Текст книги "Буддизм в современном мире"

Иногда ученика приходится довольно долго «изводить», запутывать, сбивать с толку, прежде чем он откажется от попыток построить какие-то логические схемы, понять происходящее разумом, а не просто спонтанно реагировать на происходящее. Некоторые ищут логику там, где ее нет, совершенно не понимая суть дзэна. С такими учениками мастеру приходится либо возится очень долго и тщательно, либо отказаться от попыток к обучению. Однако прогресс в дзэне всегда внезапный, и зачастую он проявляется тогда, когда никаких подвижек от ученика уже никто не ждет.

Дзэнская тренировка включает в себя две важнейшие практики: дза-дзэн, или сидячую медитацию, и размышление над коанами. С коанами мы немного познакомились ранее. Однако для успешной медитации могут использоваться не только записанные, «канонические» коаны, но и истории из жизни учителя, какие-то двусмысленные фразы, неоднозначные ситуации. Дзэнские учителя – настоящие режиссеры: в процессе обучения они могут моделировать самые различные положения, выпутываться из которых ученику приходится, мобилизируя все свои умственные и моральные силы. Особенно ярко это видно на примере «дзэнских» боевых искусств. Однако и в «небоевых» школах дзэна экстремальные ситуации, где от ученика требуется в короткий промежуток времени принять ответственное решение, нередки.

Дзэн чрезвычайно популярен. В 60-е годы XX столетия Западная Европа и США переживали настоящий бум дзэна. Дзэнские наставники проповедовали чуть ли не на площадях, собирали огромные аудитории и, естественно, деньги. В Европу и Америке впервые в истории строились дзэнские буддийские храмы. Издавалась многочисленная литература, дзэнские психотехники и его философию изучали на государственном уровне в научных университетах.

А виновником такой популярности дзэна на Западе был японский буддолог, долгое время преподававший в университетах Европы и США (в том числе в таких престижнейших заведениях, как Колумбийский и Гарвардский университеты), Дайсэцу Тэйтаро Судзуки. Когда-то Судзуки сам был послушником в дзэнской школе Риндзай-сю. Однако интересы этого разностороннего человека не ограничивались одним лишь дзэн-буддизмом. Он написал множество работ по проблемным вопросам буддизма махаяны, чрезвычайно интересовался возможностями адаптации восточной культуры к западным реалиям. Однако знаменитым он стал благодаря пропаганде дзэна. Являясь признанным мастером, носителем традиции, и в то же время чрезвычайно образованным человеком (он имел филологическое образование), Судзуки смог донести до западного автора непростую суть дзэнского учения. Дзэн в изложении профессора стал близок и понятен западному читателю, и оказался довольно привлекательным учением для стран, где духовные традиции были либо утрачены, как в Европе, либо еще не сложились, как в США.

Дзэн начал активно проникать в западную культуру. Его положения стали использовать в психологии, философии, литературе, музыке и живописи. Почитайте произведения Германа Гессе, посмотрите на картины Ван Гога, послушайте музыку Малера или Кейджа. Эти люди использовали в своем творчестве дзэн. Дзэн виден и в их произведениях, написанных по наитию, в состоянии творческого озарения. Вы изучали философию Альберта Швейцера? Эта философия питается дзэном. Вы знакомы с трудами Карла Густава Юнга или Эриха Фромма? В их психологических построениях ясно звучат дзэнские мотивы.

На сегодняшний день дзэн не является самой популярной буддийской школой. Все же количество «коренных» буддистов значительно превышает количество новообращенных западных адептов. Однако дзэн сегодня сохраняет достаточно прочные позиции как на своей исконной территории, то есть в Китае, Японии, Корее, так и на Западе. Цифры говорят сами за себя: только приверженцев школы Сото-сю насчитывается около 7 миллионов человек. Школа Риндзай-сю, к которой принадлежал Судзуки, собирает под своими знаменами не менее 3 миллионов человек. Дзэнские монастыри и центры изучения дзэна функционируют в Японии, США, Франции, Германии и Англии.

Дзэн живет и развивается. Теперь, когда бум дзэна прошел, настало время серьезно и основательно изучить все аспекты этого явления. Что и делается сегодня психологами, учеными, философами и медиками. Издается серьезные исследования, появилась практическая литература, есть выбор. Сегодня с уверенностью можно сказать, что дзэн является для западной культуры чрезвычайно ценным приобретением.

Теперь, когда он прошел школу аскетизма и созерцания, когда он получил знания из уст известнейших учителей, Сиддхартха понял, что идти ему больше не к кому. То, что предложил ему Арата, что могли дать ему Алара и Уддаха, его не устраивало. Не такое спасение искал наследник Шакья. Не таким видел освобождение от страданий. Но иного знания ему никто не мог дать. Оставалось одно: искать это знание самому. Благо инструменты для этого у него были: тело, закаленное в аскезе Аратой, и сильный, незамутненный дух, познавший свою мощь в общине созерцателей.

Были у него и первые ученики. Их было всего пятеро: Каундинья, Асваджит, Вашпа, Маханаман и Бхадрика. Это были послушники, которые покинули общину созерцателей после того, как Сиддхартха заявил о своем уходе. Что же – он постиг учение аскетов и созерцателей. Отчего же он не может иметь учеников? Однако даже наличие учеников не снимало болезненного вопроса6 что же делать дальше? Практиковаться в созерцании? Дойти до пределов возможного в аскетизме? Ведь сам-то он знал, что не достиг того, о чем мечтал. Как же он сможет учить других?

Над этим стоило поразмышлять. И Сиддхартха опустился в Падмасану, называемую великой позой Лотоса, и погрузился в глубокую медитацию.

Незаметно прошел день. Вечерело. Ученики Сиддхартхи поглядывали на неподвижно сидящую фигуру учителя с некоторой тревогой. Сами они никогда не медитировали так долго, ибо даже физически высидеть в одной позе полный день было нелегко. Наконец Каундинья, как старший ученик, решился подойти ближе. Он наклонился над лицом учителя…

– Он не дышит! – прорезал вечернюю тишину его вопль. Учитель умер!

Эта новость, как гром среди ясного неба, поразила остальных. Все пятеро собрались у дерева, где все тек же, в полной неподвижности, темнела фигура учителя.

– Он не может быть мертвым. Мертвый бы упал. Да и руки не холодные… – рассуждал Асваджит.

– Иногда святые умирают стоя, и не падают. А руки теплые от жары. А у тебя похолодели от холода, – объяснил рассудительный Вашпа.

– Вот тебе на! – а мы-то рассчитывали обрести знание, превзошедшее знание наших учителей. А теперь вот в первый день потеряли учителя… – расстроился Бхадрика.

– Учитель! Учитель! – принялся тормошить Сиддхартху деятельный Маханаман.

Глаза Гаутамы медленно раскрылись. Он словно выплывал из глубокого сна, с трудом распознавая в темноте лица своих учеников.

– Слава Вишну! Вы живы! – воскликнул Бхадрика. Среди учеников пронесся радостный ропот.

– Помогите мне встать… – попросил Сиддхартха, пытаясь расправить затекшие ноги.

Ученики дружно кинулись помогать учителю. Некоторое время Гаутама разминал ноги, опираясь на плечи своих учеников.

– Вот что, братия! Недостаточно еще мы приложили усилий, чтобы постигнуть истинное знание. Нынче же даю обет, что не сойти мне с этого места, если не постигну я истину. И пусть кожа моя истлеет и мясо иссохнет, но я добьюсь этой цели!

С этого времени для учеников наступили тяжелые времена. Такой отчаянной аскезы они давно не встречали. Их учитель сутками сидел в неподвижности, никогда не прятался ни от солнца, ни от дождя. Москиты кусали его, слепни и мошки докучали несносно, однако он как будто и не замечал их. Он почти ничего не ел: девушки из ближней деревни, приносящие ему фрукты. Были спасением для учеников, но не для учителя, ибо он брал лишь несколько зерен риса или проса. От такой пищи помер бы и воробей. Но Гаутама жил, ибо сильным было его тело, но еще сильнее – дух. Через годы аскезы тело его стало напоминать скелет, обтянутый кожей. Он напоминал глубокого старика, или даже древнюю высохшую мумию. И только глаза его, горящие, решительные, напоминали о том, что это сидит живой человек, а не статуя из сожженного огнем дерева.

Ученики были в нерешительности. С одной стороны, их снедала гордость за своего учителя: далеко не каждый великий аскет смог бы практиковать такое самоотречение. С другой стороны, их учителя все чаще называли сумасшедшим, поговаривали о том, что усиленная аскеза помутила его разум. И это пугало.

Часто пастухи в открытую говорили им: уходите, он погубил себя и погубит вас. Разве вы не видите, что рассудок его помутился от горячих лучей солнца? Ведь он даже не закрывает своей головы.

Хмурые дровосеки, проходя неподалеку, только посмеивались. Но хуже всего были малые дети: боясь, что ученики погоняться за ними, они останавливались на безопасном расстоянии, называли их учителя всякими обидными именами и бросали в его комьями грязи. Казалось, он этого не замечал. Первое время детей прогоняли все вместе. Затем Каундинья перестал гоняться вместе со всеми, пользуясь правом старшего. Вскоре лишь Бхадрика поднимался, чтобы защитить учителя. Но и его порывы с каждым разом становились все более вялыми.

Жизнь учеников Сиддхартхи была однообразна. Некоторое время они пытались подражать учителю, но вынести подобную аскезу оказались не в состоянии. Теперь они лишь терпеливо ждали заката солнца. Только поздним вечером их учитель как бы приходил в себя, пробуждался от долгой медитации. Они жадно ждали его слов. Может быть, на этот раз что-то изменится. Может быть, он, наконец, постиг истину. Однако дни проходили за днями, недели за неделями, а знание Сиддхартхе никак не давалось. С каждым вечером он становился все замкнутее, все молчаливее. Вскоре он перестал говорить вовсе. Лишь иногда на вопросительные взгляды учеников отвечал отрицательным кивком головы. Это был единственный прогресс, который замечали опечаленные ученики.

Хотя нет! Еще с каждым днем их учитель становился все слабее и слабее. Его мышцы, тонкие, как веревки, отказывались удерживать его тело. Теперь он даже не мог сидеть самостоятельно, прося учеников усадить его спиной к дереву. Но дух его был силен: наверное, ни один из известных им отшельников не обладал таким сильным духом. Провести долгих шесть лет в подобной аскезе, – на это способен только великий святой.

Все выдержали ученики Сиддхартхи: и безнадежное молчание учителя, и тяготы нищей жизни, и издевательства окружающих. Но внезапную перемену, которая вдруг произошла в самом Сиддхартхе, перенести не смогли.

Видя, как упорно стремится Гаутама постичь истину, отвергая все потребности своего тела, отрицая даже само его существование, ученики втайне гордились подвигами своего учителя. Пусть глупые крестьяне и пастухи называют его сумасшедшим: что они понимают! Разве может крестьянин постичь суть аскезы? Но другие отшельники, несомненно, смотрят на это совсем по-другому. Их учитель, – великий святой. Это видно по всему. Только святой может настолько отказаться от всего земного, что его тело при жизни станет нечувствительным ни к голоду, ни к жажде, ни к боли, ни к жаре, ни к холоду. И пусть сам Гаутама говорит, что не постиг еще истину. Что с того? Все святые такие скромные люди. Их, скромных последователей, устроит и такая истина. Они вовсе не претендуют на что-то большее. Правда, учитель слабел, и это тревожило. Но может быть, он обретет иные, неземные силы. Может быть, он станет полубогом, сольется с Атманом уже в этом воплощении. Только они, только они пятеро, станут наследниками нового, потрясающего учения. Они станут старшими в будущей огромной общине…

Однако такие благочестивые размышления прервал сам Сиддхартха. Однажды утром, когда девушки принесли еду, Гаутама, против обыкновения, разделил трапезу с учениками, хотя в последние месяцы он к пище и не притрагивался. Ученики были крайне удивлены, видя, что их учитель съел практически все, что было принесено на его долю. Не менее удивлены были и сами девушки, пришедшие забрать посуду. Обычно подаяние, приносимое им Сиддхартхе, оставалось практически нетронутым. Из уважения к учителю ученики не трогали то, что приносили ему. Но теперь посуда отшельника оказалась пуста…

Назавтра они принесли гораздо больше пищи. И вновь большое блюдо риса вернулось к ним совершенно пустым… Первое время девушки думали, что это ученики съедают подаяние учителя. Однако вскоре перемена, которая произошла в Сиддхартхе, стала заметна и им.

Сиддхартха набирал силы с каждым днем. Он хорошо ел и снова начал тренироваться. Вскоре он смог самостоятельно подниматься, затем – ходить, его тело округлилось, а кости стали прятаться под слоем мышц. К нему возвращалась прежняя сила и красота. С каждым днем девушки все больше и больше поражались стати и миловидности былого аскета. Поражались этой картине и ученики, однако совершенно по другой причине.

Конец аскезы Гаутамы был истолкован однозначно: люди были правы. Никакой он не аскет, а всего лишь сумасшедший. Попробовал пожить жизнью труженика, но не выдержал ее невзгод и снова вернулся к земным наслаждениям. Учитель разочаровал их. И вот однажды утром, когда только начинали петь ранние пташки, ученики обступили Сиддхартху с вопросами.

– Учитель, скажи, постиг ли ты истину? – спросил Каудинья.

– Нет, Каудинья! Истинное знание все так же скрыто от меня.

– Прости, учитель, отчего же ты бросил поиски? Разве ты больше не надеешься обрести знание?

– Нет, Каудинья. Я не бросил поиски. Я оставил аскезу, ибо ни к чему хорошему она не приводит. Ибо, Каудинья, как может постигнуть слабый, измученный аскезой ум то, для чего требуются все силы – и ума, и тела, и душа? Зачем же тогда подрывать свои силы аскетизмом?

Каудинья молчал. Значит, Гаутама ничего не достиг. Он сам сказал это. Какой смысл оставаться с ним теперь, когда он потерял свою славу аскета? Пусть говорит, что аскетизм не нужен, разве это не пустое оправдание? Нет, оставаться с ним дальше – нет никакого смысла. Они и так потеряли целых шесть лет. Поэтому нужно решаться…

– Учитель! Шесть долгих лет мы были с тобой рядом. Но мы ничего не достигли, и ты сам говоришь, что ничего не достиг. Позволь же нам продолжить наши поиски. Может быть, потом, когда ты постигнешь истину, мы вернемся к тебе…

Сиддхартха только молча улыбнулся. Он был готов к тому, что его ученики покинут его. Хорошо, что это произошло теперь, а не в годы его аскезы. Тогда ему действительно нужна была помощь. Но пусть будет так…

– Ты прав, Каудинья! Не стоит долго оставаться на одном месте. Конечно, ищите истину, продолжайте путешествовать. Спасибо вам, и благословение мое с вами.

Каудинья отвернулся. В глазах его стояли слезы. Вдруг Бхадрика кинулся к ногам Сиддхартхи.

– Учитель! Я не покину тебя! Позволь мне остаться!

Сиддхартха мягко поднял его с земли, посмотрел прямо в глаза и тихо, ласково промолвил:

– Милый Бхадрика! Мне нужно побыть одному. Возможно, тогда я достигну понимания. И тогда ты вернешься ко мне, вернешься, как ученик к учителю. Тогда я смогу отблагодарить тебя за твою преданность. А теперь ты должен идти со всеми. Гаутама должен остаться один.

И еще долго, оглядываясь, видели они одинокую фигуру, смотревшую им вслед. Сиддхартха Гаутама провожал первых и последних своих учеников. Сотни других ищущих, которые придут к нему, станут уже учениками Будды.

Наилучшим примером того, как буддийское учение завоевывает себе поклонников в совершенно другой культурной среде, является развитие буддизма в США. В Америку буддизм завезли китайские и японские иммигранты. Так сказать, для внутреннего пользования. Однако они активно пропагандировали буддизм и не азиатам. И проповедь учения находила живой отклик в сердцах многих американцев, оторванных от давних духовных традиций Европы. С ростом количества принявших буддизм возрастала и обратная тенденция, – когда американцы сами выезжали в страны Востока, чтобы пройти обучение на в традиционно буддийских странах. Особенной популярностью пользовались путешествия в Китай, Японию, в Тибет. Новая религия с достаточно широкими и свободными взглядами, да еще обладающая мощной рекламой в виде демонстрации необычайных возможностей мастерами различных буддистских школ, стала развиваться довольно быстро. Уже в 1930-м году был основан Первый дзэнский институт Америки. Вскоре появилась Американская буддийская академия, изучающая буддизм тхеравады. На сегодняшний день буддийских организаций в США довольно много: это и Буддийское общество вихары, и Академия Нитирэн-сесю, и Буддийская церковь Америки, и многочисленные дзэнские центры, разбросанные по всей стране. Впрочем, единого центра у американских буддистов нет.

Особенностью буддизма в США является то, что верующие группируются в небольшие организации, принадлежащие к самым различным школам и направлением буддизма. Как правило, группы эти коммерческого толка, то есть за обучение американец должен платить деньги. Впрочем, бесплатное в США вызывает только недоверие. В этих группах занимаются медитацией, различными буддийскими практиками. Американцы – народ практичный. Заниматься чистым философствованием или развитием догматической стороны дела для них представляется утомительным и бесполезным занятием. За избавление от страданий и билет в Нирвану они готовы платить деньги, однако вести к освобождению наставник должен вести наиболее прямым, по их мнению, путем, не отвлекаясь на теорию. Огромный интерес к сверхвозможностям человека породил и свое предложение: многие буддийские группы ставят своей целью не столько достижение Нирваны, сколько развитие ясновидения, возможности управлять своей энергией или даже левитацию.

Особенной популярностью в Америке пользуется дзэн-буддизм и тибетский буддизм. С дзэн-буддизмом американский образ жизни связан общим принципом: немедленным реагированием на ситуацию. В дзэне мгновенная реакция развивается в процессе обучения, американцев же вынуждает к этому сама жизнь, заставляющая действовать быстро и решительно, оставляя на «потом» размышления и рефлексию. Тот, кто будет долго обдумывать свое решение, рискует остаться позади. Живая, активная философия дзэн пришлась как нельзя к лицу коренному американцу – человеку решительному, деятельному и не привыкшему к длительным размышлениям.

В тибетском же буддизме американцев привлекает, прежде всего, богатейшая мистическая практика, обретение сверхвозможностей, которые щедро демонстрируют тибетские мастера, иммигрировавшие в США. К тому же очень многим кажется, что показателем истинности религии служат возможности адептов этой религии демонстрировать чудеса.

Попав в США, буддизм значительно американизировался. Многие сложные философские категории были значительно упрощены, «приближены к реальности», многое было опущено, тяжкие буддийские практики стали более комфортными и понятными. Даже в американских буддийских монастырях уже нет того уважения к традиции, которое было отличительной чертой этих заведений. Американские буддисты медитируют, сидя на стульях, едят вилками, читают мантры на английском языке, не утруждают себя воздержанием. Они отвергают старые предания и мораль, принимая лишь то, что кажется им рациональным и полезным. Отношение к буддизму в США скорее потребительское, чем почтительное. От него ждут ответов на повседневные вопросы. Суть же буддийского учения, его традиции постепенно размываются, уступая место чисто потребительскому отношению.

Американских паломников с радостью встречают в азиатских монастырях: выходцев с Дикого Запада можно легко «раскрутить» на большие деньги, предложив им суррогатные практики, предназначенные именно для таких «гостей». И очень многие восточные буддийские «учителя» поступают по простой схеме: за несколько часов обучения они обещают дать такому искателю некое секретное знание, которое хранилось в монастыре тысячелетиями, ожидая, когда приедет подобный богатенький паломник. Взяв деньги, подобный «гуру» дурит счастливому обладателю «секретного» знания голову, «обучая» его неким никому не понятным мантрам и асанам, и расстается со своим «учеником», выдавая тому напоследок «сертификат», удостоверяющий, что такой-то гражданин достиг освобождения, познав суть некоей никому не известной практики.

Однако «учитель» глубоко заблуждается, наивно полагая, что смог обдурить гораздо более опытного в делах бизнеса «послушника». Вернувшись на родину, «дипломированный специалист» начинает возвращать свои деньги, ушедшие на поездку, продавая свои «знания» другим американцам. Простая мысль, что «не все йогурты одинаково полезны», многим даже не приходит в голову. Раз побывал в Тибете, значит – стал ламой. А как же иначе? Там же все ламы…

Впрочем, слишком упрощать ситуацию не стоит. И среди американских специалистов есть серьезные исследователи и добросовестные практики. Однако общая тенденция к упрощению и практический подход к изучению религии присутствуют.

Однако положение в странах, где буддизм исповедуется традиционно, не намного лучше. Взять, к примеру, Японию. Вот уж где действительно цитадель буддизма! Разве не эта страна дала миру замечательнейших дзэнских учителей? Разве самое популярное обозначение дзэна – не японского происхождения? Разве не Япония – страна самых прочных традиций и консервативно настроенного населения? Однако не все так просто. Да, традиции в стране Восходящего солнца сильны. Однако западное влияние, общее ускорение жизни, да и чрезвычайно болезненное поражение Японии во второй мировой войне дали о себе знать. Традиционные ценности теряют свою привлекательность. Да, японцы все еще отдают им дань уважения. Но, похоже, всерьез старые традиции многие уже не воспринимают.

То же происходит и с буддизмом. Да, это учение – одно из самых популярных учений в Японии. Да, число приверженцев буддизма впечатляет. Только священников в одной из популярнейших дзэнских школ – Сото-сю, насчитывается семнадцать тысяч. В школе амидаистского толка, Дзедо-синсю Хонгандзи ха их даже больше – около двадцати семи тысяч. А ведь есть еще далеко не маленькие школы Сингон-сю Отани ха, Дзедо-сю, Нитирэн-сю, Коясан Сингон, Риндзай-сю Месиндзи, Тэндай-сю, Сингон-сю Тисан ха… Прибавим сюда еще немалое количество последователей, и можно представить, что об упадке буддизма в Японии говорить не приходится. А ведь названные школы – это только школы традиционные. В последнее время набирают силу вовсе не они, а школы необуддийского направления.

Необуддизм нельзя считать буддизмом в полном смысле этого слова. Это скорее смесь религий, это попытка «сваять» новую, более удобную, более понятную религию, которая сможет лучше удовлетворять потребности какой-то группы населения. Необуддизм бывает разный. Какие-то его направления близки к буддизму традиционному, и лишь по-иному интерпретируют его нормы. Другие же не имеют почти ничего общего с традиционным буддизмом, называя себя буддистскими лишь в силу использования каких-то отдельных положений буддийского учения. Некоторые из необуддийских сект занимаются активной созидательной деятельностью, но есть среди них и откровенно деструктивные.

Японские необуддисты, как правило, в большинстве своем молодые образованные люди, чрезвычайно активные и вовсе не похожие на постоянно погруженных в себя монахов традиционного толка. Руководители необуддийских общин, как правило, не питают иллюзий относительно истинности своего учения, и, как правило, используют популярность своей секты для обогащения. Многие необуддийские секты ведут активную политическую деятельность, весьма настойчиво работают с общественностью. В этом отношении ситуация в Японии очень напоминает российскую: пока буддийские священники, образно выражаясь, «спят в шапку», традиционно получая доходы с отправления различных обрядов, от бракосочетания до погребения, их новоиспеченные «братия во Будде» вовсю проповедуют на улицах, из кожи вон лезут, чтобы донести свои идеи до каждого, кто уделит им хоть минуту времени, используют все возможности, чтобы завербовать еще одного своего сторонника. Ну, чем не российские сектанты, успехи в завоевании паствы которых настолько впечатляют, что даже традиционно консервативная православная церковь вынуждена начать с ними серьезную борьбу. Однако борьба эта пока ведется слишком вяло: видимо, паствы еще хватает на всех. Пока еще разнообразные кришнаиты, мунисты, сайентологи и новоапостолы не обрели такого влияния, чтобы оставить без куска хлеба православных священников…

А вот сектантам нужно крутится: секта – это ведь, в первую очередь, коммерческая организация. Мы вам предлагаем учение, вы нам – деньги. Или имущество. Впрочем, схемы могут быть и более сложными. Скажем, для привлечения очередного сторонника можно изобразить полное бескорыстие, приглашать его на бесплатные обеды, оплатить лечение или поездку на молитвенное собрание, помочь деньгами в случае нужды. И лишь когда «клиент созрел», можно начинать его «доить». Иногда очень основательно…

Большинство необуддийских сект Японии имеют авторитарный характер. Это означает, что в секте имеется один авторитетный лидер, которому нужно подчиняться. Степень подчинения может быть разной, в зависимости от характера секты. Особое внимание необуддисты уделяют молодежи. Во-первых, это самая перспективная часть населения. Это сила, будущее, напор. Во-вторых, зрелого человека нелегко «уговорить», ибо его жизненного опыта обычно хватает, чтобы быстро определить истинные интересы той или иной организации.

Как правило, все необуддийские религии монотеистичны. Это значит, что они не признают многобожия и поклоняются только одному божеству или, как свойственно раннему буддизму, одной личности – Будде. Японские необуддисты, как правило, тесно связаны с учениями Нитирэна, одной из самых популярных буддийских школ Японии. Нитирэн же, в свою очередь, завоевывал популярность в средневековой Японии именно благодаря простоте своего учения, ориентации на народ. Примерно такой же феномен наблюдается и с родственными Нитирэну необуддийскими учениями: их основной контингент – это рабочие, мелкая буржуазия, небогатая интеллигенция, видящая в сектах блестящую возможность разбогатеть. Самыми популярными необуддийскими школами являются Сока гаккай, Риссе косай кай, Рэй ю кай, Сине эн. Последняя не принадлежит к Нитирэновскому направлению, она ближе к традиционным буддийским школам.

Говоря о необуддийских сектах, автор будет огорчен, если у читателя возникнет впечатление, будто все необбудийские школы являются деструктивными и опасными. Это далеко не так. Авторитарный стиль управления характерен для религиозных школ древности, да и для Японии он естественен. Поэтому сильное влияние лидера нельзя считать однозначно негативным. Наоборот, в ряде случаев беззаговорочное доверие к учителю является необходимым компонентом духовной практики. Однако существуют секты необуддийского толка, влияние которых несет угрозу не только их последователям, но и окружающим. Впрочем, назвать их необуддийскими будет, на мой взгляд, несправедливостью по отношению ко многим вполне пристойным необуддийским движениям. Более справедливым названием будет название «псевдобуддийские», ибо творят они свои страшные дела, прикрываясь благородным учением Будды.

Одной из таких сект, наверное, наиболее известной, является движение Аум Синрике.

Основателем этой секты является Чизуо Мацумото, более известный под псевдонимом Секо Асахара. Будучи еще ребенком, Асахара обучался в школе для слепых, ибо видел он лишь одним глазом и то весьма слабо. Однако природный недостаток лишь распалил его тщеславие и ненависть к людям. Уже в интернате проявился жестокий характер будущего преступника: он издевался над детьми, которые видели хуже его, всячески их эксплуатировал. Позже то же самое он станет творить со своими последователями. Возмужав, Асахара решил заняться бизнесом, однако ввиду отсутствия экономических талантов вскоре прогорел и вынужден был искать новое поприще. Искать пришлось недолго: он с восторгом обнаружил у себя талант проповедника. Пришло время основательно засесть за книги. Надергав из буддийских книг отдельные положения, которые казались будущему «гуру» наиболее привлекательными, Асахара создает собственное «учение», представляющее собой смесь буддийских практик и фантазий самого Асахары. Впрочем, чем проще – тем лучше, и вскоре незамысловатое учение начало набирать первых адептов. Дело пошло настолько успешно, что всего за несколько лет Асахара успел навербовать около сорока тысяч сторонников.

Естественно, сами по себе люди не имели для «великого гуру» никакой ценности. Он и видеть-то их не мог. Но вот их кошельки представляли уже значительный интерес, поэтому Асахара не забывает подталкивать своих «преданных» к финансовым «кровопусканиям». Как же иначе? Разве жертвование не является одним из благословенных деяний? Вскоре под контроль «Аум Синрике» переходят целые компании. Совокупный доход «учителя» достигает миллиарда долларов…

Заветы старых наставников – давать знания безвозмездно – создавались явно не для таких «просветленных», как Асахара. Он обдирал своих учеников буквально со всех сторон. Платить надо было за литературу, вносить регулярную «членскую плату», выкладывать денежки за «инициации», щедро раздаваемые «учителем». Чтобы его последователи не увлекались «халявными» практиками, Асахара нагло заявил, что никакая духовная практика не принесет столько пользы, сколько прямая инициация у учителя. То есть у него…

Ну а самые «преданные», то есть те, кто имел немалые суммы денег и большое желание с ними расстаться, имел дорогостоящую возможность купить себе сто граммов «священной водички», нацеженной прямо из ванны «святого учителя». Впрочем, хорошо продавалась и другая «водичка», которую Асахара, втайне завидуя, видимо, изобретательности своего духовного брата Муна, добывал путем рукоблудия прямо из собственных недр. Эта, правда, стоила подороже. Однако «причастившейся» получал такую инициацию, которой должно было хватить прямиком до самого неба Тушита, где, по буддийскому преданию, отдыхают от праведных трудов будды и бодхисаттвы.

Бывали и другие «практики». Не особенно доверяя древним текстам, Асахара вовсю использует научный прогресс, воздействуя на мозг учеников специальными электродами, натыканными в шлемы. Эти шлемы ученики должны были носить сутками напролет, не снимая. Не удивительно, что многие отмечали «поразительный» прогресс за короткое время. Под электрошоком и не такое запоешь… Если такое воздействие оказывалось недостаточным, ученика накачивали барбитуратами. Уж эта штука давала гарантированный эффект. Барбитураты из любого депрессивного поднимали настроение почище, чем Чарли Чаплин. И все за деньги…