Текст книги "Солнечная магия"

– ЧТО?

– Я говорю, возможно, скоро начнется буря.

– Я НЕ ПОНИМАЮ ВАС! – прокричал Мармадук. – ПОЧЕМУ ВЫ ШЕПЧЕТЕ?

Купидор, обозлившись, повернулся к нему и раскрыл было рот, чтобы заорать, но передумал и махнул рукой.

– Ладно, – пробормотал он. – Плывем дальше.

– ЧТО ВЫ СКАЗАЛИ?

Часть третья
Остров в океане

Глава 1

– Ну, ты как? – спросил Бобрик, стоя на широко расставленных ногах и крепко держась за ограждение.

– Нормально, – сквозь зубы ответил Верзила, животом лежащий на этом ограждении. Казалось, он хочет прямо с борта окунуть голову в воду.

– А вид у тебя, того… не очень…

Плечи Верзила вздрогнули.

– Это все от свежего воздуха-а-а-а, – ответил он невнятно.

– Ты думаешь? – удивился Бобрик. – А мне казалось, от свежего воздуха наоборот… А где Кука?

Верзила, вцепившийся в ограждение обеими руками, повернул голову.

– Слушай, чего ты ко мне пристал? – выдавил он через силу. – Откуда я знаю? Иди и ищи ее, если ты такой стойкий.

– Ну ладно… – согласился Бобрик и, оставив боцмана висеть на ограждении, пошел на нос “Бабетты”. Довольно внушительные водяные валы то и дело вздымались вокруг корабля, палуба качалась. Он миновал перевернутую на бок мортирную батарею, из под которой торчали ноги двух лилипутов. Позади пушки еще трое лежали треугольником, затылками на животах друг у друга, и громко сопели, обратив к тучам зеленые лица. Рядом с ними, задрав вверх ноги, валялся Бой. Его клюв был широко раскрыт, рыжий хохолок на голове уныло повис. Бобрик прошел мимо и увидел, как из-за угла рубки появился Дылда. Он двигался на четвереньках, зажимая одной рукой рот.

– Что с тобой? – спросил Локки. – Тебе плохо?

Дылда поднял на него расширенные очками глаза. По их выражению можно было догадаться, что человек, задающий подобный вопрос в подобной ситуации, или совсем глупый или издевается.

– Может, пить хочешь? – догадался наконец Бобрик. – У вас, наверное, эль остался?

– Ээээль! – глухо застонал Дылда и проследовал дальше, за угол рубки.

– В-а-а-а… – донеслось вскоре оттуда.

Пожав плечами, Бобрик остановился возле носовой пушки, широкое дуло которое находилось чуть выше его головы.

– Кука! – позвал он.

Изнутри донесся тихий тоскливый вздох. Бобрик привстал на цыпочки и заглянул в дуло.

Там, свернувшись калачиком и обняв себя за колени, лежала Кукса.

– Да что с вами всеми такое? – изумился Бобрик. – И ты туда же!

Тихим и несчастным голосом Заноза произнесла:

– Чего тебе?

– Я просто хочу уточнить еще раз насчет этой болезни, про которую вы все толковали, океанской. Вам-то она не грозит, а вот как я? Я что-то испугался, вдруг сейчас заболею? Как от нее лечиться?

Заноза с трудом повернула голову и глянула на него, пытаясь определить, не издевается ли мальчишка. Судя по серьезному выражению лица, он не издевался.

– Слушай, уйди, а? – попросила она.

Пожав плечами, Бобрик вернулся в рубку. На табуретке перед штурвалом сидел Дылда, уже возвратившийся с прогулки к борту корабля. Капитан держался за живот. У него даже очки запотели, так ему было плохо

– Ну как? – спросил Бобрик.

– Ооох… – просипел Дылда. – Тошнит и голова кружится.

– Нет, я имею в виду, как с управлением “Бабетты”.

– А никак. Плывет себе, и ладно.

Качая головой, Бобрик постоял, прислушиваясь. Ему показалось, что сквозь шум ветра и плеск волн донесся новый звук. Он раскрыл дверь и посмотрел назад, в сторону кормы.

Переставляя полусогнутые ноги и что-то вяло бормоча, Верзила и еще один лилипут брели по палубе в обнимку, поддерживая друг друга. Бобрик вгляделся в серый воздух за кормой.

От “Бабетты” на воде оставался широкая полоса из кипящих бурунов – вначале ровная, она, разбиваемая волнами, постепенно превращалась в короткие белые зигзаги. Небо, вода и воздух, все было серым. Бобрик еще немного послушал, но больше никаких посторонних звуков слышно не было, и он вернулся в рубку.

Через пару часов всем, кроме Куксы, Верзилы и Боя немного полегчало. К тому времени пошел дождь и лилипуты собрались в рубке, все еще грустные и молчаливые.

Штурвал все время поворачивался сам собой. Казалось, магии, которая управляет “Бабеттой”, все труднее удерживать правильный курс. Корабль кидало из стороны в сторону, несколько раз он почти разворачивался боком к волнам. Тогда в трюме что-то начинало громко гудеть, сам собой поворачивался киль – и “Бабетта” с трудом возвращалась к прежнему курсу.

– Слышите, опять! – сказал Бобрик, поднимая палец. – Вот, я и раньше уже…

Они прислушались. Сквозь шум волн и гул доносилось приглушенное стрекотание.

– Точно, – сказал Дылда, все еще бледный, но чувствующий себя лучше остальных. – Это где-то сзади…

Они с Бобриком вышли из рубки. У их ног тяжело ворочался и грустно клекотал Бой – страуса в рубку не пустили, но привязали веревкой за ногу к дверям, чтобы не смыло за борт.

В серой пелене дождя вздымались и опадали волны, каждая величиной с приличных размеров холм. Корабль то словно проваливалась в глубокую долину – и тогда вокруг вздымались почти отвесные водяные склоны – то возносилась на самую вершину, на мгновение зависал там и летел вниз. На очередной такой вершине Бобрик ткнул Дылду локтем в бок и показал. Позади них мелькнул силуэт большого трехмачтового корабля со спущенными парусами и гребным колесом у правого борта.

– Это похоже на фрегат, – авторитетно заявил Бобрик. – Пароход-фрегат. Надо предупредить остальных.

“Бабетта” и второй корабль несколько раз поднимались на гребень волн и опускались в водяной распадок. Колесо парохода-фрегата вращалось, и потому он двигалась быстрее – с каждым разом, когда волна выносила его на свою вершину, силуэт его виднелся четче и казался чуть больше.

– Догоняют, – сказал Бобрик и вернулся в рубку.

– Вы знаете, как увеличить скорость? – спросил он у лилипутов и, оглядев их лица, заключил: – Нет, не знаете.

– А зачем? – спросил кто-то.

– Нас догоняют те, за которыми мы гонимся. – Он оглядел непонимающих лилипутов. – Ну, мы как бы поменялись местами, теперь они гонятся за нами, а не мы за ними. А Куке сейчас так плохо, что она вряд ли сможет справиться с ними. Пошли, сами увидите.

Когда они выбрались наружу, пароход-фрегат приблизился уже почти вплотную. Водяные стены вздымались вокруг “Бабетты”, небо невозможно было разглядеть за сплошной пеленой.

– Пираты! – выкрикнул вдруг Верзила ни с того ни с сего и помчался в сторону кормы. – На абордаж!

Еще один водяной перекат сблизил корабли настолько, что теперь команда и пассажиры “Бабетты” смогли разглядеть снежников, стоявших возле борта фрегата. Их было всего двое и оба поддерживали подмышки колдуна Мармадука, лицо которого приобрело веселый ярко-зеленый цвет.

– Тоже, наверное, океанская болезнь, – заметил Бобрик. – Остальная команда валяется там где-нибудь. Эй, Кука! Ты как?

– Плохо, – донеслось из ствола пушки. Оттуда высунулись две ноги, и Заноза спрыгнула на палубу. Постояв немного, она на подгибающихся ногах просеменила в сторону и уселась прямо на деревянный спасательный круг.

Прибежал Верзила с коротким багром и стал воинственно размахивать им.

– Дай сюда! – Бобрик отобрал багор. – Сейчас я их…

Очередная волна поднесла корабль вплотную к фрегату. Раздался скрежет, “Бабетта” накренилась и вода перехлестнула через борт.

Верзила обхватил Дылду, капитан вцепился в Каланчу, а тот – в дверь рубки. Бобрик, повисший на одной руке, второй за шиворот удерживал Куксу, которая вцепилась в круг и в еще одного лилипута. Остальные лилипуты облепили судорожно дергавшегося Боя. Волна ударила в нос фрегата и разделилась на два потока, а затем корабли сцепились бортами. Палуба “Бабетты” встала почти вертикально, сплошной поток воды пронесся по ней, омывая вытянувшиеся в струнку тела, пенясь и шипя.

– Вот это отпуск! – прокричал Бобрик, когда палуба выровнялась. Он встал на колени и начал оглядываться, протирая глаза и отплевываясь соленой водой. Потом выпрямился во весь рост, широко расставив ноги и, приложив ладонь козырьком ко лбу, огляделся.

Из серого воздуха выдвинулся нос парохода-фрегата, и теперь хорошо стало видно, насколько он больше “Бабетты”. Этот нос навис над палубой. Бобрик вскрикнул и упал, когда борт их корабля смялся, словно бумажный.

Он успел увидеть только огромный якорь, висящий на цепи под бортом фрегата, а в следующее мгновение этот якорь надвинулся на него, и Бобрик зажмурил глаза.

Ему показалось, что прошла всего секунда или две, но когда Бобрик открыл глаза, то находился уже в каком-то помещении. Здесь было прохладно, сквозняк шел от люка под потолком. Рассеянный свет, проникающий оттуда же, тускло озарял покатые деревянные стены и короткие цепи, через равные промежутки привинченные к железным скобам. Бобрик осторожно потрогал лоб и встал. Цепь, которой он был прикован к скобе, громко звякнула, что привлекло внимание остальных. Лилипуты, прикованные по обе стороны от мальчишки, повернули головы.

– Это неправильно, – сказал Дылда. Обе линзы в его очках треснули, дужка была сломана. – Неправильно, что нас захватили в плен как раз когда мы были корсарами. Должно быть наоборот, это мы должны кого-нибудь захватить в плен.

– А все вы виноваты, – поддакнул Каланча.

– Не раскисай, Дылда, – попытался успокоить его Бобрик. – Дела еще наладятся. Ну, как вы все?

– Ой плохо… меня тошнит… у меня голова раскалывается… а я, кажется, мизинец вывихнул… – донеслось со всех сторон.

Бобрик сочувственно покивал.

– А я вот ничего не помню. Наверно, сознание потерял. То есть, не наверно, а точно. Что произошло?

– Да тебя, понимаешь, якорем ударило. А якорь размером с дом.

– Голова – самое крепкое мое место, – важно пояснил Бобрик, повторяя слова, услышанные когда-то от Куксы. – Где мы находимся?

– У них в трюме, – пояснил Дылда, безуспешно пытающийся поровнее утвердить на носу очки. – Понимаешь, когда они нас протаранили, корабли сцепились. Ну, они опустили трап и заставили нас перейти сюда. А тебя перенесли. Наверное, хотят продать нас в рабство. Что еще с нас взять, мы ж все средства на “Бабетту” потратили…

– Может, их сама “Бабетта” тоже интересует? Что, кстати, с ней? – спросил Бобрик.

Дылда невесело усмехнулся.

– Нас только снять и успели. А она пошла ко дну. Слушай, а где твой плащ?

– Плащ? – Бобрик оглядел свое тело. – Точно, они и плащ мой забрали. Ну, и корабля теперь нет, и плаща. Это совсем плохо…

Они помолчали, обдумывая ситуацию. Вверху круглый люк открылся и в него просунулась голова с ожогом на щеке.

– Во, это он самый и есть, главный пират! – прошептал Дылда, и Бобрик тут же закричал:

– Эй, дядя, ты куда нас везешь?

Купидор помолчал, со злым выражением разглядывая их, потом сказал:

– На этот остров со странным названием. Где девчонка?

Бобрик огляделся. Действительно, Куксы здесь не было.

* * *

Кукса плыла на деревянном спасательном круге. Волнение постепенно стихало, тучи расступились и стало светлее. От холодной воды она почувствовала себя лучше и вовсю гребла руками и ногами, двигаясь в сторону острова, который уже хорошо был виден впереди.

Упав в воду вместе с кругом, она, перекатываясь с волны на волну, сумела разглядеть, как лилипутов переводят на другой корабль. Потом фрегат уплыл в том же направлении, куда теперь двигалась Заноза. Но он-то двигался куда быстрее и вскоре исчез из виду.

Когда до острова оставалось уже всего ничего, шторм окончательно прекратился. Князь-Солнце показался из-за туч и ярко озарил небольшую аккуратную бухту на берегу Лимбо, песчаный пляж, за ним луг, покосившийся одноэтажный дом на нем, и дальше – лес. Лес покрывал склон горы, вершина которой вздымалась посередине острова – того самого вулкана, извержение которого и стало причиной появления в Галактоне магии. Кукса увидела протаранивший их огромный фрегат, стоявший на якоре в бухте. На другой ее стороне виднелся еще один корабль, поменьше и с одной мачтой. Этот второй корабль непонятного почему был буро-зеленого цвета. Возле фрегата маячили фигурки команды, по широкому трапу на берег скатывались телеги с фургоном.

Поразмыслив, Кукса решила, что вначале надо разобраться, что к чему, и поплыла наискось, так, чтобы оказаться на берегу чуть в стороне от бухты, там, где ее не заметят.

Глава 2

Мармадук потер руки.

– Я решил изменить тактику, – довольным голосом сообщил он. Буду ловить на вас, как на живцов. Если правда то, что я слышал про акс, она обязательно придет, чтобы вас выручить.

Он вышел. Бобрик лежал под стеной, внутри сильно покосившегося деревянного дома, который обнаружился на берегу. Фрегат встал на якорь в небольшой бухточке, возле старинного, заросшего мхом корабля, который, судя по всему, находился тут уже множество лет. Наверное, команда покинула его и отправилась на остров, но назад уже не вернулась.

Дом – полуразрушенный, но довольно просторный – разделялся на две половины высокой перегородкой, и лилипуты сейчас находились во второй половине.

А страус опять подевался неизвестно куда. Сначала его, больше, чем людей, мучимого океанской болезнью, снежником удалось взять в плен. Но уже на берегу он неожиданно воспрянул духом и, голенастыми ногами разлягав трех ведущих его на поводу снежников, с победным курлыканьем умчался в лес.

Бобрик завозился и, упираясь в пол пятками и затылком, стал поворачиваться. В конце концов он устроился головой на охапке соломы, которая валялась под стеной.

Свет, проникающий внутрь сквозь широкие щели между бревнами, из просто тусклого постепенно становился очень тусклым. Снаружи снежники обустраивали временный лагерь, а из-за перегородки иногда доносились неразборчивые голоса лилипутов.

– Хорошо у нас отпуск проходит. Мне нравится. Надо их подбодрить как-нибудь, – решил Бобрик. – Эй, друзья! – заорал он. – Эй, как слышно?

Бормотание за перегородкой стихло, донесся приглушенный голос Дылды:

– Бобер, это ты?

– Я, точно я! – обрадовался Бобрик. – Что поделываете?

– Да вот, в карты решили сыграть. У Каланчи колода нашлась.

– Так вы не скованы? – удивился мальчишка.

– Скорее, связаны, – это заговорил Верзила. – Были… Мы ж актеры. Фокусники и лицедеи. В своей репризе “Гном богоборец борет богов” я выбирался из заколоченного ящика, сверху опутанного веревками и опущенного на дно бассейна с водой. Нам развязаться – как чихнуть.

– Так что ж вы там сидите? – поинтересовался Бобрик. – Чего мне не поможете и наружу не вылезете?

– Пробовали. Перегородка эта толстая, а снаружи стоят часовые. Мы в щели смотрели. Мы ж не воины, а актеры. Попробуем вылезти – тут нас и схватят. И тогда тоже закуют. Не, лучше не высовываться. А у тебя как?

– А у меня замечательно, – крикнул Бобрик. – Лежу, закованный. Отдыхаю. Вообще-то, я тоже могу освободиться, но раз, говорите, снаружи много часовых, то пока не стану. Подожду Куку.

– Думаешь, придет? – спросил Дылда.

– Точно придет. Когда совсем стемнеет появится обязательно.

* * *

Когда совсем стемнело, Кукса спустилась по склону и залегла на краю лагеря. “Совсем” было не очень подходящим словом. Она довольно отчетливо видела часовых, горящие вокруг старого деревянного дома костры, сидящих возле костров снежников. Не составило особого труда сообразить, где именно держат пленных, но вот подобраться к ним – это было сложнее.

Кукса забралась на нижнюю ветку дерева и оттуда долго разглядывала лагерь. Пару раз в поле ее зрения мелькала фигура колдуна, который то подходил к покосившемуся деревянному дому в центре лагеря, то отходил от него.

Делать было нечего. Ни о каком лихом наскоке на лагерь, где находилось много здоровенных вооруженных снежников, и речи не шло. Оставалось применить второй вариант: скрытное проникновение. Потуже затянув пояс, Кукса слезла с дерева, улеглась на землю и стала ждать.

Вскоре стемнело окончательно, большая часть костров погасла. Трое часовых все еще торчали вокруг старого дома, но остальные снежники спали, улегшись прямо на земле по всему лагерю. Свет Госпожи-Луны рассеивался в окутывающем остров плотном сером тумане, он невесомым серебристым покрывалом окутывал землю, телеги и неподвижные фигуры, а в лесу, где слышались шорохи, скрип и шелест, цеплялся за кроны деревьев и дымными клочьями повисал на ветках.

Кукса ползла очень осторожно. Один раз она наткнулась ладонью на острый сучок, после чего долго лежала неподвижно, вращая глазами. Затем чуть было не попала головой в остатки почти догоревшего костра. Не смотря на все препятствия, она продолжала ползти, медленно и целеустремленно. Когда она преодолела уже большую часть расстояния, отделявшего лес от старого деревянного дома, возникла очередная проблема.

Несколько костров образовывали ряд, который начинался у края лагеря, а заканчивался почти в его центре, возле самого дома. Вокруг костров вповалку спали снежники. Можно было обползти их, а можно было попробовать просочиться между ними. Кукса подумала и избрала второй вариант. Плюсы его заключались в том, что он позволял добраться до дома быстрее, минусы – в том, что ползти пришлось прямо возле снежников.

Она обогнула два издающих громкий храп неподвижных тела, а потом здоровенный снежник вдруг зачмокал губами, перевернулся во сне на спину и раскинул руки, чуть не попав одной в костер. Заноза в результате оказалась лежащей между костром и вытянутой рукой снежника. От костра шел жар, а от снежника – холод. Она замерла. Снежник зачмокал губами и шевельнулся. Рукав рубашки затрещала от жара, материи начала чернеть, готовая вспыхнуть в любое мгновение. Кукса, затаив дыхание, двумя пальцами взялась за нее и очень осторожно потянула, отодвигая руку подальше от огня, чувствуя при этом, что рука с очень белой кожей холодна как сосулька. Снежник пробормотал что-то неразборчивое на незнакомом наречии. Рука его была тяжелой, как бревно. Кукса, закусив губу, продолжала тянуть, а материя тлела все сильнее. Наконец рука рывком сдвинулась, и снежник громко всхрапнул. Зашевелился, запричитал спящий рядом снежник – наверное, к нему в гости как раз заглянул какой-то кошмар. Ему ответил еще один, лежащий по другую сторону от костра, к нему присоединился четвертый, затем пятый. Вскоре вся центральная часть лагеря огласилась хоровым бормотанием, постаныванием, чмоканьем, скулением и сипом. Кукса замерла посреди какофонии всевозможных звуков, издаваемых двумя десятками глоток.

Постепенно они начали смолкать. Когда последнее почмокивание и невразумительные жалобы стихли, она еще некоторое время лежала не шевелясь, после чего медленно поползла дальше.

Приподняв голову, Заноза огляделась, встала на четвереньки и таким манером преодолела последний отрезок пути. Не вставая, она подняла руку и осторожно потянула в сторону деревянный засов, который запирал снаружи дверь.

Незамеченная ею тонкая нить, тянувшаяся от конца засова куда-то вверх, дрогнула. Раздалось шипение, что-то щелкнуло. Кукса, уже почти отодвинувшая засов, отпрянула и тут на нее упала сеть.

– А-ха! – откуда-то сверху свалилось трое снежников. Кукса уже выпуталась из сети, но один из противников обхватил ее за поясницу.

Из-за двери послышался шум и звон цепей, а Заноза вцепилась зубами в колено снежника.

– Слышите? – донесся наружу приглушенный голос кого-то лилипута. – Эй, Бобер, наверно там твою Куку бьют!

Звон превратился в скрип. Казалось, что внутри кто-то пытается освободиться от цепей. Кукса разжала зубы, фыркая и отплевываясь клочками материи. Снежник, сжимая ее подмышкой, высоко подпрыгивал на одной ноге, издавая при этом пронзительные звуки. Другие бегали вокруг, пытаясь ухватить извивавшуюся аксу. Громкие крики снежника разносились далеко над островом, рождая ответное подвывание волков, прячущихся где-то в лесу. По всему лагерю снежники вскакивали, хватаясь за оружие и спросонья не понимая, что происходит – однако, это не касалось устроивших ловушку Мармадука с Купидором. Они сразу же разобрались, что к чему, и теперь Купидор бежал к старому дому, а колдун, подняв над головой руки, что-то глухо бормотал. От его ладоней потекли потоки серо-голубого свечения.

Под мышкой снежника Кукса перевернулась головой вниз. Противник наконец выпустил ее и обеими руками вцепился в свое колено. Оттолкнувшись от земли, акса рывком перевернулась на спину и уже собралась было вскочить… но не вскочила. Сверху на нее были направлены три духовые трубки.

Дверь, перед которой она лежала, распахнулась, и из нее наружу выскочил Бобрик, размахивая цепью. Фигура Купидора появилась из сумерек, следом за ним медленно шел поднявший руки колдун. Бобрик махнул цепью на снежников, те попятились, и Кукса откатилась в сторону.

Со стороны Мармадука вдруг подул ветер, потянуло сыростью, плесенью и затхлостью – словно где-то неподалеку открылся люк, ведущий в огромный, веками непроветриваемый подвал.

Окружающее подернулось дымкой. Кукса удивленно моргнула, и когда открыла глаза, плотность тумана уже усилилась. Снежники превратились в нечеткие темные фигуры. Туман сине-серой пеленой опускался на лагерь, и уже через несколько секунд Заноза перестала различать что-либо из происходящего вокруг.

Она поползла в сторону. Даже дома акса теперь различить не могла. Стоило всего лишь вытянуть руку, как она от локтя и выше пропадала из виду, словно погружаясь в темное чернильное озеро. Кукса ползла очень осторожно, стараясь ни на кого не наткнуться. В тишине слышны были теперь лишь очень приглушенный крики, звучавшие так, будто те, кто издавал их, находятся где-то в отдалении. Крики сопровождало эхо, словно тихий-тихий шепот, очень странный – казалось, что какие-то неведомые существа перекликаются между собой.

– Что за чертовщина? – как сквозь вату донесся возглас Купидора, а голоса зашептали: “Тишшше?.. Тишшше… Слышшишь?.. Слышу…”

– Это мое заклинание! Держите аксу! – это, кажется, произнес Мармадук, и голоса откликнулись: “Кляксу… ваксу… ряксу… шмяксу…”

Заноза продолжала двигаться в сторону леса. Она различила массивное тело лягуша, прошедшего мимо нее. Туман был похож на кисель, сваренный из болотных кочек, тины и осоки, из океанских медуз и водорослей. Он был такой плотный, что стало трудно дышать, Кукса почувствовала, что у нее кружится голова и ноги слабеют. Где-то очень-очень далеко возник звук шагов – колдун брел по лагерю, разыскивая ее. Звук постепенно приближался, колдун двигался наперерез Занозе. Она поползла быстрее.

В этот момент на пути колдуна попался какой-то снежник. Раздался вопль, а чужестранное эхо зашептало: “Наступил… заступил… придавил… удавил…”

Кукса изменила направление и вскоре поняла, что Мармадук идет теперь где-то рядом с ней. Она почти достигла края лагеря, когда из тумана впереди и немного слева от нее соткалась высокая фигура с воздетыми над головой руками, и глазами, которые светились в кисельных сумерках как два уголька.

– Никто не справиться с Синим, никто! – громко шипел колдун. – Я могуч и страшен, только Желтый мог бы потягаться со мной. Но его здесь нет!

“Режжет… Бреет… Рубит… Шпарит…” – зашептали голоса.

Фигура медленно двигала руками, вокруг них туман завивался кольцами, шел крупной рябью и волнами расходился во все стороны. Кукса встала на четвереньки, по широкой окружности огибая темную фигуру.

– Акса?! – воскликнул голос с такими мрачными, замогильными интонациями, словно тот, кому этот голос принадлежал, был уже давно мертв. – Эй, она здесь! Купидор, вот она!

Вдруг раздался тихий переливистый звук, будто кто-то подул в дудочку. Темная фигура с тлеющими алым глазами качнулась. Раздался вскрик, фигура стала отодвигаться прочь от Занозы. Казалось, она перемещается не посредством ног, а каким-то иным способом, словно мертвый корабль-призрак безмолвно плывет над озером тумана. Слева возникла еще одна фигура – это к ним приближался Амор Купидор.

Звук дудочки смолк. Слыша за собой шелест и шипение, Кукса вскочила и побежала. Темные фигуры исчезли из виду, таинственные звуки смолкли. Кукса, низко нагнулась, побежала быстрее – и тут же ударилась лбом в дерево.

* * *

– Что это с вами? – Амор Купидор в упор рассматривал Мармадука.

Колдун как-то странно изменился, у него заострилось и посерело лицо, а еще он вроде бы как похудел. Мармадук накинул на плечи плащ, который вчера забрал у сопровождавшего аксу мальчишки. В ответ на вопрос Купидора он лишь мотнул головой и приказал:

– Поднимайте отряд.

Только-только начало светать, темно-синие тени окутывали лагерь с догоревшими кострами и разрушенный деревянный дом. Пленников, которых поместили в нем, уже не было, и лилипуты, и мальчишка сбежали во время ночного визита Кукса. Но зато акс остался – Мармадук поступил хитро и спрятал Ловкача не вместе с остальными пленниками, а под одной из телег. Теперь по приказу Купидора, акса, все еще спящего, вытащили оттуда и положили в фургон. Колдун подошел к нему, чуть покачиваясь при ходьбе, и заглянул внутрь. Купидор отметил, что походка колдуна тоже изменилась. Мармадук вгляделся в розовощекое лицо спящего акса. Веки того вдруг затрепетали, и Мармадук поспешно достал стеклянный пузырек, открыв его и поднес к носу Пака Ловкача. Из пузырька выползла белая змейка дыма и втянулась в ноздри акса. Он громко вздохнул и перестал шевелиться.

Одежда колдуна промокла от росы, в сапогах хлюпало. Еще у него болела голова, и он чувствовал, что ночное приключение не прошло для него даром. Он потряс пузырек, поднес его к глазам, рассматривая, вдруг с размаху швырнул на землю и принялся топтать, вопя и потрясая кулаками.

– Это все Сокольник, Сокольник! – восклицал он. – О, я все понял! Для чего вывозить акса и Лаверикса, если маленькое чудовище преследует нас и тут? Надо было с самого начала окопаться во дворце и держать оборону, но он просто хотел услать меня из города, чтобы самому сесть на трон!

Купидор положил ладонь на плечо колдуна, желая успокоить его, и тут же отдернул руку.

– Что с вами? – спросил он.

– А?! Что? – Повернулся к нему Мармадук.

– Вы как-то изменились, – пробормотал Купидор, слегка попятившись. – Вы… не такой, как раньше.

– Изменился! – взревел колдун так громко, что снежники стали оглядываться на него, а из фургона показались заспанные Топа– Ганка. – Конечно, я изменился! Кто-то использовал против меня колдовство. Не знаю, что это такое, но я почувствовал, как в меня вселилось что-то. Что-то, чего даже я, великий Мармадук Синий, не могу понять! Я пытаюсь справиться с этим, но нет… – ссутулившись, он похлопал себя по плечам и груди. – Я чувствую, что эта сила постепенно завладевают мной. Знаете что, Купидор, ну-ка спросите у этого крысоподобного капитана, готов ли его корабль к отплытию. Я решил как можно быстрее вернуться в Лаверикс.

Купидор удалился, отсутствовал некоторое время и вернулся, качая головой.

– Капитан Харон говорит, что штормом и тараном фрегат был поврежден. Им требуется не один час на ремонт. А вот тот второй корабль… – Купидор указал на брошенное, заросшее мхом судно, которое покачивалось в бухте рядом с фрегатом Харона. – Судя по всему, он, хоть старый, но вполне готов к плаванию. Однако, команды Харона не хватит, чтобы управлять обоими судами, а он отказывается оставить свой фрегат здесь и уплыть. Так что придется подождать.

Мармадук влез в фургон и посмотрел на Ганку, которое сидело на плече Топа и деревянным гребнем расчесывало свою шерсть.

– Ну, чего кричим? – насмешливо спросило Ганка, сморщив черный носик-пятачок. – О, милейший, да вы стали… – Оно пригляделось к Мармадуку… – Стали как будто бы тоньше. А, Топ?

Топ выпучил огромные, как тарелки для первых блюд, зеленые глаза и широко улыбнулся. Он вообще был очень смешливым существом, готовым хохотать по поводу и без повода. Его воздушный пузырь под воротником камзола был надут и готов к бою. Когда Топ использовал пузырь, то всегда становился еще смешливее.

– Я решил вернуться, да, вернуться, – заявил Мармадук. – Вся эта затея с путешествием оказалась бессмысленной, раз акса все равно упорно идет за нами. Но пока что корабль ремонтируют. Оставаться здесь, где мы в любой момент можем подвергнуться нападению неизвестно с какой стороны, слишком опасно, опасно. Сейчас мы проследуем в селение друидов и там займем оборону до вечера. Потом вернемся назад и сразу же отплывем. Будьте настороже, ясно? Настороже!

* * *

Что-то пощекотало ее нос, и Заноза открыла глаза. Было уже светло, хотя Князя-Солнца пока не видно. Бой, с любопытством склонив голову, обмахивал ее лицо своими хохолком. Кукса отпихнула его и села, оглядываясь. Вокруг деревья и кусты, слышен хруст, треск, у-уканье какой-то птицы…

Главное – исчез туман и странные голоса. Кукса вспомнила, как все происходило этой ночью в лагере, когда Мармадук начал колдовать. Заноза часто наблюдала за всякого рода колдовством, и ночью ей показалось, что в конце с колдуном произошло что-то непонятное. Что-то, чего Мармадук не ожидал, с чем не смог совладать.

Бой, тихо курлыкнув, отошел в сторону и принялся ритмично постукивать клювом по коре толстенного баобаба. Заноза встала, потрогала голову и несколько раз присела, разминаясь.

Слева из чащи донеслись голоса, слишком тихие, чтобы понять, кому они принадлежат. Она повернулась, прислушиваясь. Раздался смех, затем шелест ветвей. Кукса вскочила на спину Боя и ударила пятками по его бокам, разворачивая ездового страуса туда, откуда доносились звуки. Страус, широко разинув клюв, издал пронзительное курлыканье и припустил короткими зигзагами, огибая стволы и перепрыгивая через заросли.

Он выскочил на небольшую полянку, и Кукса потянула за рыжий хохолок. Перья на голове Боя, как она уже поняла, мог выполнять роль поводьев, словно у обычной лошади. Страус встал. Она внимательно оглядела полянку, увидела с одной стороны примятые и сломанные кусты и направила Боя туда.

Вскоре дорогу им преградили приземистые фигуры, и Бой по-своему, по-страусиному, встал на дыбы – выгнулся назад, почти припав задом к земле и вытянув длинную шею, к которой Кукса в результате вынуждена была прижаться, обхватив ее для верности обеими руками.

– Приветик! – раздался радостный крик Бобрика. Рядом стояли Дылда с Верзилой, а остальные лилипуты сидели на траве.

– А! – Кукса соскочила с Боя. – Вот и вы. А Ловкач?

Бобрик покачал головой.

– А мы думали, он с тобой.

– Так! – произнесла Кукса. – Выходит, зря я ночью старалась, Ловкач все равно у них. Хотя нет, все равно не зря… – добавила она. – Хоть вас спасла, и то хорошо. Бобер, у меня к тебе два вопроса. Первый – где твой плащ?

Мальчишка грустно ответил:

– А с меня его в самом начале сняли. Ты разве не видела, его на себя колдун нацепил. Жаль, мне летать понравилось.

– Это плохо. Плащ-то колдовской, и неизвестно, как им теперь Мармадук воспользуется. Второй вопрос. Как ты освободился от цепей?