Текст книги "Спецназ боярина Коловрата"

Свадьба

Когда княжич Федор Юрьевич и теперь уже его законная супруга Евпраксинья вышли из церкви, то народ радостно приветствовал их. Люди пришли, зная, что сегодня накроют столы и для простых тружеников тоже будет веселье.

Боярин Евпатий шел в окружении князей и бояр рода куда более благородного, нежели он сам. Если бы Евпраксинью выдали замуж в другой город или страну, то едва ли он мог бы так вот пройтись. Видел бы сейчас меня мой отец, подумал Евпатий, или кто-нибудь из братьев, царствие им небесное. Я в окружении потомков Рюрика и бояр, которые селами владеют, иду, и все на меня смотрят. Все говорят: здрав будь, боярин Евпатий Львович! А было время, когда я думал, что моя жизнь сломалась. Мне, ратнику, взяли да дочь покойного князя дали на руки и сказали – расти ее, боярин, и заботься о ней и о кормилице ее. Сохрани ее, так как монголы все на своем пути жгут.

Евпатий думал, что в тот день жизнь его закончилась. Не знал он ни куда податься, ни как жить, а получилось наоборот. Вскоре пригрел его великий князь Ингварь Игоревич, отец его нынешнего воспитанника Игоря. Терем приказал срубить и следил, чтобы нужды он не испытывал.

– Дождик пошел! Примета хорошая, быть вам богатыми! – закричал кто-то из толпы.

Княжич Федор шел под руку вместе со своей супругой Евпраксиньей и шептал ей на ухо:

– Ну вот мы и вместе! А помнишь, как ты летом в жару воды мне принесла, а потом спустя несколько дней квасу?

– Помню, Федя. А еще помню, как ты выпил почти ведро воды.

Федор тоже это помнил, так как после чуть со стыда не сгорел и стоял тогда, вертясь, словно уж. Природа излишеств не любит.

Пировали весело и шумно. Скоморохи пели песни и потешали гостей и великого князя рязанского Юрия Игоревича.

– Ну, Федор, у тебя жена настоящая красавица – нет такой ни в землях рязанского великого княжения, ни где-нибудь еще на Руси, – радостно сказал князь Роман Ингварьевич Коломенский, племянник великого князя.

Роман Ингварьевич был уже взрослым мужем, но пока еще супругу себе не подобрал. После смерти великого князя Юрия Игоревича именно Роман должен был занять его место. Второй сын Ингваря Игоревича Олег, прозванный Красным за то, что он был необычно красив, сидел молча. Олег был князем пронским и вторым в очереди на великое княжение. Наверное, это несколько охлаждало отношения братьев, которые не могли не думать о своей судьбе.

– А пусть боярин Евпатий напутствие молодым скажет! Пусть, пусть! – закричал боярин Демид Твердиславович, который ходил в ближниках у великого князя и недолюбливал Евпатия.

Евпатий Львович понимал, что красивые слова да при таких людях он говорить не обучен. Сейчас стоит рот открыть – и все засмеются, подумал боярин Евпатий.

Княжна Евпраксинья посмотрела на своего батюшку, и ее сердце сжалось. Ой, как бы сейчас боярин Евпатий Львович не сказал чего неудобного. Она прекрасно знала, что ее названый родитель, выросший в деревне и прославившийся силой, весьма коряво говорил речи при народе.

Евпатий Львович встал, поднял чарку меда и посмотрел на молодых, а после на князей, бояр и дружинников. Все они с улыбкой смотрели на него. Надо сказать что-то такое достойное моего положения, подумал Евпатий. Может, пожелать молодым богатств? Или счастья? А что такое счастье? У каждого оно свое.

– Выпьем, чтобы война к нам сюда не пожаловала и была наша земля в тишине и обилии, – произнес Евпатий, а после только сам понял, что сказал, и увидел, как все засмеялись. Нет, не злобно, а так, словно он умный старикан, а не могучий богатырь.

– Да, а как же тогда славу снискать, – сказал князь Олег Ингварьевич пронский, – нет войны – нет славы! Мы хоть и христианские правители, но меч помним, с какого конца держать нужно!

– Да, да, – отозвался князь Роман Ингварьевич коломенский, – коли так думать, то можно просто всем дань платить начинать. Война делает князей великими.

Ну да, подумал про себя Евпатий. Сколько сейчас на Руси великих князей-то.

Только великий князь Юрий не был весел и смотрел в одну точку. Все радовались, а ему было не по себе. Дошел до него слушок, что могучий народ, тот самый, что в свое время на Калке разбил войско русских князей, не то взял, не то собирается взять Великий Город булгар камских или, как их еще называют, волжских. Слышал он еще и о том, что эта сила могучая на его голову свалиться может. Великий князь не спешил делиться этой новостью ни с кем, даже с сыном, понимая, что, может быть, ошиблись его соглядатаи или не тем местом слушали, но сейчас он больше всех других хотел, чтобы Господь услышал пожелание боярина Евпатия Львовича, прозванного за силу могучую Коловратом.

Война – это кровь, пожары, сироты и слезы, понимал великий князь Юрий Игоревич, и понимал это Евпатий Львович, а остальные видели в войне лишь удаль, поход и славу.

Монголы

Зима закончилась, и снег, растаяв, превратился в вездесущие лужи. Даже возле крыльца княжеских палат образовалась подобная и, надо сказать, весьма глубокая.

К княжеским палатам галопом подскакал легко одетый всадник. Лишь меч указывал на то, что это человек ратный. Его тотчас проводили к великому князю, так как знали в лицо. Это был сын боярина Никодима Васильевича, который вместе с отцом стерег землю великого княжества, живя подолгу на самых окраинах Руси. Именно Никодим Васильевич посылал к великому князю вести о монголах.

Сын боярина Константин Никодимович склонил голову и хотел было опуститься на одно колено перед великим князем Юрием Игоревичем, но тому было не до этого.

– Хватит, – остановил сына боярина великий князь, – говори, какие вести?

– Великий князь, войско степняков числом более десяти тысяч двинулось к нашим землям. Но отец передает, что, по его сведениям, это только передовой отряд. Вся Степь пришла в движение этой весной.

– Рать выступила прямо в весеннюю распутицу? – спросил великий князь у Константина.

– Да, и отец также передает, что Степь готовит набег, которого ранее никогда не знала Русь.

– Хорошо, – кивнул великий князь, – ты отдохни, затем отправляйся обратно к отцу и скажи ему, чтобы следил за ворогами, но в бой пусть не вступает. Пусть шлет ко мне гонцов, как только угроза станет очевидной.

Степь всегда беспокоила Русь, и разные степные народы в свое время окрасили кровью многострадальную российскую землю. Так, наверное, и теперь будет. Десять тысяч конников – сила немалая, но он, в случае чего, и двадцать тысяч собрать сможет, правда, большинство таких воинов селяне, но и на них можно опереться. Разобью как-нибудь. Другое тревожило великого князя рязанского: слухи о том, что пала столица булгар, а значит, сил у степняков может быть в разы больше.

После того как сын боярина Никодима Васильевича ушел, великий князь приказал позвать к себе ближников, чтобы обсудить новость. Утаивать было уже бессмысленно. Коли будет набег степняков, то всем стоит быть готовыми.

Пока ближники собирались, Юрий Игоревич рассказал обо всем своему сыну княжичу Федору.

– Так что, думаю, набег на нашу землю будет большой, – подытожил великий князь Юрий.

Федор и так понимал, что в степях что-то происходит, и сам немало встревожился, когда узнал, что булгары бегут к великому князю владимирскому, который считался самым главным князем на Руси.

Федор выслушал отца, а после произнес:

– А что, если нам постараться с ними мир заключить и тем самым избежать кровопролития? Ведь если они ведут силу пусть даже в тридцать тысяч всадников, то должны понимать, что мы тоже не лыком шиты и сможем выставить свое войско. Потери будут с обеих сторон. Даже если враги нас разобьют, то и сами кровью умоются.

Великий князь улыбнулся, слушая Федора. Хороший у меня сын, подумал великий князь Юрий Игоревич, понимает, что надо беречь своих людей. В них – главное богатство, а уж после в золоте и серебре. Но он не понимает, что Степь уважает только силу и говорить с ними будет возможно только после того, как сила та будет показана.

– Отец, – продолжал Федор, – как мы смотрим на Степь, так и Степь смотрит на нас. Там знают, что ветви великого дерева Рюрика в вечном споре между собой, и поэтому если мы покажем Степи, что мы едины, то это и будет проявление силы. Надо узнать, что вообще им надо в наших землях. Может быть, их удар в другое место нацелен и нет нам нужды воевать с ними. Сказывают, что в свое время монголы искали в русских князьях друзей. Так было еще до того злосчастного сражения, когда на берегу реки Калки великая беда обрушилась на землю российскую.

Между тем на совет пришли боярин Демид Твердиславович и боярин Евпатий Львович, тесть княжича Федора.

Евпатий Львович сел на скамью и сонно потирал ладони. Великий князь частенько приглашал его на совет, и сейчас Евпатий приготовился к тому, что начнут обсуждать, чего и где сажать да на какие луга коней гнать. Скучно, подумал Евпатий, и от дел отвлекает. Боярин Евпатий вместе с княжичем Игорем Ингварьевичем собирался сегодня съездить разорить плотину бобров и, может, подбить пару зверьков. Но самое важное, что хотел сделать Евпатий, это как бы потеряться и посмотреть, сможет ли Игорек сам выйти из леса. Конечно, чтобы не случилось беды, Евпатий не собирался далеко отходить от парня. Евпатий верил, что отрок справится. Интересно, как он себя поведет после. Будет хвастаться или нет? Вот в чем вопрос, и тогда и надо будет учить его.

В свое время он, несмотря на крики Василисы Николаевны, подобное провернул и с Евпраксиньей. Девочка не только не испугалась, но и собрала целую корзину ягод, так как тогда было начало лета, а после как ни в чем не бывало, вспомнив все, чему учил ее названый отец, нашла дорогу к дому. Евпатий подсматривал, как его воспитанница смотрела на кору и на другие приметы, чтобы определить, куда идти, и был в тот момент очень горд собой.

– Монголы, – негромко произнес великий князь, и Евпатия Львовича словно громом поразило. Вся сонливость вмиг исчезла, и богатырь посмотрел на великого князя, а вот боярин Демид Твердиславович никак на это не отреагировал.

– Почти десять тысяч степняков могут войти в наши земли, и, как вы знаете, это к добру не приведет. Степняки несут с собой смерть и разорение.

– Великий князь, – первым заговорил боярин Демид Твердиславович, – Степь понимает только булат, и надо нам собрать войско да встретить их в чистом поле. Обидно, конечно, что придется людей от трудов отрывать, но коли так надо, что поделаешь.

– Если это те, кто пришел тогда на реку Калку, то не стоит их недооценивать, – сказал княжич Федор, – их может быть куда больше, чем десять тысяч, и тогда мы можем потерпеть поражение. И это поражение заставит нас склонить головы перед Степью, а это чести и славы нам не добавит.

– Если это монголы, те, что стояли супротив нас на реке Калке, – хмуро проговорил Евпатий, – то надо слать гонцов по всей Руси, собирать силу всех князей и быть всем как один.

Великий князь с улыбкой посмотрел на боярина Евпатия Коловрата. Видно, многое он перенес в те дни. До сих пор страх гложет этого могучего воина. Если я позову других князей на помощь, то покажу себя слабым. Рязанские князья никогда с монголами не сталкивались и в битве на Калке не участвовали. Коловрат ходил в тот поход под другими знаменами. Страх – плохой советчик, но и быть глупцом не надо. Сын мой прав: Степь силы боится, и надо ей показать, что Рязань могуча, а главное, едина. Пусть еще поспорят и поругаются, чтобы потом никто не говорил, что я советов ничьих не слушаю, а потом я скажу всем свое решение. Надо нам собраться всем вместе, мне и племянникам моим, и вступить в переговоры с этими захватчиками. Мы не булгары, и нас легко захватить не получится.

Однако споров не было. Евпатий Коловрат ничего не говорил, а боярин Демид и вовсе скучающе зевал. Для него, видно, весть о степняках не казалась угрозой.

– Вот что я решил, бояре, – немного помолчав, произнес великий князь Юрий Игоревич, – я встречусь с племянниками, и вместе мы пошлем к монголам посланника, чтобы узнать, чего забыли здесь эти степняки. Они увидят, что мы едины, и устрашатся нас. Их не так много, по слухам, тысяч десять, может, двадцать. Я и сам смогу их одолеть, а если еще и с удельными князьями соединюсь, то угрозы они и вовсе не представляют. Те монголы, что разбили моих родичей на Калке, вначале искали дружбы с нами, и если бы не проклятые и трусливые половцы, то победа была бы за нами.

Дерзкие слова того, кто там не был, подумал Евпатий. Частью они верны, но только частью. Монголы куда лучше половцев стреляют из луков и куда храбрее половцев. Это настоящие дети степи – сильные, быстрые и отчаянные. Готовые на смерть ради победы.

Встреча князей в Рязани

Наступил май, и все окрасилось зеленым цветом. Ласковое майское солнышко быстро высушило все лужи. Князья Олег и Роман Ингварьевичи, а также князь муромский Юрий Давыдович приехали к великому князю рязанскому Юрию Игоревичу. О том, что в степях появилась новая могучая сила, было известно всем.

Братья Олег и Роман расположились в Рязани в гостевом тереме. После сытной трапезы братья стали общаться о делах.

– Скажи мне, Ром, а ты и вправду считаешь, что эти монголы, или печенеги, или кто они там, опасны для Руси? Нет, я, конечно, понимаю, что степняки приносят с собой разорение и смерть, но так ли они действительно опасны для нас?

– Не знаю, Олег, – ответил князь Роман, – но мне тут соглядатаи мои в степи сказали, что к границам Руси идет целых сорок тысяч степняков!

– Сорок тысяч? Сила немалая! Но проверен ли твой соглядатай или, может, он назвал такое число из страха или чтобы прибавить важности своему сообщению? Я слышал о десяти тысячах степняков, которые, может, и не собираются вторгаться на Русь.

Князь Роман развел руками, так как ручаться за своего соглядатая он не мог, да и не хотелось ему верить плохим вестям.

– Кто знает, может, и брешет, – отозвался Роман, – но десять тысяч степняков в случае чего тоже могут пропитать наши земли слезами и кровью.

Олег кивнул, давая понять брату, что совершенно с ним согласен. Князь Олег понимал, что его дружина, состоявшая из пяти сотен отборных ратников и около тысячи менее умелых, все равно сама по себе против этих не то печенегов, не то еще кого не выстоит. Можно, конечно, ополчить селян, и тогда у него под рукой окажется почти восемь тысяч ратников. Столько оружия было в Пронске. Но селяне бою не обучены, и рассчитывать на них как на полноценных ратников было по меньшей мере дерзко.

– Завтра встретимся у великого князя и будем толковать о том, что делать. Там будет еще и муромский князь Юрий Давыдович. Может, если мы все вместе пригрозим этим степнякам, то те устрашатся, – сказал Олег.

– Эти степняки разгромили булгар. Убоятся ли они нас, брат?

– Ну, булгары – они ведь сами по себе, а к нам может еще и наш союзник, великий князь владимирский Юрий Всеволодович, прийти, да и другие князья, если что, тоже в беде не оставят. Знаешь, какая сила соберется? Коли будет нужда, мы сами эту Степь содрогнем. Воинов одних тысяч сто по всей Руси собрать можно, а еще две сотни тысяч ополчения. Никто не сможет сокрушить Русь и Рюриковичей.

Роман рассмеялся, выслушав брата. А ведь и впрямь Русь настолько могучая, что никто ее не сломит. Это если все спокойно, князья внутри себя ссорятся, а коли придет беда, то единым родом выйдут, и не страшны им эти печенеги или монголы. Да Русь вообще никого бояться не должна.

На следующий день князья и некоторые из бояр собрались в палатах великого князя рязанского. После того как все потрапезничали и обменялись подарками и положенными по такому случаю любезностями, начался разговор о степняках.

– Пятьдесят тысяч копий обрушатся на Русь этой осенью, – начал князь Муромский Юрий Давыдович, – мне эти сведения мой лазутчик принес. Остальные степняки живут своей обычной жизнью и находятся в каком-то дальнем походе.

– Пятьдесят тысяч! Сила несметная, – отозвался великий князь Юрий Игоревич. – С такой ратью эти степняки смогут не только земли и пригороды взять, но и самой Рязани угрозу представить. Но, как я понимаю, сведения эти не проверены, и если это монголы, то они на Руси искали друзей, а не врагов. Мы не участвовали в битве на Калке, и нам они не враги. Что скажешь нам, боярин Евпатий Львович? Ты у нас один видел их в бою. Каковы монголы?

Боярин Евпатий Львович видел, что князья не понимают, что это не просто степняки. Это народ воинов, и они хитры и сильны.

– Князья, – встав, начал говорить Евпатий, – коли монголы пришли на Русь, то, чтобы не было такого позора, как на реке Калке, надо всем объединиться и выйти против них. Разумеется, собрав не только силы рязанских земель, но и силы всей Руси. Если мы одолеем монголов, то спасем свою страну.

Великий князь Юрий внешне ничем не показал своего беспокойства, но на душе у него было нехорошо. Что, если и впрямь врагов пятьдесят тысяч? Даже если он одолеет их, то сильно ослабнет, и этим воспользуются и враги, и союзники. Владимирский великий князь хоть и союзник его, но хищник, и если Рязань ослабнет, то он только усилится, а откусить что, всегда найдет.

– Князья, бояре, – заговорил княжич Федор, – надо нам встретиться с ними и узнать их намерения, чтобы зря никому из князей не кланяться. Может, они, как и много лет назад, дружбы нашей хотят!

– Верно говоришь, Федор, – поддержал двоюродного брата Роман Ингварьевич, – надо нам направиться к окраинам нашей земли и там переговорить с их посланниками. Пошлем весть в Степь, что князья рязанских земель на травлю зверья собрались. Думаю, если там хотят переговоров, то направят к нам своих послов.

Великий князь Юрий Игоревич оценил предложение. Вообще он хотел предложить то же самое, но куда лучше это звучало из уст его племянника.

– Добро, князья и бояре, поедем зверушек потравим, а ты, Рома, пошли весточку в Степь, да добавь, что мы как бы и сами хотим переговорить.

– А за слабость не сочтут ли? – спросил князь муромский Юрий Давыдович.

– А это уж их дело. Коли хотят проверить крепость наших щитов, то пусть приходят, – гордо ответил Олег Ингварьевич.

Послы монголов

В самом начале лета князья рязанских земель травили зверье в окрестностях реки Воронеж и ожидали, когда же прибудут монгольские послы. Монголы, видно, не спешили, и только в конце июня к охотничьему терему прибыли три посланника.

В самую жару князья отдыхали в прохладных опочивальнях резного терема, который был построен настолько искусно и красиво, что отсюда и уезжать не хотелось.

Вести о посланцах монголов князья восприняли радостно и, одевшись в подобающие наряды, все вместе вышли им навстречу. Великий князь Юрий Игоревич ожидал увидеть перед собой трех всадников, но послы шли пешком. Что оказалось еще более странным, один из посланцев был женщиной.

Эта женщина с непокрытой головой была безобразна. Седые волосы, беззубый рот и безумные глаза делали ее настолько страшной, что, смотря на нее, любая девица закричала бы. Эта старуха как бы показывала своим видом, как безобразно в старости все то, что прекрасно в молодости.

Князья переглянулись, и Роман Ингварьевич произнес, указывая на старуху:

– Бесноватая!

Женщина словно услышала князя Романа и, опустившись на четвереньки, побежала к князьям и стала их обнюхивать, словно собака.

– Как быть-то? Может, это и не послы никакие, а скоморохи или люди, рассудка лишенные, – растерянно сказал князь Олег.

– Мертвые, мертвые! Они все мертвые, – закричала старуха на русском языке, – все они мертвы, и от них смрад идет. Фу!

Двое других посланников, не кланяясь князьям, подошли ближе, и один из них достал грамоту.

– Ежели желаете мира, то десятая часть всего вашего достояния наша будет!

Великий князь Юрий Игоревич при этих словах не удержался и рассмеялся. Это какие-то шуты, подумал великий князь. Они хотят получить десятую часть просто так, даже не одолев меня в битве. Видно, эти полоумные не знают всей мощи Рязанского княжества, и им неведома сила рода Рюрика, который, объединившись перед общей опасностью, сокрушит своих ворогов.

Услышав смех дяди, князь Олег ногой отпихнул от себя обнюхивающую его старуху.

– Уйди, чародейка проклятая, что ты нюхаешь меня, словно собака!

– Мертвец! Фу!

– Вот когда из нас никого в живых не останется, тогда все возьмете, – сказал великий князь Юрий Ингварьевич, – а сейчас идите прочь. Но коли ваш каган, или хан, или король, или еще кто хочет беседовать с нами, то пусть пришлет к нам сюда нормальных послов, а не вас.

– От тебя смрад сильный идет, – ответила старуха, – так пахнут мертвые, которые перед смертью испачкались! Фу!

Великий князь посмотрел на посланников монголов и подумал, что если их предводитель послал к нему столь неразумных и неискусных посланников, то не может он быть великим государем. Видно, он сильнее других, и, может быть, степные государи слушают его, но не может он быть поистине могучим, так как Степь противоречива и всегда полна ссор и боев.

– Отец, – начал княжич Федор, когда посланники ушли, – мне кажется, что эти послы пришли сюда не просто так. Чародейка зародила в нас страх, а эти двое, ничего не сказав нам о своей силе, увидели, что мы едины и дерзки. Мы ждем глупцов, а они будут биться с могучими мужами.

– Эти премудрые речи тебе в книгах ведомы стали? – спросил у двоюродного брата князь Роман Ингварьевич. – Зря ты время на них тратишь. Просто у диких народов степи колдуны в почете, и эта ведьма сюда пришла и показала нам свое безобразие. Но чтобы слова ее не сбылись, все равно надо в церковь сходить на всякий случай.

– Мы все шутим да потешаемся, – наконец проговорил великий князь Юрий Игоревич, заставив развеселившихся племянников замолкнуть, – а между тем, коли врагов и впрямь пятьдесят тысяч, надобно нам на помощь звать великого князя владимирского. Вот ты, Олег, и поедешь к нему. Зови Юрия Всеволодовича нам на помощь, так как сила этих печенегов или монголов нам доподлинно неизвестна, а посему она может быть и впрямь могучей.

– Хорошо, дядя, – ответил князь Олег, – только вот жаль травлю прерывать. Сейчас самое время! А после надо будет по уделам своим дела блюсти. Сено на зиму запасать да урожай собирать. В общем, когда мы еще встретимся и вот так дружно посидим.

– Коли врагов разобьем, – произнес великий князь Юрий Игоревич, – так и все вместе отпразднуем. Зимой охота интереснее, чем летом. Сейчас больно кровососов в лесах много. Езжай-ка поутру, Олег, во Владимир, а после ворочайся скорее.

Князья вернулись в чудесный резной терем, и великий князь Юрий Игоревич вспомнил, как здесь же несколько лет назад он был с братом. Терем такой брат его соорудил, а рядом с ним часовню построил. Великий князь Ингварь Игоревич любил это место. Вот тогда Ингварь и сказал ему, мол, коли будет воля Господа, то я хотел бы в этом вот месте собираться со всеми вами: тобой, детьми и племянниками – да дичь травить. Хорошо здесь – словно ты и не князь, а как в детстве, простой раб Божий. Коли умру, то вы сюда приезжайте, обо мне вспомните.