Текст книги "Смех и грех (сборник)"

Глава 9

Мы оставили Светлова с шофером в тот момент, когда они, завершив неудачное преследование господина Шуллермана, направились в бар. Усевшись за свободный столик, приятели заказали пол-литра и огляделись по сторонам.

Несмотря на раннее время, народу вокруг хватало, причем большинство было в изрядном подпитии. (Надо сказать, что кащеевцы издавна поддерживали с «зеленым змием» самые теплые отношения.) За стойкой клевал носом спившийся бармен, а за спиной у него вопил телевизор, по которому в настоящий момент передавали рекламу акционерного общества «Лопух-Инвест», обещавшего вкладчикам миллион процентов годовых. «Лева Хитрюков, дом на Марсе, почему бы нет?!» – выкрикнул напоследок телевизор и начал показывать девятьсот сорок шестую серию очередной «мыльной оперы» латиноамериканского производства. Герои все время плакали, нудно выясняя отношения.

– Переключи на другую программу, – попросил Витя бармена, но тот не услышал.

Тогда Светлов сделал это сам.

– Сейчас уже ни у кого не вызывает сомнения существование инопланетных пришельцев, – бодро объявил с экрана румяный мужчина в очках. – Растет число контактеров! Передаем репортаж из психиатрической лечебницы номер один!

Камера показала больничную палату с зарешеченными окнами, где в смирительной рубашке сидел контактер. Он что-то замычал, вращая глазами. «Александр Иванович говорит, что пришельцы зеленого цвета и умеют ползать по стенам», – перевел услужливый репортер.

Псих завыл дурным голосом.

– А это, – продолжал репортер, – инопланетная цивилизация передает нам послание, используя голосовые связки Александра Ивановича…

Светлов плюнул и, махнув рукой, отправился за свой столик.

– Сплошной дурдом! – в сердцах произнес Витя, разливая водку по стаканам.

– Вот именно, – поддакнул Коля.

– Что ты думаешь насчет Кащеевых сокровищ? – после некоторого молчания спросил он.

– Что? – усмехнулся бандит. – Сокровищ, говоришь?! Не сокровища это, браток, а отрава, по крайней мере для такой мрази, как все мы! Ну, пойду я в музей, ну, возьму… А дальше?! Слышал о проклятии? То-то же. Чтобы взять их, чистым надо быть, а у меня руки по локоть в крови да душа вся шерстью поросла… Видал Женьку вчера? Так он цыпленок по сравнению со мной. Нет, туда я не ходок, по крайней мере хоть внешне человеческий облик сохраню!

– Покаяться не пробовал? – тихо спросил внезапно протрезвевший Коля. – Может, исправишься?

– Поздно мне, – мрачно усмехнулся Светлов, – поезд ушел!

В этот момент дверь распахнулась, и в бар ввалился сияющий торжеством Генка Кривой. Он только что со вкусом набил морду Нелиповичу, а также отнял все деньги, которые обнаружил у «подающего надежды молодого патриота». Заимев наличные, Генка решил на митинг не возвращаться. Зачем на солнце париться? Теперь есть на что выпить. Он громогласно потребовал у бармена бутылку водки и, усевшись за соседний столик, принялся хлестать ее прямо из горлышка.

– Надо думать, как домой вернуться, – говорил тем временем шофер. – Противно здесь!

– Какая разница! – устало отмахнулся Светлов. – Везде то же дерьмо. Тут, по крайней мере, сразу видно кто есть кто…

– Что ты сказал?! – зарычал со своего места Генка, услышавший последние слова. – Ты кого дерьмом обозвал?

Кривой не понял сути разговора, да она его, по правде сказать, и не интересовала. Нужен был повод подраться.

Он грозно поднялся со своего места. Публика в баре притихла. Витя, брезгливо сморщившись, шагнул навстречу. Кривой опешил. Он привык, что все его боятся, норовят убежать. Незнакомец молча глядел на Гену жестокими, тигриными глазами.

– Я сказал, что ты дерьмо! Дальше что? Второй глаз выбить?

– Да вы чего, ребята, вы чего, – забормотал перепуганный Гена. – Я пошутил только. Давайте выпьем вместе, а?

– В жопу себе залей! – резко ответил Светлов, возвращаясь на свое место.

– Вот пожалуйста! – криво улыбаясь, сказал он Коле. – Типичная шавка. Здоровая, наглая, но трусливая. Здесь, когда проспится да до Кащеевых богатств доберется, так и станет выглядеть. В другом месте будет человеком казаться. Но суть-то не меняется!

Посидев еще некоторое время, приятели вышли из бара. Они не заметили, как прошел день. Солнце клонилось к закату. Светлов отправился в гостиницу, заливать водкой тоску зеленую, а Коля принялся чинить автобус. Он мысленно дал себе слово, что ни часу лишнего не задержится в проклятом городе. О Кащеевом золоте шофер даже не думал, помнил за собой грехов множество. Одна служба в Афганистане чего стоит! Он заскрипел зубами, отгоняя непрошенные мысли, но не тут-то было!

Кто-то услужливо, как в кино, демонстрировал Коле картины прошлого. Вот он, двадцатилетний, безжалостный, перепахивает танком мятежный кишлак. Вот расстреливает в упор из автомата пленного партизана. Вот издевается над молодым солдатом. «Москвич хренов, – рычит Коля, методично ударяя парня кулаком в грудь, – отъелся на столичных харчах». Вот опять тот же «молодой» через несколько дней, с отрезанными ушами, выколотыми глазами: затравленный «дедами», он убежал из части и попал в плен к душманам. Вот еще многое и многое, о чем хочется забыть, да не получается!

Долго возился Коля с автобусом. Наконец понял, что теряет время даром. Эту развалюху давно в металлолом пора, к тому же сосредоточиться невозможно, душа болит!

Тогда он вылез из-под машины, отряхнулся и решительно зашагал прочь из Кащеева. Солнце полностью опустилось за горизонт. Обыватели захлопывали ставни, наглухо запирали двери.

На улицы выползала разнообразная нечисть.

В это самое время в кащеевском отделении милиции капитан Катов проводил общее собрание сотрудников. Они уже повылезали из гробов и, протирая заспанные рожи, преданно взирали на начальство.

– Оперативная обстановка в городе такова, – хрипел капитан, поминутно облизываясь, – граждане хитрые стали, на улицу ночью не высовываются, что крайне отрицательно сказывается на состоянии нашего трудового коллектива!

Вурдалаки скорбно понурились, понимающе качая головами.

– Водители-дальнобойщики появляются здесь редко, – продолжал Катов, – пищи на всех не хватает!

Некоторые вампиры пустили слезу.

– Однако ситуация не представляется мне полностью безысходной. До сих пор мы контролировали главным образом подъездные пути к городу, но… – тут Катов сделал паузу и торжествующе улыбнулся, – но есть еще дорожки разные, тропинки, по которым машина не проедет, а пешеход пройдет! Есть мнение, что на них может очутиться случайный прохожий!

Вурдалаки восторженно зааплодировали, восхищаясь административным гением своего начальника.

– Короче, приказываю: перекрыть все, повторяю, все подступы к городу!

Натянув фуражки и выпустив когти, сотрудники кащеевского отделения милиции во всю прыть понеслись выполнять приказ.

Между тем Коля продолжал быстро идти по улице. В небе ярко светила луна. Ветер, гонявший по мостовой разную дрянь и объедки, пронизывал холодом до самых костей. Со свистом пронеслась в ступе Баба-Яга, работавшая директором кащеевской средней школы. Заметив позднего прохожего, она притормозила.

– Чу, чу, русским духом пахнет! – проскрипела ведьма.

– Пошла прочь, старая карга! – ответил Коля, и та сочла за лучшее ретироваться, горько сетуя на свои гнилые зубы. Давно пора сходить к дантисту!

По стенам домов скользили подозрительные тени. Откуда-то несло трупным запахом и нечистотами. Из-за угла выглянула крыса – Нелипович. Он следил за Колей, собираясь донести потом в «соответствующие органы».

– Пшел! – заметив оборотня, пнул его ботинком в морду шофер.

Постепенно дома редели. Начались окраины Кащеева.

– Эй, привет! – услышал Коля и, обернувшись, увидел рэкетира-оборотня. Тот ухмылялся, обнажая острые белые клыки.

– Как там Витька? – спросил Круглов. (Работягу волк есть не собирался. Они не вкусные.)

– Водку пьет.

– Понятно, он всегда был слаб на это дело. Я тебе вот что скажу, мужик, ты зря ночью уходить собрался, не мог дня дождаться? Менты наши уже на охоту вышли.

– Не мог! – лаконично отрезал Коля.

– Понимаю. Что ж, тогда слушай сюда. По главной дороге не ходи. Постарайся выбраться незаметно. Авось пронесет! – Волк широко зевнул. – Ладно, покедова, пойду прилягу, а то я сегодня коммерсантов объелся!

Сверкнув зелеными глазами, оборотень исчез.

Следуя мудрому совету Круглова, Коля свернул прочь с центральной улицы, разыскивая какую-нибудь глухую незаметную тропку. Однако ни он, ни Женька-волк недооценили предусмотрительности капитана Катова.

Тропинку, к которой направлялся Коля, давно стерегли сержант Залепукин и старшина Абакумов. Мотоцикл с коляской они оставили у обочины, а сами внимательно, хотя, впрочем, без особой надежды, вглядывались в темноту.

– Вот всегда так, на самое бесперспективное место поставили, – ныл Залепукин, которому вчера почти не досталось крови. – Опять Катов всю добычу себе захапает!

– Но-но, поаккуратнее! – строго осадил его старшина, хотя втайне тоже негодовал на жадного начальника. Сам, паскуда, от крови лопается, а им обпивки достаются. Вот служи с таким после этого! Тем не менее нельзя позволять подчиненному язык распускать. К тому же вдруг он стукач? Донесет капитану, и прощай дальнейшая карьера. А то еще гроб персональный отберут. Дрыхни потом в подвале на сыром полу!

– Пить хочу! – продолжал хныкать сержант.

Неожиданно оба замерли: вдали послышались чьи-то торопливые шаги.

– Человек, – прошептал Абакумов. – Нюхом чую!

Вурдалаки сладострастно облизнулись.

Коля слишком поздно заметил две фигуры в милицейской форме.

– Стойте, гражданин! – прогремел старшина. – Вы арестованы!

Залепукин подленько захихикал.

При виде вампиров Коля не растерялся. Сказалась афганская выучка. Подобрав с земли кол, он продолжал спокойно идти вперед. На его счастье, кол оказался осиновым. Почуяв запах смерти, Залепукин с Абакумовым попятились.

– Ага, боитесь, гады! – обрадовался Коля.

Вурдалаки трусливо сиганули в разные стороны. Воспользовавшись моментом, Коля запрыгнул на мотоцикл и дал газу.

Опомнившиеся вампиры рванули следом.

Он несся во весь опор по пустынной, ухабистой дороге. В ушах свистел ветер. Мелькали тени сгорбленных пожухлых деревьев. Они казались живыми и тянули к парню сухие, сучковатые лапы, норовя стащить с седла. В дикой пляске лунных лучей мерзко кривлялись какие-то призраки. Позади злобно завывала нечисть. Сейчас за Колей гналось уже все отделение вурдалаков. К ним присоединились зомби, шакалы из мэрии. Не бывать такому, чтоб человек ушел из Кащеева живым!

Коля не помнил, сколько длилась погоня, казалось, целую вечность. Он ни о чем не думал в это время, только бормотал про себя: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!»

Вдруг мотоцикл, чихнув мотором, заглох. Кончился бензин. Коля соскочил на землю и бросился бежать. Отчаяние захлестывало его с головой. «Никогда не теряй надежды! Не сдавайся!» – неожиданно прозвучал в голове чей-то посторонний голос. Голос был твердый, резкий, но вместе с тем на удивление благозвучный.

Задыхающийся парень прибавил ходу. И тут… Впереди показалось полуразрушенное здание, в котором Коля узнал церковь. Недолго думая, он забежал внутрь. В свое время церковь была сильно изуродована большевиками-атеистами и прочей сволочью. Содрали иконы, разломали алтарь. Дедушка товарища Рожкова, пламенный ленинец, расстрелянный в тридцать седьмом, лично нагадил на пол из революционных побуждений. Даже фрески на стенах кому-то понадобилось испохабить, покорябать. Но как ни странно, лик Христа-Спасителя остался в неприкосновенности. Сейчас от него исходил какой-то странный, теплый свет.

Вся нечисть, уже предвкушавшая близкую поживу, замерла снаружи, не решаясь войти. Святое место, даже в оскверненном виде, внушало бесовским отродьям дикий ужас.

Коля упал на колени. Он больше не просил о помощи, просто решил покаяться в грехах перед смертью. Каялся бывший афганец искренне, от всей души. Так что сердце обливалось кровью. Он с отвращением вспоминал всю свою жизнь.

– Прости, Господи! – молил он.

Христос на фреске мягко улыбнулся.

Тем временем бесы на улице осмелели. Появилось предложение проникнуть внутрь храма. Но тут с неба упал луч ослепительно яркого света и очертил вокруг церкви сияющий круг.

Один из наиболее храбрых вурдалаков дотронулся до него, но тут же с визгом отпрянул. Рука его превратилась в обугленную головешку.

Поняв, что делать здесь больше нечего, вурдалаки, зомби и шакалы уныло побрели обратно в Кащеев.

Коля пробыл в церкви всю ночь, а рано утром с попутными машинами благополучно добрался до дому.

Эпилог

Прошло несколько дней. Поздно вечером в гостинице «Мечта» сидели за столом двое людей. Светлов и Вася. Они пили чай. От водки решили на сегодня воздержаться. Надо же когда-то передохнуть, а то совсем сопьешься! В углу столовой, около батареи парового отопления, лениво щурила зеленые глаза Света. Это была вальяжная пушистая кошка, очень внимательно следившая за своей шкуркой. За блюдечко молока она мурлыкала, а за кусочек мяса разрешала себя погладить. Правда, на днях она скуки ради поймала и придушила крысу – Нелиповича, после чего Вася проникся к ней некоторым уважением.

Около порога, выгнув спину и задрав хвост, утробно мяукала облезлая кошка Марина. Требовала кота.

– Цыц, шалава! – припугнул ее Вася. – Вурдалакам отдам!

Марина на минуту притихла, потом заорала снова.

В хлеву за домом громко хрюкали толстые свиньи Марципановы. Рядом с ними подвизгивал мелкий хряк Александр Воеводин. Марципановы опять сожрали все помои, вот он и повизгивал, кушать хотел.

На улицах Кащеева шла обычная ночная жизнь. Ходил, собирая дань, волк-рэкетир. Они поделили с Витькой-корешем город на время влияния. Женька бандитствовал ночью, Светлов – днем. Причем первый брал натурой, а второй – деньгами. На площади у памятника Ленину визжали шакалы. Неподалеку уныло торчал описанный ими чурбан – товарищ Рожков. В подвале своего дома лейтенант Сидоров допрашивал с пристрастием господина Шуллермана, выявляя сети жидомасонского заговора. Под воздействием мощного лейтенантского кулака Борис Яковлевич готов был сознаться в чем угодно. Он уже перебрал всех своих знакомых и теперь придумывал новые и новые еврейские фамилии, по ходу дела сочиняя им подпольные клички, явки, совершенные злодейства.

Вокруг говорящего дуба маршировали зомби. Сегодня майор Меркулов был доволен. Озоновцам удалось изловить аж целых двух в кожаных куртках. Одного забили насмерть. Второй оказался поздоровее. Он во всем сознался и сейчас находился под охраной в сарае у майорского дома. Меркулов определил ему наказание в тридцать лет тюремного заключения.

Где-то вдалеке радостно завыли вурдалаки, поймавшие очередную жертву…

«А народ?» – спросит читатель.

Да что народ, он, как обычно, просто спал.

«Есть лукавый[14]14
  Имеется в виду дьявол.


[Закрыть], который ходит согнувшись, в унынии, но внутри он полон коварства. Он поник лицом и притворяется глухим, но он предварит тебя там, где и не думаешь».

(Сир. 19, 23–24)

Последняя надежда

Пролог

Огни свечей и пламя камина отбрасывали причудливые блики на каменные стены. Снаружи, за окном, глумливо завывал ветер. Из леса доносились злобный хохот и визг. В комнате было свободно – огромный дубовый стол, пара стульев да небольшой сундук в углу. За столом, уткнувшись в толстую книгу с кожаным переплетом, сидел старик. На его суровом лице, изборожденном глубокими морщинами, застыло мрачное выражение. Уже две недели он пытался отыскать в старинных магических книгах ответ на важнейший вопрос, от которого зависела судьба его страны. Тяжело вздохнув, он перевернул страницу. Магические знаки сливались в одно пятно перед его измученными глазами. Он напрягся, пытаясь сфокусировать внимание. И тут… О Великий Боже! Нашел!!!

Распахнулась дверь. В комнату, цокая подкованными каблуками по каменным плитам, вошел король Влад.

Его красивое лицо с резкими и благородными чертами выглядело измученным. На висках белела седина, которой еще месяц назад у тридцатилетнего короля не было и в помине.

Услышав шаги, старик за столом медленно обернулся.

– Дядя, положение ужасное, – взволнованно заговорил Влад, нервно комкая в руках батистовый платок. – Силы тьмы наступают. Слышишь визг в лесу?! Это оборотни. Новая пакость, которую придумал проклятый Аксельрод. Слуги теперь боятся выходить из замка. А вчера пропал мой камердинер. Говорят, его утащили вурдалаки, и Дракула сделал из него чучело, которым украсил столовую! Мы погибли, дядя!!!

– Успокойся, сынок, – мягко проговорил старик. – Я нашел выход, – добавил он, ткнув пальцем в открытую книгу. Король замер, весь обратившись во внимание.

– Это древнее пророчество великого Нострадамуса. Помимо нашего, есть во Вселенной и другие миры, соединенные с нами таинственной связью. Некоторые современные мудрецы называют их «паралелльными». И когда на Землю нашу падет тьма, гласит пророчество, из далекого чужого мира придет великий рыцарь Андриан, который уничтожит демонов, и солнце снова засияет над Тмутараканским королевством. Это наша последняя надежда. Вот, – воодушевившись, старый волшебник ударил кулаком по древней книге, – вот заклинание, с помощью которого мы можем перенести его сюда!

– Давайте, дядя, не мешкайте, – взволнованно воскликнул Влад, делая порывистый шаг вперед.

Старик тяжело поднялся и, кряхтя, открыл сундук. На свет появилась коробочка темного дерева, украшенная золотыми молниями. В ней находилась измельченная волшебная трава. Затем он раскалил угли в жаровне и бросил туда горсть зеленого порошка. Едкий дым клубами поднялся к потолку.

– Карамбела, тариба, фар тракас, – загробным голосом старик произносил древнее заклинание. – Чурака, вар ксолита! Варрида гур ксо…

Тут дым попал волшебнику в нос, он поперхнулся и вместо магического слова «ксочура», завершавшего заклинание, произнес «ксочуча».

Сия мелочь повлекла за собой серьезные последствия.

Рыцарь Андриан так и остался в неведении насчет своей великой миссии. Однако заклинание все же сработало, только не совсем так, как ожидалось…

Глава 1

– Дзинь, дзинь.

– Тьфу, проклятие, может, заткнешься, наконец!

– Дзинь, дзинь.

– Прямо по мозгам долбит, сволочь! Ну хватит вам, нет меня дома! Дайте поспать человеку!

– Дзинь, дзинь.

Истощив запасы терпения, Андрюха Орлов по кличке Волына[15]15
  Волына – на уголовном жаргоне означает – пистолет. (Здесь и далее примечания автора.)


[Закрыть] с трудом разлепил глаза, витиевато выругался и, перебравшись через очередную любовницу, спавшую рядом, тяжело протопал к телефону.

Андрюха был высоким, мускулистым парнем лет тридцати, со светлыми волосами, яркими голубыми глазами и перебитым носом. Его можно было бы назвать весьма привлекательным. Правда, впечатление несколько портили складки жира на животе и боках, а также мешки под глазами: результат пьянства и прочих излишеств.

– Да! – злобно рявкнул он в трубку.

– Здравствуй, Андрюша, никак спишь еще? – вкрадчиво замурлыкал на другом конце провода Шеф.

«Черти бы тебя побрали, старый дурак!» – подумал про себя Волына, но вслух сказал совсем другое. – Что вы, Сергей Петрович, я просто в ванной был!

– Ладно, – серьезно проговорил Шеф, – собирай ребят. Чтобы через час все были у меня. Ты понял?!

– Да, конечно, – заверил его Волына и, швырнув трубку на рычаг, разразился отборной бранью. – Вот всегда так, никогда человеку отдохнуть не дадут. Вечно этого идиота черти раздирают. Волына – туда, Волына – сюда. Как пить дать, опять вообразил, что его завалить хотят, и срочно сооружает линию обороны. Теперь даже в туалет будет с охраной ходить. Три раза так было, а все ложная тревога! Впрочем, – Андрюха постепенно остывал, – платит-то он неплохо, совсем неплохо, так что хрен с ним! Можно понять старика. Сейчас такое время! Осетра прихлопнули, Могилу – а кто, так и не выяснили. Могила, например, сидел тихо, как мышь, на чужую территорию не совался, кому, спрашивается, нужно было его валить? Но тем не менее две дырки в башке сделали. А если Шефа убьют, что без него делать-то будем, что кушать-то?!

Волына окончательно успокоился и начал торопливо одеваться.

– Лена, киска, – окликнул он сонную любовницу, – сделай быстрее кофе.

Та сладко потянулась и широко открыла красивые, голубые и очень глупые глаза.

– Давай, давай, – поторопил ее Андрюха, – я опаздываю!

Лена неторопливо поднялась и, плавно покачивая загорелыми бедрами, отправилась на кухню.

Андрюха тем временем жадно уставился на недопитую бутылку коньяка, стоявшую на журнальном столике.

Бог ты мой! Как похмелиться охота, прямо сил никаких нет! Голова трещит по швам. Во рту – как сто кошек нагадили. Сейчас бы стакан, ну хоть половину, вмиг полегчает! Но нельзя, Шеф недавно закодировался от алкоголизма и теперь пьяниц не выносит. Волына уже раз получил по мозгам, явившись на работу с запахом перегара.

С трудом переборов искушение, он тяжело вздохнул и отправился умываться…

Выйдя из подъезда, Волына вдруг почувствовал себя неуютно. В свежем утреннем воздухе пахло бедой. Улица в этот ранний час была пустынна. Вот только машина напротив… Еще не осознав толком, в чем дело, он ничком бросился на мостовую. Автоматная очередь прошила воздух там, где он только что стоял. Не теряя даром времени, Андрюха откатился в сторону, выхватывая из-за пазухи пистолет. Еще очередь. Осколки асфальта брызнули вверх рядом с его головой.

– Хана! – подумал он, стреляя в машину из своего «макарова». – Хоть бы одного с собой прихватить!

В этот момент на него навалилась непомерная тяжесть. Тело пронзила острая боль. «Достали-таки, гады», – запоздало мелькнуло в мозгу. В глазах заплясали багровые вспышки, тьма подхватила его, закружила и куда-то понесла…

Удивленный чеченец тупо уставился на мостовую, где только что лежал его враг. Она была абсолютно пуста, даже крови ни капли. «Аллах, Аллах, Аллах», – запричитал он, хотя был неверующим, и опрометью кинулся к своей машине.

Первое, что осознал Волына, – он лежит ничком в какой-то вонючей луже. Странно, вроде на улице не было дождя. И непонятно, почему не добили?

Он кряхтя перевернулся на спину, затем сел. Кругом шелестела от порывов ветра мокрая листва деревьев. Сквозь редкие просветы в кронах виднелось звездное небо. Андрюха понял, что находится в лесу. Каким хреном его сюда занесло? «Может, они вообразили, что он мертв, отвезли в лес и бросили?» Он осторожно ощупал свое тело: «Все цело, ни царапины!»

«Так, – соображал Андрюха, – когда я вышел из дома, было шесть утра, а теперь глухая ночь. К Шефу все равно опоздал. Значит, надо двигать до дому, принять ванну и хорошенько выпить. Да, выпить обязательно, тем более что похмелье разыгралось с новой силой».

В глубине леса раздался дикий вой – наверное, какая-нибудь собака заблудилась.

Не утруждая себя излишними размышлениями (он вообще не любил это дело), Волына безуспешно поискал пистолет и поднялся на ноги: «Куда идти, черт его знает. Однако холодно». Мокрая рубашка противно липла к телу. «Бр-р», – поежился он и зашагал наугад. Вой раздался ближе. «Бедная псина! Эх, скорей бы домой попасть». Перед глазами возникло соблазнительное видение: бутылка коньяка, лимон, нарезанный ломтиками и посыпанный сахаром.

– У-у! – Андрюха аж застонал от вожделения.

– У-у-у-у-у– у!!! – послышался рядом страшный вой, и на поляну вышла огромная собака. Глаза ее горели зеленым огнем. Собака жадно поглядела на Волыну и облизнулась.

– Хороший песик, – Волына любил животных, – ну, иди ко мне!

В ответ псина захохотала жутким голосом и ухмыльнулась.

«Ну надо же, белая горячка! Допился все-таки. Правильно говорил Шеф, кодироваться надо или зашиваться. Уж он-то в этом понимает. Сам раньше по ночам от белых карликов прятался и зеленых чертиков простыней ловил».

Собака тем временем, умолкнув, прыгнула вперед. Андрюха машинально отскочил назад, закрывшись рукой. Острые зубы лишь слегка задели предплечье. Слегка, но больно!

– Ах ты, сволочь! – разозлился он, забыв, что имеет дело с галлюцинацией. – Ну щас я те башку отверну!

Оборотень, а это был именно он, отскочил назад и удивленно замер.

Волына тем временем разыскал в траве огромную дубину и стал подбираться к собаке.

– У-тю-тю, – манил он, – ну иди сюда, падло, иди, я те покажу, как кусаться!

Оборотень снова захохотал, но уже как-то неуверенно. В этот момент суковатая дубина обрушилась ему на спину, и хохот сменился жалобным поскуливанием.

– Ну что, усвоил? Или еще добавить?

Вилянием хвоста оборотень дал понять, что «добавлять» не надо.

– То-то же. Ладно, пошли со мной, я тебя Шефу подарю, ему для дачи овчарка нужна. Но смотри, еще раз тяпнешь, я те сделаю козью морду. Ясно?!

Оборотень выразил свое согласие жалобным воем.

– Вот и молодец. – Волына направился вперед по тропинке. Оборотень, поджав хвост, плелся сзади.

Постепенно тропинка становилась все шире, а деревья по сторонам – все реже, пока наконец он не оказался на широкой поляне. Со всех сторон ее окружали старые, замшелые деревья. Где-то за ними ухала сова. С неба ярко светила луна. В глубине поляны виднелся старый обветшалый дом. В единственном окошке горел свет.

– Во, – обрадовался Андрюха, – избушка лесника – дорогу покажет, а может, и выпить даст!

Подойдя к двери, он постучал. Собака неожиданно попятилась, глухо рыча.

– Ну ты, Кабысдох, к ноге! – рявкнул Волына, и оборотень трусливо посеменил к нему.

– Войди, о человек, в свой последний приют, – послышался из-за двери торжественный голос.

«Ну, дает», – удивился Волына, отворяя дверь.

Внутри было полутемно. Тускло светились угли в очаге. Посреди комнаты стоял трехногий стол, освещенный по углам черными свечами. Посреди него возвышалась внушительных размеров бутыль с зеленоватой жидкостью. При виде ее Андрюха облизнулся.

– Вот и окончен твой жизненный путь. – Из тени вышел хозяин избушки, высокий старик в какой-то красной хламиде. – Готовься принять смерть на Черном Алтаре, в честь Великого и Ужасного…

– Слышь, дед, кончай херню пороть, – рассердился Волына, – лучше объясни, как до города добраться?

– … в честь Великого и Ужасного демона Преисподней, имя которому Абавул. И кровь твоя, смешавшись с кровью юной девственницы…

– Да, дед, крыша у тебя напрочь съехала, а я хотел у тебя самогона купить. Из чего ты его гонишь, из мухоморов, что ли?

– Молчи, червь! – взвизгнул старик фальцетом, моментально утратив всю торжественность, – как ты смеешь так говорить с великим Аксельродом, посвященным Черного Круга?!

– Аксельрод, из евреев, что ли?!

– А-а-а, – завизжал старик и, схватив со стола здоровенный ржавый тесак, ринулся вперед. От ярости он начисто забыл, что умеет колдовать.

– Полегче, старая перечница, – заблокировав удар, Андрюха подсечкой сбил Аксельрода с ног. – Чего ты в бутылку-то лезешь?

Колдун вскочил на ноги. Глаза его сверкали, как у дикого кота.

– Карамба, турамба, хлорвинил, хлорциан, – зашипел он заклинание, лихорадочно размахивая руками.

Волына с удивлением заметил, что изо рта у старика вылезли клыки, кожа стала зеленовато-пятнистой, а руки начали вытягиваться, словно резиновые.

Отрастив клыки как следует, колдун завыл и начал подбираться к Андрюхе, растопырив непомерно длинные руки с крючковатыми пальцами. Недолго думая, Андрюха схватил со стола бутыль, которая недавно так его заинтересовала, и метнул колдуну в голову. Тот испуганно взвыл, пытаясь увернуться, но не успел. Бутыль разбилась с оглушительным звоном, под потолком сверкнула молния, ударил гром. Комнату заволокло вонючим черным дымом.

Когда дым рассеялся, а Волына прокашлялся, он увидел, что старика в комнате больше нет, и лишь там, где он стоял, осталась на полу куча пепла.

«Ну, дела, – подумал он, – куда Хрыч-то смотался?! Ладно, надо сваливать отсюда, пока еще какой-нибудь псих не объявился».

– Эй, Кабысдох, – позвал он собаку.

– Я здесь, хозяин, – послышался с порога хриплый голос, и, обернувшись, пораженный Волына увидел, что на месте собаки стоит дрожащий от страха мужик. Мужик был широкоплечий, бородатый и абсолютно голый.

– О, великий рыцарь, – продолжал мужик, трепеща от благоговения. – Ты убил злого колдуна, разбил волшебный сосуд, подаренный ему демонами ада. Теперь рухнули черные чары, я и другие его жертвы снова обрели человеческий облик.

«Так, понятно, – подумал Волына. – Под Москвой в Белых Столбах есть большой дурдом, и эти два придурка оттуда слиняли. Теперь хоть ясно, куда меня завезли. Однако добираться отсюда…»

– О, великий рыцарь, – никем не прерываемый мужик продолжал свою речь, – теперь я твой раб во веки веков.

– Слышь, дружок, а где тут станция, – вкрадчиво спросил Андрюха, широко улыбнувшись (ни к чему раздражать душевнобольного), – ну-ка, покажи?

– Странны слова твои, о рыцарь, – ответил мужик и бухнулся лбом об пол. – Мой слабый ум бессилен их понять, – добавил он и стукнулся лбом еще сильнее.

В это время в углу из-под кучи тряпок послышался слабый стон.

Андрюха насторожился и, оставив на время психа, пошел на звук.

Стон повторился.

Он отшвырнул тряпье в сторону и остолбенел. Перед ним лежала юная девушка, лет пятнадцати, связанная по рукам и ногам. Из-под короткой шелковой туники виднелись стройные ножки, покрытые легким золотистым загаром, а на голове ее была – о, Господи! – золотая корона! Девушка была без сознания.

Бывший оборотень тем временем, не вставая с колен, подполз поближе.

– Это же принцесса Диана, сестра короля Влада, – пробормотал он. – Так вот кого старый колдун собирался принести в жертву!

Андрюха в это время беззвучно разевал рот, пытаясь осмыслить происходящее.

«То, что все кругом психи, – понятно, кто еще станет нести подобную чушь, – но золотая корона! В дурдоме их не выдают».

– А-бы-бы, – забормотал он, потеряв на время дар речи.

– Слушаюсь, господин, – тут же отреагировал оборотень и подвинул к нему стул, на который Волына и плюхнулся, вмиг обессилев.

– Бы-бы-агм…

– Да, да, конечно, о рыцарь, – засуетился мужик, принимаясь поспешно развязывать на принцессе веревки.

– Агу-агу…

– О, как я мог забыть! – Развязав принцессу, добровольный слуга со всех ног ринулся куда-то в угол и вернулся с огромной заплесневелой бутылью, к которой Волына тут же присосался. Вино было противное на вкус, типичная бормотуха, но крепкое. Когда бутыль опустела, он удовлетворенно вздохнул, потряс ее, надеясь, что там хоть что-нибудь осталось, и разочарованно отшвырнул пустую посудину.

– Ни хрена себе, – пробормотал он, – ничего не понимаю!

В это время девушка, глубоко вздохнув, открыла глаза.

– Где я? – слабым голосом спросила она. Голос звучал нежно, как серебряный колокольчик.

– Вот он, наш спаситель, принцесса, – подскочил сбоку оборотень, который непостижимым образом уже успел обрядиться в какую-то рвань. – Вот великий герой, который убил злодея Аксельрода, спас тебя от смерти на Черном Алтаре и освободил меня от злых чар.