Текст книги "Пыльные солнца Волны"

– Как? – спросил я Ольгу на первой остановке.

Она поняла меня с полуслова.

– Да, это не Голда. Это драйв. Очень динамично.

Дорога выносит нас на край обрывистого массива. Справа синеют хребты, поросшие лесом, под нами бежит река и тянется нитка Транссиба, сверкая сталью на полуденном солнце. Дух захватывает от необъятности пространства.

– Это Бом-Горхон, – кричу я Ольге.

Под Петровск-Забайкальским были атакованы мухами-камикадзе. Несмотря на скорость, было видно, как по одной они возникают в пространстве, и, вычислив шлем, несутся навстречу, точно в визор, точно на уровне глаз. Вскоре пришлось останавливаться для чистки, ехать дальше было невозможно. Это была деревня Хилок.

Купив воды, дождались своих. Полная продавщица выйдя покурить, и узнав, что мы из Москвы, с доброй улыбкой стала развлекать нас ужасами жизни в глубинке. Там мол того убили, а здесь этого…. Ольгу, похоже, это впечатлило, и потому мы поскорее отбыли дальше.

К обеду солнце здесь жарит очень сильно. Было наверное около 35 – 40 градусов. После двухсот километров непрерывного пути в голове стали путаться мысли: я еду с Ольгой, Ольгой Хэл, которая оказалась красивее, чем на картинке, с ней интересно разговаривать, с ней легко ехать.

– Я не хочу быть тебе обузой.

– Ты мне не мешаешь, я тебя не чувствую.

– Тогда какая разница, на каком мотоцикле я еду?

– Ощущение твоих глаз. Они рядом.

Перевалы остались позади, как и отвратительная дорога. Скоро пойдём быстрее, перед Читой неплохие участки ровного покрытия. Только вот мысли путаются….

– Давай остановимся!

– Ага! – я сбрасываю газ.

– Нет, не здесь, здесь же тайга! Здесь страшно! Давай к людям!

– У людей опаснее, ну ладно, – я послушно веду мотоцикл дальше.

На остановках мы разговаривали и о Волне, и обо всём на свете.

– Это всё сделано для меня, – сказала она без тени превосходства и жеманства. На конце фразы повисла лёгкая грусть.

Я принял эти слова, подержал в грубых ладонях и бережно отдал обратно.

Не говоря полных фраз, мы понимали друг друга. Волна для нее, а она для всех. Откуда пришло это понимание, ведь мы знали друг друга всего ничего? Вот этого понять я не мог.

– Вообще, эта поездка многое расставила по своим местам.

– В хорошем смысле.

– Да, я думаю да.

Каюсь, на этом перегоне Улановка – Чита я расслабился. 650 километров, полный бак, красивейшая женщина планеты за спиной и запас хода 600 километров, я просто забыл заправиться. К Арею дорога стала проваливаться в вечер, солнце скрылось за тучи, а стрелка бензина приближалась к абсолютному нулю. Стали появляться тревожные мысли, тем более Ольга устала, а вокруг по-прежнему тянулись бесконечные степи и леса. Позади шли наши мотоциклы, и в паре из них были канистры, но на них я отчего-то не надеялся. Позже оказалось правильно, что не надеялся. Им самим нужен был бензин, их канистры уже были пусты. На Арее, для очистки совести, и чтобы поддержать Ольгу, спросил дальнобоя, далеко ли заправка.

– В Улётах.

– В каких Улётах? В Тамге же есть!

– Не, в Тамге нет.

Плюнув, пошёл обратно. Знаток нашёлся. До Улёт 116, а до Тамги 50. Мне такой расклад больше нравится. Понакупят себе навигаторов, и верят потом.

В Тамге заправились, дождались двух наших, Славу на Р1 и Игоря на Африке с Ангарска. До Читы оставалось 200 км. Ольга совсем устала, и даже вода не помогла вернуть ей бодрость. Достал солёные сушки и коньяк.

– У тебя там что, всё есть? – удивилась Ольга.

– Я полностью автономен и ни от кого не завишу.

– Нет, коньяк я не буду! – запротестовала Ольга.

– Хлебни. Сейчас в Чите телевизионщики встретят, а ты никакая.

– Тогда я немного.

– А у меня горлышко у фляжки много и не позволит. Давай, ешь, пей, приходи в себя. Отсюда час ходу.

– Да ну?!

– Мне час. 200 км. Но мы пойдём медленнее, нас Африка тормозит, и твой шлем.

Час я шёл относительно не быстро, у Ольги шлем мало подходил для больших скоростей. Она не могла повернуть голову, а козырёк норовил оторваться. Африка упрямо висела на хвосте, не приближаясь и не удаляясь. У кафе, где остановились на ужин, Игорь подошёл ко мне.

– Ты так больше не делай. Я же из последних сил тянул за тобой, Африка так не может. Масло жрёт, бензин, ей вообще тяжело.

Закатное солнце ложилось на бескрайние степи. Тень от нас бежала по рыжей земле, и даже скорость не скрывала женские формы Ольги. Над травами и в голове заклубился романтический туман.

На въезде в Читу, в ранних сумерках, на заправке нас встречали местные байкеры. В основном, эндуристы.

– Вы чего, только по степям скачете или принципиально? – спросил я у читинских друзей.

– Не, катались сегодня, а тут вас надо встречать.

Впереди кучи мотоциклов стояла белая легковушка. Ольга направилась туда, к вылезшему из салона крупному мужчине с несколько комичной стрижкой и обликом, поговорила с ним и вернулась ко мне.

– Сейчас Гену дождёмся, потом нас поведут в город на встречу с прессой.

В поворот влетел огромный пятитонный длинномер Гены и лихо остановился, по взмаху руки Ювелира, перегородив въезд на заправку и подняв облако степной пыли. Все ошалели от маневра.

Ювелир пошёл к грузовику здороваться с Геной, по пути резко и громко кому-то говоря:

– Разве так в колонне идут? Я с серьезными мотоклубами ездил. Три человека колонки блокируют, карту в окно и заправляют все мотоциклы. А у вас тут чёрт знает что….

– Илья, познакомься, это Паша Ювелир, – Ольга потянула меня за руку.

– Очень приятно, – буркнул тот и отвернулся к Гене.

– Ювелир? Почему Ювелир? Это профессия?

– Ну в общем да,… – Ольга посмотрела на меня.

Я взглянул на Пашу, потом на Ольгу.

– Э…. э?

– Да. Почти.

– А…. Ничего?

– Посмотрим.

Снова понимание с полуслова.

Стремительно темнело. Благодаря слаженной работе дорожных капитанов поездка по ночному незнакомому городу оказалась вполне приятной, правда я нихрена не понял, как мы это сделали. Читинские друзья протащили нас в центр города на «нулевой» километр, расположенный у почтамта. Здесь нас и ждали телевизионщики. Пресс-конференция, передача символа, интервью – и к Жаргалу.

На Читу опустилась ночь. На байкпосте Жаргала разожгли каменный костёр, выпили почти две кеги пива, съели таз шашлыка и чан макарон по-флотски. Каменный костёр – хорошая метафора для кострища из дикого камня и камней-стульев вокруг. Народ занимался мелким ремонтом. Игорь из Ангарска менял колодки на своей Африке. У Антона и Влады на Магне лопнул подрамник, стало тереть колесо. Чтобы добраться до города, Антон вкруг завязал мотоцикл грузовым стропом.

В пять утра «Мерседес» выехал со двора. Я слышал его дизель, но поспал ещё немного. Уезжать не хотелось, хотя до Жанны это ещё +140 к Могоче. Пора, однако. Забрал из гостиницы Ольгу.

Мы снова разговаривали на остановках.

– Вторая причина того, что я здесь – память о деде. Он у меня известным костромским охотником был, в войну – солдатом-сапером. Всю Великую Отечественную прошел, победу встретил в Кенигсберге, а потом эшелоном был отправлен вместе с дивизией на Дальний Восток. Дошёл до Хингана, это же у вас. А в 37-м, когда в армии служил, Комсомольск-на Амуре строил. Я должна была увидеть страну, которую он прошел солдатом и за которую воевал.

– Я человек очень горячий. Но всю жизнь приходится умерять пыл, прикидываясь валенком, иначе я сожгу всю Землю.

– Я это заметила. Как ты водишь мотоцикл. Яростно. И на преграды не смотришь.

Наверное, это неправда. Я люблю и понимаю свои моторы, и они платят мне тем же. А на гравий что смотреть? Больше скорость – меньше ям. Иной раз трудно себя уговорить откручивать ручку, когда не веришь, куда колесо в следующий момент пойдёт. А доверять мотоциклу надо и не бояться, законы физики работают на мотоциклиста.

– Ты прекрасна.

– Не делай из меня идеала.

Бескрайние дали зелёных сопок уплывали вдаль.

– Но почему я?

– Ну если раскладывать по полкам, ты красива, умна, образована, и ещё много чего. Но ты же понимаешь, что это подходит для многих. Между людьми должна проскочить искра, и тогда за тридцать секунд человек понимает то, о чём можно разглагольствовать час.

– А среди девушек ваших что, таких нет?

– Они слишком самостоятельны.

– Но ты ведь хотел королеву! Они и есть королевы.

– Поймать меня пытаешься?

– Да.

– Не всё так просто. Излишняя эмансипированность отталкивает мужчину. У нас не особо любят девушек-байкеров.

– Но ведь я тоже езжу за рулём!

– Ты другая.

– Опять на пьедестал возводишь?

В Чернышевске останавливаемся на водопой. Солнце в зените, жара. Обедать не хочется, только пить. В тени таверны присели на бордюрные камни. Удивительно, но этого вполне достаточно для отдыха от солнца. В любой жаркой стране, где нет влажности, достаточно зайти в тень. Малейший перепад температур создаёт лёгкий ток воздуха, в котором так приятно сидеть, курить кальян, смотреть на степь…. На Дальнем Востоке этот номер не прокатывает, у нас влажность стремиться к 100%, и спасение от жары я даже не знаю где. В Монголии, что ль. Под чуть заметным ветерком расслабились на полчаса, выпив по литру воды.

– Эх, в душ бы сейчас, – мечтательно протянул Игорь.

Ольга еле заметно приложила палец к губам. Я улыбнулся.

– Купаться надо, – заявил Слава Шмель.

– Да, давайте в то место заедем, где мы на пути сюда останавливались, – поддержал Дэн. Там речка хорошая, вода чистая, глубоко. По времени вполне успеваем, хорошо идём.

…На могочинском повороте я остановился. Хотя и светило солнце, но до темноты оставался час, а до Жанны полтора. И уже скоро на дороге станет невыносимо холодно, пора одеваться. Могочинские летние морозы я помнил очень хорошо.

К синим сумеркам стало совсем поколачивать Несмотря на теплую финскую мотокуртку Ольга тоже мёрзла, и я сбавил ход. На отвороте никого нет, только одинокая «суперфура» Тихона, как и два года назад. Тихона нигде нет. А я думал с помпой зайдём! Даже Паша Ювелир встречать не вышел. Мы пронеслись по скальному подъёму и развернулись на поляне. Первая часть плана была исполнена.

В первый день, точнее ночь, как всегда хрен что поймёшь. Какие-то люди лезут обниматься, похлопывают тебя по спине, жмут руки. Ты отвечаешь тем же. Кто-то наливает борщ, кто-то водку. Все горланят и орут тосты. Главное, не перебрать. Завтра нам предстоит, возможно, главный подвиг в этом пробеге – поставить беседку из камня и металла. Паша, наконец, отмяк душой, и стал интересным рассказчиком, правда иногда он срывается в слишком реалистичные картины прошлой жизни.

– Не обращай внимания, – говорит мне Ольга, – он любит эпатировать публику.

Я ухожу спать пораньше. На душе раздрай, вкус горячих губ и над головой полная луна в обрамлении чёрных облаков. Как мне после этого видеть Жанну? И смогу ли я приехать сюда через год, чтобы вновь встретить здесь тени? Добрые события лес хранит вечно, а я, к несчастью, будучи существом леса, могу заставить его вернуть былую реальность.

Весь следующий и последующий день мы ударно, как на комсомольской стройке, долбим скалу, варим раму, замешиваем раствор, кладём кирпич. Техничка то и дело летает за водой на речку, на поляне воды нет. Солнце давит невыносимо. К вечеру силы кончаются, и между лагерем и стройкой начинают курсировать мототакси. За пивом или чаем, просто в тенёк или освежиться струёй набегающего воздуха. Ногами по жаре идти 400 метров лень. Несмотря на усталость, работаем с энтузиазмом даже в сумерках. Разговариваем, перекуриваем, пьем неисчислимое количество пива. Проект в голове сделал Паша, он же и заранее закупил в Чите сортамент, профлист, кирпич и цемент. Когда пространственная сварная конструкция встала в грунт, мы с Пашей отошли в тень «Мерседеса».

– Ты знаешь, – закурив, он выдохнул терпкий дым вишнёвого «Ричмонда», – я ведь это всё для неё сделал, – он обвёл рукой стройку. – Она хотела пробег, она хотела беседку. Я заплатил, договорился, устроил.

– Я знаю, знаю давно, Паша, мне Ольга сказала, только я не знал, что это ты. Ты совершил то, что не каждый может сделать для своей скво. Ты мужик с большой буквы, – я покрутил в руках пачку «Ричмонда», подарок Ольги.

– Нет, я идиот и мудак. Не верю я в мотобратство. Это её мечта и вера. Я лишь финансово подстраховал проект. Какая волна? Это цунами мне жизнь поломало.

– Ты неправ. Идея о памяти всех погибших витала в воздухе, а вы её осуществили. Ну а то, что ты это сделал ради Ольги – это Любовь.

Паша, очевидно, не любил громких фраз. Он чуть скривился, затянувшись дымом.

– Это судьба.

– Это одно и тоже.

В прошлом веке фраза такая была: «смертью смерть поправ». Барсукову Скуту суждено было стать тем, кто за гранью жизни поднял людей жить дальше. Разве это мало, разве это не предначертание? Пусть грустное предначертание, но именно его имя объединило сотни людей страны. Через пару лет кто вспомнит залётного форумчанина с «Беспечного ездока», а Барсукова будут помнить, и что с того, что пробег носит название «Волна Памяти»?

Паша ушёл класть кирпич. Я сделал ему очередной замес и вытер пот со лба. Подошла Ольга.

– Ольга, ты закрутила маховик жизни. Отсюда, с поляны, ушёл страх. Ещё два года назад он был, но сейчас тайга поглотила его, а мы окончательно уничтожили. Но я всё про Пашу думаю. Ты и я уникальны, уникальны каждый по своему. А Паша – великий человек, хотя он, возможно, этого не осознаёт.

– Да…, – она задумалась, – Интересно, что на это скажет Паша. Обматерит, скорее всего.

Стало совсем темно. Слава Шмель и Тихон ещё варят опоры для скамеек. Ольга копошится в фургоне, наводя порядок. Мы, с благовещенским Андрюхой, сидим на кирпичах и от полноты чувств орём песню про Жанну.

 
…Всё началось не со зла, всё началось как игра,
Но лестницу в небо сожгла плата за стыд твой и страх,
Ты и они – я порвал бы эту нить, слышишь Жанна, Жанна
Сводит с ума улица роз, Спрячь свой обман улица слёз,
Я люблю и ненавижу тебя….1111
  Маргарита Пушкина под влиянием песни Iron Maiden «22 Acacia Avenue»


[Закрыть]
 

На стройплощадку в течение дня периодически заезжали и уезжали какие-то люди. Один заезжий дал немного денег на благое дело, другой, парень на белой Голде, сам попросил дать ему работу, он специально ехал из Владика, чтобы поучаствовать в стройке. Был даже бригадир дорожной службы. Несколько удивили меня только Тихой, Папулес, Леша и Вова Скорп. Если первых я знал, то последние мне были неизвестны.

Ну Тихой просто одинокий волк. Опытный волчара, ему никто не нужен. Вова же, огромный мужик на Фыжере, с чёрной бородой, ехал с дочкой на родину в Приморье. Леша вроде ехал из Москвы вместе с колонной, но в колонне я его тоже не видел. Они и появились внезапно, и внезапно исчезли. Как сказала Ольга – мототуристы. Ну Папулес, похоже нашёл в них свободные уши, чтобы лить свою обиду на Ольгу. А Ольга его ещё защищает, ничего не понимаю. Обида длится уже с Иркутска. От того, что Ольга ушла с Голды? От того, что она не открутила ему генератор? Я не могу понять. Ты благодари господа, что позволили быть рядом с королевой, а не клянчи у неё денег на еду…. Однако оппозиция нарисовалась и уже не сотрёшь. Они и уехали со стройки раньше нас. Встречались с ними теперь только в местах крупных стоянок.

Прибыла тындинская Гуля. Их мотоцикл Х4 сломался, чинились в Чите, и вроде немного починили, теперь до Тынды осталось немного, она заехала поздороваться – попрощаться. Обняла меня так, что я чуть не лопнул. После чего вначале быстро пошла, а потом побежала к дороге.

– Чего это она? – удивился Дэвил.

– Анекдот помнишь? Поймала Гуля джина и говорит: я домой хочу, в Тынду! Ну пошли, отвечает джин. – Так я быстро хочу! – говорит Гуля. – Ну, тогда побежали!

Лагерь ржёт.

Стройку завершили к вечеру другого дня. Осталось пройти 300 до Невера, там ночуем, и в Благовещенск, день отдыха. Под палящим вечерним солнцем торжественно открыли беседку. Саня Дэвил вытер набежавшую слезу. Все были немного офигевшие от остроты момента.

– Представляешь, станем мы беззубыми бабушками – дедушками, и будем рассказывать внукам, как строили здесь, в безлюдной тайге, беседку – радостно и чуть грустно говорила мне Ольга.

Вот, с официального сайта «Волна памяти» вставка, я подумал, что стоит это привести здесь: «через некоторое время на месте трагедии среди бескрайней тайги и протянувшихся на многие сотни километров сопок появился памятник. Средства были собраны мотомиром всей России. Прошло несколько лет, памятник зажил своей жизнью – около него часто останавливаются не только путешественники, но и дальнобойщики, и местные жители, чтобы помянуть ушедших, вспомнить о живых. В этом году мы планируем облагородить площадку, построив небольшое строение для путников. Как сказал один из участников поисковой группы: «Мы делаем это не ЗАЧЕМ-ТО, не ПОЧЕМУ-ТО. Просто ТАК НАДО».

Мотопробег «Волна Памяти», является самостоятельным и самодостаточным движением, пробег вне всякой политики, не несет в себе каких-либо коммерческих целей, это порыв души, это попытка обратить внимание властей на безопасность простых путешественников, стремление сплотить мотобратьев всей нашей необъятной страны. Все организационные решения принимаются коллегиально. Это сообщество российских мотоклубов и фрирайдеров, объединенных Идеей и Принципами Пробега.

Мотопробег через всю страну – это возможность шире осветить тему безопасности на дороге, попытка объяснить всем участникам дорожного движения, что на дороге все равны.

Страна у нас огромная и по расстоянию и по менталитету. Можно сказать, что на одной территории находятся сразу несколько государств, со своими традициями, взглядами. Мотосообщество России является ярким срезом нашего, такого разрозненного на сегодняшний день, общества. Понятие «мотобратство» в последнее время утрачивает свою сущность, все больше идей пытаются внедрить в мотодвижение, которые ведут именно к развалу братства, взаимовыручки, по принципу «разделяй и властвуй». Выросло новое поколение для которого понятия «Мужское Слово», «Совесть», «Ответственность», «Честь» становятся лишь ничего не значащими звуками. Те, кого объединила «Волна» помнят другие времена. Не случайно многие участники Мотопробега-2012, 2013, 2014, из разных городов России, познакомившись, дружат и общаются до настоящего времени.

«Волна Памяти» является редкой возможностью проехать всем вместе через всю Россию, познакомиться с мотобратьями из разных регионов нашей необъятной Родины, быть радушно встреченными и отправленными далее в Путь. Это действительно, дорогого стоит и, наверняка, изменит вашу дальнейшую жизнь».

…Торжественная часть закончилась. Выстроились в колонну. Не понравилось. Многим по разным причинам, мне не понравились сигналы, что подавал Дэн. Я трассу вижу, иначе зачем я сижу за рулём? Дублировать его сигналы мне неудобно, поскольку вместо того, чтобы сбросив – добавив газ быстро пройти выбоину, я вынужден поднимать руку или ногу, дублируя его, потом выжимать сцепление и тормозить на ямке. Короче, ехали медленно. Дэн, объезжая препятствия, часто прохватывал по обочине, что меня удивляло.

Заправляться Валера потащил всех в Ерофей. Грунтовка меня не впечатлила, и я остался ждать на трассе. Заправка здесь тоже есть, зачем четыре километра неприкатанного гравия топтать? Но заправляться всё равно не стал, у меня с Амазара полный бак.

В сумерках, на Свободном, Андрюха ZZR словил в заднее саморез. Андрей самоотверженно пытался накачать колесо ручным велонасосом, но его убедили воспользоваться помощью Мазура, поскольку к тому времени Димка уже встретил нас на трассе. Зажгутовали, накачали Голдовским компрессором. Тут оказалось, что Андрей любитель езды на недокачанном колесе, заявивший, что ему и двух очков хватит.

– Это всё ваша приморская привычка ездить по обочинам, – ворчал Реддер, тоже приметивший приморскую манеру езды.

Мы все ездим по-разному. В каждом регионе свои привычки, которые появляются от определённых внешних условий.

– Я заметила, что вы, многие хабаровчане, ездите по разделительной. Почему? – спросила Ольга.

– Скорости большие. Центр своей полосы зачастую выпучен, к краю песок. Трафик позволяет – идём по разделительной, там ровнее.

В Невере Паша уже забронировал комнату в гостишке. Невер – деревня невидная. Путь на севера, заправка, гостиница, да пожалуй и всё. Тут и населения-то тысячи две. Мотоциклы ставим в гараже, 100 руб/мотак. Открывая гараж, очень сильно ударил руку металлической створкой. Отчего-то на меня напала жажда немедленно выпить чего-нибудь крепкого, что мы с Тихоном и Шмелём быстро и провернули, выпив на троих пару бутылочек под поджарку с макаронами.

Утром пили чифир с Геной.

– Не, ну пацаны, у вас что, денег много? – говорил Гена. – Пришли ко мне, у меня плитка стоит, чай есть, сухари. Я всегда рад.

Чифир был настоящий, недетский, под сухарик. Если бы ещё никуда не ехать….

Колонну разделили, определив точки встречи. Я, Шмель и Валера уходим вперёд на большей скорости, остальные идут сообща. Скорость передвижения колонны в итоге возросла до 112 км/ч средней, включая очень длительные стоянки. Идя за Славой Шмелём 200, душа просто пела вместе с мотором. В какой-то момент Слава решил ещё поддать жару. Его мотак как звездолёт в «Звёздных войнах» вдруг превратился в точку и пространство схлопнулось. С ходу набрать 250 – это всегда впечатляет. Я откручиваю ручку ещё немного, летим! Р1 машина зачётная. Сила мотоцикла не столько в скорости, сколько в динамике.

Разговаривал я тут на «Мойке мотоциклов» с молодым парнем-спортом, Саней из Хабаровска. Он один из немногих, который честно признался, как у него устали руки и плечевой пояс за 650 километров дороги. Он один из немногих, кто подтвердил, что на ДВ нет машин, способных обогнать мотоцикл. Народ, ездящий на всём, кроме спортов, почему-то считают, что лексусы и Крюзеры способны на такое. Нет, сказал Саня, Крюйзики конечно в поворотах лучше себя чувствуют, но если уметь, то и в поворотах тебя не сделают. Саня шел 275, крут.

Вот и сегодня я, Валера и Шмель шли быстро, и ни одно авто не дернулось догонять. С такой скоростью без вариантов. Бензин на такой скорости быстрее улетает, резина стирается, факт. Народ ещё говорит, что убивается подвеска. А как без этого? Вся наша жизнь – дорога к смерти. Зато какое удовольствие выйти за грань реальности, приблизиться к скорости звука! После этого на 60 в городе ты словно в замедленном кино едешь. Вещи для того и покупаются, чтобы приносить удовольствие и умирать. Нет, можно конечно как моя сестра, полиэтилен с телевизионного пульта никогда не снимать, пульт же запачкается!

За десять км от Благовещенска привязали флаги, пошли не торопясь. За мостом нас встречал Олег Шульц. Колонна получилась красивая, в закатном солнце. Всегда бы так ездить, ведь впереди нас ждал один из лучших клубов на этой земле – БлагБайк. Злые языки и неграмотные журналюги вечно коверкают его название, переиначивая в Блэкбайк, но это мужикам не мешает жить и развиваться. Тут же мы сделали торжественную передачу символа, и Благбайки накрыли на стол настоящей китайской едой. Был и ханшин, хоть и в пакетиках, но вкусный. Ханшин – это китайская гаоляновая водка. Гаолян – это такой кустарник, из которого вяжут веники. Ну это я очень упрощённо сказал, короче водка из веников и вкус соответственный. Я к нему просто давно привык.

По традиции и от жадности (ква-ква – из «Буратино»), я обожрался вкусными жареными баклажанами. Они очень вкусные, но потом очень плохо. Пытался спать. Тихон со Шмелём упоили Егора Водяного, оставленного нас развлекать. Кто-то играл на электрогитаре. Музыка звучала почти до утра. Но даже она сдохла, не в силах победить Тихона и Шмеля. Они сидели до 6—45. Периодически я слышал их слова:

– Ну что, по последней?

– Не, по последней нельзя. Давай по крайней, а потом по последней.

– Эт ты правильно говоришь. Давай создадим алколигу.

– Кто президентом будет?

– Мы все будем президентами.

– Давай за это выпьем.

– Кончилось всё.

– Вон же в холодильнике стоит!

– Там замок.

Алколига страдальчески уставилась на стеклянную дверцу холодильника, за которой призывно возвышались бутылки.

– А ключ у кого?

– У Благбайков. Только все уже домой ушли.

В этот момент с лавки поднялся проснувшийся Реббе. Суровая душа лыцаря дорог жаждала пива, и ему было невдомёк о причине тоски новоявленных «алколиговцев», и их тонкое мироустройство сентиментальных алкогольных душ. Он просто подошёл к холодильнику, открыл дверцу и достал бутылку.

Алколиговцы впали в ступор. Позже оказалось, что замок не был закрыт. На другой вечер холодильник закрыли насмерть, но это уже не помогло.

Блажен, ток кто верует! Недавно я наблюдал за тем, как десятилетний мальчик чистил и резал картошку обухом ножа. Потом я перевернул ему нож. Мы оба показались друг другу богами. Анекдоты появляются не на пустом месте.

– Неделю назад я купил у вас мотоцикл. В паспорте написано, что его скорость 150 км/ч, а я больше 90 набрать не могу.

– А вы бензин в него что, не заливали?!

– А в него ещё и бензин надо заливать?!

Утром Лада, у которой был загранпаспорт, отбыла в Китай. Мы же двумя тортами отметили день рождения Ольги, Паша купил ей букет роз, который впоследствии благополучно доехал до Тихого океана. Отозвав меня в сторону, показал подарок, который следовало вручить Ольге в конечной точке маршрута.

– Болты открутишь, потом обратно соберёшь, в транспортное положение.

До вечера мы болтались в городе. Интервью, купание в Амуре, набережная, кафе «Пьяный кролик», творческий коллектив «Рыбий секс» – есть такое кафе в Благовещенске! Мне было тяжело от уродских баклажанов. Под вечер нас доставили в «Моторсити», место, откуда начинался Благбайк. Уютный стол с самоваром, варёная картошка и солёные огурцы! Наша родная еда была очень к месту. Спасибо, «Моторсити»! Водку я не пил. Представители алколиги суетились в ожидании вечерней прогулки по набережной.

– Главное не напиться раньше времени, – говорил Слава Шмель.

– Да, давай по пиву и, и потом всё, – отвечал ему Тихон, прижимая к себе полторашку.

– Точно, по пиву. Эту допьём, потом ещё возьмём. Главное до вечера дотерпеть.

Дэн наконец-то решил развьючить своего мотоцикла, сложив груз в «Мерседес». Вместе с поклажей неожиданно отвалился и держатель номера. Мебельные болты, да ещё короткие. Молодость бесшабашная!

…Утром я пошёл через Катьку, чтобы доставить Клаусу наградную продукцию. Тут некоторые недоумевали и отказывали в моей просьбе завезти Клаусу майку и знак. Он-де не шёл же с Волной! Что тут сказать? Витька с отцом и товарищами уже который год для встречи Волны делает пит-стоп на дороге. Делает просто так, ни у кого не прося помощи, нигде не требуя осветить его заслуги. Потом уходит с Волной по маршруту. В этом вот сезоне у него не получилось, так что ж не заслужил? Екатеринославка…. Память возвращает меня на месяц назад.

…Пролетев по знакомым улицам, заезжаю в Клаус-клаб. В сумрачном огромном гараже, где стоит трайк и Сурф, в углу у токарного станка невозмутимо сидит Клаус и пьёт чай, слушая рассказ бородатого дальнобоя. На капоте Сурфа разложены карты и шлемы. Словно не прошёл год, скидываю амуницию, присаживаюсь к столу. Вечереет. С сумерками в гараж начинают подтягиваться местные байкеры, приходит и Леонид Семёнович, Витькин папа. Мы перемещаемся во двор, где стоят разнообразные мотоциклы. Женька ковыряет свой Вулкан, Леонид Семёнович рассказывает мне о прошлом Катьки, Андрей помогает Женьке. Над Катькой пламенеет закат, грохочут проходящие поезда и репродуктор на станции что-то хрипит про отправление и прибытие.

– Вить, тебя ещё Ольга из дому не выгнала? – спрашиваю я, пытаясь вырваться из этой идиллии.

– Может выгонит, я уже который день поздно прихожу, – отвечает Витька, тут же переключаясь на Женькин мотоцикл: – Куда, куда ты зажигалку хочешь поднести? И это ты тоже купишь? Он обводит рукой двор, где стоит Андрюхина NC и моя ST.

– Эх, Илюха, – говорит мне Леонид Семёнович. – Тут раньше опытное пришкольное поле было, комбайн был, сад пришкольный. А тут вызывают меня в райком….

– Комбайн? В школе?

– А как же. Дети специальности получали. А школы тогда две было. Нашу вот второй назвали, а первой сделали ту, что потом построили.

Зажглись фонари. Мы с Леонидом Семёновичем сидим в креслах и пьём пиво. В который раз появляется Антоха с двумя полторашками в руках.

– А может и нам ещё немного? – интересуется Леонид Семенович. – Наше пиво кончилось. Пойду у хозяина спрошу.

Леонид Семёнович поднимается с кресла, направляясь к Витьке.

– А у него есть? Может я лучше спать пойду? Разве что чайку на сон выпить….

– Во, чайку сейчас и выпьем, а заодно, пока чайник закипает, ещё пива.

Леонид Семёнович уходит в гараж. Из распахнутых ворот на свет появляются две миловидные пышки. Они долго ахают, глядя на меня и Андрея, делают вид, что не знают о «Мойке Мотоциклов», и откровенно изъявляют желание отправиться с нами хоть на край света. Для края света у меня нет шлема, не судьба.

– Мои ученицы, – кивает появившийся в воротах Леонид Семёнович с полторашкой в руках.

– Ой, Леонид Семёнович, а мы шли, видим – свет горит, – затараторили красавицы, переглядываясь и смеясь.

Я тоже смеюсь. Катька – словно большая семья со своими радостями и горестями, со своими секретами и простотой. В Катьке мне легко и приятно.

От Благбайка до Новобурейска 240 км, плюс пару до Витькиного дома в Екатеринославке. Про катькинскую дорогу я уже не раз писал, пока что это очень неплохая дорога. Два куска дерьма, а потом старый асфальт, по которому ездят так часто, что в трещинах растёт трава. Скорость 100. Ямы известны. Трафик отсутствует, как класс. Хотя даже в Катьке многие боятся эту трассу.

На заправке ко мне подъезжает спорт. Экип по-полной, как положено спорту: шлем, тапочки на босу ногу, шорты. Здороваемся за руку.

– Клауса знаешь?

– А, Ковалёв! Нет, я с ним взглядами не сошёлся по мотоциклам.

– А как дорога на Тамбовку?

– Говно. Я там даже километра проехать не могу. Колесо заднее носит, кули, гравий везде.

– Понимаю, тапки камней боятся.

Парень не обижаясь, кивает. Мы прощаемся.

…Сегодня Витьки нет, и меня встречал Леонид Семёнович. Он растрогано пожал мне руку, посетовал, что никто не заехал.

– Я же вас ждал….

– Колонна через Белогорск идёт, никак не получается. По графику день отдыха вчера был в Благовещенске. Я бы посидел с вами, но боюсь, они меня обгонят.

Колонну в результате обогнал на два часа, ждал в Новобурейской таверне. Солнце поднималось всё выше, плавился асфальт под ногами.

…После Улан-Удэ Ольге пришлось привыкать к реалиям Дальнего Востока. 600 километров в день у нас ни о чём. Последний перегон до Хабаровска в 760 км её сильно утомил. График движения был прежний – впереди я и Слава с большей скоростью, затем Док, на ключевых заправках ожидание остальных, и до следующей контрольной точки. Точек было четыре: Новобурейск, Известковая, Бирдон, Смидович. Мне бы хватило и одной, но чтобы не стоять просто так, я тоже заправлялся, пил сок, катал вату.