Текст книги "Тоскана для начинающих"

– Ого, ничего себе! – говорит Дерек: он явно не в восторге от мысли, что кто-то еще будет делать на этом деньги и что этот кто-то может оказаться богаче его. – Она правда так сказала?

– Да. – Голос Белинды звучит немного грустно.

– Правда? – спрашивает Хоуард, который, кажется, старается разобраться, что ужаснее – то, что эта женщина успешна в бизнесе или что она планирует надругаться над романтикой Тосканы. – Правда? Чтобы Тоскана работала на нее? – спрашивает он снова, на этот раз глядя на Мэри и ища подтверждения у нее.

– Да, но, я уверена, это было сказано… – говорит Мэри.

– Ш-ш-ш, – внезапно прерывает разговор Белинда, так сильно хлопая Хоуарда по руке, что тот ударяется зубами о стакан. – Вот она! – Белинда указывает в нужном направлении затылком, одновременно хватая Дерека и Хоуарда за предплечья. – Вон! В дверях! С молодым человеком в бейсбольной кепке! – шепчет она со всей тонкостью и изяществом пьяного.

За столом воцаряется гробовое молчание, все очень медленно поворачивают головы к двери и принимаются разглядывать Лорен. Она разговаривает с тучным Роберто: стоит в джинсах и белой рубашке, встряхивая светлыми волосами и время от времени посмеиваясь. Она не обращает внимания на зрителей. Только обернувшись, чтобы сесть за свой столик, замечает пять пар вытаращенных глаз – будто у семейства мангустов-сурикатов на стреме.

– О! – говорит она, чуть отступая назад, как будто слегка шокирована. – О, здравствуйте! – улыбается, но видно, что начеку.

– Лорен, здравствуйте! – говорит Белинда, высоко задирая подбородок и глядя на кончик своего вздернутого носа. Она слегка, совсем по-английски машет своей американской соседке рукой. – Идите познакомьтесь с остальными обитателями моей… с остальными обитателями долины!

– Здорово. – Лорен не обращает внимания на английское помахивание рукой. – Это так мило с вашей стороны… гм… Бетина, не так ли?

– Белинда, – поправляет Белинда с легким смешком. – Сложно запомнить, – соглашается она. – Это очень старое, очень английское имя.

– Наверное, забавно называться таким устаревшим именем, – улыбается Лорен, изящно переставляя свои длинные ноги в узких джинсах. Мужчина в бейсбольной кепке следует за ней.

– Некоторые из нас стали бы расценивать такое имя как проявление культуры и традиции, – бормочет Белинда быстро и безрезультатно. – Как бы то ни было, – начинает она, собираясь и раздувая ноздри, – люди это, Лорен. Лорен, это люди. – Она довольно хихикает. – Я и в самом деле хочу сказать, что это все люди в долине.

– О! – Лорен изображает некоторое удивление. – Я думала, здесь также есть семья итальянских фермеров.

– Есть, – говорит Белинда, – но никто из нас… ну, знаете, с ними…

– Я Дерек, – говорит Дерек, вставая и пытаясь помочь Белинде выбраться из выкопанной ею же ямы. – Это моя жена, Барбара.

– Здравствуйте. – Пухлая задница Барбары не спешит оторваться от стула.

– Привет, – говорит Лорен. – А это мой сын Кайл.

– Ваш сын? – удивляется Барбара. – Но вы выглядите так молодо…

– Нет, Боже мой! Хотела бы я, чтоб так оно и было! Мне сорок восемь, – Лорен улыбается.

– Столько же лет, сколько и тебе, да, Белинда? – говорит Хоуард, прихлебывая из своего стакана.

– Да, но… – бормочет Белинда, вдруг начав искать что-то за своей спиной.

Общество молча переглядывается.

– Привет всем, – говорит Кайл. Он снимает бейсбольную кепку, из-под которой неожиданно высыпается копна густых черных волос, и широко, доброжелательно улыбается. У него смуглая кожа, большие темные глаза, прямой нос, квадратная челюсть, и он очень красив. У него глубокий мужской голос. Мэри упирается взглядом в пол и принимается рвать в клочья бумажную салфетку.

– Хоуард, – говорит Хоуард, формально пожимая им руки.

– Хоуард – знаменитый писатель. – Белинда говорит так, словно он ее собственный сын. – Он написал «Солнце сияло на ее лице». Возможно, вы слышали об этом романе?

– Гм… – Лорен делает паузу. – Нет.

– Я не публиковался в Америке, – объясняет Хоуард, снова занявшись своим вином.

– Не публиковался? – говорит Белинда.

О, как тебе не повезло!

– Я не расслышал вашего имени, – говорит Кайл, глядя прямо на Мэри большими карими глазами.

– Э-э… – говорит Мэри, колени которой усыпаны клочками разодранной салфетки. – Я Мэри.

– Мэри – дочь Белинды, – подсказывает Барбара.

– Да? Правда? – говорит Лорен, глядя по очереди то на мать, то на дочь. – Вы совсем не похожи.

– Да, – говорит Белинда, снова раздувая ноздри. – Мне это уже говорили.

– Чем вы занимаетесь, Мэри? – говорит Лорен.

– Гм…

– Она помогает мне с пансионатом, – говорит Белинда.

– И работает в сфере коммуникаций, – добавляет Барбара.

– Да, это тоже, – кивает Белинда. – Чем занимается ваш сын?

– Он изучает музыку в Йеле, – говорит Лорен. – Но тоже помогает мне с гостиницей. Не так ли, дорогой?

– Конечно.

– Мэри очень музыкальна, – заявляет Барбара.

– Нет, не музыкальна, – бормочет Мэри еле слышно; темные волосы падают на ее лицо.

– Музыкальна. Кажется, ты хотела петь профессионально? – говорит Барбара.

– Мы скоро это прекратили, верно? – смеется Белинда.

– Мне хотелось бы как-нибудь услышать, как вы поете, – говорит Кайл, наклоняясь и пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Не думаю, что это возможно, – говорит Мэри, заставляя себя посмотреть в лицо красивому американцу. Ее щеки розовые от смущения, вся шея пошла красными пятнами, и все же она по-прежнему очаровательна в своем топе с английским кружевом. – Я очень давно не практиковалась.

– О! – Его губы складываются в улыбку. – Как жаль! Певец я ужасный, – тихо смеется он. – Но очень слушать люблю. Какого рода вещи вы…

– Как бы там ни было, – говорит Белинда, хлопая в ладоши, – но я умираю от голода. Мы должны сделать заказ.

– Конечно. – Лорен отступает назад. – А мы, пожалуй, пойдем за свой столик. Было приятно познакомиться с вами, ребята.

– Да, конечно, – говорит Белинда со своей особенной скупой улыбкой и поворачивается в сторону кухни. – Джованна! – кричит она. – Siamo pronti! Мы правда готовы, не так ли, люди? Сделать заказ? Мы ведь не в первый раз видим меню.

Обществу удается выдавить из себя только пару вежливых смешков, а Лорен и Кайл тем временем уходят к своему столу. Поскольку главный объект сплетен и интриги сидит теперь на расстоянии трех футов, проходит некоторое время, пока разговор снова завязывается. На самом деле они сидят практически молча, пока Белинда громко разглагольствует по поводу мясных блюд в меню. В конце концов ей удается вызвать Дерека и Хоуарда на своего рода шутливую дискуссию о достоинствах жареной курицы в сравнении с блюдом из свинины – никто толком не знает, что именно в нем содержится. Белинда по-прежнему громко и много говорит по-итальянски и обменивается парой шуток с Роберто, усердно и от души смеясь между репликами.

После того как еда заказана, а Джованна и Роберто уходят хлопотать на кухню, в ресторане воцаряется тишина. Лорен и Кайл наслаждаются спокойствием после шума, который производят их рабочие, и, кажется, счастливы, что можно просто сидеть, не говоря ни слова. За другим столом начинает нарастать напряжение. Мэри сидит с опущенной головой и отряхивает обрывки бумаги со своей юбки. Дерек занят тем, что в пятый раз читает раздел dolce 7474
  «Сладкое» (ит.).


[Закрыть] в конце меню, при этом непрерывно жуя хлеб. Барбара выкуривает три ментоловые «Сент-Мориц», одну задругой, а Хоуард, самый словоохотливый из всех принимавших участие в разговоре, предпочитает не обращать внимания на растущее напряжение и пить столько белого вина, сколько возможно. Белинда ест хлеб, пьет воду, потягивает вино и борется с непреодолимым желанием обернуться и уставиться на Лорен, сидящую за ее спиной.

– Ну, все это мило, – говорит Барбара, стряхивая пепел сигареты и перехватывая фильтр блестящим розовым ногтем.

– Мм-м… – говорит Белинда. – Не правда ли?

– Знаешь, я подумала… – говорят они обе одновременно.

– Сначала ты… – говорит Белинда.

– Нет, ты… – отзывается Барбара.

– Нет, правда, ты, – настаивает Белинда.

– Ради Бога, хоть кто-нибудь, – взывает Хоуард, делая очередной глоток вина.

– Ну, я подумала… Интересно, как поживают твои бельгийцы? Где они сегодня? – спрашивает Барбара.

– Они уехали на прогулку в Сиену, – отвечает Белинда.

– В Сиену? Правда? – спрашивает Барбара.

– Да, в Сиену.

– Я люблю Сиену, очень, – говорит Барбара.

– Я тоже, – соглашается Белинда.

– Когда ты в последний раз ездила в Сиену? – спрашивает Барбара.

– Как раз накануне Рождества, – говорит Белинда. – А ты когда последний раз ездила в Сиену?

– Э-э… гм… точно не помню, – вспоминает Барбара. – Дерек, когда мы последний раз ездили в Сиену?

– Господи чертов боже на велосипеде! – вдруг говорит Хоуард, ставя на стол стакан. – Ты ездила в Сиену на Пасху, Белинда ездила в Сиену на Рождество, я ездил в Сиену в прошлом месяце, а Мэри, я уверен, много лет там не была. Теперь можем мы все заткнуться на хрен насчет этой проклятой Сиены?

– Хоуард! – шикает на него Белинда. На ее лице ужас, глаза округлились, она делает лихорадочные жесты руками, кивая в сторону Лорен. – Прекрати ругаться!

– Что? – говорит Хоуард. – Можно подумать, черт возьми, ей есть до этого какое-то дело.

– Ш-ш-ш, – настаивает Белинда. – Ты нас смущаешь.

– Смущаю? Я? – спрашивает Хоуард.

Он пытается встать, движения его несколько заторможены алкоголем. Но тут небольшая сцена заминается благодаря появлению невероятно шумного семейства Бьянки: la nonna 7575
  бабушка (ит.).


[Закрыть], синьор Бьянки, la signora 7676
  синьора (шт.), так обычно в Италии величают жену главы семьи.


[Закрыть], Марко, Джанфранко, Джорджо, жены Марко и Джорджо, двое детей. Младенца приносят в корзине Moses basket 7777
  «Корзина Моисея» (англ.) – специальный вид переносной корзины для младенцев, названный так в честь той корзины, в которой библейского Моисея-младенца пустили путешествовать по течению реки.


[Закрыть] и немедленно ставят под стол. Это не семья, а настоящий водоворот веселья. Из кухни приходят Роберто и Джованна, их приветствуют криками, похлопыванием по спине, похвалами и аплодисментами по поводу неминуемого великолепия ленча.

Трое сыновей ходят кругами возле Белиндиного стола, пожимая руки, целуя руки. Красивый Джанфранко подмигивает Мэри. Их чрезмерной галантности достаточно, чтобы растопить морозную атмосферу ресторана, а невероятный шум, который производит это семейство целиком, позволяет посетителям за другими столиками расслабиться и разговаривать между собой более свободно. Вероятно, самое важное из происходящего то, что, приняв Лорен и Кайла за туристов, Бьянки полностью игнорируют американцев. Белинда едва сдерживает свое торжество.

– Tutto bene? – кричит она через стол семейству, поднимая свой бокал.

– Si, – отвечают они хором. Марко и Джанфранко в ответ поднимают свои стаканы с водой.

– Ну, не здорово ли это? – обращается Белинда к своему столу, потирая руки. – Думаю, можно заказать немного «Просекко».

– О, хорошая мысль, – соглашается Барбара. – Знаешь, иногда я думаю, что оно нравится мне даже больше, чем шампанское.

Воскресный ленч, кажется, приобретает размах. Зная, что их слушают, подбадриваемые энтузиазмом Белинды, все делают над собой решительное усилие, чтобы продемонстрировать, что они «такие хорошие друзья», благоденствующие в компании друг друга и постоянно эту компанию поддерживающие. Белинда заказывает две бутылки «Просекко». Дерек заказывает еще два графина вина – белого и красного.

Роберто и Джованна не могут поверить своей удаче. Они бегают туда-сюда, подавая алкоголь в больших количествах, с улыбками на лицах. Воскресный ленч эмигрантов редко бывает таким радостным и щедрым. Обычно под влиянием скупости и бедности Хоуарда они заказывают пиццу, немного салата и пару бутылок вина. Две бутылки «Просекко» и три графина – это рекорд.

Вскоре тарелки с салатом уступают место дискам блестящих вареников, сделанных утром Джо-ванной. Они начинены шпинатом и рикоттой 7878
  Итальянское национальное блюдо, нечто среднее между творогом и домашним сыром.


[Закрыть], посыпаны петрушкой и чесноком, политы оливковым маслом; они такие плотные и мягкие, что проскальзывают в гордо, как устрицы. Потом, когда кажется, что эмигранты уже доверху полны едой и не могут больше ничего съесть, является большое блюдо жареной курицы вместе с жирными свиными котлетами, – и на некоторое время в их компании устанавливается тишина.

Но ничто не может утихомирить веселье за столом Бьянки. На самом деле они только начали. La nonna празднует свой восемьдесят второй день рождения, и если этот ленч будет хоть отчасти похож на прошлогодний, значит, они до захода солнца будут сидеть вокруг стола с двумя бутылками красного вина на десятерых.

***

Тем временем Лорен и Кайл, кажется, не замечают демонстрации изобилия, разыгрываемой для них эмигрантами. Вместо этого они сидят друг напротив друга, наслаждаясь первой горячей едой, которую удалось отведать с тех пор, как рано утром в субботу они получили в собственность ключи от «Casa Padronale». Смакуя каждую ложку теплых макарон, каждый кусочек хрустящей перченой рукколы и сладких помидоров, они обсуждают свои планы по перестройке дома.

– Я хочу снести столько перегородок на первом этаже, сколько возможно, – говорит Лорен, делая глоток минеральной воды, – чтобы создать иллюзию пространства. Ощущение света. Хочу покрасить там стены в белый цвет и, насколько возможно, открыть проемы. Так, чтобы люди чувствовали, что они в современном доме, но в то же время могли бы расслабиться и осознать, что суета большого города осталась позади. Это не должно занять много времени, – Кайл кивает в знак согласия, – если мы поставим перед каждым конкретную задачу и хорошенько их заинтересуем. У нас вообще мало времени: нам нужно открыться через три недели, – добавляет Лорен, выбирая пармезан из своего салата. – Именно таким образом я рассчитывала свой бюджет во всех проектах и планах.

– Не беспокойся, мам. – Кайл улыбается теплой улыбкой. – Все, что ты задумала сделать, обязательно сделаешь. Так было всегда.

– Но это так сильно отличается от Уолл-стрит, – заключает она. – Ты знаешь, там это было более… – она делает паузу; в это время от Белиндиного стола доносится взрыв веселого смеха, – там это было больше похоже на собачью грызню. – Она поднимает руку со стаканом воды. – Как бы то ни было, выпьем, – говорит она. – За новые победы.

– За новые победы. – Кайл улыбается, показывая зубы. – Тебе правда не стоит беспокоиться, мам. Не помню ни одного случая, когда бы ты не справилась. Даже после смерти отца.

– Да, но, – говорит она, поднимая брови, – это было более десяти лет назад. – Она улыбается. – В любом случае я не могу допустить провала этого проекта. Я вложила в него большую часть своих сбережений и всю свою энергию.

– Верно, и всем рассказала, что собираешься справиться с ним! – смеется Кайл. – А это, насколько я знаю королеву по ее победам над врагами, – самая убедительная мотивация.

– Я уже совсем забыла, каким ты можешь быть занудой, – смеется Лорен и с гордостью смотрит на своего красивого сына.

– Яблочко от яблоньки, – отвечает Кайл, широко улыбаясь, и весело подмигивает.

– Ты обвиняешь меня в том, что я – зануда?

– Я бы не посмел! Ввязываться в драку с тобой? У меня на это не хватит сил. Но хочу напомнить тебе, что мы здесь, чтобы отпраздновать…

– Совершенно верно, – говорит Лорен, встряхивая светлыми волосами и снова поднимая бокал. – За наш успех.

– За наш успех, – повторяет он, тихонько чокаясь с ней.

– А теперь, – говорит Лорен, – как ты думаешь: стоит ли нам закрасить эти три бессмысленные фрески, если их можно так назвать? Мне просто невыносима мысль о том, что к нам заявится эта несчастная комиссия по искусству, Bell'Arti, занесет наш дом в список охраняемых государством и заставит оставить все, как есть.

***

За другим столом Барбара проглотила смешинку. Она определенно выпила слишком много и начала заигрывать с Хоуардом. Впрочем, когда Барбара пьяна, она всегда заигрывает с Хоуардом. И Дерек, в общем, не возражает. У них с Барбарой удивительно крепкий союз. Такие редко встречаются: она очень плохо ведет себя на людях, а Дереку это нравится. Он сидит и улыбается, руки на поясе, потому что знает, что в глубине своего существа Барбара – это всего лишь болтающий без устали рот да слишком узкие брюки. Спустя двадцать пять лет, прожитых в браке, ему забавно наблюдать, как она играет в прежние игры. А игры всегда одни и те же.

Прежде всего она теряет контроль над своими грудями: нет, не в смысле стриптиза, а просто перестает осознавать их величину и норовит оставить лежащими на столе; при этом они вываливаются из выреза майки. Потом она переходит к осязательно-ощущенческой стадии осьминога – в это время она переключается на Хоуарда, единственного доступного гетеросексуального самца, не считая мужа. Наконец непосредственно перед тем, как выпасть из происходящего и почувствовать себя очень больной, она высвобождает свою внутреннюю Лайзу Миннелли.

Ведь у Барбары есть теория, согласно которой не только in vino Veritas 7979
  истина в вине (лат.).


[Закрыть], но, кроме того, in vino проявляется истинная внутренняя сущность каждого человека. Барбаре Хьюитт не повезло: скрытая личность, живущая внутри ее, – это восходящая звезда Бродвея, которая танцует, поет и играет, переходя все границы.

К счастью, Барбара сейчас остается в хихикающей, весьма-много-рукораспускательной стадии, и «Кабаре» окружающим, кажется, не грозит. Но она не единственная из присутствующих находится в таком плачевном состоянии. Хоуард уже давно выпустил наружу своего внутреннего Толстого, Дерек – своего внутреннего строителя, а Белинда готова к тому, чтобы позволить своему внутреннему Микеланджело вырваться на свет. На самом деле единственный человек, чья внутренняя личность под контролем, – это Мэри. Она тихо сидит в лучах полуденного солнца; желтые блики танцуют на ее темных волосах, а она смотрит на золотисто-зеленую долину и пьет воду. Иногда Франко, сидящему за столом Бьянки, удается перехватить ее взгляд.

День медленно тянется к вечеру, и компания за столиком эмигрантов начинает шумно покидать заведение. – Прошу всех к нам домой, – бормочет Дерек, слегка спотыкаясь на словах. – Мне бы очень хотелось услышать мнение Хоуарда о крыше.

– И мы могли бы спеть что-нибудь, – с надеждой говорит Барбара.

– По правде сказать, нам, пожалуй, пора возвращаться, – отвечает Мэри. – У нас там бельгийцы живут. Не так ли, мам?

Уже как будто готовая уйти, Белинда неожиданно берет свой стул, тащит его по каменному полу, – при этом она похожа на медленно движущегося краба, – и паркуется возле столика Лорен и Кайла.

– Привет, народ, – говорит она улыбаясь: лицо у нее круглое, розовое и блестящее, как пляжный мяч. – Надеюсь, вы не возражаете, если я к вам присоединюсь.

– Нет, – отвечает Лорен. – Пожалуйста, тащите свой стул сюда.

– Э-э… хорошо. – Белинда смущенно смотрит на свой стул. – Я уже притащила.

– А-а, ну, значит, притащили, – говорит Лорен.

– Как вообще дела? – спрашивает Белинда, потирая пухлые руки. Теперь, когда она присела за их столик, можно поспорить, что слишком быстро уходить она не собирается. – Меня очень впечатлило, что вам удалось заставить своих строителей работать в воскресенье. Это ведь католическая страна, и начать шевелиться в Господний день они обычно соглашаются только ради места в раю. – Белинда сдавленно смеется.

– Да, вы правы. Но, боюсь, моей заслуги тут нет. Этого эффекта добился мой архитектор.

– О Боже! – восклицает Белинда, шлепая себя по бедрам. – Вы наняли архитектора?

Мэри навострила уши. Понимая, что мать вот-вот начнет пространные разглагольствования, она подходит сзади и кладет руки на спинку ее стула, как бы невзначай. Кайл улыбается ей. Она чувствует, как краснеют Щеки, но ей удается выдавить из себя ответную улыбку.

– Да, – подтверждает Лорен. – Я нахожу, что все становится гораздо проще, если пользоваться услугами архитектора.

Не думаю, что он вам здесь понадобится, – продолжает Белинда, очень довольная собой. – Итальянцы столь художественны… ужасно, ужасно художественны. Им, правда, не нужно руководство или что-нибудь вроде того. Я хочу сказать, я поняла бы, если бы мы были в Англии. – Она смеется. – Или в Америке. Но здесь… искусство – в их душе. Оно в их крови, это их природа. Они им дышат. Они им живут! Я хочу сказать, ведь это страна Микеланджело!

– Я хорошо это знаю, – улыбается Лорен.

– Но если вам некуда девать деньги, – Белинда откидывается на спинку стула и склоняет голову набок, – полагаю, это ваше дело. Но возьмите моего плотника, моего каменщика и моего жестянщика – и они сумеют сделать эту работу так же хорошо. И не говорите мне, что я вас не предупреждала! – Она постукивает пальцем по крылу своего короткого, блестящего розового носа.

– Спасибо вам за заботу, – говорит Лорен, поднимаясь, чтобы уйти. – Пойдем, Кайл, – говорит она и забирает несколько евро с белого блюдца на столе. – Нам правда пора возвращаться.

– Конечно, мама, – Кайл бросает взгляд на Мэри. – Увидимся? – говорит он.

– Может быть, – отвечает Мэри.

– Но с другой стороны, – продолжает Белинда, – полагаю, с вами все по-другому.

– Простите ?-спрашивает Лорен, глядя на нее сверху вниз.

– С вами все должно быть по-другому, – повторяет Белинда, глядя снизу вверх.

– Почему? – спрашивает Лорен.

– Ну, потому что вы открываете отель.

– Отель?

– Да, – говорит Белинда. – Ну, знаете, отель. Полагаю, это должно быть сложно.

– Я открываю не отель, – говорит Лорен, проводя рукой по волосам.

– Не отель?

– Нет, – коротко отрезает Лорен. – Откуда, черт возьми, вы это взяли?

– О! – говорит Белинда, ее щеки покрываются темно-розовым румянцем. – Так вы открываете не отель?

– Нет, я открываю пансионат.

– Пансионат? – заикаясь, выговаривает Белинда.

– Да, – подтверждает Лорен. – Вполне в вашем амплуа, – добавляет она, сопровождая свои слова одной из своих очень особенных улыбок. – Только гораздо более гламурный.

Mercoledi:среда

Clima: fa caldo (Жарко!Жарко! Жарко!)

О Боже, кажется, я целых две с половиной недели ничего не писала в дневнике – впрочем, учитывая, как сильно мы с Марией были заняты по дому, это не должно удивлять. С тех пор как уехали мои замечательные бельгийцы, отдохнувшие, с улыбками на лицах и весной в походке, вилла все время была более или менее полна народу. У меня были австрийцы, французы и две пары британцев, которые поделились со мной всеми новостями о моем прежнем доме. Оказывается, цены на недвижимость сейчас так высоки, что никто больше не может себе позволить купить жилье. Все, что я могу сказать: всегда приятно, когда тебе лишний раз напоминают, почему ты оттуда уехала!

Очевидно, что мой приоритет как хозяйки – это мои постояльцы, поэтому я не могла помогать нашей новой americana, приехавшей в долину, Лорен, так много, как мне хотелось бы. Но я знаю от Барбары и Дерека, – У которых, кажется, времени в достатке, раз они в курсе всех новостей, – что у нее возникли небольшие трудности с ее домиком. Кажется, кто-то сообщил об ее деятельности по реконструкции здания в сотипе 8080
  Коммуна (ит.), административная единица в Италии, имеется в виду коммунальный совет, ее орган управления.


[Закрыть], и оттуда прислали инспекцию: проверить, не следует ли сохранить для нации фрески над окном в маленькой часовне рядом с домом. Надеюсь, что следует. Не странно ли? Почему кто-то, приехав в прекрасную страну вроде этой, старается изо всех сил разрушить ее культуру? Это выше моего понимания.

Но, как бы там ни было, Лорен, кажется, довольно быстро справилась со своими неприятностями на почве исторического наследия и теперь дальше занимается обустройством. Судя по тому, что вчера доставили плитку для кухни, позавчера – медные трубы для канализации, а сегодня утром – нечто похожее на душ и новую ванную, она продвигается вперед, как бульдозер, только с головокружительной скоростью.

Переходя к более приятным новостям, скажу, что сегодня днем приехали наши прежние постояльцы. Майор и миссис Честер – самая что ни на есть замечательная пара, они останавливаются у меня постоянно, с прошлого года. Они нашли «Casa Mia» через объявление, которое я поместила в «Санди телеграф», и с тех пор они – одни из самых верных моих клиентов. Они приезжают на неделю в одно и. то же время каждый год. Майор – мой собрат: он тоже художник и акварелист, поэтому я с нетерпением жду, когда начнутся наши долгие совместные прогулки в горы, когда я буду целые дни проводить в его компании, разговаривая о технике, красках и кистях. Увы, его жена не разделяет нашей passione 8181
  страсти (ит.).


[Закрыть], но всегда с удовольствием сидит под зонтиком возле бассейна с каким-нибудь легким чтивом о руках (это действительно легкое чтиво!) и за этим занятием проводит свои дни.

Мария, кажется, чувствует себя просто превосходно. Она освоила сервировку завтрака и обслуживание комнат более или менее в совершенстве. Хотя мне еще придется последить за ее кулинарным искусством. Если я правильно помню, майор придает очень большое значение еде. Или ему просто так понравилась моя стряпня! Кстати, о стряпне…

Салат «Сasa Mia»

Это блюдо столь вкусно, что из-за него мне порой хочется забыть о своем английском гражданстве и сделать вид, что в моих жилах, в моем страстном теле течет полноценная красная итальянская кровь! И все готовится из ингредиентов, которые чудесные фермеры выращивают здесь. Не знаю, что такое содержится в итальянских помидорах, но когда мы с Марией покупаем их на mercato, то часто еле удерживаемся. Нам приходится открывать пакет в машине и нырять туда. Они такие соблазнительные, что есть их следовало бы в сокровенном уединении! К счастью, в этом сказочном блюде помидоры достаточно укрощены, чтобы пощадить вашу скромность!

помидоры

авокадо

моццарелла (помните, самая лучшая – это bufala 8282
  Из буйволиного молока.


[Закрыть])

оливковое масло

самый дорогой ароматный уксус (поверьте мне, женщине, которая всего однажды сделала подобную ошибку: если поскупитесь, ощутите явную разницу!)

По этому рецепту ничего не надо взвешивать и отмерять! Когда дело дойдет до пропорций, просто импровизируйте, выражайте себя, как вам нравится. Порежьте тонкими ломтиками помидоры, авокадо и моццареллу, выложите их на блюдо и сбрызните сверху (ну не забавно ли: уже никто больше не «поливает» салаты!) маслом и уксусом. Это так просто. Это так по-итальянски. Этот салат всегда выглядит неожиданно.

Подавайте с элегантной улыбкой, волосы должны быть распущены.