Текст книги "Из истории зубоврачевания, или Кто лечил зубы российским монархам"

Отметим, что подобная жесткая практика была характерна не только для Руси. Врачей, особенно «приглашенных», частенько казнили и в Европе не только за неудачный исход лечения или за смерть их пациента, но и для того, чтобы не допустить утечки информации о недугах правящей особы. Судя по летописной фразе, лекарь Леон прекрасно представлял последствия своей неудачной медицинской практики в стенах Московского Кремля. Поэтому он и бежал, а после его поимки великий князь приказал «головы ссечи». Такие тогда были «гонорары».

Перечисленные врачи не состояли в придворном штате великого московского князя Ивана III. Их только приглашали в Кремль по мере надобности. Но поскольку в то время смерть от яда была самым обычным делом (итальянцы – большие знатоки этого направления фармакологии), такая «безнадзорность» ученых врачей была просто опасна для первого лица. Поэтому уже при Василии III Ивановиче (1505–1533) врачей начали включать в придворный штат с соответствующим жалованьем и жестким присмотром за всеми их неслужебными контактами. С этого времени придворные врачи лечили только семью великого князя и его ближайшее окружение.

Великий князь Василий III Иванович (миниатюра из «Царского Титулярника»)

Особым расположением великого князя пользовался немецкий врач из Любека Николай Бюлов (в России его также называли Николай Булев), которого императорский посол Франциск ди Коло, посетивший Москву в 1518 г., назвал «профессором медицины, астрологии и других основных наук». Отметим, что Бюлов с 1490-х гг. работал в Новгороде и к моменту занятия должности придворного врача хорошо знал русский язык. Торговавший с Русью через Новгород Ганзейский союз проложил «маршруты» проникновения в Россию для многих европейских специалистов, в том числе и врачей.

Поскольку со времен Ивана III Московское царство начинает экспансию на запад, то периодически во время военных кампаний в плен к русским попадали врачи, продолжавшие работать «по специальности», но уже в Москве. Таким специалистом был врач Феофил (Теофил), уроженец Любека, взятый в плен во время похода на Литву в 1515 г. Как отмечал Н.М. Карамзин: «Иностранцам с умом и дарованием легче было тогда въехать в Россию, нежели выехать из нее». Упомянутые врачи проработали в Москве долгие годы – Николай Бюлов, по крайней мере, до смерти Василия III в 1533 г., а Феофил упоминается в 1537 г.[53]53
  Миронов С.П. и др. Кремлевская медицина. М., 2000. С. 10.


[Закрыть]

При Иване IV Васильевиче (1533–1584) при царском дворе появляются первые врачи-англичане. Это связано с установлением дипломатических отношений с Англией в 1553 г. и началом личной переписки царя и английской королевы Елизаветы (1533–1603). Когда в феврале 1557 г. в Лондон прибыл русский посол Осип Непея, он среди прочих специалистов пригласил на русскую службу английского врача Ральфа Стэндиша. Это был молодой квалифицированный врач, о чем свидетельствует его послужной список[54]54
  Ральф Стендиш (ок. 1522–1559) поступил в Кембриджский университет в 1542 г. В 1543 г. получил степень бакалавра, в 1547 г. – магистра. В 1553 г. был аттестован на степень доктора медицины. В 1556 г. Стендиш выдержал экзамен в Королевской медицинской коллегии и получил лицензию, которая давала право на частную практику.


[Закрыть]. В апреле 1557 г. русское посольство отправилось в обратный путь. Среди грузов на корабле разместили и сундук с лекарственными принадлежностями, которые сопровождал аптекарь Ричард Элмес.

Первого в России английского врача, доктора медицины Ральфа Стендиша, приняли в Москве в сентябре 1557 г. с большим почетом, Р. Стендиш получил в подарок 70 рублей, коня и шубу, подбитую соболями. Вместе с другими англичанами он несколько раз принимал участие в царских пирах.

Английский доктор пробыл в России около двух лет, однако сведений о характере его медицинской практики на Руси практически не имеется. Но можно с уверенностью предположить, что он был вхож в Московский Кремль, где лечил членов семьи Ивана Грозного. На время пребывания в Москве Ральфа Стендиша пришлась смерть царевны Евдокии (июнь 1558 г.), в ноябре 1559 г. опасно заболела царица Анастасия (умерла в августе 1560 г.). Тогда же, в декабре 1559 г., английский врач Ральф Стендиш и умер в Москве (его завещание вступило в силу 24 декабря 1559 г.). С учетом судьбы врача Леона из Венеции, казенного за неудачное лечение, и особенностей характера Ивана IV Васильевича, английский врач вполне мог быть казнен.

Видимо, английским врачам стала известна судьба Ральфа Стендиша, поэтому, когда зимой 1566/67 г. английский посол А. Дженкинсон попытался найти для московского царского двора нового английского врача, желающих среди дипломированных медиков не оказалось. И это при том, что Иван IV гарантировал «великие милости» и возможность свободного выезда на родину.

В.М. Васнецов. Царь Иван Васильевич Грозный. Фрагмент. 1897 г.

Видимо, в силу сложившейся ситуации предложение Ивана Грозного принял недоучившийся студент Ричард Рейнольдс (ок. 1529–1606).[55]55
  Ричард Рейнольдс (ок. 1529–1606) поступил в Кембридж в 1546 г., в 1550 г. получил степень бакалавра, в этом же году оставил теологию и занялся медициной. 1551 г. – магистр. В 1567 г. готовился к экзамену на соискание степени доктора медицины, но, не получив ее, отправился в Россию.


[Закрыть] В мае 1567 г. он отправился в Россию. Груз лекарственных товаров сопровождал аптекарь Томас Карвер. Чем Р. Рейнольдс занимался в Москве целый год – неизвестно. Но Иван Грозный сдержал слово, и грамота, дозволявшая английскому врачу выезд на родину, была составлена в Москве 1 апреля 1568 г. Перед выездом в Англию Рейнольдс получил от царя вознаграждение в 200 рублей.

Судя по всему, этой «спецоперацией» Иван Грозный хотел дать понять иноземным медикам, что в Москву можно приезжать без всяких опасений за свою судьбу. Именно поэтому и был щедро одарен не имевший законченного медицинского образования «вечный студент» Рейнольдс.

Так был создан прецедент, в результате которого фигура врача-иностранца стала совершенно обычной в Московском Кремле. В 1568 г. по просьбе Ивана IV, обращенной к английской королеве Елизавете, в Москву прибыл доктор Арнульф Линсдей. По сведениям современников, к этому доктору Иван Грозный «великую любовь всегда показывал и кроме него лекарств ни от кого не принимал». Умер доктор трагически: во время ужасающего пожара Москвы, вызванного набегом крымского хана Девлет-Гирея в 1571 г., он задохнулся в погребе.

В литературе имеются упоминания о визите в Москву врача Ричарда Ригерта (1569 г.), но самую скандальную известность приобретает голландский доктор, выпускник Кембриджа Елисей Бомелий (Элизиус Бомелиус)[56]56
  Элизиус Бомелиус (1530–1575?) в 1559 г. – студент Кембриджского университета, с 1564 г. – практикующий врач. Один из самых известных врачей Лондона. Консультировал английскую королеву Елизавету.


[Закрыть], которого в России считали колдуном. В декабре 1569 г. английская королева позволила Бомелиусу выехать в Россию. Несмотря на популярность в Англии Бомелиуса как врача, он практиковал без надлежащего диплома и лицензии, поэтому в июне 1570 г. его доставили на корабль русского посла буквально из тюремной камеры.

Бомелиус оказался востребованным при дворе Ивана Грозного, поскольку в числе прочего занимался составлением ядов замедленного действия. Известно также, что он 26 июня 1571 г. проводил медицинский осмотр царских невест, включавший визуальный анализ урины. Видимо, Бомелиус вплоть до 1575 г. пользовался доверием Ивана Грозного. Впрочем, верности Бомелиуса способствовало и то, что его жена и дети тоже находились в Москве. В октябре 1575 г. Бомелиус отправился за лекарствами в Ригу. Эта поездка была воспринята как побег. Врача сумели схватить в дороге и доставить обратно в Москву. В ходе страшных пыток Бомелиус скончался, оставив по себе славу «волхва лютого».

Несмотря на этот эпизод, в Россию продолжали приезжать новые врачи и аптекари из Англии – доктор Роберт Якоби и аптекарь Джеймс Френчам (в России его звали Яковом Астафьевым). И таких примеров имеется довольно много.

Для нас важно то, что все эти медики, в том числе и хирурги, были в состоянии радикальными методами решать возникающие стоматологические проблемы русских царей и их ближайшего окружения. К ним можно отнести специализировавшегося в хирургии и аптекарском деле Ричарда Элмса (1557 г.). При всем этом московские цари захаживали и к св. Антипию, снимая зубную боль молитвами, т. е. соматическими методиками.

В 1581 г. на территории Московского Кремля открыли царскую аптеку – первую государственную аптеку России. Ее создание связывают с именем английского аптекаря Джеймса Френчама, служившего при Московском дворе вплоть до смерти Ивана Грозного в 1584 г. Еще раз отметим, что аптека находилась в Кремле, в палатах напротив Чудова монастыря и Кремлевских соборов. По свидетельству современников, помещения аптеки были роскошно обставлены.

Уличный зубной лекарь

Зубные лекари

Лекарства для нее либо доставлялись из-за границы, либо смешивались из «импортного сырья» на месте. Среди заморских лекарств, имевшихся в аптеке, упоминаются опий, камфара, александрийский лист и др. Некоторые из них, имевшие наркотическую составляющую, вполне могли использоваться для обезболивания при зубоврачебных операциях.

Интерьер средневековой аптеки.

Музей фармацевтики. Краков

Имелись в царской аптеке и традиционные лекарственные растения из арсенала русской народной медицины – валериана, змеев корень, чернобыльник, медвежье ухо, земляной дым, дикая греча, можжевеловые ягоды, земляника, солодковый корень и др. Уже тогда лекарственные травы начинали выращивать на специальных «аптекарских огородах». Один из них находился буквально под стенами Кремля, «между Боровицкими и Троицкими воротами и слободой стрелецкого полка», т. е. в районе современного Александровского сада. Все эти наработки, собственно, и стали основой для создания Аптекарского приказа.

О степени распространения и востребованности медицинских знаний свидетельствует появление «Домостроя» – известного памятника древнерусской литературы XVI в. Любопытно, что авторство приписывают монаху Сильвестру, входившему вплоть на начала 1560-х гг. в ближайшее окружение Ивана IV. По преданию, эту книгу Сильвестр написал для молодых супругов – 17-летнего Ивана IV Васильевича и 15-летней Анастасии. Это была настоящая энциклопедия семейной жизни, в которой нашлось место и для рекомендаций по зубоврачеванию.

Интерьер европейской аптеки. XVIII в.

Например, там рекомендовалось есть кислую капусту для укрепления слабых десен и профилактики цинги. Указывалось на целебные свойства настойки из сельдерея: «…той же настойкой рот полощи, гнилой запах она изо рта уберет, десны укрепит и зубную боль излечит»; о соке шиповника: если полоскать им рот, то он «выведет болезнь из десен»; о толченых ягодах шиповника: «…ими десны и зубы натирай, и оттого болезнь выйдет»[57]57
  Цит. по: Пашков К.А. Зубоврачевание и стоматология в России. Основные этапы и направления развития (IX–XX вв.). Казань, 2011. С. 16.


[Закрыть].

Фермер у зубного лекаря. Джон Лucc (Johann Liss). 1615.

В XVII в. в Московском царстве появились другие сочинения с советами по семейной жизни, включавшими и рекомендации по уходу за полостью рта. Например, женщинам рекомендовалось чистить зубы «корою дерева горячего и терпкого и горького на язык шкнутого (жесткого)». В педагогических сочинениях особо указывалось, что чистить зубы для белизны квасцами или солью, а тем более порохом («яко же творят жены») – «деснам вредно есть», но в то же время предлагалось вычищать остатки пищи «косточками из курячих голенен» (зубных щеток и зубочисток тогда на Руси не знали).

Поскольку «лицевая чистота» даже без «углаждения» специальными притираниями почиталась «украшением лица женского», то и в простых семьях женщины по утрам непременно «измывали себя». Женщины, страдающие дерматитами, могли смешивать при умывании «мыльну траву» с чистотелом («корень истолокши класть в мыло – лице будет чисто и бело»).[58]58
  Пушкарева Н. Частная жизнь в Древней Руси и Московии: невеста, жена, любовница. М., 2011. С. 45.


[Закрыть]

Таким образом, к середине XVI в. в Москве сложилась практика, что царя и его семью лечили врачи-иностранцы. Собственно зубных врачей среди них не было, как их не было даже на этом уровне власти и в Европе, а возникающие проблемы полости рта решали хирурги. Консервативное лечение зубов во всем его многообразии обеспечивали не только аптекари, но и знахари, которых тоже периодически приглашали в Кремль. Имена этих врачей иностранцев нам известны.

Врачи Рюриковичей

Возникает вопрос, имеются ли объективные данные, позволяющие оценить состояние зубов царственных особ? Как это ни странно: и да, и нет. Да, в том плане, что царские захоронения не единожды вскрывались и имеются реконструкции облика московских царей и цариц, выполненные по методу академика М.М. Герасимова. Следовательно, у исследователей-антропологов имелись все возможности оценить состояние полости рта усопших. Однако данные на этот счет носят фрагментарный характер, и появились они сравнительно недавно.

Говоря о состоянии зубов первых лиц времен Московского царства, следует иметь в виду несколько факторов. Во-первых, возраст, до которого доживали цари и царицы. Во-вторых, известные нам заболевания первых лиц, в том числе наследственные. В-третьих, распространенные в то время заболевания, которые могли спровоцировать те или иные проблемы полости рта. Итак…

Возрастная характеристика московских царей и цариц XV–XVI вв. (Рюриковичи)

Если говорить о московских царях-рюриковичах, среди них было три «долгожителя» (65,54 и 53 года) и болезненный Федор Иоаннович, умерший в 40 лет. Все они либо в силу возраста, либо в силу хронических заболеваний имели те или иные стоматологические проблемы.

В 1963 г. по инициативе академика М.М. Герасимова вскрыли несколько захоронений в соборах Московского Кремля. Все внимание, конечно, привлекало захоронение Ивана Грозного, но «попутно» вскрывались захоронения и его сыновей – Ивана (28 марта 1554 – 19 ноября 1581) и Федора (11 мая 1557 – 7 января 1598). При этом только череп Ивана Грозного подвергался антропологическим исследованиям, были сделаны его фотографии и точный слепок. Результатом этой работы стала блестящая реконструкция облика Ивана IV Васильевича.

План Архангельского собора Московского Кремля с указанием захоронений

Для этой работы была очень важна сохранность черепа царя. Оставляя в стороне дискуссию о том, была ли смерть царя насильственной или естественной, заметим, что 53 года Ивана IV для XVI в. – возраст достаточно преклонный. В опубликованных исследованиях констатируется, что череп Ивана IV «хорошо сохранился»[59]59
  Самойлова Т.Е., Панова ТД. Усыпальница царя Ивана Грозного.
  М., 2004. С. 44.


[Закрыть]. К сожалению, авторам не удалось найти опубликованных протоколов, в которых имелась бы какая-либо объективная информация о состоянии зубов царя. Как это ни странно, но в опубликованных материалах судебно-медицинских экспертов нет ни слова о состоянии зубов Ивана Грозного[60]60
  Алисиевич В. Череп Ивана Грозного. Судебно-медицинское исследование останков Царя Ивана Грозного, его сыновей и князя Скопина-Шуйского // Записки криминалистов: Правовой общественно-политический и научно-популярный альманах Московского юридического института. Вып.1. М., 1993. С. 160–167.


[Закрыть]. Однако есть фотографии, где хорошо видно, что зубы царя, при всех его хронических заболеваниях, находились в удовлетворительном состоянии.

Исследование останков Ивана Грозного показало, что в последние шесть лет жизни у него развились остеофиты[61]61
  Остеофит (от др. – греч. oxeov – кость, и Фихоу – растение) – патологический нарост на поверхности костной ткани. Как правило, это краевое разрастание кости, подвергающейся деформирующим нагрузкам, или вследствие нарушения обмена кальция в костной ткани. В основном остеофиты возникают на поверхностях костей стоп (в частности, в виде пяточных шпор) и рук. Остеофит может явиться следствием патологического процесса, сопутствующего некоторым заболеваниям (например, остеомиелиту или диабету). Обычно развитие остеофитов сопровождается ограничением подвижности и развитием болей.


[Закрыть] (солевые отложения на позвоночнике), причем до такой степени, что он уже не мог ходить – его носили на носилках. Как отмечал обследовавший останки академик М.М. Герасимов, он не видел таких мощных отложений и у самых глубоких стариков. Вынужденная неподвижность, соединившись с общим нездоровым образом жизни, нервными потрясениями и пр., привела к тому, что в свои 50 с небольшим лет царь выглядел дряхлым стариком. Но при этом, повторим, состояние зубов у 53-летнего царя было вполне удовлетворительным.

Останки царя Ивана IV Васильевича

М.М. Герасимов также отмечал: «Рот с его опущенными углами и выступанием нижней губы определяется линией смыкания зубов и смешанным ступенчато-щипцеобразным прикусом»[62]62
  Цит. по: Герасимов М.М., Герасимова K.M. Михаил Герасимов: Я ищу лица. О восстановлении внешнего облика исторических лиц. М., 2007. С. 148.


[Закрыть]. М.М. Герасимов полагал, что форма рта и губ зависит от формы и величины зубов, строения челюсти, характера прикуса и степени выступания челюстей. Сотни измерений и сопоставлений показали, что величина красной каймы губ близка к высоте эмали среднего резца, рисунок разреза рта повторяет рисунок смыкания зубов, а ширина ротовой щели равна расстоянию между внешними сторонами вторых коренных зубов верхней челюсти.

Череп царя Ивана IV Васильевича

Скульптурный портрет царя Ивана IV Васильевича. Реконструкция Герасимова. 1964 г. Музеи Московского Кремля

Черепа сыновей Ивана Грозного сохранились значительно хуже. Причиной их разрушения послужили, по мнению антропологов, каменные «подушки-изголовья» (6–8 см высотой), устроенные в каменных саркофагах. Весной талая вода скапливалась в гробах, перекрывая все захоронение, а в сухое время года, обогащенная солями кальция, она медленно испарялась. Поскольку черепа во всех захоронениях занимали самое высокое положение, то при испарении влаги соли кальция концентрировались и кристаллизовались в костях черепа, механически разрывая их структуру[63]63
  Герасимов М.М. Документальный портрет Ивана Грозного // КСИА. 1965. Вып. 100. С. 139.


[Закрыть].

Основные типы прикуса зубов по М.М. Герасимову. Кунсткамера

Что касается многочисленных жен Ивана Грозного, то все они умерли в довольно молодом возрасте. Если царей хоронили в Архангельском соборе Московского Кремля, то цариц – в Воскресенском соборе. Когда в 1929 г. приняли решение об уничтожении храма, сотрудники кремлевских музеев перенесли тяжеленные саркофаги и останки цариц в подвальную палату Архангельского собора, где они находятся по сей день.

И.Е. Репин. Иван Грозный и его сын Иван. 1884 г.

Тогда захоронения вскрывались, но фиксация проводилась только искусствоведческая, без антропологической составляющей. Времени на это тогда просто не было.

Царь Федор Иоаннович

В 1993 г. в Архангельском соборе Московского Кремля начались исследования женских захоронений. В этом случае огромное значение придавалось именно антропологической составляющей, поскольку требовалось не только по возможности реконструировать внешний облик московских цариц, но и уточнить причины их смерти.

Перенесение саркофагов великих княгинь и московских цариц в 1927 г. перед разрушением Вознесенского монастыря. Московский Кремль

При вскрытии саркофага Софьи Палеолог в декабре 1993 г. в ходе исследования ее скелета, в числе прочего, установили, что череп великой княгини хорошей сохранности. В протоколе констатируется: «Кости черепа коричневого цвета, почти полностью подсохшие… На верхней челюсти вместе с отсутствующими фрагментами альвеолярного отростка отсутствуют 7 и 8 зубы справа, 5–8 зубы слева (на месте 5 зуба имеется лунка, покрытая беловатым налетом). Остальные зубы на обеих челюстях в наличии (курсив наш. – Прим. авт.). Зубная эмаль местами выкрошена. 8 нижний зуб справа с кариозной полостью на передней поверхности»[64]64
  Панова Т.П. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. М., 2003. С. 209.


[Закрыть]. Также исследователи установили, что «по степени зарастания швов и степени изношенности зубов биологический возраст может быть определен в пределах 50–60 лет» при росте «примерно 160 см». Таким образом, к 60 годам великая княгиня утратила 6 зубов, сохранив все остальные. При этом исследователи отметили только единичный след кариеса.

Софья Палеолог. Реконструкция

Далее в протоколе указывается: «Обнаруженные при исследовании скелета гребневидное разрастание кости на смежных краях 2 и 3 поясничных позвонков и шишковидные костные наросты на внутренней стороне чешуи лобной кости (внутренний фронтальный гиперостоз) свидетельствуют о том, что у Софьи Палеолог имел место диффузный идиопатический скелетный гиперстоз, обусловленный, наиболее вероятно, гормональными нарушениями. Подобное заболевание проявляется в виде ожирения, появления усов и волос на подбородке, огрубления черт лица»[65]65
  Панова Т.П. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. М., 2003. С. 210.


[Закрыть].

Все эти данные легли в основу реконструкции внешнего облика великой княгини Софьи Палеолог, проведенной по методу академика М.М. Герасимова.

Погребение Анастасии (миниатюра Лицевого летописного свода)

В начале 1994 г. вскрыли захоронение первой жены Ивана Грозного – царицы Анастасии. Исследователи уверенно заявили, что жену царя отравили. Череп царицы оказался не пригоден для реконструкции, но верхняя челюсть уцелела. В протоколе зафиксировано: «Верхняя челюсть полностью отделена, на ней отсутствуют центральные резцы, левый боковой резец и левый клык. Отмеченные зубы обнаружены в прахе под черепом… По степени зарастания швов и степени изношенности зубов (верхней челюсти) ориентировочный биологический возраст может быть определен в пределах 25–30 лет»[66]66
  Панова Т.П. Кремлевские усыпальницы. История, судьба, тайна. М., 2003. С. 212.


[Закрыть].

При вскрытии в 1994 г. захоронения второй жены Ивана Грозного – Марии Темрюковны обнаружили скелет, завернутый в саван. Но череп царицы плохо сохранился, поэтому восстановить ее скульптурный портрет оказалось невозможным. Прекрасно сохранилась лицевая часть черепа третьей жены Ивана Грозного – Марфы Собакиной, поэтому удалось воссоздать ее достоверный скульптурный «портрет». Стоматологической составляющей протокола авторам обнаружить не удалось. Однако не приходится сомневаться, что у молодой красавицы, прошедшей жесткий отбор царских невест и умершей от отравления сразу же после свадьбы, с зубами все было в порядке.

Марфа Собакина. Реконструкция

Елена Глинская. Реконструкция

Фрагментарно сохранился скелет матери Ивана Грозного – великой княгини Елены Глинской. При вскрытии ее захоронения выяснилось, что из всех отделов скелета только череп серьезно пострадал от влажности и солей, выделенных саркофагом. Но лицевой отдел черепа и нижняя челюсть хорошо сохранились, что позволило реконструировать ее внешний облик. Исследователей интересовал возраст великой княгини, поэтому в литературе попутно упоминается об очень хорошем состоянии зубной и скелетной систем, свидетельствующих о молодом возрасте княгини.

Правда, зубы княгини, несмотря на прекрасное состояние, были довольно неровными. Основываясь на этих данных, определили предположительный год рождения Елены Глинской – около 1510 г. Проведенные исследования позволили точно установить факт отравления великой княгини. Фоновый уровень был превышен по многим элементам – меди (в 2 раза), цинку (в 3 раза), свинцу (в 28 раз), мышьяку (в 8 раз) и селену (в 9 раз).

Таким образом, имеющиеся скудные материалы проведенных исследований позволяют утверждать, что зубы у членов царской семьи в целом были в удовлетворительном состоянии.

Конечно, все претендентки в царские жены проходили всесторонний «медицинский осмотр». Именно здоровье и красота были главными факторами отбора. Хорошие, красивые зубы были частью этого медицинского осмотра. Кроме этого, на «кастинги» царских невест отправляли девушек в возрастном диапазоне от 14 до 17 лет (хотя бывали отклонения и в ту, и другую сторону). В этом возрасте зубы, как правило, находятся в хорошем состоянии. Кстати, «кастинги» – это не шутка. Василий III Иванович (1505–1533) выбирал жену из полутора тысяч претенденток. Такой же размах смотрин был и у Ивана Грозного (1533–1584). У Федора Алексеевича (1676–1682) на первых смотринах было 12 кандидаток, а на вторых – 19 потенциальных невест[67]67
  Седов П.В. Закат Московского царства: Царский двор конца
  XVIII века. СПб., 2008. С. 386.


[Закрыть].

Версий, связанных с удовлетворительным состоянием зубов не только средневековой аристократии, но и простолюдинов, множество. Мы сошлемся на исследования специалистов-антропологов, осматривавших средневековые захоронения в Европе. Они отмечали прекрасную сохранность зубов даже крестьян-простолюдинов: «Специалисты из университета немецкого города Виттен под руководством профессора Вольфганга Арнольда исследовали останки деревенских жителей, погребенных в период с V по IX век н. э. Ученых ждало удивительное открытие – оказывается, средневековые крестьяне могли похвастаться великолепными зубами, невзирая на полное отсутствие средств профилактики кариеса… Ученые склонны объяснять этот феномен тем, что в те далекие времена люди питались в основном сырыми овощами и кашами, сваренными на воде. Грубая пища предполагала длительное пережевывание, поэтому зубы средневековых крестьян постоянно укреплялись от такой своеобразной тренировки».

И.Е Репин. Выбор невесты Михаила Федоровича

Г.С Седов. Выбор невесты Алексеем Михайловичем. 1882 г. ГТГ

Последний из Рюриковичей – царь Федор Иоаннович – был хронически больным человеком. Патологии наследственного характера, завезенные в Москву Софьей Палеолог, проявились на ее внуках и правнуках в полной мере. Англичане оставили такие описания внешности царя, что исследователи только спорят по поводу степени несомненной психической неполноценности Федора Иоанновича. Например, английский посол Флетчер характеризовал 32-летнего царя как малорослого и болезненного «недоростка, расположенного к водянке, с неровной старческой походкой от преждевременной слабости в ногах».

Среди его врачей упоминаются Павел Миланский, англичанин Роберт Якоби (1586–1588 гг.), голландский врач Болдуин Хаммей. В 1594 г. английская королева Елизавета направила в Москву врача Марка Ридли. Поток английских врачей на некоторое время прерывается после смерти Федора Иоанновича, когда на русскую службу не был принят доктор Виллис. Выпускника Оксфордского университета «экзаменовал» дьяк Василий Щелкалов, которого ответы Виллиса категорически не устроили, и врача отправили обратно на родину. Отметим, что В. Щелкалов, будучи дипломатом и управленцем, никакого отношения к медицине не имел, однако он терпеть не мог англичан (и не без оснований) и последовательно боролся против их влияния, особенно в сфере торговли.

Жена царя Федора Иоанновича – Ирина Годунова, как и все царицы, была погребена в Вознесенском монастыре московского Кремля. Ее захоронение также вскрывалось при перенесении в Архангельский собор.

Повторное вскрытие захоронения Ирины Годуновой проводилось в 2001 г.

Исследования показали, что царица страдала заболеванием, возможно, наследственного характера, которое привело к значительной патологии костных тканей, что сказалось на опорно-двигательном аппарате этой еще не старой женщины. В последние годы жизни ей, вероятно, было трудно ходить[68]68
  Исследователям удалось провести рентгено-флюоресцентный анализ (РФА) кусочка мозга Ирины Годуновой, обнаруженного в черепе при подготовке к реконструкции портрета. Анализ установил повышенное содержание в мозге царицы (по сравнению со средним, фоновым, наблюдаемым в наше время) некоторых металлов – железа, меди, свинца и минералов – ртути, мышьяка. Из наиболее вредных веществ особенно повышено содержание свинца (в 80 раз), ртути (в 10 раз) и мышьяка (в 4 раза). Объяснить это можно, скорее всего, тем, что Ирине Годуновой приходилось длительно лечиться мазями – ртутными, свинцовыми и др.


[Закрыть]. Есть мнение, что обострению болезни могли способствовать и суровые условия жизни в монастыре, куда она ушла после смерти мужа – холодные каменные палаты, аскетизм монашеского бытия. Патология в области таза повлияла на способность вынашивать детей. Состояние черепа позволило выполнить реконструкцию внешнего облика царицы. Но данных о состоянии зубов царицы в опубликованной литературе не имеется.

Ирина Годунова. Реконструкция

Необходимо сказать несколько слов о канонах женской красоты, бытовавших в XVI–XVII вв. Естественно, стандарты красоты в то время были очень далеки от современного стиля «унисекс». Красивыми считались крупные девушки с широкими бедрами и высокой грудью. Такие девушки могли родить здорового и далеко не единственного ребенка. Такие девушки в крестьянских семьях ценились как хорошие работницы.

Худоба и бледность считались проявлениями болезненности, «худого поведения» – «нехороших излишеств» и даже разврата. В некоторых церковных текстах слова «бледная» и «блядная» (развратная) использовались как однокоренные. Поэтому девушки астенического телосложения активно использовали многослойность в одежде, позволявшую им скрыть «позорную» худобу.

Для того чтобы пополнеть, использовались и экстремальные «методики». Врач царя Алексея Михайловича Самуил Коллинз упоминал, что «худых женщин в боярских семьях часто спаивают, следуя варварскому обычаю лежа поить водкой, чтобы женщины толстели»[69]69
  Пушкарева Н. Частная жизнь в Древней Руси и Московии: невеста, жена, любовница. М., 2011. С. 64.


[Закрыть]. Эта весьма сомнительная «методика» вполне вписывалась в представления европейцев о «дикой» Московии.

Кроме крепкого телосложения женщины Московской Руси мечтали иметь яркий румянец во всю щеку («как маков цвет»), белую кожу («как белый снег»), «ясные очи» с поволокой (с блеском, «как у сокола»), черные брови («как собольи хвосты») и белые («сахарные») зубы. На этих «сахарных зубах» мы и остановимся…

Как известно, красота требует жертв… Что в XVII в., что в XXI… Поэтому кожа отбеливалась, а затем румянилась. Имелись специальные «технологии» для получения необходимого эффекта. Брови выщипывались, волосы красились. Активно применялась косметика. Само понятие «писаной красоты» буквально предполагало «рисование» на лице. Тут уж каждая девушка выступала как художник… При этом православная церковь активно боролась с излишней косметикой, сравнивая накрашенных девушек с «облизьянами».

Н. Неврев. Василиса Мелентьева и Иван Грозный. 1886 г.

Что тогда, что сегодня активное «улучшение природных данных» подчас приводило к катастрофическим для здоровья последствиям. Это не удивительно, поскольку в качестве косметики выступали те же краски, которыми писали иконы и фрески: свинцовые белила, киноварь (это на две трети ртуть, на треть – сера). В свинцовые белила для яркости добавляли еще и барий.

Иностранцы, посещавшие Москву в XVII в., писали, что женщины тут раскрашены как куклы, хотя обладают природной красотой и могли бы не злоупотреблять косметикой. Вероятнее всего, из-за этого у цариц и возникали проблемы со здоровьем. Да и с психикой – вредные вещества воздействовали на их нервную систему. Лекарства тоже вносили свою лепту, поскольку их делали на основе ртути, мышьяка, свинца.

Для получения «сахарных зубов» московские красавицы XVII в. использовали те же «отработанные технологии», отбеливая зубы ртутными белилами («меркуриальными белилами»). Такая методика позволяла красавицам на короткое время выводить себя на «пик формы», решая матримониальные задачи. Когда красавица выходила замуж, зубы у нее превращались в серые пеньки, поскольку ртутные белила полностью снимали эмаль с зубов. Для того чтобы скрыть ужасающие результаты таких «методик» отбеливания зубов, некоторое время на Москве существовала мода на чернение зубов. Наверное, это было сильное зрелище – полная, набеленная, нарумяненная женщина, с густо подведенными глазами, со стрелками до висков, улыбалась добру молодцу чернеными зубами… Европейцам такие улыбки запомнились, поскольку они оставили свидетельства этого обычая.

Маковский К.Е. Боярыня у окна. 1885 г.

Исследовательница Н. Пушкарева пишет о причинах и последствиях этой моды: «„Мода“ московской знати XVI–XVII вв. вынуждала прятать естественную красоту и быть, „как все“: заметно белиться, ярко румяниться (иногда – свеклой), чернить сурьмой брови и ресницы, синить и подводить веки почти до виска и даже закапывать в глаза различные составы, чтобы расширить зрачки и придать им большую „глубину“. Использование столичными модницами некоторых из этих средств пагубно сказывалось на здоровье. Об этом писал придворный медик самодержца Самуил Коллинз (конец XVII в.), перечисливший в „Письме к другу, живущему в Лондоне“ вредные добавки в составе макияжа русских женщин. К ним он отнес ртутные препараты, охру, испанские белила (висмут), металлическую сажу, которая разводилась водкой и часто использовалась московитками для подкрашивания бровей и ресниц.

Маковский К.Е. Боярышня у окна. 1890-е гг.

Ужасавший многих европейцев московский „обычай“ чернить зубы заморский медик верно истолковал, как „превращение необходимости в украшение“. Зубы у русских, как это нередко бывает у северных народов, не получающих в достаточном количестве витаминов и кальция, не отличались белизной. Чтобы исправить природную огрешность, знатные женщины в Московии использовали ртутные белила, после чистки, которыми зубы мгновенно становились белыми, но длительное применение такого способа очистки зубной эмали приводило к разрушению сначала зубов, а затем к отравлению женского организма в целом. Чтобы испорченные зубы не отличались от здоровых, женщины мазали их специальным черным составом, что и ужасало иностранцев. Бледные, набеленные лица женщин с красными щеками и черными зубами выглядели отталкивающе. Европейцы справедливо упрекали русских в „варварстве“ и „почитании красотою сущего безобразия“. К счастью, мода на черные зубы, равно как и на использование ртутных белил, существовала всего полстолетия, и больше никогда не возвращалась»[70]70
  Пушкарева H.Л. Женщины Древней Руси. М., 1989.


[Закрыть].