Текст книги "Эпоха пепла. В Доме Змея"

– Нет, избалованные папенькины сынки, мнящие себя великими шутниками, – буркнул в ответ Рю. – Не знаешь, тут где-нибудь поблизости подобные водятся?

– Увы. Но зато могу подсказать имя одного ворчливого, лживого, надоедливого, дряхлого…

Очередной обмен любезностями прервал рев горнов, взорвавший воздух и возвестивший о том, что участникам пора выходить на ристалище. Что ж. Кенджи поднялся на ноги и сжал кулаки, дабы хоть немного унять дрожь в пальцах. Удивительно. Он сражался с демонами, наудачу прыгал в портал, не зная, куда он его приведет, вернулся живым из места, куда не осмелился бы ступить и куда более опытный воин, скрещивал клинки с самым смертоносным бойцом из ныне живущих, – но сейчас, стоило ему только подумать о том, что на него будут смотреть тысячи глаз, ноги его становились ватными, а в желудке растекалось что-то склизкое и холодное.

– Не боись, – Макото хлопнул Кенджи по плечу, точно прочитав его мысли. – В лучшем случае к вечеру твое имя будут знать по всей Весской империи, в худшем – тебя ждет несмываемый позор до конца жизни. Но как бы то ни было, стаканчик-другой я тебе проставлю, будь уверен.

– На твоем месте я бы просто пошел домой и хорошенько отоспался, – посоветовал Рю. – У тебя есть дела поважнее, чем лезть из кожи перед всякими напыщенными выпендрежниками.

Да уж, пожелания действительно были воодушевляющими, но едва Кенджи ступил за полог шатра, как они тут же вылетели из его головы. Вместе со словами Каташи, мыслями о Жнеце и Сотне Проклятых, болью от вновь занывших ран, полученных в драке с последними, и многим другим – сейчас во всем этом мире был только лишь Кенджи и ревущая толпа, следящая за каждым его шагом.

К счастью, не успел он подойти к ристалищу, как его тут же подхватили с десяток слуг, и через несколько мгновений Кенджи уже стоял между Сузуму Хака – тем самым печально известным Стервятником – и незнакомым ему участником, коренастым парнем с квадратной челюстью, которая постоянно ходила туда-сюда, словно бы он что-то тщательно пережевывал. Их выстроили подковой почти посреди поля, в отдалении от трибун, однако зрители шумели так, что Кенджи бы не услышал даже барабан, гремящий прямо над ухом.

До начала состязания зевак развлекали бродячие артисты саругаку, прибывшие в Каноку несколько дней назад: музыканты, акробаты, фокусники, мимы, разыгрывающие сценки на злобу дня, жонглеры, перебрасывающиеся небольшими шариками, балансируя на высоких ходулях, и не только.

Все они были одеты в разноцветные свободные одежды, развевающиеся словно паруса, и высокие деревянные сандалии. Лица некоторых скрывали замысловатые маски демонов, зверей или чудовищ, остальные же покрыли кожу ярким гримом. Несмотря на то что большинство игроков на флейте или сямисэне откровенно фальшивили или же вовсе самозабвенно исполняли какую-то жуткую какофонию, а особо сложные трюки лицедеев заканчивались их падением в пыль, казалось, это нисколько не мешает толпе получать удовольствие от представления. Напротив – при виде очередного незадачливого паяца, барахтающегося на земле, люди лишь разражались хохотом и охотно кидали тому под ноги монеты.

Но вот на ристалище появилась судейская комиссия в полном составе, которая до того находилась в собственном шатре, – и артисты испарились, не позабыв, правда, прихватить с собой всю выручку до последнего медяка. Не успели судьи выстроиться в линию перед участниками, как вокруг, словно по волшебству, настала звенящая тишина. Поначалу Кенджи даже было подумал, что оглох, но тут раздался громкий голос Чикары:

– От своего лица, от лица своих коллег и Великого господина Симада, властителя земли и воздуха… – Сегодня, видимо, из-за нехватки времени он перечислил едва ли треть всех титулов и регалий императора. Правда, вряд ли кто-то был сильно этим огорчен. – …Приветствую всех вас и благодарю за внимание. И говоря «всех», я имею в виду как дворян, так и простых тружеников. Неважно, сколько денег в вашем кармане – целое состояние или на горсть риса. Не имеет значения, от кого берет начало ваш род…

– Красиво заливает, – пробормотал Стервятник, и Кенджи не мог не заметить пренебрежения, сквозящего в его словах.

– …Ведь сегодня на этом самом месте начнется событие, которое впоследствии войдет в хроники. Всем известно, что на Турнире издавна меряются не количеством колен, что может насчитать ваша семья, а силой, духом, отвагой…

– А это, часом, не ты тот паренек, что укокошил старину Йоши из Дома Цапли?

Кенджи покосился на Стервятника, который по-прежнему смотрел прямо перед собой, сцепив руки за спиной.

– Да, – коротко ответил Кенджи, не вдаваясь в подробности.

Однако тот не унимался:

– Без обид, но не похож ты на человека, бросившего вызов знаменитым Черепам. Знавал я пару ребят из их рядов – полные отморозки, даром что терять им нечего, кроме головы на плечах. Какой ты там ступени? Второй?

– Той, что следует за твоей, – огрызнулся Кенджи, уже начинающий понемногу закипать. И раздражение у него вызывали не столько слова соседа, сколько его снисходительно-ехидный тон, точно он поймал его за руку на откровенной лжи.

– Неплохо, – хмыкнул Стервятник. – Во всяком случае, язык у тебя острый, уж не знаю, как насчет меча. Быть может, и слухи те – вранье…

– Что еще за слухи? – с недоумением спросил Кенджи.

– Да так, ходят разговоры. – Несколько мгновений Стервятник делано мялся, точно размышляя, следует ли ему вообще продолжать. – Дескать, ты со своей компашкой не то что врагами со стариной Йоши не были, а, напротив, являлись закадычными дружками. Вот он и попросил вас сдать ему Сато, упокой боги его душу, а потом помочь в бега пуститься, распустив слухи о его кончине. А что, неплохая сделка: ему – спокойная жизнь где-нибудь в глуши, вам – слава победителей. Но это так – разговоры, не более.

От столь наглой и несправедливой лжи Кенджи на какое-то время потерял дар речи. Потом он уже было открыл рот, чтобы высказать Стервятнику все, что думает и о нем, и об этих сплетнях, и о людях, которые их распускают, – но тут поймал ледяной взгляд Ичиро, который не спускал с него глаз, и промолчал. Пускай это и стоило ему немалых усилий.

– Теперь же я хочу обратиться непосредственно к бойцам. – Чикара тем временем подошел к главной части своей речи. И весьма вовремя, так как среди особо нетерпеливых зрителей уже начали раздаваться недовольные выкрики. – Не забывайте: бесчестная победа стократ хуже доблестного поражения. Помните: на Турнире категорически запрещены сговоры между участниками, намеренные проигрыши и прочие махинации. Запрещено смазывать доспехи или лезвия мечей ядом, а также применять огнестрельное оружие, кристаллы мощи, бомбы, защитные амулеты и даже обычный порох. Нарушение хотя бы одного условия покроет позором не только вас, но и ваших потомков – и зачастую дурную славу нельзя смыть даже кровью. С полным сводом правил вы должны были ознакомиться самостоятельно. Если вдруг у вас возникнут какие-то сомнения по поводу оных, не стесняйтесь сразу же обращаться к одному из судей. Что ж, думаю, я уже успел утомить вас своей болтовней… Да начнется же Турнир!

Рев тысячи глоток и грохот сапог, туфель, сандалий, башмаков и кулаков по дереву взлетели до небес – удивительно, что ни одна из трибун не рухнула. Участники же разбрелись кто куда, ожидая, пока судьям вынесут специальную шкатулку, в которой хранились глиняные таблички с выдавленными именами всех претендентов. Порядок их выступления определял жребий, так что Кенджи присел в тенек рядом с Макото, который грыз зеленое яблоко.

– Нашел себе нового друга? – громко чавкая, спросил он.

– Угу, – буркнул в ответ Кенджи и взглянул в сторону Стервятника, находившегося на противоположном конце поля в окружении целой толпы прихлебателей. Кажется, тот как раз закончил рассказывать какую-то невероятно забавную шутку, так как люди вокруг взорвались хохотом. Кенджи же, почувствовав на себе их взгляды, ощутил знакомый огонек ярости внутри.

– Не бери в голову, – сказал Макото, когда Кенджи вкратце пересказал ему диалог со Стервятником. Отшвырнув огрызок в сторону, Макото вытер пальцы о штаны и продолжил: – Этот говнюк нарочно тебя из себя выводит, чтоб ты в нужный момент оступился. Ты лучше глянь, что этот тихоня вытворяет!

А посмотреть действительно было на что. Открыл первый этап Турнира боец по имени Кента Ива из Дома Винограда – тот самый невозмутимый паренек, который, как оказалось, владеет стихией воздуха. Но и без нее с первого же взгляда было понятно, что своим копьем он научился орудовать едва ли не раньше, чем ходить. Быстрые и медленные удары сливались в длинные комбинации; Кента то замирал на месте, то начинал вихрем носиться по ристалищу с такой скоростью, что невольно кружилась голова. Под конец он один за другим подбросил высоко в воздух три больших персика – и пронзил их одним мощным броском до того, как те упали на землю. Трибуны взорвались аплодисментами, судьи удовлетворенно закивали, да и Кенджи не мог не оценить его мастерство.

– Надо признать – палкой своей машет ловко, – произнес Макото с легкой завистью, провожая взглядом удаляющегося с поля Кенту. – О, гляди-ка, следующим пойдет Стервятник! Руку дам на отсечение, что вот он-то только языком орудовать умеет.

Увы, ожидания Макото не оправдались, и представитель Дома Кошки своим выступлением едва ли не превзошел предшественника, размахивая объятым пламенем мечом столь быстро, словно тот весил не больше бамбуковой палки. Правда, слегка увлекшись, Сузуму едва не подпалил одну из трибун, но разгорающийся огонь вмиг потушили подоспевшие слуги, так что эта мелкая досадная случайность нисколько не умалила восторг толпы.

А вот следующему бойцу повезло чуть меньше – явно обладая куда меньшим опытом, чем его соперники, он решил прыгнуть выше головы, вызвав аж полдюжины элементалей земли и заставив их сражаться между собой. Сложная задача даже для умелого призывателя – и то ли парню не хватило мастерства, то ли он не рассчитал запас Воли, но в какой-то миг одно из существ, полностью проигнорировав команды своего создателя, бросилось в его сторону и мощным ударом подкинуло бедолагу в воздух. От смерти его спасли императорские колдуны, которые внимательно следили за каждым соревнующимся как раз на случай подобных неурядиц, и толика удачи, но вряд ли даже самые умелые лекари смогут поставить бедолагу на ноги в ближайшие несколько месяцев.

Бойцы сменялись один за другим. Кого-то провожали бурными овациями, не утихающими до тех пор, пока на арене не появится следующий участник, кто-то же удостаивался лишь жиденьких хлопков и кислых мин судей, но больше несчастных случаев не было. Видимо, наученные горьким опытом выбывшего из строя соперника, последующие участники Турнира чуть более трезво оценивали свои силы. Но вот, когда время уже перевалило глубоко за полдень, а две трети бойцов показали все свои навыки, Кенджи услышал свое имя. И вроде бы у него не было особых причин для волнения – некоторые воины, провожаемые радостными криками, едва ли сдюжили бы в схватке с о́ни или хотя бы с одним из Проклятых, так что он имел вполне приличные шансы на успех, – но ноги его все равно стали ватными, во рту пересохло, а сердце забилось так часто, словно хотело вырваться из груди.

Последующие несколько мгновений прошли словно в тумане, и даже спустя время Кенджи не мог припомнить всех подробностей. Вот он, получив напоследок дружеский хлопок по спине от Макото, поднимается с земли и идет к судьям. Отвесив им неловкий поклон, Кенджи еще раз выслушивает правила Турнира, кивком подтверждает полное с ними согласие, а также, кажется, отпускает какую-то глупую шутку. Взгляд Ичиро был холоднее вьюги, но Чикара вместе с остальными расплываются в улыбках и желают Кенджи удачи. Потом они удаляются, гудит гонг, все разговоры стихают… И Кенджи остается один на один с многотысячной толпой.

Что ему делать? Поклониться зрителям и сказать им пару слов или же без лишних церемоний приступить сразу к делу? Показать несколько простых приемов? А может, попытаться сразу поразить всех каким-нибудь замысловатым трюком? Но каким? Глядя на выступления других участников, Кенджи подметил для себя множество интересных движений, которые он мог бы попытаться связать с теми, которые оттачивал на тренировках, – однако стоило ему только выйти на поле, как все, что он изучал и помнил, вмиг вылетело у него из головы. Мысли сновали туда-сюда подобно рыбкам, цеплялись одна за другую, а средь зрителей тем временем уже стал подниматься ропот.

– Если ты решил заставить нас всех уснуть, то так держать! – послышался чей-то ехидный выкрик, и Кенджи вроде бы узнал голос Стервятника.

Чикара объявил тому предупреждение, а со стороны трибуны, которую занимали члены Дома Змея, на голову крикуна посыпались сотни проклятий и ругательств, но некоторые зеваки, уже изрядно набравшиеся дешевым пивом, поддержали нахала громким свистом, издевательским смехом и недовольными воплями. Все они пришли сюда за зрелищем – и жаждали получить свое. Плевать, даже если боец под конец своего выступления упадет на песок замертво, – главное, чтобы он сделал это красиво. А может, и впрямь плюнуть и на Турнир, и на всю эту ревущую толпу, движимую лишь желанием поглазеть, как умелые воины калечат друг друга?..

Но это значило подвести множество людей, которые надеялись на Кенджи и надрывали глотки в его поддержку. Нет, сейчас на нем лежит огромная ответственность, нравится ему это или нет. Отныне он не Кенджи из Тихого Потока, а Кенджи из Дома Змея. Во всяком случае, сегодня.

Он прикрыл глаза, дабы собраться с духом, и тут перед ним вдруг предстал… дракон. Почти как настоящий – одно из могучих существ, живших столь давно, что истории о них уже сотни лет считались легендами, каких изображали на фресках и картинах. С невероятно длинным телом, покрытым прочной чешуей, и огромной пастью, в которую легко могла поместиться запряженная повозка, с двумя закрученными рогами на вытянутой голове и длинным шипастым хвостом. Кенджи не знал, почему ему вдруг пришел в голову именно этот образ, но почувствовал, как руки его начало потряхивать, а на кончиках пальцев нарастать знакомое тепло.

Смех вокруг понемногу начал затихать, а потом и вовсе сменился удивленным гулом: открыв глаза, Кенджи увидел, как тьма, стелющаяся у него под ногами ковром, стекается воедино и приобретает форму, с каждым мгновением своими очертаниями все больше напоминая то самое мифическое существо, мысли о котором пришли в его голову. Пускай теневой дракон и не был столь огромен, как в воображении Кенджи, но все равно размерами своими в разы превосходил любое чудовище или зверя, что могли прийти на ум. Просто невероятно, что когда-то – если, конечно, древние сказания не врали – подобные создания населяли этот мир. И сейчас одно из них предстало перед тысячами пораженных людей.

Оттолкнувшись от земли мощными лапами, дракон тяжело поднялся в воздух, двигаясь рывками; выглядел он так, словно бы собственное тело было ему в диковинку. Но вот движения его стали куда плавнее, увереннее, и он взмыл над ахнувшей толпой, набирая высоту. Кенджи не смог бы ответить даже самому себе, он ли управляет своим творением, или же оно живет своей собственной жизнью. Однако сейчас Кенджи был сосредоточен как никогда. Более он не чувствовал пот, рекой льющийся за шиворот, не ощущал, как ноют задеревеневшие мышцы. Его не покидало ощущение, что это он, а не иллюзия пари́т сейчас в вышине над ристалищем.

На мгновение замерев, дракон спикировал вниз – прямо на трибуну, где расположились самые знатные зрители. Думается, только боязнь потерять лицо и прослыть трусами заставила их остаться на своих местах, пускай и вцепившись в скамьи или плечо соседа, и даже отсюда Кенджи видел их побелевшие от страха лица. Казалось, еще чуть-чуть – и чудовище обрушится прямо на головы зевак, но в последний момент оно резко взмыло вверх. Когда толпа наконец поняла, что создание находится полностью под контролем Кенджи и не представляет опасности, животный страх сменился не менее бурным восторгом. Каждый кульбит дракона, любой его нырок или переворот вокруг себя люди встречали с таким воодушевлением, о каком не могли и мечтать все предыдущие участники, вместе взятые.

Но вот настала пора кульминации. Зависнув в воздухе, дракон оскалил пасть и камнем понесся в сторону Кенджи. Тот же за какой-то жалкий удар сердца снял с плеча лук и одну за одной выпустил в мчащееся чудовище три стрелы, целясь чуть ниже передней правой лапы. Отчего-то он знал, что именно там находится самая уязвимая точка в шкуре, прочной, словно заговоренный панцирь. Разумеется, снаряды прошли сквозь иллюзию, не причинив ей ни малейшего вреда, но, движимый волей своего создателя, дракон рухнул на землю прямо под ноги Кенджи, содрогнулся в агонии и начал растворяться в воздухе – через пару мгновений от него осталась лишь едва уловимая взглядом дымка, которую унес прочь легкий порыв ветра. Вокруг же на какое-то время воцарилась пронзительная тишина, которая спустя несколько мгновений сменилась таким ревом, что отзвуки его наверняка были слышны даже в столице.

Еще раз поклонившись судьям, Кенджи, не оглядываясь, направился обратно к Макото. Тот встретил его лишь невразумительным хрипом, так как все выступление вопил столь яростно, что говорить теперь мог только свистящим шепотом. Однако ни похвала друга, ни всеобщий восторг не принесли Кенджи столько удовлетворения, сколько кислая мина Стервятника, который, поймав его взгляд, только пристыженно отвел свой.

Весть о том, что Кенджи прошел во второй этап, не стала для него сюрпризом – по правде сказать, как и для всех остальных. Помимо него, в список счастливчиков угодили и Кента, и Сузуму, и Шуноморо, который один из немногих ушел с ристалища под общие аплодисменты, так как пораженная вызовом теневой бестии толпа явно ожидала от последующих участников чего-то не менее грандиозного, и еще множество наиболее талантливых и умелых бойцов. Остальные же продолжат участвовать в Турнире только в качестве зрителей. Однако откровенно расстроенных среди них почти не было, или же бойцы умело держали лицо. Чего нельзя было сказать об их поддержке – многие не стеснялись изрыгать такие оскорбления, какие вряд ли довелось бы услышать даже из уст подзаборного пьяницы.

Забравшись в крытую повозку, которая должна была отвезти их обратно в столицу, Кенджи тут же уснул. Макото растолкал его уже на въезде в Каноку, и не успел Кенджи добраться до постели и положить голову на подушку, как вновь провалился в объятия дремы. Сегодняшнее его выступление, конечно, произвело небывалый фурор, однако взамен забрало столько сил, что вряд ли в ближайшие дни он сможет взять в руки что-то тяжелее пера. Впрочем, это едва ли потребуется – во всяком случае, Кенджи так надеялся, – до второго этапа Турнира оставалось еще целых семь дней. К тому же следующему этапу состязания предшествовал торжественный прием во дворце самого императора.

Проснулся Кенджи только глубоким вечером, уже после заката, и не успел он принять ванну и наскоро перекусить, как его тут же повели в «Алмазную цаплю». Точнее сказать, потащили едва ли не силком, даже не спросив его согласия, – ведь что за пир в честь новоявленного фаворита Турнира без самого виновника торжества? В купальне тем временем уже вовсю гремел шумный праздник. Шутка ли – здесь, наверно, собрались все до единого Змеи, пребывавшие в столице, так что прислуга сбивалась с ног, еле-еле успевая обслуживать подобную толпу, а стены то и дело сотрясались от дружного хохота. Стоило только Кенджи переступить порог, как его разом поприветствовали десятки лужёных глоток. И не успел он и глазом моргнуть, как в руки ему сунули наполненный до краев бокал.

– Ну и выдал ты сегодня, брат! – заорал ему в ухо какой-то кряжистый муж, которого он видел впервые в жизни. Впрочем, это не мешало тому вести себя так, словно бы их вырастила одна кормилица. – Я ж на тебя почти все свои деньги поставил – а ты стал столбом и стоишь, словно баба, впервые мужика голого увидевшая. Думал – все, плакали мои сбережения. А следом чудище это!.. А ты!.. А оно!..

– Отвянь от парня, Тоши! – рявкнул его друг, уводя Кенджи за стол, где шумная компания, не обращая внимания ни на что вокруг, самозабвенно резалась в кости. – Ты этой байкой уже всем вокруг плешь проел, мо́чи нет слушать! Давай-ка лучше будущий чемпион уважит нас парой ставок – боги тебе сегодня на поле благоволили, а значит, и рука легкой будет…

– Зато моя тяжелая! – фыркнул третий, вклиниваясь между смутившимся игроком и Кенджи. – Последние башмаки проиграл и теперь за счет бойца нашего отыграться хочешь? Он-то не такой дурак, чтоб за твои долги отдуваться, – дайте лучше ему отдохнуть, а уж он сам разберется, чем вечер занять.

И вот это была воистину дельная мысль, ведь, как бы то ни было, отдых Кенджи действительно заслужил. Он все же сделал несколько бросков, чтобы не обидеть любителей азартных игр, которым, казалось, для счастья хватило бы и того, чтобы он постоял рядышком, а потом втянулся в нестройный хор пары дюжин голосов, которые горланили похабную песенку. Потом кто-то предложил помериться силой друг с дружкой в борьбе на руках – с одного из столов в тот же миг слетела на пол вся посуда, и вот уже двое верзил пыхтели и отдувались, пытаясь заломать сопернику кисть. Следом поступило предложение посоревноваться в метании ножей, потом – в стрельбе из пистолета…

Потехи шли одна за другой, вино и саке лились рекой, количество стаканов, поднятых в честь будущего победителя Турнира, – а в этом, похоже, не сомневался никто из присутствующих, кроме самого Кенджи, – трудно было и сосчитать… Но вот, когда он, в очередной раз поймав взгляд той самой рыжей юдзё, которая в этот раз улыбалась ему игривее прежнего, решил уже было попытать удачу, его потрепал по плечу один из телохранителей Каташи – оказалось, его возжелали увидеть на самом верхнем этаже, где глава Дома Змея проводил время вместе со своими приближенными.

В полутемном зале, освещаемом лишь настенными лампадами, царила приятная прохлада. Помимо самого старшего Такэга, тут находились Исаро Ода, даже здесь не снимавший своих перчаток; глава Дома Паука – худющий, но крепкий старик, чей искусственный глаз поблескивал какими-то потусторонними огоньками; думается, муляж его не был простой цацкой и таил парочку секретов, а также представители наиболее знатных родов Дома Змея, несколько местных чиновников, парочка купцов и все прочие, кому не с руки было пить в компании рядовых воинов.

– Вот он – наш триумфатор! – прогрохотал Исаро, не успел Кенджи вымолвить и слова, а потом разразился столь громким и радостным смехом, словно бы тот и впрямь только что одержал оглушительную победу на Турнире.

– Вблизи еще моложе, чем кажется на первый взгляд, – проскрипел старик из Дома Паука, внимательно изучая Кенджи с головы до пят; при этом говорил он так, словно был не живым человеком из крови и плоти, а каким-то чудны́м экспонатом, выставленным на всеобщее обозрение. – Удивительно, как простой мастер смог вызвать столь достоверную иллюзию. Не каждый мой призыватель способен освоить такое искусство за много лет…

– Друзья мои, прошу. – Каташи несколько раз ударил палочками по бокалу, призывая к тишине. – Думаю, Кенджи и без того успели перемыть все кости – так не станем же уподобляться базарным сплетницам. Друг мой, мы пригласили тебя сюда, чтобы высказать свое восхищение. Думаю, никто не станет спорить, что ты сегодня превзошел все самые смелые ожидания. Присядь и выпей с нами бокал-другой – если, конечно, тебе не претит делить стол с развалинами, предающимися ностальгии по давно ушедшим дням.

Все прочие дружно рассмеялись – особенно Исаро, который, похоже, этой ночью неслабо налегал на выпивку, так как хохотал он столь громко, что из его глаз аж брызнули слезы.

– Сочту за честь, – ответил Кенджи, коротко поклонился и присел за стол.

Однако не успел он и притронуться к кубку, как из коридора донеслись чьи-то крики и громкий топот. Грохнули двери, и в зал вошел невысокий мужчина в окружении вооруженных воинов. С первого взгляда его с трудом можно было бы заметить в толпе простых горожан – до того он был неприметен как одеждой, так и внешностью; но выправкой вряд ли походил на простого ремесленника или писаря, к тому же из-под плаща его выпирала рукоять меча.

– Я ищу Кенджи из Дома Змея, – произнес незнакомец, оглядывая присутствующих; и непохоже было, что он хоть капельку смутился тем, что потревожил столь знатных господ.

– Долго искать вам не пришлось, – пожал плечами Кенджи. – Чем могу помочь?

– Властью, данной мне самим императором, я вынужден признать вас подозреваемым в убийстве и попросить проследовать за мной.