Текст книги "Свобода для Господа Бога"

Еще один поворот за угол – и вот перед ним отель Брегорта. Оказалось, за размышлениями Гор уже подошел к искомому строению. Падший бог поднялся по ступенькам и остановился перед крыльцом напротив массивной дубовой двери на тяжеленных железных навесах. Внутри слышались приглушенные голоса, а площадка вокруг крыльца была аккуратно подметена – дом явно оставался жилым. Мушкетер снял шляпу, откашлялся, приготовившись давать объяснения по поводу своего нового неожиданного визита, и уже потянулся рукой к свисавшему рядом шнуру звонка, когда заметил, что дверь банально не заперта. Рука замерла.

«Люди, поставившие на вход такую тяжелую дверь, обязаны запирать ее, не так ли? – подумал он. – Тем более в такое неспокойное время, как война и революция».

Гор осторожно приоткрыл створку и заглянул внутрь. Цепь, протянувшаяся от стены к полотну дверной коробки, была выдрана «с мясом», а металлическая скоба для зацепа валялась на полу в созвездии щепок рядом с искореженным крючком.

Не мешкая далее и почти не загружая себя лишними размышлениями, юноша бесшумно вытащил оба пистолета и решительно шагнул в полумрак перед собой.

Глава 2
Настоящая красота

Инстинкт консидория, отточенный за два года «дуэльных» драк и боевых столкновений, вел его к схватке независимо от желаний разума. А инстинкт самосохранения, привитый прошлой сытенькой жизнью, надо сказать, порядком поистаскался. Уголком сознания Гор понимал, что, возможно, следовало бы крикнуть кого-нибудь из патрульных солдат, которых он видел на соседней улице или, по крайней мере, послать кого-то из них за поддержкой в казармы стрелкового корпуса, но… нет. На это уйдут драгоценные минуты, за которые может случиться что-то слишком важное. В конце концов, он ведь чемпион авеналий позапрошлого года, лучший из лучших! Новых авеналий с тех пор не проводилось, а это значит…

Гордиан прикрыл за собой дверь и, аккуратно переступая с носка на носок, двинулся вперед, осторожно, но быстро.

С каждым шагом голоса в глубине здания становились все отчетливей. Гор вполне различал, по крайней мере, три мужских голоса. Женских голосов, по счастью (или к несчастью?), слышно не было.

– Кто повез? – прорычал в дальней комнате надменный мужской баритон. – Куда именно повез? Кто встретит? Мне нужны имена, точный адрес и подробности, а не это блеяние. Отвечай!

– Я же объяснил, сударь… это Харторикс, сударь, я же говорю.

– Вот урод. Ну-ка добавь ему, Мирко, а то братец не понимает. Меня достало его мычание!

Послышались глухие шлепки ударов и резкие полувсхлипы-полувыдохи жертвы.

– Господину! Нужен! Адрес! – приговаривал незримый Мирко при каждом ударе. – Адрес! Точный! Сука! Ты понял?

– Ай-ххх, – прохрипел избиваемый, очевидно, выплевывая изо рта скопившуюся кровь и поломанные зубы. Он вдохнул, выдохнул и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как на пороге комнаты внезапно появился Гордиан. С двумя пистолетами наголо и с решительной миной на лице.

В комнате находились пятеро.

Избиваемый, со связанными за спиной руками и голый по пояс, стоял в центре на коленях. Какой-то человек, стоя у него за спиной, держал его одной рукой за волосы, а второй рукой за шею. Еще один (это был, вероятно, Мирко) держался чуть левее «сладкой парочки» со сжатыми кулаками и без оружия. Костяшки его правой руки были обильно смазаны кровью, причем явно не своей.

Еще два действующих лица располагались чуть поодаль. Первый не вызвал у Гора никаких ассоциаций – обычный косоглазый хайранский головорез с лицом верблюда. А вот второй…

На нем красовался черный камзол, чудесная черная шляпа с коротким павлиньим пером, золоченый пояс, а в руках у него были ножны, инкрустированные драгоценными камнями. В ножнах блистала шпага с серебряным эфесом, покрытым изысканной резьбой…

Лицо у человека с серебряной шпагой было совершенно обычным для носителя золотого пояса – стандартно-горделивое лицо молодого шательена. Тень падала на лоб, скрывая глаза, но вот осанка, взгляд, одежда и оружие…

Неужели?!.

– Братец! – выдохнул тут человек со шпагой, явно узнавая Фехтовальщика.

Голос шательена Гор также не узнал, но вот обращение «братец» вызывало у него вполне конкретные ассоциации.

– Хавьер? – то ли спросил, то ли констатировал Гор, и по спине у него пробежал предательский холодок.

– Лорд Хавьер! – поправил шательен и растянул губы в жутковатой улыбке. – Хавьер де Катрюшен. Ты узнал меня, братец!

Гордиан мрачно покачал головой. Действительно, перед ним стоял возрожденный лорд-консидорий. В новом теле, с новым лицом – надо же, снова реинкарнировали ублюдка! Восемь месяцев назад, тогда под Шерном, Гор вроде бы пробил шунт мерзавца мечом. Неужели не помогло?

Вслух же он произнес, как сплюнул:

– Такую тварь, как ты, трудно не узнать. И я тебе не братец!

– Ну отчего же? Смерть, говорят, сближает людей.

– О-о! Тогда ты не будешь против, надеюсь, если я попробую сблизиться с тобой еще раз. Пристрелить например.

– Не буду. – Голос шательена слегка подрагивал от резкого возбуждения. – А ты самонадеян! Не торопись, а подумай – ведь нас четверо, а ты один, значит, шансов у тебя мало. Предлагаю решить вопрос, как подобает консидориям: брось пистолеты и сразимся честно на шпагах. Ведь за тобой должок за Бронвену – ты напал на меня, когда я не был готов, не честно. Да и за Шерн тоже – должок. Надеюсь, ты помнишь это?

– Бронвену я помню, – ответил сквозь зубы Гор, – и помню, как честно ты поступил тогда со мной, выкрав Лисию. Помню и Шерн. Поэтому так: скажи своим – не двигаться. Пусть положат оружие на пол. Тогда никто не умрет. Я просто сдам вас коменданту – и все.

Хавьер скривился. Его рот при этом почти не поменял прежнего выражения, но каким-то немыслимым образом превратил дружелюбную улыбку в звериный оскал.

Он быстро глянул на стоящего рядом с ним человека, и тот осторожно приблизил руки к сабле на поясе. Остальные также напряглись. Мирко аккуратно вытер ладони от крови и потянулся к кинжалу. Боец, держащий пленного, отпустил его волосы и также изготовился дернуть оружие из ножен. И только избитый коленопреклоненный незнакомец в центре комнаты продолжал с раскрытым ртом обалдело таращиться на Гора.

– Брось пистолеты, говорю! – повторил де Катрюшен уже зло и серьезно. – Нас четверо. Брось!

– У вас нет огнестрельного оружия, как я вижу, – усмехнулся теперь уже Гор. – Боишься спугнуть кого-нибудь выстрелами, а милорд? Я поясню: в моих пистолетах картечь, и это значит – попаду не глядя. Из четверых – двое сразу в расход. Оружие на пол, я сказал!

Хавьер напряженно дернул усом. Его спутники один за другим осторожно и мельком взглянули на своего предводителя. Умирать никому не хотелось.

В конце концов, два пистолета с картечью – это аргумент против четверых.

Дальнейшее произошло очень быстро.

– Бей его! – резко заорал Хавьер и прыгнул за спину стоящему рядом с ним бойцу, укрываясь от выстрела. Пораженный предательским поведением своего главаря, тот замешкался на долю секунды и кинулся к Гору чуть медленнее, чем следовало. Однако остальные, стоявшие спиной к лорду-консидорию, не видели трусливого маневра предводителя и среагировали как надо. Выхватив оружие, они бросились на врага!

Гор чуть качнул стволами, корректируя направление выстрела, и дал залп. Два тела, наткнувшись в прыжке на заряд картечи, вскинулись в воздух и, пролетев два метра, с размаху шмякнулись о стену.

Ба-бам! Комната заполнилась дымом и пылью.

Гор отбросил ставшие бесполезными пистолеты и схватился за шпагу.

В это мгновение бывший демиург оказался совершенно беззащитен, и если бы третий боец, тот самый «верблюд», за которым спрятался лорд Хавьер, оказался рядом, все было бы кончено. Но трусость врага спасла ему жизнь на этот раз точно так же, как в Бронвене спасла его заносчивость. Пока третий боец переваривал измену предводителя и сумел обежать пленного незнакомца, Гордиан уже выхватил оружие и был готов к встрече.

Шпага в правой руке, дага в левой. Подросток или нет, но с оружием он обращаться умел. Опасное мгновение миновало!

Враг сделал пробный выпад, и Гор легко парировал его одним движением лезвия, а уже другим распорол предплечье. Потом вошел в клинч, блокировав саблю, и резко пнул коленом под ребра. Н-на! Жалобно заныв, «верблюд» отлетел в сторону, выронил свое оружие и распластался на полу.

Гордиан уже занес над ним свою шпагу для последнего пронзающего удара, но краем глаза уловил быстрое движение сбоку и вовремя развернулся.

С расстояния разделявших их четырех метров классическим фехтовальным «притопом» к нему мчался Хавьер со сверкающей серебряной шпагой, вертевшейся в его руке как маленький пропеллер.

Оружие Гора, резко изменив направление, по скошенной дуге отклонилось от «верблюда» и с сухим треском врезалось в расписное лезвие шательена. Шпаги звякнули, и оба клинка от удара спружинили в стороны.

Но Хавьер и не ждал легкой победы. Он знал Гора давно и понимал, что под глупой внешностью тщедушного недоноска скрывается грозный чемпион авеналий и страшный боец! Получив отпор, лорд сделал финт, обведя клинок Гора слева, затем справа и снова слева в течение секунды. Затем распрямился в выпаде, как сжатая пружина.

Удар!

Гордиан благополучно отскочил. Однако левая нога при этом уперлась в стену, и Фехтовальщик понял, что еще один отскок ему не совершить – места в комнате было слишком мало для маневренного боя. Хавьер между тем атаковал снова.

Удар!

Гор снова отбил, отклонив корпус в сторону и назад – спина окончательно уперлась в стену. Драться в таком положении было неудобно, и Гор, спасаясь от очередного нападения, соскользнул по стене вниз в полуприсед и легко вынырнул из комнаты.

Но Хавьер не отставал. Не успел Гордиан выпрямиться за порогом в боевую стойку, как тот уже показался в дверном проеме и с убийственной монотонностью автомата принялся колоть противника в корпус и в голову, в голову и в корпус! Засверкал металл, заскрежетали друг о друга хищные лезвия каленых клинков.

Выпад – защита – контратака – отход.

Однако по сравнению с дракой в комнате ситуация кардинально изменилась. Теперь они сражались в длинном и узком коридоре, а не в замкнутом пространстве сравнительно небольшой комнаты. Стена теперь не упиралась Гордиану в спину, и он имел прекрасные возможности для отступлений и маневра. В то же время сектор атаки у Хавьера существенно сузился. Нападать в коридоре он мог теперь только прямо, и Гор весьма успешно парировал эти сильные, быстрые, но крайне примитивные броски серебряной шпаги.

Лорд Хавьер, казалось, был неутомим, атаки следовали одна за другой, причем в очень быстром темпе и направленные крепкой рукой. Но Гордиан понимал – долго работать в таком режиме шательен не сможет.

Пять, максимум – десять минут. И расплатой за самонадеянность и неэкономный расход сил будет смерть.

Вскоре, однако, это понял и сам гвардейский полковник. Он стал замедлять нападения на своего низкорослого, юркого противника, делать выпады реже и более осторожно. Примитивные наскоки сменились на более сложные комбинации, а резкие сильные уколы – на замысловатые финты. Стремительная и яростная схватка превращалась в затяжной поединок двух опытных игроков.

Отражая удары, Гордиан механически анализировал ситуацию. Ситуация была так себе. Узкий коридор, одинаково освещенный для обоих противников через боковые окна. Оба одинаково вооружены – узкая шпага для колющей техники фехтования и кинжал-дага для левой руки с зацепом.

Оба противника вступили в схватку свежими, ни у кого нет ранений, никто не измотан. Класс бойцов также примерно одинаков: хотя Гор положил Хавьера в их первую встречу на авеналиях, однако это случилось, скорее, благодаря внезапности его атаки и самоуверенности шательена, а не превосходству Гордиана как фехтовальщика. Значит, шансы бойцов в новой драке можно считать равными, если не учитывать одного – шательен выше Гора почти на голову и имеет более длинные руки и более длинные ноги, что также немаловажно для дальности выпада.

И конечно, атлетически сложенный лорд Хавьер просто физически сильнее бывшего некормленого раба. Зато Гор – моложе, а значит, наверняка быстрее и, возможно, выносливей массивного дворянина.

В общем – рулетка.

В этот момент шательен сделал очередной выпад, а Гор в очередной раз его отразил. Клинок лорда поймался на дагу и влетел в ее зацеп. Гор скользнул зацепом даги по лезвию Хавьера вниз, пытаясь захватить шпагу противника у самого основания, чтобы блокировать ее. Одновременно, синхронным движением другой руки, он попытался уколоть врага собственной шпагой, но тот был внимателен и поймал шпагу Гордиана на зацеп собственного кинжала. Дага Хавьера также прошла по лезвию Гора вниз и также уперлась в щиток эфеса.

Следующие несколько мгновений два врага стояли один напротив другого и тяжело дышали друг другу в лицо, скрестив свое оружие в паутине из сцепленных клинков.

Мускулы обоих напряглись, пытаясь высвободить свои шпаги из зацепов противника и, наоборот, сохранить шпагу врага в зацепе собственного кинжала.

Но Хавьер был явно мощнее и постепенно выворачивал руки Гора в более неудобное положение. Видя, как рукоять кинжала медленно выскальзывает из его напряженных пальцев, Гор внезапно понял, что всего через мгновение окажется совсем без оружия. Вот же черт!

Слабосильный мушкетер резко выпустил дагу, вцепился в рукав хавьеровского камзола (чтобы блокировать руку со шпагой) и, подтянув к себе корпус шательена, с силой врезал ему коленом в пах!

Тот что-то сдавленно заорал, явно возмущенный неспортивным поведением оппонента и согнулся от боли. Затем отбросил в сторону дагу, схватил врага свободной рукой за грудки и попытался достать его коленом в ответ.

Мимо, разумеется, поскольку пинать коленками надо тоже уметь.

Страшно ругаясь и рыча, противники юлой закружились по коридору, пиная и шмякая друг друга о стены. Наконец, подловив стоящего на одной ноге Хавьера, Гор сделал подсечку, и тот, потеряв равновесие, мешком повалился на пол, увлекая за собой более легкого Гора. Дуэль фехтовальщиков невероятным образом превратилась в борцовскую схватку, но шпаги при этом противники по-прежнему сжимали в руках.

Впрочем, колоть подобным оружием из положения лежа возможным не представлялось, поэтому шпаги фехтовальщиков стали просто помехой для катающихся по полу людей.

Хавьер сообразил первым – спустя минуту их «лежачего» противостояния он отбросил свой клинок в сторону и, стукаясь о доски, шпага полетела в угол. Озверевший шательен наконец-то высвободил обе конечности и вцепился в горло ненавистному серву.

– Умри! – прохрипел он, задыхаясь и брызгая слюной в лицо врагу.

Тот судорожно глотнул воздух сдавленной глоткой и также выпустил шпагу из ослабевших пальцев. Дернулся, попытался сорвать кисти со своей шеи, но, разумеется, не смог – враг был сильнее. Тогда он закружился на месте, на собственной спине, отталкиваясь ногами от стен и от пола.

Когда тело повернулось на сто восемьдесят градусов, руки шательена сами собой разжались, а Гор смог вздохнуть, перевернуться и встать на четвереньки. Но Хавьер был неумолим. Приподнявшись на коленях, он настиг своего более техничного, но слабого противника и снова опрокинул на пол, навалившись сверху на плечи. Сжав Гора ногами, шательен захватил его шею локтем и принялся душить, сложив кисти рук в «замок» и перекрывая противнику дыхание железным «локтевым» захватом.

Гор понял, что проигрывает схватку, – он снова начал задыхаться. Хавьер явно доминировал в борцовской позиции, а силы консидория были уже на исходе.

«Ладно, – задыхаясь подумал он, – попробуем по-другому».

Из последних сил он немного отжался от пола, подтянул под себя ноги и чуть повернулся на левый бок. Затем высвободил правую ногу, вывернул ее и принялся долбить пяткой в тяжелом ботинке в «замок» из рук шательена. На ботинке были злые металлические набойки, поэтому уже с четвертого удара хват разжался, а на пальцах шательена остались полосы из содранной кожи и кровавых синяков.

В тот же миг Гордиан рванул в сторону, пытаясь вырваться из смертельного захвата и втягивая воздух в горящие от удушья легкие… Еще рывок, еще…

Проклятье! Хавьер вцепился в Гордиана мертвой хваткой за отвороты камзола и удержал от бегства. Затем подтянул легкое тело юноши к себе и насел сверху, заблокировав тонкие ноги серва своими мощными бедрами, чтобы избежать еще одной серии ударов каблуком. И с наслаждением сжал напряженные руки в новый локтевой «замок». Сила силу ломит.

Сдохни, серв!

Гор дернулся несколько раз, покрутил пунцовым от напряжения лицом и как-то спокойно понял – это все, не вырваться.

Мысли замерли, как вода в болоте… Мыслей не было…

Мышцы задеревенели от непрерывного напряжения…

Легкие разрывались без воздуха…

Ослабевшие пальцы бессильно вонзились в кисти Хавьера, даже не пытаясь их оторвать – без толку.

Глаза покрылись серой, слезливой пеленой, сквозь которую Гор видел только кусок коридорной стены и пола. Неужели это последнее, что он увидит в своей такой насыщенной и богатой на события жизни?

Но нет, на полу среди осколков штукатурки, выбитых им во время драки со стен и потолка, на расстоянии всего полуметра от глаз, поблескивал тусклым светом серебряный эфес шпаги Хавьера, отброшенной им в угол всего несколько мгновений назад.

Шпага была изумительно красива. Покрытый изящными вензелями эфес был настоящим произведением искусства. Рукоять венчала голова льва, сработанная так точно, что морда животного казалась живой. В глазах царя джунглей блистали маленькие зеленые самоцветы, источающие мягкий лучистый свет.

Сама же рукоять, обвитая акульей кожей, переходила в великолепную гарду, состоящую из переплетенных стальных полос, стилизованных неизвестным мастером под виноградные лозы. А из центра серебряного виноградника вдаль устремлялся чудесный идеально отточенный клинок, настолько изящный и хрупкий, что…

Изящный и хрупкий!

Гор медленно протянул руку и схватил длинное оружие за рукоять на манер кинжала – клинком вниз, побелевшие пальцы сжались на шее льва.

Шпага бесполезна в борцовском поединке…

Гор захрипел, собирая последние силы, и что есть мочи вонзил сверкающее лезвие в стену напротив своих глаз.

Шпага бесполезна. Тут нужен более короткий клинок…

Гор согнул полотно клинка на излом, уперев его центральную часть в пол, а кончик – оставив вонзенным в стену.

Нужен короткий клинок….

Чудесное лезвие напряглось и завибрировало как струна на музыкальном инструменте. Казалось, оно застонало от боли и унижения, предвкушая свою оскорбительную для произведения искусства смерть.

«Тресни, сволочь! – прорычал Гордиан. – Ну!»

Но клинок держался.

Гор закричал, в последнем рывке разрывая себе мышцы и сухожилия. Легкие клокотали без воздуха, а зрение почти исчезло за пеленой из пота и крови. Давай!

И вот металл поддался еще на несколько миллиметров.

Их и не хватало – с легким щелчком, более подобающим повороту замка в дверной скважине, чем гибели благородного оружия, лезвие треснуло почти посередине, оставив в руке Гора богатый эфес с жалким кривым обломком стального полотна длиной сантиметров тридцать.

Хавьер с ненавистью зарычал.

Он понял, но слишком поздно!

Почти без замаха, Гордиан вонзил кривой обломок в живот шательену. Бритвенно острая линия скола вспорола мягкое подбрюшье, как нож масло.

Сталь потекла вовнутрь, вниз и назад. Глубже, до рукояти!

Вот эфес уперся под ребра, в лохмотья разворочав по пути желудок и печень, разрезав на части кишечник.

Здесь Гор провернул клинок, как бы расширяя рану, затем выдернул и вонзил его еще раз.

Опять провернул, поставив шпагу поперек разреза, чтобы кровь, жизнь и дерьмо вытекали оттуда обильней.

И оставил так, уже не в силах вытащить оружие и вонзить его снова. Все.

Сверху булькнуло. Выпустив кровавый пузырь, Хавьер захрипел и обмяк, как будто внезапно заснул. Железная хватка его «замка» разжалась, и воздух потек в легкие Гора, восполняя силы. Тот жадно задышал.

Между тем что-то теплое потекло по спине, залило бок, замочило одежду, лужей растеклось вокруг переплетенных тел двух противников. Как сказал Хавьер – смерть сближает? Вот уж точно, бульшую близость трудно себе вообразить, даже при очень хорошей фантазии.

Кровь была везде – на лице, на руках, на ногах, на теле, на одежде и на оружии. Гор откинул в сторону руки врага, продолжавшие сжимать его как будто в любовных объятьях, и с невероятным усилием выполз из-под Хавьера.

Через лужу крови – к стене. Откинулся на спину. Посмотрел вокруг.

В дверном проеме стоял старый знакомый – косоглазый головорез с лицом верблюда, чья медлительность спасла Гору жизнь в начале драки.

Ублюдок стоял с мечом-кошкодером наголо, схватив его одной рукой, разумеется за рукоять, а другой – пальцами за самый кончик и вертя таким образом предмет в руках.

Туда-сюда-обратно. Обратно-сюда-туда.

На помощь к командиру он, по всей видимости, не спешил.

Совершенно обалдев, Гор смотрел на «верблюда», надсадно дыша. «Что-то не прет сегодня», – подумал он грустно и мысленно усмехнулся: он совсем забыл про последнего вражеского бойца.

– Спасибо, – неожиданно сказал «верблюд», осклабившись. – Давно хотел посмотреть, как сдохнет эта шательенская сволочь.

С этими словами бандит кивнул на тело лорда и сплюнул.

«Это уже интересно…» – мелькнуло у Гора в голове.

Он тоже кивнул на мертвеца и, чередуя слова со вздохами и выдохами, спросил, стараясь экономить дыхание:

– Он же… твой… командир… Разве нет?

«Верблюд», взяв наконец кошкодер одной рукой, лениво потянулся.

– Разве да, – передразнил он. – Был командир. А теперь нет, как видишь.

– У вас… я смотрю… сплоченный коллективчик… – Дыхание Гора постепенно восстанавливалось, но он по-прежнему старался дышать тяжело, чтобы не провоцировать врага и еще хоть немного отдохнуть.

– Да уж какой есть! – сказал боец и оттолкнулся плечом от дверного косяка. Теперь он стоял прямо и не расслабленно, как всего мгновение назад, а чуть напряженно. И хотя на кривом уродливом лице по-прежнему светилась улыбка, Гор понял, что враг готов к броску, – беседа закончилась.

– Ты чего? – испуганно выдохнул он. – Командира твоего… ублюдочного… я завалил… Давай… к нам… Представлю тебя… в армии… как своего спасителя… Не пожалеешь.

– Жить хочется, да? – Ублюдок снова осклабился.

– А кому… не хочется? – Гор показал зажатый в руке обломок шпаги, мол, все в твоих руках, куда я против боевого меча с такой железкой.

Но враг на провокацию не поддался.

– Ты ведь Гор-Апостол, верно? – спросил он.

– С чего ты… взял?

– Да не юли, я твою рожу век не забуду. Я под Шерном в кавалерии стоял. Хорошо тебя видел.

– Так ты… шательен, что ли?

– А что не похож?

– Не очень.

«Верблюд» оскалился.

– А это потому, – произнес он сквозь зубы, – что денег у меня нет и воскрешение мое не оплачено. Наша поганая церковь новое тело мне «бесплатно» предоставила. Как бы! Должен служить до конца дней, пока не отработаю!

Глаза его, казалось, метали молнии.

– Вот это, – он ткнул себя в грудь, – ублюдочное тело кривого бездомного бродяги! А мое собственное лежит под Шерном с пулей в черепе. По твоей милости!

Он отодвинулся от дверного проема на шаг и, как будто играя пальцами, удобней перехватил рукоять своего оружия.

– А теперь представь… – продолжал обиженный реинкарнированный шательен. – Твоя голова для церкви бесценна, на новое тело, полагаю, мне хватит. А Хавьер пусть валяется здесь.

– Так вы… за мной охотились… что ли? – спросил Гор с неподдельным интересом, но по-прежнему изображая из себя запыхавшегося кролика. – Странно. Вы ведь… не могли знать… что я приду сюда… сегодня.

В ответ «верблюд» дико, истерически расхохотался.

– Да за бабой твоей мы приехали, серв, – заорал он, – которую ты освободил, а потом сюда отправил местному отребью на потеху. Вон в комнате сидит местный распорядитель, он сдавал ее в аренду как матрас, на ночь. Поди спроси его! А сейчас они ее в Литавру повезли, как будто там своих шлюх не хватает… Кардинал сказал – найдите мне червя для наживки! Чтобы поймать врага, мне нужна его сучка! И ты ведь сглупил, Апостол! Девка весь год сидела у тебя под боком взаперти в этом поганом отеле, а ты не удосужился себе под ноги посмотреть! Ха! Да ее тут весь Бургос оттрахал!

Гор дернул щекой, но сдержался. Он по-прежнему сидел в луже хавьеровской крови, прислонившись к стене с обломком шпаги, изображая испуганного юнца. Он казался маленьким и беспомощным. Ничтожным…

Так было легче задавать вопросы. Слушать, что говорит враг. Сдерживать развязку.

«Верблюд» между тем разошелся, тараторя скороговоркой и постепенно приближаясь к развалившемуся в неудобной позе Гордиану. Кончик кошкодера немного подрагивал от возбуждения бойца.

– Но теперь нет нужды охотиться за ней, – прошипел он, – ты сам к нам пришел. Я принесу кардиналу твою отрезанную башку и сам займу место полковника Хавьера! Он только что сдох, а теперь твоя очередь, хе-хе… – И добавил с издевкой: – Братец!

Гор посмотрел на «верблюда» снизу вверх, спокойными глазами и ровно дыша.

– Я не братец тебе, – сказал он и, оттолкнувшись спиной от стены, одним молниеносным рывком поднялся на ноги.

– Сидеть! – заорал «верблюд» и прыгнул к нему, взмахнув своим оружием.

Но оказавшись на ногах, Гор лишь дернул корпусом, уходя от удара и даже не пытаясь отразить лезвие гардой серебряной шпаги.

Слишком плохой удар, слишком плохой боец. Не чета Хавьеру!

Гор увернулся, не поднимая рук. Затем сблизился с мечником корпус в корпус и аккуратно, как будто на тренировке, вонзил обломок хавьеровского клинка прямо в сердце горе-шательена. Как в мишень, «в яблочко»!

Длина твоего оружия не всегда означает превосходство. Не умеешь обращаться с клинком – не лезь на мастера.

Тощий юнец вытащил кошкодер из ослабевших рук сраженного мужчины и прошел мимо по коридору в направлении комнаты. «Верблюд» остался за его спиной. Он по-прежнему стоял, глядя изумленными глазами на торчащий из груди чудесный серебряный эфес. Качнулся раз, два и упал лицом вниз, вбив обломок шпаги внутрь себя еще глубже.

Кончик обломка вылез из спины с кровавым куском мяса.

Падший бог не смотрел. Он вошел в злополучную комнату и внимательно оглядел стоящего на коленях полуголого пленника, которого несколько минут тому назад Хавьер избивал, пытаясь получить ответы на свои вопросы.

Надо же, пленник не убежал!

– Вы победили! – радостно воскликнул несчастный. – Это невероятно! Вы – мой спаситель. Скорее же развяжите меня, нужно вызвать стражу. Вот ублюдки! Они били меня, представляете. Я…

Гор молча прошел через комнату. Взял табурет, поставил его перед связанным и так же молча сел.

– Вы распорядитель отеля лорда Брегорта, – утвердительно сказал он.

Пленник в недоумении кивнул.

– Здесь, в отеле, в течение всего прошлого года пребывала девушка, Лисия Брегорт, посланная к вам мадам Мией Брегорт, вольноотпущенницей нашего лорда.

Пленник кивнул еще более недоуменно.

– Несмотря на запрет правительства Республики, она использовалась здесь как доходная наложница, а недавно ее увезли, – также утвердительно произнес Фехтовальщик.

Глаза «голого» расширились от ужаса и внезапного понимания ситуации, но он по инерции по-прежнему кивнул. Однако тут же одумался и открыл рот, чтобы что-то добавить.

Но Гор поднял руку, пресекая попытку пленника оправдаться. Гор посмотрел вокруг.

Кроме трупов, в комнате был большой платяной шкаф, зеркало с остатками дешевой косметики, тумба. А также огромная двуспальная кровать. С наручниками, приваренными к прутьям спинки. На дверном полотне, открытом вовнутрь комнаты, был отличный встроенный замок – обитателя комнаты, очевидно, запирали снаружи. Стандартный набор – как в рабском публичном доме.

Гор поднял трофейный кошкодер и взял его одной рукой, разумеется, за рукоять, а другой – пальцами за самый кончик. Повертел предмет в руках перед глазами связанного распорядителя, так же как минуту назад это делал перед его собственным лицом поверженный шательен с верблюжьей рожей.

Туда-сюда-обратно. Обратно-туда-сюда.

По-видимому, кровавая работа на сегодня еще не закончена. Он перехватил оружие правой кистью и прижал клинок к плечу пленника.

– Это кошкодер, – начал он, – а ты сегодня кошка. И у меня есть всего несколько вопросов к тебе: Кто? Куда повез? И кто встретит? Мне нужны имена, точный адрес и подробности.

С этими словами клинок вошел в тело. Отточенное лезвие пронзило кожу, мышцы и сухожилия, застряло в костях! Гор знал, как протыкаются люди – он делал это почти с рождения, ведь демиурги рождаются взрослыми, а не детьми. Он провернул клинок на пол-оборота, зацепив нерв и легким подрагиванием заставил боль вибрировать внутри трупа своего визави. Именно трупа, ибо насильники жить не должны. Труп просто пока дышит, пока.

Следующие тридцать минут вопящий от ужаса сутенер вместе с кровью, слезами и собственной истекающей сквозь открытые раны жизнью исторгал из себя подробности и имена…

А Гор слушал, иногда закрывая глаза, касаясь врага лишь рукой, сжимающей запутавшийся в нервах меч. Какая чудовищная ошибка! Все это время Лиси действительно была прямо здесь, у него под боком, на территории, освобожденной Равными от рабства и шательенов!

Гор рассмеялся. Будучи смертным вот уже два долгих года, падший бог не переставал удивляться величию духа и безграничной подлости смертных! Многие сервы сражались вместе с ним за Свободу, стоя плечом к плечу, но другие – такие, как этот стенающий на коленях паук, – зарабатывали деньги на бывших наложницах своего бывшего господина!

Гор втянул в себя воздух – вместе с миазмами смерти и мести, расползающимися вокруг. Информации было много. Фамилии, звания, имена и прозвища участников, а также красочные детали событий, до отказа заполнивших этот столь стремительно пролетевший, но столь богатый на бурную деятельность год, путались в голове, мешая друг другу… Человеческая боль и человеческая радость… все это варилось в бурном котле новой истории Эшвена, которую писали своими штыками восставшие сервы Трэйта…

Гор слушал визжащего от боли и ужаса сутенера, и перед его глазами проплывали картины столь недавних, но уже столь далеких дней, заставивших его позабыть на страшные месяцы войны о ненаглядной, такой желанной и столь давно утраченной в горниле сражений Лисии из Лавзеи…