Текст книги "Сборник сочинений"

 
«В потоке бесконечных дел,
Ты понимаешь, твой удел —
Всю эту грязь разворошить
И по порядку разложить.
В делах ни дня, ни ночи нет,
Ни сна, ни дома полный бред.
И засыпая на ходу,
Ты понимаешь на лету,
Что жизнь твоя, событий ход,
Уже без времени идёт.
В ней нет ни лета, ни зимы,
Нет межсезонной кутерьмы,
В один поток слились года,
Часы, минуты – суета.
Как счастья ты покоя ждёшь
И день за днём ты так живёшь.
Вот наконец настал покой.
Не знаю, Боже, что со мной.
Я в стороне. Событий ход
Неуправляемо идёт.
Какая скука и тоска,
Смотреть на всё издалека».
Сидел так опер и скучал,
Пока звонок не прозвучал.
Он поднял трубку. Как всегда,
Там посылают в никуда.
А проще: «Надобно найти,
Кого не знаю, но лети.
Всё сделай точно, на ура,
Срок исполнения вчера».
Как тут «от счастья не сиять»,
Бог не даёт опять скучать.
Задача вроде не проста,
Но чтобы был рояль в кустах,
Его там нужно разместить.
И опер начинает рыть.
И в ходе поисков своих
Он уже чует спины их,
Дыханье тех, за кем идёт.
Сомненье – тех ли он найдёт.
Но он военный, и в момент
Устроил он эксперимент.
Чтоб «не спугнуть и соблюсти»,
В контакт ему нельзя идти.
Он ищет женщину, она,
Своею слабостью сильна.
И вот он женщину нашёл
И в гости к ней домой пошёл.
Когда же он наутро встал
И нежно женщину обнял,
Она спросила у него:
«Я ведь не знаю ничего
О том, кто ты. Но понимаю,
Люблю». Он, нежно обнимая,
Сказал ей: «Я служу в разведке».
Она упала с табуретки.
«Ты успокойся и поверь,
Со мною служишь ты теперь».
А дальше мило улыбнулся,
И мир её перевернулся.
Ведь раньше было просто всё
В простом сознании её.
Ну а теперь, что стало с ней?
В хитросплетении страстей,
Интриг, сообществ разных стран
Неразбериха и обман.
Тут не понять, кто свой, чужой.
Вопрос довольно непростой.
Пойми попробуй, разберись
И к колдунам не обратись.
Но чтобы не плодить иуд,
В ход дел вступил Архангел тут.
И чтобы душу ей сберечь,
И гнев людей к ней не привлечь,
Открыл ей правду. С этих пор
Он вёл с ней тайно разговор:
«Когда наместник Моисей
Был от рождения еврей,
Служил у фараона, детка,
Тогда и родилась разведка.
И он радел за свой народ.
Но от неведения тот
Мог его словом оскорбить.
Легко с таким уделом жить?
Нет, нелегко, но он прожил,
Чудес он много сотворил.
Как он так жил, смутит тебя?
Да просто жил он всех любя».
По сути, род мужской силён,
Но слабость есть. Как только он
Увидит юбку, то тупеет.
Природа, видимо, довлеет.
И только дева улыбнётся,
Он на тщеславии споткнётся.
О, женщина, пучок кокетства,
Повадки озорного детства.
Лукавить начала девчонка,
И как бы невзначай юбчонку
Чуть у колена подняла.
Игриво глазом повела,
И вот секрет раскрылся ей.
Чтоб нанести урон сильней,
Был послан подлый диверсант,
Готовит взрыв. Потом десант
Займёт плацдарм и по тылам
Пройдётся между прочим нам.
Ну вот и всё. Враг проиграл,
Мгновенный фактор потерял.
Пусть лезет подлый на рожон,
Кто знает всё – вооружён.
И вот на входе в гарнизон
Весь караул предупрежден.
Шпион дал пропуск: «Подождите».
Затем: «Ну, здрасте, проходите!»
И вмиг, шагнувший в дверь шпион
Прикладом к полу пригвождён.
Как тут не скажешь наперёд,
Что красота весь мир спасёт.
 

 
Ночь. В небе чёрном звёзд расклад.
Цикады трелями трещат.
И теплый ветер на лету
Лица тревожит наготу.
Я в полудрёме: «Завтра бой,
И будет завтра что со мной?
Нет, мне не страшно умирать,
И я пытаюсь лишь понять,
Что после смерти ждёт меня?
Рай или ад. Вот западня!»
Тут появился херувим[25]25
  Херуви́мы – крылатые небесные существа, имеющие второй после серафимов ангельский чин, являющиеся самыми близким к Богу.


[Закрыть],
И разговор я начал с ним:
«Скажи, зачем идёт война?
Скажи, зачем она нужна?
Все вроде люди мы и те,
У всех есть семьи. Но везде,
И повсеместно там и тут
Солдаты жизнь свою кладут.
И кто же прав тогда из нас?
Какой ответ?» Звучит рассказ:
«В тот миг, когда военным стал,
Себя ты воином назвал.
В свои ты ножны меч вложил,
И честь быть правым заслужил.
Сражайся до конца в бою.
Есть пульс, и значит, ты в строю!
Ты в деле правом победишь
И от врага не побежишь.
И правым будет твой удел,
Когда на поле ратных дел
Ты сложишь голову свою
За друга в праведном бою».
– «Бог заповедал: не убей,
Как быть, поведай мне скорей».
– «Блаженный милостив. В бою
Не урони ты честь свою.
Враг кто оружием своим
Тебе, да и друзьям твоим
Приносит смерть, увечье, боль.
Людей же мирных не неволь,
Не поднимай на них свой меч.
Тогда ты сможешь честь сберечь.
И Бог помилует тебя,
Коль не возьмёшь ты на себя
Убийство женщин и детей.
Старух и старцев не убей.
Калек помилуй и мужчин,
Которым нет к войне причин,
Те, кто сдаются и в плену,
Не могут продолжать войну.
Врага не бойся. Он силён
И до зубов вооружён,
Но не кумир он для тебя.
И помни: «Аз есть Бог… Любя,
Его сумеешь победить
И честь солдата сохранить.
Кто нищий духом, тот силён,
На небесах им будет дом».
 
 
По стойке смирно я стою
В одношереножном строю.
И командир читал для нас
Звучащий простенько приказ:
«Разведка боем донесла,
Что высота взята была.
Противник окопался там.
С неё он угрожает нам,
Порядки наши разрознить,
Огонь орудий наводить.
Сейчас приказываю вам
Занять ту высоту. И там
Вступить в довольно дерзкий бой
За обладанье высотой.
Противника на ней разбить.
Опорный пункт свой укрепить.
И боевой задачей вам
Считайте, закрепиться там».
Мы выдвигаемся вперёд.
По складкам местности идёт
Взвод, соблюдая тишину,
На персональную войну.
Сапёр проделывает лаз,
А «Бог войны» палит сейчас
По той злосчастной высоте,
По широте и долготе.
Взвод развернулся, интервал
По отделениям задал
Нам в наступленье командир.
Мишенью, выставленной в тир,
Ползём к атаки рубежам
Как по наточенным ножам,
Меж мин, колючек и ежей,
Ползём с исходных рубежей.
Но вот смолкают все стволы.
И среди дыма и золы
Мы залегли на рубеже,
Как грешник в дьявольской меже.
«Братья, поддерживай огнём
По стыкам флангов, мы встаём!»
Приказом с неба раздалось
И по цепочке пронеслось:
«Гранатами огонь! Вперёд!»
Раздались взрывы. Взвод встаёт,
И с криком яростным – «Ура!», —
Я забываю всё. Вчера
Я был хорошим и плохим,
Сейчас стал просто никаким.
Нет мыслей, бодрость, чистота,
Всё боевая пустота.
Как будто бы само собой
Всё тело резко рвётся в бой.
Я вижу всё, но как-то вдруг
Мгновенье замерло вокруг.
Атака. Слайдами подряд
Мгновенья медленно летят.
Разрывы вражеских гранат.
И во все стороны летят
Земля, железо и свинец,
Неся твоим друзьям конец.
А впереди по фронту гул.
Ты смерти в глотку заглянул,
Там вспышки выстрелов врагов.
И тридцать длительных шагов
Слились в один мгновенный шаг.
Ты над траншеей, вот он враг.
Из автомата от бедра,
Ты по врагу, крича «Ура!»,
На спусковой крючок нажал.
Обрушив в них свинцовый шквал,
Ко дну окопа их прижал.
И втрое поредевший взвод
На рукопашную идёт,
В окоп, срываясь на врагов,
Блестящим остриём штыков.
Прикладов тяжестью на них,
Обрушив за друзей своих,
Что не дошли до рубежа,
И на земле сейчас лежа,
Уже не встанут никогда,
В строю оставшись навсегда.
И видишь ты глаза врага,
Глядят два суженных зрачка.
Вот резкие движенья рук,
Ты понимаешь, он не друг.
И истины момент настал,
С оружьем «к бою» в стойку встал,
И с выпадом вогнал свой штык
Ему над «бронником» в кадык.
Зачистка. Выбили уже
Врагов с занятых рубежей.
Один из нас огонь ведёт,
Тем самым время нам даёт
Для укрепленья рубежа.
Чтоб мы успели и, спеша,
Создать систему для огня,
Который наш рубеж храня,
По фронту, флангам поведём.
И с наших мест не отойдём.
И имитирует он бой
По сути лишь с самим собой.
Давая тем понять врагам,
Что высота не по зубам.
А мы лопатой в твердь земли
Врезались, только как могли.
Устали руки, не поднять,
Но надо землю отгребать,
Чтоб силуэтом над землёй
Торчал верх каски и цевьё[26]26
  Цевьё – при стрельбе из автомата служит для удобного удержания оружия, предохраняет руку стрелка от соприкосновения с разогретым стволом.


[Закрыть].
Частицы плевры отхаркал,
Но щель свою ты откопал.
Иссохший рот с землёй, слюной
Смочил ты пресною водой.
И понял вкус её тогда,
Что не забудешь никогда.
Тем временем наш враг понял,
Что высоту он потерял.
За наш обман обрушил он
Истошный миномётный стон.
Что звяканьем по каскам дал
И в щели весь наш взвод загнал.
Ловя песок за воротник,
Ты плотно весь к земле приник.
Нас на куски осколки рвут.
Разрывы мин и там, и тут.
Металл, что нам влетает в грудь,
Не даст нам воздуха глотнуть.
По телу лишь тупая боль,
Ты видишь сумрак, полный ноль.
И никуда уж не спеша,
Твоя поднимется душа,
Над миром этим к небесам.
Что дальше? Ты не знаешь сам.
Но миг – и замерла война.
Нас оглушает тишина.
Своей опасностью страшит.
Взвод на позиции спешит.
И вот дежурный пулемёт
Скупую очередь даёт,
Разведдозор врага накрыв,
Своих позиций не раскрыв.
Команда: «К бою!» – враг идет,
Взвод наблюдение ведет.
Сканируй взглядом всё вокруг,
Буссоль[27]27
  Перископическая артиллерийская буссоль предназначена для ведения скрытого наблюдения и измерений.


[Закрыть] теперь твой лучший друг.
Врага ты замысел поймёшь,
Врагу потери нанесёшь.
Во фланг ракета, враг встаёт,
В атаку в линию идёт.
Огонь сосредоточил взвод
На фланги, где маневр обход
Враг попытался применить
И с тыла всех нас перебить.
Но в огневой засаде друг
Замедлил их атаку вдруг.
Он снайпер, и совсем не спал.
Он слился с грязью, он пропал.
Лежа бездвижно, не дыша,
В прицел глаз впился. Не спеша,
Он на угольнике в прицел
Поймал того, кого хотел.
Их офицера видит он,
И офицер их обречён.
И грянул выстрел – приговор,
Жизнь забирая, словно вор.
Атака встала, и уже
Враг на исходном рубеже.
Пройдя через кромешный ад,
Не может лучше быть наград,
Чем лишь сама возможность жить
И вкус победы ощутить.
Но лишь я после боя встал,
Я ощущений не понял.
Не то сломался позвонок,
Не то к спине прилип песок.
А может, тяжесть всей войны
Хватила болью вдоль спины.
Не то стал крылья я носить.
Какой их цвет? Как дальше жить?
 

 
Всё как всегда, борьба за власть,
Не трудно в искушенье впасть.
Когда бунт ангельский настал,
Бог одиноким сразу стал.
Род ангелов смущен одним.
Лишь Авдиил остался с ним.
Простой обычный человек,
Он понял истину. И в век
Он не отрёкся от него,
Отца и Бога своего.
Ложь и посулы нипочём,
Он сущность лжи убил мечом.
За это ангелом он стал,
А Бог его тогда назвал
Своим слугою. И теперь
Спасайся тем, что просто верь.
 

 
Солдаты – ангелы войны,
Вы сущностью своей сильны
Тем, что дано самой присягой,
Бесстрашьем, честью и отвагой.
Когда на грани мир стоит,
Он лишних слов не говорит.
Он просто делает работу,
Когда выходит на охоту
За неприятелем своим.
Дай Бог в бою удачи им.
 

В начале было слово

 
Дел нету. По Москве блуждаю,
И по Волхонке попадаю
Я в Пушкинский музей. Вхожу,
И в нем, бесспорно, нахожу,
Что был Иван Цветаев прав,
Храм просвещения создав.
Музей представил в эти дни
Зверей из глины, и они
В Москву прибыли из Китая.
Пласт времени они срезая,
Как «Стражи времени» стоят
И о эпохе говорят,
Династии с названьем Хань[28]28
  Династия Хань – вторая императорская династия Китая (202 год до н. э.-220 год н. э.).


[Закрыть].
«Напротив них ты молча встань», —
Мой голос внутренний сказал.
Напротив них я молча встал
И охватил фигурки взглядом.
Моё сознание раскатом
В древнейшие века ворвалось.
В правленье Хань там возрождалась
В Китае письменность тогда.
Прошли неведенья года,
Книгосжиганье прекратилось,
И Цинь[29]29
  Империя Цинь – первая империя в истории Китая.


[Закрыть] правленье завершилось.
Я вижу пагоду[30]30
  Пагода – сооружение культового характера


[Закрыть]. Вхожу.
В убранстве пышном нахожу
Пейзаж на шелке, те картины
С убранством пагоды едины.
Там, совершенствуясь душой,
Сидел ученый муж. Со мной
Он разговор не заводил
И иероглиф выводил.
Каллиграфией занимался,
И смысл в знаках воплощался.
Буддизма смысл постигая
И даосизм[31]31
  Даосизм – учение о дао или «пути вещей», китайское традиционное учение, включающее элементы религии и философии.


[Закрыть] объединяя,
С тем, что учитель Кун[32]32
  Учитель Кун – Конфуций


[Закрыть] сказал,
Он черным сверху вниз писал:
«Коль утром верный путь узнать,
То в вечер можно умирать».
Бамбук в дощечки расщепляли,
Тесьмою кожаной вязали.
«Лунь юй»[33]33
  Лунь юй – «Беседы и суждения», один из наиболее знаменитых текстов Китая.


[Закрыть] творенье то назвали.
«Беседы и сужденья» стали
Существовать от тех времен.
Игрой сознанья увлечен,
Оно мне Лао-Цзы[34]34
  Лао-цзы – древнекитайский философ VI–V веков до и. э.


[Закрыть] являет,
Один из чистых возникает.
Сознанье замерло. В тот миг
Я пустоты глубин достиг,
Предела мира самого,
И созерцания всего.
И «Всё», что в мире зародилось,
В свое начало возвратилось,
И обрело там свой покой.
«Всё» это названо судьбой.
Судьбу исполнить и познать
Извечное и воссиять.
«Всё» то извечное вмещает
И как правитель управляет.
Оно и небо и казана,
И дао[35]35
  Дао – путь.


[Закрыть]. Дао суть одна:
Утратив тело, получило
Неисчерпаемую силу.
Дэ[36]36
  Дэ – сравнивалась с индийской кармой.


[Закрыть] форму для всего находит,
Оно из дао происходит.
И с древности до наших дней
Пусть не иссякнет голос в ней.
Рожденье – выход, вход же – смерть.
И если истину суметь,
Идя по жизни, воспринять,
То можно смерти избежать.
Что умирает, с тем простись
И от него освободись.
Не думают о смерти люди,
Она великий ужас будит.
Тот, кто за жизнь свою боится,
К благополучию стремится,
Не сможет смерти избежать,
Ему придётся смерть принять.
А если жизнь не сохраняешь,
То цену жизни ты узнаешь.
Кто изменяется – живёт,
Кто не меняется – умрёт.
Живи, довольный тем, что есть,
Тем, в чем одет, тем, что поесть,
Сегодня ты на стол накрыл.
И чтоб твой дом покой дарил.
Дела чтоб радость приносили,
С соседями чтоб мирно жили.
Живите до преклонных лет,
Когда стремленья к жизни нет.
Тогда покинуть мир стремятся,
Так, чтоб уже не возвращаться.
 

 
Египет древний, первый зал,
Укрытый за стеклом лежал,
Анубис[37]37
  Анубис – древнеегипетский бог погребальных ритуалов, «страж весов» на суде Осириса в царстве мёртвых.


[Закрыть] – деревянный пес.
Витая в образах, унес
Меня мой разум в Уасет[38]38
  Уасет – столица Древнего Египта (греческое название Фивы).


[Закрыть],
В Амона[39]39
  Амон – древнеегипетский бог черного небесного пространства, воздуха.


[Закрыть] город. Еще нет
Царей долины. В те года
Столицей город стал тогда.
Дворцы и храмы возводили,
Фаянсом бирюзовым крыли
Оконные проемы тут.
Садами редкими растут
Здесь тамариски, сикоморы.
Меж ними сделаны озера.
До моря Хеха[40]40
  Море Хеха – Красное море.


[Закрыть] путь идет
В Элим[41]41
  Элим – древний город на берегу Красного моря.


[Закрыть]. И город весь цветет.
Мужчины там шендит[42]42
  Шендит – набедренная повязка.


[Закрыть] носили.
Красавиц стройных облачили
В калазирис[43]43
  Калазирис – в Древнем Египте женская рубашка длиной немного выше щиколотки.


[Закрыть]. Все надевали
Парик и клафтом[44]44
  Клафт – головной убор в Древнем Египте.


[Закрыть] накрывали.
На левый берег отправляли
Умерших. Там жрецы их ждали.
Эр сердце жрец моё забрал,
Души жилище очищал,
Обратно сердце в грудь вложил.
На вечности ладье я плыл.
О восхождении во свет
Прочтет папирус. И в ответ
Дал ветер волю парусам.
Направил Ра[45]45
  Ра – древнеегипетский бог солнца.


[Закрыть] по небесам,
Ладью к Иалу[46]46
  Поля Палу – часть загробного мира, в которой праведники обретают вечную жизнь и блаженство после суда Осириса.


[Закрыть], к тем полям,
Где стены из металла. Там
Собака рыжая встречала,
Меня собака та узнала.
Я по Дуату[47]47
  Дуат – загробный мир.


[Закрыть] с ней пойду
И путь к Осирису[48]48
  Осирис – бог возрождения, царь загробного мира.


[Закрыть] найду.
Она дороги открывает,
Её Анубис направляет.
Тело моё, сосуд для двух,
В нём сила Ка[49]49
  Ка – это жизненная сила.


[Закрыть] и чистый дух.
Сердце моё, во мне сейчас
Ты помнишь каждый жизни час.
Свидетель ты судьбы моей,
Всю тяжесть отпусти скорей.
Не покажи ты против нас
В суде Осириса сейчас.
Ты из себя извергни страх,
Будь невесомым на весах.
Вот зал двух истин. У ворот
Ибис[50]50
  Ибис – священная птица.


[Закрыть] стоит – бог слова Тот[51]51
  Тот – древнеегипетский бог мудрости.


[Закрыть].
Трость с плеткой держит он в руках.
Анубис рядом. На весах
Уже перо Маат[52]52
  Маат – древнеегипетская богиня истины.


[Закрыть] лежит.
Богиня правды говорит:
«Скажи мне, сердце, отрицаешь?
Или грехи какие знаешь?»
Сердце моё уж на весах.
Я, изгоняя в себе страх,
«Хвала вам, боги! День настал
Великого Расчета. Стал
Я перед вами без греха,
Порока, слабостей. Пока
Одной на свете правдой жил,
Зла никому не причинил.
От Баби[53]53
  Баби – демон мрака и тьмы, препятствующего попаданию умершего в загробный мир.


[Закрыть] ты меня избавь,
Среди имён живых оставь».
На троне мумия стоит,
Бог возрождения говорит:
«Чаша весов не наклонилась
И правосудие свершилось.
Ты был судим, оправдан был».
В поля Иалу я входил.
Второй чтоб раз не умирать,
Себя Осирисом назвать
Пришлось. И бога я спросил
И в ожидании застыл:
«Атум[54]54
  Атум – сущность бога солнца Ра


[Закрыть], куда же я попал?»
Атум на это отвечал:
– «Нет воздуха и нет воды,
Здесь бесконечность пустоты
Покрыта темнотой всегда!
Сердцам спокойно ведь когда
Любови сладострастной нет,
Страданий нет и нет здесь бед.
Взамен всего, что я забрал,
Я просветленье тебе дал.
И миллионы лет пройдут,
Когда всё уничтожу тут.
Настанет хаос, и тогда
Заполнит этот мир вода.
К началу всех времён придём,
А мы с Осирисом живём.
Как Васька мой выходит кот,
Выходит, здесь теперь живёт.
И тут увидел я, что кот
Змею ударом лапы бьёт,
Когтями шею пробивает,
Змея при этом умирает.
Кот Ра добычу забирает,
Апопа[55]55
  Апоп – огромный змей, олицетворяющий мрак и зло.


[Закрыть] – змея пожирает.
Так каждой ночью происходит
И каждым утром солнце всходит
И хаос тьмы уничтожает.
Мой голос к богу вопрошает:
«Осирис, сделай для меня,
Что Ра исполнил для тебя.
Пусть на Земле «продолжусь» я,
Воздвигну трон. И у меня
Здоров наследник будет мой,
Гробница прочной. Я с тобой,
Отец мой Ра! Ты сделай так,
Чтоб время было мне не враг
И я его не упускал,
Достойным средь достойных стал».
 

 
В своих раздумьях я вращался,
В зале втором я оказался.
Ламассу[56]56
  Ламассу – небесное существо, имеющее человеческую голову, символизирующую интеллект, тело быка, символизирующее силу; и крылья орла, символизирующие свободу.


[Закрыть] там меня встречали,
Те божества мне сообщали,
Что жил на свете человек,
Искавший свой недолгий век.
Бессмертие. Тот человек
Оставил о себе рассказ,
А письменность хранит для нас
Уж сорок пять веков подряд.
На глине, клинописью в ряд.
В моих виденьях появлялся,
Стеной огромной возвышался
Урук[57]57
  Урук – древнейший город-государство Шумеров.


[Закрыть]. Дома из бута были.
Там в шкурах жители ходили.
Над всем терраса возвышалась
И белым храмом украшалась,
Что богу Ану[58]58
  Ану – верховный бог неба.


[Закрыть] посвящен.
Бог неба поселился в нём.
За городской стеной ходили
Дикие звери, рядом жили.
Спустился сон, и ночь настала.
Позвало небо, отвечала
Ему земля. Меж них стоял
Один я. Вдруг я увидал
С большими крыльями, с когтями,
Но человек. И между нами
Вмиг расстоянье сократилось.
А сердце у меня забилось,
Я убоялся и не смог
Ему противиться. Итог —
Он, как тисками, грудь сдавил,
Когда ногою наступил.
Как птица мрачный человек
Едва коснулся моих век,
Меня он в птаху превратил,
Дал птицы крылья. Потащил
В дом мрака, кто туда заходит,
Уже обратно не выходит.
И в доме праха я стою,
Пред Гулой[59]59
  Гула – богиня врачевания и смерти.


[Закрыть] вечной на краю,
Таблицу судеб мне читают.
«Настала смерть», – мне извещают.
Тут Гула взгляд свой подняла
И оживленьем обожгла.
Собака рядом с ней стояла.
Собака та меня узнала.
Её я Беллою назвал,
На камне имя написал.
Мгновенье только пролетит,
Как Гула вдруг заговорит.
О Гильгамеше[60]60
  Гильгамеш – правитель шумерского города Урук.


[Закрыть] мой рассказ,
И я его начну сейчас.
О том, кто видел всё, познал,
Друга Энкиду[61]61
  Энкиду – соратник и друг Гильгамеша, созданный богиней Аруру.


[Закрыть] потерял.
Сказал Энкиду: «Гильгамеш,
Мы смертны, я и ты. И меж
Пустыни помни про меня,
Деяния мои храня».
Он за бессмертием пошёл,
Но жизни вечной не нашёл.
Своею целью увлечён,
В пути Сидуре[62]62
  Сидуре – молодая женщина.


[Закрыть] встретил он.
И на обрыве там, у моря,
Сидуре видя в сердце горе,
Так Гильгамешу говорила
И истину ему открыла:
«Ты вечной жизни не найдёшь,
Тоской себя ты изведёшь.
Создали боги человека,
Вдохнули жизнь в него. От века
И смерть ему определится,
А жизнь в руках богов хранится.
Ты ж, Гильгамеш, и ешь, и пей,
Живи на свете веселей,
И празднуй каждый жизни день.
Играй, пляши, и пусть не лень
Будет тебе водой омыться,
Одеждой светлой облачиться.
Смотри, дитя твоё за руку
Тебя взяло, возьми подругу
В объятья крепкие свои.
Вот в этом всём дела твои.
Ты смертный, и к чему сейчас
О смерти думать каждый час?
Скорбеть о умерших к чему?
Я, право слово, не пойму».
Добыл цветок волшебный он
Со дна морского. Наделен
Волшебной силой тот цветок,
И молодость вернуть он мог.
Цветок змея тот сожрала,
А с ним и молодость ушла.
И Гильгамеша дни прошли,
Но люди клинопись нашли
С рассказом о его трудах,
Что знаки сохранят в веках.
Урук стеною ограждён.
На стены поднимись потом,
Пройди по ним. Они стоят.
И в камнях память сохранят
О людях всех, что раньше жили.
Семь мудрецов их заложили.
 

 
Урук растаял, как туман.
Стою средь зала, будто пьян.
Скульптуру Вишну[63]63
  Вишну – является одним из триады божеств, где выполняет функции охранителя мироздания.


[Закрыть] созерцаю.
Четырехрукий, воздымая
Дубинку с колесом, поднял
Внизу он ракушку держал
И лотос – символ чистоты.
Я, погружаясь в мир мечты,
Собаку Найду увидал.
Где нету смерти, я стоял,
За холку черную таская
Свою собаку, я лаская.
И Индры[64]64
  Индра – царь богов и повелитель небесного царства в ведизме и индуизме.


[Закрыть] голос произнёс:
«Теперь Сарама[65]65
  Сарама – божественная сука, мать двух чудовищных четырёхглазых псов Шарбаров


[Закрыть] этот пёс».
Сарамой сукой рождены
Два пса – посланники Ямы[66]66
  Яма – бог смерти и справедливости в индуизме.


[Закрыть],
Что верно служат Яме тут
И жертв его к нему несут.
Ты мимо этих псов пройдёшь
В обитель вод, там всё поймёшь.
Четырёхглазых псов прошёл
И там я чудный мир нашёл,
Где без тревог и без забот
В вершине всех миров живет
На небе Вишну, отдыхая.
В саду на флейте он играя,
Сидел, и прилетел Гаруда[67]67
  Гаруда – мифический царь птиц в индуистской и в буддийской традиции, получеловек и полуптица.


[Закрыть],
Как солнца луч из ниоткуда.
Сын Винаты[68]68
  Вината – мать птиц.


[Закрыть] в момент возник,
Сам человек – орлиный лик.
Прекрасных крыл размах сложил,
Он поклонился и спросил:
«Господь, о цели ты сказал,
Как преданным быть показал.
И все, тебе кто не служили,
Дорогу Ямы заслужили,
Которою теперь идут.
Какие беды обретут
Они на том пути? Скажи,
И мне путь Ямы покажи.
И мальчик с кожей голубой,
Скрестивший ноги под собой,
Расслабленный стоит без бед,
Он в дхоти жёлтое одет.
Гирлянда из цветов свисает,
Перо павлина украшает
На голове его покров,
И он один среди коров.
На флейте мальчик заиграл
И тем ответ Гаруде дал.
Ответом звуки полетели:
«Идет лишь мудрый к высшей цели.
Для грешника лишь Ямы путь.
Смерть невозможно обмануть
Она внезапна. Как змея
Ползёт и жалит. И тебя,
Желающего страстно жить,
Своим дыханьем воздух пить,
Болью всего насквозь пронзит,
Душевной мукой поразит.
Старец у смерти на пороге,
Всё тело дряхлое и ноги
Не держат. Старец не пойдёт,
Родных заботой он живёт.
Взгляд тускл, дыхание клокочет.
Всё в сети смерть его волочит.
И с думой о судьбе семьи
Он полон чувств, глаза свои
Уж без сознанья закрывает.
Под плачь родных он умирает.
Пред ним в последний этот миг
Как бога свет весь мир возник.
Молчит он. К свету не ступает.
Моих имён не называет,
Хоть знает эти имена,
И языком своим сполна
Пока вполне ещё владеет.
И в ад идет, а в рай не смеет.
Чувства глухи, разум уходит.
Два пса посланника приходят.
Дыханья нет, остановилось.
Мгновенье вечностью явилось,
Когда он боль всю испытал,
И с болью той он умирал.
Как сотня скорпионов враз
Его ужалили сейчас.
Слюна его рот закрывает,
А жизни воздух улетает
Тогда чрез нижние врата.
На свой аркан его тогда
Послы от Ямы забирают
И ужас в грешника вселяют.
Из тела тащат существо
Размером с палец, с воплем «О! О!».
Грудь вздох последний поднимает.
Агония… И покидает
В аркане это существо
Тело умершего. Его
К себе бог Яма призывает.
Туда, где грешный испытает
От мук страданья. Ропщет зря.
В дом Справедливости Царя
Путь бесконечный поведёт,
И тела он не обретёт,
Коль мук он всех не испытает
И карму всю не исчерпает.
Когда он муки все проходит,
Сюда очищенным приходит».
На этом флейта замолчала.
Но мысль другая прозвучала,
Когда Гаруда вопросил:
«А как спастись, кто грешен был?
Как им слуг Ямы избежать?»
И стала флейта вновь звучать.
«Владыка птиц, спасётся тот,
Кто в мире свой продолжит род.
На свет кто сына народил,
Тот праведником жизнь прожил.
Сын, если праведно живёт,
Поможет всей семье, спасёт
Отца от ада. Пусть узнает,
Что через сына обретает
Мир этот грешный человек,
И если в свой недолгий век
Лицо он сына повидает,
То долг он этим искупает
У предков всех. А коль коснётся
Он внука, то ему даётся
Прощенье трижды всех долгов,
Уходит он из всех миров.
Да, долго можешь ты стареть
И, понимая близко смерть,
Отчаянью не предавайся
И страху ты не поддавайся.
Но сделай всё, чтоб искупить
Грехи свои. И стало быть,
Когда смерть будет приближаться,
Водою нужно омываться
Той, что потоком Ганг[69]69
  Ганг – река в Индии.


[Закрыть] несёт.
Как омовение пройдёт,
Мне – Вишну нужно поклониться.
Родне не нужно всей толпиться
У смертного одра, рыдая.
Ты медитируй, призывая
АУМ[70]70
  АУМ – означает: «Я преклоняюсь, соглашаюсь, принимаю».


[Закрыть], и Бога призови.
Те звуки все грехи твои
Как в жарком пламени сожгут,
И слуги Ямы не придут,
Коль имя Хари[71]71
  Хари – одно из имен Вишну и Кришны в индуизме.


[Закрыть] воспеваешь,
Дорогу в небо пролагаешь.
Железо Яме в дар отдай,
На землю руки полагай,
Когда тот дар преподнесёшь,
Его дорогой не пойдёшь.
Семья, богатство и жена —
Всё проходящее. Сполна
Всё это лишь тогда узнают,
Когда мир этот покидают.
Пусть будет праведным твой путь,
И никогда ты не забудь,
Что у тебя есть только «Я»,
Лишь только Бог – семья твоя.
Всё в мире движется, ты знаешь,
И ты ничем не обладаешь.
С последним вздохом скажешь ты
«ОМ[72]72
  Ом – в индуистской и ведийской традиции – сакральный звук, изначальная мантра, «слово силы».


[Закрыть]», искренне, без суеты,
«Я предаюсь Тебе». Тогда
Выходит в верхние врата
Дыханье жизни, и помчишься
В обитель Вишну. Не родишься
На землю больше никогда,
Земные кончатся года.
Дыхание Господа уйдёт,
Без жизни тело упадёт.
Но «Я», что в теле пребывало,
Вечно свободное начало,
Бессмертное всегда живет.
Дом старой кармы упадёт,
Войдёшь ты снова в новый дом.
Меня ты спросишь – что потом?
На колеснице улетаешь
И в новом теле воссияешь.