Текст книги "Хостел «Питер»"

 
И тьма была, и свет кромешный.
Сходился с миром мир иной.
И говорил я: Да, конечно,
Ничто не вечно под луной…
 

В. Пуханов

У меня, как у любителя истории, есть, конечно, свои личные предпочтения, свой сектор интересов – это Византия. Почему? Трудно ответить. Наверное, это просто любовь, такая своеобразная, необычная. Что-то меня привлекало в этой цивилизации, как объект исследования и интересов, но что именно, определенно сказать не могу. Возможно то, что Византия была попыткой продлить жизнь великой Римской империи. Известный французский историк-медиевист Жак Ле Гофф говорил об этом продлении следующее: «Византия продлила жизнь Рима до 1453 г., но при всей видимости процветания и мощи это была лишь агония римского мира». Поэтому, конечно, это была агония, в то время как в Европе процветали феодальные королевства, Византия продлевала римскую Античность, в некотором смысле, а затем уже эту Античность подхватила сама Европа. Безусловно, и вне всяких сомнений, Византия сыграла огромную роль в историческом масштабе, играя роль посредницы.

Когда я учился в 10 классе, я даже написал роман. Да, мне захотелось написать роман, и я его написал. Роман назывался «Византия», так уж меня волновала эта тема. И сюжет у него был следующий. Русская семья уже долгие годы живет в Америке. Живет благополучно, да настолько, что глава семьи – Владимир – сумел построить за долгие годы жизни пусть не очень большой, но прибыльный торговый центр под названием «Византия», владельцем которого и был. И все у этой семьи было хорошо, и жила она счастливо в своем добротном таун-хаусе, но время сыграло с ними злую шутку. В жизни этой семьи случилась трещина, семья начала разваливать. Дети, сын и дочь, уже совсем американизированные, подросли, закончили свои колледжи и уехали жить в Нью-Йорк. Владимир со своей женой Ириной начал часто сориться, даже из-за пустяков, они перестали понимать друг друга, обвиняли друг друга в неблагодарности, а устав от сор, старались избегать встреч, стали редко видеться, каждый занимался своими интересами. Владимир все больше занимался работой, торговыми делами «Византии», еще иногда и изменяя жене. А Ирина чаще стала ходить по магазинам и встречаться с подружками. Их отношения накалились и усложнились, когда в их дом погостить прилетел из Москвы племянник Ирины – Максим. Владимир стал более раздражительным из-за присутствия в их доме чужого человека и всячески давал это понять. Ирину это сильно обидело, такое отношение ее мужа к ней и к ее родне, и она подала на развод, отказываясь жить теперь в их совместном доме. Вместе с Максимом Ирина уехала в Нью-Йорк, где их приютили ее уже взрослые дети. А Владимир остался один, еще более угрюмый и раздражительный, понимая, что их семье пришел конец, и что дом будет выставлен на продажу, и что теперь он не знает, как ему дальше жить и что ему дальше делать. И к тому же, беда не пришла одна. Кто-то из конкурентов Владимира заказал взорвать «Византию», таким образом, лишив его смысла жизни и основного источника существования. Владимир был окончательно разбит, психологически естественно, оставшись без малейших душевных сил. Лишь только один человек его пытался успокоить и немного приободрить – его адвокат, уже пожилой седовласый мужчина с бородой, который к тому же был и профессором, доктором исторических наук, специализирующимся на истории Византии. Он рассказал ему историю о том, что, не смотря на то, что погибла великая цивилизация, оставались и в Константинополе, и в других селениях греческие монахи, преданные своей вере, не принявшие османов. Тем самым он хотел сказать, что ни что не вечно, все когда-то умирает, но сдаваться нельзя, нужно продолжать жить, не смотря ни на что, и верить в лучшее. Таков был конец.

Хороший был замах, отличная задумка про трагический развал семьи, олицетворяющей собой империю, но все-таки я остался им недоволен. Куча ошибок, много примитивизма, я посчитал его очень детским. И благополучно сжег! Ничего, подумал я, вот подрасту немного и напишу намного лучше, придерживаясь той же сюжетной линии.

За что я люблю роман Булгакова «Мастер и Маргарита»? Во-первых, конечно, за захватывающий сюжет, за его «блокбастерность». А, во-вторых, за то, что это очень знаковый текст, почти полностью разобранный на цитаты, на все случаи жизни, подобно Библии, и многие из которых стали крылатыми. Одна из таких крылатых фраз – «Рукописи не горят». Горят ли рукописи? Физически, да. Физически бумага горит. Но ведь из памяти они, если они рукописи, не стираются. В памяти они остаются, даже если огонь поглотил бумагу. И такой расклад наглядно демонстрирует наш компьютеризированный век, когда электронные тексты заменили фактически бумагу. Подобному тексту никакой огонь, конечно, не страшен, потому что компьютерно-сетевая память без трагедий способна его восстановить. И вот опять, пожалуйста, если вернуться к языку цитат, «то, что написано пером, не вырубишь топором». Поэтому, конечно же, рукописи не горят!

13

Мари Нери вернулась в первой половине дня. В хостеле ее встречала Нина.

– О, Мари! Как я рада вас видеть, – тепло и радостно проговорила Нина. – Как хорошо, что вы уже вернулись. Как Екатеринбург?

– О, здравствуйте, Нина! – говорила Мари на своем акценте. – Да, да, Екатеринбург красиво, очень!

– У меня для вас новость. Вы теперь в комнате живете одна. Жозе уехал, а Элиза переехала в комнату №2.

– Да, да, я понимать, в комнате я один. Да, хорошо.

Мари зашла в свою комнату и убедилась, что действительно в ней больше никого нет. Потом она взглянула на свой чемодан и испугалась, ее чемодан был открыт и пуст. Ее затрясло, она тут же выбежала в холл и подошла к Нине.

– Мой багаж! – сказала Мари Нине трясущимся голосом, указывая пальцем в сторону своей комнаты. – Мой багаж. Там нет мой вещи! Там нет ее…

Нина не совсем поняла, о чем именно говорит Мари, но догадалась, что из ее вещей что-то пропало. Она зашла в ее комнату и увидела открытый пустой чемодан. Затем она пошла в комнату №2, в комнате была только Наташа.

– Наташа, привет. А Элизы нет? – спросила Нина встревожено.

– Нет, она ушла на работу, – ответила Наташа. – Я здесь одна.

– Наташа, ты знаешь английский?

– Ну, да, вообще-то знаю. А что случилось?

– Кажется, у нас ЧП. Кто-то украл вещи Мари Нери. Я не совсем поняла, что именно произошло. Спроси, пожалуйста, у Мари, что пропало.

Наташа вышла в холл и начала говорить с Мари по-английски. Мари плакала и что-то объясняла Наташе. Наташа понимающе кивала головой.

– В общем, случилось следующее, – начала объяснять Наташа Нине. – В этом чемодане Мари оставила все свое интеллектуальное богатство, которое она накопила за тот месяц, что прожила в России: партитуры, путеводители, журналы, карты, книги, блокноты с ее записями и так далее. Короче, все ее литературные документы. А теперь ничего этого нет. И она резонно спрашивает, почему и где все это?

– Так, возможно, их стащил Артур.

– Кто такой Артур?

– Наш новый жилец. Четвертая комната уже несколько дней пустует после Элизы и Жозе, а вот Артур только вчера в ней ночевал.

Нина зашла в комнату №1, и оказалось, что Артур был в квартире. Она позвала его выйти в холл.

– Артур, – начала разъяснять ситуацию Нина, – комната №4, в которой ты вчера ночевал, уже давно пустует. Объясни мне, пожалуйста, как могло получиться так, что из чемодана нашей постоялицы Мари пропали вещи?

– Так это был ее чемодан? – удивился Артур, глядя на Мари. – Подождите, но там не было никаких вещей! Там были просто какие-то бумаги. Я подумал, что это мусор и выбросил их в мусоропровод.

– Но что значит, ты подумал? – вступила в спор уже разгоряченная Наташа. – Мари говорит, что эти бумаги были очень важны для нее.

– А мне показалось, что это мусор!

– Да какая разница, что там тебе показалось! – продолжала Наташа. – Какое право ты вообще имел в первый же день своего пребывания здесь залезать в чужие чемоданы и распоряжаться по-своему усмотрению чужими вещами? Как такое возможно?

Наташа, Артур и Мари начали спорить, кричать, что-то доказывать друг другу, а Нина посмотрела на все это со стороны и подумала:

– Боже мой! Как же мне неудобно перед Мари. Про Россию и так в мире ходят слухи, что мы – самая воровская страна. А теперь Мари в этом будет убеждена. Через два дня она уедет в свой Париж, и там будет всем рассказывать, что мы докатились до такой степени, что уже даже чужие бумаги и книги воруем. Какой стыд! Какой позор! И все это, конечно, и на туризме скажется, и на жизни каждого конкретного хостела. Из-за какого-то непонятного Артура, который мне тут пока еще никто. Я должна буду с ним серьезно поговорить. Если его дерзость будет продолжаться, я попрошу его выехать немедленно из моего хостела!

14

Шли дни, закончился март месяц и начался апрель. Ранним утром Катя и Нина сидели на кухне, завтракали и разговаривали.

– Ах, Катенька, как я за тебя рада, – говорила Нина, – что едешь в Венецию. Это ж романтичный город, символ любви.

– А я-то как рада!

– Все-таки как хорошо, что сейчас у молодежи есть такие возможности, чтобы путешествовать. Мой сын тоже любит путешествовать.

– Но вы знаете, Нина Николаевна, я бы сказала, что эти возможности сейчас для нас закрываются. И я думаю, что эта моя поездка в Италию будет последней.

– Почему?

– Из-за денег, конечно. Вы посмотрите, что с курсом евро происходит. В прошлом году, с октября месяца, он резко подскочил от 50 рублей до 60-ти. По прогнозам, будет еще хуже. Так что, в каком-то смысле, я буквально вырываю последнюю возможность осуществления своей мечты увидеть Венецию.

– Ну, как-то ты совсем пессимистично рассуждаешь.

– А мне кажется наоборот, очень даже реалистично! Спросите своего сына, наверняка он тоже также считает.

– А не боишься одна ехать?

– Нет, конечно, не первый раз.

– Хорошо, спрошу по-другому. Не скучно одной путешествовать?

– Ну, с учетом того, что мои маршруты очень динамичные, и больше двух дней я обычно не задерживаюсь ни в одном городе, то скучать некогда. Ведь за такое короткое время нужно успеть столько оббежать! В общем, я привыкла жить по принципу «все одна, все сама».

– А с нашим Антоном ты когда-нибудь говорила? Он ведь тоже любит в Европу ездить.

– Да, говорила. Но он меня не заинтересовал, ни как напарник по путешествиям, ни как любовник. Мне даже кажется, что он гей.

– Я тоже так думаю. Видишь ли, год назад, когда он только заехал в наш хостел, он был не один. С ним приехал один молодой высокий бородатый парень, сейчас уже не помню, как его звали. И вот они с Антоном так нежно друг на друга смотрели, что я сразу подумала, что они любовники. Но потом, через пять или шесть дней, этот бородатый как будто испарился, не оставив о себе никакого сообщения. Антон после этого неделю или две ходил, как в воду опущенный.

– Значит, Антон живет здесь уже год?

– Да, даже чуть больше, где-то полтора года. Из постоянных жильцов на данный момент он живет здесь дольше всех. После него заехал Герман, а потом Наташа. Обычно так и бывает, что больше года в хостеле не живут. Молодые люди либо возвращаются в свои родные города, либо снимают квартиру, как Ирина и Костя. Но эти трое уже как-то больше года остаются здесь.

– Понятно.

– Ну, а ты замуж собираешь?

– Если найду своего человека. В клубе, где я работаю, у меня был один друг и сексуальный партнер, но я его быстро отшила. Все-таки, я еще не нашла того, за которого бы захотелось замуж.

– Ну что ж, и мне понятно все с тобой. Так значит, когда ты поедешь?

– С пятого числа у меня начинается отпуск, а шестого вечером у меня автобус в Ригу. Все билеты уже куплены, осталось только три дня подождать. Жду не дождусь!

15

В одиннадцать вечера на Витебском вокзале Катя села на автобус до Риги. Автобус был не полным, Катя сидела у окна, а соседнее кресло пустовало, поэтому ночью, пока ехал автобус, у нее была возможность поджать под себя ноги, голову положить на соседнее сиденье, укрыться пледом, который выдала стюардесса, и немного вздремнуть. Автобус международных пассажирских перевозок компании «Эколайнс» был очень комфортабельным: под каждым пассажирским креслом имелась электрическая розетка для зарядки мобильных телефонов, был Wi-Fi, напротив, на задней спинке переднего кресла, был встроен небольшой сенсорный компьютер, панель-планшет, с помощью которого, имея наушники, можно было послушать музыку, посмотреть фильм, выйти в интернет, поиграть в игры, одним словом, этот компьютер содержал очень хорошую, нескучную медийную подборку. Кроме того, в салоне автобуса, у центрального выхода, имелся химический туалет и бесплатная кофе-машина. Автобусом управляли два водителя и стюардесса.

Российско-эстонская граница Шумилкино – Лухамаа была пройдена быстро, без очередей, задержек и эксцессов. В Ригу прибыли в девять утра по латвийскому времени.

Автобус в Вену должен был отправиться в шесть часов вечера, поэтому у Кати было ровно девять часов впереди, которые она должна будет провести в Риге.

Во-первых, Кате хотелось есть. Капучино с заранее припасенным «Сникерсом» в автобусе она, конечно, выпила, но голодный желудок давал о себе знать. А где в Риге можно за недорого нормально поесть? Конечно, на центральном рынке, до которого от автовокзала рукой подать, всего лишь пешеходный мост перейти. На центральном рынке, среди прочих торговых ларьков, есть и буфеты со «стоячими» столиками. Это, конечно, не «Столовая №1», как в Питере, но хорошо, что хоть такая альтернатива имеется. За 2 евро здесь можно купить салат «Оливье» и картофельное пюре с тефтелькой. А за дополнительный 1 евро еще и чай с пиццей. И голод побежден!

Далее Катя идет гулять по Старому городу и центру Риги, где пару часов проводит в торговом центре «Гэлэри-центр», а также по набережной реки Даугавы и кварталу Спикери.

В пять часов вечера, вдоволь нагулявшись по городу и еще раз перекусив на центральном рынке, Катя уже была на автовокзале в ожидании своего автобуса. Этот автобус следовал из Риги в Софию через всю Польшу и Вену. Перевозчиком выступала та же самая компания «Эколайнс». Этот автобус, рассчитанный на дальние расстояния, работал по тому же принципу, что и автобус из Петербурга в Ригу, различие заключалось лишь в том, что это был двухэтажный автобус, и не было бесплатной кофе-машины, все напитки и еду можно было купить у стюардессы за евро. С учетом того, что автобус пересекал в основном территорию Польши, то на автобусных и автозаправочных остановках далеко не все пассажиры могли позволить себе что-нибудь купить за евро, так как цены указывались повсеместно в польских злотых. Поэтому, так или иначе, пассажирам приходилось, если они не запаслись заранее едой, покупать напитки и еду у стюардессы, хотя бы тот же самый кофе.

Время в пути, из Риги в Вену, составляло сутки. За это время автобус проследовал через следующие крупные города: Каунас, Вильнюс, Варшава, Катовице, Краков, Братислава. Автобус был не полный, имелись свободные места. Некоторые пассажиры высаживались в городах Польши, а некоторые наоборот присоединялись к поездке. На пассажиров Катя старалась не обращать внимания, углубившись в просмотр фильмов и в прослушивание музыки, когда надоело смотреть в окно на польские виды. Дело в том, что польская равнина, с ее бесконечными фермерскими частными домами, деревнями и поселками, довольно-таки однообразна, поэтому глазам быстро наскучивает смотреть на эти пестрые пейзажи.

Все меняется и кардинально преображается, когда автобус заезжает на территорию Словакии. В Словакии начинаются живописные пейзажи. Бесконечные горы Карпаты, со снежными шапками-вершинами вдали, бесконечно бурлящая, шумящая река вдоль автомобильной пригорной автострады, стремящаяся попасть в Дунай, и, конечно же, живописные средневековые замки на горных склонах, среди которых замок Оравский град.

В восемь часов вечера автобус прибыл в Вену на автобусную станцию Стадион-центр. Ровно через два часа из Праги, транзитом через Вену, прибудет автобус чешской пассажирской компании «Студент-агенси», идущий в Рим, на который и нужно было попасть Кате. Поэтому все эти два часа она просидела на миниатюрной автостанции в ожидании своего автобуса. Было уже темно, все магазины и киоски закрыты, поэтому перекусить было негде, оставалось только набраться терпения и ждать. Но два часа – это не восемь, и пролетели они быстро.

Сев в автобус, Катя поставила на зарядку свой мобильный телефон, выпила капучино, который ей любезно принесла стюардесса, просмотрела список фильмов, который имелся на кресле-планшете, но ни один не включила, когда поняла, что они все либо на чешком, либо на английском языках. Осмотрела автобус, он был полон, и пассажиры, в основном, были итальянцы. Немного смотрела в окно, проезжали какой-то город Словении. И хотя была ночь, но Катя это поняла по ночным городским огням и рекламным надписям, которые были явно не на немецком. Значит Австрия позади, а впереди Италия. С этой мыслью, уставшая, Катя и уснула.

Проснулась в шесть утра, когда автобус уже ехал по территории Италии, это было сразу понятно по специфической средиземноморской итальянской архитектуре, и вот скоро уже должен был приехать в Местре, где Катя и должна будет сойти. Пока было время, Катя попросила у стюардессы чашечку капучино, и та принесла.

Без двадцати семь автобус приехал в Местре. Семь часов утра – раннее время для Италии и, в отличие от Австрии, об общественном транспорте в такое время не может быть и речи. Почти в одиночестве Катя стояла на автобусной станции Местре, покурила, огляделась и не увидела ни одного автобуса, который бы ехал на остров Риальто-Венеция.

«Рискну! – подумала она. – Попробую добраться пешком».

Согласно карте, необходимо было двигаться по шоссе Svincolo Trosto и выйти на Via della Liberta. Этот путь был преодолен без проблем за час, а затем начиналась транспортная развязка, которая должна была вывести на мост-дамбу через венецианскую лагуну Ponte della Liberta. Перепрыгивая через ограждения автомобильных дорог на мостовой развязке, Кате удалось пробраться к железной дороге, следуя вдоль которой можно было выйти на мост делла Либерта. Кате во многом повезло, что это было раннее утро, и транспорта практически не было, ей удалось прошмыгнуть через транспортную развязку и выйти к мосту. Задумай она провернуть такое мероприятие днем, у нее ничего бы не вышло: либо машина сбила, либо поезд переехал, либо полиция наложила штраф за неположенное прохождение дороги, так как данная транспортная развязка не предполагала пешеходного перехода. Добраться из Местре, материкового города, на остров Риальто-Венеция можно только на каком-нибудь транспорте. Но Кате удалось это сделать ранним утром пешком!

Приближаясь к мосту делла Либерта, Катю вдруг охватил страх. «А вдруг на мосту нет пешеходной тропы? Что тогда? Как мне добираться? Просто идти вдоль дороги по разделительной линии, надеясь на то, что меня не собьет машина?» Но (о, чудо!), по правой стороне моста пешеходная тропа все-таки имелась, и Катя могла облегченно вздохнуть. Теперь уже на пути в Венецию нет никаких препятствий! Необходимо просто идти и дойти.

Мост делла Либерта протянулся на три километра. Надев наушники и включив местное радио, Катя шла по мосту и преодолела его за один час, так что в девять часов утра она уже подходила к указательной табличке с надписью VENEZIA. За этот час, что она преодолевала мост, ей встретились только два человека: один бегун, в спортивном костюме, который пробегал свой кросс из островной Венеции в сторону материка, другой велосипедист, на своем странном велосипеде, где сидушка была опущена, а педали приподняты так, что казалось, велосипедист не сидит на нем, а лежит, проехал мимо Кати со стороны материка в островную часть города. Еще на середине пути, когда Катя остановилась перекурить, она заметила два слова из русских букв, которые были выцарапаны на каменной ограде моста: «МАРИНА. ПЕРМЬ». «Ага, понятно, – с улыбкой подумала Катя. – Это из разряда „я тут был, жизнь прожита не зря“. Ну, что ж, Марина, я тебя понимаю. Респект тебе!»

Войдя в город, Катя проследовала мимо «полуострова Тронкетто», который располагался справа, а дальше пешеходная дорога сворачивала налево. Эта дорога, пролегающая через какой-то мост, дальше прямиком выводила на Пьяццале Рома и железнодорожный вокзал Санта-Лючия с четвертым мостом через Гранд-канал – мостом Конституции. С этого моста и начинаются самые прекрасные, красивые, сказочные венецианские виды. Вот стоишь ты на мосту, смотришь по правую сторону на город, только начинаешь вглядываться, видишь купол церкви Сан-Симеон-Пикколо, и только теперь ты начинаешь веришь, что это действительно настоящая Венеция.

 
Венеция – сказка. Старинные зданья
Горят перламутром в отливах тумана.
На всём бесконечная грусть увяданья
Осенних тонов Тициана.
 

М. Волошин

Да, Венеция – это еще и поэзия! А как же без нее. Кроме волошинских стихов, есть еще стихи Лермонтова, Пастернака, Брюсова, Бродского, Бунина, Ахматовой. И Катя знала эти стихи. Не все, конечно, наизусть, но они были записаны у нее в блокноте.

От моста Конституции Катя проходит мимо вокзала Санта-Лючия и двигается, следуя указательным стрелкам сквозь многочисленные каналы, мосты и небольшие площади, в сторону площади Святого Марка. Через сорок минут она наконец добирается до этого красивейшего в мире места. Время было десять часов утра, площадь была почти пуста и вольготна, это днем здесь будет почти не протолкнуться. На площади она сразу видит колонны Святого Марка и Святого Теодора, Дворец дожей, Собор Святого Марка, Часовую башню Святого Марка, Старые и Новые Прокурации и голубей. Путеводитель по Венеции «Афиша», которым пользовалась Катя, так эпически описывает Сан-Марко:

«Для большинства этот небольшой (едва ли 500 м в диаметре) район и есть вся Венеция. Это и вправду она: со всем своим богатством и тщеславием, с болезненным избытком красоты, с вечным праздником. Здесь резиденция власти, главная реликвия, главная площадь (пьяцца Сан-Марко, которая даже не требует названия: другие называются скромно – кампо, то есть поле). На избыток туристов бессмысленно жаловаться – это часть Венеции (уже в XIII веке здесь существовало нечто вроде туристической полиции). Но к нему надо быть готовым. Если вы в Венеции летом, имеет смысл прийти сюда до восьми утра, к полудню залечь в окоп и снова появиться нежным розовым вечером, когда улетят попрошайки-голуби, уплывут туристы-однодневки, и вновь будет радостно и легко жить».

Пройдя в сторону Гранд-канала, у Кати было время еще раз хорошо оглядеться и подумать. Путеводитель «Афиша» так в целом описывает Венецию:

«Понять Венецию, обреченную на затопление, можно, только увидев ее на большой карте – карте всего северного края Адриатического моря. Длинный узкий барьер, разорванный в нескольких местах, отгораживает от моря лагуну – теплую мелкую заводь, куда реки несут ил и песок, образуя отмели. Они не суть земля – скорее чуть отвердевшая вода, зыбкая и опасная. На этой воде и построили свои дома первые поселенцы, в VI веке бежавшие сюда с материка от нашествия ломбардов. Они поселились в условиях абсолютной изоляции, сделав ставку на воду, а не на сушу, и это было чистое безумие.

Так на том месте, где сейчас Венеция, возник архипелаг обитаемых островов. На каждом стояла церковь, за ней было поросшее травой поле (кампо), окаймленное домами тех, кто дал денег на церковь; рядом стояли дома победнее. Именно благодаря такому устройству потом, когда островки срослись, в Венеции не оказалось богатых и бедных кварталов. А срастаться приходилось: город, лишенный возможности развиваться вовне, рос внутрь. Островки соединяли вбитыми в ил сваями и искусственными мостовыми. Республика слепилась из множества поселков, и каждый подчинился общей дисциплине в условиях перманентного чрезвычайного положения. Интересно, однако, что каналы не засыпали полностью, хотя могли бы: город сделал выбор в пользу воды. Поэтому и сегодня Венеция – архипелаг, о чем, правда, легко забыть: вы скоро перестанете замечать мосты.

И все-таки Венеция – бывший остров. В плане он похож на рыбу. Голова, с левого края, привязана к материку натянутым леской длинным мостом; именно здесь Венеция попалась на крючок – когда построили вокзал (в XIX веке), а потом автовокзал и новый порт. Тело рыбы прорезано зигзагом Большого канала, главного променада Венеции, доступного только с воды. По обе его стороны лежат шесть районов города, обозначившихся еще в Средние века: три справа и три слева. Справа, в интимном брюшке рыбы, – главный, Сан-Марко: там власть и ее реликвии, там хранятся все проглоченные рыбой жемчужины, изумруды и рубины. Выше по той же стороне – Каннареджо, круглый рыбий загривок с крепкими древними монастырями и еврейским умом Венеции, ее гетто. Ниже – Кастелло, дальний хвост, рабочий руль, где в верфях Арсенала строились огромные корабли и ковалась морская власть республики

Слева от Большого канала – Сан-Поло и Санта-Кроче, тесно сплетенные в самом сердце города – там, где был и есть главный мост города, главный рынок и главный банк. И слева же отстраненный Дорсодуро, меланхолически отвисшая челюсть венецианской рыбы: район искусств, университета, место созерцательных прогулок и размеренного отшельничества. Чуть ниже плывет рыба-спутник, долгая и вялая Джудекка, и отколовшийся от нее белый кристалл острова Сан-Джорджо с великолепным храмом Палладио. Эскортом сопровождают Венецию острова лагуны: Мурано, родина венецианского стекла; открыточно-красивый Бурано; древний Торчелло с византийскими мозаиками, которые вы никогда не забудете. Длинная коса, отделяющая лагуну от моря, – это венецианское Лидо; поездка туда обещает пляжные удовольствия и встречу с автомобилем, который может увезти вас в последний форпост Венеции, рыбацкий поселок Кьоджу.

У каждого района города своя атмосфера, и правильно было бы вдохнуть их все, посвятив каждому хотя бы день. Потому что из конца в конец всю Венецию можно пройти пешком за час – если твердо помнить цель и знать дорогу к ней; но, возможно, лучше не помнить и не знать. Заблудиться в Венеции – лучшее, что может случиться с вами. Помните также, что Венеция с высоты человека стоящего (на суше или на вапоретто) и сидящего (в лодке или гондоле) – это два совершенно разных города, и строилась она в первую очередь для второго взгляда. Пока вы сквозь нее не проплыли и не посмотрели на нее снизу вверх – вряд ли вы ее вообще видели».

И Катя решила плыть. От Сан-Марко по Большому каналу в сторону вокзала. Не на гондоле, конечно, это дорогое удовольствие в 80 евро, а на вапоретто за 8 евро. Путеводитель «Афиша» так описывает Большой канал:

«Большой канал (Canal Grande) – главная улица Венеции, однако для пешехода она недоступна: набережных здесь почти нет. Этот променад, на котором вы неподвижны, а дома скользят мимо – своего рода кино древности; неудивительно, что такой город считали чудом. Это нам жизнь на воде кажется архаической – мы сравниваем гондолу с автомобилем; но люди Средневековья видели в ней коня, только волшебно смирного и неутомимого. Казалось, венецианцы оседлали стихию, для всех остальных опасную.

На Большом канале хорошо видно, как Венеция презирает тех, кто не умеет плавать. Фасады дворцов можно увидеть только с воды: человек без лодки должен чувствовать себя здесь так же ужасно, как человек без машины в Лос-Анджелесе. К счастью, сегодня в Венеции надежный общественный транспорт, и по Большому каналу днем и ночью ходят вапоретто. Чтобы все разглядеть как следует, лучше плыть на N1, который идет медленнее других, и смотреть только на один берег: тогда заметнее, что Большой канал – это лента почти непрерывного фасада, эфемерный экран, за которым не всегда чувствуется материя.»

Проплыв Большой канал на вапоретто, Катя вновь оказалась на Пьяццале Рома. А что представляет из себя эта площадь? Автобусная автостанция, от которой можно доехать до материкового Местре или до Тронкетто. Но на тот момент Катя еще не была осведомлена об этом. Увидев указывающую табличку со стрелкой «Tronchetto People Mover», она почему-то подумала, что эта автобусная автостанция и есть нужное ей «Тронкетто Пипл Мувер». Дело в том, что Катя, еще в Питере, купила электронный билет на автобус до Флоренции британской пассажирской компании «Мегабус» за 15 фунтов стерлингов. И этот автобус должен был выехать в десять часов вечера от автобусной стоянки «Тронкетто Пипл Мувер». Катя еще тогда, в Питере, радовалась тому, что ей не нужно будет ехать обратно на материковый Местре, чтобы сесть на автобус до Флоренции, автобус поедет непосредственно с острова. Это же так удобно! Но беда поджидала ее с другой стороны, и все из-за не знания. Наивно приняв автостанцию на площади Рима за «Тронкетто Пипл Мувер», она пошла дальше гулять по Венеции.

Обойдя этот остров вдоль и поперек за целый день, осмотрев все возможные достопримечательности, утолив свой голод различными бутербродами с колой и съев парочку знаменитых итальянских мороженных шариков на вафельном рожке, Катя вновь направилась на площадь Рима, так как через час, а время было девять часов вечера и уже темнело, погружая Венецию в романтичную ночь, должен был выехать ее автобус до Флоренции.

На площади Рима автобусы то приезжали, то уезжали, но все они были однотипные, желтого цвета, и ни одного международного, как «Мегабус». Только сейчас это насторожило Катю. Вдруг она растерялась, испугалась, потому что время поджимало, а она не знала, что ей делать дальше.

Прямо напротив площади стоял многоэтажный парковочный терминал, а справа от терминала была информационная стойка для туристов. Катя подбежала к этой стойке, в окошке на нее глядел седовласый худощавый мужчина. На ломанном английском Катя объяснила мужчине, что в десять часов от «Тронкетто Пипл Мувер» поедет ее автобус во Флоренцию, но она не знает, как попасть на «Тронкетто Пипл Мувер», и она просит помощи. Мужчина ее прекрасно понял и объяснил ей, что нужно делать. Слева от этого парковочного терминала находится венецианское миниметро. За 2 евро купить билет, сесть на поезд и доехать до станции Мариттима, от нее спуститься до автобусной стоянки «Тронкетто Пипл Мувер».

Катя побежала к миниметро, купила в автомате билет, приложила его в валидатору, но ворота не открылись. Что делать? Вестибюль миниметро был пуст, и спросить было не у кого. Благо, в это момент вошла пожилая пара, тоже купила билеты в автомате, тоже приложили их в валидатору, и ворота также не открылись. Катя жестами объяснила им, что она поступила точно также и теперь не знает, что ей делать.