Текст книги "Грани современного пастырства: этика"

О пастырской аскезе в творениях святых отцов Древней Церкви

В святоотеческом кладезе боговдохновенной мудрости каждый читатель-священник найдет для себя много полезного и необходимого для личного совершенствования. Рассмотрим здесь то, как святые отцы понимали сам смысл и сущность пастырства, какой они видели аскезу для священника и какие практические советы они нам оставили²⁷.

На примере творений святителя Василия Великого мы видим, что этот отец Церкви, на первый взгляд, не оставил нам развернутого пасторологического исследования, в отличие от святителя Иоанна Златоуста или святителя Амвросия Медиоланского. Однако он дал христианам правила для нравственного восхождения к Богу, он благословил своим иноческим уставом многих подвижников благочестия на их нелегкий и тернистый путь внутреннего делания. Не обращаясь непосредственно к священникам, святитель через монашеские аскетические нормы объяснил пастырям Церкви все возможные пути аскетического делания.

Вот один из примеров такого обращения. Святитель Василий Великий адресует свои слова монахам, но как много пользы извлекут из них также и священники! Святой отец призывает любого подвижника к беспощадной борьбе с врагом рода человеческого ради пользы не только самого борющегося, но и на благо тех, кто управляется его словом. «Подражай Небесному Жениху, – говорит святитель, – низлагай восстания невидимых врагов, воюй с началами и властями (Еф 6:12), изгоняя их сперва из своей души, чтобы не имели в тебе никакой части, а потом из сердца тех, которые прибегают к тебе, поставляют тебя вождем и защитником охраняемых словом твоим»²⁸.

Здравый смысл подсказывает каждому из нас, что победно шествовать таким нелегким путем смогут только те, кто будет «ревновать о Боге и угождении Ему», люди неустрашимые и мужественные в совершении своего жизненного пути. Подобное настроение дается человеку не сразу, и обусловлено его упорством и настойчивостью в постоянном труде и личном совершенствовании. В своем иноческом уставе святитель Василий Великий открывает нам некоторые законы внутренней духовной жизни. Он описывает в главе «Ревность о Богоугождении» следующие моменты аскетического дела. Начиная со слов апостола Павла «совершая святыню в страхе Божием» (2 Кор 7:1), святитель говорит, что служение есть напряженное, постоянное и «неразвлеченное» внимание к тому, пред кем ты служишь²⁹. Как не отнести нам этих слов к нашим пастырям?! Служение Богу в первую очередь заключается в исполнении Его заповедей. Таковое желание совершенствуется «разумным и постоянным рассматриванием величия славы Божией, благодарственными размышлениями и непрестанным памятованием о благах, ниспосланных нам от Бога»³⁰. Руководителем в таком служении будет воля Божия, явленная в Его заповедях, а необходимое условие к этому – полное самоотвержение. Для возведения своей ревности о богоугождении в высшую степень – чтобы согласно заповеди Господней быть готовым к любым опасностям и даже к смерти, – необходимо помнить, что Сам Господь принял смерть на Кресте за нас, следует быть убежденным в силе самой заповеди и поверить словам Спасителя «кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк 8:35). Святитель также говорит и о возможном извращении «ревности о богоугождении», когда в нее вмешивается самоугодие или неразумная ревность, против которых святой отец вооружается словами из Нового и Ветхого Заветов³¹. И это только один из многочисленных примеров нравственной теории «самопожертвования» и аскетической практики следования Заповедям, которые предлагает монахам (и пастырям) святитель Василий Великий.

О становлении на иноческий путь – а мы можем отнести эти слова и к пастырству – святитель говорил: «Прошу, пусть не делает (избравший этот путь жизни) сего без испытания, пусть не воображает себе жизни удобосносной и спасения без борьбы, а лучше пусть наперед упражняется в благоискусном терпении скорбей телесных и душевных, чтобы, ввергнув себя в неожиданные борения, и потом, не имея силы противостоять встретившимся испытаниям, опять со стыдом и посрамлением не устремился назад к тому, от чего бежал, с осуждением души возвращаясь в мир и делаясь для многих соблазном, подавая всем повод заключать о невозможности жить о Христе»³².

Здесь нам предстает глубинная мысль святого отца, которая объясняет значение пастырства для всего христианского общества и личного совершенствования для самих пастырей. Сразу же можно вспомнить существующий и по сей день на хиротонии во диакона обычай архиереев снимать у женатых ставленников с руки обручальное кольцо. Символически это означает, что священнослужитель обручился в тот момент Самому Богочеловеческому Телу – Церкви Христа, и не связан никакими земными узами (подобно монашескому отречению от мира в его аскетическом понимании, как отречение от страстей). Снятие обручального кольца – это образ следования за Господом и соучастие в деле спасения мира. Если служитель сойдет с этого пути, то он явит собой соблазн другим людям, которые могут искуситься этим и задуматься о том, что Христос не смог удержать Своего обручника. Вера таких людей колеблется, и вина за это целиком лежит на совести оставившего свое служение священника или диакона. Поэтому необходимо ежечасно и ежеминутно возгревать в своем сердце священный трепет перед величием своего служения и желание постоянного следования за Христом.

Известен святитель Василий Великий и своими 80-ю основными нравственными правилами. Наставник монашествующих и всех христиан предлагает в них один из путей к достижению идеала нравственной жизни. Некоторые ступени к достижению бесстрастия святитель описывает так: «Каждый день и час бодрствовать и при совершенном благоугождении Богу быть готовым, зная, что Господь придет в час, в который он [подвижник] не чает»³³. При этом важным является хранение ума от суетного: «Надо знать, что не можем преуспевать ни в соблюдении всякой другой заповеди, ни в самой любви к Богу и в любви к ближнему, блуждая мыслями туда и сюда»³⁴.

Одной только решимости достичь бесстрастия еще недостаточно, так как каждый должен пройти определенные уровни к его достижению: «А сделав это (решив бесстрастием уподобиться Богу), надобно больше всего хранимого блюсти свое сердце (Прит 4:23), чтобы никак не терять мысли о Боге и памятования о чудесах Его не осквернять представлениями суетного, но святую мысль о Боге, постоянным и чистым памятованием напечатленную в душах наших, всюду носить с собою, как неизгладимую печать»³⁵. Памятование о Боге должно идти рядом с воздержанием: «Кого не преклоняет к себе и не разнеживает сластолюбие, тот чрез воздержание преуспел вовсе избежать грехов»³⁶. Особенно это касается священников-монахов, но и женатым священникам воздержание также необходимо, иначе семья пастыря ничем не будет отличаться от семьи светского поведения, принятого в современном обществе. Семья священника должна, в идеале, быть примером для желающих встать на путь целомудренной жизни в браке, к чему мы и призваны.

Исследователь нравственно-аскетических творений святителя Василия Великого делает следующий вывод из практических советов святого подвижника: «Тогда выходит, что совершенный воздержник и, как очевидно, свободен от греха тот, кто, своей жизнью возвысившись над той или другой страстью, не дозволяет себе какого-либо раздражения, производимого удовольствием, твердо и неослабно избегая всякого вредного наслаждения»³⁷.

Читая «подвижнические уставы» святителя Василия, удивляешься его психологическому проникновению вглубь человеческого сердца. На каждой странице можно увидеть лаконичные, но в то же время точные и всеобъемлющие фразы, заключающие в себе как частные, так и общие случаи аскетической практики. Приведем еще один пример того, как в нескольких предложениях святитель умел выразить весь аскетический путь христианского подвижника: «Имей уши, отверстые к послушанию, и руки, готовые исполнять слышанное, уста имей молчаливые и сердце осмотрительное. Будь ленив к празднословию, а благоразумен и сведущ в спасительном слышании Божественных Писаний. Да будет тебе горьким вкушением слышание мирских рассказов и сотами меда беседа мужей преподобных. Спеши в подражании тем, которые прежде тебя подвизались в доброй нравственности, и не берись сам обучать каждого. Употреби старание успевать в важнейших добродетелях и не вознерадеть о меньших»³⁸. В этих словах каждый пастырь может увидеть программу действий для себя на поприще священнического подвига. Еще раз отметим, что, по мысли святителя Василия Великого, пастырю необходимо достижение ревности о богоугождении, которое достигается через благодарение Богу, хранение в чистоте своего сердца от помыслов суетных и в совершенном воздержании.

Другой святой автор в области пастырского служения и аскетики – святитель Григорий Богослов, начинает свои рассуждения с определения цели православного пастырства. Из посланий и писем святителя мы узнаем, каким должен быть идеальный пастырь. Прежде всего, сами кандидаты в священство уже должны являться совершеннейшими из людей – это непременное условие для начала пастырского служения. Человек, который желает служить Богу и людям, непременно приуготовляет себя к этому, очищает свое сердце и укрепляет веру, поскольку он должен стремиться к более совершенному состоянию, ибо сказано в Евангелии: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф 5:48).

Святые пастыри, подобно Григорию Богослову, перед принятием сана испытывали томление духа. Это было состояние борьбы между страхом и надеждою, которое они испытывали всегда. Однако никогда в их сердце не угасала надежда на помощь Пастыреначальника Иисуса Христа и Его всесильную благодать. Поэтому святитель Григорий Богослов говорит нам, что истинным иереем считается тот, кто «приемлет священство не с такой опрометчивостью, не с таким нарушением порядка, как делается сие ныне, но когда ничего уже не было пренебрежено, чтобы, по очищении себя самого, приобрести опытность и силу очищать других, как требует сего закон духовного последования»³⁹.

Когда святитель говорит о сущности пастырства, то отмечает, что оно прежде всего является служением, а не начальствованием, это своего рода руководство младшими со стороны более опытных старших⁴⁰. Взаимоотношения должны строиться на добровольном подчинении пасомых пастырю: «Как в теле иное начальствует и как бы председательствует, а иное состоит под начальством и управлением, так и в Церквах… Бог постановил, чтобы одни, для кого сие полезнее, словом и делом направляемые к своему долгу, оставались пасомыми и подначальными, другие, стоящие выше прочих по добродетели и близости к Богу, были пастырями и учителями к совершению Церкви, и имели к другим такое же отношение, какое душа к телу и ум к душе…»⁴¹.

Пастырское служение, по словам святителя Григория, есть каждодневное жертвоприношение себя для блага паствы. Воспитывая других, пастырь должен не оказаться хуже тех, кого учит, и быть готовым дать ответ перед Богом за своих пасомых: «Как простоту пастырей, – восклицает святитель, – употребили в пагубу паств? Ибо не пасомых стану порицать за неопытность, но вас винить за вашу злобу»⁴².

Пастырь всегда должен стремиться к первому Благу, нашему началу, в горний Иерусалим⁴³. Конечно, на этом нелегком пути священнослужителя ждут искушения, но ему помогут молитва и надежда на Бога. Святитель Григорий призывает к бранному подвигу. И если злая сила станет одолевать пастыря, то ему следует ревностно сопротивляться, «ибо легче не поддаться пороку в начале и избежать его, когда он только к нам близок, нежели пресечь и стать выше его, когда он уже сделал в нас успехи»⁴⁴.

Из преодоления искушений и борьбы с врагом человечества состоит пастырский труд, о котором исследователь пасторологических творений святителя Григория Богослова пишет следующее: «Пастырю и пасомым предстоит не физический труд, а труд нравственного порядка, который не знает отдыха, не терпит остановки, не любит смены, а требует всю жизнь непрестанных усилий над собой, больших знаний духовной жизни, руководственного импульса из слова Божия и святоотеческих творений, живого и деятельного воплощения в многообразное течение своей жизни и жизни пасомых»⁴⁵.

Исследуя творения святителя Григория, приходишь к выводу, что в первые века Христианства, в эпоху зарождения монашества и высокого святоотеческого богословствования было не столь необходимо подробно и пунктуально описывать каждую ступеньку аскетического восхождения, как это сделает в VI веке преподобный Иоанн Лествичник именно для пастырей в приложении к «Лествице». Разумеется, в то время появляются аскетические творения таких отцов-аскетов как преподобный Макарий Египетский, но, может быть, святые отцы в пасторологических трудах не останавливались на этом подробно, поскольку жили таковой жизнью в реальности. Их задачей было доказать необходимость именно для пастырей более строгого аскетического подвига, чем для мирян, и даже для монахов не в священном сане. Мы встречаем много увещаний к пастырям о необходимости вести подвижническую жизнь, а об этапах и степенях аскезы узнаем уже из сугубо аскетических сочинений для монахов и пустынников. Наверное, святые отцы говорили о качествах пастыря, но не разбирали подробно, как стать хорошим пастырем, как к этому прийти. Вероятно, пастырская аскеза включалась ими в общехристианскую аскетику, а значит, искать эти пути следует в сугубо аскетических творениях, приспосабливая их к пастырству.

Но все же некоторые примеры советов к практическому аскетизму мы находим и у святителя Григория Богослова. Он замечает, что недобродетельная жизнь пастыря парализует пастырское дело. Жизнь пастырей – это своего рода средство влияния Церкви на людей, которые по своей природе больше увлекаются живым примером, чем всяким отвлеченным словом. Поэтому святитель говорит, что «простой народ не столько убеждается словом, сколько делом, этим безмолвным увещанием»⁴⁶. Отсюда и призыв к добрым делам. В свою очередь, эти дела облагораживают самого пастыря, очищают его и соделывают истинным богословом: «Восходи посредством дел, чтобы чрез очищение приобретать чистое. Хочешь ли со временем стать богословом и достойным Божества? – соблюдай заповеди, и не выступай из повелений. Ибо дела, как ступени ведут к созерцанию. Трудись телом для души»⁴⁷.

Пастырю необходимы занятия личного характера, духовные упражнения, аскеза, направленные на приобретение добродетелей, на успешное ведение внутренней борьбы со своими страстями, на поиск духовного взамен мирского. Пастырь должен научиться жертвовать своими личными интересами и чувствами в пользу долга и высоты священнического служения и звания⁴⁸.

Святитель Григорий показывает, каким должен быть нрав пастыря – подвижника: «Выбирай свой нрав, чтобы он был кроток, смирен, воздержен, тверд, приятен, независтлив, правдив, мужествен, мудр, степенен, трудолюбив, постоянен, целомудрен»⁴⁹. Вот те качества, которые необходимы пастырю для совершения своего служения в чистоте, святости и правде. Кому вверено пасти стадо Христово, тот не только не должен быть порочным, но должен отличаться добродетелью, «уклониться от зла и сотворить благо» (Пс 36:27), он обязан не только избавляться от худых образов в своей душе, но и созидать в ней более лучшие, в конечном итоге он должен даже не знать меры в добре и в восхождении к совершенству⁵⁰.

Но как пастырю достичь такого уровня, какой в современном мире кажется недосягаемым? В этом ему поможет только искренняя сердечная молитва к Богу. Как отмечал автор XIX века, «молитва пастыря, прежде всего, очищает душу самого пастыря и освящает ее светом Божества», при этом «пастырь в молитвенном уединении настолько сближается с паствою, что совершенно забывает о себе, а живет единственно заботой о своей пастве»⁵¹.

Как бы ни был пастырь усерден в своем подвижничестве, все же крайностей он должен избегать, и, по мысли святителя Григория Богослова, лучше для подвижника иметь середину во всем, а в деле спасения больше всего надеяться на Христа, «нежели на здешние подвиги»⁵². Целью же своих подвигов следует полагать познание истины. Правильное понятие об истине и ее разумение есть та черта в человеке, без которой нельзя даже называться христианином, и тем более нельзя становиться на путь пастырства. Однако высокая степень нравственного совершенствования открывает для пастыря большую возможность обладания Божией истиной⁵³.

Святитель Григорий Богослов говорил не только об аскетическом труде пастырей, но и о возможных препятствиях, которые встречаются на этом пути: «Приобретение и накопление пастырем необходимо-желаемых нравственных качеств, – писал один из исследователей наследия святителя Григория Богослова, – потребует от него больших усилий, труда, настойчивости, особой целеустремленности, а также постоянства и твердости духа противостать и победить все, что будет препятствовать и отвлекать от успешного продвижения по лествице добродетели»⁵⁴. Святитель Григорий объяснял пастырям, что препятствия на духовном поприще возникнут внутри пастыря, и случаются они от диавола, от самомнения и тщеславия. Будут и внешние препятствия, когда добродетель ослабляется завистью⁵⁵.

В деле совершенствования всегда нужно расти и не останавливаться: «В начальнике и предстоятеле и то уже порок, если не многим он превосходит простолюдинов, если не оказывается непрестанно лучшим и лучшим, если не соразмеряет добродетели с саном и высотою престола»⁵⁶. Добродетель требует, чтобы человек стоял в ней постоянно, т. к. «ни худое и ни доброе – ничто не бывает у людей до конца одинаковым»⁵⁷. Эта фраза святителя показывает нам необходимость положительной динамики духовного роста и необходимость аскетического движения вперед. Для постоянного стремления к динамическому изменению пастырю поможет осознание смысла аскезы, когда от длительного упражнения в добродетели добро обращается в природу⁵⁸. Добродетельная природа, в свою очередь, позволяет чувствовать себя истинно свободным⁵⁹. Пастырю тогда будет легче убедить людей следовать путем спасения через подвиги веры, потому что сама благочестивая жизнь священника станет неоспоримым аргументом в его проповеди доброделания. Святитель Григорий Богослов призывает: «Сделай, чтобы посредником твоим были твои добрые нравы»⁶⁰. Впоследствии такому ревностному в добродетели пастырю Господь открывает путь к дерзновенной молитве: «кто живет хорошо и трудится, тому лучше возыметь некоторое дерзновение пред Владыкою»⁶¹.

Исходя из устремленности священника к приобретению дерзновенной молитвы за народ пред Богом, многие святые отцы, а вслед за ними и пасторологи, определяли путь личного аскетизма и самосовершенствования пастыря как путь, состоящий из уединенных молитвенных подвигов, постоянной собранности, обязательной оценки своей деятельности и самоиспытания своей жизни по заповедям Божиим⁶².

Святитель Григорий Богослов как-то заметил, что Сам Христос во время Своей земной жизни иногда удалялся от всех на молитву, и это Он делал именно для того, чтобы нам – особенно пастырям – показать «время для дел и для высшего упражнения», потому что «для невозмутимого собеседования с Богом нужно погрузиться в безмолвие и хотя несколько возвести ум свой от непостоянного»⁶³. Но здесь пастырю «нужна особенная осторожность, чтобы вместо света не встретиться со смертью»⁶⁴, то есть не впасть в прелесть.

Пастырско-аскетические творения святителя Григория Богослова с новой силой обретают свою актуальность сейчас и необходимы для пастырей Церкви, что видно из слов святителя, которыми мы и закончим наш разговор об этом святом отце. «Тебе строго надлежит соблюдать следующее правило: имей отвращение от непристойных песней, которые поются в театрах, в зверинцах, на конских ристалищах; гнушайся неприятным зрелищем страданий, житейскими суетами, гидрою наслаждений, неблагоприличными наставлениями людей развратных, для которых одно только отвратительно – целомудрие, … это лицедеи смешного…, еще прежде волоса бритвой обрили у себя стыд; стали складочным местом всякого распутства и срама… Что же сказал бы иной о заразительности срамных песен, о стихах, ослабляющих добрую настроенность сердца, о свирелях, о плясках блудных вакханалий, за которые у этих жалких людей назначаются даже награды»⁶⁵.

После таких психологически точных и духовно необходимых поучений святителя Григория Богослова настал момент обратиться к другому духовному «столпу» Церкви Христовой – святителю Иоанну Златоусту. Его книгу «Шесть слов о священстве» можно считать настольной книгой для каждого священника. Святитель Иоанн во главу всего пастырского делания ставит молитву, через которую совершается все в нашей жизни, а главное – призывается Божья благодать, о чем святые отцы последующих веков будут неоднократно говорить. «Молитва, – пишет святитель, – оружие великое, сокровище неоскудевающее, богатство никогда не истощимое, пристанище незыблемое волнами, основание спокойствия; молитва есть корень и источник, и мать бесчисленных благ»⁶⁶.

В жизни священника молитва всегда должна идти рядом с любовью. Благодатный дар любви к Богу и людям, преподаваемый в таинстве священства, пастыри должны возгревать в себе. Святитель Иоанн Златоуст глубоко верит в силу такой любви и ее важное значение в деле нравственного воздействия на самого человека, ибо «ничто не может так привлекать к себе, как любовь»⁶⁷.

В деле нравственного совершенствования и восхождения к Отцу Небесному святитель Иоанн самоотречение считает «первой добродетелью»⁶⁸, которая служит необходимым условием для восприятия дара духовной любви. Отсюда следует, что желающему вступить на пастырский путь необходимо отречься от разных удовольствий и эгоистических стремлений⁶⁹. Пастырь всегда должен помнить о том, что если он самоотверженно трудится во славу Божию, то тем самым он привлекает милость от Господа на свои труды и влечет свою паству к жизни евангельской⁷⁰.

Святитель Иоанн Златоуст предостерегал пастырей от тщеславия. Он сравнивал тщеславие со скалой и живущими в ней «чудовищами – гневом, унынием, завистью, враждой, … обманом, лицемерием, … удовольствием при неблагополучии служащих, печалью при их благосостоянии, … неблагородным ласкательством, низким человекоугодием, презрением бедных, услужливостью богатым, … недостатком дерзновения…»⁷¹. Святитель здесь представил нам своего рода лестницу пороков недостойного священника в их развитии. Обратим особое внимание на то, что святитель ставит отсутствие дерзновения – молитвенного, в том числе – в зависимость от тщеславия. В этом глубокое прозрение святого, которое весьма поучительно для пастыря в его борьбе с этой страстью.

В борьбе с различными проявлениями страстей человеческих пастырь должен «со всех сторон оградить себя, как бы каким адамантовым оружием, тщательною бдительностию и постоянным бодрствованием над своею жизнью, всюду наблюдая, чтобы кто-нибудь не нашел открытого и необерегаемого места и не нанес смертельного удара…»⁷². Пастырю нужно тщательно стараться, «да слово Христово вселяется в нас богатно» (Кол 3:16). Когда же пребудет слово Божие со священником, то он может начать внимательно изучать врага рода человеческого и его нападки на нас, способы его действия, потому что «если намеревающийся побеждать не будет сведущ во всех частях этого искусства, то диавол и через одну какую-нибудь часть, если она останется в пренебрежении, сумеет провести своих грабителей и расхитит овец; но он не будет так смел, когда увидит пастыря выступающего с полным знанием и хорошо сведущего во всех его кознях»⁷³.

Развивая свое учение о пастырстве и личном совершенствовании, святитель Иоанн Златоуст объединяет воедино наиглавнейшие для него стороны пастырского подвижничества, а именно – проповедническую деятельность пастыря и его борьбу со страстями, особенно с тщеславием: «Подлинно, кто предается страсти к безрассудным похвалам, тот не получит никакой пользы ни от многих трудов своих, ни от силы своего слова; потому что душа, не умеющая переносить неразумных осуждений народа, слабеет и теряет охоту к упражнению в слове. Посему больше всего нужно приучиться презирать похвалы; потому что без этого недостаточно одного умения говорить для сохранения в себе этой силы»⁷⁴.

Итак, согласно святителю Иоанну Златоусту, пастырю необходимо через научение от слова Божьего и через чистую молитву достигать силы своего слова, при этом сохраняя в себе благодатные дары священства путем борьбы со страстями, среди которых тщеславие святой отец считает чуть ли не самым распространенным грехом пастырей. Однако любовью и покаянием пастырь может преодолеть все свои греховные наклонности и преподать пасомым достойный пример восхождения к Богу.

Теперь мы можем обратить свой взор от Востока на Запад и там встретить великого отца Церкви – святителя Амвросия Медиоланского. Его книга «Об обязанностях священнослужителей» стала еще одним по значимости – наряду с книгой святителя Иоанна Златоуста «Шесть слов о священстве» – пасторологическим трудом, определившим на несколько столетий путь воспитания христианского пастыря.

Возможно, одним из первых в пасторологической литературе (по крайней мере, на Западе) святитель Амвросий заявил о безусловной необходимости для пастырей удаляться от мирских соблазнов: «Ничто не может внушить нам столько силы и привязанности к пастырскому служению, как необходимость быть подчиненным с ранней молодости строгому воздержанию и святости; благодаря этому клирики, оставаясь жить среди мира, удаляются и воздерживаются от сношений и привычек мирских»⁷⁵.

Как и святитель Григорий Богослов, Медиоланский епископ внушает пастырям, что только один страх Божий⁷⁶ и трепетное благоговение перед Его святыней помогут священнослужителям нести свой жизненный подвиг и стать пастырями, достойными своего Пастыреначальника Христа. В своем учении о нравственности святитель Амвросий выделяет четыре главные добродетели: благоразумие, справедливость, мужество, умеренность⁷⁷. Но во главу всей добродетельной жизни он ставит благоразумие. В пастырской деятельности оно может выражаться и в том, чтобы на подстрекательства врага отвечать «молчанием». Святитель говорит: «Оружие праведного в том, чтобы, уступая, побеждать, подобно тому, как искусные копьеметатели, уклоняясь, побеждают и, убегая, поражают преследующего меткими ударами»⁷⁸. Через молчание, по мысли святителя Амвросия, легче сохраняется чистота сердца, от которого только и возможны добродетельные побуждения⁷⁹. Молчанием пастыря должна управлять его скромность, которая также сопутствует стыдливости и возносит священнические молитвы к Богу⁸⁰.

Когда мы читаем о пастырских обязанностях у святителя Амвросия Медиоланского, то может создаться впечатление, что они больше касаются внешних предписаний, а не совершенствования души. Однако это не так, поскольку для святителя внешние проявления пастырского настроения безусловно связаны с его внутренней жизнью. Вот один из таких примеров относительно вышеозначенной скромности: «Целомудренная скромность должна сказываться также и в наших жестах, телодвижениях и походке, потому что в движениях тела проявляется состояние нашей души… движения тела являются голосом духа»⁸¹.

Молодых священнослужителей или готовящихся к принятию сана святитель Амвросий убеждает в том, что им из скромности следует избегать товарищества людей порочных и невоздержанных, а также сторониться пиршеств с мирянами и общества женщин, а весь свой досуг проводить за благочестивыми занятиями⁸². Пастырям Христова стада надлежит быть «смиренными, тихими, кроткими, степенными, терпеливыми, наблюдающими меру во всем», и чтобы при этом их «лицо, и речь одинаково являли, что в [их] нравах нет чего‑либо зазорного»⁸³. Мы видим, что святой отец Западной Церкви так же, как и на Востоке (свт. Григорий Богослов) призывает пастырей сохранять у себя добрые нравы и именно через них иметь влияние на воспитание пасомых.

У всех древних отцов основным мотивом пастырско-аскетических сочинений проходит призыв к воздержанию. Святитель Амвросий слагает воздержание из нескольких составляющих: «Эта добродетель должна отличаться и отличается особенным спокойствием духа, кротостью, умеренностью, заботливостью о всем честном и внимательном отношении ко всему приличному»⁸⁴. Придерживающихся такой добродетели пастырей отличает от других особый образ жизни, в основе которого лежит скромность – союзница и родственница кротости ума⁸⁵. Живущий по таким правилам пастырь уклоняется от дерзости, чуждается всякой роскоши, любит трезвенность, поддерживает честное и стремится к приличному⁸⁶.

Пастыря в его жизни, как и всякого христианина, подстерегают искушения и соблазны, он не свободен от страстей. Однако, по мысли святителя Амвросия, здесь пастырю поможет разум, который «обуздывает хотение» и, как рачительный наставник, «научает, что должно делать и чего избегать, чтобы укротить страсти»⁸⁷.

Предупреждал святитель вступивших на подвижнический путь добродетели пастырей и от неправильного понимания блаженной жизни, которая должна представляться им не в цветущем здоровом теле, а «в глубине мудрости, в радости чистой совести, высоте добродетели»⁸⁸. «Ибо, – продолжает святитель, – блажен не тот, кто страдает, а кто препобеждает страдание, кто не поддается воздействию временной скорби»⁸⁹. Обратим особое внимание на эти слова святого отца. Он считает, что не нужно избегать нам страдания, но следует менять к нему свое отношение. Очень своевременная мысль для наших дней, когда одно только перенесение обычных для земной жизни трудностей иные уже возводят в ранг подвига и добродетели, и при этом не хотят двигаться дальше по лестнице совершенства. Святитель Амвросий говорит, что вообще не нужно останавливаться на переживании своих страданий. Нужно обращать их в вечность и продолжать свои жизненные подвиги⁹⁰.

Пастырь преподает вопрошающим советы благоразумной и честной жизни, но для этого он сам должен представить людям образец добрых дел, а именно «учительства, целомудренности, степенности, чтобы слово его было здравым и незазорным, совет – полезным, жизнь – честною, наставление – назидательным»⁹¹.

Часто люди бывают влекомы в своих делах понятием пользы. Но святитель Амвросий на ветхозаветных примерах в III части своей книги «Об обязанностях священнослужителей» доказывает, что честность в служении и отношениях куда важнее и добродетельнее пользы. И еще об одной добродетели говорит нам святитель Амвросий, о которой потом часто будут вспоминать пасторологи – это пастырское милосердие, величайшим побуждением к которому служит «сострадание чужим несчастьям и посильная помощь нуждающимся»⁹². Позднее о сострадательной любви с новой силой заговорят русские богословы XIX века.