Текст книги "Путь бумеранга"

5

Жека остановил машину, заглушил двигатель, и мы вышли наружу. Нас обдало лесной прохладой, деревья слегка шелестели зелёной листвой. Я подумал, что неизвестный нувориш выбрал подходящее место для отдыха от городской суеты, но в следующий момент моё внимание целиком переключилось на «мерседес». В нём открылись все четыре дверцы, и я мысленно поблагодарил Жеку за гранаты.

Я узнал мощную тушу Циклопа, вывалившую из-за руля. Кожанка, казалось, трещала на нём. Поверх майки блестела тяжёлая золотая цепь, и голый череп чёрной полосой пересекала неизменная повязка. Он смахивал на пробитого пиратского боцмана, которому по барабану, что на улице совсем другой век. С ним вышел Марат, гибкий стремительный парень с цепким взглядом, и ещё двое мордоворотов в спортивных костюмах, которые при всех своих объёмах выглядели возле Циклопа подростками. Чёрный плащ Марата бугрился сбоку, у гиганта явственно мелькнула рукоятка на животе. Двое других тоже были наверняка «заряженные». Вся четвёрка направилась к нам, мы сделали несколько шагов навстречу.

– Ну привет, разводящие, – Циклоп сразу взял привычный наезжающий тон.

– Привет, Циклоп. Мы тебя слушаем. – Жека невозмутимо смотрел в его свирепую физиономию.

– Это я приехал послушать. Опять хернёй страдаете?

– Страдают тёлки. В чём проблема?

– Проблема у вас, Марат объяснил, в чём. Где мои деньги?

– Тебе лучше знать. Вопрос не к нам.

Циклоп злобно ощерился.

– Самый умный, чертила? Где лавэ, на которое кинули моего коммерсанта?

– Следи за метлой. Ты же знаешь весь расклад. Хочешь тупо получить с нас?

Лицо с повязкой стало принимать цвет, сходный с сочетанием «мерса» на кирпичном фоне. Я совершенно не к месту вспомнил «Красное и чёрное» Стендаля, но дальше этого мысль не пошла – голос Циклопа прорезали рычащие интонации:

– Я получу своё с кого хочу! С вас – тем более!

– Попробуй.

Циклоп схватился за рукоятку на поясе, но, прежде чем успел достать оружие, его единственный глаз упёрся взглядом в чёрное дуло – Жека был несравненно резче в движениях. Марат молнией выдернул из-под полы «узи», я – свой пистолет. В руках остальных тоже блеснули стволы.

– Остынь, Циклоп! Я по-любому успею. Останешься без второго глаза! – Жекина рука твёрдо держала направление мишени. Циклоп был похож на разъярённого быка перед плащом тореро.

– Убери волыну! Или…

– Или что? Только дёрнись – ослепнешь реально. Марат, мы вчера непонятно объяснили? – Жека спрашивал, не сводя глаз с огромной фигуры перед ним. Марат направлял свой автомат на Жеку и был под моим прицелом. Я точно так же не ощущал себя без внимания. Всё могли решить чьи-то нервы.

Спокойный голос Марата немного разрядил обстановку:

– Стреляться всегда успеем, зачем этот кипиш?

– Снова вопрос не к нам. Если у Циклопа башню рвёт – пускай подлечит.

– Уберите стволы. Поговорим… – было заметно, что Марат не в восторге от происходящего.

Жека кивнул на Циклопа.

– Пусть он скажет.

Циклоп тяжело дышал и кипел от злости. Но голова на линии огня обычно склоняется к более осмотрительным решениям, и он понимал, что лично у него шансов нет.

– Поговорим, – процедил он сквозь зубы.

– Отвечаешь?

– Отвечаю.

Марат первым отвёл автомат и сделал знак остальным. Критический момент, похоже, миновал, мы выдохнули и тоже опустили оружие. Но тут произошло то, чего никто не ожидал и чего не просчитал даже Жека. Пока все были чуть расслаблены мгновением разрядки, Циклоп сделал неуловимое движение и выкинул из рукава маленький пистолет. Он потерялся в его огромной ладони, и показалось, будто выстрелила рука.

Жека качнулся и, прежде чем принять вторую пулю, успел выстрелить в ответ. Циклопа передёрнуло, но и он остался на ногах. Дальше всё понеслось со скоростью вестерна. Стреляя в Марата, я дёрнул Жеку под прикрытие нашей машины. Марат мелькнул плащом, кубарем метнувшись в сторону, и, похоже, остался невредим. Жека ещё раз выстрелил в Циклопа, и тот осел на колено. Двое в спортивных костюмах, стоящие позади гиганта, явно не ожидали такого ускорения событий, и, на наше счастье, их реакции запаздывали. Они открыли огонь, когда мы были уже под прикрытием нашей «ауди». Один из них, как и Марат, держал в руках израильский «узи», другой стрелял из пистолета. Грохот выстрелов слился со звоном посыпавшихся стёкол и свистом пробитых шин. У Жеки по животу расползалось тёмное пятно.

– Они обойдут нас… Кидай… гранаты… – слова выходили с присвистом, и я подумал, что у него задето лёгкое.

Марат находился за кучей мусора справа, мы были ему почти открыты, но он почему-то не стрелял.

– Сможешь держать Марата? – я с тревогой смотрел на бледное лицо Жеки. Он кивнул, полулёжа привалился к колесу и взял кучу под прицел.

Автоматчик действительно обходил нас слева и, едва я высунулся, дал короткую очередь. Нас разделяло метров тридцать открытого пространства, он двигался по границе с лесом, прячась за первыми деревьями. Другой оттаскивал Циклопа поближе к «мерсу» и стрелял по «ауди» не слишком прицельно, скорее поддавливая на нервы. У меня мелькнула мысль, что, если Жека потеряет сознание, Марат расстреляет нас без помех, но долго раздумывать над этим не стоило, иначе нас расстреляли бы с моей стороны.

Я вынул лимонку, зубами дёрнул кольцо и метнул гранату к кромке леса. Оттуда снова протрещала очередь, и мне обожгло руку. Грохнул взрыв, от леса донёсся сдавленный стон. Тут же громыхнул взрыв справа – Жека кинул свою лимонку за бугор мусора. В туче поднятой строительной пыли я едва различил развевающийся плащ Марата – в каком-то непостижимом броске он избегнул осколков и был уже возле деревьев. Жека выстрелил сквозь пылевую завесу, но Марат успел скрыться.

– Хорошо ушёл, – Жека криво улыбался бескровными губами. Граната забрала у него последние силы, и было видно, что он почти теряет сознание.

В этот момент со стороны дороги послышался шум. Он нарастал и быстро превратился в близкий рев моторов. Между деревьями промчались два чёрных джипа, в которых я узнал «чероки» Самурая. Джипы вылетели на поляну, двери распахнулись, и на ней сразу стало тесно. Бугай, который уже дотянул тушу Циклопа до машины, бросился в лес. Самурай знаками послал людей к «мерседесу», а сам направился к нам. Он был в чёрном, как и остальные его люди.

– Там ещё один, – я опасался появления Марата у нас в тылу. Самурай отправил троих прочесать лес и присел возле Жеки, который уже окончательно поплыл.

– Держись! – Самурай поднял прилипшую майку, и мы увидели залитый кровью живот.

– Аптечку! – коротко бросил он кому-то из своих.

Жека закрыл глаза и дышал с трудом. Лицо стало совершенно белым, черты заострились. Один из людей Самурая, держа в руках «узи», вернулся от места, куда я швырнул гранату.

– Бросил ствол и ушёл. На траве кровь, раненый.

От «мерседеса» крикнули, что Циклоп ещё жив. Кто-то принёс из джипа аптечку.

– Перевяжите, в машину и в больницу! – Самурай рубил словами, будто мечом. – Шумахер сядет за руль. Я позвоню, чтобы всё было готово… Останься со мной, – обратился он ко мне, – посмотрим на одноглазого, пока не отъехал.

Я помог отнести Жеку, и джип рванул с места.

– У тебя личный Шумахер? – я не сомневался, что в команде Самурая клички дают не зря, но сейчас от скорости зависело многое.

– Лучше. Быстрее не доедет никто.

Из леса вернулись посланные за Маратом, и один из них отрицательно покачал головой.

Кличка у Циклопа тоже соответствовала действительности, и, пожалуй, не только из-за глаза. Он обладал здоровьем, достойным античного мутанта. Две пули, посланные Жекой и пробившие грудь, не смогли его вырубить полностью. Циклоп сидел обмякший, прислонившись спиной к бамперу, хрипел и давился кровью, но глаз по-прежнему сверкал уже бессильной яростью. Его окровавленные губы скривились при нашем появлении, и он с трудом сплюнул. Самурай остановился перед ним.

– Тебе давно пора сменить план бытия. Ты готов?

Циклоп скривился ещё больше в презрительной гримасе.

– Пошёл ты, хер узкоглазый… – прохрипел он и от усилия захлебнулся кровью.

Мне показалось, что Самураю сравнение не понравилось. Он поднял руку с пистолетом и выстрелил Циклопу в здоровый глаз. Огромное тело повалилось на бок. Рядом с чёрной повязкой зияла дыра, и я вспомнил пророческие слова Жеки о потере зрения.

А тем временем Шумахер давил на газ, спасая моего друга. Мне оставалось уповать на Жекину волю к жизни, силу своих мыслей, а также на мастерство Шумахера и руки хирургов. Пистолет в руке Самурая уже сменился мобильником, и он отрывисто говорил в трубку что-то насчёт реанимации, лучших врачей и лекарств. Я смотрел на его пальцы и думал о мгновении, разделившем два нажатия: на курок и на кнопку телефона. Одно принесло смерть, другое спасало жизнь – в действиях Самурая сквозило мистическое равновесие.

Моя рана оказалась царапиной. Её обработали и забинтовали – в этой команде, похоже, были специалисты всех направлений. Вместо куртки с продырявленным рукавом мне дали другую, я надел её и окинул взглядом поляну. Наша «ауди», политая свинцом, годилась разве что для кадра криминальной хроники. Над кучей мусора ещё оседала пыль, люди в чёрном затаскивали тушу Циклопа в «мерседес» и обливали машину бензином.

– Вашу тоже лучше сжечь, – черты Самурая напоминали изображение древнего воина.

Я молча кивнул, забрал из простреленной куртки документы с кое-какой мелочью и бросил её в машину. Все сели в «чероки», взревели моторы, и чёрные джипы покинули лесной пустырь, оставляя за собой, как на поле танковой схватки, два ярких факела с клубами дыма.

6

Я знал Жеку с тех пор, как себя помнил. Казалось, мы познакомились ещё в роддоме, затем жили рядом, вместе росли и прогуливали уроки в школе. Позже обливались потом в подвале, переделанном под спортзал, дрались плечом к плечу, снимали девчонок и обсуждали прочитанные книги. Всё это было естественно, как воздух для дыхания, и сейчас мне его не хватало.

Я представил, что Жеки может уже никогда не быть на этом плане бытия, как выразился Самурай, и ощутил свой перехваченный вздох. Так не годилось – Жеке могли помочь только сильные и яркие стрелы мысленных посланий. На экране моего мозга возник образ бодрого и улыбающегося друга. Жека стоял где-то на берегу моря, мускулистый и загорелый, его живот пересекал длинный шрам, но он только прибавлял ему мужественности… Для полноты жизни я дорисовал сочную девушку в купальнике, скользящую пальцами по его боевой отметине. Дыхание восстановилось, и мои лёгкие, казалось, втянули свежий морской ветер.

Голос Самурая с переднего сидения вывел меня из этих грёз. Он, казалось, тоже успел их увидеть.

– Твой друг вытянет, будете ещё зажигать на морях. Давай пока с тобой определимся.

– Подожди со мной. Может, в больницу подъедем?

– Ты ничем не поможешь. С ним будет охрана и всё необходимое. Думай о хорошем, он справится. Тебе вообще лучше съехать с города, пока я порешаю с мусорами и людьми Циклопа. Марат, кстати, был на стрелке?

– Да, твои люди в лесу искали его. Он, похоже, не хотел всего этого. Имел возможность нас снять с пробега, но не выстрелил.

– Не знаю… У Марата мозгов побольше, чем у одноглазого… было… Но и без Марата там отморозков немерено. Узнают, что Циклопа завалили, – похватаются за волыны. И менты тебя могут искать. Советую на время уехать. Один раз вы сделали по– своему, не повторяй ошибок.

– Как бы ты поступил на нашем месте – по совету или по ошибке?

Самурай помолчал.

– Одна стрела улетела. Незачем выпускать вторую.

В этот момент ему позвонили, он какое-то время слушал трубку, потом произнёс:

– Они на месте. Сейчас будут оперировать.

Я прикинул расстояние до больницы и пообещал себе при случае пожать Шумахеру руку.

– Как Жека?

– Тяжёлый. Потерял много крови.

Я снова нарисовал в воображении друга, уже восполнившего все свои потери. «У тебя нет вариантов – нас ждут моря», – поддерживать лежащего под ножом Жеку теперь я мог только мысленно.

Джип проехал мимо кафе, в котором какой-то час назад мы мирно пили кофе. Даже воробьи ещё не закончили разбор своих движений, а у нас уже движений хватало.

Я оценивал ситуацию. Самурай всё видел верно: непонятно, какие расклады начнутся в бригаде Циклопа, оставшейся без главаря, менты тоже зашевелятся, и оставаться в городе опасно. Я не хотел бросать друга одного, одновременно понимая, что Самурай и тут был прав: сейчас шла операция, а появись я возле больницы позже – получал хороший шанс нарваться либо на пулю, либо на мусорской приём. Я даже не знал, есть ли у меня время заехать домой. Марат и ещё двое давно ушли, наверняка сообщили своим, и там вполне могла ждать засада.

Самурай опять прочитал мои мысли.

– К себе не заезжай, денег дам. Насчёт Жеки положись на меня – всё будет нормально. Паспорт с собой?

Я хлопнул себя по карману. Самурай достал из бардачка пачку денег и, повернувшись, передал её между сидениями. Наши глаза встретились.

– Жека – мой друг.

– Знаю. Мне здесь нужна уверенность в твоей безопасности. Есть куда ехать? Лучше подальше.

Я вдруг вспомнил разговор о расстоянии между кафе и центром одного города и усмехнулся. Самурай не понял моего веселья:

– Что такое?

– Так, о своём. Ехать долго, лучше лететь.

Я назвал город, и Самурай кивнул.

– Хороший вариант. Только лети не отсюда. Тебя отвезут в ближайший город – там и сядешь на самолёт. Уезжай прямо сейчас. Вернись к кафе, – обратился он к водителю, – вызову нашего таксиста.

Джип развернулся, и ко мне снова приблизились знакомые очертания. Моя траектория последние часы напоминала движение по спирали, где поступательным было только течение времени. Вскоре «чероки» остановился почти на том же месте, где не так давно стояла наша «ауди». Я вынул пистолет и лимонку.

– С этим вряд ли пустят на посадку.

Самурай взял оружие и положил в бардачок. Мне пришёл в голову неожиданный вопрос:

– Правда, что ты жил в дзенском монастыре?

Он немного помолчал и ответил:

– Если и жил, то не я. Это был другой человек.

До приезда такси мы уже не разговаривали. Ждать пришлось недолго. Вскоре подкатила потёртая иномарка с шашками на крыше, и мы вышли из джипа. Самурай протянул руку.

– Удачи!

– Вам тоже. Как закончится операция, позвони.

– Обязательно, – он накрыл рукопожатие второй ладонью и сдавил мне кисть. Я сел на заднее сидение иномарки, Самурай гибким движением прыгнул в джип.

Обе машины покинули стоянку у кафе, выехали на трассу и разъехались по ней в разные стороны.

7 До ближайшего города с аэропортом путь был неблизкий.

Я заплатил вперёд и удобно устроился на сидении, больше напоминавшем просторный диван. Салон «форд-скорпио», хоть и не первой свежести, мог с годами утратить вид, но никак не вместительность. Таксист, кряжистый дядя с мозолистыми руками, не грузил пустыми разговорами, и я мог свободно предаваться полёту своих мыслей.

Они снова направились к другу, балансирующему на грани жизни и смерти. Я размышлял о тонкости этой грани и о том, что невозможно точно ответить на вопрос, живёт ли человек, проходя свой путь, или умирает. Когда говорят, что умирает смертельно больной или раненый, то этим подразумевается близость и неизбежность смерти. Но смерть неизбежна для каждого, а вопрос времени очень относителен. В смысле насыщенности иногда и четыре года жизни могут быть больше сорока, да и ничто никому не гарантирует существования в последующую минуту. И как умирающий всё-таки живёт, так и живущий, двигаясь к смерти, умирает. Я понимал восточного мистика, назвавшего трактат о жизни «Искусство умирать». Ещё мне пришла в голову неожиданная ассоциация с коротким рекламным слоганом шампуня «Хэд энд Шолдерс» – «Два в одном»; и слова гениального до сумасшествия философа о том, что всё имеет два лица: одно увядает, другое расцветает.

Мысленно я обращался к расцветающему лицу Жеки и снова видел нас на прибрежном песке с запотевшими бутылками пива в руках. Волны с тихим шелестом накатывали на берег, и солнце грело наши тела. Красавица в бикини с широко раскрытыми глазами, в которых читалось восхищение и любопытство, осторожно водила пальцами по Жекиному животу, трогая его шрамы. Он улыбался и что-то ей отвечал. Я покинул салон «скорпиона» и реально ощущал себя рядом с ним, с холодной от бутылки пива ладонью и лучами палящего солнца на коже. Жека не мог умереть, потому что всё это ещё должно было произойти, и я притягивал его сознание, которое сейчас боролось над операционным столом со смертью, к искрящейся глади моря, прикосновениям женских пальцев и вкусу холодного свежего пива.

В создании и просмотре подобных сюжетов прошла почти вся дорога. Город уже приближался, и я попросил водителя отвезти меня в аэропорт. Вскоре «скорпион» остановился перед большим сверкающим зданием. Я пожал водиле руку с чувством благодарности, что он не мешал моим видениям, и вышел на улицу. Доносился характерный гул самолётных двигателей, навевая предчувствие полёта. Внутри здания он звучал глуше, но движения пассажиров с чемоданами усиливали это ощущение. На табло с расписанием можно было найти время нужного мне вечернего рейса – до отлёта оставалась пара часов.

Купив билет, я отправился побродить поблизости от аэропорта. До сих пор времени перекусить не было, и голод всё настойчивее грыз мой желудок. Найдя более-менее приличное заведение, я толкнул входную дверь. Зал небольшого полутёмного ресторана обладал уютной простотой, имелись свободные столики, и я занял один из них рядом с бар-стойкой. Бармен и посетитель у стойки смотрели по телевизору какую-то муть, округлая румяная официантка подошла принять заказ. Разнообразие явно не входило в меню, и у меня в голове откуда-то возникли слова из песни: «Заказал в кабаке водку и пельмени…» Воображаемое сочетание этих вкусов определило мой небогатый выбор.

Я подумал о том, насколько часто подобные мимолётные связи цепляют события нашей жизни, одно к другому, и насколько малую их часть мы осознаём. Обрывок воспоминания, случайное слово, образ перед глазами часто служат глубинной причиной наших решений. Иногда внезапно встреченный взгляд полностью меняет твою жизнь, а ты ещё об этом не знаешь…

Мелодия мобильника прервала мои размышления. Звонил Самурай, вызвав мгновенную паузу в сердечном ритме. Его неизменно бесстрастный голос на этот раз можно было даже назвать довольным.

– Всё в порядке. Был трудный момент, но Жека вытянул. Врач говорит, что ещё тяжёлый, но главная опасность позади. Выпей за здоровье друга.

Пауза наконец сменилась облегчением.

– Как раз это собираюсь сделать. Жека – красавец! Что с остальным?

– Звонил Марат. Хочет всё уладить.

– Самурай, решать тебе, но ещё раз говорю: он в нас не стрелял.

– Разберёмся. Главное, стрела не сломалась. Ты где?

– Взял билет, скоро лечу.

– Хорошо. Завтра связь.

– Если можно будет, дай завтра Жеке трубку.

– Договорились. Удачи.

Я с шумом выдохнул воздух. Обычный бар засверкал бликами солнца на морских волнах. «Мы будем там!» – я одним махом опрокинул рюмку водки, поднесённую официанткой. Напряжение дня спадало, нарисованное моим воображением будущее приобретало реальные черты. Я выпил ещё водки, перед тем как разделаться с тарелкой вкусно пахнущих пельменей. При других обстоятельствах пельмени, скорее всего, не показались бы мне такими восхитительными, но сейчас это была пища богов. Поев и доведя число перевёрнутых рюмок до трёх, я захотел, чтобы музыку, звучащую в душе, услышал кто-то ещё. Это желание совпало с мыслью о том, куда я лечу, и проблема с благодарными ушами отпала. Скорее даже то место, в которое готовились влиться мои слова, можно было назвать ушком, но на эту поправку, видимо, уже влияла водка.

«Хороший день для жизни», – что-то очень похожее на голос Джины мурлыкало в моей голове. Набрав её номер, я с удовольствием затянулся сигаретой.

– Привет, я соскучилась, и вообще… мне было что-то не по себе, – пожаловался уже реальный голос из трубки, хотя его обладательница была для меня не более реальна, чем непонятно откуда взявшиеся в голове слова.

– Привет, моя нереальная реальность.

Этого хватило, чтобы развеселить Джину.

– Ты что, накурился?

– Водки выпил. Есть повод. Я мало спал последние дни, а сегодня шёл слишком остросюжетный фильм. К тому же меня ждёт удобное кресло. Так что скоро точно вернусь в состояние, из которого ты меня спасала. Распорядись там насчёт снов. Если никто не помешает, надеюсь проснуться в другом городе.

– В каком?

– В твоём.

– Не прикалывай, это жестоко, – в голосе Джины слышалась неуверенная надежда.

– В моих желаниях насчёт тебя много разных вариантов, но никак не жестоких. Разве что сама попросишь, – водка приятно подогревала течение мыслей. – Я серьёзно, самолёт через час.

Трубка в моей руке подпрыгнула, похоже, вместе с Джиной. Она взвизгнула, как школьница в подколенках.

– Поеду встречать! Да, как хоть тебя зовут?!

– Здесь и сейчас – Счастливый.

Я назвал ей время своего прилёта, и мы попрощались, видимо, совсем ненадолго. Джина уже отключилась, а её голос продолжал звучать. Я слегка напрягся – раньше водка меня так не вставляла.

И тут моя рука с сигаретой зависла в воздухе. С экрана телевизора над барной стойкой улыбалась черноволосая богиня. Она натирала кремом обнажённые плечи и голосом Джины вещала о его питательных свойствах. «Наверное, я ничего», – пронеслось в голове, и за такую редкую человеческую скромность пришлось выпить снова. У меня имелось некоторое представление о женской красоте, но до этого видения я полагал, что всему, кроме бесконечности, есть предел. Теперь же картинка на экране опрокидывала любую логику и была достойна бесконечности.

Я расплатился и вышел на улицу. Подкрадывались сумерки, мягко намекая на смену дневных красок. Ветер сорвал с дерева возле ресторана лист. Он, как и прожитый день, вначале заметался высоко над головой, но потом, внезапно оставленный в покое, плавно опустился к моим ногам.

«ДЕНЬ РОДИЛСЯ, СОЗРЕЛ И ОПАЛ, КАК ПАДАЕТ С ДЕРЕВА ЛИСТ…» – слова, похожие на строку японского стихотворения, сами собой возникли и прозвучали во мне…

Я нагнулся, поднял лист с земли и направился туда, где лестницы уводили в Небо.