Текст книги "Ход царем. Тайная борьба за власть и влияние в современной России. От Ельцина до Путина"

Министерство здравого смысла

Середина 1990-х для семьи Бориса Ельцина выдалась непростой. В 1995 году у 35-летней Татьяны родился второй сын, Глеб. У мальчика диагностировали синдром Дауна. Для дочери Ельцина это стало настоящим шоком; она признается, что во время беременности ей не сделали анализ, выявляющий генетические отклонения у плода. Как вспоминает Татьяна, ей никто не предложил провести такой анализ: «Видимо, думали, что у дочери президента такого случиться не может. После выписки из роддома стали с мужем изучать всю доступную литературу на эту тему. Тогда было очень мало информации. Но мы потихоньку все вместе учились. Глеб, конечно, замечательный, добрый и очень милый мальчик, у него масса талантов. Да, у нас была возможность приглашать разных специалистов и педагогов. Воспитание такого ребенка требует больших усилий, и человеческих, и финансовых. Я не говорю про стресс, когда рождается такой ребенок и ты вообще ничего не понимаешь: как его воспитывать, что он может, чего не может, какое у него будущее».

Отец Татьяны в 1995 году тоже был не в самом лучшем моральном состоянии. Ельцин снова чувствовал себя в изоляции, даже еще большей, чем в 1980-е. Блок левых получил на декабрьских выборах больше 40 %, в чеченской войне не было просвета, многие из прежних соратников президента от него отвернулись. «Дело было даже не в 3 %-ном рейтинге (как тогда говорили, "рейтинг практически отрицательный"), а в том, что я перестал чувствовать поддержку тех, с кем начинал политическую карьеру… Интеллигенция, политики-демократы, журналисты – мои союзники, моя неизменная опора – как будто отошли от меня», – позже рассуждал Ельцин в своей книге «Президентский марафон». В довершение всех бед у Ельцина случился сердечный приступ. К предвыборной кампании он подошел потерянным и разбитым.

Ельцин сомневался, стоит ли ему вообще идти на выборы. В августе 1995 года президент заявил главе своей администрации Сергею Филатову, что на второй срок он идти не хочет – очень устал и по семье соскучился. Филатов возразил: если не вы, то Зюганов. Ельцин развел руками: «Я все понимаю, но у меня больше нет сил». Потом, немного помолчав, пообещал вернуться к этому вопросу после выборов в Госдуму в декабре 1995 года.

Семья была против того, чтобы Ельцин баллотировался снова. Его родным хватило и первого срока: это был огромный стресс для всех, сплошные кризисы. Пережить такое еще раз никто не хотел. Не хотел и сам Ельцин. «Бедный Гайдар мотался по стране, пытался придумать кого-то вместо Ельцина, уговаривал Немцова, Боря тогда отказался», – вспоминает Юмашев. Ближайший соратник Коржаков рекомендовал в преемники своего друга – Олега Сосковца, первого вице-премьера, курировавшего энергетику, связь, транспорт и медицину.

Ельцин был как будто и не против. «Статный мужчина, "с открытым русским лицом", настоящий хозяйственник… он был вполне достойной представительной фигурой», – считал[62]62
  Ельцин Б. Президентский марафон. – М.: АСТ, 2000.


[Закрыть] Ельцин. Однако за столь короткий срок раскрутить Сосковца было невозможно. Элиты больше склонялись к тому, чтобы объединиться вокруг премьера и политического тяжеловеса Виктора Черномырдина, но тот с треском провалился на думских выборах вместе с партией «Наш дом – Россия».

Именно после этого провала и оглушительной победы коммунистов на выборах в Думу голоса в семье разделились. Как рассказывает Татьяна Юмашева, Наина Иосифовна продолжала настаивать: никаких выборов, никакого второго срока.

– Мама, а что будет со страной? Ты хочешь, чтобы все, что папа сделал за эти четыре года, было напрасно, чтобы все вернулось назад? – говорила Татьяна.

– Конечно, нет. Но пожалейте папу.

– А кто, кроме него?

Окончательное решение сам Ельцин принял после парламентских выборов. «Выборы в Госдуму мы просрали. Там теперь засилье коммунистов. Я не хотел идти на президентские выборы, но теперь иначе никак», – вспоминает Филатов слова Ельцина[63]63
  Ельцин не хотел идти на второй срок. Бывший глава АП Сергей Филатов о работе с Ельциным и об интригах в его окружении // Lenta.ru. 13.10.2015 (https://lenta.ru/articles/2015/10/13/filatov/).


[Закрыть], сказанные ему 4 января 1996 года.

Отладку предвыборной инфраструктуры команде Ельцина пришлось начинать с собственного штаба. Сосковец был назначен его руководителем. Он действовал по командно-административному принципу. Чубайс вспоминает рассказ Татьяны о том, как выглядело рядовое заседание штаба под руководством Сосковца. На него был вызван министр путей сообщения Геннадий Фадеев. Тема заседания – сбор подписей за выдвижение Ельцина.

– Геннадий Матвеевич, ну как там Министерство путей сообщения?

– Докладываю: в МПС 856 тысяч человек. Все как один голосуют за Бориса Николаевича. Мы провели два совещания, три оперативки, договорились, что каждый еще приведет по два члена семьи. Таким образом, на нашей совести будет не меньше чем миллион 800 тысяч голосов за Бориса Николаевича во всех регионах страны!

– Молодец! – радовался Сосковец. – Посмотрите на Геннадия Матвеевича, вот как работает МПС! А у тебя чего, министр связи Булгак, давай, докладывай!

«Когда рабочим выдавали зарплату, их заставляли параллельно ставить подпись "за Ельцина", – рассказывала мне Дьяченко. – Тогда нужно было собирать подписи за кандидата в президенты в избирательную комиссию. Когда мы узнали, мы были просто в шоке – как вообще можно было до такого додуматься… Но папе этого никто не рассказывал».

С этим надо было что-то делать. Юмашева и Татьяну прежде всего интересовало, избираем ли Ельцин в принципе и какие еще есть кандидатуры. Такое исследование по собственной инициативе еще в конце 1995 года провел старый знакомый Юмашева, создатель Фонда эффективной политики Глеб Павловский. Из него следовало, что Ельцин неизбираем в первом туре, а во втором – в зависимости от того, как построить кампанию.

По словам Павловского, в январе Юмашев попросил его написать полный сценарий кампании: при каких условиях Ельцин может выиграть выборы. При этом он даже не обещал денег. Штаб был далек от Юмашева, но, видимо, интуитивно он рассчитывал на какие-то изменения. Готовый план лежал у него в столе и ждал лучших времен. Однако Юмашев это отрицает: заранее он Павловскому ничего не заказывал. «Я не помню про этот сценарий. Возможно, Глеб его действительно написал и отдал мне на всякий случай».

Со штабом Сосковца провести хорошую избирательную кампанию было нереально. Юмашев с вице-премьером не дружил. Объяснить что-либо его покровителю, Коржакову, тоже было нереально: у президентского охранника журналист с хипповскими повадками вызывал лишь снисхождение. Все поменял тактический ход, придуманный Юмашевым.

Однажды он встретился с президентом и сказал, что в штабе должен работать человек, который будет абсолютно независим от всех сотрудников штаба, включая начальников и силовиков. В штабе должен появиться тот, кто будет думать не о карьере и наградах, а только об интересах кандидата. «Было понятно, что если штаб продолжит работать так, как он работает сейчас, – неорганизованно, бессистемно, опираясь только на административный ресурс, – то Ельцин выборы проиграет. Ему продолжали докладывать, что все прекрасно, подписи на выдвижение собираются, люди его поддерживают», – поясняет Юмашев.

Еще до поездки к Ельцину он судорожно думал о том, кто может быть этим человеком. «Однокурсник или из интеллигенции кто-то, Галина Волчек, Александр Ширвиндт… У кого независимое мнение, кто не боится Сосковца, Коржакова и самого Ельцина». Внезапно его осенило. И когда Ельцин спросил, кто же это может быть, Юмашев сказал: «Это Таня».

Ельцин сначала был шокирован неожиданным советом журналиста, а потом понял, что это правильный ход. Татьяна сможет рассказывать ему обо всех решениях штаба просто за завтраком дома, где они вместе жили, и кому, как не дочке, которая совершенно не стремилась строить карьеру во власти, ему доверять. В итоге Ельцин ввел ее в предвыборный штаб.

«Я не генерировала идеи… я была членом команды. Но папе это было удобно. Потому что я всегда была под рукой. Если я чего-то не знала, я могла кому-то позвонить, спросить, и либо ему присылали записку, либо я могла рассказать, о чем шла речь на аналитической группе», – рассказывает Татьяна. Она не только информировала, но и успокаивала. «Подойдет, поправит галстук, застегнет пуговицу на рубашке – и у меня настроение улучшается», – вспоминал Ельцин в книге «Президентский марафон». До прихода дочери президент чувствовал, что предвыборную гонку он не выдержит физически. «Ведь сорвусь, слягу. Что делать? А тут я вдруг стал думать: нет, не сорвусь. Смогу. Но самое главное: совершенно естественно стали разрешаться, казалось бы, неразрешимые проблемы».

Как только Чубайс приехал из Давоса, к нему сразу пришла Татьяна, чтобы пожаловаться на штаб, руководимый Сосковцом. По словам Чубайса, она была просто в ужасе:

– Я была там, объясните: что это такое? Они идиоты?

«У Тани была фантастически значимая роль, которая называлась "здравый смысл", – рассказывает Чубайс о ее роли в избирательной кампании. – Есть такой эффект: чем выше уровень управления, тем больше всяких начальственных традиций и тем меньше здравого смысла. Иногда бывает так, что его просто уже теряют. Но Таня, не будучи политиком или политологом, просто пришла на заседания штаба Сосковца и за два-три раза увидела всю катастрофичность ситуации».

Значимо было и то, что у Татьяны был прямой доступ к президенту. «Это было фантастически важно. Потому что без нее кто докладывал президенту? Коржаков и Сосковец», – объясняет Чубайс. Татьяна же доносила до отца альтернативную точку зрения.

«Мы ее называли "член совета по стукачеству"», – ясно определяет отношение членов совета к новому персонажу Александр Коржаков. «Ни один из высокопоставленных чиновников ельцинской кампании не был доволен назначением Татьяны, – говорил[64]64
  Kramer M. Resquing Boris // Time. 15.07.1996 (http://content.time.com/time/subscriber/article/0,33009,984833,00.html).


[Закрыть] Павел Бородин, бывший управляющий делами президента. – Но, поскольку у нее не было никаких личных планов, они не могли составить против нее заговор. Ее сила, очевидно, проистекала из этого, но также из ее врожденного интеллекта и знаний, полученных ею от американцев, которые принесли нам профессионализм и бесстрастие, к которым никто из нас не привык».

Американцы, про которых говорит Бородин, – это совладелец консалтинговой компании Dresner & Wickers Ричард Дреснер, аналитик Джо Шумейт и политконсультант Джордж Гортон. Их поселили в «Президент-отеле», там же располагался их офис и штаб. Помещения штаба разместились на 8‒10-м этажах гостиницы, а американцы жили сверху, на 11-м этаже.

Про их вклад в кампанию даже был снят игровой фильм Spinning Boris[65]65
  https://vimeo.com/382940668.


[Закрыть], и участие в ней американцев очень любят припоминать критики 1990-х.

Чубайс расценивает участие американцев в выборах как досадную ошибку. «Они позвали балбесов-американцев, полных идиотов. Просто они видели то, что делал Сосковец, пришли от этого в ужас и решили хоть каких-то профессиональных людей набрать. Они позвали какую-то американскую компанию, с представителями которой я раз встретился и был потрясен. Те люди совсем не понимали российских условий, специфики, птичий язык, политологический американский – ну просто ни о чем!»

Юмашев признает, что после ухода Сосковца вместе с Татьяной несколько раз встречался с американцами: «Было неудобно просто их бросить, приехали специалисты, пытались давать какие-то советы, мы посчитали, что это некорректно, неинтеллигентно, не по-человечески. Но никто их советами не пользовался». По его словам, он вместе с Татьяной встречался с американцами раз в пару недель, те рассказывали о том, как видят ситуацию, и даже заказывали какие-то опросы. «Но они отставали от ситуации, аналитическая группа гораздо тоньше, глубже и точнее понимала происходящее». Как рассказывает Юмашев, американцев они не звали, но их не звал и Сосковец.

Нанял американцев и оплатил их работу, по словам Юмашева, основатель Межпромбанка Сергей Пугачев. Именно он предложил технологов из США управделами президента Бородину, который отправил их к Сосковцу. Только в качестве гонорара Пугачев передал американским консультантам 750 000 долларов – по 250 000 долларов каждому. Смысла это не имело, зато оправдывало имидж верного системе бизнесмена. На хорошем счету он какое-то время был и при Путине, оставаясь одним из немногих приближенных к нему миллиардеров.

О том, что происходит в штабе Сосковца, Татьяна сообщала не только Ельцину, но и Чубайсу, и Юмашеву, и бизнесменам, с которыми время от времени созванивалась и встречалась в доме приемов ЛогоВАЗа – он стал неформальным клубом объединившихся перед общей бедой спонсоров кампании Ельцина. Из ее рассказов становилось ясно, что Зюганов – не единственная угроза стабильному развитию страны. Не меньшие риски были связаны с группой Сосковца – Коржакова – Барсукова, которые сильно влияли на Ельцина. В марте Чубайс как глава аналитической группы организовал встречу спонсоров кампании с президентом. Позже этот союз президента с крупнейшими предпринимателями назовут «семибанкирщиной». В одном из кремлевских коридоров бизнесменов встретил Коржаков и «нежно пообещал», что из Кремля все они поедут в Лефортово, вспоминал основатель ЮКОСа Михаил Ходорковский в интервью Юрию Дудю[66]66
  вДудь. Ходорковский – об олигархах, Ельцине и тюрьме (https://www.youtube.com/watch?v=admcvvTMRtU).


[Закрыть].

Ельцин ожидал разговоров о финансировании выборов, однако олигархи набросились на президента с требованием срочно разобраться со штабом во главе с Сосковцом, который ведет кампанию к краху. Как рассказывал Ельцин, бизнесмены говорили, что уже пакуют чемоданы, потому что договариваться не с кем: коммунисты всех повесят на столбах. «Если сейчас кардинально не переломить ситуацию, через месяц будет поздно», – цитирует Ельцин своих собеседников-бизнесменов.

Президент нахмурился, но дал добро на работу аналитической группы Чубайса. Олигархов никто не повез из Кремля в Лефортово. Однако через несколько дней Коржаков решил предпринять ответный ход – да так, что если бы снова не вмешалась дочка, страну ждала бы революция, а предпринимателей, вполне возможно, все-таки Лефортово.

Главный силовик Кремля

В деревню Молоково добираться больше двух с половиной часов: после Люберец надо еще долго петлять по Егорьевскому шоссе, затем свернуть на маленькую дорожку к деревянной церквушке. Оттуда виднеется большой дом в стиле 1990-х. Меня встречает восточной внешности садовник и две большие собаки. Встреча с Александром Коржаковым, человеком, когда-то наводившим ужас на все демократическое окружение Ельцина, состоялась только после того, как я пообещал купить десять его книг.

«Не хватает денег на техосмотр для машины», – разводит руками Коржаков, но своей просьбы не смущается. Он зол и на журналистов, и на издателей, которые в итоге не стали продавать его книги, и ему пришлось самому выкупить весь тираж. Теперь он продает его в обмен на интервью. У бывшего главы службы охраны президента России свои маркетинговые ходы: он рассказывает леденящую душу историю про журналиста, запамятовавшего расплатиться за книги, на которого он за это якобы спустил собак.

Когда-то всесильный, Коржаков сейчас живет на генеральскую пенсию в 80 000 рублей, которой ему не хватает. К такой жизни он явно не привык: в 1996 году от его слова зависела судьба огромной страны, он действительно влиял на Ельцина и был главным неформальным кремлевским куратором большей части силовиков. Его судьбу в корне изменили люди, которых сейчас называют Семьей.

В президентской кампании 1996 года было много сюжетов. Один из них – о том, как Ельцин перестал общаться с человеком, которого считал своим близким человеком и практически членом семьи. Этот момент стал одним из ключевых в новейшей истории России. Как так получилось?

Олигархи для Ельцина были чужими людьми, он им никогда не доверял. Незадолго до старта своей кампании он уволил Чубайса, обвинив его в провале думских выборов. С появлением аналитической группы рейтинг Ельцина вроде бы начал расти, но очень медленно. Между тем Дума приняла закон, отменявший Беловежские соглашения и формально реанимировавший СССР. В этот тяжелый момент охранник президента предложил Ельцину распустить КПРФ и перенести выборы на два года. Коржаков, очевидно, рассчитывал, что к тому времени уже «созреет» Сосковец, а Ельцин на выборы не пойдет.

Борису Николаевичу идея понравилась: «Чего греха таить: я всегда был склонен к простым решениям. Всегда мне казалось, что разрубить гордиев узел легче, чем распутывать его годами»[67]67
  Ельцин Б. Президентский марафон. – М.: АСТ, 2000.


[Закрыть]. Все происходило молниеносно. В пятницу, 15 марта Дума приняла постановление об отмене решения Верховного совета РСФСР от 12 декабря 1991 года о денонсации договора об образовании СССР. Вечером Ельцин приехал домой раздраженный, за ужином практически не проронив ни слова. В субботу утром уехал на работу, и лишь по телевизору родные видели, как решительно он настроен по отношению к коммунистам. Именно в течение этого дня Ельцина практически склонили к силовому решению. «С 3 %-ным рейтингом бороться бессмысленно, Борис Николаевич, – говорил Коржаков. – Сейчас упустим время со всеми этими предвыборными играми, а потом что?»

«С этого момента началась борьба двух президентских команд – тех, кто был за жесткие шаги с разгоном Думы, переносом президентских выборов и запретом компартии, и тех, кто был категорически против этих опасных, неконституционных действий», – говорит Татьяна.

17 марта, в воскресенье, Ельцин рано утром опять поехал в Кремль – уже заслушивать подробный доклад силовиков по реализации плана, чтобы не получилось как в 1993 году, когда парламентарии с их сторонниками окопались в Белом доме. После этого Ельцин собрал совещание со своими помощниками, которым рассказал об идее роспуска Думы и отмены выборов. Помощники были шокированы, но президент не стал слушать их аргументы и попросил подготовить все документы. В 11 утра он встречался с главой МВД Анатолием Куликовым. Пожав ему руку, Ельцин без лишних слов объявил:

– Я решил распустить Государственную думу. Она превысила свои полномочия. Я больше не намерен терпеть этого. Нужно запретить Коммунистическую партию, перенести выборы. Мне нужно два года. Во второй половине дня получите указ.

– Борис Николаевич, вы – президент и Верховный главнокомандующий и можете принимать такие решения. Мы все обязаны им подчиниться. Я прямо сейчас отдам все необходимые распоряжения на этот счет. Но, если вы не возражаете, я хотел бы продумать и доложить вам сегодня к 17 часам свои соображения более подробно.

Как потом рассказывал Куликов, он интуитивно чувствовал, что для Сосковца и Коржакова решение президента было не таким неожиданным, как для остальных. Сосковец явно проваливал предвыборную кампанию, а война, которую затевал Ельцин, могла списать все эти промахи. «Коржаков, как оказалось потом, чуть ли не выращивал из Сосковца будущего российского президента, действовал с ним заодно. Ради власти этих людей – сегодняшней и будущей – в принципе и была задумана вся эта комбинация»[68]68
  Куликов А. 100 вопросов и 100 ответов: О России, о времени, о себе. – М.: Война и мир букс, 1999.


[Закрыть].

Во второй половине дня Ельцин собрал помощников. Они уговаривали президента растянуть комбинацию на несколько этапов и разделить ответственность с Советом федерации. Члены Совета федерации могли принять постановление с жесткой и негативной оценкой решения Думы и констатировать, что в создавшихся условиях проводить президентские выборы невозможно. «Папа сказал, что этот вариант его не устраивает, и попросил к вечеру подготовить все необходимые указы по роспуску Думы, запрету компартии и переносу выборов», – рассказывала[69]69
  Юмашева Т. Отмена выборов. Мартовский кризис 1996 года. Часть вторая // Livejournal. 16.02.2010 (https://t-yumasheva.livejournal.com/14985.html).


[Закрыть] Татьяна у себя на странице в ЖЖ.

Куликов в 17 часов приехал уже не один, а вместе с председателем Конституционного суда Владимиром Тумановым и генеральным прокурором Юрием Скуратовым, которых уговорил вместе выступить против решения Ельцина и попытаться его переубедить. Но это было бесполезно. «Президент… был мрачен: лицо землистого цвета, неприветлив… Президенту страшно не понравилось, что мы пришли втроем», – пишет Куликов. Он сразу сказал, что просит президента отменить это решение. Ельцин спросил с недоумением, почему тот ничего не сказал утром? Куликов ответил, что ему необходимо было время, чтобы все проанализировать, и сейчас он обязан высказать свою позицию. «Ельцин меня прервал: "Министр, я вами недоволен! Указ последует. Идите! Готовьтесь и выполняйте!"»

Дочь к тому времени была в курсе происходящего, ей рассказал об этом помощник Ельцина Виктор Илюшин. От него же о последних событиях узнал и Чубайс. Он сразу позвонил Татьяне. Надо сказать, что попасть к Ельцину на прием была задача не из простых, в этот день в кабинете у президента проходили одна встреча за другой, в основном с силовиками. Поэтому Чубайс сразу поехал в Кремль к дочери президента. По дороге Чубайс зашел к помощникам, готовившим указ, накричал на них, а потом влетел в кабинет Татьяны; по ее словам, он «весь полыхал».

Чубайс пожаловался, что не смог дозвониться до Ельцина. Он попросил Татьяну помочь – переговорить с отцом, чтобы он таки согласился принять Чубайса. Татьяна пошла в президентскую зону. «Попросила секретаря, чтобы он спросил президента, можно ли мне переговорить с ним. Секретарь вошел в кабинет, через секунду вышел, сказал, чтобы я заходила. Вошла. До его стола метров пятнадцать от двери. Он через весь кабинет просто пронзил меня тяжелым взглядом. Который мне ничего хорошего не предвещал. Подошла к его столу, он глазами показал, чтобы я села. Я села. Не понимая, с чего начать.

Это был первый и последний раз, когда я просила папу о встрече с кем бы то ни было. Но я считала, что права, если папа выгонит меня, ну, тогда выгонит. Зато сделала все, что могла.

Когда я ему сказала, что только что разговаривала с Чубайсом, он опять сверкнул на меня глазом. Но ничего не сказал. Это уже был хороший знак. Не выгнал. Продолжал слушать. Я сказала, что Анатолий Борисович хочет с ним встретиться. Тут он сразу резко ответил, что с ним встречаться не будет, знает наперед все, что он скажет, а у него собственных критиков в Кремле более чем достаточно. Я не отступала, говорила, что выслушать еще одно мнение, особенно, когда принимаются такие абсолютно судьбоносные решения, он обязан»[70]70
  Юмашева Т. Отмена выборов. Мартовский кризис 1996 года. Окончание // Livejournal. 17.02.2010 (https://t-yumasheva.livejournal.com/15347.html).


[Закрыть].

– Я тебе сказал «нет»! – сердился Ельцин.

«Я уж не помню дословно, что я говорила, я никогда и ни перед кем не стояла на коленях, а тут я готова была упасть перед ним на колени и умолять», – рассказывает Татьяна.

«Папа, ты обязан выслушать другое мнение. Просто обязан! – цитирует Ельцин свою дочь. – И я вдруг понял: да, обязан».

Ельцин нехотя согласился. Через пять минут Чубайс уже был у президента. Татьяна ждала его полчаса, но Чубайса все не было. Он от Ельцина лишь через час и вошел к Татьяне «по-прежнему напряженный».

Как признался Чубайс, он никогда так с Ельциным не разговаривал. Они практически кричали друг на друга. Чубайс ему сказал, что, отменяя выборы, президент отказывается от самого главного, ради чего он в свое время возглавил Россию: он предает демократию. «Понятно, какая реакция на эти слова была у папы! – рассказывает Татьяна. – Чуть отдышавшись, Анатолий Борисович рассказал, как у них закончился разговор. Когда Чубайс уже был в дверях, папа неожиданно сказал: "А вы, Анатолий Борисович, в приватизации тоже допустили серьезные ошибки. До свидания, идите"».

Татьяна и Чубайс с облегчением выдохнули. Она почему-то успокоилась. Хотя никаких знаков того, что Ельцин свое решение окончательно поменял, не было.

На следующее утро, в 6 часов, на совещании с силовиками Ельцин сообщил, что указы готовы к подписанию, но вопросы будет решать «поэтапно». Угроза схлынула. Больше об отмене выборов Ельцин никогда не вспоминал. Если бы Татьяна не уговорила Ельцина встретиться с Чубайсом, а Чубайс не переубедил Ельцина, история, вероятно, пошла бы совершенно по другому пути.

Свое решение вывести дочку Ельцина в политику Юмашев до сих пор считает своей важной победой. Однако этим кадровым советом участие Юмашева в предвыборной кампании Ельцина не ограничилось. Продолжая формально числиться в «Огоньке», он все свое свободное время посвятил работе в штабе. «Была абсолютно сумасшедшая работа, когда мы спали по три часа в сутки», – рассказывает Юмашев.

Обычный режим дня был таков. В семь утра Юмашев уже был на корте: он продолжал регулярно играть с Коржаковым в теннис. Потом он ехал в здание СЭВа, где Гусинский выделил для аналитической группы свое помещение в офисе «Медиа-Моста». Днем Юмашев на два-три часа заезжал в «Огонек» либо на встречу в дом приемов ЛогоВАЗа к Березовскому. А вечером работа продолжалась уже в «Президент-отеле», где был штаб Ельцина. Работа там заканчивалась в два часа ночи; пока доезжал до дома и ложился спать, на часах уже было три. В шесть – подъем, и снова на корт.

Интересно, что Юмашев продолжал играть в теннис с человеком, возглавлявшим фактически противоположный лагерь. «У нас было две войны. Первая война – Зюганов, а другая война – все спецслужбы вместе взятые. Это была очень жесткая ситуация во всех смыслах этого слова», – рассказывает мне Чубайс.

Однако вскоре этим безмятежным матчам настал конец. Благодаря Березовскому. Как-то раз Березовский позвонил Татьяне и Валентину и попросил их приехать на важную встречу с Борисом Федоровым. Татьяна поехала вместе с Юмашевым. Оба думали, что встреча будет с другим Борисом Федоровым, бывшим министром финансов, и разговор пойдет о деньгах на предвыборную кампанию. «Мы заходим, а там совсем другой Федоров – президент Национального фонда спорта. Но уходить было уже поздно».

Федоров рассказал, как еще один партнер Ельцина по теннису и министр спорта Шамиль Тарпищев со ссылкой на Коржакова вымогал у него 10 миллионов долларов, как Коржаков пытается давить на предпринимателей, как он подставляет президента.

По словам Татьяны, она решила это отцу не передавать, поскольку и так конфликтов с группой Коржакова было достаточно и источник доверия не вызывал. «И вдруг через какое-то время в "Новой газете" появляется запись этого разговора. Большая статья, автор Александр Минкин комментирует запись разговора. После этого я для себя поняла, что Березовскому я больше никогда верить не смогу»[71]71
  Новая газета // 08.07.1996. Об этой публикации см. в проекте ЕльцинМедиа (http://www.yeltsinmedia.com/events/july-8–1996/).


[Закрыть], – вспоминает Юмашева[72]72
  Юмашева Т. Здесь я буду бороться с ложью. И немного о Березовском // Livejournal. 06.01.2010 (https://t-yumasheva.livejournal.com/6636.html).


[Закрыть].

Березовский рассчитывал, что Татьяна расскажет обо всем отцу и Ельцин уберет Коржакова. Но она решила не говорить, чтобы не обострять конфликт. Однако фактически Березовский подставил перед Коржаковым еще и Юмашева.

Дело в том, что Коржаков узнал о записи гораздо раньше: ему об этом рассказал глава ФСБ Михаил Барсуков, которому принес пленку Березовский. Об этом рассказал мне сам Коржаков.

Коржаков был одним из самых влиятельных в стране людей после Ельцина. И играть в такие игры за его спиной было опасно. Березовский понимал, что об этом узнают спецслужбы. Он решил их опередить и первым сообщить о записи, отведя от себя подозрения. «Нам сразу стало известно об этом спектакле и о существовании записи, – говорил один руководителей Службы безопасности и соратник Коржакова Валерий Стрелецкий. – Тогда Березовский страшно испугался. На следующий день он пришел к Барсукову с кассетой и сказал: "Я к этому не имею никакого отношения, просто Федоров пришел и наговорил весь этот ужас. Послушайте"»[73]73
  Хлебников П. Крестный отец Кремля, или История разграбления России. – М.: Детектив-Пресс, 2001.


[Закрыть].

Эта история стала поводом для окончательного разрыва между Коржаковым и Юмашевым. Коржаков посчитал, что главным организатором разговора был Юмашев. Охранник был уверен, что Юмашев сговорился с Березовским, чтобы через Татьяну настроить Ельцина против Коржакова.

По словам Коржакова, после этой истории он встретился с Юмашевым и заявил ему: «Что, сволочь, как к тебе относиться? Когда я мог убивать? Где у меня руки в крови?» «Он упал на колени и заплакал, как ребенок. "Саня, мол, прости, бес попутал"», – утверждает Коржаков.

Юмашев вспоминает ее совсем по-другому: «Мы вышли на улицу, и он наехал на меня по поводу этой публикации. Я сказал, что понятия не имею, кто записал разговор. Или Березовский, или Федоров, – им и задавай вопросы. Наорали друг на друга и разошлись». То, что все именно так и происходило, подтверждает свидетель их ссоры, игравший с ними в то утро теннисист Сергей Леонюк: «Они орали друг на друга. Потом красный от злости Коржаков сел в свою машину и уехал».

Юмашев говорит, что это был их последний разговор. Больше они с Коржаковым никогда в жизни не виделись. При этом к Березовскому Юмашев продолжал относиться хорошо: тот умудрился убедить его, что все эти пленки – дело рук Федорова.

А у Федорова по стечению обстоятельств начались серьезные неприятности. В мае его остановили сотрудники правоохранительных органов. В его автомобиле нашли чуть меньше грамма кокаина, экспертиза выявила и употребление этого наркотика. Федоров был отправлен в СИЗО и уволен с поста главы Национального фонда спорта. Из тюрьмы его отпустили под подписку о невыезде, но уже через три недели на него было совершено покушение. Киллер был последователен, но отчаянно неудачлив. Он выстрелил Федорову в живот, пуля прошла навылет, хотел выстрелить еще – пистолет заклинило. Тогда он достал нож и хотел зарезать Федорова. Но тут уже сбежались прохожие, и убийце пришлось ретироваться. Ни киллер, ни заказчик не были найдены.

Сам Федоров связал все события воедино и обвинил Александра Коржакова. К тому же, по его словам, до этого Коржаков обвинил его в хищении 300 миллионов долларов и предложил отдать ему 40 миллионов долларов. После этого Федорова пригласили к Стрелецкому. Тот «заявил, что является представителем государственного рэкета, что если я не принесу в его кабинет 10 миллионов долларов и не переведу на счет, который укажет Коржаков А. В., 30 миллионов долларов, то по мне проедет "государственный каток" в виде МВД, ФСБ, налоговой полиции и так далее»[74]74
  Заподинская Е. Прокуратура защитила Коржакова от наркомана Бориса Федорова // Коммерсантъ. 02.03.1999 (https://www.kommersant.ru/doc/214016).


[Закрыть]. Федоров обратился в правоохранительные органы, но следствие сочло обвинения несостоятельными, а Коржаков подал на него в суд по делу о защите чести и достоинства. Дело прекратилось в апреле 1999 года в связи со смертью обвиняемого: 39-летний Федоров неожиданно скончался от сердечной недостаточности.

Главным ответным шагом Коржакова стало задержание помощника Чубайса Аркадия Евстафьева и основателя маркетингового агентства «Премьер-СВ» Сергея Лисовского с деньгами на предвыборную кампанию. Знаменитая история о коробке из-под ксерокса стоила Коржакову карьеры.

Уже после первого тура выборов, вечером 18 июня, Игорь Малашенко, друг и партнер Гусинского и президент НТВ, заехал в клуб ЛогоВАЗа. На веранде сидели Чубайс и Березовский. Последний потягивал «Шато Латур»[75]75
  Гольдфарб А., Литвиненко М. Саша, Володя, Борис… История убийства. – New York: AGC/Grani, 2007.


[Закрыть], с беспокойством поглядывая на Чубайса, который места себе не находил: уже часа четыре как перестал выходить на связь его помощник. Чубайс знал, что Евстафьев должен был ехать за деньгами в Белый дом, и без конца звонил, пытаясь его разыскать. Наконец, ближе к ночи, стало известно, что не только Евстафьева, но и Лисовского захватили люди Коржакова на выходе из Белого дома, с коробкой, в которой было полмиллиона долларов. Как потом рассказывал Малашенко, на террасе воцарилась гробовая тишина.