Текст книги "Право последней охоты"

Внутрь вольера не прорывались никакие звуки извне, заглушаемые системой искусственной биосферы. Вместо детского визга и разноголосого завывания аттракционов воздух здесь был наполнен щебетом несуществующих птиц и шелестом листвы. Только душное покрывало запахов заполоненного людьми зоопарка портило идиллическую картину. Аккуратно поглощать одни запахи и убедительно воспроизводить другие существующая техника пока не умела.

Иган уже подошел вплотную к границе открытого участка, как вдруг резко остановился. Все его тело напряглось, ноздри затрепетали. Этот запах… Он ощущал его уже давно, но здесь, в нескольких шагах от израненного человека, он становился столь сильным, что далее игнорировать его стало уже невозможно.

Запах свежей крови.

Черт! Этот момент он как-то упустил из виду. Ведь чем дальше, тем труднее будет сохранять самоконтроль, но ничего не попишешь, отступать уже поздно.

Иган закрыл ладонью лицо и, стараясь дышать только ртом, двинулся в сторону, пытаясь увернуться от тугого, как струя из пожарного брандспойта, шлейфа кровавого аромата. По сравнению с ним все прочие запахи казались не более чем тонкими ниточками. Несколькими метрами левее он, наконец, смог осторожно перевести дух. Уже лучше, но теперь придется больше полагаться на традиционные зрение и слух.

Он ступил на раскаленный солнцем песок, подбираясь к распростертому Роману с наветренной стороны. Спиной Иган почти физически ощущал десятки буравящих его любопытных взглядов. Адреналин буквально пропитал окружающий воздух. Толпа жаждала зрелищ.

В нескольких шагах от раненого Игану все же пришлось зажать нос. Тяжелый, сладковатый, туманящий разум запах просачивался, казалось, прямо сквозь кожу, заставляя сердце колотиться все сильнее. Кровь гулко бухала в ушах и застилала глаза красноватым туманом. В такие моменты он бы все отдал за способность вообще не дышать!

Опустившись на корточки рядом с Романом, Иган попробовал нащупать у него пульс. Есть! Слабый, еле различимый, но ровный и стабильный…

Иган зажмурился. Его одурманенное сознание отчаянно порывалось вырваться из-под контроля. Нет! Не сейчас! Он же обещал! Чужая Жизнь, пульсирующая под его средним пальцем, манила и влекла, дразня своей беззащитностью. Забрать ее сейчас так легко – достаточно чуть сильнее сдавить артерию. Слиться с ней, вобрать ее в себя – что может быть прекрасней?… НЕТ!!! Он обещал!.. Да, он гарантировал сохранность Онарийца, но не давал гарантий насчет Романа. Никто ничего и не заметит… НЕТ! Достаточно только начать, уступить один-единственный раз, как дальше все пойдет вразнос. Тогда и за жизнь Онарийца нельзя будет поручиться. Нет!.. Всего одно движение!.. Нет. Точка.

Скрипнув зубами, Иган отнял руку от шеи Романа и вынул из кобуры один из инъекторов. Вколов раненому анестетик, он отбросил в сторону ненужный более инструмент и достал аэрозольный баллончик, которым обработал раны. Парню здорово досталось, ему крупно повезет, если удастся сохранить ногу, которую Онариец почти оторвал. Да что там! При такой потере крови надо радоваться, если вообще жив останешься.

Продолжая зажимать нос, Иган поднялся и на негнущихся ногах отошел от Романа. Его переполняли раздражение и злость. В первую очередь, на самого себя за то, что он едва не поддался минутной слабости, едва не позволил себе сделать то, чего так страстно желал, потом на Онарийца, на Анатоля, на «Зоопланету», ее посетителей и весь остальной мир. Впрочем, это, возможно, и к лучшему. Злость – страшное оружие, если только знать, как его правильно использовать.

Повернувшись спиной к неподвижному телу, он расправил плечи и глубоко вздохнул. Потускневшие, было, запахи вспыхнули и засверкали с новой силой. Недавнее возбуждение словно прочистило какие-то каналы в его голове, и теперь воздух вокруг был наполнен десятками, сотнями туго натянутых и звенящих струн. Это были уже не просто запахи, а нечто большее. Каждая из них вела к чьей-нибудь жизни, будь то человек за ограждением, затаившаяся в ветвях птица или крохотный муравей. Иган почти физически ощущал, как на их противоположных концах пульсируют чужие сердца.

Вы хотели зрелищ? Будут вам зрелища!

Остановившись посередине песчаной площадки, Иган запрокинул голову, и над зоопарком разнесся пронзительный вибрирующий вой – клич самца Онарийского Леопарда, заявляющего свои права на данную территорию.

Собравшаяся за ограждением толпа испуганно ахнула, когда почти триста килограммов клыков, когтей и стальных мускулов вылетели из-за деревьев и с ревом бросились на дерзкого самозванца. Онариец не стал тратить время на лишние маневры и сразу же прыгнул, одним броском покрыв последние несколько метров, что оставались до Игана. Женщины пронзительно завизжали. Подняв в воздух тучу пыли, зверь остановился, пропахав лапами в песке глубокие борозды. Пригнув голову к земле, он пару раз крутнулся на месте, разыскивая тело своего поверженного противника.

В этот миг снова раздался вой, постепенно переходящий в рык, громкий, уверенный и требовательный. Леопард даже подпрыгнул от неожиданности и, мгновенно развернувшись, припал к земле, готовясь к новой атаке. Стоя у самой кромки деревьев, Иган вызывал его на бой. Никто не видел, и никто не понял, как он там оказался. Его одежду покрывал налипший песок, на щеках проступили темные полосы от сбегающих капель пота, но в его позе, и, тем более, в его голосе ощущалась такая сила и уверенность, что на сей раз Онариец не спешил.

Сообразив, что вместо жуткой драмы им предлагается остросюжетное и динамичное действо, зрители подались вперед, возбужденно галдя и сверкая десятками объективов. Вряд ли когда еще доведется увидеть подобную корриду.

Человек и хищник тем временем исполняли сложный танец, кружась друг вокруг друга на некотором удалении. Перепачканный в пыли, Иган в этот момент и сам напоминал большую пятнистую кошку – гибкий и текучий, он беззвучно скользил по площадке, подобно зеркалу отражая каждое движение Онарийца и вторя ему столь же грозным рычанием. Описываемые ими круги постепенно сужались, напряжение нарастало…

Бросок!!!

Обрушившись на свою жертву, Онариец завертелся, взрывая когтями песок и желая разорвать обидчика в клочья. Он не мог промахнуться! Не мог! Его переполняла ярость, смешанная со страхом, который становился все сильнее с каждой секундой. Он, безраздельно царствовавший здесь столько лет, боялся потерпеть поражение.

Громкий рев заставил зверя вздрогнуть. Его хвост сам собой опустился, так и норовя испуганно поджаться. На этот раз противник требовал не битвы, он требовал подчинения. Беспрекословного и покорного.

Публика потрясенно охнула. Иган медленно шел на Онарийца. Грозно и неотвратимо, как айсберг на рыбацкий баркас, он надвигался на соперника, который был в несколько раз крупнее него. Он открыл рот и снова гневно зарычал. Казалось невероятным, как человеческие голосовые связки способны издавать такой звук – столь мощный и столь… дикий.

И Онариец попятился! Против его воли лапы сами скребли песок, отступая перед Человеком. Такого позора он еще не знал.

Его хвост коснулся росших на краю площадки кустов и вдруг, словно это спустило какую-то скрытую пружину, зверь снова бросился на Игана. Он знал, что побежден, знал, что проиграл это сражение, но все равно прыгнул. Если уж проигрывать, то проигрывать достойно!

Один из любительских фотоснимков запечатлел фантастическую застывшую картину – припавший на колено человек с удивительно усталым лицом и зависший над ним в прыжке огромный полосатый зверь с разинутой пастью и выставленными вперед когтистыми лапами. Создавалось впечатление, что он удерживается в воздухе лишь на двух пальцах, которыми человек, выбросивший вверх руку, касался его шеи.

Онариец рухнул вниз и покатился по земле. Осевшая пыль открыла взорам толпящихся за забором людей жутковатое зрелище. Лежащий на спине зверь скулил и извивался, молотя лапами воздух. Хвост, как огромная метла, метался из стороны в сторону, поднимая в воздух тучи песка. Но, как ни старалось бедное животное, оно никак не могло высвободиться. Тонкая слабая человеческая рука, придерживающая его за горло, пригвоздила Онарийца к земле лучше любого капкана, крепче самого толстого каната. Его словно приковали к земле прочной стальной скобой, концы которой замуровали в кубометры бетона. Через некоторое время зверь перестал брыкаться, и только его глаза неотрывно следили за Иганом полным ужаса немигающим взглядом.

Не отпуская правой руки от шеи распростертого на песке зверя, Иган вынул из кобуры второй инъектор. Раздвинув зеленоватый мех за ухом, он приложил прибор к пятачку оголенной кожи и нажал на кнопку.

Он быстро отскочил в сторону и отсюда, с безопасного расстояния наблюдал за тем, как Онариец перекатился и попытался подняться на ноги, но потом весь задрожал, лапы его подкосились, и животное повалилось на землю. Зверь еще пару раз дернулся и затих, закрыв подернувшиеся дымкой глаза.

Иган размотал с пояса веревку и крепко связал обездвиженное животное, и только после этого махнул рукой, показывая, что теперь в вольер можно заходить. Из-за ограждения донесся радостный гомон и нестройные аплодисменты.

Пока санитары с носилками суетились вокруг Романа, Иган сел прямо на песок, а потом и вовсе лег на спину, раскидав руки в стороны. Солнце светило прямо в глаза, так и норовя пробиться под закрытые веки, но ему было наплевать. Жутко хотелось хоть несколько минут ни о чем не думать. Нити окружающих запахов постепенно бледнели и таяли по мере того, как он вымывал из своей головы остатки недавней сосредоточенности, возвращаясь к нормальному человеческому состоянию.

– Ты в порядке? – послышался рядом голос Кукса.

– Угу.

– Вот твой инъектор.

– Спасибо. Положи рядом.

Песок негромко скрипнул, когда Кукс нагнулся и положил инструмент около правой руки Игана.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Сейчас – нет, – Иган тяжко вздохнул и приоткрыл один глаз, – документы подписали?

– Да, – Кукс продемонстрировал папку с бумагами.

– А деньги?

– Уже переведены на твой счет, – он усмехнулся, – там, наконец, спасатели прибыли. Видел бы ты их обиженные физиономии, когда поднос с шампанским пронесли мимо их столика!

– Не хочу я никого и ничего видеть. Мне и так паршиво.

Иган перекатился набок и сел. Подобрав инъектор, он принялся сдувать с него налипший песок. Покончив с этим занятием, он поднялся, кряхтя и морщась, как страдающий радикулитом старик.

– Я бы не отказался от душа и чашечки горячего кофе. Сделаешь?

– Нет проблем! Я принесу тебе прямо в раздевалку.

– Давай. А я пока ополоснусь.

Когда Кукс вернулся из буфета с дымящимся стаканчиком в руках, он застыл на пороге и даже ненадолго зажмурился. Он уже неоднократно видел это раньше, но так и не смог привыкнуть, всякий раз теряя аппетит на весь оставшийся день.

Иган стоял посередине раздевалки в одних трусах, вытирая волосы полотенцем. На мокрой после душа, блестящей коже кристально четко прорисовывался каждый из многочисленных шрамов, покрывающих почти все его жилистое тело. Казалось, будто Игана долго терзал какой-то зубастый зверь, но не смог прожевать и выплюнул. Или кто-то делал ему липосакцию, используя вместо скальпеля мясницкий тесак. При мысли о той боли, что была скрыта за этими рубцами, становилось дурно.

– Принес? Отлично! – Иган взял стаканчик из рук Кукса и несколькими глотками опустошил его, – уф! Вот теперь жизнь начинает налаживаться! А ты что такой хмурый?

– Я за Романа беспокоюсь.

– Кстати, что с ним?

– Ему крупно повезет, если удастся сохранить правую ногу. Да и руки здорово пострадали, – Кукс поежился. После сегодняшних событий, похоже, придется пару дней поголодать, – какая-то определенность будет только к вечеру, но одно ясно – он инвалид на всю оставшуюся жизнь.

– Печально, – Иган вздохнул, – остается только надеяться, что все не так плохо, как ты нарисовал. Ты любишь сгущать краски.

– Я вот тут думаю…

– О чем?

– По-моему, это несправедливо.

– Что именно? – Иган бросил полотенце на спинку стула и начал одеваться.

– Ты всю свою жизнь буквально лез в пасть к самым разным тварям, схватывался с опаснейшими хищниками Вселенной – и ничего, жив, здоров и не кашляешь. А Роман, тихий мирный человек, никого не трогал, и бац – ни за что ни про что лишился ноги и вообще, едва не отправился к праотцам.

– Строго говоря, у меня тоже без потерь не обошлось, – просунув ногу в штанину, Иган продемонстрировал Куксу босую трехпалую ступню, – самое обидное, что я тогда вляпался в свой же собственный капкан. Так что насчет несправедливости я с тобой полностью согласен. Жизнь – чертовски подлая штука! Как ни крутись, а в конце все умирают, и злодеи и герои. Где здесь справедливость, а?

– Тебе бы все шутки шутить…

– А что еще нам остается делать! – Иган набросил на плечи куртку, а грязную одежду, скомкав, затолкал в рюкзак, – Пороситацин, что я тебе дал, все еще у тебя?

– Да. Вернуть?

– Нет, оставь, он тебе еще может пригодиться.

– Для чего?

– Слушай внимательно, – Иган вручил Куксу один из своих инъекторов, – заряди его на два кубика и держи наготове. Если Онариец начнет подавать признаки жизни, то сделай ему инъекцию. У него за ушами есть свободные от шерсти участки – надо вколоть именно туда, иначе не подействует. В этом месте проходит что-то вроде нашей сонной артерии, и препарат попадет прямо в мозг, не успев разбежаться по телу.

– А если?…

– Что делать, если все плохо, я уже объяснял. Заряжаешь пять кубиков и вкалываешь куда получится, но постарайтесь до этого не доводить, а то еще убьете несчастное животное.

– Игги, я же не специалист по снайперскому иглоукалыванию, в конце концов!

– Тогда доверь это дело тому, кто справится.

– Ладно, попрошу Майю, у нее руки вроде бы из нужного места растут, в отличие от меня.

– И еще одно – я связал ему лапы простым шнуром, а у Онарийцев шерстинки очень жесткие и острые. Если зверь начнет дергаться, то шнур быстро перетрется, и он высвободится. Поэтому скрутите его чем-нибудь покрепче, альпинистским тросом, например. Он более устойчив к истиранию. И чем скорее, тем лучше.

– Хорошо.

– Не забудь еще разобраться с его кормежкой. Возможно, сегодня ему попался там камушек или что-то в этом роде. Я не думаю, что имела место целенаправленная диверсия, но, в любом случае, впредь будьте внимательней.

– Уф! Ну и навалил ты на меня! – Кукс вынул из кармана телефон, задумчиво посмотрел на него, о чем-то размышляя, и снова убрал обратно, – может, ты немного задержишься, пока все не утрясется? Твой опыт очень пригодился бы!

– Нет, с меня на сегодня хватит, – Иган отрицательно замотал головой, – дальше разбирайтесь сами. Я тебе все подробно рассказал, снабдил всем необходимым – ты справишься, я в тебя верю.

– Мне бы твою уверенность!

– Ничего, все обойдется, а если вдруг что не так, то ты знаешь, как меня найти. Только об одном прошу – не сегодня! На предстоящий вечер у меня запланирован масштабный загул.

– Завидую!

– А когда я там по песку катался, ты мне тоже завидовал?

– Не-е-е, у меня тогда все поджилки от волнения тряслись.

– То-то и оно! – Иган усмехнулся, – давай бумаги.

Он быстро просмотрел папку с документами и, удовлетворенно хмыкнув, сунул ее в рюкзак. Потом, взяв в руки телефон, быстро проделал с ним несколько манипуляций. Из кармана Кукса раздался короткий писк пришедшего уведомления.

– Твой агентский процент, – пояснил Иган, убирая телефон.

Зная, что отказываться все равно бесполезно, Кукс только обреченно вздохнул.

– И нечего так тяжко вздыхать. Ты их заработал, – Иган и затянул завязки и закинул рюкзак на плечо, – купи дочке каких-нибудь игрушек.

– Игги! – укор в голосе Кукса заставил его обернуться, – у меня уже внук подрастает.

– Что? Правда? – Иган даже немного растерялся, – ну, что ж… тогда купи что-нибудь ему… Черт! Как же летит время!

– Да уж, от жизни ты малость поотстал.

– Ну вот, и где здесь, спрашивается, справедливость?

Иган попытался самостоятельно проделать в обратном направлении тот хитрый путь, которым Кукс вывел его к вольеру и, естественно, заблудился. Он вынырнул на свет где-то за покрытыми зеленым мхом большими террариумами, совсем не там, где хотел. Теперь он оказался даже дальше от главного входа, чем был вначале. Впрочем, такой поворот его не сильно огорчил. Здесь ничто не напоминало о той драме, что разыгрывалась в центральной части зоопарка полчаса назад. Кругом сновали галдящие дети, рядом неспешно прогуливались их улыбающиеся родители, мирно о чем-то беседуя. На Игана никто не обращал внимания.

Сориентировавшись, он поправил сползающий с плеча рюкзак и побрел к входным воротам. Он только сейчас начал понемногу отходить после того, что случилось. Перед глазами замелькали образы недавних событий: разинутая пасть Онарийца, усыпанная острыми зубами как челюсти акулы, растерзанное человеческое тело на забрызганном кровью песке, порыв ветра, обдающий лицо в тот момент, когда огромные когти пролетают над ним, задевая за волосы. Против его воли фантазия начала рисовать возможные варианты развития событий, замешкайся он хоть на мгновение, ошибись хоть на миллиметр. Как Иган ни старался, он так и не смог отогнать картины, обильно приправленные его собственной кровью.

Его начало трясти, ватные ноги настойчиво требовали присесть, но все скамейки как назло уже заняли отдыхающие. Он остановился в тени торгующего сувенирами киоска и привалился к нему спиной. За столько лет Иган давно уже привык к опасности, всегда трезво рассчитывая свои шансы и никогда бессмысленно не рискуя, но так и не научился справляться с опустошением, что накатывало после. Всего несколько минут танца со смертью – и он чувствовал себя полностью разбитым.

Немного передохнув, Иган двинулся дальше. Еще не дойдя до ворот, он увидел по ту их сторону бело-голубую полицейскую машину. Слоняющийся вдоль забора офицер в сдвинутой на самый затылок фуражке время от времени бросал бдительный взгляд на его мотоцикл.

Иган остановился. Общаться с полицией ему совершенно не хотелось. И дело было не в том, что он всегда старался держаться подальше от людей в форме, даже тогда, когда был абсолютно чист перед законом. В конце концов, в рюкзаке лежали документы, подтверждающие, что использование Приоритетной Карты было обосновано, просто в данный момент Иган не желал общаться вообще ни с кем.

Он развернулся и зашагал обратно, вглубь зоопарка. Ничего, полицейские никуда не денутся, это их работа – проверять каждый случай использования Карты. Пусть еще немного подождут, не сломаются.

Поначалу Иган шел куда глаза глядят, но, чуть погодя, его желудок напомнил о том, что он сегодня не успел позавтракать, и вскоре блуждания Игана обрели некоторую осмысленность.

Поиски более-менее уединенного местечка занесли его к детским аттракционам. Уединенностью здесь как раз даже и не пахло, но ему уже настолько осточертело бродить от одной набитой публикой забегаловки к другой, что, увидев, как прямо перед его носом освободился столик, Иган тут же за него сел.

В тот момент, когда принесший меню официант убирал со стола пустые стаканчики и грязные салфетки, оставшиеся от предыдущих посетителей, неожиданно грянул духовой оркестр. Сознание Игана мгновенно синхронизировалось с текущими временем и датой. Сегодня же суббота! А это значит, что сейчас по центральной аллее зоопарка, мимо кафе, в котором он сидит, пройдет красочный субботний парад с клоунами, жонглерами, фейерверком и прочими обязательными атрибутами.

Сделав заказ, Иган развернул стул так, чтобы лучше видеть происходящее. Визжащие от восторга дети высыпали на тротуар, торопясь занять самые выгодные позиции для наблюдения. Из-за угла показались сияющие улыбками длинноногие девушки в стилизованной старинной военной форме. Цоканье их каблучков по брусчатке почти заглушало бредущий за ними оркестр с красными от натуги трубачами и давно уже оглохшим, но вполне довольным жизнью барабанщиком.

Память предательски подсунула тоскливое воспоминание о том, как любила смотреть на эти парады его маленькая Маша. В этот момент она всегда заявляла, что, когда вырастет, тоже будет так вышагивать во главе парада. Потом, по мере продвижения шествия, она последовательно меняла свои приоритеты – гимнастки, танцовщицы, клоуны (даром, что мужчины) и, наконец, дрессировщица, возлежащая на проезжающей платформе в окружении своих тигров.

Черт бы побрал эти воспоминания! И дня не проходило без того, чтобы что-нибудь не напомнило о былом, терзая сердце болезненными уколами. Неужели в мире не осталось ничего, чему можно было бы спокойно радоваться, без опасения вызвать к жизни призраки прошлого?

Хотя нет, кое-что есть. Иган невольно улыбнулся. Ради одного того обстоятельства, что стерегущему его полицейскому придется проторчать за забором почти дотемна, парад стоило досмотреть до самого конца…

* * *

Иган молча щелкнул селектором, переведя винтовку на боевые патроны и, не обращая внимания на все еще сыплющиеся сверху листья и обломки сучьев, двинулся вперед. Он крадучись обошел размозженный автомобиль и заглянул в салон. Из-за его спины выглянул подбежавший Лемех. Колесо скрипнуло в последний раз и замерло.

– Что это было? – Иган сглотнул и отвернулся от жуткого зрелища, – я не слышал никакого взрыва.

– А это и не взрыв, – побледневший Лемех окинул взглядом растерзанную машину, и его нижняя губа, потеряв контроль, предательски задрожала, – это когти.

– Что ты несешь!?

– Я… я… – он вдруг метнулся к джипу и вытащил из пролома папку с планшетом. Ремешок зацепился за что-то внутри машины, но Лемех счел за благо не тащить его дальше, опасаясь извлечь вместе с ним на свет чьи-то останки. Он торопливо пробежал непослушными пальцами по экрану и, хмыкнув, протянул планшет Игану, – вот, сам посмотри.

Его взору предстала таблица с телеметрией всех членов экспедиции. Почти все строки были либо пусты из-за потери сигнала, либо тревожно мигали красным, сигнализируя об остановке сердца. Оставались зелеными лишь два огонька из пятнадцати. Дальнейшие споры не имели смысла.

– Ладно, этот момент мы прояснили, что дальше?

– Я же тебе уже сказал, бежать на пункт сбора и вызывать спасателей, – Лемех протиснулся мимо него и засунул голову в окно, – ох черт! Меня сейчас стошнит!

– Что ты там высматриваешь?

– Здесь где-то должна быть… ага! – он выкарабкался наружу, волоча за собой забрызганный кровью длинный тяжелый футляр, – вот она!

Он торопливо расстегнул застежки и извлек из чехла здоровую винтовку с толстым стволом и массивной казенной частью. Из того же футляра была извлечена и вставлена на свое место обойма с патронами.

– Штурмовик? – удивился Иган, – зачем он тебе?

– Думаешь, твоя пукалка сможет хоть как-то навредить… ему?

– Черт, Лемех, ты с этой дубиной далеко не убежишь!

– Нам далеко бежать и не требуется, – он продемонстрировал добытый в машине аварийный передатчик, – как выберемся на открытое место – тут же пошлем вызов.

– Лемех, ты рехнулся! – Иган выхватил оранжевую коробочку у него из рук, – на ее сигнал сбежится целая толпа народа! Нас с тобой выпотрошат и наизнанку вывернут! Ты хоть понимаешь, во что мы вляпались? На закрытой планете, с кучей VIP-покойников на руках, а ты еще и с секретной штурмовой винтовкой в придачу! Нам каюк!

– Этого нам в любом случае не избежать, а спасателей все равно вызывать надо!

– В пункте сбора есть узконаправленный передатчик. Доберемся – вызовем, но только не спасателей, а подкрепление, и без лишнего шума. Понятно?

– До нее же километров десять пилить, не меньше!

– Брось эту пушку, если тяжело, – Иган убрал передатчик в карман и закинул свою винтовку за спину, – она будет тебя только тормозить.

– Вот еще! Как-нибудь справлюсь, не волнуйся, – Лемех приладил штурмовик на плече и в очередной раз пошарил глазами по сторонам, – мне бы только увидеть, в кого стрелять…

– Судя по всему, тот, с кем мы имеем дело, размера немаленького, – Иган потрусил вперед, – вряд ли он сможет продраться сквозь чащу, оставаясь незамеченным. Если что – мы его услышим.

– Очень на это надеюсь!

Окутанный пеленой дождя лес беззвучно поглотил двух мужчин.

Ливень продолжал лить не переставая. В редких просветах между густыми кронами виднелись толкущиеся, громоздящиеся друг на друга свинцовые тучи, которые словно дрались за лучшие места в партере. Бледные отсветы молний вычерчивали на них причудливые бородатые и курчавые физиономии…

– Уф! Иган, обожди! – Лемех привалился к стволу дерева, тяжело дыша и убирая со лба мокрые пряди волос.

– Я тебя предупреждал, – раздраженно огрызнулся тот, – брось свое бревно!

– Вот еще! Быть может, это наша последняя страховка!

– Тогда не жалуйся!

– А ты уверен, что мы идем правильно? – Лемех задрал голову вверх, щурясь от падающих на лицо капель и пытаясь сообразить, в какой стороне сейчас солнце.

– Уверен.

– По-моему, нам следовало взять немного правее.

– Я хочу выйти к ущелью, вдоль его края лес редеет, и там мы сможем двигаться быстрее.

– Куда уж быстрее-то? Ты и так скачешь, как антилопа!

– Брось пушку!

– Нет!

Иган только пожал плечами, поправил ремень винтовки и, развернувшись, зашагал дальше. Лемех, кряхтя и чертыхаясь, поковылял следом.

Через пару минут они вышли к обрыву. Противоположная стена ущелья, равно как и его дно, терялись в молочно-белой вате тумана. Вдоль каменистого края деревьев и вправду росло существенно меньше, поскольку немногие могли устоять здесь, на голых скалах, под напором хлещущего ветра, который подхватывал дождевые струи и швырял их почти параллельно земле, так и норовя залепить ими прямо в лицо.

– Ну да, дальше мы не побежим – поплывем… или даже полетим, – недовольно проворчал Лемех, пытаясь натянуть воротник куртки себе на нос.

Пропустив его причитания мимо ушей, Иган двинулся вдоль ущелья, прыгая по мокрым камням. Лемех попытался угнаться за ним, но быстро понял, что долго такой темп не выдержит.

– Игги, постой! – окликнул он напарника, успевшего ускакать уже довольно далеко вперед.

– Ну, что еще?

– Сквозь такую грозу нам до пункта сбора не добраться! – Лемеху приходилось кричать, чтобы перекрыть шум ветра и почти непрерывный рокот грома, – вызывай спасателей прямо сюда!

– Я уже сказал тебе – нет! Гроза все же лучше, чем допрос «с пристрастием». Пошли!

– Иган, ты что, самоубийца? Нас в любую секунду может смыть в пропасть каким-нибудь грязевым потоком! – Лемех, глядя себе под ноги, осторожно перепрыгивал через мутные ручейки, – надо выбраться на место повыше и посуше, а там переждать, пока дождь закончится.

– Переждать!? Разве не ты еще пятнадцать минут назад спешил убраться отсюда как можно дальше, да так, что только пятки сверкали?

– Да мне и сейчас страшно до поноса, – согласился Лемех, – но есть эмоции, а есть здравый смысл, и за годы войны я научился отделять одно от другого. Идти сейчас дальше равноценно самоубийству.

– Дело твое, можешь оставаться, если хочешь, а я пойду, – Иган развернулся и поглубже натянул на голову постоянно сваливающийся капюшон.

– Эй! Смотри! – Окрик Лемеха заставил его обернуться. Тот указывал рукой на верхушки деревьев. Подняв глаза, Иган тоже увидел стаю ворон, с хриплым карканьем взвившуюся над лесом неподалеку.

– Их вспугнули не мы, – Иган застыл на месте и, не отводя взгляда от кружащих над деревьями птиц, снял винтовку с плеча, – чтобы выгнать воронье под такой ливень, требуется довольно веская причина.

Двое мужчин застыли, готовые к бою, сквозь прицелы своего оружия всматриваясь в темнеющий подлесок. Еще один всплеск криков и хлопанья крыльев раздался совсем неподалеку.

– Иган, надо уходить! – громко зашептал Лемех, пятясь к обрыву.

– Куда? Тем более, что ребятам даже на джипе уйти не удалось. Или ты бегаешь быстрей него? – парировал тот и, быстро перебежав открытое пространство, присел за большим мшистым валуном, – давай! Пошел вперед!

Все-таки военная выучка сидела в Лемехе очень крепко, и он, не говоря ни слова, мгновенно подобрался, пригнулся и беззвучно побежал вперед, стараясь держаться позади камней. Припав на колено у поваленного дерева, он внимательно осмотрел лес и дал знак, что можно двигаться дальше.

Иган сделал еще одну перебежку.

– Чисто, – он махнул рукой, – пошел!

Реакции не последовало.

– Лемех, двигай же! – Иган повернулся, чтобы посмотреть, почему он там мешкает…

Вспышка молнии осветила лицо Лемеха мертвенно-белым светом, но она длилась лишь мгновение, а его лицо и после нее осталось бледным как мел. Рот его приоткрылся, да так и застыл, будучи не в силах издать хоть какой-нибудь звук. Остекленевшие от ужаса глаза, не мигая, смотрели на что-то, находившееся у Игана за спиной.

Иган не прожил бы на свете и половины того срока, что успел отмерять к этому времени, если бы в подобных ситуациях тратил время на выяснение подробностей. Спасительные рефлексы, въевшиеся за долгие годы уже в самую плоть и кости, швырнули его тело в сторону. В тот же миг валун, за которым он прятался, с треском взорвался, разлетевшись на куски в туче пыли и искр. Иган не стал дожидаться продолжения и, перекатившись, прыгнул снова, спеша укрыться среди ближайших деревьев. Краем глаза он успел заметить, как Лемех, очнувшись от столбняка, вскинул к плечу штурмовик.

Ярко-белая с фиолетовым отливом вспышка ослепила даже сквозь закрытые веки, хотя пуля взорвалась где-то в нескольких метрах правее. Иган крутанул головой, пытаясь сообразить, во что стрелял Лемех, но поскользнулся на мокром камне и упал навзничь. И вовремя! Две молодых осины, рядом с которыми он стоял, брызнули россыпью щепок и, кувыркаясь, отлетели в сторону, оставив после себя пару измочаленных пней. Не было ни взрыва, ни огня, ничего, только лицо его обдало порывом морозного воздуха.

– Да что же это такое, черт подери!.. Ай! – еще одна фиолетовая вспышка полыхнула у Игана над головой, испепелив верхушку небольшой сосны и отпечатавшись на сетчатке желтыми кругами «зайчиков».

Полуслепой и слегка оглохший от громкого хлопка близкого разрыва, Иган кое-как поднялся на ноги и, хватаясь руками за обледеневшие кусты, начал пробираться в сторону что-то кричащего Лемеха. На голову сыпались листья вперемежку с тлеющими угольками и ледяной крупой. Раздался еще один выстрел и окружающий лес снова озарило сюрреалистическим лиловым светом, на миг превратив его в гравюру полубезумного художника. Сверкающие мокрые стволы деревьев, повисшие в воздухе бриллианты дождевых капель, застывшая в полете дымящаяся гильза от штурмового патрона и сам Лемех, откинувшийся назад, чтобы уравновесить тяжелую винтовку и разевающий рот в беззвучном крике…