Текст книги "Гость из пекла"

Глава 7
Тяжелый завтрак

– Дети, вы теперь каждое утро будете сюда приходить? Или у вас занятий нет?

Ирка лежала на диване, уткнувшись носом в подушку, и пыталась понять, с какой такой радости бабка заговорила на чистом русском? Во всяком случае, интонации совершенно бабкины, только слова отличаются…

– Или у вас своих родителей нет? – гневно прозвучало в коридоре.

Богдан что-то глухо забубнил в ответ. Ирку словно вихрем сдуло с дивана. Путаясь в одеяле, она рванула вон из комнаты, споткнулась о порожек и едва не кубарем выкатилась в коридор.

– А вы, тетя Лариса, говорили, она не хочет нас видеть, – выглядывая из-за плеча Богдана, укоризненно сказала Танька.

Преграждающая ребятам дорогу в дом мама раздраженно обернулась.

– Ирина! В каком ты виде? – все с теми же бабкиными склочными интонациями воскликнула она. – Здесь же мальчик!

Ирка рассеянно оглядела короткие штанишки и маечку своей шелковой пижамки и успокаивающе бросила маме:

– Так это ж Богдан, мама! Он меня и не в таком виде видел!

Она искренне удивилась, когда глаза у мамы стали большие и круглые. Ну да, Богдан видел Ирку всякой – и ведьмой, и собакой-оборотнем, один раз даже вампиршей (неприятный эпизод, о котором Ирка вспоминать не любила). Неужели мама что-то об этом знает, а иначе с чего так пугаться?

– Заходите, я сейчас штаны надену, – буркнула она ребятам.

Богдан сделал шаг вперед… и наткнулся на мамину выставленную ладонь.

– Стоп-стоп-стоп! Ирина, что это значит? – Мама снова повернулась к Ирке.

– А что? – удивилась та, растирая глаз кулаком. Бессонная ночь сказывалась, под веки точно песка насыпали. «Мне нужен выходной, – мрачно подумала Ирка. – Черти сразу после битвы драконов и непосредственно перед тематической контрольной по физике – это как-то чересчур для одной маленькой меня. Мне нужен выходной от всего – от школы, от чаклунства, от чертей, от мамы… Тьфу, фигня какая в голову лезет – при чем тут мама? Не нужен мне выходной от мамы, наоборот, я всегда мечтала о выходном вместе с мамой!»

Мама тем временем умудрилась поджать пухлые, идеально подведенные помадой губы в узкую неодобрительную полоску – точно как у их классной Екатерины Семеновны!

– Совсем распустилась тут при бабушке своей! – Она покачала головой и передразнила: – «Заходите, я штаны надену!» Не спрашиваешь: «Мама, можно ребятам зайти? Ты не против?» Даже в голову не приходит! Как будто ты одна в доме живешь!

– Та вона ж не в твоей хате живет, а в своей! Тобто – в моей! – В коридор из кухни выскочила бабка. Сразу стало понятно, что мамины склочные интонации – это всего лишь бледная копия рядом с сияющим всеми красками оригиналом высокого искусства закатывать скандал. – Кого хоче, того и прыймае у власний хате, никого не пытае! Крим мэнэ, звисно! А которые тут сами у го́стях, помалкивать должны!

– Это и мой дом тоже! – взвизгнула мама.

– А чого ж ты тогда сидишь, як у го́стях? Иди посуд помой! – рявкнула бабка. – Ось там жир до сковородки прикипел, оттирать надо!

Мама кинула переполошенный взгляд на свои покрытые бледно-розовым лаком ногти, а бабка повернулась к ребятам:

– А вы чего стоите, мов засватанные? Рано вам ще свататься, так що у дом заходьте, та идить соби до Ирки, чего вам там приспичило с утра пораньше!

– Нет-нет-нет! – тут же вмешалась мама. – Исключено! Ирочка не может сейчас принимать гостей! Ирочка торопится, они вместе идут к Тео на работу! – с гордостью сообщила она.

– Тео – это который настоящий… – начал было Богдан, но поймав Иркин панический взгляд, успел остановиться. – Который отчим? – вывернулся он.

– За то, как он к тебе относится, могла бы его и отцом звать! – обиделась мама.

Танька и Богдан немедленно уставились на Ирку вопросительно. Она только неопределенно повела плечом – а что еще она могла при маме сказать?

– Ну ничего, ты еще привыкнешь, – то ли себя, то ли Ирку успокоила мама. – Пока что собирайся и отправляйся! А вы, дети, ступайте! – мама величественно кивнула Богдану и Таньке. – И постарайтесь понять, что у Ирочки есть семья и она хочет проводить время со своими родителями, а не с вами болтаться где-нибудь за гаражами!

Ирка поняла, что сейчас будет – ой что! И даже – ой-ей-ей! Посуровела Танька, Богдан упрямо, как идущий в атаку бык, наклонил голову, и было ясно, что никуда эти двое не уйдут, пока не разберутся, что тут с Иркой, о чем она писала в своей эсэмэске и не грозит ли ей опасность…

В этот момент снова влезла бабка.

– Ты дывысь на нее, про гаражи вспомнила! – всплеснула руками она. – Те самые гаражи, за которыми вона з такими ж шлендрами та бездельниками, як сама, все детство провела – и до школы, и писля школы, и заместо школы! Без завтрака дытына никуды не пиде! – твердо объявила бабка. – Хватит вже, вчера голодную отпустила. Так язву якусь в желудке заработать можно, чи мало ей, що в неи ридна мамка – язва! Вы теж завтракать идите, – скомандовала она Таньке и Богдану. – Не все ж тому немцу в утробу пихать! А кому не нравится, кого я за стол запрошую, той може сам не сидать! – возвышая голос, объявила бабка, злорадно косясь на маму.

Мама кисло промямлила:

– Детям разве не надо в школу?

– У нас сегодня первого урока нет, – нахально объявил Богдан и направился на кухню.

Устроившийся на уголке стола Тео поднял голову и радостно улыбнулся, так что пухлые щеки выпятились, точно два красных яблочка:

– О, друзья Ирэн, есть очень приятно!

Богдан с Танькой поглядели на него подозрительно, потом вопросительно оглянулись на Ирку.

– Настоящий дьявол? – едва заметно шевельнул губами Богдан и недоуменно вскинул брови.

Ирка только и могла беспомощно вздохнуть.

Бабка шлепнула на стол кастрюльку с запеченной в микроволновке гречневой кашей и любезно поинтересовалась у ребят:

– Сальца з черным хлебушком отрезать? Ще осталось немножечко…

– Тео тоже любит сало! – вскинулась мама.

– Немцы сала не едят, – не оглядываясь, бросила бабка.

– Это евреи и мусульмане сала не едят, а немцы очень даже… – начала мама.

– А немцы свою норму нашего сала ще в ту войну отъели, – отрезала бабка.

– Дорогая, я вполне обходиться без всякий сало…

– Бачишь, я правая, вин ще то не переварил! – возрадовалась бабка. – Дывысь, який курдюк сальный заместо живота – ног не видно! А вы ешьте, деточки, ешьте, поправляйтесь, а то ось, Танюша, така красовита дивчинка була, а зараз схудла, мов глиста в корсете!

Танька, всю жизнь мечтавшая сбросить лишние килограммы и наконец совсем недавно добившаяся своей цели, поглядела на бабку влюбленными глазами и впилась зубами в бутерброд с розовым, остро пахнущим специями копченым салом.

– Будешь так жрать, все обратно наешь! – неодобрительно покосился на нее Богдан.

– Да ладно! – отмахнулась Танька. – С меня, вон, уже джинсы спадают! – Она демонстративно подергала пояс.

– Это они тебе льстят! – с убийственной серьезностью сообщил Богдан и тоже откусил от своего бутерброда.

Ирка наскоро запихнула в себя бутерброд.

– Мам, мы с ребятами в комнату пойдем, ладно? Нам поговорить надо, – сквозь набитый рот прошамкала она, вставая. Ну вот, она спрашивает разрешения, мама должна быть удовлетворена. Ирка даже уже отодвинула табурет…

– Нет! – звонко объявила мама. – Никуда вы не пойдете! Сядь, пожалуйста, и поешь нормально! А потом быстро собирайся, Тео не может тебя вечно дожидаться!

– Ты и вправду идешь к нему на работу? – снова упрямо наклоняя голову, настороженно спросил Богдан.

– Мальчик, что за наглость, я же тебе сказала… – возмутилась мама.

Богдан смотрел только на Ирку.

– Иду-иду, все в порядке. Пока что, – одними губами шепнула она и быстро поднесла к уху кулак с оттопыренным большим пальцем и мизинцем, без слов показывая – позвони. Все равно мама пошла на принцип и переговорить им не удастся.

Не слишком успокоенный, Богдан в очередной раз переглянулся с Танькой, и они дружно встали. Проходя мимо бабки, Танька вдруг наклонилась к ней и неуверенно шепнула:

– Вы тут присмотрите, чтоб все в порядке?

– А навищо ж я тут? – очень спокойно ответила бабка и ободряюще кивнула Таньке.

Ребята вышли. Поднялся и Тео.

– Дорогая, ты есть правый – надо спешить! Бизнес не ждет! Я идти одеваться! – и тоже покинул кухню.

– Я же тебе говорила, что мне не нравятся эти ребята! – немедленно вскричала мама. – Почему они снова здесь?

Ирка вдруг почувствовала, что буйное, просто как штормовая волна, раздражение вскипает в ней:

– Мама, а если я тебе скажу, что мне не нравится Тео – его здесь больше не будет? – рявкнула она.

Мама замерла.

– Что… Что ты говоришь! – наконец выдохнула она. – Разве… можно сравнивать? Тео – и твои противные приятели! Это же совершенно разные вещи! Как ты можешь, Ира?

Но Ирка чувствовала, что она очень даже может, что ее просто несет и нет сил промолчать!

– Они не противные, они не вещи, и я тебе говорила, они мне друзья! Я их практически всю жизнь знаю, а ты своего Тео – всего месяц!

– При чем тут Тео! Не в Тео дело, а в том, что я – взрослая, а ты – ребенок! И твое мнение не имеет значения! – выпалила мама.

– Прости, как ты сказала? – очень тихо спросила Ирка.

– Как сказала, как сказала… Как хотела, так и сказала! – снова крикнула мама, но видно было, что собственные слова ее смутили. – Ну… я имела в виду, что ты еще маленькая, у тебя нет жизненного опыта, ты ничего не понимаешь в людях… – Мама сбилась на бормотание и жалобно спросила: – Ир, ну ты что? Ты хочешь со мной поссориться?

– Нет, мама, – тихо сказала Ирка. – Совсем не хочу.

– А жалко, – вдруг сказала промолчавшая весь их короткий разговор бабка и вымелась вон.

Ирка и мама ошеломленно уставились ей вслед – только сейчас Ирка поняла, что целых пять минут бабка была так непривычно тиха и молчалива, что они умудрились забыть о ней.

– Я ее боюсь, – все так же жалобно сказала мама. – А ты?

Бояться? Бабка почти всегда раздражала, иногда – злила до безумия, реже – смешила, порой вдруг трогала до глубины души каким-нибудь одним словом… Но бояться? Она скандальная старая перечница, а не терминатор!

– Она иногда говорит такие вещи… – Мама уже почти плакала.

Ирка вздохнула. Чего на самом деле боялась мама – бабки? Или себя? Бабкина ругань никогда так сильно не обижала бы маму, если бы она не чувствовала за ней… правду. Правду о себе самой.

– Я… Пойду оденусь, – пробормотала Ирка. – Тео ждет… – Она пошла к двери.

– Ирочка! – окликнула мама. Ирка обернулась. Мама, как маленькая девочка, ерзала на табуретке, прикусив накрашенную губу идеально отбеленными зубами. – Ты не могла бы… Оставить мне свою мобилку?

– Зачем? – после недолгого молчания ответила Ирка.

– Обязательно надо спрашивать? Нельзя просто сделать? – вспыхнула мама. С видимым усилием взяла себя в руки и почти спокойно пояснила: – Вы с Тео уйдете, я тоже не хочу здесь оставаться. Позвоню старым приятелям, постараюсь с ними встретиться…

– Есть стационарный телефон, – кивая на коридор, сдержанно сказала Ирка.

– Ты отправишь меня в этот город совсем без связи? – возмутилась мама. – Мобилка, которая была у меня дома… в смысле, в Германии… здесь не берет. А если я заблужусь? А если что-то случится?

Ирка хмыкнула. Заблудиться в городе, в котором выросла. М-да…

– Можно купить новую карточку – это недорого, – все еще продолжала сопротивляться Ирка.

– Вот и купите с Тео по дороге, – небрежно отмахнулась мама. – Хотя… Если ты так боишься за свою мобилку, я, конечно, не могу настаивать…

Ирка полезла в сумку и протянула маме мобилку.

– Если мне будут звонить…

– Да-да, я все тебе передам! – легкомысленно кивнула мама, моментально залезая в опции телефона. – У тебя очень дорогой телефон, малыш, откуда такой?

Ирка, не отвечая, выскользнула за дверь. В глубокой задумчивости она вернулась в гостиную, где теперь спала вместе с бабкой. Надо одеваться… Наверное, правильно будет надеть что-то из вчерашних покупок. Ирка достала теплые брюки – как всегда, под конец зима звенела от мороза, словно намереваясь отыграться за теплый декабрь и мокрый снег января. Выбрала к нему такой же серо-стальной свитерок. Посмотрела на себя в зеркало и поморщилась – такая аккуратная серая девочка. Вытащила из кучки уцелевших старых вещей легкий пестрый шарф и фигурно вывязала поверх воротника. Вот так уже лучше.

– Ирэн, ты есть идти? – позвал из коридора Тео.

– Ирка, сколько можно возиться, ты что, корсет там шнуруешь? – весело подхватила мама.

– Сейчас иду! – крикнула через дверь Ирка. Наскоро открыла коробку с косметикой… подумала еще мгновение… выхватила маленькое карманное зеркальце и размашисто написала поперек стекла карандашом для губ: «Связь ночью по Skype!»

Надпись медленно растаяла, точно впиталась в стекло.

Сейчас такое же карманное зеркальце начнет вибрировать у Таньки в косметичке…

Иркино зеркальце дрогнуло, затуманилось – и на только что чистом стекле проступила надпись Танькиным косметическим карандашом: «Настоящий дьявол» – ты имеешь в виду, что Тео к тебе плохо относится?»

«Нет, у него рога, крылья и хвост!» – отписалась Ирка, закинула на плечо рюкзачок и направилась в коридор.

Глава 8
Действительно душевный банк

– Я смотрю, мама уже не переживает насчет возвращения в Германию? – холодно поинтересовалась Ирка, захлопывая за собой дверцу такси.

– Мы с ней поговорили, – умащиваясь рядом на заднем сиденье, прокряхтел Тео. – Я объяснил ей, что в Германии она никогда не поднимется так высоко, как здесь. Что, как только я разрешу все насущные вопросы, начнем строить трехэтажный особняк в центре города, пригласим в гости банкиров и миллионеров, в косметический салон она будет ходить вместе с женой мэра.

Такси медленно тронулось с места и полезло по обледенелой дороге, как жук по стене, упорно выбираясь из балки. Молодой водитель в толстом свитере и натянутой на самые уши теплой кепке напряженно крутил руль, пробираясь между обледенелыми колдобинами и намертво смерзшимися горами мусора. «Новичок, наверное. Или из другого города приехал, – мельком подумала Ирка. – Нашего местного таксиста в балку и за двойную оплату не заманишь».

– Еще маме очень понравилось, что ты будешь учиться в самой престижной школе… – Тео улыбнулся Ирке, – и выйдешь замуж за внука президента, так что она станет внуко-президентской тещей.

– У президента есть подходящий внук? – удивилась Ирка.

– Нету, значит, заведет, куда он денется, – усмехнулся Тео. – Не заведет – заведем другого президента. С внуками. Все наши силы и возможности будут в твоем распоряжении, если мы подружимся, – понизил голос Тео.

– Именно поэтому ты не хочешь, чтоб я общалась с ребятами? – голос Ирки стал еще холоднее. – Ты велел маме забрать мою мобилку?

– Кажется, ты и впрямь считаешь меня дураком. Зачем бы я стал это делать? – откидываясь на спинку сиденья, переспросил Тео. – Вы, ведьмы, и без мобилок найдете как связаться – через зеркало, например…

Ирка подозрительно поглядела на него, но ничего не сказала. Их такси проскочило перекресток в последний момент, на уже мигающий зеленый свет, и тут же встало, увязнув в плотной, от перекрестка до перекрестка, пробке.

– Почему тогда она так себя ведет? – Ирка не собиралась сдаваться. – В ребят вцепилась, потом фокус с мобилкой…

– Ты не заметила, что она ревнивая? – равнодушно обронил он. – Особенно к тому, что, как она считает, принадлежит ей. Ты радуйся, что пока она тебя ревнует к твоим друзьям. – Он окинул Ирку заинтересованным взглядом, и было в этом взгляде что-то такое, от чего Иркины руки непроизвольно сжались в кулаки и захотелось немедленно обломать проклятому черту рога. – У тебя волосы черные, а у нее светлые, – задумчиво сказал черт. – У тебя зеленые, а не голубые глаза и смуглая кожа. Еще у тебя отличная фигурка… и ты умна, так что у тебя никогда не будет тупого кукольного личика. Зато есть аура загадочности. Пройдет еще года три, и станет заметно, насколько ты на самом деле интереснее своей мамы. Не красивее, а именно – интереснее, для вас, женщин, это намного важнее, красоту, ее ведь и нарисовать можно. Вот тогда ты и столкнешься с настоящей ее ревностью! – И Тео злорадно ухмыльнулся, на миг приоткрывая желтые острые клыки.

– Ты врешь! – затравленно глядя на Тео, выдохнула Ирка. – Неправда! Мама никогда не станет… Она мной гордится! Она…

Водитель мельком глянул через плечо, с любопытством косясь на неожиданно развоевавшуюся пассажирку. Поймав этот взгляд, Ирка замолчала, глубоко вздохнула, с облегчением рассмеялась… и тоже откинулась на спинку.

– А ведь ты врешь! – снова, на этот раз с удовольствием повторила она. – Я ваше племя неплохо изучила – для вас нет большего кайфа, чем близких людей между собой ссорить! Накрутите, подстроите, сплетню пустите, самые простые и невинные вещи так переврете…

Тео беззвучно приложил пухлые ладошки одна к другой – поаплодировал.

– Ты действительно неплохо нас знаешь, – кивнул он. Наклонился и прошептал, обдавая ее ухо горячим дыханием, в котором сквозь лимонную отдушку пробивался запах тухлых яиц: – А знаешь, что среди чертей, которые сеют раздоры, считается, как у вас говорят, высшим пилотажем? Рассорить с помощью чистой правды. – И оставив напряженную, как струна, Ирку самой думать, к чему это было сказано, он наклонился вперед, похлопывая шофера по плечу. – Простить, уважаемый водитель машина! Мы здесь выходить, идти пешком за бесплатно, а не стоять неподвижно за деньги на счетчик!

– Не выпендривайся! – буркнула Ирка, тоже начиная выкарабкиваться из машины. Продавленное бесчисленными пассажирами сиденье пружинило, не давая ей выбраться.

– Почему? – удивился уже стоящий на тротуаре немецкий черт. – Мне нравится!

– Если я и впрямь соглашусь помочь тебе избавиться от местных… конкурентов, мне придется терпеть это постоянно? – Ирка наконец вылезла из машины и с треском захлопнула разболтанную дверь.

– У нас будет чудесная семья – черт, ведьма… и бывшая возлюбленная бога Симаргла, – ухмыльнулся Тео. – Кажется, только бабушка у тебя вполне человек, но с ее характером она тоже впишется!

Ирка поперхнулась и отчаянно закашлялась, прижимая руки к груди и хватая ртом холодный, как кусочки льда, февральский воздух. Глаза оставшегося в машине водителя блеснули двумя красными точками – словно в них отразился красный сигнал светофора. Он подался вперед, глядя на кашляющую Ирку, но в этот момент Тео основательно хлопнул ее ладонью между лопатками; Ирка еще пару раз кхекнула и выпрямилась.

– Видишь, я уже готов прийти тебе на помощь! – нравоучительно сказал черт.

– Я даже не знаю, что меня пугает больше – жить одной семьей с чертом… или жить одной семьей с мамой и бабкой одновременно! – пробормотала Ирка. – Одно счастье – мама вместе с бабкой жить не согласится.

– Непременно согласится, – уверенно заявил Тео. – Надо же ей доказать, как многого она в жизни добилась, хотя бабушка считала ее никчемной, а теперь сама живет в роскошном дочкином доме из милости. Я не против доставить ей такое удовольствие. Если ты так много знаешь о чертях, должна помнить – мы часто женимся на человеческих женщинах. И своих жен с детьми никогда не обижаем, – серьезно добавил он.

Ирка кивнула. Черти, во всяком случае местные, и впрямь женились на человеческих женщинах и были нежными мужьями и прекрасными отцами. Обычно человеческие родственники жен пытались рогатых мужей ухайдокать – и не потому, что черти им чего плохого делали, а исключительно из зависти к благополучию чертовых жен и детей. Особенно здесь отличались тещи. Ирка представила себе бабку, заставшую Тео на кухне нового трехэтажного дома в полураздетом виде – не в смысле, что в трусах и майке, а в рогах и копытах. И взлетающую над головой бабкину боевую сковородку!

Ну, что ж, если она захочет от черта избавиться – знает, как…

– Свою жену даже маньяк Чикатило не обижал, – буркнула Ирка. – Вы другим людям очень много зла делаете…

– Если мы вытесним местных чертей, будем делать меньше. Не потому, что мы такие хорошие… – он скривился. – Просто мы готовы заключить с тобой сделку, ведьма Хортица. Надеюсь, ты не собиралась уничтожить все мировое зло на корню? – усмехнулся он.

– Чем его меньше, тем лучше, – неопределенно пробормотала она, то ли возражая, то ли, наоборот, соглашаясь.

Они неспешно шли по центральному проспекту. Под ногами розовая плитка сменялась серой, а та – коричневой – каждый из расположенных вдоль проспекта магазинчиков, банков и офисов по-своему отделывал кусок тротуара перед входом. Пробка на дороге стронулась с места – оставленное ими такси ехало рядом, сквозь стекло Ирка видела смутный силуэт водителя.

– Пришли! – гордо сказал Тео, широким жестом указывая на тяжелую, по-старинному темную и «завитушчатую» дубовую дверь.

– Красиво! Только нагло, – сказала Ирка, разглядывая украшенный отлично отреставрированной лепниной особнячок и солидные буквы вывески над фасадом – «Seelebank»[13]13
  Seele – душа (нем.).


[Закрыть], с пущенным поперек оконных стекол слоганом: «Seelebank – самый душевный банк!»

– Ты ж не понимаешь по-немецки! – усмехнулся Тео.

– Тут и без немецкого все понятно! – фыркнула Ирка. Огляделась по сторонам. – И место козырное выбрали!

– Нам нужны клиенты. Прошу! – сказал он, без усилия распахивая перед Иркой тяжелую дверь.

Двигаясь в неспешном потоке машин, брошенное ими такси поравнялось со входом в банк… и поползло дальше. Ирка поглядела ему вслед, сама себе покивала задумчиво и зашла. Тяжелая дверь мягко и беззвучно закрылась за спиной, словно ее придержали невидимые руки.

Ирка остановилась. После пасмурного зимнего дня яркий золотистый свет ударил по глазам, отражаясь в блестящей латуни перил настоящей мраморной лестницы. Охранник за стойкой, одетый во что-то вроде старинной офицерской формы, рассиялся им навстречу приветственной голливудской улыбкой… и шикарным синяком на скуле. Привыкшая к яркому свету Ирка заметила и еще кое-что: разбитое стекло у стойки охранника; яму на гладкой латуни перил, как от сильного удара; разбитую мраморную ступеньку.

– Это что? – разглядывая старательно прибранные, но все же еще заметные следы недавно учиненного разгрома, поинтересовалась Ирка.

– А это у нас вчера визитеры были! – почти довольно объявил Тео. – Из местных! Охрану прощупывали. – Он хихикнул и, вытащив из кармана закатанный в пластик прямоугольник, сунул его Ирке в руки. – Подержи!

– «Тео Фелл, генеральный директор», – прочитала Ирка. Под пластиком красовалась фотография Тео – пухлые щеки, невинно-близорукий взгляд, беспомощная и чуть виноватая улыбка на губах. Ирка поглядела на Тео… на фотографию… на Тео… и вдруг смачно плюнула на пластик. Фотография дрогнула… забликовала, переливаясь в свете ламп, как бликуют голограммы на документах… и надо лбом фото-Тео проступили острые витые рога. Кожа налилась краснотой, морда вытянулась, поросла шерстью, обнажились в оскале крупные зубы. На Ирку глядел красномордый черт.

– Не туда смотришь! – буркнул Тео, осторожно сунулся к отгораживающему мраморную лестницу турникету… и тут же метнулся обратно.

Длинная, как копье, сверкающая молния с треском вонзилась в плиточный пол. Турникет загудел, как трансформаторная будка, и его края налились искристым серебряно-золотым пламенем.

– Вжих! Вжих! Вжих! – Паутина молний затянула проход, турникет полыхнул… и погас. В воздухе сильно запахло озоном.

– Вот! – с торжеством объявил Тео. – Видела? Пусть только попробует кто без пропуска сунуться! И нечего на него плевать, – обиженно добавил он, забирая у Ирки свой пропуск и протирая его идеально белым платком. Платок он небрежно кинул в турникет – и тот исчез в новой вспышке молнии. Даже пепла не осталось.

– Пошли! – скомандовал Тео, вкладывая пропуск в щель турникета и дождавшись вспыхнувшего зеленого огонька.

– Ты не забыл? У меня пропуска нет! – невольно отступила назад Ирка.

– Ты – с сопровождающим лицом! – внушительно объявил Тео и подставил это самое лицо под торчащую над турникетом камеру. Только тогда турникет подтверждающе загудел, из щели в ладонь Тео вывалился пропуск, и вход открылся. – Или ты боишься? – шагая через турникет, с явной подначкой в голосе поинтересовался он.

Ирка вздохнула – лезть в турникет не хотелось ужасно, но черти – они как стая одичавших псов, только покажи свой страх, сразу накинутся и растерзают!

Ирка шагнула в рамку и… ничего не случилось. Она стояла по другую сторону, у самой мраморной лестницы.

– Мы тебе собственный пропуск сделаем! – обнадеживающе сказал Тео. – Если договоримся, конечно! – добавил он.

– Вот спасибо, успокоил! – фыркнула Ирка. – Интересно… – Она задумчиво поглядела на турникет. – Ну пятерых эта штука сожжет… Ну десятерых! А если толпой навалятся?

– И кто же захочет быть теми первыми десятью, которых сожжет всенепременно? – поинтересовался Тео. – Мы, черти… даже местные! – существа практичные, к идиотскому самопожертвованию не склонные. К тому же я принял меры!

– Какие? – поинтересовалась Ирка.

– Тебя привел! – невозмутимо сообщил Тео. – Вот увидят они, что к нам сегодня сама хортицкая ведьма, лично, заходила – и больше не сунутся!

Ирка едва не споткнулась на гладком полу.

– То есть… Ты меня уже используешь? Даже моего согласия не ждешь?

– А разве люди не так же поступают? – передернул плечами Тео. – Ты хочешь, чтоб мы, черти, были лучше?

Ирка много чего собиралась ему высказать – и про людей, и про чертей в целом, и про конкретно одного немецкого черта…

По мраморной лестнице бойко зацокотали каблучки, словно там скакал отряд кавалерии, и с криком:

– Герр Фелл, наконец-то! – навстречу им выбежала красавица, перед которой даже мама казалась замарашкой, выбравшейся из мешка с углем! Ее красота была невозможной, запредельной, такими не бывают даже фотомодели в журналах! Такая красота не могла существовать в реальности, даже в виртуальной, пропущенной через Photoshop, а лишь в мечтах старинных поэтов и современных десятилетних девчонок: когда волосы цвета каштана и впрямь похожи на шелк, губы – на лепестки роз, а щеки – на нежные лилии, а глаза под густыми и длинными ресницами заставляют думать о таинственных лесных озерах. И длинные ноги, и талия… Ей бы пошли кружева и королевский бархат, но и в офисном костюме она смотрелась все так же – принцессой Грезой, Царевной-лебедь.

– Чтоб меня громом побило! – ошалело выдохнула Ирка.

– К сожалению, сию минуту наш банк не может предоставить такого рода сервис, но спектр наших услуг постоянно расширяется! – выпалила красавица, глядя на Ирку с такой радостной, сияющей улыбкой, с такой очевидной симпатией… которой нельзя добиться «за так», а только за очень большие деньги, и то лишь от специально подготовленных людей. – Быть может, мы ознакомим вас с нашими предложениями?

– Не надо ее знакомить с предложениями! – отмахнулся Тео. – Лучше сами знакомьтесь. Это многоуважаемая Ирина Симурановна… – И Тео почтительно склонил голову, всячески подчеркивая, что Ирка, действительно, очень «много» уважаемая. – Совладелица нашего банка! – нарочито небрежно бросил он и уставился на Ирку во все глаза в ожидании реакции.

Ирка мысленно усмехнулась. Ей даже не пришлось делать вид, что его слова не произвели особого впечатления. Перемудрил Тео. Она девушка простая – вот если бы перед ней мешок с евро свалился (желательно в ее собственный рост и купюрами не меньше, чем по 100!), вот тогда да, тогда бы пробрало! А совладелица банка… Нет, умом она понимала, что это круто, но как-то… не захватывало.

– А это наш менеджер по связям с общественностью! – кивнул на красавицу Тео. Пришпиленный к лацкану костюма, на груди красавицы болтался пропуск, как у Тео. Кроме должности, там стояло только одно слово: «Маричка». Ни отчества, ни фамилии.

– Такая честь познакомиться с вами, Ирина Симурановна! – буквально лучась приветливым мягким светом, пропела красавица.

Ирка вздохнула – выступать на тему, как она не любит, когда ее зовут Симурановной, здесь было не к месту. Приперлась в банк – называйся по отчеству.

– А можно, я вас буду звать просто Ириной? – вдруг сама предложила Маричка. – Мне кажется, отчества – для старух и налоговых инспекторш, а мы-то с вами – девушки! – И Маричка окинула Ирку подчеркнуто одобрительным взглядом.

Та только благодарно кивнула в ответ, и Маричка снова разулыбалась.

– Я вам тут все-все покажу! – заговорщицким тоном подружки, предлагающей посекретничать о мальчиках, сказала она. Она зацокала каблуками по мрамору лестницы. Ирка пошла следом. Один недостаток, если не во внешности, так хоть в одежде красавицы, все-таки обнаружился – на спине костюм сидел как-то не очень… Ткань странно морщилась.

– Здесь у нас хранится клиентская база данных, – сказала Маричка, толкая первую дверь.

Ирка неловко прошла внутрь – вдоль стен, перемежаясь железными шкафами, похожими на сейфы, тянулись компьютеры. Два строгих молодых человека, даже в помещении не снимающих шляп с мягкими полями, коротко кивнули, кажется, ничуть не удивившись ее появлению. Ирка прошлась по комнате, не вполне понимая, что ей следует делать, остановилась у стола с составленными в беспорядке коробками для бумаг. Но лежала там не бумага, а странные листы, одни больше похожие на изукрашенный черными точками прессованный картон, вторые – на тонко выделанные шкуры…

– Писчая береста для поточного кредитования, – звонко и радостно сказала Маричка, грациозно дотрагиваясь до одного ящика. – Кожа самоубийц для особо важных договоров, – она указала на второй.

– Мы от тебя ничего не скрываем, – мягко вмешался Тео, видя, как изменилось Иркино лицо. – Ну пойдем дальше…

– Конечно! Дальше самое интересное! – подхватила Маричка.

Они пересекли компьютерную комнату и вышли в противоположную дверь.

Новая волна яркого света, приглушенного запаха цветочной отдушки и нагретого тонера, щелканье клавиш и гудение принтеров обрушились на Ирку.

– Ирина Симурановна, наконец-то! Мы уже и не надеялись, что вы прибудете! – разлетевшийся к ней солидный мужчина, с волосами, зачесанными так высоко, что в них можно было заподозрить парик, облобызал Иркины пальцы раньше, чем она успела отдернуть руку. К цветочной отдушке прибавился запах тухлых яиц – и тут же исчез.

– Глава кредитного отдела, – представил его Тео.

– Прошу, прошу… – широким жестом приглашая Ирку, залопотал тот. – Собственно, вот здесь у нас все и происходит…

Невысокие стенки из прозрачного пластика делили громадный зал на клетушки, в каждой из которых стоял легкий стол с компьютером и сидели офисно-приветливые молодые люди – все подчеркнуто европейского вида и все с такими же высоко зачесанными волосами, как у главы кредитного отдела.

– Быть любезны выслушать нас – со всем вниманием хотеть предложить вам… – вещал один из них в телефонную трубку.