Текст книги "Эффект Массодова"

Новый денёк наполнил город чем-то почти сказочным. По улицам вдоль домов целеустремлённо сновали взбудораженные жители, а движение транспорта стало абсолютно несуразным. В общем, все внезапно осознали нечто необъяснимое… Даже полиция не наглела и казалась учтивее, чем всегда.

Редакция небольшой местной газеты, находившаяся в приземистом здании, состоявшем из двух этажей, ощущала небывалый ажиотаж в рабочем плане. Ещё бы, ведь в городе творилось такое…

Журналистке двадцати с небольшим лет, с приятными чертами лица, вполне привлекательной фигурой и тёмно-русыми волосами, сегодня забранными в очаровательный хвостик, было поручено весьма важное задание: расспросив как можно большее число участников страшных событий, в кратчайшие сроки написать развёрнутую статью.

Звали эту журналистку Варвара Орлова.

Перво-наперво, Варя решила заглянуть в школу, где и приключились эти довольно страшные для некоторых паспортных личностей события…

На посту охраны её никто не остановил. Журналисточка с ходу добралась до директора учебного заведения. Коим числилась представительная мадам почтительно-уважаемых лет, едва ли не возлежавшая на широченном диване у броской стены своего кабинета.

– С чем пожаловали, драгоценная моя? – изобразила неподдельный интерес директриса грудным, глубоким голосом.

– Добрый день, меня зовут Варвара, журналистка газеты «Пламя», – начала «акула пера». – Меня направили разузнать о ваших учениках, которые учинили, по слухам, настоящую резню прямо здесь.

Девушка-репортёр, как смогла, изобразила крайне искреннюю улыбку в адрес «возлежащей» хозяйки учебного заведения. Та с ярко выраженной неохотой отвернулась к светлым окнам, затем вернула внимание глаз молоденькой посетительнице своего сакрального кабинета.

– Девочка, ты где училась? – вопрос показался Варе, по меньшей мере, странным. Журналистка «показала зубки»:

– Вот это, конечно, невероятно важно для общественного интереса…

– Ох ты, красавица-мародёрка событий! – взбеленившись, привстала с диспозиции директриса. – У нас завуч пострадала! Покусали её, дети сраные… – главнокомандующая школы вдруг осеклась и затихла, словно бы выдав военную тайну первой встречной девчонке.

– Дети покусали завуча? – почти сочувственно переспросила Орлова.

– Без комментариев… – надула губы директриса. – До свидания!

– Спасибо за информацию.

Далее Варвара направила стать своих усилий в сторону свидетелей произошедшего кошмара из числа преподавательского состава.

Обратившись сначала к учительнице химии, которую звали Ирина Викторовна, журналистка сумела выяснить лишь то, что во время урока двое учеников восьмых классов учинили нечто непотребное и выходящее вон из ряда. По словам очкастой химички, «подростки просто с ума сошли и стали бросаться на всех преподавателей подряд»…

Дальше по плану шёл местный физик. Он сказал:

– Жуткое поведение подростков, отбрасывающее уплотнённую тень на всю нашу школу, не должно выступать в качестве спекулятивного материала для бульварной газеты, милая моя.

– А наркотиками в школе часто торгуют? – нагло спросила Орлова. – Быть может, дети хватанули дури. И пошли вразнос. Нет?

Самойлов потерянно промолчал.

А в кабинете истории на четвёртом этаже смелую журналистку ждал довольно привлекательный парень:

– Так вы работаете здесь историком?

– Да бросьте. Это не работа, а развлечение… – Роман Андреевич позитивно (насколько мог) улыбнулся интервьюерше. Она ему очень, кстати, понравилась.

– Но дети иногда бывают жестоки?

– Возможно, если они съели что-нибудь. Или выпили. Как знать.

Уклончивый тон журналистку не устроил. Красавчик учитель явно получил рекомендацию скрывать факты о случившемся.

– Что именно произошло в вашей школе? – настырно спросила Варвара, смотря в глаза опрашиваемому. Шукшин упрямо не стремился раскрывать суть приключившегося происшествия. Но, тем не менее, историк сказал:

– Давайте я вам расскажу всё обо всём на нашем первом свидании. Согласны?

Его милая улыбочка захватила-таки чувства Вари. Где-то по центру груди стало приятно тянуть и колоть, но совсем не больно.

Орлова охотно согласилась. Они условились встретиться сегодня вечером, в шесть часов у памятника…

После обеда, проведённого в дешёвой столовой для студентов, Варвара отправилась прямиком к следователю уголовного розыска, занимавшемуся всеми этими весьма странными случаями.

Следователь Пётр Свиридов никак не ожидал, что к нему посреди рабочего дня заявится некая особа и станет расспрашивать про страшную жуть разного рода.

– Как продвигается расследование? У вас уже есть основная версия?

– Кто вас сюда пустил? Представителям прессы здесь не место…

– Представителям прессы есть место везде. Так кто, по вашему, виноват в случившихся трагедиях?

– Без комментариев. Пока слишком рано об этом говорить. Официальное заявление ещё не готово.

– Тогда ладно… Ответьте, пожалуйста, в чём состоит сложность выполнения своих профессиональных обязанностей полицией города?

– Задача наших полицейских, милая девушка, заключается в том, чтобы блюсти закон и следить за его исполнением.

– Не обязательно. Основная задача – получать деньги налогоплательщиков.

– Ну, знаете ли… Это уже перебор. Прошу покинуть мой кабинет.

– С радостью. Всего доброго и удачи в расследовании, господин сыщик.

Дежурный санитар морга не пустил Орлову к трупам и не сообщил ничего конкретного. Зайдя в приёмный покой больницы неподалёку, настойчивая журналистка обратилась в регистратуру, из прозрачно-пыльного оконца которой девушке благонадёжно и доброжелательно посоветовали не надоедать врачам с ерундовыми расспросами.

Мимо проходил один из местных эскулапов, вышедший за сигаретами в ближайший ларёк. Доктор обратил внимание на привлекательную журналистку.

– Значит, вы хотите что-то у нас узнать? – спросил врач. Он выглядел толстоватым, приятным и обходительным. Варе даже понравилась его аккуратная бородка в чеховском стиле.

– Я работаю в газете, – будто бы извиняясь, вымолвила Орлова ничтоже сумняшеся. – Сейчас пишу статью про серию загадочных случаев, произошедших на днях. Вы можете мне чем-то помочь?

Доктор кивнул и пригласил Варвару пройтись до ординаторской (которая, к слову сказать, была пуста в данный момент)…

В коридорах больницы блуждала болезненная тишина. Разговор начал толстый врач-обольститель:

– Я слышал о тех несчастных… Студент, кажется, сошёл с ума прямо на свидании. И чуть свою подружку не прикончил. Причём зубами. И ещё девочка выпрыгнула из окна многоэтажки. Жуть жуткая!

– Да, верно. Но как вообще могло получиться такое?

– Возможно, они что-нибудь приняли. Случайно, сами того не понимая. Как знать, барышня, как знать…

– Я могу использовать ваши слова в статье?

– Разумеется. Только в качестве догадки.

Добредя до ординаторской, Варвара согласилась на кофе. Врач прикрыл дверь, прошёл к подоконнику, на котором пребывал чёрный чайник да несколько папок с больничными листами и прочими бумагами. Щелчок включения дал старт процессу закипания воды. Сама обстановочка ординаторской вполне располагала к тому, чтобы выпить и пообщаться.

– Кстати, как вас зовут? – вежливо поинтересовалась Варвара, представившись первой.

– Доктор Ловчев. Для вас – Виктор Платонович.

Чайник закипел и выключился автоматически. Ловчев налил кипяток в кружки, разбавив сначала быстрорастворимый кофе холодной водой. Варя с благодарностью угостилась шоколадной конфеткой из ассорти-коробки.

– Пишите для газеты, значит… Нравится этим заниматься?

– Если честно, не всегда. – Варвара вздохнула. – Я мечтаю книгу написать. Такую, чтобы купили многие люди. А прочло ещё больше людей…

– Надеюсь, у вас получится, – Виктор Платонович с причмоком отпил почти половину ароматно-бодрящей жидкости в своей кружке.

– Скажите, вам не кажется, будто всё случившееся напоминает некое шоу? Какой-то уродливый цирк безумия.

– А разве наша медицина, к примеру, не похожа на цирковое шоу? Некоторые доктора такие фокусники в плане взяток, знаете ли. – Ловчев поставил опустошённую чашку на стол, в выдвижных ящичках которого часто (но не очень долго) хранились купюры различного достоинства (обычно крупные), полученные исключительно в качестве самой сердечно-сосудистой благодарности от излеченных больных.

Журналистка Орлова, допив кофе, поняла, что выяснить что-нибудь ещё больше не получится. Виктор Платонович в свою очередь понял, что красавица сейчас свалит отсюда. Настала пора действовать решительно.

– Простите мою назойливость, но что вы делаете сегодня вечером?

Варвара симпатично/симптоматично улыбнулась:

– Извините, но я действительно сегодня не могу. Мне уже назначил свидание другой.

– Кто же он? Какой-нибудь кручёный богач? – сочувственно выдал порцию ревности Ловчев.

– Да нет, вообще-то. Он нищий, наверное, – ещё краше улыбнулась Орлова. – Но мне необходимо встретиться с ним. Хотя бы ради статьи.

И девушка, распрощавшись с расстроившимся доктором, покинула помещение ординаторской, независимая и занятая.

Тем же вечером Варечка предстала перед Романом Шукшиным – как-никак, единственным доступным ей свидетелем жутких событий в той школе. Он был дружелюбен, привлекателен, приятен в общении и по-своему скрытен.

Журналистка с учителем отправились посидеть в бар-ресторан с уклоном на банальный общепит, в котором почти всё скатилось к самообслуживанию. Но ничего, хорошо даже и так, если компания газетной девушки позволяет наслаждаться почти нулём в своём кармане куртки…

Размышления Шукшина отрезал очаровательный взгляд этой чертовки, напоминавшей лисицу в симпатичном нарядике. Варя в ожидании добротных суши взяла себе кружку пива, немного удивив Романа таким выбором напитков. Сам историк заказал всё то же. И разговор начался:

– Любите освещать городские события? Похвально.

– Ну, кто-то же должен заниматься подобной ерундой… Вы лучше скажите, неужели школьники способны сходить с ума и атаковать мирно спящего вахтёра?

– Так вы об этом уже осведомлены… Не знаю, по мне, так давайте поговорим о вас.

Рома заискивающе юркнул взглядом по всей видимой области тела девушки-красавицы. Ему, признаться, впервые попалась такая красотка. И Ромка хотел взять от неё как можно больше всего, что придётся (конечно, если повезёт).

– Рассказывать вам особенно нечего…

– Может, станешь обращаться ко мне на ты? Так проще пройдёт твой допрос, – молодой специалист примирительно ухмыльнулся.

– Идёт, придумщик фактов реальности. – Варвара мило ответила своей расчудесной улыбкой.

Наконец-то им принесли суши с палочками, соусом, жгучим васаби и таким же жгучим имбирём, который некоторые называют «гари», кстати. Никакого хлеба, никаких блинов.

Взяв ещё пивка, Варенька и Роман подзагрузили друг друга всяческими расспросами. При этом суши палочками кушать никто из них не умел. Тогда Роман Андреевич беззастенчиво воспользовался руками, а журналистка Орлова всё же применила японские палочки (добротного местного производства) по назначению. Суши прижимались к берёзовым деревяшкам в её пальчиках не хуже, чем ручка для письма когда-то, ещё до использования клавиатуры для написания статеек. И в целом, кусочки рыбы, обёрнутые в рис, пришлись по вкусу девушке, привыкшей к бутербродам, лапше быстрого приготовления или магазинной пицце. А молодой историк Шукшин чуть было пару раз не расплакался от зелёного васаби. Но пиво, пиво, пиво…

– Что вы сейчас преподаёте детям? – поинтересовалась насытившаяся красотка-журналистка. Её собеседник, проглотив последнюю сушу, учтиво просветил пытливую девушку:

– Историю Древнего Рима и Древней Греции… Довольно любопытный материал, если честно. Мне самому нравится.

– Отлично, должно быть, веселитесь на уроках, да?

– Не так чтобы очень, но иногда устраиваем переоценку ценностей старых времён.

– А ученики у вас в школе часто нападают на педагогов?

– Постоянно такое происходит, – улыбнулся молодой человек, поигрывая пальцами по стакану. – Я вряд ли смогу тебе поспособствовать с журналистским расследованием… Я правда не знаю, почему двое наших восьмиклассников внезапно сошли с ума и пытались прикончить кучу народа.

– Ну, ничего страшного, – чуток захмелевшая Варечка всячески давала понять, что пора бы уже продолжить вечер на новой стадии. Желательно постельной.

Девушка предложила проводить её до квартиры (жила она неподалёку), а уже в самой квартире заняться кое-чем поинтереснее бесед в ресторане с пивом и сушами.

Рома Шукшин с превеликим удовольствием согласился на (все) подобные условия соблазнительной красотки…

А через два дня в одной из городских газет появилась блистательно написанная статья Вари, в которой освещался весь драматизм шокирующих публику событий. Но, в принципе, ничего досконально конкретного или важного почти не сообщалось. Материал напоминал какую-то фантастику с триллером вперемешку.

Однако, доктор Массодов (тот самый химик-вирусолог, устроивший весь этот кошмар наяву), прочтя статью Варвары Орловой в газете, твёрдо понял, что ещё не все бутылки «выстрелили». И это будет только первой частью журналистского обозрения. А значит – эксперимент продолжается…

Часть вторая

Замечательный новый день в разгаре весны принёс в общежитие педагогического института, радостно сверкавшее скошенной крышей, ощущения самые разные. А Митя Гордеев (студент факультета психологии) принёс в комнатку на четвёртом этаже в белом целлофановом плотном пакете водку для себя и Серёги, бутылку содовой для облегчения процесса потребления алкоголя и тетрапак вина для девушек, которых звали Люся и Надя.

Общага исторгала биение молодости. Пока Митя шёл до заветной двери в «комнату удовольствий и услад», пару раз услышал совершенно сумасшедшую музыку (стиль хэви-метал, грайнд и рэп), звучащую из комнат на первом и втором этажах. Несколько раз парень наткнулся на действительно обалденных девчоночек, которые либо спешили куда-то по срочным делам, либо просто прогуливались по длинным коридорам, болтали по сотовым телефонам или молча мечтали…

Митя Гордеев весело ворвался в комнату, где его ждали чуть заскучавшие подружки и Серёга, который вообще-то учился в другом институте. Люся и Надя жили здесь, а парней пригласили, чтобы провести время и как следует поразвлечься. Свои постиранные трусики девушки целомудренно спрятали в шкаф, создавая тем самым атмосферу максимальной аккуратности и убранства.

В комнатке из наиболее заметных предметов (кроме шкафа) имелись две кровати, стол у окна, два деревянных стула, крючки-вешалки на стене и цветок в горшочке рядом с магнитофоном на подоконнике.

А в заднем кармане джинсов Гордеева имелись две пачки презервативов. В общем и целом, повсюду проскальзывал дух весеннего настроения.

– Мальчики, открывайте вино нам, – попросила красивая Люся кокетливо. Её подружка-соседка выглядела менее симпатичной, но после трёх рюмок водки Надя также превращалась в невероятную красотку.

Серёга сначала отвернул крышечные головушки всем бутылям. Затем вскрыл пакет красной бурды. Девушки наигранно захлопали в ладошки. Приватный праздник начался.

Налили по стаканчикам винцо и водку. В отдельные запустили газировку, чтобы запить сорок градусов. Выпили…

Парням повеселело совсем, а девушки, легко подстроившись под подобное состояние ухажёров, исхитрились сразу же полезть целоваться. Митя врубил музло, но не особенно громко. Радио дарило типичную попсу, вполне любимую студенточками факультета психологии (да что уж говорить – любимую девушками любых факультетов).

Поцелуи сладко продолжились. Серёга даже расхотел ставить диск-сборник группы Ленинград, столь почитаемый им вполне заслуженно. Всё-таки близость с разгорячёнными вином девчонками была намного лучше любой замечательной музыки.

Выпив ещё алкоголя и запив его газировкой (девушки вино не запивали), Митя и Серёга заторопились приступить к действиям.

– Давай я на тебя гандон надену… – нежно прошептала Надя, мягко гладя Серёгу под футболкой. Тот только стеснительно кивнул и разомлел ещё больше. Надежда точно знала, что у Гордеева есть контрацептивы. И вынула их, родных, из кармана на заднице парня, пока Митя продолжал обласкивать тихонько стонавшую Люсю, начавшую «течь» совсем уж нестерпимо…

Серёга почему-то вдруг увидел, как простыня, на которой он лежал почти уже без штанов, стала страшно чернеть. А потом она резко дёрнулась своими чёрными краями и, крепко обхватив парня, стала мучительно душить его. Серёга пробовал пошевелиться, но не мог, будто парализованный. Страшнейшая (живая) темнота обволакивала его разум…

А Митя увидел что у Люси, сексуально склонившейся над его промежностью, чтобы подарить парню долгожданный мир оральных удовольствий, изо рта высунулись мерзкие жвала, обычно принадлежавшие только насекомым.

Гордеев, не веря глазам ни секунды, хотел было сбросить с себя подружку, претерпевшую столь жуткую метаморфозу, но не успел. Девушка дёрнулась к нему, цепко обхватила голову руками, прижалась уродливым ртом к его губам и откусила парню язык. Кровавый фонтан, вспенившись между зубами Мити, закипел, разбрызгивая по кровати бурую жидкость.

Митя едва не захлебнулся солёно-мерзкой кровищей. Он повернул голову, превозмогая дичайшую боль: рядом задыхался друг Серёга, замотанный в чёрную простынь. У изножья кровати стояла Надя и тихонько хихикала. Должно быть, ей казалось сильно смешным, что Серёга не может дышать, укутанный кошмарной простынкой…

Собравшись с духом, Гордеев отпихнул от себя Люсю, больно ткнув её ногой между сисек, прикрытых футболкой в обтяжку. Пакостная девка, ойкнув, оказалась отброшена к шкафу и стукнулась спиной о его правую дверцу.

В это время Митя решительно схватил со стола бутылку водки, обливая кровью из-под губ почти всю обстановку комнатки, хлестанул ею по краю подоконника – стеклянные осколки брызнули во все стороны. «Розочка» в руке изувеченного парня сверкала опасными переливами…

Люся истошно заверещала, оставаясь, впрочем, на месте. Но смешливая хохотушка Надя находилась куда как ближе к истекающему кровушкой студенту. Её глаза, моментально почернев, налились леденящей злостью. Девушка приготовилась атаковать, Митя, пошатываясь от боли, приготовился отражать атаку…

Вместо пальцев у Надюхи красовались острейшие лезвия-стилеты, которыми она с противным звуком разрубала воздух. Митя почувствовал, что сейчас потеряет сознание.

Когда мимо коменданта общежития с криками пронеслись две студентки, он сильно удивился, но почти сразу же понял – произошло нечто страшное и крайне серьёзное.

Комендант поспешил в комнату, где проживали эти напуганные девушки. И напугался сам, увидев, как двое мёртвых парней лежат на кроватях: один обильно залит собственной кровью, которая, кажется, краснеет по всей комнате; другой бедолага почему-то обмотан простынёю, а на ней прямо-таки красуется пятно синюшно-тёмного цвета. Видать, парнишку вывернуло рвотой, когда он с головой замотался простынкой…

Часто крестясь, комендант общаги скоренько покинул проклятую комнатёнку.

В грязно-оранжевого цвета здании, где располагался следователь УгРо Свиридов в своём не особенно уютном кабинете, по коридору шли зарёванно-бледные студентки психолого-педагогического факультета. Люсю и Надю вызвали для дачи свидетельских показаний.

За дверью кабинета их встретил моложавый мужчина, немного напоминавший симпатично-героических киношных милиционеров из прошлого века. Следователь представился. В свою очередь, узнал, как имена девушек, предложил им присесть, сам прошёл за стол с документами и монитором компьютера, уселся за него и начал расспрашивать свидетельниц о произошедшем. Из общего течения фраз можно было выделить следующие:

– Что пили покойные парни?

– Водку только. Газировкой запивали. И всё.

– Наркотиков с собой каких-нибудь у них не было? Или были?

– Мы такого не употребляем.

– Весьма похвально. И не вздумайте, девушки, начинать. Впрочем, после случившегося… Так, ладно. Когда вы увидели, что Гордеев и Травников ведут себя странно?

– Почти сразу. Минут пять, наверное, прошло после первого стакана. И этот ужас начался…

– В чём он заключался? Что конкретно стали делать покойные молодые люди?

– Сначала Серёжа Травников зачем-то простынёй накрылся и мычал что-то, будто задыхается под ней. А после он в неё ещё плотнее замотался… Надя очень испугалась, а меня в этот момент Митя Гордеев целовал… И вдруг язык сам себе откусил. Кровь полилась, крови было много…

– А вы что в это время делали?

– Я растерялась, просто рядом с кроватью стояла.

– А меня Митя ногой пнул, я к шкафу отлетела… Гордеев вскочил, заливая всё кровью изо рта, разбил бутылку водки недопитую… Он себе вены стеклом перерезал. Все руки себе искромсал…

– Ясно, девушки. Задерживать вас больше не буду. Вы свободны. До свидания.

Когда разволновавшиеся вновь студентки, попрощавшись, покинули кабинет следователя, Пётр Свиридов остался в задумчивом одиночестве. В его голове роились мысли разного характера. По поводу трагедии, произошедшей в общаге, не имелось ни одного мало-мальски подходящего предположения, как такое могло произойти. И почему ни с того ни с сего двое вполне благонадёжных парней, не наркоманы, без приводов, в институтах своих на хорошем счету, почему они в один миг сходят с ума и совершают жуткие самоубийства, когда рядышком две очень привлекательные девушки, наверняка, ждут не дождутся, чтобы их, таких расчудесных, трахнули хорошенько, а не откусывали бы себе языки и не душили себя простынями…

Сыщик Свиридов сплюнул воздухом без слюны, провёл ладонью по лбу и как-то затравленно уставился в окно надоевшего кабинета.

Да, как говорится, без бутылки тут не разобраться.

Приятный вечер накрыл город с головой. Весеннее тепло, расплескавшись по тёмным улочкам, радовало жителей, давая возможность отстраниться от проблем и страшных слухов. Жизнь шла, казалось бы, привычным чередом.

Богатя и успешная женщина тридцати лет от роду спешила поскорей оказаться дома, чтобы в своё удовольствие провести едва ли не первый свободный вечер за последнее время. Милана Васильева заехала в супермаркет, где затоварилась всяческой вкуснотищей. Среди купленных продуктов притаилась (та самая) бутылочка содовой…

Поставив машину у высотного дома за ограждением, которым в ночное время суток заведовал бдительный консьерж-охранник, красивая Милана вошла в лифт и поднялась на свой этаж, практически под крышу.

Открыв первую, затем вторую дверь, Васильева прошла в квартиру, поставила пакет с покупками на полочку чудесного шкафа дизайнерской работы, туда же положила сумочку и стала снимать туфли, предварительно повесив свой модный жакетик в прихожей.

Её никто не встречал. Домашних животных ей заводить не хотелось. А детей у Васильевой пока не было. С бывшим мужем пробовали завести ребёнка, но по какой-то причине не получилось. И они развелись. Да и муженёк, надо сказать, был так себе. А у Миланы наладился бизнес, денег стало хватать на независимую жизнь и, разумеется, любовников, каждого из которых вполне хватало на несколько месяцев, потом они ей просто надоедали. Женщина ещё не встретила подходящего человека, а выходить замуж за кого попало не собиралась.

Переодевшись в удобное домашнее одеяние, Милана отнесла продукты на просторную хорошо обставленную кухню и освободила их от плена пакета. Многое отправилось в гигантский холодильник, а что-то, помыв руки в ванной да смыв косметику, сегодня больше не нужную, бизнес-вумен решила употребить на ужин…

Сварганив для начала парочку бутербродов с красной рыбой и прихватив бутылку газировки, которую она любила ещё со студенческих лет, Васильева прошла в гостиную, включила плазменный телевизор и, расслабленно усевшись на роскошный диван, стала с равнодушным интересом смотреть новости, но через минуту переключила на одно из многочисленных ток-шоу. Сегодняшняя его тема рассказывала о беременных школьницах и вечно недовольных ничем родителей этих бесстыжих бедняжек.

Васильева следила за болтовнёй людей в широком экране, почти не вникая в предполагаемую суть чужих проблем и несчастий. Она несколько раз отпивала из бутылки с содовой пока доедала бутерброды… Тут вдруг с резким пугающим звуком внутренние рольставни окна грохнулись о подоконник нижним краем. «Точно гильотина какая-то», – пронеслось в голове Миланы. И почти сразу за этим зазвонил мобильник в сумочке, оставленной в прихожей.

Васильева со странным ощущением чего-то, леденящего душу и отдельные части тела, направилась на зов сигнала, достала свой дорогущий телефон с множеством функций и включила «принять вызов».

– Да? Алло, – произнесла женщина первой. Она успела посмотреть, что номер звонящего не определился.

– Ты больше не увидишь свою маму… – почему-то просипели в телефоне, а дальше кто-то заупокойно зарычал.

Васильева вздрогнула. По спине побежал холодок, запуская свой ледяной язычок в мозжечок. Женщина почувствовала, как наступает настоящее необъяснимое отчаяние.

– Твоя мама умерла… – просипело существо на той стороне сотовой трубки. Милана чуть не выронила телефон, но волевым усилием смогла вернуться к ускользающей реальности.

– Прекратите эти дебильные шутки! Моя мать жива и здорова… Я говорила с ней два часа назад! – голос Миланы сорвался на грудной всхлип. Она действительно навестила маму сегодня, завезя ей новую порцию лекарств от давления и боли в суставах. Тогда мать выглядела вполне себе бодрой старухой, спросила даже о личной жизни своей замечательной доченьки.

– Жива, говоришь… – засипели в мобильном сразу несколько голосов. – Ты тогда умрёшь. Вместо неё!

Милана чуть ли не рухнула в обморок, а в сотовом стали слышны лишь замогильные гудки, частые и жутковато-непреклонные. Молодая женщина испуганно вернулась в гостиную почти бегом. И поняла, что по одному из многочисленных кабельных каналов уже не показывают тупое ток-шоу. Кто-то, получается, взял и переключил на другой канал, который демонстрировал теперь мешанину кровавых кусков, бумажную одежду какой-то жирдяйки, тысячи рассечений и что-то ещё, совсем уж страшное. Васильева отвернулась от экрана, её едва не стошнило только что съеденными бутербродами, так здорово запитыми газировкой.

Звук резко пропал, растревоженная женщина осталась в тишине вечернего города, темнота за окном будто бы проникала в пространство квартиры (через вновь поднявшиеся рольставни)… Милана Васильева обомлела от ужаса в следующую секунду своей обеспеченной, успешной жизни. В комнату неторопливо вошёл высоченный человек. На нём был плотный чёрный плащ. Его лицо было иссечено гноящимися шрамами, а из-под глаз торчали два гвоздя, по одному на каждую щёку. Но самым отвратительным в облике этого чудовищного незнакомца было то, что из головы его росли широкие и острые выросты-лепестки треугольной формы, то есть череп его был развален («раскрыт») наподобие тюльпана.

Милана заорала во всё горло, познавшее проникновение многих мужчин. Она хотела убежать, исчезнуть из кошмара реальности, но незнакомец-монстр схватил её цепко за волосы одной рукой, за левое плечо – другой и потащил прямо к окну. Васильева почти не пыталась сопротивляться. Её обуял какой-то нервный паралич. Так бывает, когда уже не спишь, но пошевелиться всё же не можешь…

Экран мигнул и замерцал – картинка сменилась, на нём появились несколько мерзких харь, смотрящих за экзекуцией Миланы сквозь рябь мелких помех.

– Ты умрёшь вместо мамы! – радостно прокричали эти уродцы обречённой женщине, будто поздравляя с днём рождения.

А шизофренический «тюльпан» швырнул бедняжку на подоконник, Милана разбила себе лицо, брызнула кровь, а безжалостные ставни обрушили на шею бизнес-леди свой алюминиевый «топор». Васильева ещё успела почувствовать и услышать, как хрустнули позвонки под лопнувшей плотью, но после этого для неё закончилось сразу же всё.

Когда от нестерпимого запашка соседи через несколько дней вызвали полицейских, чтобы те долго выламывали обе двери, ведущие в квартиру Миланы Васильевой, внутрь вошедшим открылась чудовищно-адская картина: хозяйка роскошной жилплощади, раскорячившись хладным вонючим трупом, не имела никаких значительных повреждений, кроме перелома шеи, повлекшего за собой смерть и нанесённого, по всей видимости, в результате обрушения металлических пластин внутренних рольставней в то время, пока женщина находилась прямо под ними.

В последствие эксперты выдвинут предположение, что покойная сама по какой-то причине многократно воздействовала на механизм убийственных для неё ставней при помощи пульта электропривода.

Денёк для офисного менеджера Антона Подсосова, вкалывающего от зари до заката в средненькой фирме по продаже плюс установке пластиковых окон и дверей, выдался не особенно чтобы удачным, но и не совсем уж жутким, если честно.

После обеда Антохе досталось удовольствие рассчитать пару нормальных заказов, что он и сделал с переменным успехом, ошибившись сначала с цифрами при расчёте длины подоконника, а затем забыв включить заглушки в общий набор. На самом деле Антоша с детства слыл пухловатым растяпой. И даже теперь, сбросив немало лишнего веса, начав регулярно ходить в качалку, рассеянность Подсосова оставалась практически на прежнем уровне. Но упорная исполнительность стремительно влекла его по карьерной стремянке неизменно.

Близился вечер, за окнами офиса стало темнеть. Коллеги (представительно-важный дядечка вместе с худощавой брюнеткой, озабоченной обычно только уровнем качества привлекательности своих волос; сослуживцев, кстати, Антошка не очень-то любил) покинули здание… Подсосов в одиночестве остался ждать того, что вдруг какой-нибудь сумасшедший позвонит именно в их фирму под конец рабочего дня накануне выходных.

Стол Антона отличался тем, что стоял он не у окон, коих в офисе имелось целых две штуки, а располагался параллельно дальней стене, словно бы застыв в довольно тёмном месте.

А сам хозяин-менеджер сего стола сегодня после обеда сбегал за газировкой в симпатично-красной бутылке и берёг её до последнего. Подсосов не спешил домой, чтобы смотреть один из полюбившихся сериалов по Интернету или проводить время с любимой девушкой, которой у него не было (как он думал – пока ещё).

Антоха любил проводить время наедине с собой, его не тяготило отсутствие человеческого общества. И в пору вечерней черноты весны он, в общем-то, не уставал сидеть за компом, поигрывая во всяческие ерундовины.

Бутылочка с броской этикеткой открылась будто бы сама собой… Подсосов всосал сразу треть одним «засосом». Полегчало от свежести напитка, Антон впитал бодрость газировки, опять почувствовал небывалую работоспособность.

Но компьютер почему-то начал выдавать довольно странные (если не сказать страшные) вещи. Экран потонул в чём-то кровеподобном; всё стёрлось, замигала чернота; голос надписью сказал «Здравствуй, мёртвый…»; по диагоналям блеснули призрачные силуэты; дальше пошёл падать какой-то адский тетрис из кусочков человеческих тел; гипнотичное марево и всё в таком духе…