в учёном мире и влиятельные противники этой теории, поскольку сама теория в настоящее время представляется неверифицируемой, следовательно – как бы, не совсем научной, если следовать этому, на мой взгляд, давно устаревшему критерию научности. Однако уже с начала 2000-х годов концепция Мультивселенной начнёт всерьёз рассматривается в связи с изучением природы тёмной энергии⁵⁸. Это связано ещё и с тем, что наука подошла к такому уровню, где верифицируемость как способ проверки научности всё больше теряет свою актуальность по мере развития самой науки, которая постепенно забирается в такие глубины познания, проверить и опровергнуть которые опытным путем порой невозможно в принципе. Поэтому на первый план всё больше выходит другой критерий научности: не верифицируемость, а предсказательность, то есть – способность теории предсказывать новые открытия исходя из данных самой теории без обращения к эмпирическим доказательствам или свидетельствам.

Трое внимательно слушали, а Соколов продолжал говорить:

– Модель Мультивселенной, основанная на физической реальности комплексных чисел, кстати, впервые предложена советским физиком А. А. Антоновым. Для экспериментальной проверки существующих теорий тёмной энергии в 2015 году в США будет запущен проект Dark Energy Spectroscopic Instrumenten (DESI). В число проверяемых гипотез этого проекта входит и гипотеза Мультивселенной. Пока всё, что я говорю, понятно?

Егор поднял голову и осмотрел присутствующих. Двое промолчали, видимо, пытаясь определить для себя, поняли они или нет, но за всех ответил Путин:

– Мы не ученые, но вы излагаете очень популярно. Так что мы слушаем.

– Ну, собственно, что касается научных гипотез, это всё. Теперь о том, что известно лично мне. Только не спрашивайте, откуда. Я и сам это не смогу сформулировать. Просто знаю и всё тут.

Он развел руками и вновь простодушно улыбнулся, как бы прося прощения. Однако в этой его улыбке, как показалось всем, промелькнуло что-то такое, что в корне глушило любые шутки или сомнения в сказанном. К тому же, все они знали о Соколове достаточно для того, чтобы не сомневаться в его словах.

– Итак, я продолжаю, – Егор глотнул из бутылки «Байкала» и с удовольствием выдохнул. Он любил пить прямо из горлышка, а не из стакана, – чай, не баре!

– Это то, что касается ученого мира с их исследованиями, гипотезами, догадками и т.д. Я очень уважаю науку, без неё нам никуда, но, в отличие от ученых, я точно знаю, что параллельные миры существуют. И доказательством этого являемся мы с вами, тот мир, в котором мы находимся и тот мир, который мы все помним. Мир, в котором Перестройка закончилась развалом СССР в 1991-м году, а не аккуратным его роспуском в 1987-м, как здесь у нас.

– Так все же это параллельный мир, а не изменение истории того мира? – спокойно переспросил Путин.

Соколов лишь кивнул, впрочем, как-то не совсем уверенно. А Лавров хмыкнул:

– Лично я всегда склонялся к этой версии.

– А я, скажем так, допускал такую вероятность, – добавил Бортников.

На минуту воцарилось молчание, нарушенное вопросом Владимира Владимировича:

– Значит ли это, что мы не изменили историю, а она такой здесь и должна была быть?

– Нет, конечно, не значит, – ответил Егор. – Более того, если бы мы не вмешались с нашим послезнанием, вероятнее всего, история этого мира ничем не отличалась бы от истории мира того. Ну, может, лишь в каких-то мелочах, совершенно непринципиальных для хода истории. Просто поверьте, но все те миры, в которых существуем мы с вами, практически идентичны. Повторю, они могут отличаться лишь в мелочах, с точки зрения мировой истории, конечно. К примеру, в этой реальности Автономная республика Крым в составе УССР, как вы помните, существовала до 1985 года, пока не перешла в состав РСФСР. А в другой реальности, о которой вы тоже помните и в которой СССР развалился в 1991 году, крымская автономия была упразднена еще в 1945 году Сталиным, и в состав УССР Крым вошел уже как Крымская область и таковой оставался вплоть до развала СССР. В остальном же все будет точно так же. И ещё, что важно, нельзя изменить ту историю, которая уже случилась в данном и конкретном мире.

Соколов немного замялся, но всё же неуверенно добавил:

– По крайне мере, нельзя с теми возможностями, которые есть у меня.

Он опять задумчиво почесал бровь и через минуту продолжил уже увереннее:

– Скажем, в том мире, о котором мы с вами помним, нельзя вернуться назад во времени и всё переиграть. Прошлое не имеет сослагательного наклонения. Но дело в том, что время в параллельных мирах течет не одинаково. Именно потому в этом мире можно было изменить ход событий, поскольку здесь еще не случилось то, что случилось в другом мире, который по, скажем так, некой умозрительной шкале времени, ушел на 36 лет вперед.

– То есть, вы хотите сказать, – медленно начал Бортников, – что у нас есть теоретическая возможность попасть в те параллельные миры, которые отстают от нашего, как вы выразились, по умозрительной «шкале времени»?

– Вот что значит аналитический ум профессионального разведчика! – улыбнулся Соколов. – Все верно, Александр Васильевич, с одним уточнением. Не вы сами, а матрицы вашего сознания, которые теоретически возможно подселить практически в любого человека параллельного мира. Не обязательно в вас самих, поскольку вы сами там можете ещё даже не родиться или быть пока в совсем нежном возрасте.

Егор замолчал, словно давая возможность обдумать сказанное, и это молчание затянулось. Лавров, Путин и Бортников обдумывали и переваривали услышанное. Наконец, когда Егор уже почти допил бутылку «Байкала», Путин остановил свой взгляд на Соколове и произнес:

– Хорошо. Будем считать, что теорию мы в общих чертах усвоили. Непонятно пока, что из этого следует. Вы хотите что-то предложить?

Егор глубоко вздохнул и кивнул:

– Да. Недавно я, скажем так, нашёл полностью идентичный нашему миру параллельный мир, но отстающий от нас на 42 года.

– 1945-й? – быстро подсчитал Путин.

– Именно, сейчас там февраль 1945-го. И мы можем внедрить туда матрицы вашего сознания. Собственно, именно это я и хотел вам предложить, – очень серьезно ответил старший лейтенант.

И вновь все замолчали, обдумывая предложение. Наконец, общий вопрос озвучил Бортников:

– А зачем нам это надо, Егор Николаевич? Ведь это никак не скажется на истории нашего мира, так?

– Так, – кивнул Соколов, – но…

Он замялся, поерзал в кресле и выпалил совсем по-мальчишески:

– Неужели вам не интересно? Я обещаю изыскать возможность следить за развитием событий в том мире. Да, мы не сможем на них влиять, но какова интрига, а? И какой опыт, какой теоретический материал! К тому же, всё это никак не коснется вас здешних. Вы спокойно можете работать и строить государство в этой реальности. Неужели у вас нет ни капли авантюризма, ведь менять историю – что может быть интереснее? Кому, как не вам, политикам, понимать это? И самое главное…

Последнюю фразу Егор произнес уже другим, совершенно серьезным голосом и замолчав на минуту, внимательно посмотрел на каждого и продолжил:

– Там не «тоже люди», а те же люди, что и здесь. Те же самые. Там ваши родители и там, родившись, тоже будете жить вы. Те же самые вы, что и здесь или в реальности, о которой вы помните как о собственном будущем. А ведь, если подходить к вопросу строго, это не ваше будущее. А с другой стороны, оно именно ваше, поскольку там тоже вы. Не «такие же, как вы», а именно вы. И сейчас вам предоставляется возможность сделать жизнь ваших родителей и вас самих, как и всех остальных людей в том мире лучше, спокойней, богаче, наконец! Всех людей богаче, а не только некоторых.

Здесь Егор вновь замолчал и посмотрел в глаза Путину так, что у того по спине потекла капля пота и ладони стали мокрыми. Но Соколов уже говорил дальше:

– А так же наказать тех, кто творил нашим людям зло, что здесь, что там – это одни и те же люди. Разве этого мало?

Все надолго замолчали, глубоко задумавшись каждый о своем. Наконец, ВВП поднял голову и сказал:

– Думаю, друзья, такому аргументу мне просто нечего противопоставить. Если это и правда не будет мешать нашей жизни и работе здесь.

– Я лично «за»! – азартно крикнул Лавров, привставая на кресле. – Мне предложение нравится, тем более что можно будет за всем наблюдать. А там, глядишь. Егор Николаевич, изыщет возможность и самим поучаствовать, а, Егор Николаевич?

– Нет ничего невозможного для творца реальностей, – загадочно произнес Соколов, – ибо он сам решает, что возможно в его сне, а что нет.

Все удивленно уставились на капитана, но в его словах опять промелькнуло что-то такое, что и в этот раз никто не решился переспросить. И молчание затянулось. Наконец, заговорил второй президент ЕАФ, обращаясь к своим соратникам:

– Мы с вами знаем Егора Николаевича, он никогда нас не подводил. Более того, по сути, мы все знаем, что он и есть главный архитектор всех перемен, что сейчас происходят в нашей стране…

– Извините, Владимир Владимирович, – перебил Соколов, хотя и увидел, как недовольно поморщился Путин (а кто любит, когда его перебивают?) – но это не совсем так или даже совсем не так. Главные архитекторы – это вы, я лишь даю толчок и предлагаю возможности. И без вас ничего бы не изменилось, поверьте. Вы – те самые люди, которые находятся на нужных местах и могут совершать то, что мне не под силу. И здесь и в том мире, которому, как мы знаем, ещё только предстоит выжить во многих трудностях.