Текст книги "Рулетка"

В большинстве случаев казино – образчик эффективности и слаженности. Начиная с кабинетов восьми директоров (один из которых – личный представитель князя Ренье), размещающихся на первом этаже до подвальных мастерских, отвечающих за ремонт и обслуживание всего игрового оборудования, казино представляет собой слаженный механизм, многочисленные части которого работают с точностью и надежностью швейцарского хронометра. Целый комплекс мер гарантирует каждому посетителю, с одной стороны, и заведению – с другой, равные шансы на выигрыш.

Ежедневно, в 10 утра, до того, как двери казино распахнутся перед первыми клиентами, колеса всех рулеток проходят балансировку и проверку с помощью специальных спиртовых уровней. Шарики взвешиваются на особо точных аналитических весах. Лопаточки крупье тщательно осматриваются, а каждый игровой стол комплектуется набором фишек общей стоимостью в полмиллиона франков. Эти фишки изготавливаются по особому заказу казино и застрахованы от подделки. Кроме того, все оборудование карточных столов скрупулезно осматривается и проверяется.

Сами крупье проходят отличную выучку в собственной школе казино. Полный курс подготовки занимает от шести до восьми месяцев. Опытный крупье обязан помимо французского владеть хотя бы еще одним иностранным языком. Его послужной список должен быть безупречным. И самое главное – крупье обязан иметь врожденную способность сохранять присутствие духа, невозмутимость и холодный разум в самые критические и ответственные моменты. Крупье также должен безошибочно помнить владельцев десятков и сотен фишек, разбросанных по всему игровому полю, их количество, достоинство и вид ставок. Еще крупье обязан уметь мгновенно рассчитывать призовые проценты по любой ставке, сделанной перед началом партии.

Естественно, система охраны и служба безопасности – одна из главнейших забот администрации казино. К кассам и бухгалтерским помещениям ведет такой узкий коридор, что два человека не смогли бы разойтись в нем. Посетители обязаны оставлять личные вещи в камерах хранения и гардеробных. Это правило было введено в 20-е годы, когда бандиты сумели тайком пронести в помещение игрового зала дымовую гранату и затем беспрепятственно скрылись с несколькими ящиками денег во время паники после взрыва. Казино также оснащено своей собственной системой энергоснабжения, исполняющей роль резервного источника питания. В случае выхода из строя основной электрической сети (если кто-то умышлено ее повредит) казино недолжно погрузиться во мрак. При малейших признаках опасности любому крупье достаточно нажать скрытую кнопку, и все содержимое денежного денежного ящика мгновенно попадет по пневматичесому каналу в бронированный бокс сейфа, находящегося в одном из помещений казино.

Крупье обязаны строго соблюдать многочисленные правила поведения для служащих казино. Им не разрешено принимать приглашения и подарки. Они не имеют права контактировать с клиентами казино. Им даже запрещается разговаривать с посторонними на улице.

Каждый из столов находится под неусыпным надзором шефа де парти, который внимательно следит не только за поведением игроков, но и за крупье. Шефы де парти, в свою очередь, контролируются пятьюдесятью одетыми в штатское детективами, а за ними наблюдают сотрудники специальной службы безопасности.

Казино располагает собственными полицейскими силами, которые хотя и не подчиняются полиции Монако, но тесно сотрудничают с ней. Ежедневно списки с именами всех посетителей казино, побывавших там в течение суток, передаются в «сюрте публик», где внимательно анализируются и сравниваются с досье на осужденных и разыскиваемых преступников. Если игрок, уличенный в шулерстве, осмелится вновь появиться в казино, местная полиция тут же ставится в известность и, разыскав персону «нон грата», незамедлительно выпроваживает ее за пределы княжества.

Помимо собственного полицейского подразделения казино нанимает особых сотрудников охраны, которые специализируются на физиономистике. В их обязанности входит просто наблюдать за публикой. При любой попытке проникнуть на территорию казино со стороны лица, занесенного в черные списки (за мошенничество, неуплату долгов и другие проступки), один из этих виртуозов сыска мгновенно вычисляет преступника и информирует соответствующие службы пoддepжaния порядка.

В течение многих лет главным физиономистом Монте-Kapло был некий Брок, который утверждал, что держит в памяти лица не менее 60000 людей и при необходимости способен вспомнить имена по крайней мере половины из них. В отличие от полицейской методики он старался запомнить не отдельные детали лица своей «жертвы», то есть цвет глаз или форму носа и, тем более, не цвет волос или прическу (особенно в случае с женщинами). По его собственному убеждению, самой характерной чертой каждого человека является его походка. И в тысячах случаях он сумел убедительно доказать свою правоту.

Публичные азартные игры были объявлены во Франции вне закона в 1857 году. Но после неоспоримого успеха Монте-Карло французские граждане все настойчивее требовали от своего правительства пересмотра устаревшего законодательства, касающегося азартных развлечений. В 1907 году правительство вынуждено было уступить. Постепенно были легализованы различные азартные игры, а в 1933 году настала очередь рулетки. На побережье страны стали возникать разнообразные игорные заведения. Особенной популярностью у владельцев казино пользовались такие морские курорты, как Туке, Биарриц, Канны, Ницца и Довилль. Причем казино Ниццы и Довилля стали основными соперниками Монте-Карло в борьбе за потенциальных клиентов. Такое положение дел сохраняется и поныне.

Довилль (как и само Монте-Карло) фактически сформировало построенное там казино – громадное роскошное здание, включающее кинозал, театр, ресторан на 800 посетителей и бесчисленное множество столов для игры в баккару, рулетку, шмэн-де-фер. Все существование города подчинено казино, которое представляет собой не только главную его достопримечательность, но и его мозг, редоточие его социальной и культурной жизни. Все события здесь так или иначе связаны с казино. Оно контролирует ипподром, субсидирует регаты, теннисные турниры, голубиные охоты и авиарейсы.

Правда следует помнить, что 65 процентов всех доходов казино поступает в государственную казну в виде правительственных налогов, а 10 процентов – в бюджет местных властей.

Казино Довилля было основано в 1912 году Юджином Корнуче. Но его успех неразрывно связан с личностями трех абсолютно разных по характеру, но схожих по одаренности и таланту людей. Первый из них – знаменитый французский романист Александр Дюма, который жил и творил в Довилле в 40-х годах девятнадцатого века (здесь он завершил свой роман «Граф Монте-Кристо»). Дюма принял самое деятельное участие в создании модного морского курорта в Довилле. Второй – Франсуа Андре, сын бондаря, ставший впоследствии компаньоном Корнуче. Наконец, третий – Нико Зографос, член легендарного «Греческого синдиката», чье пребывание в Довилле послужило наилучшей приманкой для множества азартных игроков со всего света.

Кстати, среди этих именитых поклонников Фортуны был и польский пианист Подеревский, которому приписывают честь создания одной из наиболее почитаемых традиций города. Однажды, после крупного проигрыша в рулетку, он сел за рояль и заиграл «Траурный марш» Шопена. Возможно, талантливое исполнение мелодии покорило сердца владельцев казино, и с тех пор в игорных залах непрерывно звучат отрывки из классических произведений.

Вплоть до 1834 года Канны были бедной прибрежной деревушкой. Именно в этот год британский министр лорд Брогэм из-за вспышки холеры вынужден был провести в Каннах некоторое время. Он был буквально очарован местными красотами, выстроил здесь виллу и рекомендовал Наполеону III построить в Каннах гавань. Как только вилла лорда Брогэма была закончена, многие из его друзей стали охотно приезжать сюда погостить на берегу моря. Вскоре в светских кругах Европы стало модным проводить зимние месяцы в Каннах.

Постепенно город разрастался. В 1900 году великий khязь Михаил Романов ассигновал средства на строительство большого отеля «Карлтон» и двух казино: «Муниципального» и «Палм Бич». Кроме того, он выстроил себе громадный особняк, основал православную церковь и спланировал поле для гольфа.

Сегодня Канны славятся своим летним курортом. Но его казино и ныне не потеряло своего значения. Получив контроль над казино, «Греческий синдикат» тем самым обеспечил ему, наряду с другими аналогичными игорными заведениями в Туке и Довилле, гарантированное будущее.

Французские казино издавна считаются одними из наиболее фешенебельных и модных в Европе. Но их ведущее положение оспаривают конкурирующие игорные дома других стран. Португалия, например, располагает целым рядом прекрасных казино (одно из самых роскошных находится в Эсториле). Не отстает от своей соседки и Италия, (особенно казино в Сан-Ремо, Венеции, Риме). Австрия может похвастаться замечательным казино в Зальцбурге, круглый год открытым для посетителей. И уж, конечно, нельзя в этом перечне не упомянуть Германию, которая на протяжении веков слывет признанным центром азартных развлечений. Ведь именно в Хомбурге было положено начало блестящей карьере Франсуа Бланка.

Сегодня лидирующее положение среди всех немецких казино занимает Баден-Баденское, поскольку Хомбургское прекратило свое существование в качестве сколько-нибудь значительного игорного предприятия в ночь на 31 декабря 1872 года. Кроме того, Баден-Баденское казино – самое старое в Германии. Его история насчитывает более 200 лет, правда, теперешние его здания были спроектированы немногим более ста лет назад по настоянию его тогдашнего хозяина и владельца концессии, француза Эдуарда Беназета. В последние годы комплекс зданий пополнился новыми игорными залами, барами и другими помещениями.

Как и большинство европейских игорных центров, Баден-Баден первоначально прославился в качестве модного оздоровительного курорта. Его воды привлекали сюда римлян еще 2000 лет назад. Но поистине всеевропейскую известность он завоевал благодаря своему казино, привлекавшему самых разных знаменитостей со всех концов света. Среди них мы найдем и кайзера Вильгельма I, и Бисмарка, и Достоевского, и Альфреда де Мюссе, и Берлиоза, и Брамса. Сегодня Баден-Баден – неизменное место паломничества гастролирующих по Европе профессиональных игроков, особенно в период проведения там торжеств по случаю Международной недели скачек.

Судьба Хомбургского казино сложилась значительно драматичнее. До 1872 года Хомбург занимал ведущее место среди немецких курортов. Луи и Франсуа Бланк приложили немало сил, чтобы превратить захолустную, грязную деревушку в прекрасный город, подлинным украшением которого стало роскошное казино «Курзал» с мозаичными полами, лепными стенами и изумительными лепными потолками.

Cовременники в один голос утверждали, что Хомбург был самым безмятежным и пасторальным из всех европейских игорных центров девятнадцатого века. Один англичанин, посетивший «Курзал» в 1868 году, писал: «Тот, кто направляется в Хомбург, рассчитывая воочию наблюдать полные драматизма сцены ярости, отчаяния и разочарования с проигравшимися до нитки несчастными в качестве главных героев, глубоко заблуждается. Победители, равно как и побежденные, редко повышают голос, разговаривая, в большинстве случаев, шепотом. А единственные звуки, заглушающие монотонный гул разговоров, – это негромкое звякание монет, шуршание лопаток крупье, тиканье изысканных французских часов да невозмутимые металлические нотки в возгласах банкометов. Люди в Хомбурге слишком благовоспитанны, чтобы кричать, вопить, орать или биться в истерике».

Но респектабельность жителей не спасла Хомоург от эдикта прусского правительства, по которому все игорные заведения города должны были прекратить свое существование до 1 января 1873 года. Эмс и Висбаден – два других немецких игорных центра, – почти не уступавшие Хомбургу по роскоши и популярности, закрылись в октябре 1872 года. Хомбург пережил их всего на два месяца. Со всей Европы съехались толпы туристов. чтобы присутствовать при последних днях знаменитого казино.

Достоевский, прибывший в числе других, впоследствии писал: «Фасад все еще радовал глаз яркостью красок, и город по-прежнему хранил дух беззаботного веселья, где ничто не напоминало о надвигающемся конце. Ни компания, ни жители не желали признать свое поражение. Можно даже было ошибочно предположить, что они ни на минуту не сомневались в своих силах, в своей способности обуздать правительство Бисмарка так же легко, как это им удалось в случае с ландграфом. Но они жестоко ошибались – ошибались они и ранее. Хомбургу суждено было вновь впасть, как это уже бывало, в тяжкий летаргический сон».

Даже жестокая зимняя стужа, стоявшая в то время в окрестностях города, не смогла остановить поток приезжих, буквально наводнивших Хомбург. Театры и концертные залы были переполнены. В казино ставки взлетали до небес. В последний вечер 31 декабря 1872 года толпы посетителей заполнили казино. Люди выстраивались вдоль стен игорных залов и галерей. Без пяти минут полночь крупье за большим рулеточным столом громко объявил в воцарившейся тишине: «Мсье, а ля дерьер». Игровое поле на столе практически скрылось под градом золотых монет, фишек и банкнотов. То была последняя ставка в последней партии Хомбургского казино.

Крупье раскрутил колесо. Когда оно наконец замерло, он произнес: «Ван, нуар, пэр э пас. Игра закончена, ставки больше не принимаются.

Естественно, в числе присутствовавших был Бланк. Он мучительно переживал все происходящее и наотрез отказывался передать ключи от «Курзала» представителям властей до тех пор, пока не послали за главой городской полиции. Но в полночь он уже безвозвратно лишился своего детища, за исключением помещения театра, газогенераторов, ресторана и железнодорожного вокзала. Он распродал эти жалкие остатки былого великолепия день спустя, увеличив еще на один миллион свое и без того баснонословное состояние.

Слава Лондона как одного из центров азартного бизнеса зародилась в середине XVIII века, когда обрели первую популярность такие игорные клубы, как «Олмакс», «Уайт», «Брукс» и «Кокоу Три». Но своего зенита она достигла лишь 50 лет спустя с открытием в 1872 году нового клуба. Его основателем стал Уильям Крокфорд, сменивший в свое время немало профессий, среди которых были и азартные игры. И хотя многие старинные клубы и поныне пользуются почетом и уважением пофессиональных игроков, «Крокфорд-клуб» значительно опережает их всех по масштабу поистине всемирного признания.

Карьера Крокфорда необычна с начала и до конца. Когда-то он зарабатывал себе на жизнь, торгуя рыбой на мостовых Флит-стрит. В число его побочных источников дохода входило букмекерство, а также мелкое мошенничество на поприще уличных азартных игр. В 1816 году он приобретает одну четвертую долю в игорной таверне на Сент-Джеймс-стрит. Но вскоре Крокфорд осознал, что у заведения нет и не может быть особых перспектив. Он прекрасно понимал, что большинство известных клубов (такие, как «Уайт» и «Брукс») популярны в силу своего изначального аристократизма и избранности. Если он намерен составить им достойную конкуренцию, ему придется переплюнуть эти снобистские заведения и создать нечто такое, что привлечет туда сливки английского высшего света. И уж что-что, а намерения у Крокфорда были самые серьезные.

Сказано – сделано. Он покупает четыре примыкающие один к другому дома, расположенные на углу улицы Сент-Джеймс в весьма сомнительном районе Лондона, и обставляет их с вызывающей роскошью. В его заведении подаются лучшие вина и изысканнейшие блюда по вполне умеренным ценам. Среди членов вновь созданного клуба встречаются несколько лиц, достойных всяческого уважения.

Первую скрипку играют в этом избранном обществе герцог Веллингтон и лорд Честерфильд, который ранее приобрел скандальную известность, проиграв за одну партию в хазард около 115000 долларов. Следом за ними членство в клубе получили лорд Риверз, лорд Сефтон и лорд Гренвил. Своим появлением в клубе они немало способствовали дальнейшему упрочению его репутации как одного из самых модных заведений подобного рода в Лондоне. В первые же дни они умудрились проиграть за одну ночь более чем по 500000 долларов каждый!

Высокие ставки не были чем-то из ряда вон выходящим в игорных кругах Лондона. Но в Крокфордском клубе присутствовало нечто такое (не считая присущего ему блеска и великолепия, избранного общества и гипнотического очарования крупной игры), что не только привлекало к нему самых разных людей, жаждавших войти в число его членов, но и каким-то необъяснимым образом рождало в их сердцах cвоеобразную корпоративную преданность клубу.

Крокфорд охотно закрывал глаза на порой чудовищные долги отдельных членов клуба (временами ему были должны до миллиона долларов) и с почти болезненной настойчивостью требовал от всех и вся соблюдения строжайшей конфиденциальности во всем, что касалось самого клуба, его традиций и членов. Невольным подтверждением тому послужил вызов Крокфорда в начале 40-х годов девятнадцатого века в комиссию по игорным делам палаты oбщин, где он наотрез отказался отвечать на любые вопросы, касающиеся членов его клуба, заявив: «Я не чувствую себя вправе разглашать какие бы то ни было подробности из частной жизни джентльменов».

Но, как показала жизнь, упорство, с каким Крокфорд отстаивал неприкосновенность увлечений членов своего клуба (многие из которых занимали высокие посты в британском парламенте, включая и самого Дизраэли), ни к чему не привело. Комиссия предоставила полиции право «по первому заявлению любых двух домовладельцев входить в помещение игорного заведения». Это со всей очевидностью означало конец всякой конфиденциальности, которой ранее пользовались члены элитарных клубов.

Четыре дня спустя после принятия этого знаменательного решения Уильям Крокфорд скончался в возрасте 69 лет, оставив после себя состояние, которое, по некоторым оценкам, равнялось 5000000 фунтов стерлингов. После его смерти созданный им клуб постепенно пришел в упадок. Но спустя столетие он вновь возродился, на этот раз уже как гольф-клуб. А в последнее время он опять завоевал былую славу аристократического игорного заведения для избранного общества.

Начиная с середины прошлого века счастливая звезда столицы Британской империи как средоточия игорной жизни Англии стала меркнуть. Но, вопреки новым драконовским законам два самых знаменитых игорных клуба викторианской Англии – «Уайт» и «Брукс» подолжали неравную борьбу за свое существование. «Уайт» отличался тем, что здесь поводом для пари служили самые невероятные вещи. Члены клуба готовы были делать ставки на что угодно: даты рождения и смерти, свадьбы, продолжительность жизни отдельных людей, уход в отставку министров кабинета, имена любовниц и даже природные явления.

В одном из своих писем к служащему Уайтского клуба английский писатель Гораций Уолпол писал: «Придя в клуб в то утро, когда разразилось землетрясение (1750 год), я стал свидетелем пари, где одни утверждали, что толчок вызван природным катаклизмом, а другие придерживались версии, что причиной тому был взрыв пороховых заводов. Услышав подобное, я опрометью бросился из клуба, ужаснувшись чудовищности происходящего. Не сомневаюся, что при звуках трубы архангела, возвещающей Судный день, подобные личности заключат пари, поставив фанфары кукольного театра против гласа Божьего, призывающего людей на Страшный суд».

Тотт неоспоримый факт, что в «Уайте» благочестие отступало на второй план перед азартом, находит подтверждение в следующих строках другого послания Уолпола: «Некий человек свалился у самого порога «Уайта». Его внесли внутрь. Жив он или мертв? Немедленно посыпались ставки за и против. Предложили пустить ему кровь. Те, кто настаивал на смерти, решительно протестовали, заявляя, что медицинское вмешательство неизбежно повлияет на безупречность пари. Решено было предоставить все естественному ходу событий, и через какое-то время несчастный испустил дух – к вящему удовлетворению ставивших на летальных исход».

С принятием в 1960 году акта о ставках и игорной деятельности (который фактически легализовал многие запрещенные ранее в Англии виды европейских азартных игр), на Британских островах стали во множестве появляться разнообразные игорные клубы и казино. Особенно интенсивно этот процесс проходил в Лондоне.

Каждый из клубов значительно отличается от остальных не только своими размерами, но и характером деятельности. Небольшие заведения представляют собой, как правило, некую смесь пивной и игорного клуба, где за внешней непритязательностью скрывается честность и порядочность персонала и клиентов. Другие, претендуя на броскую показную роскошь, погрязли в мошенничестве и обмане, не брезгуя пускать в ход заряженные кости и контролируемые рулеточные колеса. Третьи представляют собой уважаемые солидные клубы, в которых живы традиции первоклассных французских казино с их пристрастием к соблюдению мельчайших требований к освященным временем традициям игорного ритуала. В их число входят такие клубы, как «Аспиналлз», «Амбассадорз», «Квентс», «Ривер Клаб», «Олмакс», «Уайт», «Брукс» и, конечно, обновленный «Крокфорд».

Первый рулеточный стол появился в клубе «Крокфорд» в октябре 1963 года. Установка рулетки затронула некоторые довольно щекотливые вопросы. Европейский вариант рулетки (где наличие зеро обеспечивает заведению положительный призовой процент) противоречило закону 1960 года, который гласит, что игра в рулетку разрешена только при условии равенства шансов на выигрыш для всех без исключения участников. Многие клубы разрешили возникшее противоречие, применив рулеточные колеса, где зеро вообще отсутствовало. Единственным источником дохода служила в этом случае плата за право участия в игре. Но в ряде случаев подобное нововведение сыграло с хозяевами злую шутку, поскольку игроки, располагающие неограниченными финансовыми возможностями, автоматически получали право до бесконечности повышать игровые ставки, что, в свою очередь, не замедлило сказаться пагубным образом на доходах клубов. Некоторые клубы в ответ установили низкие максимальные размеры ставок, что тут же отпугнуло состоятельных игроков, предпочитающих игру по-крупному.

«Крокфорд», однако, сумел найти собственный вариант решения этой головоломной проблемы. Входная плата в рулеточный зал клуба была установленa в размере 2,8 доллара. Взамен посетитель получал билет, на корешке которого было следующее объявление: «В случае желания участвовать в выигрыше заведения просьба вручить данный корешок крупье». Это давало посетителям возможность в любой момент присоединиться к игре банка по собственному желанию (что случается сравнительно редко) и в то же время дает всем заинтересованным сторонам абсолютно равные шансы на выигрыш. А чтобы обеспечить игре максимальный успех, из Франции были выписаны семь крупье с окладом 1800 долларов в неделю.

Новый Орлеан стал первым крупным игорным центром Америки. Именно здесь прошли школу знаменитые игроки, чья слава гремела по всей стране вплоть до начала гражданской войны. Именно в Орлеане, как только отгремели последние залпы сражений, вспыхнула великая игорная эпидемия, которая, подобно лесному пожару, в считанные месяцы охватила всю Америку от океана до океана. Буквально со дня своего основания в 1718 году Новый Орлеан стал Меккой для американских поклонников азарта. Каждое кафе, таверна, салун или бар представляли собой казино в миниатюре, где обеденные столики с успехом заменяли игорные столы, покрытые зеленым сукном.

По мере того как город рос и богател, несмотря на все усилия местных властей и губернаторов искоренить «порок», росло и число его игорных заведений. Дело кончилось тем, что в 1811 году был принят закон, запрещавший азартные игры по всей территории штата. Тогда игорные дома ушли в подполье и снова взялись за привычное ремесло. Когда в 1823 году муниципальные власти буквально задыхались от недостатка средств, отцы города, оказав давление на законодателей, добились компромиссного решения, и служители Фемиды приняли закон, по которому Новому Орлеану разрешалось выдать шесть лицензий на содержание игорных домов в обмен на 5000 долларов ежегодных взносов за каждую из них. Полученные средства были тут же пущены на нужды городской больницы и колледжа.

Все описанные события создали предпосылки для появления первых солидных игорных заведений, на многие десятилетия ставших законодателями в области азартных игр в Соединенных Штатах. Самый знаменитый из игорных залов был основан в 1827 году предпринимателем по имени Джон Дэвис. Роскошное заведение Дэвиса было открыто днем и ночью (у него даже имелся филиал, работавший по выходным и праздничным дням). Посетители имели возможность бесплатно наслаждаться самыми дорогими и изысканными винами и деликатесами. В их распоряжении были великолепные крупье и особые кабинеты для игроков «благородного происхождения».

Фактической монополии Дэвиса в сфере азарта внезапно пришел конец в 1832 году, когда были сняты все ограничения на количество даваемых лицензий. В короткое время у Дэвиса появилась масса преуспевающих конкурентов, переманивших к себе солидную часть его прежних клиентов.

Азарт настолько глубоко проник во все сферы городской жизни, что спустя несколько лет в попытке хоть отчасти возродить былые нравственные устои горожан власти штата Луизиана аннулировали все лицензии на открытие и эксплуатацию игорных заведений и объявили все виды азартных развлечении вне закона.

Но война, разразившаяся в 1846 году между Соединенными Штатами и Мексикой, заполнила Новый Орлеан тысячами солдат и офицеров, которые непрочь были сыграть, несмотря на официальные запреты. Азарт вновь одержал сокрушительную победу над Фемидой, и вскоре город усеяли сотни полулегальных игорных домов и салунов. Поток взяток, хлынувший в карманы местных политиканов и полицейского начальства, угрозы и шантаж сделал свое дело. Салуны и казино исправно работали, невзирая ни на какие запреты и штрафы.

К концу 1850 года в Новом Орлеане насчитывалось более 500 низкопробных забегаловок, где в любое время дня и ночи жeлающие могли баловаться картами или крэпсом. Большинство из этих жалких лачуг не имели даже отдаленного сходства с казино. Здесь царили обман и жульничество.

Новый Орлеан стал, по существу, предшественником многих печально знаменитых игорных центров Америки. Типичный пример тому – Чикаго, который к 1840 году приобрел столь же дурную славу, как и Новый Орлеан. За 10 лет Чикаго превратился из захолустного городишки в крупный деловой и промышленный центр. С ростом города рос и его азартный бизнес. Прекрасной иллюстрацией ранней истории Чикаго служит следующая картина, нарисованная, историком Джоном Квином: «Его слава как центра игорного бизнеса покоилась на том факте, что сюда съехались чуть ли не все мошенники, жулики, шулеpa и проходимцы из всех уголков Соединенных Штатов, образовав целый класс людей, которым были просто неведомы понятие морали, чести, совести и долга и которые являются язвой на теле порядочного общества. Повсюду кишмя кишели богатые нувориши, а негодяи и мерзавцы всех мастей и оттенков сорили деньгами направо и налево. Не вызывает удивления, что спекулянты, искатели приключений и просто предприимчивые субъекты со всей Америки толпами съезжались в Чикаго в погоне за легкой наживой на поприще азарта. Обретя здесь успех и преуспевание, они своим тлетворным влиянием превратили город в громадную помойную яму».

Настоящая пропасть отделяет неряшливые, полутемные игорные притоны на задворках Нового Орлеана и Чикаго от современного Лас-Вегаса, где, словно в огромной, манящей огнями и краска витрине супермаркета, перед вами предстает рекламный фасад американского игорного бизнеса. Но при более пристальном взгляде в его прошлое нетрудно обнаружить, что и Лас-Вегас (несмотря на его нынешнее великолепие), по сути дела, – творение гангстеров и мафиози, которые вплоть до 1947 года оставались его негласными правителями.

Сегодня Лас-Вегас – крупнейший в мире центр азартных игр. Практически вся жизнь этою города-казино сосредоточена на Стрипе, центральной улице с шестиполосной проезжей частью, которая пересекает город из конца в конец, далеко выдаваясь за его пределы. По обеим ее сторонам выстроились ряды отелей, казино и ресторанов, освещенных сполохами сверкающей всеми цветами радуги неоновой рекламы.

В отличие от своих европейских собратьев крупные казино Лас-Вегаса всегда составляют одно целое с каким-то отелем, размещаяся на первых его этажах. А сами отели – верх роскоши и богатства. Здесь к услугам посетителей бары, ночные клубы, плавательные бассейны, сувенирные магазины и игорные залы. Вы даже можете выпить и перекусить, не вставая из-за игорного стола.

Все здесь подчинено одной цели – заставить клиента остаться как можно дольше и играть как можно больше. Ибо игра – начало и конец всего в Лас-Вегасе. За столами Лас-Вегаса в течение круглого года она замирает лишь раз на тридцать секунд – ровно в полночь с первыми ударами часов, возвещающими наступление очередного нового года.

Koгда-то Лас-Вегас (испанское слово, означающее «луга») был просто лагерной стоянкой для переселенцев и путешественников, двигавшихся через пустыню из Санта-Фе в Калифорнию. Города, как такового, не существовало. Лишь в 1885 году он был заложен силами 30 молодых людей, которые прибыли в Лас-Вегас по распоряжению правительства, чтобы построить форт для защиты эмигрантов и индейцев, а также для обучения последних навыкам землелелия и выращивания кукурузы, пшеницы и картофеля. Но партия молодежи вскоре уехала и на долгие годы в окрестностях вновь воцарилась тишина.

Следующий этап в истории Лас-Вегаса наступил тогда, когда правительство объявило о строительстве новой железной дороги, которая должна была протянуться далеко на юго-запад, пересекая территориию Лас-Вегаса. 15 мая 1905 года состоялся первый аукцион по продаже земельных участков. За два дня торгов было продано 2000 участков общей стоимостью 265 000 долларов. Вскоре здесь вырос целый палаточный город, а сами палатки стали первыми салунами и игорными домами Лас-Вегаса.

В 1931 году власти штата Невада легализовали азартные игры, однако, хотя Лас-Вегас к тому времени уже мог похвастаться десятком-другим небольших игорных домов, первые гигантские небоскребы роскошных отелей и казино начали появляться в центре города начиная с 1946 года. Именно в этот год главарь Нью-Йоркского гангстерского синдиката и удачливый биржевой спекулянт Бенджамен Бигси Зигель открыл собственный клуб под названием «Фламинго».