Текст книги "Право последней охоты"

– Ну как? – полюбопытствовал Кехшавад, который все это время искоса на него посматривал.

– Где вы это чудо раздобыли?

– Что-то не так?

– У ее предыдущего хозяина, должно быть, в голове было больше адреналина, чем мозгов, – Иган указал на выглядывающие из-под лесов сопла, – это же не корабль, а пуля с кабиной!

– Я знал, что тебе понравится!

– Так где же вы ее взяли?

Кехшавад придвинулся к Игану и прошептал, почти щекоча ему ухо своим бровями:

– Контрабандисты.

– Я предполагал что-то подобное, – кивнул Иган, рассматривая озорного чертенка с занесенным над головой трезубцем, изображенного на хвостовом оперении корабля, – но каким образом эта красавица попала к Вам?

– Конфискат. Своему предыдущему владельцу «Сапсан» теперь понадобится очень и очень нескоро.

– «Сапсан»? Подходящее имя для такой птички. Но как насчет возможных закладок и неожиданных сюрпризов? – Зверолов вопросительно приподнял бровь, – вольные торговцы крайне не любят, когда чужаки прикасаются к штурвалам их кораблей. Вы уверены, что мы не отправимся в путь на пороховой бочке с подожженным фитилем?

– На сей счет не беспокойся, мы перебрали всю ее начинку до последнего винтика – никаких неожиданностей можно не опасаться, – адмирал усмехнулся, – хотя некоторые полезные приспособления решили все же оставить, вдруг пригодятся.

– Что за приспособления?

– Да так, – Кехшавад лениво потянулся, украдкой оглядевшись, не подслушивает ли кто, – обманка для инспекционных сканеров, дополнительный маневровый импульсник, постановщик ложных целей и еще кое-что по мелочам. Стандартный набор космического лихача.

– Приемлемо, – кивнул Иган. С каждой минутой яхта нравилась ему все больше.

– И команда ей под стать! Пойдем, пообщаемся? – не дожидаясь ответа, Кехшавад повернулся к лесам и, сложив руки рупором, зычно гаркнул:

– Парвати!!!

На какое-то мгновение шум стих и полтора десятка голов повернулись в его сторону, чтобы узнать, в чем дело.

– Чего надо? – раздавшийся вдруг женский голос несколько озадачил Игана.

– Спустись, познакомься с нашим пассажиром!

На самом верху яхты произошло небольшое шевеление, и через ограждение просунулась голова в огромных защитных очках.

– Ага! Наконец-то наш клиент прибыл! Сейчас иду!

Не тратя времени на беготню по лестницам, девушка ухватилась за свисающий вдоль борта трос и заскользила по нему вниз, ловко отталкиваясь ногами от пролетающих мимо мостков. Пять секунд – и она уже стояла перед Иганом, стаскивая с рук рабочие перчатки.

Смуглая, темноволосая и неожиданно миниатюрная, она, тем не менее, всем своим видом давала понять, что в данном ангаре все находится под ее единоличным контролем. Располагая идеальной фигурой, она давала возможность всем окружающим внимательно ее рассмотреть, по минимуму скрывая одеждой свою красоту. Короткий топ, обтягивающие шорты, болтающиеся на шее вместо ожерелья защитные очки и широкий монтажный пояс с инструментом – такой гардероб, пожалуй, неплохо смотрелся даже на самых именитых подиумах.

– Парвати, – в руку Игана легла ее горячая после спуска по тросу ладонь, – я здесь пилот, техник и штурман в одном лице.

– И стюардесса! – ввернул Кехшавад.

– Пф-ф-ф! Это без меня! Сами управляйтесь! – Парвати снова перевела озорной взгляд своих больших карих глаз на Игана, – а это что за симпатичный мужчинка?

– Иган Бросковец, бывший Зверолов, – Иган помедлил, чувствуя, что не хочет выпускать изящную женскую ручку, – в данный момент не женат.

– У всех свои недостатки, – усмехнулась девушка, – а вообще, по мне так хоть евнух, лишь бы кнопки на пульте не трогал.

– Не буду, – пообещал Иган, – А что, Вы и есть вся наша команда? Вы подобрали под себя почти все функции, как я погляжу.

– Не все, – поморщилась Парвати, – еще грузчик есть.

– А где Лева сейчас? – поинтересовался Кехшавад.

– Где обычно – в трюме, упражняется в перекладывании тяжестей с места на место.

Обогнув корабль, они подошли к опущенному грузовому трапу. Заглянув в ярко освещенный зев распахнутого люка, Иган обнаружил, что и здесь предыдущие владельцы «Сапсана» изрядно потрудились. Они демонтировали значительную часть внутренних переборок, увеличив объем грузового трюма, который теперь занимал почти все внутреннее пространство яхты, оставив лишь минимум места для кабины с необходимыми удобствами и двигателей. Такие переделки позволяли за один присест брать на борт существенно больше груза, нежели обычно, и сейчас внутри без особого труда разместился полноценный транспортный катер.

– Лева! – окликнул Кехшавад человека, копошащегося возле сложенных у дальней стены ящиков, – подойди на минутку!

Из-за увеличенного размера трюма Иган не сразу смог оценить габариты упруго шагающего к ним мужчины, но когда тот подошел ближе, стало ясно, что он просто огромен. Ростом определенно более двух метров и почти метр в плечах, он наверняка испытывал проблемы со стандартными дверными проемами, а его мощные руки вполне могли согнуть железный рельс. Если изящную фигурку Парвати можно было назвать точеной, то Лева появился на свет не иначе, как посредством литья в земляную форму.

«Грузчик» – сказала она про него, но цепкий, оценивающий взгляд глубоко посаженных холодных глаз, и кошачья плавность движений подсказывали, что Лева, возможно, не так прост, как кажется. Люди, которые так двигались, обычно специализировались на оптово-розничной отгрузке трупов.

– Вот, познакомься, – адмирал хлопнул Игана по плечу, – господин Бросковец, о котором я тебе рассказывал.

– Можно просто Иган, – ладонь Зверолова крепко, но осторожно стиснул живой гидравлический захват.

– Леонард, но можно просто Лева, – голос «грузчика» оказался на удивление тихим и мягким.

– И каковы Ваши обязанности? – полюбопытствовал Иган, – а то Парвати, кажется, загребла все под себя.

– Погрузка-разгрузка, обеспечение безопасности, медицинская помощь, – четкий и лаконичный ответ Левы окончательно убедил Игана в правильности первоначального предположения.

– Морская пехота? Десант?

– Антитеррор. Ударно-штурмовая группа.

– Что ж, за безопасность я теперь спокоен, – Иган театрально вздохнул, – вот только с такой командой я, глядишь, сам не у дел останусь.

– О! Не волнуйся, на твою долю работы хватит! – Кехшавад жестом отпустил Парвати и Леву и, подхватив Игана под руку, направился к ведущему в рубку трапу, – мы всего лишь создаем для тебя все необходимые условия, но, увы, в решении основной задачи помощники из нас никудышные. Так что скучать никому не придется.

– А Вы уверены, что двух человек достаточно?

– Видел бы ты их в деле – не задавал бы таких глупых вопросов.

– Ладно, Вам видней.

– Тем более что каждый дополнительный член команды – это потенциальный шпион, – адмирал снова придвинулся к Игану почти вплотную, – к нашей затее, знаешь ли, с разных сторон тянутся очень и очень длинные руки. Они не особо расстроятся в случае ее провала, но вовсе не прочь поживиться плодами нашего успеха, а ими я ни с кем делиться не намерен. Так что чем меньше народу – тем спокойней.

– А этим двоим, – Иган мотнул назад головой, – Вы доверяете?

– На сей счет можешь не беспокоиться, мы с Левой и Парвати прошли сквозь огонь и воду. Да и с медными трубами, если придется, как-нибудь справимся. Временами я доверяю им даже больше, чем себе самому.

После нескольких безуспешных попыток самостоятельно собрать и настроить автономный глубоководный зонд, Иган раздраженно оттолкнул от себя непослушное устройство. Предательская память в очередной раз его подвела, так что, похоже, придется обратиться к помощи документации. Лучше как следует отработать все здесь, в тиши и комфорте, чем лихорадочно пытаться сообразить что-то потом, в чистом поле.

Все инструкции, описания и схемы он хранил в железном шкафу, что стоял в самом дальнем углу подвала. Его приверженность старомодным бумажным версиям документов в эпоху голографических проекторов и персональных виртуальных ассистентов могла показаться странной, но ровно до тех пор, пока во время очередной вылазки на охоту не выходил из строя основной электрогенератор. Тут уж хочешь – не хочешь, а вспомнишь, как пользоваться обычным компасом и согреваться у потрескивающего костра. Так что Иган бережно хранил все бумаги, аккуратно складывая их на полки, но почти никогда не открывал его для того, чтобы что-нибудь, наоборот, достать. Когда-то он еще мог удержать всю требуемую информацию в своей голове.

Он подтащил стул к шкафу и сел прямо перед его распахнутыми створками. Вид забитых полок поверг Зверолова в уныние. Чтобы отобрать те документы, которые следует захватить с собой, придется перелопатить их все.

Когда он, регулярно чихая от поднявшейся в воздух бумажной пыли, вынимал бумаги со второго стеллажа, ему в руки упал втиснутый между книгами и задней стенкой шкафа пухлый потрепанный альбом. Иган непонимающе уставился на него, пытаясь вспомнить, откуда он здесь взялся, и почему оказался закопан так глубоко, словно был приговорен к забвению. Он положил его на стол перед собой и перевернул несколько страниц.

Внутри обнаружились бесчисленные изображения различных животных. Одни представляли собой быстрые наброски, очерчивающие только внешние контуры и основные детали, другие же отличались более тщательной проработкой, вплоть до отдельных усиков на задранных настороженных мордочках. Все рисунки отличало прекрасное знание предмета, от особенностей анатомии до характерных повадок.

Иган сразу опознал руку, что рисовала здесь – свою собственную. Звероловам часто приходилось прибегать к помощи рисунков, когда описание того или иного зверя ограничивалось лишь словесным портретом, да и то поверхностным и невнятным. Далеко не всегда удавалось сфотографировать выпорхнувшую прямо из-под ног птицу либо прошмыгнувшего перед самым носом зверька. Чтобы описать увиденное для других охотников и звероловов и попытаться выяснить, кого же ты повстречал, приходилось браться за стило или карандаш. Волей-неволей, но каждому Зверолову приходилось по совместительству быть еще немного и художником.

Вот только почему альбом? Иган всегда рисовал на планшете, и рисунки свои хранил в базе данных, из которой их легко и удобно пересылать всем интересующимся. Он никак не мог вспомнить, когда и почему он вдруг обратился к бумаге.

Иган перелистнул еще пару страниц и вдруг вздрогнул так сильно, что ударился коленкой о ножку стола. Размашистые, нервные линии, образующие множество острых зубцов, тянущиеся от них бледные шлейфы, углы, изломы… Это был даже не рисунок, а, скорее, выплеснутая на бумагу эмоция, яростная и безудержная. Она словно вонзилась ему прямо в мозг, вспоров какую-то защитную оболочку и выпустив его память на волю.

Он вспомнил – этот альбом скрашивал его однообразную тюремную жизнь. Спасаясь от скуки, Иган иногда рисовал в нем, по памяти воспроизводя внешний вид животных, которых ему доводилось встречать. Что же касается вот этого…

Освободившиеся от сдерживавших их оков воспоминания метались в голове, вызывая резкую боль в висках. Эти сны! Кошмары, что порой не давали ему спать по несколько ночей подряд! Безумные образы, расцарапывавшие оборотные стороны век всякий раз, когда он закрывал глаза!

Не в силах больше терпеть, Иган скатывался с койки на пол. Волоча за собой все еще плохо слушавшиеся ноги, он подползал к столу и открывал свой альбом. Он ломал грифели, рвал бумагу, пытаясь изобразить на ее листах видения, что пылали в его мозгу. Его рука, словно утратив все художественные навыки, судорожно дергалась, покрывая листы размашистыми ломаными линиями. Зубами обгрызая затупившийся карандаш, Иган выплевывал щепки и продолжал исступленно терзать измочаленные страницы, пока не засыпал прямо за столом. После того, как он таким вот образом немного сбрасывал пар, ему удавалось несколько ночей поспать без тревожащих сновидений. Потом все начиналось сначала.

Постепенно интенсивность приступов начала снижаться, и Игану все реже приходилось раскрывать альбом посреди глубокой ночи. Сны и по сей день навещали его, но теперь то были просто кошмары, после которых он, вытерев пот, еще мог перевернуться на другой бок и заснуть снова. Он затолкал свои рисунки в дальний угол шкафа и постарался забыть все, что с ним происходило в заключении. Воспользовавшись известными ему приемами самовнушения, он почти в этом преуспел.

Что ж, настало время вспоминать. Иган перевернул очередной лист. Созерцание его эмоциональных выбросов, выраженных в сумбурной графике, причиняло почти физическую боль, но он продолжал смотреть, неторопливо перелистывая пожелтевшие страницы.

Шипы, когти, развевающиеся ленты, плавно переходящие в струи тумана, плавные изгибы чешуйчатой брони и снова рога, когти, клыки… С черно-белых рисунков буквально хлестала неудержимая ярость, так и рвущаяся преодолеть пределы бумажной плоскости и дотянуться до него, до Игана. Он знал причину этого сумасшедшего бешенства, у него в ушах до сих пор стоял оглушительный рев, полный злобы и отчаяния, раздавшийся в тот миг, когда Иган шагнул с обрыва. В тот миг, когда он ускользнул от предначертанной ему судьбы.

Эрамонт его не забыл, не простил и продолжал преследовать везде, где только мог. Даже во снах.

Взглянув на следующий рисунок, Иган испытал чувство, будто под занесенной ногой не оказалось очередной ступеньки. В то время как предыдущие наброски пылали жгучей, яростной агрессией, тут, напротив, царила почти умиротворенная тишина. Все те же исполинские иглы, вздыбившиеся наслоения чешуи и ряды острых как скальпели зубов, но все это неожиданно замерло, точно осознав бесплодность всех попыток что-либо изменить. В четких уверенных линиях, техника которых была Игану совершенно несвойственна, проступала огромная, чуть повернутая голова. В самой середине листа, в окружении крошек от поломанных грифелей, сверкал огромный бездонно-черный глаз. Казалось, что в играющих на нем бликах, если присмотреться, можно разглядеть отражение скрюченной человеческой фигурки. Все изображение дышало скрытым напряжением, странным образом напоминая сжатую до предела пружину. Этот, последний рисунок олицетворял собой одно-единственное слово.

Ожидание.

Захлопнув альбом, Иган некоторое время сидел неподвижно, глядя в одну точку перед собой. Он поднял руки и помассировал гудящие виски, обнаружив, что весь взмок.

– Ничего, уже скоро, – проговорил он вполголоса, – потерпи еще немного, я уже иду.

Леонард взял в руки по ящику, каждый из которых Иган, кряхтя от натуги, вытаскивал из дома волоком, и понес их к распахнутому зеву грузового трюма «Сапсана».

Ангар укатили еще вчера, и теперь освободившийся от пеленок монтажных лесов корабль грелся на теплом утреннем солнышке. Ползающие по его мускулистой спине рабочие сворачивали брезентовое полотнище, которым яхту накрывали на ночь. Ткань колыхалась и хлопала на ветру, перекатываясь пухлыми волнами.

Переплетения удерживающих покрывало канатов, суетящиеся рабочие, их перекрикивания, нагромождения ожидающих погрузки тюков и ящиков – Игану подумалось, что все это удивительно напоминает последние приготовления к отплытию какого-нибудь старинного барка. Если закрыть глаза, то вполне можно представить себе, что это паруса полощутся на ветру, а сигналы снующих по посадочному полю погрузчиков – крики чаек. Недоставало лишь плеска бьющихся о причал волн.

– Эй! Берегись! – крикнул кто-то, и Иган открыл глаза. Последние тросы сняли с креплений, и освободившийся брезент заскользил по гладкому борту, свалившись на бетон постепенно оседающей кучей и открыв взорам окружающих все великолепие «Сапсана».

Чуждый дешевой мишуры, он не засверкал на солнце начищенными до блеска боками, что было характерно для большинства подобных яхт. Он слишком хорошо знал себе цену, чтобы размениваться на подобные мелочи.

Матово переливающаяся сетка плиток теплоизоляции покрывала весь его словно распираемый сдерживаемой внутренней мощью корпус. Кромки крыльев и ребер радиаторов тускло светились свежей графитовой мастикой. Солнечные блики, нарезанные створками защитных жалюзи на тонкие полоски, плясали на стеклах кабины. Весь внешний вид «Сапсана» говорил о его полной сосредоточенности на поставленной задаче и знающего человека он вполне мог повергнуть в благоговейный трепет.

Скинув свои одежды, яхта, как обнаженная женщина, вызывала почти сексуальное возбуждение. Все корабли типа «взлет-посадка», несмотря на то, что могли играючи глотать сотни световых лет, тем не менее, вынуждено подчинялись ограничениям, налагаемым необходимостью прокалывать тонюсенькую кожуру планетной атмосферы. И Иган даже порадовался тому, что неумолимая аэродинамика диктовала конструкторам свои жесткие условия, придавая яхтам столь прекрасную в своем совершенстве форму.

Припавший к земле, словно изготовившись к броску, силуэт, прижатые к бокам острые крылья, хищно изогнутый клюв носового обтекателя – каждая деталь сполна оправдывала данное яхте грозное имя. «Сапсан» действительно выглядел огромной хищной птицей, стремительной и опасной. Иган и сам не заметил, как затаил дыхание, подсознательно ожидая, что она вот-вот сорвется с места и кинется в атаку.

– Борт 3852 «Сапсан», – загремел казенный голос из репродуктора, – вам дается разрешение на взлет. Время – минус два часа.

– Да, – Иган коснулся засунутого во внутренний карман куртки альбома, и кивнул собственным мыслям, – теперь уже скоро.

Часть 2 – Не оставляющий следов

Дорога лениво выползла на вершину холма, и перед Иганом открылся вид на расстилавшуюся внизу долину. Он отпустил поводья и потянулся, громко хрустнув суставами. Его лошадь, предоставленная сама себе, тут же отошла к обочине и принялась щипать траву. Он и сам успел уже изрядно проголодаться, и вид дымков, поднимающихся от труб небольшой деревеньки впереди, заставил его живот требовательно заурчать.

Шел уже восьмой день их визита на Пракус, но пока Иган ни на йоту не приблизился к решению стоявшей перед ним задачи. Он третьи сутки странствовал по окрестным дорогам, останавливаясь то в одном поселке, то в другом, стараясь как можно лучше понять, что происходит в здешних краях, и, возможно, завязать знакомства, которые могли бы пригодиться в дальнейшем. Увы, но простолюдины не спешили откровенничать с незнакомым высокородным господином, и особого прогресса Иган пока не добился. К тому же, люди здесь отличались крайней суеверностью, и, стоило ему направить беседу в сторону преданий и мифов, как его собеседники начинали истово осенять себя защитными знамениями, хвататься за обереги и поспешно меняли тему разговора, а то и вовсе испуганно замолкали. И это все при том, что он еще ни разу не произнес вслух словосочетание «Ледяной Дьявол».

Если он все правильно понял, то лежащая впереди деревенька – Излучино. Что ж, попытаем счастья еще разок. Коли опять ничего не получится, то придется выходить на кого-нибудь более солидного, хотя излишне засвечивать свою персону Игану крайне не хотелось. Чем меньше люди знают о твоих занятиях, тем спокойнее и тебе и им.

Иган подхватил поводья и направил кобылу вниз по склону, морщась при каждом ее шаге. Его зад не привык к долгим верховым прогулкам и теперь, после трех проведенных в седле дней, представлял собой один сплошной синяк. В дополнение ко всему, лежащий в заплечном мешке контейнер с чешуйкой немилосердно холодил спину даже через подложенное под него свернутое одеяло. Иган всерьез опасался, что рано или поздно это приведет к тому, что одним прекрасным утром его поясницу так прихватит, что он не сможет подняться с постели.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он еще раз прокрутил в памяти события последних дней.

Самое яркое впечатление у Игана осталось, конечно же, от перелета. Как выяснилось, все его предыдущие путешествия являлись не более чем неспешными прогулками по парковым дорожкам. Парвати же продемонстрировала ему столь виртуозное пилотирование, что восторженные эпитеты закончились у Зверолова в первый же день.

Начиналось все вполне обыденно и мирно – аккуратный взлет, выход на сортировочную орбиту, регистрация, заход на разгон для скачка… Первый перелет на Пусайк, являющийся одним из основных перевалочных пунктов всей Галактики, не принес никаких неожиданностей. За ним, с интервалами от нескольких минут до пары часов последовали еще несколько столь же однообразных прыжков. Последний из них привел «Сапсана» на Икшаа-Бей – независимый и своенравный мирок, незаменимый в тех случаях, когда требовалось найти товар или услугу, не одобряемую законами других систем, либо просто замести следы. Иган заподозрил неладное, когда после череды маневров и перебранок с диспетчером корабельные генераторы пронзительно взвыли на пределе своей мощности, а Парвати закрыла все иллюминаторы бронированными теплозащитными жалюзи.

– Видишь ли, – вполголоса разъяснил ему Кехшавад, – после того памятного инцидента, пятнадцать лет назад, охрану Пракуса, да и прочих карантинных планет существенно усилили. Раньше определенная сумма денег могла гарантировать, что патрули некоторое время будут смотреть в другую сторону, позволяя совершить высадку и разгрузку. Да и взлететь потом можно было практически в любой момент, главное только время согласовать – и дело в шляпе.

Теперь все гораздо сложнее. Все патрули дублированы, каждое их действие протоколируется, и никакая взятка уже не поможет открыть окошко. Приходится пользоваться крохотными и рискованными лазейками. Во-первых, необходимо выйти из скачка ниже зоны действия сторожевых сканеров, то есть, фактически, уже в атмосфере. Во-вторых, надо как можно быстрее снизиться до минимальной высоты, чтобы уйти от радаров. К счастью, они не могут непрерывно следить за всей поверхностью планеты. А потому, затратив немалые деньги и задействовав все доступные рычаги, можно, в конце концов, узнать, когда будет интервал в слежении за данным районом. Интервал короткий – несколько минут, и за это время надо успеть спуститься к поверхности и нырнуть в рельеф.

– Что-то я не пойму, – нахмурился Иган, – мы же, как я понимаю, действуем если и не при поддержке, то, по крайней мере, с ведома силовиков и спецслужб. Неужели они не могли хоть как-нибудь упростить нам данный момент? У Вас же остались какие-то старые связи.

– Ой! Тут все так запутано! – простонал адмирал, – все друг от друга чего-то хотят, но при этом упорно делают вид, что не имеют к происходящему ни малейшего отношения. Федералы и пальцем о палец не ударят, поскольку не хотят засвечивать свой интерес к Пракусу, а мы со своей стороны не особо жаждем раскрывать перед ними свои маленькие секреты. До тех пор, пока векторы наших интересов худо-бедно совпадают, нам позволяют действовать на свое усмотрение, не интересуясь особо, какими методами мы при этом пользуемся. Такое положение вещей нас вполне устраивает, но платой за предоставленную свободу действий является, в итоге, необходимость выполнять такие вот замысловатые маневры на самой грани разумного риска.

Игану стало немного не по себе. Он поерзал в кресле, проверяя, надежно ли застегнуты ремни, хотя прекрасно понимал, что они не спасут, и нужны больше для психологического успокоения. Он и без того недолюбливал дальние перелеты, требующие порой целой череды скачков от звезды к звезде, тем более что не понимал, как они происходят. Винс как-то пытался ему объяснить принцип, изображая космос при помощи большого куска поролона, а корабль заменив булавкой, но Иган оказался неважнецким учеником. Каждый раз, когда разряд импульсного реактора прорывал пространство и швырял пассажиров и груз в образовавшуюся брешь, Игану казалось, что невидимая рука сдавливает его и проталкивает сквозь узкое бутылочное горлышко.

На сей раз ситуация усугублялась еще и тем, что им предстоял не рядовой скачок, после которого можно спокойно осмотреться по сторонам, выясняя, на сколько промахнулся штурман, и скорректировать курс. Парвати предстояло превзойти самого Вильгельма Телля, точно попав с расстояния нескольких сотен световых лет даже не в яблоко, а тонюсенькую пленочку его кожуры.

– Идем по графику, – констатировала она тем временем, изучив показания приборов, – чтобы проскользнуть в наше игольное ушко, надо прыгнуть через восемнадцать минут. Можете пока сходить в туалет. В последний раз.

– Парва, прицелься как следует! – умоляюще попросил Кехшавад непривычно жалобным тоном.

– О! Спасибо, что напомнил! – фыркнула девушка, не отрывая взгляда от экранов.

– Э-э-э, простите, – встрял Иган со своим вопросом, – Вы раньше уже проделывали подобное?

– Случалось, – Парвати мотнула головой на свисавшую с потолка гирлянду разношерстных амулетов, – один отчаянный скачок – один сувенир.

– До чего же все пилоты суеверны! – буркнул адмирал, закатив глаза.

– А при выходе из скачка прямо в атмосферу корабль не развалится? При такой скорости для него это будет равноценно удару о бетонную стену.

– Этот – не развалится, – тон Парвати однозначно говорил о том, что в данной дискуссии поставлена точка, – и если вы хотите прожить дольше оставшихся до перехода нескольких минут, то не мешайте мне работать.

Потянулись бесконечные секунды молчаливого ожидания. Иган, не мигая, следил за тонкими пальцами пилота, которые подрагивали на управляющем манипуляторе, отслеживая еле ощутимые флуктуации пространства. Парвати превратилась в немой придаток «Сапсана», застывшую статую, в изваяние, на чьем лице продолжали жить лишь глаза, да сбегающие по вискам капельки пота.

Системы автопилотирования уже давно взяли на себя почти все труды по расчету траекторий и параметров пространственных прыжков, но никто бы не решился доверить им столь ответственный маневр, да еще выполняемый по координатам, записанным на клочке бумаги. Карантинные планеты тщательно оберегались от посторонних, и вся связанная с ними информация тщательно вычищалась из любых каталогов и баз данных.

– Все пристегнулись? – сквозь зубы спросила Парвати, крепко сжав штурвал правой рукой, а левую положив на клавишу, активизирующую импульсный реактор.

– Да.

– Вставные челюсти вынули? Помолились? Помочились?

– Да, да!

– Тогда понеслись!

Яхта содрогнулась от сокрушительного удара, и в следующее же мгновение экраны внешнего обзора захлестнуло ослепительное пламя атмосферы, возмущенной таким бесцеремонным вторжением. Тонкие огненные нити прочертили стыки створок защитных жалюзи, силясь протиснуться между ними и спалить все на своем пути. Корабль немилосердно затрясло. Визжащие от натуги гравикомпенсаторы приняли на себя основную тяжесть перегрузок, но не могли справиться с сумасшедшей вибрацией. Губы Парвати беззвучно шевелились, отсчитывая тягучие секунды этого падения в ад. Ни один прибор не мог сейчас помочь ей определить точное местоположение корабля, а потому оставалось полагаться только на ее везение и опыт.

Сначала осторожно, а потом все решительней Парвати потянула штурвал на себя, постепенно выводя «Сапсана» из пике. Огненная пелена на одном из экранов слегка побледнела и сквозь нее блеснула приближающаяся водная гладь.

– Стоя-я-ять! – рявкнула девушка и рванула штурвал до упора.

Амортизированные кресла дружно лязгнули, ударившись об ограничители, когда корабль, совершив кажущийся невозможным вираж, перешел в горизонтальный полет, скользя буквально в нескольких метрах над гребнями волн. На экране заднего обзора в туче пара и брызг постепенно оседала вытянутая воронка, выбитая в водной поверхности ударной волной.

– Вот мы и на месте, – констатировала Парвати, потянувшись в своем кресле. Щелкнув тумблером, она открыла жалюзи, и взорам пассажиров открылась приближающаяся темная полоса изрезанного бесчисленными фьордами берега, – с вас причитается местная безделушка в мою коллекцию.

– Уф! – смог, наконец, перевести дыхание Иган, – словно заново родился!

Он не мог не признать, что еще никогда не видел столь высококлассного пилотажа. Парвати и управляемый ею «Сапсан» нарушили, казалось, почти все правила и инструкции, что вдалбливались в головы пилотов с первых дней обучения. По всем канонам их яхте уже давно следовало рассыпаться горсткой пепла, но пробегающий за окном пейзаж неумолимо свидетельствовал об обратном.

– По-моему, Вы сумасшедшая, – сказал Иган, обращаясь к девушке, – знай я заранее, что нам предстоит, отказался бы с порога!

– И именно поэтому ты и не знал всех деталей! – вымученно улыбнулся Кехшавад. Судя по блестящему от пота лбу, адмиралу перелет также дался нелегко, – а в команде нашей сумасшедшие абсолютно все. Ты на себя-то посмотри, разве я не прав?

– Да вся наша затея – безумие чистой воды.

– Вот-вот, и только полные психи вроде нас способны с ней справиться!

Затем последовало неспешное кружение по бесчисленным заливам, когда «Сапсан», продвигаясь вдоль побережья к югу, чуть не задевал брюхом одинокие сосны на скалистых утесах. Леонард склонился над пультом связи и внимательно вслушивался в эфир, пытаясь перехватить переговоры патрульных кораблей и определить, засекли их вторжение или нет. Хотя, как заметил Кехшавад, если их и застукали, то почти наверняка сочли, что яхта разбилась – столь немыслимыми казались их маневры.

Судя по картам, здешние края отличались исключительной безлюдностью из-за капризного климата и совершенно непригодного для жизни рельефа. Игану для работы требовалось взаимодействовать с местным населением, а потому высадку и организацию лагеря следовало осуществить ближе к населенным местам. Оставалось только дождаться темноты, и они продолжали беззвучно скользить среди скал.

Ох уж это местное население! Скольких проблем удалось бы благополучно избежать, будь планета необитаема! Ан нет!

Пракус – еще один из бесчисленных осколков, оставшихся после Великой Экпансии, в своем развитии к настоящему моменту откатился в глухое средневековье. Численность его населения составляла по приблизительным оценкам всего несколько сот тысяч человек и росла очень неспешно. То ли из-за лени, то ли по причине скудности доступных природных ресурсов, техника и технология на Пракусе не получили сколь либо заметного развития. Это ставило планету несколько особняком от большинства прочих миров, где, несмотря на многовековую разрозненность и даже изоляцию, технический прогресс развивался более-менее параллельными курсами.

Во избежание культурного шока для аборигенов, а также потому, что некоторым ученым хотелось сохранить нетронутыми подобные уникальные образчики самобытной цивилизации, Пракус, равно как и другие аналогичные миры, закрыли на карантин. Посадка на его поверхность и даже вход в атмосферу находились под строгим запретом, и только редким группам специально подготовленных исследователей изредка позволялось совершать небольшие вылазки «в люди» для сбора информации и изучения данного феномена на месте Строго говоря, остальное человечество вообще пребывало в неведении о существовании такого рода планет. Те же, кто знал, прекрасно осознавали ценность сей информации и не спешили делиться ею с окружающими, поскольку в противном случае удержать оборону под натиском турфирм, геологоразведочных компаний и просто падких до экзотики чудаков стало бы просто невозможно. Особо пронырливых даже карантин не останавливал. Взять хотя бы тех же кларкеров, которые, выдавая себя за местечковых божков, собирали с доверчивых туземцев щедрые пожертвования в обмен на простенькие фокусы, провоцируя своими действиями, порой, самые настоящие религиозные войны. Или богатых охотников, обожающих гонять эксклюзивную дичь по степям и джунглям запретных миров. На организации всего трех сафари на Пракус Иган в свое время сколотил целое состояние. И эта же планета вскоре поставила жирную точку в его карьере.