Текст книги "Битва Деревьев"

Приглушенный звук, с которым подошвы сапог опускались на камень, изменился, к тому же появилось эхо. Еще несколько шагов, и проход вывел Септанту в пещеру настолько обширную, что свет палицы не мог озарить ее своды. Эльхант остановился, глядя вперед, на ровный пол, тянувшийся с небольшим уклоном, на покатые стены и очень странную повозку в дюжине шагов впереди. Синий свет едва озарял ее, но агач заметил лежащие рядом тела и обнажил меч. Прислушался – со стороны кладбища не доносилось ни звука – и направился к телеге.

Такого Эльхант еще не видел, это оказалось нечто совсем уж небывалое. Широкие деревянные колеса с металлическими ободьями крепились на металлических же осях. Задняя часть повозки была крытая, а в передней имелась пара низких табуретов, прикрепленных к днищу, и большая подкова на вертикальном штыре. Обрешетка – из тонких железных прутьев, полог на заду телеги – крепкая ткань, натянутая на деревянных ребрах. Под ним что-то темнело, а еще оттуда шел теплый воздух, но прежде чем заглянуть, Эльхант рассмотрел четыре мертвых тела. Три принадлежали существам, которых, как и повозку, агач видел впервые. Они напоминали эльфов, только раза в два ниже, а одеты были в широкие штаны, спереди доходящие до середины груди и закрепленные на плечах при помощи узких полосок ткани.

Обладатель седой бороды и съехавшего на глаза полотняного колпака сидел, привалившись спиной к табурету, сжимая задеревеневшими пальцами большую подкову на вертикальном штыре. Шею его пронзил длинный толстый дротик. Пара более молодых карликов, один с черной курчавой бородкой, а второй и вовсе безбородый, лежали на камнях слева и справа – судя по положениям тел, молодой упал, когда дротик пробил его глаз; второй же, вооруженный коротким мечом, спрыгнул, чтобы сражаться, но тут ему перегрызли шею… Эльхант присел на корточки возле того, кто атаковал странный экипаж. Из передней части повозки торчало копье с очень длинным зазубренным наконечником, пробившим грудь твари. Видимо, экипаж двигался с большой скоростью, когда она появилась на пути. Враг успел метнуть дротики дважды, затем копье пронзило его и проволокло немного, прежде чем повозка встала. К этому времени двое карликов были уже мертвы, а третий прыгнул, чтобы добить тварь, но та успела вцепиться зубами в его шею.

Септанта так и не смог понять, животное это или нет. Лежащая на камнях нижняя часть массивного тулова, заросшая бархатистой черной шерстью, заканчивалась лапами-веслами с кривыми когтями. Приподнятую верхнюю часть покрывала бледная кожа. Торс, плечи, руки и голова – почти как у эльфа, но рот очень широкий, словно растянутый в застывшей гримасе, да еще и украшенный длинными клыками, а на пальцах – когти вроде медвежьих. Копье, торчащее из передка повозки, пронзило тварь навылет, так что кончик выступал из мускулистой спины. Одной рукой существо обхватило наконечник, вторая свисала к полу, где лежала связка дротиков.

Мракобестия? Септанта нахмурился, обходя тварь и разглядывая ее со всех сторон. Нет, она не напоминала зомби или кого-то из тех, с кем отряду пришлось сражаться возле Твердокамня.

Еще совсем недавно это существо было живым, а умерло из-за удара копья. Но шерсть на нижней части тела и кожа на верхней, лапы и руки с когтями, клыки…

– Превращенец, – произнес Эльхант.

Немногочисленное племя оборотней обитало по большей части у пещер Абиата и в Пределе Воздуха, на побережье возле пролива Селадон. До сих пор агач не знал, что кроме наземных существуют еще и подземные превращенцы. Он слышал про лис, медведей, волков… Говорили, что орки однажды столкнулись с оборотнями-кабанами, и огромный альбинос, на котором перемещался хан Горак, был из их породы… Но это? Конечно, не волк, не лис и не кабан. Быть может, медведь? Септанта залез на телегу, переступив через тело карлика, шагнул к навесу в задней части, но, перед тем как войти под него, оглянулся – и тогда наконец понял. Крот. Огромный крот – вот кем было это существо.

Внутри стоял котел. Эльхант опустился на колени, положив палицу, ощупал его. Нижняя часть крепилась к днищу телеги, верхнюю плотно закрывала крышка. Сбоку было нечто вроде железной печки. Когда ладонь легла на гладкую поверхность, он ощутил тепло, а еще услышал, как внутри что-то еле слышно булькает. Скорее всего, котел наполняла вода, и печка нужна была, чтоб разогревать ее, – но зачем? Ничего не понимая, Эльхант еще раз внимательно осмотрел тела карликов, слез с повозки, вновь опустился на колени. Под днищем тянулись какие-то выступы, железные спирали, изогнутые трубы и нечто вроде колес, ободья которых покрывали одинаковые треугольники. Три колеса разных размеров были сцеплены: если одно начнет поворачиваться, треугольники неминуемо заставят вращаться другое колесо, а оно, в свою очередь, – третье, насаженное на заднюю ось телеги…

Он выпрямился. И ведь ни лошадей, ни кабанов! Вообще никакой упряжи, подпруг… Повозка перемещалась благодаря вот этим вот ребристым колесам, трубам и котлу под навесом. Но для того чтобы сделать все это, необходимы кузнецы и плотники, плавильные печи, мастерские… Здесь, в подземельях Атланса, был свой потаенный мир, скрытый от глаз лесного племени. Кроты-превращенцы заодно с мракобестиями или сами по себе? И кто эти карлики, какое место занимают они?

Септанта оглядел пещеру, сообразив наконец, что именно видит: подземный тракт. Вроде того, который протянулся вдоль опушки Свельтера и через Поющий лес, соединяя Аргос с устьем Адоная. Вот только эту дорогу окружали не луга и лесные деревья, а отвесные каменные стены, где-то очень высоко становившиеся сводами. Тусклый свет палицы озарял пространство лишь на две дюжины шагов, но агач подумал, что тракт тянется ровной полосой, под небольшим уклоном все глубже, к Горе Мира…

Со стороны коридора, ведущего от древнего кладбища, донесся шум.

Эльхант развернулся, выхватив кэлгор, левой рукой высоко поднял палицу. Он никого не увидел, но шум стал громче: множество когтей стучало по камням. В последний раз окинув взглядом повозку, тела карликов и крота-оборотня, Эльхант сначала попятился, а после развернулся и заспешил вдоль подземного тракта, то и дело оглядываясь – и когда уже чудо-телега почти исчезла из виду, различил в полутьме горбатые фигуры гноллей, один за другим выныривающих из коридора.

Он мог справиться с полудюжиной, даже с дюжиной обитателей подземелий, но к тракту пожаловала большая толпа, и потому Эльхант быстро шел прочь. Кажется, поначалу его преследовали, – во всяком случае, довольно долго гнолли двигались в том же направлении, слышался приглушенный стук когтей и ворчание. Затем все стихло, но Эльхант не останавливался; свет палицы медленно тускнел, а вокруг ничего не менялось: ровный каменный пол, отвесные стены, гулкая тишина. Спавший за последние дни лишь урывками, агач ощущал сильную усталость.

Прошло много времени с тех пор, как он увидел самоходную повозку, когда в стене слева, едва озаренной слабеющим светом колдовского оружия, возник темный провал.

Обнажив меч, агач осторожно приблизился. За полукруглым проемом открывались ступени крутой лестницы. Убрав кэлгор в ножны, Эльхант присел на верхней, представляющей собой массивное отесанное бревно – ряд таких сбитых вместе бревен тянулся наискось вниз, в непроглядную тьму. Слева и справа торчали деревянные пеньки, поверх лежали доски перил. Очень низких перил, предназначенных, скорее всего, для карликов. Дерево высохло и растрескалось: лестница была построена давным-давно. Из тьмы не доносилось ни звука. Разведать, что находится там, было бы интересно, но Септанта не мог блуждать в подземельях вечность, а ступени вели вниз… Он выпрямился и зашагал дальше, намного медленнее, чем в начале путешествия по подземному тракту. Голод, жажда и усталость одолевали его.

Все чаще в стенах появлялись проемы. Агач увидел еще несколько бревенчатых лестниц, затем – дверь и небольшую пещеру, где стояла пара табуретов, грубо сколоченный колченогий стол, и под стеной валялась ветошь, когда-то бывшая лежанкой. От усталости перед глазами плавали змеящиеся пентаграммы, веки то и дело смыкались сами собой, в ушах тонко звенело. Эльхант вышел в туннель, огляделся – вокруг никого, все та же гулкая тишина, – вернулся в пещеру, подпер дверь табуретом и лег, положив палицу в изголовье.

Он сразу уснул и спал долго, без сновидений, а когда проснулся, колдовской свет шипастого черепа почти угас – Эльхант едва различал пальцы вытянутой перед собой руки. Подняв палицу, он вышел наружу. Есть хотелось мучительно, но звон в ушах стих, и теперь Септанта смог расслышать поскрипывание, мерный шум воды и приглушенные голоса, раздающиеся далеко впереди.

* * *

Двигаясь боком, он сделал несколько шагов вдоль стены, остановился, вглядываясь, затем вновь пошел. Эльхант не знал точно, сколько проспал, не знал, день теперь или ночь, но решил, что с тех пор, как он попал в подземелье под лесным кладбищем, солнце успело взойти и сесть.

Впереди раздавался скрип, какой можно услышать, если стоять неподалеку от тракта, по которому едет вереница повозок. Вот только здесь это сопровождалось еще и постукиванием, ведь под колесами был камень, а не земля.

Эльхант надолго остановился, приглядываясь к нише в обрамлении сбитой из коротких бревен рамы. Ничто не двигалось, хотя звуки стали громче. Ступая легко и тихо, агач направился дальше. Вблизи выяснилось, что это не ниша, но начало короткого, круто наклоненного коридора, выводившего во вторую пещеру – или, вернее, ко второму тракту.

И этот второй тракт наполняло движение, пусть глухая и монотонная, но жизнь. Вдоль каменных стен тянулись мостки на массивных бревнах, огороженные низкими перилами. Множество ног топало по мосткам, множество фигур виднелось в багровом сиянии факелов и другом свете, имеющем магическую природу. Мутно-синее неровное сияние – вроде того, что испускала палица – лилось от верхушек приземистых конусов, сложенных из черепов и костей вдоль стен под мостками. Оно озаряло повозки, двигающиеся в двух направлениях, запряженные ящерами или зомби, пеших и всадников.

У некоторых в руках были факелы, но большинство довольствовалось мерцанием костяных светильников. Неразборчивое бормотание, стук копыт, шарканье лап и звук шагов, поскрипывание досок и по временам выкрики возниц наполняли подземный тракт. Эльхант присел под стеной, затем лег на пол короткого наклонного коридора, головой вниз, разглядывая дорогу. На другой ее стороне под мостками было что-то вроде торговой лавки – агач не знал, как еще назвать эту обширную глубокую нишу, загороженную прилавком из камней, с едва различимыми в полутьме полками, заставленными кувшинчиками, склянками и чем-то еще. За прилавком возвышалось существо, в котором он после недолгих колебаний признал оркицу. Зеленокожих самок ему доводилось видеть нечасто, их было совсем мало в сравнении с самцами, и у каждой – по дюжине мужей… хотя Эльхант даже не знал, существует ли у орков понятие супружества. В нише-лавке было полутемно, и как агач ни щурился, не смог понять, мертва ли самка и двигается подобно шаману, или жива. Снаружи у прилавка стояли двое, напоминающие слепцов из пещер Абиата. Когда они ушли, место их занял некто, облаченный в длинный кафтан, из-под которого торчали матовые кости ног, обмотанные на щиколотках грязными тряпками. Оркица – в изорванном мешковатом платье, с огромными обвисшими грудями и платком на плечах – что-то проворчала, существо в кафтане что-то ответило ей рявкающим голосом… Тут внимание Септанты отвлекли две повозки, движущиеся в противоположных направлениях и столкнувшиеся краями.

Одну, нагруженную костями, тащила троица скелетов, а вторую, полную ржавого оружия, – здоровенный горбатый зомби. Когда телеги столкнулись, он продолжал упорно переставлять ноги, скелеты же заволновались. Шагнув в сторону, один из них попытался ударить зомби, попал по горбу и получил ответный удар – кулаком сверху по черепу. На мгновение в синеватой полумгле тракта мигнули белесые жгуты, заменяющие мракобестиям суставы и сухожилия, – и кости рассыпались, стуча, раскатились по камням.

Сидящая на телеге тощая бледнокожая тварь, чью природу Эльхант определить не мог – длиннорукая и длинноногая, с тонкой, напоминающей змею шеей и головой размером в два кулака, – вскочила на гибких конечностях, что-то вереща высоким голосом, замахнулась бичом. Во второй телеге ехал оборотень, похожий на того, что остановил самоходную повозку карликов, с медвежьими когтями на руках и растянутым в гримасе клыкастым ртом, но лишенный шерсти и лап-вёсел, прошедший уже полное превращение. Без лишних слов он извлек из груды оружия ржавый тесак и метнул его. Тесак с чавканьем вонзился в грудь синекожей твари, она вверх тормашками полетела с телеги, но тут же вскочила, обиженно вереща, принялась с натугой вытаскивать из себя клинок. Превращенец тяжело спрыгнул с повозки, Эльхант привстал, наблюдая, – и услышал удивленный окрик сзади. Он оглянулся: в начале наклонного коридора стояли четверо зомби-носильщиков, удерживающих деревянный паланкин. Занавеска с окошка в передней части была отведена рукой, почти до локтя скрытой перчаткой из переливающейся серебром ткани. В окошке Септанта разглядел лицо – женское и, пожалуй, красивое, хотя лишенное и тени обычной миловидности, скорее болезненно, уродливо-красивое, с белой кожей, большими красными глазами, высоким гладким челом и тонкими ярко-алыми губами. Из-под верхней губы до середины изящного подбородка торчали два острых, как иглы, клыка.

– Ты кто такой? – звонким голосом завопила она, тряхнув светлыми волосами. – Эльф? Эльф?!

Эльхант вскочил. Женщина выбралась из паланкина через боковую дверцу, и стало видно, что облачена она в пышное платье, с кружевами и тонкой треугольной сеточкой на груди.

– Ваша страстность, кукла Повелителя! – Из паланкина донесся скрежещущий голос, звучащий так, словно тупым клинком с силой водили по точильному кругу. – Ваша страстность Ритши, вы запачкаете платье!

Септанта попятился, быстро переводя взгляд с неподвижных зомби на женщину и обратно. Уперев руки в бока, она подалась вперед, пронзительно глядя на агача сверкающими красным глазами, а за ней из паланкина уже выбиралась кривоногая пожилая карлица с носом-крючком и торчащими во все стороны, подобно иглам ежа, темно-стальными волосами, одетая в короткие мешковатые штаны и рубаху.

– Живой, а? – голосила между тем женщина. – Ну точно, то-то я чую: эльфийским духом понесло, тепло чую горячей крови – крови, крови! – Она сделала шаг вперед, верхняя губа задралась, обнажая розовую десну, из которой торчали клыки-иглы. Женщина заурчала, словно лесная кошка, протягивая к пятящемуся Септанте руки со скрюченными пальцами, но карлица цепко ухватила ее за подол платья.

– Нельзя вам! – скрежетнула старуха. – Нельзя, ваша страстность Ритши, али вы не знаете: вредно пока, и Повелитель сердиться будет на свою куклу, свою куколку…

Не обращая на нее внимания, взволнованно бормоча, женщина попыталась сделать еще шаг, и тут в ее теле будто что-то сломалось: тонко вскрикнув, она согнулась, почти коснувшись лбом пола, расставила руки, потом присела, схватив себя за голову.

– Ну вот! – вскричала карлица. – Говорила же: нельзя еще, и разговаривать нельзя, попривыкнуть надо, что ж такое, третья кукла уже ломается, Повелитель меня съест совсем, живьем съест, мясо обгрызет и косточки обсосет… – Говоря это, служанка с неожиданной силой подволокла женщину назад к паланкину и впихнула внутрь. Эльхант, продолжавший медленно отступать, оказался уже на краю коридора, когда голова карлицы высунулась из дверцы, и голос проскрежетал:

– Убить! Убить живого!

Получив приказ, зомби поставили паланкин и разом шагнули вперед, доставая из-за широких кожаных ремней – единственного их одеяния – тесаки. Эльхант поднял кэлгор, собираясь сшибить одного или двух и попытаться выскочить на пустой тракт, но тут карлица вновь вылезла из паланкина, и теперь в руках ее была перевязь с ножами. Она выхватила один, метнула, схватилась за другой – и если бы Септанта не отшатнулся в сторону, прижавшись к стене коридора, лезвие вонзилось бы в него.

Зомби наступали, карлица замахивалась вторым ножом. Агач рванулся назад, тут же налетел на превращенца, который, заинтересовавшись происходящим в коридоре, приближался от телеги; вывернулся из его лап, перепрыгнул через повозку, в падении сшиб на пол двух скелетов, прокатился под ногами зомби и вскочил уже возле прилавка.

Огромная грудастая оркица, на две головы выше агача, удивленно вращая глазами, пятилась в глубь ниши-лавки. Эльхант потерял в суматохе палицу, но крепко сжимал кэлгор. Со всех сторон мертвоживые шли к нему, от коридора на другой стороне тракта топали зомби-носильщики, впереди них, бряцая ножами, бежала карлица. Мельком заметив, что по тракту шествует, тяжело переставляя ноги-столбы, огромное волосатое чудище, почти достигающее свода лобастой головой, агач повернулся. Оркица, растопырив лапы, пыталась прикрыть своим телом полки с кувшинами и склянками. Септанта кувыркнулся через прилавок в тот миг, когда карлица метнула третий нож. Выбив сноп искр, он звонко ударился о камни, подскочил, вращаясь, описал дугу над прилавком… По другую сторону Эльхант выпрямился, правой рукой до половины клинка вонзая меч в толстое брюхо оркицы, а левую, с растопыренными пальцами, отводя назад. Нож, крутясь, продолжал падать, и наконец рукоять сильно хлопнула по развернутой вверх ладони. Пальцы сжались. Хозяйка лавки взвыла, обеими лапами цепляясь за торчащую из живота часть клинка, попыталась выдернуть его, и тогда Септанта, подпрыгнув, со всей силы полоснул ножом по ее шее. Лезвие пробило толстую шкуру, перерубило позвонки – большая голова откинулась назад, будто крышка сундука.

Мракобестии уже перелазили и перепрыгивали через прилавок. Отпустив рукоять ножа и выдернув кэлгор, Эльхант бросился к закрытому мешковиной проему возле полок. Позади хозяйка лавки, чья голова свисала теперь на спину, удерживаемая лишь натянувшейся полоской твердой шкуры, всем телом завалилась на полки, проломив часть и обрушив на пол дюжину склянок и кувшинчиков. Слыша, как что-то с треском взрывается, шипит и свистит, видя отблески разноцветных всполохов, озаряющих лавку за спиной, Септанта прорубил мешковину, ввалился в лаз, поскользнулся на мокрых камнях и, взмахнув руками, обрушился в воду.

Узкий поток, клокоча и пенясь, несся мимо каменных стен. Вдоль одной тянулся уступ, на который и выводил скрытый мешковиной проем – к нависшему низко над водой балкону, где стояла пара сундуков, табурет и стол, сложенный из камней… Что-то вроде задней комнаты небольшого магазина. Септанта, погрузившийся в воду с головой, успел сунуть кэлгор в ножны, затем вынырнул, с хрипом вдыхая воздух, увидел, как балкон надвинулся на него, попытался схватиться за край, но не успел: вода втянула его во мрак под камнями.

Реки Атланса многочисленны и своенравны. Среди них есть такие, что возникают лишь во время осенних ливней, образуя глубоко врезанные в землю узкие долины – вади, – а все остальное время просто не существуют. Дно и берега Агнара из-за отложений грунта в нижней части течения поднялись на высоту около двадцати локтей в сравнении с окружающим ландшафтом. Есть запутанные дельты, цепи озер, заливные луга и водопады; есть Хитрая река, текущая то по земле, то под ней – на одном из таких участков она проходит через размытые известняковые пещеры под руслом другой реки, «ныряя» в землю у одного ее берега и появляясь у другого. Между Горой Мира и хребтом Гроан в обширной низине раскинулось Великое Белое Болото, которое периодически наполняется водой из подземных соляных пещер-хранилищ – тех, где, как говорят, поселились скребуны, после того как в незапамятные времена орки изгнали их из древнего города посреди Гравийской пустоши. Далеко не все водоемы Атланса расположены на поверхности – и подземная их часть никем не изучена.

Эльхант Гай Септанта трижды чуть не утонул. В водяной толчее он сумел снять плащ, который тянул ко дну и мешал двигаться. Множество раз его проносило вдоль острых камней, обдирая кожу со спины и боков; четырежды, вынырнув в полной темноте, он слышал, как изменился звук потока, и пытался выбраться на крутые берега – но тщетно. Когда агач, ощущая смертельную слабость, решил больше не сопротивляться, вверив свою душу стране мертвых под корнями Высокого Древа, – в этот самый миг голова его вновь вынырнула из бушующей воды, и глаза различили тусклый свет. Никогда не умевший хорошо плавать, он замолотил руками, стараясь удержаться на поверхности, увидел, что впереди с низкого темного свода к воде свисают толстые лохматые змеи, едва не захлебнулся, закашлялся – и, рывком вытянув руки над головой, уже почти уйдя в глубину, схватился за одну из них.

Под пальцами было что-то гибкое и шершавое. Преодолевая сопротивление потока, который будто сотнями гибких мокрых рук вцепился в его ноги и поясницу, Эльхант схватился за другую змею, – впрочем, теперь он ощутил древесину и комья земли, – поджал ноги, подтянулся, ткнувшись головой в узкую расселину. Свет стал ярче, мягкий чернозем раздался, когда агач стал извиваться, плечами расширяя проход. Поток клокотал внизу, но сверху доносился шелест листвы на сильном ветру. Царапая грудь, разрывая рубаху о сучья и думая лишь о том, чтобы не потерять кэлгор – еще в воде, сняв плащ, он крепко затянул ремень ножен на плече, – Септанта яростно рванулся, кашляя и хрипя… А после сознание оставило его, и снизу с невообразимой скоростью приблизилась, расширяясь, пока не заняла все пространство видимого мира, страна мертвых.