Текст книги "Вторжение"

:(

– Девять миллиметров, – возвестил Митрошин, продевая в гильзу карандаш и поднимая им гильзу. Ему светил фонарем ППСник из ночной смены. Гензер шагнул к эксперту:

– Экспертизу когда проведешь?

– Федор Николаевич, у меня в ЭКО всего…

– У нас в сотрудника стреляли, – буркнул Гензер. – Мне все равно, сколько у тебя людей. К утру проведи экспертизу.

Митрошин, запуская гильзу в полиэтиленовый пакет, невесело вздохнул и, чтобы дать себе хоть какую-то отдушину, отправился к стайке постовых, которые обследовали угол «Досуга»:

– Нашли пулю, нет? Вы до утра копаться собираетесь?

Территория перед заведением была забита машинами. Патрульные, «скорая», автомобили начальства и оперов – здесь была половина ночной смены и все руководство отдела. Приехал даже дежурный следователь из местного отдела СК. Стреляли в Елецке нечасто, и каждый выстрел из огнестрела был настоящим ЧП. Поодаль у частных домов кучками стояли местные, судача о произошедшем. Дежурный опер опрашивал посетителей, но перепуганные торговцы с рынка и любители поиграть в карты твердили одно —ничего не слышали, никого не видели, совершенно ничего не запомнили.

Володю осмотрел фельдшер.

– Перелома точно нет. Кровь прошла?

– Вроде. – Володя промокнул платком распухший нос. – Да ничего серьезного.

– Но на освидетельствование в больницу ты поедешь, – приказал Гензер, подходя к ним с похрипывающей рацией в руках. – И завтра занесешь справку, понял? Вы их номер запомнили?

– Машина боком стояла, – подал голос Маржанов. – Они свалили быстро очень, но ни фары, ни габариты не включили…

– А тачка?

– Внедорожник вроде бы.

– «Kia sportage», – сказал Володя. – Черный. Старая модель, лет десять ей, сейчас кузов другой совсем.

Буров успел приняться за пиво, когда ему позвонили из дежурки. К «Досугу» через весь город он рванул так быстро, как мог, и прибыл одним из первых. Как старший опер, всю работу до приезда начальства Буров взял на себя. Но похвастаться было нечем.

– «Перехват» молчит, – сказал он, выбираясь из дежурной «Газели». – Затихарились где-то. Из города они не выезжали.

– Точно? – усомнился Муртазин. – У нас со стороны железки только один выезд, там пост ДПС, а вот с юга и востока – одни дыры. Свалить можно любыми проселками.

– Гайцы сразу послали туда наряды, прочесывают все дороги на выезде. Говорю тебе, они в городе.

Фельдшер прыгнул в «Скорую», и она укатила на очередной вызов. Буров подошел к сыну, которого терзал распросами шеф угрозыска.

– Лица знакомые? Они местные, нет?

– Все может быть, – пожал плечами Володя. – В Елецке 30 тысяч человек живет, а с селами все 40 будет. Мы не можем знать всех. – поколебавшись, он добавил: – Их трое было.

Гензер удивился.

– Ты же сказал, двое?

– Третий за рулем. Ждал их. Вообще, товарищ майор… Они грамотно вели себя. Вошли, скрутили человечка и вывели. Внимания не привлекали, все быстро и незаметно. Если бы мы на барыгу глаз не положили, то и не заметили бы ничего особенного. Ну и плюс у них боевой ствол…

– Мда, – хмуро проворчал Гензер. – Твою мать. Кто они такие?

– Тот, кого они забрали, Володя успел сфоткать его, – вмешался Буров. – Это Пеликан. Олег Никифоров.

– Никифоров? – Гензер поморщился. – Барыга?

– Все правильно. Одна ходка у него уже есть, но последний год до нас наколочки доходили, что он снова за старое взялся. Опием промышляет. Я уже выслал к нему наряд.

– И?

Буров покачал головой.

Володя упирался, но Буров настоял на своем: он сам повез сына в больницу. Мотоцикл Володи к ним домой отогнали коллеги из ППС. Когда справка о побоях была на руках, Буровы двинулись домой.

– Помнишь барыгу, по кличке Барыга? – спросил Буров. – Он из города свалил. Сказал, что его кто-то ищет. Испуганный был. Где скрывается, никто не знает.

Володя не ответил.

– У него был героин высшей пробы. Митрошин из ЭКО говорит, он такой чистой наркоты уже много лет не видел. Понимаешь?

Володя снова промолчал.

– Кто-то завез в Елецк партию афганского герыча. Чистого и убойного. И плюс кто-то щемит наших наркобаронов недорезанных. Сначала у Барыги кто-то хату вверх дном перевернул а самого его запугал настолько, что тот бросил все и смылся. Теперь Пеликана увезли… Что-то происходит.

Володя не отвечал. Покосившись на него, Буров увидел, что сын, иногда дотрагиваясь до распухшего носа – словно проверяя, на месте ли он – смотрит в окно, на погруженную в черноту улицу частного сектора.

– Все в порядке?

– Этот упырь бычил на меня за то, что я посмел к нему подойти, – сухо сказал Володя, не глядя на отца. – В наглую обвинял, что это я ему анашу подкинул. Конченный упырь, который настолько привык, что ты его из говна вытаскиваешь, что ему уже плевать на все.

– Володь… Сколько раз тебе говорить? Его отец…

–… Его отец был алкашом, который добухался до могилы, – перебил Бурова Володя. – Которому было на все насрать. Ка и тебе. Не надо мне рассказывать про его отца.

Буров постарался пропустить оскорбление мимо ушей.

– Мне не на все насрать.

Володя издал язвительный смешок.

– Правда? Ну разве что на этого упырька, с которым ты нянчишься. А когда он людей валить будет, ты тоже будешь его вытаскивать? Может, тебе вообще с ним начать зависать? Вы стоите друг друга. Два сапога пара. Два алкаша.

– Я не указываю тебе, как жить и как делать свою работу, – процедил Буров. —. За языком следи. С отцом разговариваешь.

Но эта попытка урезонить сына вызвала лишь бешенство с его стороны.

– С отцом?! А где ты был, отец, когда мать жива была? На работе торчал! Весь из себя прирожденный опер, который без уголовки жить не может. Сутками тебя не было, а мать весь дом и меня – все на себе тащила. А потом заболела. А потом померла. А где был ты все это время, «отец»? – Володя всплеснул руками: – Ах, да, на работе, ты же так любишь свою работу! Только я в ментуре уже четыре года работаю – и я вижу, как ты любишь свою работу. Ждешь минуты, когда можно свалить из отдела, нажраться в говно и валяться овощем. Вот твоя работа и вот он весь ты! Мать просто сдерживала того скота, которым ты всю жизнь был. Так что не надо мне тут лекции читать!

Буров резко дал по тормозам. Машина, взвизгнув покрышками, замерла на темной улице. Тяжело дыша от злобы и ярости, Буров угрожающе прорычал:

– Закройся, или я сам тебя закрою!

– Вперед! – голос Володи щелкнул хлыстом. – Только будет обратка! Хочешь рискнуть – давай!

Буров, поколебавшись, прикрыл глаза. Он приложил все силы, чтобы обуздать гнев. Вышло плохо. Он чувствовал, как задергалась вдруг щека. Чтобы сделать хоть что-то, Буров достал сигареты и закурил.

Володя холодно хмыкнул и вышел из машины.

– Спасибо, что подвез… батя.

Он хлопнул дверцей. Выпуская дым, Буров видел, как силуэт уходящего сына растворяется в ночи.

№

– Пеликан дома так и не появился, Шкондин до сих пор там сидит.

– Как думаешь, что с ним?

– Судя по всему, те двое на джипе были решительно настроены, – пожал плечами Буров. – Может, увезли куда-то…

– Зачем его похищать? Ограбление?

– Федор Николаевич… У нас за последние дни со вторым барыгой неприятности. Те парни на джипе плющат наших торгашей. За что, не знаю. Но готов поклясться, это связано с героином «три девятки». Высокое качество – большие деньги.

– Типы эти вроде как деловые и серьезные. Со стволом. Но у нас уже лет пятнадцать бандитских бригад никаких нету. – Гензер взял со стола фотороботы Рамы и Француза. – Это они? Что твой сын говорит, похоже получилось?

Володя не ночевал дома – лишь забрал мотоцикл и уехал куда-то. А утром, придя на работу, Буров уже узнал, что фотороботы готовы. Поэтому с Володей он даже не виделся. И ответить постарался нейтрально:

– Они хорошо тех двоих разглядели. Глаз у парней наметанный.

– Наши бандюганы все примелькавшиеся… А с тачкой что?

– В городе 18 черных «Kia sportage». Ни один из владельцев не судим и не привлекался. Сейчас проверяем каждого: может, кто-то родне или знакомым покататься дал, или продал по доверенности… Работают гайцы, участковые и двое оперов.

– Что думаешь? Залетные?

Буров кивнул:

– Скорее всего. Слишком отмороженные. У нас таких нет.

– Так. – отложив фотороботы, Гензер потарабанил пальцами по столу. – Буров, эта история мне не нравится совсем. А тут уже и из Города звонили, хотят знать подробности. Все-таки, по сотрудникам стреляли. Они ведь представились… Давай отрабатывать по полной. Барыга в розыске?

– Барыга, который Барыга? Я связался с областью, мужики из отдела наркотиков его пробивают.

– Так не пойдет. Объявляем розыск, нарисуй мне ориентировку по-быстрому. Этих двоих тоже. Зайди в штаб, пусть в нашу газету вышлют фотороботы. Там завтра как раз новый номер выходит. Надо обратиться к общественности. Эти залетные ведь должны где-то окопаться?

В кабинет постучали, заглянул Муртазин. Он выглядел напряженным.

– Федор Николаевич, у нас труп.

День получился бешенным с самого утра. Только заступив на дежурство, Маржанов и невыспавшийся Володя выехали на грабеж: пьяный пассажир маршрутки при выходе из «Газели» около центрального рынка схватил лоток с деньгами и попытался улизнуть, но оступился и разбил себе лицо об асфальт. Мелочь разлетелась по улице, и водителю до приезда полиции пришлось не только удерживать воришку, но и отгонять желающих поживиться монеткой. Не успели Володя и Маржанов дождаться опергруппы из отдела, как поступил новый вызов – очередная кража из гаража. Потерпевшие были пенсионерами. Старик согласился покараулить гараж до приезда криминалиста, а Володя и Маржанов повезли его жену в отдел – писать заявление.

– А к кому мне там, сынок?

– Я вам все покажу, – терпеливо повторял Маржанов, ведя старушку к дверям. – Сейчас подойдем к дежурному, он даст вам бланк…

– Какой бланк? Сынок, я же не умею, никогда не писала заявлений. Как писать-то?

– Вам все объяснят. Осторожнее, ступенька.

Из отдела им навстречу вышла Вера. С удивлением увидела лицо Володи. Выглядел он на самом деле неважно: распухший нос почернел, синие круги пошли под глаза. Чтобы хоть как-то замаскироваться, Володя утром наклеил на переносицу полоску пластыря.

При виде Веры Маржанов с усмешкой бросил напарнику:

– Я дальше сам.

Когда Маржанов и старушка скрылись в дверях отдела, Вера с улыбкой подошла к Володе.

– Привет. Красавчик.

– Шрамы украшают мужчину, а вот синяки не очень, – кивнул он, усмехаясь. – Привет.

– Сегодня все только о тебе и говорят. Прям весь отдел гудит.

– На самом деле я такой же, как все. Разве что чуть более… крутой.

Вера рассмеялась. В этот момент Володя почувствовал себя почти счастливым.

– Но ты молодец. Не каждый вмешается. А ты тем более не при исполнении был, без оружия… Слушай, у нас ведь нечасто такое бывает? Мне говорили, отдел спокойный очень.

Вера пришла работать в Елецкий ОВД всего три месяца назад – сразу после юрфака. Училась и жила она последние пять лет в областном центре и явно забыла о местных сельских реалиях.

– В смысле – часто на сотрудников нападают? – Володя пожал плечами. – Года четыре назад участкового убили. Шел мимо дома, услышал, что там скандал. Решил вмешаться. Вошел – а ему сразу топором…

– Жуть, – поежилась Вера. – Иногда не знаешь, что хуже. Просто уголовники или невменяемые алкаши.

– И то, и другое.

– Видел, сегодня на стройку кирпичи привезли, – Вера кивнула на забор через дорогу, за которым возвышались груды стройматериалов для возведения будущего здания районной полиции. – Зачем только, непонятно, они же так и не строят ничего.

Володя не мог поверить. Она что, пытается завязать с ним хоть какой-то разговор?

– Может, старые кирпичи все растащили. А на стройке должно что-то лежать. Поэтому она так и называется.

Вера улыбнулась, но промолчала. Володя с досадой понял, что тушуется и не может непринужденно продолжать беседу. Похоже, у Веры была такая же проблема.

На крыльце появился, пряча хитрую улыбку, Маржанов.

– Не хочу мешать, но нам ехать пора.

– Ладно, Вер, увидимся.

Она кивнула. Садясь в машину, Володя улыбался. Маржанов завел двигатель и расхохотался, взглянув на напарника.

– Что, кобель, захомутал девчонку?

– Отвали.

Когда они выезжали на Крюковскую, мимо на большой скорости промчался фургон с символикой Следственного Комитета.

– На свалку едут, там жмура нашли, – бросил Маржанов, следя за пронесшейся мимо машиной в зеркало заднего вида. – В дежурке говорят, там п… ц настоящий. Слабонервным не смотреть.

Так оно и было. Даже Буров и Гензер, отработавшие в уголовке по четверти века и повидавшие за это время всякое, оторопели, когда бледный Гузаревич из наряда 21 откинул с трупа кусок картона, которым накрыли тело до приезда группы.

– Твою же мать, – пробормотал Гензер.

– Ох… ть, – Буров не выдержал и отвернулся, чувствуя, как желудок сжимается в комок, готовясь вывернуться наизнанку.

Картина была ужасной. Убийцы раздели жертву и пытали. Ему отрезали гениталии и пальцы. Перебили ноги – из тканей левой ноги торчала кость, а жутко распухшее деформированное колено правой ноги говорило, что ему выбили коленную чашечку. Выдавили или выкололи глаза – на их месте были буро-черные пятна. И напоследок перерезали горло – рану нанеси мощным ножом, профессионально и безжалостно. Ее практически отделили от тела – голова лежала на плече, держась лишь на тонких полосках связок и кожи.

– Узнаешь? – сдавленным голос спросил Гензер, мрачно поворачиваясь к подчиненному. Буров закурил и лишь после этого кивнул.

– Пеликан…

//

– Драка, угол Советской и Крюковской, около аптеки, – сквозь помехи бурчал из рации голос диспетчера. – Кто рядом, прием?

– Во дают! – захохотал Маржанов. – Это ж около отдела, за углом сразу! Совсем оборзели!

– Кто? Те, кто дерутся?

– Дежурка! Задницу поднимите и дойдите, два шага же!

– Вы рядом, Чашкан, – поддержал Маржанова голос из рации, делая акцент на слове «Вы». Володя рассмеялся. Распухший нос сразу же дал о себе знать.

– Сегодня где ночевать будешь? – спросил Маржанов. – У отца?

– Не хотел бы. У тебя опять можно?

– На здоровье, моя мать к тебе нормально относиться, ты же знаешь. – Маржанов убавил звук рации, откуда лились теперь уже сплошные остроты по поводу драки в десятке метров от ОВД. – Что с батей-то делать будешь?

– А ты что предлагаешь? Утопить?

– В пиве, ага.

– Жилье себе надо искать. Вообще, давно пора… Не знаешь, где-нибудь неподалеку от отдела никто комнату не сдает?

– Поспрашивать надо.

Патрульная машина ползла по улице Чайковского – самой крупной на их маршруте. Впереди показался торговый павильон на автобусной остановке, около которого бегал парнишка в шортах. При виде экипажа ППС он через дорогу бросился к ним, размахивая руками:

– Стойте! Стойте!

Маржанов тормознул, сдав чуть в сторону, чтобы горячий парнишка не угодил под колеса, и опустил стекло.

– Куда летишь?

– Мой велик украли! Велик мой сперли!

– Кто?

– Я откуда знаю, кто? Я в магаз на секунду прям заскочил, выхожу – а урод смывается на моем велике! За угол повернул, вон туда! На моем велике! Козел!

– Давно?

– Минут пять назад! Мне батя на денюху велик купил, он меня убьет!

Маржанов и Володя переглянулись, затем Маржанов кивнул парнишке назад:

– Садись, покружим по району, может, недалеко уехал.

– Ага, спасибо! – парнишка в шортах прыгнул на заднее сиденье. – Поехали, поехали! Вот козел, а! Мой велик спёр!

Экипаж ППС развернулся и свернул на разбитую улицу Победы. Володя взялся за микрофон рации:

– Кража велосипеда, с улицы, угол Чайковского и Победы. Кто увидит, тормозните, прием. – затем он обернулся к взволнованному парнишке. – Как тебя зовут?

– Артем!

– Артем, а чего ты скакал как сайгак? Сразу позвонил бы в полицию.

– Откуда позвонил? Мой телефон там остался, в бордачке! Он у меня и велик спер, и телефон, козел!

Маржанов прыснул со смеху.

– Нефиг все яйца класть в одну корзину.

– Что?

– Смотри по сторонам. Запомнил, как он выглядел? Приметы?

– Одну только примету, у него мой велик! – бушевал парнишка, зорко и бдительно глазея по сторонам. – Козел!

Они пересекли два квартала. Около многоквартирных двухэтажек Маржанов свернул и проехал через дворы. Велосипедиста нигде не было.

– Погоди, – вдруг сообразил Володя. – Артем, дай-ка свой номер.

– Мой?

– Диктуй, сказал.

Володя достал трубку и набрал локальный шестизначный номер, который ему пробубнил парнишка, добавив свое коронное «Спер мой велик, козел!». Володя нажал на вызов. Гудок шел – это уже хорошо. Через два-три гудка настороженный голос буркнул:

– Да?

– Говорит лейтенант Буров, полиция, – грозно сообщил Володя в трубку. – Если вы не оставите чужое имущество, уже вечером вы будете арестованы и отданы под суд. Статья 158, часть 1. Я ясно выражаюсь?

Настороженный собеседник ахнул и немедленно отключился.

– Вот урод, а.

На углу Победы и Ленина экипаж ППС объехал квартал и по параллельной Елецкой покатил в обратном направлении. У Володи зазвонил сотовый. На дисплее, к своему удивлению, он увидел только что набираемый им номер.

– Кто звонит?

– Он, – Володя с ухмылкой кивнул на Артема и ответил на звонок. – Лейтенант Буров, слушаю.

– Велосипед около дерева, на углу Чапаева и Вокзальной! – выпалил тот же голос, только теперь испуганный, а не настороженный. – Я все оставлю, телефон тоже! Приезжайте и забирайте!

Володя быстро замахал рукой, указывая Маржанову, куда свернуть, а по телефону сухо и властно продолжил:

– Если вы что-то взяли, пожалеете. Мы все проверим.

– Честно, все на месте! – паниковал воришка. – Зуб даю!

После чего он поспешил отключиться.

Нужный перекресток был совсем рядом, в трех кварталах севернее. Подъезжая, они сразу заметили двухколесного железного коня: тот стоял, прислонившись к стволу дерева, как и обещал воришка. Радостный Артем выскочил из «канарейки» и бросился к нему.

– Ну?

– Все на месте! – Артем не верил своему счастью. – Ну-ка, бардачок… – сунув руку, Артем изумленно извлек из кожаной сумочки, закрепленной на раме, сотовый телефон и мятую купюру в 100 рублей. – Только это… Еще сотка. Это не моя. У меня деньги в кармане всегда лежат.

– Это тебе компенсация, – засмеялся Володя.

Обычно довольный Маржанов не поддержал веселья – что-то увидев, он напряженным голосом окликнул напарника:

– Вован, смотри!

Володя проследил его взгляд. Где-то совсем рядом, за крышами тянущихся вдоль улицы домишек, что-то горело. Столб дыма, все увеличиваясь и на глазах полицейских окрашиваясь в черное, поднимался вверх.

– Черт, ну и денек…! – Володя быстро повернулся к Артему. – Пацан, ну что, все нормально?

– Да, конечно! Спасибо!

– Не оставляй велик без присмотра больше, понял? Давай!

Володя прыгнул в машину. Сразу же экипаж ППС взвыл сиреной и, сорвавшись с места, рванул к месту пожара. Артем удивленно проводил их глазами и только сейчас заметил дым.

– Фига се!

Возбужденный, он прыгнул в седло и, отчаянно работая ногами, покатил следом за несущейся патрульной машиной.

Это был дом на Герасимовской. Спрятанный в тени деревьев небольшой и аккуратный домик – побеленные стены, синие ставни. Когда наряд ППС затормозил перед домом, пламя бушевало вовсю. С грохотом обрушилась часть перекрытий, и изнутри, как из пасти чудовища, изрыгнулся столб пламени. Со звоном лопнуло и разлетелось окно на фасаде.

– Чашкан, машина 18, у нас пожар! – кричал Володя в микрофон, пытаясь разглядеть номер дома. – Улица Герасимовская, дом номер… дом пять!

Артем был в восторге, такого зрелища он не видел никогда. Отойдя на безопасное расстояние, парнишка увлеченно снимал на чудом вернувшийся ему сотовый телефон, как к полыхающему дому примчались пожарные расчеты. Бригады в коричневых огнестойких костюмах и огромных шлемах раскатали рукава и принялись заливать бушующее пламя водой и пеной. Оглашая сонные улицы городка воем сирен, подъехали еще несколько полицейских машин.

Услышав в дежурке адрес, на место пожара выехал и Буров. Когда он приехал, пламя уже потушили. Выйдя из машины, опер мрачно смотрел на то, что осталось от аккуратного домика, небольшого, но с идеальным порядком. Крыши и окон не было, по побеленным стенам ползли черные полосы.

– Твою мать, – проворчал он, закуривая.

В толпе сотрудников Буров заметил Володю. Тот обсуждал что-то с Маржановым. Встретившись взглядом с отцом, Володя помедлил, но все же отвернулся. Подходить к Бурову он не стал.

Из дома, снимая почерневший от сажи шлем, вышел один из пожарных. Буров подошел к нему.

– Здорова. В доме кто-нибудь был?

– Одно тело. В прихожке.

– Мужчина, женщина?

– Сложно сказать, обгорело до неузнаваемости. Могу сказать только, что невысокого роста. Метра полтора. Так что, может, подросток…

– Это не подросток, – хмуро возразил Буров.

– Что?

Буров покачал головой, еще раз взглянув на дом.

Второй труп. Больше половины жизни Буров провел в угрозыске. Но сейчас у него голова шла кругом. Сначала стреляют в его сына. Потом настолько зверски, насколько это вообще возможно, убивают Пеликана. Изувеченный труп наркодельца до сих пор словно стоял у Бурова перед глазами. Теперь убивают пожилую армянку. Чтобы замести следы, поджигают ее дом.

Что, черт возьми, происходит?!