Текст книги "Адвокат, адвокат, он ворюге – друг и брат"

Глава 14
Солнцевские бандиты

Друг мой Игорь С. работал оперуполномоченным угрозыска в Солнцевском районе в самый разгар эпохи постперестроечного бандитизма. Территория эта славилась своими стойкими хулиганскими, бандитскими и общеуголовными традициями. Много чего пришлось пережить ему такого, от чего волосы слишком рано стали седыми.

Познакомился тогда Игорь со многими замечательными людьми. Некоторых даже приходилось задерживать. Одна из самых колоритных фигур – это классик бандитского жанра, лидер крупной подмосковной бандитской группировки Глобус.

Тот был тщедушен и в окружении своих туповатых горилл смотрелся совершенно неубедительно. Но обладал духовитостью, неуемной творческой энергией, множеством идей, порой завиральных и авантюрных, а также убежденностью и космическим самомнением. Так что все эти окружающие его горы мышц, выступающих челюстей и твердокаменных лбов шли за ним послушно, как крысы за гаммельнским крысоловом.

По причине телесной компактности основную часть своей воровской жизни он трудился «форточником», то есть вором, который забирается в квартиры через форточку. Однажды он влетел по-крупному. Когда выставлял хату, туда неожиданно вернулась хозяйка. Он с испугу бросил в нее металлическим предметом. Попал в висок. В результате – труп. А тут еще пострадавшая оказалась матерью секретаря обкома. В общем, Глобуса быстренько нашли и закатали по полной. Да еще и отпрессовали так, что через год у него начались помутнения сознания, клаустрофобия. С диагнозом шизофрения он заехал в спецбольницу в Белых Столбах. Умудрился оттуда выйти живым и относительно здоровым. Потом снова воровал и садился.

Выйдя в очередной раз и застав расцвет перестройки, понял, что времена настали свободные и бандитские. Будучи авторитетом, сколотил разношерстною шайку. Гоблины повиновались ему беспрекословно.

Ноу-хау у Глобуса было то, что во времена, когда шла взаимная резня между славянскими и кавказскими бригадами, он, чтя старые воровские законы, на национальность внимания не обращал и набирал всех подряд. Интербригада такая вышла – достаточно боеспособная и отмороженная.

В поле зрения солнцевского угрозыска он попал в 1990 году по вине хозяина кооператива, с которого вымогал аж восемь тысяч рублей. Это была как раз цена автомобиля «Москвич». Кооператору денег стало жалко до слез. Бывают люди, для которых копейка дороже жизни. Написал он заяву. И была спланирована совместная операция созданных тогда подразделений по борьбе с оргпреступностью – ОРБ, и уголовного розыска.

«Стрелка» для передачи денег была назначена у книжного магазина на Полянке. Игорь с напарником немножко припозднились и прибыли уже на место перед самым началом операции. Первое, что бросилось в глаза – несколько бандитского вида амбалов со злыми и настороженными взорами, как бы невзначай прогуливавшихся туда-сюда.

У Игоря пистолета не было, и он сказал напарнику:

– Не, с этими без стрельбы не справимся. Готовь ствол.

Впрочем, ствол готовить не пришлось. Амбалы оказались бойцами отряда милиции специального назначения, располагавшегося тогда в Колобовском переулке. Главный кулак московских оперативных служб.

Глобус подъехал на место на своей машине «ВАЗ-2106». Передача денег прошла. Команда «фас» – ох как любят ее спецназовцы.

Глобус был щеголем, на нем – модные и редкие тогда кроссовки с высокой шнуровкой. И спецназовцы так энергично его выдернули из салона машины, что кроссовки слетели и остались внутри. Задержанного оттащили в спецназовский «рафик», приковали наручником к скобе. После этого бойцы пошли вылавливать и плющить бойцов Глобуса.

– Лежать, сука!

Когда «сука» валится, ее для порядка отрабатывают спецназовскими башмаками и заковывают в наручники. Занятие это было настолько увлекательное, что спецназовец, стерегущий Глобуса в машине, не выдержал и побежал на помощь – надо же пнуть бандита, а то и вспомнить не о чем будет в старости.

Оставшись один, бандитский авторитет протянул тонкую кисть через браслет. Осторожненько вылез из «рафика». И в носках припустил через стройку.

Ловили его еще пару недель. Отрабатывали связи. Наконец была получена информация, где он хоронится. Обозленные спецназовцы при задержании его так отпинали, что он на месяц прописался в семьдесят первой больнице под охраной. Потом его мурыжили еще полгода.

А потом… Ну, ходили слухи, что следователь хорошо погрел руки на этом деле. Во всяком случае, через пару месяцев после прекращения уголовного дела он купил квартиру, да потом еще и сделал стремительную карьеру. Так это или не так, кто же теперь скажет. Дело давнее. Но лучше бы бандитскому авторитету тогда было посидеть лишних пяток годков.

Глобус с головой погрузился в дележку собственности и бандитские разборки. Резко попер в гору. Прикупил себе длинный «Линкольн» с антенной спутниковой связи и соответствующим телефоном. Стал считать себя хозяином жизни. И был сбит на взлете – застрелили беднягу в спорткомплексе «Олимпийский» на дискотеке ЛИСС за избыточную хитрозадость и стремление получать выгоду, лавируя между славянскими и кавказскими бригадами.

Игорю несколько раз пришлось беседовать с авторитетом, притом достаточно откровенно. Глобус производил на него двойственное впечатление. С одной стороны, классический уголовник старой формации. Любитель понтов, франт – одевался в клубные костюмы с платиновыми и золотыми пуговицами. С другой – человек начитанный, очень неглупый, писал неплохие стихи. Умел куртуазно ухаживать за дамами. Имел семью, в которой души не чаял. В общем, человек, не чуждый каких-то своих принципов.

Интересно, но милицию, несмотря на свои поломанные ребра, он врагами не считал и ненависти не испытывал. Полагал, что каждый делает свое дело. Его дело – воровать и бежать. Милиции – ловить. Жизнь покажет, кто лучше со своим делом справляется…

А ненавидел он больше всего кооператоров, цеховиков и прочий подобный сброд.

– Ты посмотри, до чего эти барыги страну довели! – говорил он Игорю. – Все разворовали, твари такие! И будут теперь нам, ворам, долю платить!

На почве сословных предубеждений он не переносил лидера Солнцевского преступного сообщества знаменитого Михася – его потом Швейцария все судила, да не засудила. Тот работал до начала своей бандитской карьеры барменом в «Интуристе», и Глобус никогда не стеснялся напомнить всем об этом:

– Он же халдей! А я вор…

С Михасем Игорю приходилось пересекаться при самых разных обстоятельствах. Лидер преступного сообщества обычно проводил свои оперативные совещания на площадке у кинотеатра «Солнцево» (бывший «Юность»), как раз рядом со 176-м отделением милиции. И можно было видеть из окон отделения, как стекаются к кинотеатру машины с верными михасевскими нукерами.

Однажды Игорь со товарищами при обыске в доме Михася извлек из-под его кровати «дипломат» с шестьюстами тысячами долларов. Больше всех был удивлен сам хозяин дома. Он вполне искренне восклицал:

– Хоть убейте, не помню, как этот «дипломат» там оказался!

А на «дипломате» том пыль с палец толщиной. Так и было – кинул и забыл…

Самого лидера «солнцевских» Игорь, как ни странно, во всех смертных грехах не обвиняет, поясняя свою позицию следующим образом:

– Он больше бизнесмен был, чем бандит. Ну, время такое было. Не поставишь чужих бандитов на место, тебя самого уконтрапупят. Борьба за выживание.

Услышал я у него и мысль, что по большому счету сам Михась давно стал эдаким брендом. Реальное руководство там еще в середине девяностых перехватили выходцы из различных спецслужб.

Для Ельцина тогда спецслужбы были лютыми врагами. Перетряс он их кардинально, спустил с небес на землю, многие вполне заслуженные офицеры остались не у дел. Некоторые от обиды пошли работать в мафию, где их приняли с распростертыми объятиями. Некоторые со временем возглавили криминальные группировки, другие успешно трудились там консультантами. У моего шефа было в производстве оперативное дело по «ореховским» – наверное, самой отмороженной и дерзкой группировке России, так в нем половина фигурантов тоже конторские, во главе с полковником госбезопасности в запасе.

Интересно, что Глобус принципиально не брал на службу бывших сотрудников госбезопасности и милиции. Он считал их скурвившимися «суками», которые перешли на другую сторону. Презирал их и близко к себе не подпускал.

В солнцевской группировке позиция была другая. Брали спецуру только так. И через некоторое время их почерк отлично читался в разных преступных деяниях. Как в той истории с инфарктом калибром 5,45…

Глава 15
Инфаркт имени Калашникова

Однажды в выселенной пятиэтажке угрозыск прихлопнул некую «гостиницу» для киллеров, которых местная братва приглашала поучаствовать в дележке собственности и массовом убиении конкурентов – сами уже не справлялись с планом по валу. Приехали оперативники в «логово зверя», а там в комнатах целая гора тротила и ящики уже снаряженных самодельных устройств с радиовзрывателями.

Начальник штаба отделения тогда прикатил и стал подчиненных строить – мол, обеспечить оцепление и осмотр, я тут главный, так что пойди, принеси, доложи. В общем, штабная культура в действии. И он гордо так приказы по рации раздает, приобщается к историческому моменту.

Тут саперы приезжают. Заходят в комнату с арсеналом. Смотрят на взрывные устройства. И старший диким голосом орет:

– Все из здания! И рации выключить! Рванет же на хрен!

Действительно, могут частоты и сигналы от работающих радиоустройств так совпасть, что радиовзрыватель выполнит свой последний долг и отдаст прощальный салют.

Начштаба тут же ветром сдуло. Смылся со словами:

– Вы тут работайте, а у меня дела в отделе срочные…

Ничего. Выжили все. Разминировали. «Гостиницу» прикрыли. Но на уровне бандитизма, шагавшего тогда по стране, это не сказалось. Стрельба и взрывы продолжали звучать.

Был в Солнцеве бизнесмен. Заключил с братвой договоры на строительство домов, взял бабки взаймы. И то ли в МММ прокрутил все деньги, то ли в другие аферы попал, но к выполнению обязательств был совершенно не готов. Братва его предупреждала долго и настойчиво.

В таких ситуациях два момента. Если должника пришить, то денег он с того света тебе уже не вернет. А пока он жив, все же есть шанс, что рассчитается. Поэтому нередко должников сильно берегут. Не дают волосу с головы упасть, хотя для прояснения сознания прорежают ближнее окружение. Но есть и другой момент. Если ты прощаешь кому-то долг, то роняешь свой авторитет, наработанный своим потом и чужой кровью. А в бандитском промысле авторитет – это основа основ. Поэтому лучше время от времени, даже в ущерб общаку, преподносить окружающим наглядные уроки. И какой из этих факторов перевесит? Быть или не быть – вот в чем вопрос. Бить или не бить? Стрелять или не стрелять?

Перевесили соображения авторитета. И однажды строителя расстреляли рядом с его домом.

Игорь выехал на место происшествия. Из Главка тоже приехала опергруппа с судебным медиком. Тот сразу сказал:

– Расхлопали из автомата «АК-74». Более подробно скажу после вскрытия.

А жена убиенного, вся заплаканная, в ответ на все вопросы только долдонила потерянно:

– Ну чего вы спрашиваете? Вы что, расследовать будете? Да напишете, что от сердечного приступа скончался.

Мой друг непонимающе потряс головой: какой на фиг сердечный приступ? От пули калибром 5,45?

– Будем расследовать, – пообещал он с энтузиазмом.

– Да ладно вам, – махнула женщина рукой.

А на следующий день Игорь изумленно глядит на заключение эксперта: «Смерть произошла от сердечного приступа, труп кремирован». Следствие закончено – забудьте. Нет, такой почерк – это явно не братвы. Тут спецслужбистский изворотливый ум нужен.

Кстати, на Солнцевское организованное преступное сообщество уже в двухтысячных на уровне МВД России было принято решение провести широкомасштабное наступление. Знали о плане операции несколько человек, особо высокопоставленных и доверенных. Потом доходили слухи, что в тот же день, когда начали разрабатывать план операции, синхронно бандиты разрабатывали план противодействия. То есть были в курсе всего.

Не знаю, правда или нет. Но факт остается фактом – широкомасштабное мероприятие, в которое были вовлечены огромные силы, закончилось пшиком. Ну, изъяли пару стволов и задержали нескольких шестерок, которых свои же подставили по принципу – твоя очередь сидеть. Нет, братцы, с мафией надо бороться по-другому…

Глава 16
Взяточники или эмиры?
Опыт коррупции в советском Закавказье

– Откройте сейф и покажите содержимое.

– Зачем?

– Там лежат денежные средства, полученные вами в качестве взятки.

Эти бесцеремонно вторгшиеся в кабинет начальника двое были еще молодыми и зелеными, но уже зубастыми чекистами, присланными из Москвы. И отвязаться от них возможностей не было никаких.

Начальник районного отдела КГБ вздохнул, криво усмехнулся и кивнул:

– Хорошо.

Полковник открыл сейф, глядя, как с торжеством загорелись глаза щенков. Вытащил пистолет. Передернул затвор. И угостил каждого из визитеров пулей. После этого застрелился сам. В сейфе действительно лежала крупная сумма денег…

Это был 1986 год. Когда я по распределению прибыл в военную прокуратуру Бакинского гарнизона, это уголовное дело уже было прекращено в связи со смертью обвиняемого. Вглубь, конечно, никто не копал. Но ажиотажа оно вызвало много.

Самое интересное, что среди моих старших прокурорских товарищей никакого особого осуждения эксцентричным поступком мздоимца в погонах я не нашел.

– Ну а что такого? – говорил мне помощник прокурора. – Пойми. Полковник был уважаемым человеком. Авторитетом в Баку. А тут два сопляка его в чем-то там изобличили, смешали с грязью. Вот и поплатились. Ну а у него после такого мужского поступка уже выхода не было. Это Азербайджан, дорогой мой. Забудь ты тут о Большой земле.

Через некоторое время я понял, что попал в Зазеркалье. Это не был феодализм, капитализм или первобытно-общинный строй. Это был какой-то параллельный мозаичный мир, где были элементы и пещерного, и феодального, и атомного веков. При этом все это было сведено в стройную систему, которую даже коррупционной не назвать. Это было нечто совершенно отдельное, исконно-посконное, уходящее корнями глубоко и надежно.

– Возьми обычный район, – наставляли меня. – Запомни, большие должности здесь достаются или за деньги, или по клановым основаниям. Деньги зарабатывают все, кто как может и не может. В районе все руководители госучреждений и предприятий, торгаши, цеховики обязаны платить. Платят секретарю райкома, поскольку он хозяин района. И платят начальнику райотдела КГБ, потому что он все про всех знает и с Москвой связь имеет. И так везде. Естественно, местные партийные руководители тоже платят наверх. Таким образом образуется идеальное строение – самое древнее из крупных строений на Земле – пирамида.

Как дела обстояли в народном хозяйстве, не знаю. Я лично насмотрелся лишь на местные правоохранительные органы, в основном на следственные. И картина была для нас, «колониальной администрации и оккупантов» (как нас потом назвали), восхитительная и непостижимая.

Следователь ОВД в то время имел атрибуты, обязательные, как удостоверение и форма. Во-первых, он должен был одеваться в очень дорогие костюмы и при таких же шикарных галстуках. Под окном у него обязательно должна была стоять машина «Жигули» – на «Волгах» ездили только большие начальники. Руки оттягивали дорогущие по тем временам часы «Ориент» и «Сейко» – стоили тогда от двух до пяти сотен рублей, ими были завалены все комиссионные магазины, и они были свидетельством престижа. И, даже если не куришь, на столе у тебя должны лежать сигареты «Мальборо» – такой элемент западной шикарной жизни. «Дымок» стоил копеек двадцать, а у фарцовщиков «Мальборо» шло по семь рублей.

– К чему все это? – спрашивал я знакомого милицейского следователя.

– Ты не понимаешь. К тебе приходит проситель. Если ты сидишь задрипанный, в свитере и куришь «Стюардессу»… Ну сколько он тебе даст? Подумает – тысячу рублей этому нищеброду за глаза хватит. А если ты весь лучишься благополучием и деньгами, то ниже чем с пятерки он и разговор не начнет.

Правоохранительные органы были пылесосом, выкачивающим средства из населения, жившего, кстати, вовсе не богато, несмотря на то что только РСФСР и Азербайджан были недотационными республиками. Конечно, порядок при СССР был везде, так что за деньги разбойника или грабителя не отпустишь, хотя бывало и такое. Поэтому самыми денежными считались должности следователей и дознавателей по дорожным происшествиям. Тогда за ДТП уголовная ответственность наступала даже при причинении материального ущерба. А специфика расследования данного вида преступлений в том, что их можно развернуть на сто восемьдесят градусов без особых усилий. При следственном эксперименте машину на пять метров ближе поставил, и вот уже по формуле водитель не имел технической возможности остановиться. Ну и БХСС, в ведении которого находились так называемые хозяйственные дела. Один опер в Грузии хвастался мне, что работал всю жизнь честно, все дела до ума доводил, а брал только по концам, которые все равно приходилось бы рубить. В любом большом деле накапливается информация, по которой ничего не докажешь, но можно ошкурить жуликов первостатейно.

Следователь в том же Баку обычно работал не один. При нем была машинистка, печатавшая запросы, постановления. И еще мальчик на побегушках с пробегом пять тысяч километров, который таскал документы, развозил повестки, то есть выполнял то, на что уходит львиная доля рабочего времени в следствии. Естественно, оплачивалась прислуга за счет самого следователя.

В ОВД порой творились чудеса. Если в столице еще было какое-то подобие нормальной жизни, то на селе начальник забирал в кассе зарплату своих сотрудников со словами: «Вы что, за эти подачки сюда работать пришли?» Подчиненные вздыхали, признавая правоту его слов, и послушно расписывались в ведомости.

При этом было такое неписаное правило – сколько бы ты ни наворовал, две трети вынь да отдай начальству. Потому что у начальства свое начальство, да еще местные власти надо подкармливать – в райком, прокуратуру, суды носить. И не дай бог, ты скрысишь копеечку. Узнают и раздавят. Подставят под взятку и устроят показательный процесс. В Закавказье правило было – влетевших и неотмазавшихся образцово-показательно карали по всей строгости советских законов – вполне могли и расстрелять, дабы продемонстрировать Москве принципиальность в борьбе с хищениями соцсобственности и взяточничеством.

Расценки на правоохранительные услуги колебались, но были однотипные. За ДТП – несколько тысяч рублей (от двух до десяти). А вот если жулик попался на хищениях – там в ходу были большие деньги. Переквалификация с расстрельной статьи «хищение в особо крупных размерах» на более мягкую статью «хищение госимущества в крупных размерах» стоило в среднем триста-четыреста тысяч рублей, поскольку речь шла о жизни и смерти. Но когда в Баку какие-то колхозники притащили прокурорским за решение вопроса полтора миллиона, их тут же арестовали – сумма уж очень большая была, сочли это за провокацию.

В какой-то период в военную прокуратуру стали ломиться на работу местные. Мы воспринимали нашу жизнь как каторгу – работали без выходных, преступность росла, начальство чудило, было очень тяжело. Зарплата была вроде приличная – двести семьдесят у следака, но цены в Баку кусались – из магазинов, спасибо Михаилу Сергеевичу Горбачеву, все исчезло, а черный рынок выметал наличность со скоростью турбины. И для нас было удивительно, что местные с таким упорством хотят попасть в наш ад. Объяснялось все просто. Разговорился с одним таким кандидатом, закончившим Бакинский университет.

– В нашу местную прокуратуру попасть – двадцать тысяч надо заплатить, – поведал он. – В милицию следователем – тысяч семь. Постовым – две, а если хочешь на машине ездить патрульной – то и стоимость машины доплати, а это пять тысяч. А у меня денег нет таких. Только в прокуратуру военную и идти.

На их беду, в Москве было известно, что творится в правоохранительной системе в Закавказских республиках, поэтому появился приказ – по распределению выпускников ВКИМО в военную прокуратуру в Закавказские республики не направлять, а выпускников местных юридических вузов при приеме на службу отсылать куда-нибудь к черту на рога – в то же Забайкалье. Кстати, сразу же после этого решения к нам из Военного института распределили одних азербайджанцев. Приказ, конечно, есть приказ, но оче-е-ень важные семейные обстоятельства у них всех возникли. Хотя, конечно, в военной системе им раздолья не было. Взяток мы не брали, но престиж!

Интересно, что очень похожие нравы царили во всех Закавказских республиках: и в Грузии, и в Армении, и в Азербайджане. У меня знакомый в середине восьмидесятых был назначен начальником штаба в полк дорожно-патрульной службы МВД Грузинской ССР. И вот собрал он на свое первое месячное подведение итогов начальников штабов батальонов – всех троих. А по завершении совещания увидел, что на каждом сиденье лежит газета. Развернул и чуть в обморок не грохнулся – в каждой по пять тысяч рублей. Он в сумрачном состоянии позвонил своему высокопоставленному родственнику, который его протолкнул на эту должность:

– Дядя, это провокация!

– Какая провокация. Это налог. Возьми эти деньги, купюры получше выбери и половину командиру полка отнеси.

Начштаба взял все деньги и отдал командиру. Тот пересчитал, хмыкнул.

– А твоя доля?

– Мне не надо.

На следующий месяц командир взял половину купюр и остальные деньги подвинул начштаба:

– Бери!.. Ты что, хочешь показать, что мы тут взяточники, а ты один чистенький? Не выйдет! Вылетишь отсюда, никакие связи не помогут!

После этого начштаба стал брать свою долю. И дошел до неврастении, ожидая ночного стука в дверь и позорного ареста. Зато решил все свои материальные проблемы – ну, там, машины, квартиры, дачи. А потом не выдержал и ушел работать замначальника исправительно-трудового учреждения.

В колонии застал ситуацию ничуть не лучше.

Там была перестановка кадров, ушло все руководство. И один капитан, зная о его связях, подходит и говорит:

– Пятьдесят тысяч рублей даю (по тем временам пять автомашин «Волга»), но чтобы меня назначили исполняющим обязанности начальника колонии.

– Да у тебя высшего образования нет! Тебя все равно никто не утвердит, – заметил мой знакомый.

– А ничего. Месяца три поработаю, вложенные деньги окупятся, и еще знаешь сколько заработаю…

Грузия была более демократичным краем. Там начальники брали со своих людей всего лишь половину заработанного.

Думаю, в других отраслях творилось то же самое. Работали подпольные цеха. Директора колхозов воспринимали колхозные угодья как собственное приусадебное хозяйство, а крестьян считали за холопов, платив им не по ведомости, а как сердце вещует. Все московские больницы были забиты кавказцами – не потому, что это престижно, а потому, что местные медицинские вузы готовили врачей-киллеров – поступали туда за взятки, экзамены сдавали за взятки, распределялись за взятки, и выживание с такими эскулапами становилось для пациентов проблематичным. В Закавказье хорошего врача можно было найти разве только в самом глухом районе, куда засылали тех, кто пробился через дебри медицинского образования не благодаря деньгам, а своей умной головой.

Ну и были в Закавказье всяческие сопутствующие примитивным стадиям общественно-экономического развития радости. Я попал будто в иностранный боевик или вестерн. Творилось там то, что в России и вообразить невозможно. Капитан внутренней службы заходил в кабинет министра внутренних дел и расстреливал его – после этого в МВД можно было попасть только с сопровождающими. Шла ожесточенная межведомственная борьба между КГБ и МВД, притом по каким-то свирепым правилам. Так, контрразведчики похитили выехавшего в отпуск крупного милицейского офицера и держали его месяц в отдаленной избушке, время от времени выводя на расстрел, тем самым приводя в состояние сговорчивости. После чего он выдавал под видеозапись новую порцию откровений о тайнах своего ведомства.

Или такая картина. У нас был дознаватель, так его одноклассник, непьющий, некурящий спортсмен, заведовал синдикатом киллеров. Работали следующим образом. В тайник заказчик кладет данные на будущую жертву: адрес, фотографию и прочие необходимые сведения, а также деньги. И через пару дней труп жертвы уже выброшен где-нибудь на Нефтяных камнях.

Да, много еще чего было, что не укладывалось в сознание русского человека.

Самое смешное – это безобразие не прекращалось в тех краях никогда. Это даже коррупцией не назвать. Просто так принято. И при Сталине было. Вспомнить мингрельское дело, по которому сейчас так плачут либералы. Руководители советских, партийных и правоохранительных органов, преимущественно мингрелы, устроили в Грузии систему повального мздоимства, за что эшелонами поехали осваивать Сибирь и Дальний Восток с кайлом в руках. После смерти вождя «невинно пострадавшие» вернулись в свои края обитания, коррупционно-байская система воспряла из праха и стала воспроизводиться из десятилетия в десятилетие. Она приобрела монолитность, непоколебимость и потрясающую устойчивость.

При том же Сталине первый секретарь ЦК Азербайджана Багиров шел по городу, ему в ноги бросались просители с жалобами и подползали на коленях. А потом он дошел до того, что заставлял холопов на даче собирать груши и торговать ими на рынках. Вождь пенял ему по телефону:

– Что, все грушами торгуешь?

– Наговаривают враги, товарищ Сталин…

Так что края такие. Неоднозначные…

Кстати, именно из Закавказья эти заразные традиции подношений, гешефтов и взяточничества стали распространяться и в Россию. Сначала робко, а потом все сильнее, настойчивее. И уже в семидесятых годах нельзя было найти в Москве номер в гостинице – богатый грузин двадцать рублей дал администратору, чтобы поселиться, а ты со своим паспортом лезешь! А вечный дефицит! «Богатый грузин две цены „Волги“ дал. А ты, передовик производства, нам не нужен». Так и шло постепенное разложение. Традиционно разлагался сперва юг, где в Краснодарском и Ставропольском краях были и мздоимство, и цеховики, и огромные бабки крутились.

У меня отец немного знал Эдуарда Шеварднадзе и разговаривал с ним, когда того назначили первым секретарем ЦК Грузии и он объявил бой коррупции.

– Тут двух тридцать седьмых годов не хватит, – мечтательно произнес в будущем главный демократ СССР.