Текст книги "Право последней охоты"

В следующее мгновение мир снова ожил. Гильза со звоном упала на камни, порыв холодного ветра бросил дождевые капли в лицо, а тоненькие деревца перед самым носом Игана вдруг дружно дернулись и начали валиться набок, словно срезанные невидимой косой…

* * *

Гонг дверного звонка гулким болезненным эхом отозвался в гудящей с утра голове. Страдальчески поморщившись, Иган захлопнул крышку мусоросборника, куда сгребал остатки вчерашнего гуляния, и, вытерев руки о штаны, поковылял в прихожую.

Проходя мимо окна, он бросил короткий взгляд на улицу сквозь щель между шторами.

Перед воротами стоял роскошный черный лимузин, такой длинный, что, пожелай Иган поставить его в свой гараж, багажник остался бы торчать снаружи. Возле калитки с ноги на ногу переминалась широкоплечая фигура в строгом костюме. Покрутив головой по сторонам, фигура снова протянула руку к кнопке звонка. Иган метнулся к входной двери, но опоздал.

– Одного раза вполне достаточно, я не глухой! – крикнул он, спускаясь по ступенькам крыльца.

Человек в костюме поспешно отдернул руку от звонка и спрятал ее за спину. В другой руке он держал пухлый кожаный портфель.

Шагая по тропинке к воротам, Иган все гадал, кто же это к нему пожаловал. В последние годы он редко принимал гостей. Иногда казалось, что кроме проверяющих из службы исполнения наказаний его персона никому более не интересна. И уж точно никто и никогда не подкатывал к его дому на такой роскошной машине.

Приблизившись к калитке, Иган невольно притормозил, поскольку смог лучше разглядеть незваного посетителя, отчего ноги сами собой попытались перейти на строевой шаг. В какой-то момент он даже забеспокоился, а не хватил ли накануне лишку, ибо появление этого человека на пороге его дома изрядно смахивало на галлюцинацию. Да, армейский китель сменился деловым костюмом, в густой шевелюре добавилось седины, но обознаться было решительно невозможно.

– Э-м-м… адмирал? – Иган с трудом поборол искушение ущипнуть себя за руку.

– Точнее, экс-адмирал, – промеж легендарных кустистых бровей на миг пролегла недовольная складка, – Саир Кехшавад к Вашим услугам. А Вы – Иган Бросковец?

– Допустим, – первый шок уже отошел, и к Игану вернулась его привычная язвительность, не признававшая никаких чинов и званий, – чем обязан?

– Я бы хотел с Вами переговорить.

– О чем.

– У меня есть для Вас деловое предложение.

– Я – вольный художник и уже давно не работаю по найму.

– Вы меня неправильно поняли, – торопливо заговорил Кехшавад, увидев, что его собеседник собрался развернуться и уйти, – я хотел бы поручить Вам одно дело, требующее Ваших особых талантов.

Секунду помедлив, Иган вышел за калитку и, скрестив руки на груди, встал на тротуаре рядом с адмиралом. Тот оказался на полголовы ниже, а потому у Игана без особого труда получилось смотреть на него сверху вниз. Он выдержал паузу, демонстративно рассматривая своего собеседника. Хотя, если подумать, со стороны их бессловесная борьба смотрелась, наверное, довольно жалко. Экс-зверолов против экс-главнокомандующего – два вышедших в тираж старика тщатся что-то из себя изобразить…

– Излагайте, – буркнул Иган, наконец.

– Не здесь.

– Почему же?

– Во-первых, это может занять некоторое время, а во-вторых, я бы хотел говорить с Вами без свидетелей.

– Вот как? Интересно, – Иган приподнял бровь, – а что дает Вам основания полагать, будто у стен моего дома нет глаз и ушей? Вы же знаете, как оно бывает…

– Ты такой же гостеприимный, как и всегда! – неожиданно послышался хрипловатый голос из-за спины.

Ох, черт! Вот что значит дорогая машина. Иган даже не слышал, как открылась дверь.

Он неторопливо развернулся и смерил взглядом рослую костлявую фигуру в старомодном и дорогом костюме-тройке. Из-под седых бровей его в ответ изучали глубоко посаженные глаза, за которыми чувствовалась сила и недюжинный интеллект. Грива белоснежных волос и массивный крючковатый нос делали человека похожим на грозного орлана, ясно давая понять, что тем, кто рискнет перебежать ему дорогу, не поздоровится.

– Я же предупреждал, что у Вас ничего не выйдет, – кивнул он Кехшаваду, – для Игана все авторитеты – пустой звук. Он и перед Королевой Галактики будет спокойно сидеть и в носу ковыряться.

– Не переживайте, встану я… когда она мой диван пылесосить начнет.

– Я рад, что ты ничуть не изменился, – трескуче рассмеялся седой, – Здравствуй, Иган!

– Привет, Серго!

Двое мужчин заключили друг друга в крепкие объятия.

– Ух ты, какой здоровенный! – восхищенно прищелкнул языком Серго, почти уткнувшись своим внушительным носом в одну из фотографий, которыми была увешана вся стена кабинета, – это Синий Шипопер, верно?

– Он самый, – кивнул Иган, сидя за столом и покачивая вино на дне бокала.

– Красавец! – Серго чуть отодвинулся, чтобы окинуть взглядом всю картинку, – а кто тут рядом с тобой стоит?

– Пярво.

– Койдулайнен?

– Ага. Ты его знаешь?

– Наслышан, но лично не встречался.

– И уже не встретишься, – Иган наклонился вперед, потянувшись за бутылкой.

Серго несколько секунд осмысливал его слова, после чего негромко спросил:

– Когда?

– В прошлом году.

– На Охоте?

– Если бы! – Иган пригубил вино, – дома, в постели. Передозировка снотворного.

– Самоубийство?

– Нет, не похоже. Просто что-то напутал с таблетками… и не проснулся.

– Какая яркая жизнь, и какая нелепая смерть, – вздохнул Серго и тоже отпил из бокала, – нас, стариков, с каждым годом остается все меньше и меньше.

– Так уж устроен наш мир.

– Я понимаю, но на душе все равно тоскливо, – он двинулся дальше вдоль стены, изучая старые фотографии.

Почти все известные обитаемые миры, десятки удивительных и невероятных животных, и люди, ставшие легендой – здесь, в этих прямоугольных рамках, была собрана почти вся история Звероловов. Гении-одиночки, что возвели ловлю диких зверей в ранг искусства, и своей жизнью, а, зачастую, и смертью доказывавшие свое право творить его так, как не дано никому другому. За своей добычей они поднимались в небеса и спускались в преисподнюю, выживая даже там, где, подчас, сама Жизнь была невозможна. Возвращались не все. Но если возвращались, то не с пустыми руками, а с очередным живым свидетельством того, что даже самая безумная человеческая фантазия – ничто в сравнении с изобретательностью Природы.

Увы, но Время не стоит на месте и никого не щадит. Самой свежей из фотографий было уже почти пятнадцать лет.

– А это кто? – очередной вопрос Серго оторвал Игана от раздумий.

– Ты что, не узнаешь? – удивился он, – это же Вонючий Голландец.

– Винс? Тьфу черт, не узнал. За последние годы он здорово изменился.

– Когда ты его в последний раз видел?

– Весной, на открытии нашего филиала.

– И как он?

– Неплохо, – Серго распрямился и досадливо поморщился, когда в спине что-то хрустнуло, – за свою карьеру он заработал столько денег, что ему хватит еще на несколько реинкарнаций. Остепенился, растолстел, расхаживает везде с тростью из кораллового дерева и вполне доволен жизнью.

– Доволен жизнью!? – фыркнул Иган, – ты с ним хоть немного поговорил? Ты в глаза ему смотрел?

– У нас было довольно насыщенное мероприятие, мы только обменялись парой дежурных фраз.

– А если бы посмотрел, то увидел, что он с радостью отдал бы все свои деньги и трость в придачу, чтобы еще разок пробежаться по диким джунглям и заарканить какого-нибудь гада, да позатейливей, чтобы у всех глаза на лоб повылазили.

– Пробежаться? При его-то комплекции? – Серго прыснул, и тут же зашелся в приступе кашля, сложившем его почти пополам. Кехшавад, безучастно сидевший до того на диване в углу, привстал, чтобы помочь, но был остановлен на полпути раздраженным взмахом руки.

– Не надо, все в порядке, – просипел Серго, вытирая губы носовым платком, – видишь, Игги, и я туда же. Годы ни для кого не проходят бесследно… кроме тебя.

– Да брось ты! – отмахнулся Иган, – я тоже по утрам скриплю, как старая мельница на ветру.

– Не прибедняйся! Мы вчера были в «Зоопланете» и видели тебя, так сказать, «в деле», – Серго сделал многозначительную паузу, – я впечатлен! Я и в самом расцвете сил так не отплясывал. Завидую.

– Зависть – личное дело каждого. Твое амплуа всегда было иным – ты не суетился, ты мыслил. Ты всегда был стратегом, не тратя времени и сил на бессмысленный риск и ненужную беготню. Все спланировать, точно рассчитать, распределить роли, а потом нажать одну-единственную кнопку – таков был твой стиль. Некоторые, помнится, обвиняли тебя в том, что ты загребаешь жар чужими руками, но по мне не так важно уметь поставить силок, как знать, когда и где его поставить. Это я, молодой жизнерадостный идиот, пытался все делать самостоятельно, втайне мечтая когда-нибудь набраться такого же опыта и мудрости как у тебя. И, в очередной раз лежа в больничной палате, я, обмотанный бинтами с ног до головы, тоже тебе завидовал. Так что, можно сказать, мы квиты.

– Добро! – усмехнулся Серго, – как бы то ни было, нам обоим есть, что вспомнить, верно? – он двинулся дальше вдоль стены с фотографиями и остановился около витрины, на стеклянных полочках которой были разложены всевозможных форм и размеров когти, клыки и прочие колюще-кусающие штуковины.

– Хм, – он наклонился вперед, изучая надписи на бирках, – зная твой послужной список, я предполагал, что коллекция будет побогаче.

– Ты же знаешь, образец должен быть доставлен неповрежденным, – Иган даже немного оскорбился, – я же не коновал и не стоматолог, в конце концов. Это витрина не моей славы, а, скорее, моего позора. Меня несколько извиняет лишь то, что почти все экспонаты, что ты видишь, перед тем, как сюда попасть, успели попробовать меня на вкус.

– О, да! – Серго поежился и отошел от витрины, – ради сохранения шкуры очередного питомца ты с готовностью жертвовал собственной целостностью. О твоей коллекции шрамов тоже легенды ходят. Тебе еще крупно повезло, современная медицина творит чудеса. Родись ты на сотню лет раньше, то прославиться просто не успел бы. Думаешь, оно стоило тех денег?

– Дело не в деньгах. Я прекрасно понимаю, что даже самый привередливый клиент не полезет в пасть Нью-сахарского песчаного змея, чтобы проверить, на месте ли все его четыреста-не-помню-сколько-точно зубов. Дело во мне самом, в моем отношении к своей работе. Я – Зверолов, и если я хочу и впредь произносить это слово с большой буквы, то не вправе позволить себе опускаться до халтуры.

– Вот поэтому-то почти все мы и вымерли, – Серго опустился в кресло, поставив пустой бокал на стол, – художники еще остались, но вот ценители перевелись. Искусство в наше время никому не нужно, нужны гарантии. Нужна поставка в оговоренные сроки и за приемлемую цену. Эксклюзива почти не осталось, все поставлено на поток. Наше время ушло.

– «Наше»? – фыркнул Иган, – мое – да, а вот ты как раз очень даже вовремя оседлал эту волну. Твой «Экзотик парк» прибрал к рукам почти весь рынок. У вас даже установлены фиксированные расценки на отлов конкретных видов животных. Как на конвейере – толпа народу, тонны оборудования, а потом два выстрела – и дело в шляпе, так?

– И нечего так иронизировать, Игги, нам тоже есть, чем гордиться. Наша методика тщательно отработана и многократно испытана на практике. Первый выстрел внедряет под кожу радиомаяк и экспресс-анализатор биохимии, а второй доставляет к цели точно рассчитанную дозу транквилизатора. Быстро и надежно.

– Фу-у-у! Оставь свои рекламные лозунги для кого-нибудь другого! Я в них никогда не поверю. Даже за примером далеко ходить не нужно – как бы твои сосунки справились с тем же Онарийским леопардом?

– Ладно, согласен, с ним такой подход не прокатит, но в большинстве случаев…

– Серго, твоему голосу что-то недостает убежденности, – усмехнулся Иган, – а вот я могу привести еще с десяток примеров. Мне начинать?

– Хорошо, уговорил, – вздохнул Серго, – по правде говоря, в брак уходит более половины добычи. Но даже с учетом этого, то, что остается, приносит очень неплохую прибыль. Надеюсь, ты понимаешь, что эта информация не предназначена для посторонних ушей?

– Можно подумать, ты мне глаза открыл. Я и раньше все это прекрасно знал.

– Извини, Иган, я понимаю, что в какой-то мере причастен к тому, что звезда Звероловов-одиночек закатилась, но у меня не оставалось выбора. Либо, как ты выразился, оседлать волну, либо, подобно остальным, прозябать в забвении.

– Ну, насчет забвения ты несколько поторопился, – Иган снова наполнил свой бокал, – когда речь заходит, скажем, о скрипках, то на ум сразу приходят имена Страдивари или Гварнери, но никто почему-то не вспоминает о Пятницкой фабрике струнных инструментов. В названиях трех видов животных, что я отловил, присутствует мое имя, а чем может похвастать «Экзотик парк»?

– В таком вот аспекте? Хм, пока ничем.

– Вот так-то! – Иган толкнул бутылку через стол в сторону Серго и удовлетворенно откинулся назад, держа наполненный бокал в руке, – так что мое самолюбие в полном порядке. Живу – не тужу и не жалуюсь.

– Что ж, на мой взгляд, ты это вполне заслужил.

– А вас самих-то, каким ветром в наше захолустье принесло?

– Посещали коллег из «Зоопланеты» с дружественным визитом.

Обменивались опытом. Заодно решил и к тебе заглянуть.

– Так, значит, это вы там вчера гостили! Здорово! Обмен опытом у вас, должно быть, получился что надо, – Иган улыбнулся, – интересно, как они там перед вами выкручивались?

– Все мы не без греха. И в нашем Парке эксцессы случаются. Когда я, наконец, это им втолковал, то стало немного полегче, а то сидели все с перекошенными физиономиями как после инсульта. Да и ты не подкачал! Обошлось, в общем.

– А что с тем, раненым, не узнавал?

– Звонил сегодня утром, интересовался – все будет в порядке. Пара шпилек в голень, несколько швов и две недели инъекций в мягкое место. Можно сказать, еще легко отделался.

– Хорошо, – Иган отпил вина, – вы тут, помнится, что-то говорили про деловое предложение. У вас действительно что-то есть? И какая связь между «Экзотик парком» и… – он мотнул головой в сторону застывшего на диване Кехшавада, – ваш дуэт представляется мне несколько… неожиданным.

– Если честно, то есть у меня одна мечта, не дающая спокойно спать, – Серго говорил неторопливо, словно осторожничал, аккуратно подбирая слова, – и в твоей коллекции недостает одного экспоната. Еще одного охотничьего трофея.

– И что же это за зверь такой, о котором я не знаю?

– Напротив, ты его очень хорошо знаешь, – Серго пристально посмотрел Игану в глаза, – Эрамонт.

При упоминании этого имени бокал в руке Зверолова заметно дрогнул. Иган осторожно поставил его на стол.

– Исива – трепло! – недовольно буркнул он.

– Исива Эрагоши? – уточнил Серго.

– Она, она, кто же еще!

– Откуда вдруг в тебе столько желчи?

– По-твоему я должен расплываться от счастья при каждом упоминании об особе, которая бессовестно присваивает себе все лавры первооткрывателя, даже не переступая порога своего кабинета? – Иган раздраженно фыркнул, – могу повторить, даже прилюдно – она воровка и трепло!

– Тем не менее, надо отдать ей должное. Профессор проделала колоссальную работу по систематизации той лавины сведений, что добывали я, ты и нам подобные.

– Ага, и при этом она регулярно забывала упоминать об источниках этих самых сведений.

– Ты лукавишь, Игги, – Серго погрозил ему пальцем, – как правило, мы сами не желали излишней огласки, так что не надо. Ты ведь сам говорил, что результат важнее сопутствующего ему шума, а составленные Исивой каталоги по сей день являются главной настольной книгой любого ксенобиолога.

– В этих каталогах уйма неточностей!

– Это еще не повод устраивать ей такую обструкцию.

– Да бог с ними, с каталогами! Тщеславия у меня нет, так что оно меня и не беспокоит, но вот чего я ей простить не могу, так это ее упражнений в литературном творчестве. Сплошное вранье от начала и до конца.

– Ах, вон оно что! – воскликнул Серго, – но позвольте, она же не жизнеописания нам писала. Она никогда не упоминала реальных имен, никогда не выдавала свои очерки за документальные. В чем проблема?

– Ну не люблю я ее и все тут! – Иган тряхнул головой, – чего ты с ней ко мне пристал?

– Ее каталог на сегодня – самый полный и наиболее достоверный источник сведений об иноземной фауне. С этим-то ты хоть согласен?

– На безрыбье и рак – рыба.

– Сойдет за утвердительный ответ, – Серго удовлетворенно кивнул, – в шестом томе она подробно описывает обитающего на Пракусе гигантского ящера – Эрамонта. Я хочу, чтобы ты его поймал.

– Если ты помнишь, этот том посвящен животным, в отношении которых Исива так и не сумела найти достоверных подтверждений и фактов. Эрамонта никто никогда не видел. Он – миф! – Иган вдруг усмехнулся, – и этот сказочно-легендарный монстр ей почему-то так приглянулся, что она даже вставила в его название собственное имя! Вот уж у кого проблемы с тщеславием!

– У меня нет ни малейших сомнений в том, что Эрамонт реален!

– Пф-ф-ф! Ты хочешь сказать, что где-то и в самом деле бродит зверь, которого можно увидеть только в свете вспышки молнии?

– Мистическую мишуру давай отбросим…

– Зверь, обитающий одновременно как в мире живых, так и в мире мертвых, и которого посему невозможно убить?

– Ну-у…

– Тот, кто питается душами своих поверженных противников?

– В общем и в целом, да.

– Знаешь, Серго, ты и впрямь здорово постарел, – Иган сокрушенно покачал головой, – у Исивы столь буйная фантазия, что ей хоть иногда следовало бы принимать успокоительные пилюли. Но ты! С тобой-то что случилось? Седина в бороду – кокс в ноздрю?

– В чем проблема?

– Еще раз с самого начала: Эрамонт – миф, легенда, коих вокруг вьется бесчисленное множество. Мог бы выбрать, по крайней мере, какую-нибудь посимпатичнее. Лесную нимфу или русалку, например. На них бы я поохотился с удовольствием! Но Эрамонт – увольте!

– Тебе, Иган, не впервой материализовывать легенду, ты на этом деле собаку съел. Помнишь, один умник из Университета Голдштейна даже защитил диссертацию, в которой с формулами и диаграммами убедительно обосновывал принципиальную невозможность существования Урагонского скорпиона. Одно из самых теплых воспоминаний, что греют мне душу на старости лет – это выражение его лица в тот момент, когда ты прямо ему на стол с грохотом водрузил клетку с означенной тварью, – Серго не выдержал и засмеялся, но тут же был сражен новым приступом кашля.

– Да что же это за жизнь такая! – прошептал он, отдышавшись, – даже посмеяться толком нельзя! Ну, так чем же тебе не нравится мое предложение? Согласись, коготь Эрамонта прекрасно бы смотрелся в твоей витрине!

– Ты пришел не по адресу, – помотал головой Иган, – если подобные идеи не дают тебе спокойно спать, то прими лучше снотворное, только не переусердствуй. Или обратись во «Вселенскую Кунсткамеру», у них в экспозиции даже рог Единорога имеется, а я жульничеством не занимаюсь.

– Кто говорит о жульничестве?

– А что же это, по-твоему, такое!? Эрамонта не существует. Точка, – в голосе Игана зазвенело неприкрытое и даже агрессивное раздражение, – Я допускаю, что досужие выдумщики, как это уже не раз случалось, могли наградить подобными мистическими свойствами вполне реальное животное, но я о таковом ничего не знаю. Все известные науке виды можно найти, по крайней мере, в виде голограмм, в твоем «Экзотик парке». Если кого-то нет у тебя, то его нет вообще. Все.

– Спасибо на добром слове, но реальная ситуация, конечно, далека от обрисованной тобой идиллии.

– В запасе у тебя всегда есть толпа увешанных аппаратурой молокососов. Два выстрела – и Эрамонт твой. Разве не так?

– Кончай топтать мою больную мозоль! – Серго состроил жалобную гримасу, – ты, как всегда, прав, по сравнению с тобой они сосунки, но основная загвоздка не в этом.

– А в чем?

– Ты же знаешь, Пракус закрыт на строгий карантин.

– Тебя это остановит?

– Нет, конечно, но я не всемогущ. Я не могу протащить туда тайком целую роту. Небольшой шустрый кораблик, Зверолов-одиночка и пара-тройка человек для технического обеспечения. Это максимум, что можно сделать, не навлекая на себя серьезных неприятностей.

– Но почему для своей бредовой затеи ты выбрал именно меня? По правде говоря, мне даже несколько оскорбительно, что ты всерьез полагаешь, будто я соглашусь заняться этой чушью.

– Только ты способен с ней справиться. Ты был одним из лучших! А теперь ты, похоже, вообще единственный, кто еще на что-то способен, и вчера я лишний раз в этом убедился.

– Ну вот, теперь ты сам опустился до банальной лести. Не пытайся играть на моем тщеславии, я же сказал, что у меня его нет. Тем более что я не был одним из лучших, я был лучшим.

Никакого бахвальства, даже намека на гордость не прозвучало в словах Зверолова. Просто сухая констатация очевидного факта.

– Какая же это лесть, Игги, это горькая правда, – Серго опустил глаза и какое-то время молча изучал собственные руки, потом заговорил снова, – мне нужна твоя помощь. Я хорошо заплачу.

– Интересно! – Иган поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, словно собирался выслушать длинную и интересную историю, – во сколько же ты оцениваешь свою маниакальную затею?

Серго одними губами произнес сумму, способную кого угодно превратить в овощ, поскольку, обладая ею, отрывать зад от дивана и делать что-либо самостоятельно было бы уже излишне.

– Половину сразу, как только дашь согласие, вторую половину – в случае успешного исхода. Что скажешь?

– Внушает! – Зверолов прищелкнул языком, – но делу не поможет. Я финансовых проблем не испытываю. Тем более, вряд ли твои деньги настолько заинтересуют Миф, что он снизойдет до нашего грешного мира.

– М-да, я на успех особо и не рассчитывал. Ты всегда был к деньгам равнодушен, – Серго толкнул бутылку обратно, – ладно, скажи мне сразу: есть ли у меня хоть один шанс уговорить тебя согласиться на мое предложение?

– Ни единого! – Иган наполнил свой бокал и поднял его, – так что, если мы с этим пунктом повестки разобрались, то я предлагаю пропустить еще по рюмочке!

– От рюмочки я, пожалуй, не откажусь, но вот разговор о моем предложении еще не закончен.

– Я же сказал тебе, что не возьмусь, и уговаривать меня бесполезно. Не трать зря время.

– Я и не собираюсь…

– Так в чем же дело?

– …этим займется Саир, – Серго кивнул в сторону своего спутника, – поскольку мне некоторые вещи говорить и делать не позволяет наша с тобой давняя дружба. Извини, Игги, но ты меня вынудил, хотя я другого от тебя и не ожидал. Вам слово, адмирал!

– Хм, звучит зловеще, – нахмурился Иган.

– Господь с Вами! – всплеснул руками Кехшавад, поднимаясь с дивана, – я хоть человек и военный, но стараюсь по возможности избегать ненужного насилия, поскольку полагаю, что деньги и правильные слова гораздо эффективнее. Но, раз деньги не сработали, то, с Вашего позволения…

– Что ж, валяйте.

Кехшавад кивнул и шагнул к столу.

– Для того чтобы лучше донести до Вас, господин Бросковец, всю серьезность наших намерений, – начал он, вдумчиво и неторопливо проговаривая каждое слово гулким рокочущим басом, – мне придется совершить небольшой экскурс в относительно недавнее прошлое.

– Будьте так любезны.

– Благодарю. В свою бытность Звероловом, Вы не ограничивались одной только Охотой. Как и многие другие, вы давали консультации, проводили мастер-классы для желающих пойти по Вашим стопам, а также занимались организацией и проведением сафари по полям и весям других планет. Как личность известная, Вы могли позволить себе придирчиво выбирать клиентов и брать с них за услуги немалые деньги. Вашей специализацией были VIP-туры, причем иногда настолько специфические и экзотические, что Ваши действия порой даже расходились с законом.

– Если Вы собираетесь меня шантажировать, то давайте факты, – усмехнулся Иган, – иначе не подействует.

– Боже упаси! – недовольно поморщился адмирал, – какой шантаж!? Там все уже давно мхом поросло, кроме того, Ваши клиенты являются столь влиятельными людьми, что я уверен – никаких фактов отыскать уже невозможно. Никому из них не нужен лишний компромат.

– Тогда почему Вы об этом заговорили?

– Я хотел бы поподробнее остановиться на Вашей последней экспедиции, имевшей место около пятнадцати лет назад, и так трагически окончившейся. Экспедиции на Пракус.

– А что в ней такого интересного?

– Во-первых, как уже было отмечено, Пракус – закрытая планета, находящаяся на строжайшем карантине. Несанкционированное проникновение на нее является серьезным преступлением.

– Я в курсе, свой срок лет я оттрубил от звонка до звонка, так что теперь мы с законом в расчете. Давайте дальше.

– Во-вторых, экспедиция была весьма представительная – восемь охотников, в числе которых два сенатора и один министр, плюс три человека обслуги и четверо Звероловов-проводников.

– Что-то Вы заговариваетесь, – Иган прищурился, – насколько я помню, из серьезных шишек там был всего лишь один помощник министра.

– Все верно, официальная версия звучит именно так, но в закрытых материалах следствия рассматриваются события, весьма серьезно от нее отличающиеся. Спецслужбы с ног сбились, в спешном порядке вырабатывая убедительные легенды, объясняющие одновременную смерть трех высокопоставленных чиновников. Отравление, авиакатастрофа и сердечный приступ, причем указанные события для отвода глаз еще разбросали по всей Галактике и немного разнесли во времени. Потом еще пришлось придумывать объяснение, почему человека, скончавшегося от сердечного приступа, хоронили в закрытом гробу. На самом-то деле в могилу тогда опустили пустой гроб, хоронить попросту было почти нечего.

– Экие страсти Вы рассказываете!

– Не страсти, а факты, – Кехшавад поднял вверх узловатый палец, – и один из этих фактов состоит в том, что вы оказались единственным, кто вернулся с Пракуса живым.

– Строго говоря, назвать меня тогда живым можно было только с очень большой натяжкой. Хирурги буквально сшивали мое тело из отдельных кусочков. Я даже подозреваю, что по окончании операции у них на столе, по обыкновению, остались лишние детали.

– Надо отдать им должное – то, что получилось в итоге, выглядит и функционирует вполне неплохо.

– Это сейчас, – махнул рукой Иган, – а поначалу мне пришлось заново учиться говорить, самостоятельно есть и справлять естественные потребности. Я осваивал свои собственные конечности как нечто чуждое, как приделанные к туловищу механические манипуляторы, тем более что первое время мои руки почти ничего не чувствовали. Даже потом, уже после суда, я еще два года передвигался по тюремным коридорам вот на этой штуковине.

Послышалось негромкое гудение, и Иган выехал из-за стола на своем кресле, оказавшемся инвалидной каталкой на четырех колесиках.

– Чертовски удобная штука, – он ласково погладил кожаный подлокотник, – никак не могу отвыкнуть!

Улыбнувшись, он лихо развернулся кругом и вернулся на свое место за столом.

– Тем не менее, – продолжил Кехшавад, – несмотря на Ваше состояние, следователи не спешили оставлять Вас в покое. Смерть таких влиятельных людей, да еще при весьма странных обстоятельствах, не позволяла им расслабляться.

– К сожалению, я так и не смог им ничем помочь. После двух месяцев комы я даже свое имя-то с трудом вспомнил.

– Да, амнезию Вы изобразили убедительно.

– Ничего я не изображал!

– В любом случае, Вам никто не поверил, как не верю и я. В тюрьме среди охранников, что обслуживали Ваш сектор, постоянно присутствовали агенты спецслужб, Вам даже под видом сокамерника их человека подсаживали. Вы почти все двенадцать лет заключения оставались у них под колпаком. Вас и освободили досрочно лишь потому, что махнули на Вас рукой, отчаявшись хоть чего-то от Вас добиться.

– И тут за дело беретесь Вы?

– Заверяю Вас, господин Бросковец, я никоим образом с ними не связан!

– Тем не менее, Вы очень хорошо осведомлены о вещах, должных, по Вашему собственному же утверждению, храниться в строжайшем секрете.

– В силу своего служебного положения я имел неограниченный доступ к такого рода сведениям. Кроме того сенатор Парчин был моим давним другом, – адмирал наклонился вперед и понизил голос почти до шепота, – так что Вы даже не представляете, насколько хорошо я осведомлен. Я не пропускал ни одной крупицы информации, касающейся обстоятельств его гибели.

– Но, коли вы и так все прекрасно знаете, то зачем вам я? – Иган вопросительно развел руками, – мне нечего добавить к Вашей истории.

– А мне от Вас никакой новой информации и не нужно. Я просто хочу немного освежить Вашу память, – Кехшавад выпрямился, – продолжим?

Возможно, именно тут и пролегал тот самый Рубикон, на берегу которого следовало развернуться и послать Серго с его угрюмым спутником куда подальше, и жизнь Игана продолжила бы свой неспешный бег, но он никогда не сворачивал с дороги, на которую однажды ступил. Он всегда шел до конца, даже когда знал, что ничем хорошим это не кончится. Иначе он не был бы самим собой. Иган кивнул.

– Продолжим.

– Хорошо. Не вдаваясь пока в ненужные подробности, скажу кратко: четырнадцать человек погибли. Причем, при довольно загадочных обстоятельствах.

– Повторяю, мне известно только о шести трупах.

– Я не буду с Вами спорить. Лучше, как говорится, один раз увидеть, – Кехшавад поставил на стол свой портфель. Выудив из его глубин пухлый конверт, он достал из него пачку фотографий и бросил на стол перед Иганом, – здесь все четырнадцать. Большую часть из них можно опознать. При желании, можно провести независимую экспертизу, которая покажет, что все они сфотографированы в одно время и в одном месте. И место это – Пракус.

Иган скосил глаза и осторожно глянул на фотографии. Потом протянул руку и немного поворошил пачку. На всех снимках повторялся один и тот же жуткий сюжет – разбросанные в сочно-зеленой траве кровавые, обезображенные клочья, бывшие когда-то людьми.

– У меня еще есть Ваша фотография. На операционном столе. Желаете взглянуть?

– Нет, спасибо, – Иган отрицательно помотал головой, – мне хватает моего отражения в зеркале.

– Отлично! Я смотрю, Ваша память постепенно приходит в чувство, – адмирал впервые позволил себе намек на улыбку одним уголком рта, – двигаемся дальше. Одиннадцать трупов были обнаружены на территории разгромленного лагеря, еще два находились в изувеченном джипе, который каким-то образом оказался в глухой чаще леса, и остатки одного человека подобрали на краю обрыва в двух километрах к югу от лагеря. Вас, Иган, выброшенного на камни бурным потоком, нашли на дне этого ущелья. Израненного, но еще живого.

Троих погибших раздавило чем-то огромным прямо в палатке, но большинство жертв оказалось было просто разорвано на куски с использованием какого-то большого и очень острого оружия. Оно без особых проблем разрезало сталь и керамоткань, крошило в пыль камни, но, что странно, ни один анализ не смог обнаружить хотя бы ничтожные следы вещества, из которого оно сделано. В то же время, изучение повреждений показало, что в большинстве случаев наносившие удар лезвия группировались по три, а траектории, по которым они двигались, напоминают то, как дерет свою жертву разъяренный медведь. Только метров десять ростом.