Текст книги "Мифология. Фантастические истории о сотворении мира, деяниях богов и героев"

В одном густом дремучем лесу, где верхушки деревьев упирались в самое небо, стояла высокая, крутая скала. Недалеко от этого леса жил один охотник – Дарджелан. Он часто ходил в лес на охоту.

Однажды подошел охотник к этой скале, и послышалось ему, словно где-то женщина кричит. Посмотрел охотник на скалу, сморит все выше и выше, да не увидеть вершины – теряется она где-то высоко-высоко. Хочет взобраться охотник на скалу, но и это не удается – такая она крутая и неприступная. Вернулся охотник домой, а дома у него жена очень злая и вдобавок хромая. Сказал охотник жене, чтобы приготовили ему еды назавтра в дорогу, сам пошел к кузнецу и заказал ему побольше долот да молот железный.

К утру приготовили ему все, забрал он еды на день, взял у кузнеца долота, молот и отправился к той скале. Пришел и стал вбивать долота в скалу. Вбивает охотник в скалу долота железным молотом и поднимается по ним, как по ступеням. Кончились у него долота, истерся железный молот, и добрался охотник до самой вершины. Осмотрелся, видит: в скале вход выбит, словно двери. Вошел он туда, проник в пещеру, в пещере лежит Дали.

Лежит Дали – красавица неземной красоты, вокруг головы обвиты тяжелые золотые косы. Увидела Дали Дарджелана-охотника, и полюбили они друг друга с первого

взгляда. Остался охотник у Дали. Не хотела Дали оставлять его, но победила ее любовь и уступила она. Наутро стала просить Дали охотника вернуться домой, но не согласился он и остался с нею. Теперь Дали еще сильнее просит его вернуться домой.

– Иди, – говорит Дали, – твоя жена ведунья. Привыкла она, что ты каждый вечер домой возвращаешься, не дождется тебя, проведает про нас, пойдет по твоему следу, найдет и погубит нас.

– Нет, – сказал Дарджелан, – моя жена хромая, по дому еле ходит, где ей сюда добраться!

Жена Дарджелана и вправду очень дивилась, что ее муж домой не возвращается. Прождала она два дня, на третий день встала, взяла еды на дорогу и пошла по следам мужа. Привели ее следы к скале.

Вскарабкалась она по ступенькам на верхушку скалы и вошла в пещеру. Видит – крепко спят Дали и ее муж.

Отыскала жена охотника золотые ножницы Дали и обрезала ими ее золотые косы. Забрала с собой и ножницы и золотые косы и ушла. Проснулись Дали и Дарджелан. Приподняла Дали голову – что-то легкой она ей показалась. Провела рукой по волосам – нет ее золотых кос! Встала она, ищет ножницы – нет ножниц! Затосковала Дали, повернулась к охотнику и сказала:

– Ты причина моего несчастья; говорила я, что погубит нас твоя жена. Не жить мне больше на свете. Возьми нож, взрежь мне чрево – тяжела я – и достань моего ребенка. Будет дочь – назови ее как хочешь, а будет сын – назовешь его Амираном. Мой сын будет героем. Если бы дали ему дожить до срока во чреве матери, он бы и бога поборол; теперь же он будет слабее. Слушай и исполни все, что я скажу. Как достанешь из моего чрева сына, три месяца храни его в телячьей требухе, чтобы вылежался и выгрелся он так, как ему во чреве матери вылежаться не пришлось. Потом уложи его в колыбель, отнеси с колыбелью к реке Иамана и оставь на берегу. Там найдет его и окрестит тот, кому должно. Он расскажет сыну все, что ему нужно знать.

Не хочет охотник резать возлюбленную, тоскует, горюет. Настояла на своем Дали, и пришлось ему сделать все, что она велела. Дрожащими руками взрезал он живот Дали и достал ребенка, прекрасного, как солнце.

Все выполнил охотник по приказу Дали, потом отнес ребенка в колыбели к реке Иамана, оставил колыбель на берегу и вернулся домой.

Проходят путники по берегу реки Иамана, видят – лежит в колыбели ребенок, спрашивают:

– Кто твои отец и мать или кто тебя должен крестить?

– Отец и мать – не знаю кто, а крестить меня должен сам ангел, – отвечает ребенок.

Вот идет ангел, спросил и он ребенка. Ответил ему ребенок так же, как и всем. Трижды спросил ангел, и трижды ответил ему ребенок. Открылся ему ангел, окрестил его, назвал Амираном. Дал ему кинжал, велел спрятать в ноговицу и не доставать, если не придется очень тяжело; благословил Амирана, сказал ему, что на земле его никто не поборет, и оставил его.

Пришли за водой слуги Иамана, увидели Амирана в колыбели, стали смеяться над ним. Рассердился Амиран, встал, схватил насмешников, стукнул их лбами друг о друга, перебил им всю посуду и прогнал.

Пришли слуги домой без воды и с битой посудой, рассказали Иаману все, что с ними было. Рассердился Иаман, встал, пошел к реке, а как увидел ребенка в колыбели – обрадовался: «Будет товарищем моим Усиби и Бадри». Взял колыбель с ребенком и отнес домой.

И жена Иамана рада – будет мальчик качать ее Усиби и Бадри. Прошел день – ничего. На другой день вышла жена Иамана коров доить, уложила сыновей Усиби и Бадри в колыбель, Амирана посередке усадила и велела ему укачивать детей, чтоб не плакали. «А не сделаешь все, как я велю, – горе тебе», – пригрозила она.

Только отошла мать, нашел Амиран шило и стал колоть то Усиби, то Бадри. Заревели дети. Разозлилась мать и крикнула Амирану:

– Смотри ходи за моими детьми как следует, не то вернусь – несдобровать тебе! Знай, я не только тебе, но и сыну Дали – Амирану не спущу!

Проворчал Амиран:

– Не знаете вы, а я-то и есть сын Дали – Амиран.

Услышала это жена Иамана, обрадовалась, бросила доить коров, подбежала к Амирану, обняла его и расцеловала, обмыла его молоком и обернула в самую тонкую и дорогую ткань.

С тех пор ходит жена Иамана за Амираном, как за своими детьми. Радуются Иаман и его жена, что у их сыновей такой славный товарищ растет.

Подросли все трое юношей, стали уже совсем героями, кого ни встретят – с востока или с запада, – со всеми вступают в борьбу, всех побеждают и обратно гонят.

Крикнули им однажды эти побитые люди:

– Что вы на нас силу свою показываете? Если вы такие молодцы, то узнайте, почему ваш отец Иаман слеп на один глаз, и расправьтесь с его обидчиком.

Как услышали это, побежали все трое к жене Иамана, стали просить ее:

– Расскажи, как Иаман глаз потерял.

Не говорит мать, скрывает правду, обманывает их:

– Болел Иаман оспой, тогда и потерял глаз. А больше, клянусь, ничего не было.

Дважды отвечала так мать, а в третий раз, чтобы выпытать у нее правду, придумали Амиран, Усиби и Бадри такую уловку. Вернулись они домой сердитые и велели ей выпечь им всем троим горячие хачапури. Только она засыпала хачапури углями, вытащили их Амиран и Усиби из огня, приложили к матери и говорят:

– Или скажешь правду про глаз Иамана, или всю грудь тебе сожжем.

Не выдержала жена Иамана и рассказала все, как было:

– С Иаманом давно враждовал один дэв, требовал с него оброк. Как родились Усиби и Бадри, пришел тот дэв и потребовал отдать ему одного из сыновей; а нет, так пусть Иаман отдаст ему свой правый глаз. Не смог Иаман расстаться с сыном, вырвал глаз и отдал дэву.

Как услышали это Амиран и сыновья Иамана, тотчас встали и собрались в путь – воевать с тем дэвом. Попросили они Иамана достать им лук и стрелы из чистого железа. Достал Иаман. Взяли лук, попробовали его – не выдержал лук руки Амирана и сломался. Взял тогда Амиран тридцать фунтов железа, отнес кузнецу и сам заставил его выковать лук по своей руке.

Наутро все трое отправились воевать с дэвом. Шли, шли – увидели в поле одного дэва. У дэва чудесный яблоневый сад, под яблонями и овечьи отары его пасутся. Завидел дэв юношей и крикнул им:

– А ну, если вы молодцы, сбейте с моих яблонь хоть одно яблоко или забросьте хоть одно яблоко на яблоню.

Усиби и Бадри долго старались – ни одного яблока не сбили. Пустил стрелу Амиран, все яблоки с одной стороны яблони сбил и на другую сторону этой же яблони забросил.

Еще сказал дэв:

– Если вы молодцы, то хоть одну овцу из моего стада с земли поднимите, а другую наземь положите.

Ничего не сумели Усиби и Бадри. Амиран сперва заставил подняться всех овец с земли, потом как ударит их оземь – чуть всех не перебил.

Рассердился дэв, забрал всех своих овец и Амирана с ними и загнал всех в дом. Дверь изнутри запер, Усиби и Бадри одних во дворе оставил. Сварил себе дэв на ужин четырех овец. Сам мясо ест, кости через спину сестре кидает, а сестра дэва в углу железной цепью прикована. Собрался дэв спать и говорит:

– Сегодня мне на ужин хватит, завтра Амираном позавтракаю. – Сказал и лег.

Заснул дэв, подошел Амиран к прикованной сестре дэва, попросил научить его, как с дэвом расправиться. Сказала сестра дэва:

– Моего брата ничем не убьешь, кроме как его мечом, который он в масле держит. Но меч так крепко держится в масле, что одному его не вытащить. Только есть у моего брата плетеный ремень, достань его, один конец к мечу привяжи, другой дай мне, потянем вдвоем – может, вытащим. Возьмешь в руки меч, подойдешь к брату, смотри не ударяй его, а только приложи меч к шее, меч сам голову снимет.

Попросила она Амирана поклясться Христом, что он не обманет ее и, когда убьет дэва, отпустит ее на волю. Поклялся Амиран, отыскал тот ремень, привязал к мечу, отдал другой конец сестре, потянули оба, вытащили меч. Как вытаскивали меч, загремел он с такой силой, что проснулся дэв, да только заснул опять.

Поднес Амиран меч к дэву, приложил к его шее, стал меч резать сам, и замахиваться не пришлось. Резал-резал меч, дошел до середины. Почувствовал что-то дэв, стал ворочаться, да уже поздно, совсем перерезал меч шею. Так разделался Амиран с дэвом. Попросила Амирана сестра дэва освободить ее, но нарушил клятву Амиран и убил ее.

После этого все дэвово добро осталось Амирану и его товарищам. Что с собой взяли – взяли, остальное там оставили и дальше в путь отправились.

Шли-шли, пришли в густой еловый лес. Видят – в лесу скала, на скале огромный дэв-гвелешапи стоит и шерсть сучит. Веретеном у дэва ствол ели, грузилом на веретене – мельничный жернов. Это и был тот дэв, который отнял глаз у Иамана.

Увидел дэв Амирана и его товарищей и крикнул:

– Эй, что там за мушки ползут? Поворачивайте сейчас же назад, не то и мясо ваше съем и кости ваши сгрызу.

Крикнул Амиран дэву:

– Ах ты мразь! Рано хвастаешь, подожди, не съел еще.

Рассердился дэв, бросил шерсть и спустился вниз. Долго они боролись и воевали. Амиран одну стрелу за себя пустит в дэва, две – за Усиби и Бадри. Утомились все. Подошел дэв к Амирану, раскрыл пасть и проглотил его. Проглотил и пошел домой. Усиби и Бадри там остались. Как входил дэв в ворота, догнал его Усиби, схватил за хвост и отрубил его. Вошел дэв в дом, только вошел, разболелся у него живот.

– Горе мне, мать, живот болит! – закричал дэв, подбежал к дверным столбам, трется о них животом, чтобы облегчить боль, да не удержаться на ногах без хвоста, все наземь грохается. Видит мать сына в этих муках, спрашивает его:

– Что с тобой, сынок, не съел ли чего сегодня?

– Ах, мать, три мушки попались мне сегодня, проглотил одну.

– Горе твоей матери, сынок, если ты Амирана, сына Дали, проглотил.

Усиби и Бадри стоят под окном дома, слышат все, что мать с сыном говорят. Крикнули они Амирану:

 
Амиран, Амиран,
В ноговице твой кинжал,
Обнажи его скорей —
Проучи ты гвелешапи.
 

Услышал это Амиран и подумал: «И вправду, тяжелей этого вряд ли когда придется!» Достал кинжал и давай колоть дэва в пах.

Заревел дэв:

– Ой, не убивай только, а хочешь – выплюну тебя, хочешь – выброшу.

Рассердился Амиран:

– Ах ты мразь, негодяй! Ни выплюнутым тобою жить не хочу, ни выброшенным.

– Хорошо, – говорит дэв, – вынь мне два ребра и выходи через бок.

Вынул Амиран у дэва весь бок и вышел. Только один свой глаз там оставил.

– Вставь мне сейчас же глаз, не то живым не уйдешь! – кричит Амиран.

Сказал дэв:

– Отрежь кусочек печени, кусочек легкого, помажь глазницу – лучше прежнего глаз станет.

Отрезал Амиран побольше печени дэва, еще больше легкого, помазал глазницу, и стал его глаз цел и невредим. Просит дэв Амирана пришить ему бок обратно. Взял Амиран и заложил ему бок деревянной заслонкой[5]5
  Если бы у дэва не было деревянного бока, мир бы погиб. Когда бывает затмение, дэв (гвелешапи) глотает солнце, но оно прожигает деревянный бок дэва и опять выходит наружу.


[Закрыть].

После этого потребовал Амиран у дэва отдать ему правый глаз Иамана. Не хочется дэву отдавать глаз, да не смеет отказать Амирану. Указал дэв на столб и сказал:

– Вот в этом столбе заложен ящик, в ящике – еще ящик, достань его, там лежит глаз Иамана.

Отыскал Амиран глаз и взял с собой. Дэва там бросили, сами домой вернулись. Пришли, вставили Иаману его глаз, отдохнули немного.

Захотелось Амирану пойти и повоевать еще с кем-нибудь. Попросил он Иамана задержать дома Усиби и Бадри: «Мешают только мне они в трудную минуту». Услышали Усиби и Бадри, затосковали, стали просить Амирана не оставлять их дома.

– Мы без тебя жить не хотим!

Что делать? Опять взял их с собой Амиран. Долго ходили они и увидели в одном поле трех дэвов. Крикнули им дэвы:

– Хорошими вы были бы молодцами, если бы кто из вас сумел добыть себе в жены светлую Кету, дочь Кеклуц-царя. Много юношей добивалось ее, да никто не добился.

Спросил Амиран, где живет Кеклуц-царь, где он дочь свою прячет.

Указали дэвы путь к царю и сказали:

– А дочь свою Кету он держит в башне, и башня цепями к небу подвешена.

Оставили они дэвов и пошли в страну Кеклуц-царя. Шли-шли, пришли к морю. Большое море, широкое, не пройти его. Увидели они там женщину-дэва. Спросил ее Амиран, как перейти через море. Сказала она, что через море нет пути, а если возьмут они ее в товарищи, то она поможет им. Поклялся Амиран Христом, что возьмет ее в товарищи.

Срезала она косу и проложила ее мостом через море. Прошли по мосту раньше Усиби и Бадри, потом Амиран. Последней стала переходить женщина-дэв. Но только она дошла до середины моря, хватил Амиран по косе своим мечом, перерубил ее, и упала женщина-дэв в море. Так Амиран во второй раз нарушил клятву Христом.

Долго шли побратимы сушей, повстречали в поле человека, которого звали Андреробом. Андрероб был так велик, что девять пар волов и девять пар быков едва тащили арбу, на которой он лежал. Андрероба живого хоронить везли, мертвого бы его до кладбища не дотащить, так бы и остался несхороненным. У Андрероба одна нога с арбы свесилась, волочится по земле и своей тяжестью, словно плуг, роет землю. Столько народу за ним шло, и никак они его ногу поднять и на арбу уложить не могли. Увидел это Амиран, зацепил своим луком ногу Андрероба и забросил ее на арбу.

Удивился Андрероб:

– Кто это имеет такую силу, что мою ногу так легко на арбу забросил?

Указали ему на Амирана. Протянул Андрероб руку Амирану. Испугался Амиран: «Сожмет он мою руку изо всей силы и изломает ее». Взял Амиран и подал Андреробу базальтовую глыбу. Сжал глыбу Андрероб, сок из нее выжал. Опять протянул Андрероб руку Амирану. Подал ему Амиран руку. Попросил Андрероб Амирана взять с собой его сына и не предавать его, как брата его любить. Обещал Амиран и Христом поклялся. Повезли Андрероба, куда везли, а сын его пошел с Амираном.

Долго они ходили. Захотелось спать Амирану, лег он и заснул. А пока он спал, сын Андрероба голыми руками поймал двух оленей и повесил их там же на дереве. Проснулся Амиран, увидел оленей и спросил, как их поймали. Узнал Амиран, как сын Андрероба их поймал, не понравилось ему это, подумал: «Еще ребенок, а уж что делает, вырастет – меня победит». Решил Амиран убить сына Андрероба. Как решил, так и сделал. Так в третий раз нарушил Амиран клятву Христом.

Бросили они убитого и пошли дальше – искать дочь царя Кеклуца.

Ходили долго и нашли наконец ту башню, где дочь Кеклуц-царя, Кету, жила. Сказал Амиран Усиби:

– Прыгни, попытайся, может, достанешь до цепи и перерубишь ее саблей.

Прыгнул Усиби – и не дотронулся даже до цепи. Прыгнул и Бадри, но также безуспешно. Прыгнул тогда Амиран и схватил цепь. Замахнулся своим кинжалом, разрубил цепь, и упала башня на землю. Вошли все трое в башню. С одного взгляда полюбили Амиран и Кету друг друга.

Узнал Кеклуц про то, собрал все свои войска и в три ряда окружил башню. Увидел Амиран войска, не понравилось ему это. Приказал он Усиби выйти воевать с войском.

Вышел Усиби, прорвал одну цепь и подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь – замертво упал Усиби.

Вышел вторым Бадри, прорвал другую цепь, но только подошел к Кеклуц-царю, дунул на него Кеклуц и свалил его замертво.

Рассердился Амиран, решил сам выйти воевать с Кеклуц-царем.

Сказала Амирану Кету:

– У моего отца на голове стоит жернов, жернов привязан сзади к шее золотой цепью. Пойдешь к нему – постарайся перерезать эту цепь; потянет жернов голову отца вперед, обнажится шея, тогда кинжалом и руби голову. Если не так – не убить тебе моего отца.

Запомнил все Амиран, вышел к войскам, перебил всех, кто еще после Усиби и Бадри в живых остался, подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь, упал Амиран на одно колено. Размахнулся Амиран своим кинжалом и перерезал золотую цепь на шее Кеклуца. Потянул жернов голову Кеклуца вперед, обнажилась у него шея, вскочил Амиран, взмахнул кинжалом и отрубил Кеклуцу голову.

Вошел Амиран в башню к Кету и стал горевать, что Усиби и Бадри погибли.

– Не вернусь я домой без них. Что я скажу старикам родителям, когда ни одного сына не приведу?

Спросила Кету:

– Узнаешь ли ты их среди перебитого войска?

– Узнаю, – сказал Амиран, – у Усиби на камне в кольце знак солнца помечен, а у Бадри – знак луны.

Вышли Амиран и Кету к мертвым, стали искать среди них Усиби и Бадри. Отыскали, достала Кету свой платок, провела по лицам Усиби и Бадри и оживила их.

Радуется Амиран, что достал себе в жены Кету и что Усиби и Бадри живыми домой везет. Взяли они с собой все добро царя Кеклуца и поехали домой. Пришли к Иаману. Обрадовался Иаман, что и Амиран, и его сыновья вернулись домой победителями. Только сказал Амиран Иаману, что уже больше никогда не возьмет с собой Усиби и Бадри, потому что не могут они быть такими же героями, как он.

После этого Амиран один ходил на геройские подвиги. Не было на свете никого, кто бы мог выдержать бой с ним – всех врагов победил и истребил Амиран. Остались на всей земле только три дэва, три кабана и три дуба. Даже с Богом воевал Амиран, три раза нарушил клятву Христом и многое другое совершил[6]6
  Грузинские народные сказки: Сб. ⁄ Сост. и перевод Н.И. Долидзе; Под ред. проф. М.Я. Чиковани. Тбилиси, 1956. С. 173–180.


[Закрыть].

Амиран борется с драконами, с дэвами, злыми духами. Героическая борьба Амирана вдохновлена чувством любви к людям.

Однажды, рассматривая хлеб, которым питались люди, Амиран сжимает его. Из хлеба начинает сочиться кровь. Амирана удручает, что хлеб, который едят люди, пропитан каплями крови. Он хочет, чтобы у людей был чистый, бескровный хлеб.

Великий герой-человеколюбец Амиран вступает в борьбу с Богом, но его ожидает кара. Бог приковывает Амирана цепями в одной из пещер Кавказского хребта.

Вместе с Амираном в пещере находится верный ему крылатый Гошия, черный пес, созданный из орла. Рядом с Амираном валяется его меч «города», но Амиран не может дотянуться до меча, чтобы разрубить им оковы.

Целый год Гошия непрерывно лижет железную цепь, и она становится тоньше. Целый год Амиран расшатывает кол, которым цепь прикреплена к земле. И вот кол уже готов выскочить. Близится час освобождения героя. Но к концу года прилетает птица, клюющая сердце прикованного героя. Слуги Бога, кузнецы, трижды ударяют молотом о наковальню, и тонкая цепь вновь восстанавливается в первоначальном виде, а кол снова глубоко уходит в землю. Так продолжается каждый год[7]7
  Поэзия Грузии ⁄ Под ред. В. Гольцева и С. Чиковани. М. – Л., 1949. С. 8.


[Закрыть].

Если Амиран когда-нибудь освободится, тогда начнется золотой век[8]8
  A. Dirr. Kaukasische Marchen. Jena, 1920. S. 241.


[Закрыть].

Однажды три сына финского царя – известные охотники и лыжники Слагфидр, Эгилл и Велунд – пришли в Волчью долину и выстроили здесь себе дом. Тут они встретили трех валькирий. Валькирии принадлежали к свите верховного бога Одина, владыки войны. Для них не существовало тайн, они пряли на своих прялках военное счастье, они же приводили героев во дворец богов, в жилище избранных (Валгаллу).

Три валькирии, Хладгудр, Хервер и Эльрун, летели к Черному лесу с юга. Жажда борьбы гнала их. Но в Волчьей долине они решили отдохнуть, сняли свои лебединые одежды на берегу Волчьего озера, положили их рядом с собой и, усевшись здесь, стали прясть нить судьбы. Тогда-то и увидели их три царевича, а так как валькирии сняли свои лебединые одежды, то не смогли сразу же подняться и улететь. Поэтому царевичи легко захватили девушек-лебедей и привели их в свой дом, построенный в Волчьей долине. Эгиллу досталась Эльрун, Слагфидру – Хладгудр, женой же Велунда стала Хервер.

В любви и счастье прожили они семь лет, а на восьмой год девушек-лебедей охватила тоска по Черному лесу и по шуму битв. На девятый же год, воспользовавшись тем, что три царевича отправились на охоту, девушки-лебеди вышли из дому и направились к Черному лесу. Стоя в сенях, Хервер напоследок прощалась с опустевшим домом, тихо шепча:

– Того, кто придет из леса, здесь встретит грусть. – И с этими словами она улетела.

Усталые возвратились из лесу три охотника и нашли пустой дом. Они стали искать девушек-лебедей, но нигде их не нашли. Наконец Эгилл отправился на восток, чтобы разыскать Эльрун, Слагфидр пошел на запад искать Хладгудр, а Велунд остался один в Волчьей долине. Сидя в одиночестве и ожидая возвращения своей прекрасной возлюбленной Хервер, он занялся тем, что стал вставлять драгоценные камни в тонкую золотую оправу из колец и кольца нанизывал на нити.

Узнал Нидхудр, царь свеев, что Велунд остался один в Волчьей долине, и выслал против него войско. Щиты блестели при лунном свете, блестела чешуя на панцирях воинов, приближавшихся под прикрытием ночи. Сошли воины с седел и ворвались в дом. Увидели они кольца Велунда: было их нанизано на нить семьсот штук. Посмотрели они на кольца и ушли, взяв с собой только одно кольцо.

Усталый вернулся Велунд с охоты, принес убитую им медведицу и разложил огонь, чтобы зажарить мясо. Затем сел он на медвежью шкуру, пересчитал кольца и заметил, что одного кольца недостает. Ему пришло в голову, что возвратилась домой прекрасная Хервер и взяла это недостающее кольцо. Ждал он, ждал, когда она придет к нему, и в этом счастливом ожидании уснул.

Когда же он проснулся, то почувствовал, что проснулся не для счастливой любви, так как его руки и ноги оказались скованными тяжелыми цепями.

– Какие это разбойники осмелились заковать в цепи владельца золотых колец? – спросил он, оглядевшись. И тут увидел царя Нидхудра, владыку ниаров. Вслед за тем, как его воины разведали место, где находился дом Велунда, он сам пришел за ним. Теперь он стоял перед Велундом и говорил ему со злорадством:

– Ну как? Ты пришел в Волчью долину за нашим золотом?

Но ответил ему Велунд:

– Не брал я твоего золота, и страна твоя далеко от скал Рейна. Были у нас сокровища дороже, когда жили мы мирно в нашем доме!

Повел с собой Нидхудр закованного Велунда, считая его своим пленником. Меч его царь свеев также взял с собой. Узнал свой меч Велунд, узнал он и кольцо на пальце дочери Нидхудра Бедвидры, ей отдал царь то кольцо, которое его воины принесли из дома Велунда. И сказала королева, когда Велунд прибыл во дворец Нидхудра:

– Взгляните, рот его покрылся пеной, а глаза засверкали от ярости, когда он увидел меч и заметил кольцо на пальце у Бедвидры! Перерубите ему жилы в коленях и отвезите на остров посреди озера!

Так и сделали. Перерезали Велунду жилы в коленях и отвезли на остров, где он должен был работать на царя в кузнечной мастерской. Делал он для царя различные ценные вещи, но никто не смел заходить к нему в кузницу, кроме царя Нидхудра. И переполнила скорбь кузнеца Велунда.

– На боку у Нидхудра красуется меч, который я сам выковал. Отобрал он у меня меч, и никогда более не вернется меч ко мне! А Бедвидра носит на своем пальце то кольцо, которое я изготовил для моей возлюбленной, и я не могу надеяться на возмездие.

Не шел к нему сон, с изуродованными ногами сидел он около наковальни и работал молотом; но пришло время, и он смог поднять молот для мести.

Два сына было у царя Нидхудра. Как-то раз любопытство привело обоих детей в кузницу. Нашли они ключ, открыли сундук и, заглянув туда, увидели в нем множество драгоценностей. Сказал им кузнец Велунд:

– Приходите завтра утром рано, одни, но не говорите никому в отцовском доме, ни слугам, ни служанкам о том, что идете ко мне, а я вам изготовлю подарок из чистого золота.

Рано утром сказал один мальчик другому:

– Идем, брат, посмотрим скорее кольца! – И побежали они в кузницу, нашли ключ и с любопытством заглянули в сундук. Велунд воспользовался этим моментом и отрубил им головы, а тела их спрятал под раскаленными щипцами. Маленькие же черепа детей он отделал серебряной оправой, как кубки, и послал Нидхудру, а их прекрасные глаза в качестве драгоценных камней подарил злой жене Нидхудра, из белых же зубов он сделал ожерелье для дочери царя Бедвидры.

Тем временем Бедвидра хвасталась своим кольцом. Кольцо однажды сломалось, и она отнесла его Велунду.

– Только тебе я осмелилась показать его, – сказала она и попросила исправить кольцо.

– Я запаяю его золотом, – ответил с готовностью Велунд, – так что твои отец и мать найдут его еще более красивым.

Он льстиво предложил ей напиться и дал ей волшебного напитка, который усыпил ее. Девушка, сидя в кресле, погрузилась в глубокий сон. Теперь сказал Велунд удовлетворенно:

– Итак, я отомстил за все горести, которые они причинили мне. Одно еще остается. Нельзя мне здесь медлить вечно, хоть и сделали меня хромым люди Нидхудра. – И, захохотав, он поднялся в воздух.

Когда Бедвидра проснулась, то увидела, что Велунд летает в вышине. В слезах вернулась она домой с острова, спасаясь от гнева своего отца.

Нидхудр был уже дома и отдыхал на своем ложе в спальне. Заглянула к нему его злая жена и, войдя, сказала:

– Бодрствует ли Нидхудр, владыка ниаров?

Ответил Нидхудр:

– Я всегда бодрствую, а если и отдыхаю, то душа бодрствует. Смерть двух моих сынков переполнила меня скорбью, мрачные мысли бродят в моей голове. Я должен заставить кузнеца Велунда признаться.

И он пошел в кузницу на остров.

– Мастер среди мастеров, ответь мне, куда девались мои дети? – спросил он Велунда, кузнеца, который в это время уже парил высоко в воздухе.

– Поклянись мне прежде всего, – ответил ему Велунд с высоты, – поклянись острием меча, бортом корабля, краем щита и спиной коня, что ты пощадишь и не убьешь жену кузнеца Велунда. Ибо знай, что твоя дочь стала моей и мой ребенок будет рожден в твоем царском дворце. А затем осмотри кузницу, которую ты мне подарил. Ты увидишь капли крови на кузнечных мехах. Здесь я отрубил головы твоим детям и спрятал их тела под раскаленными щипцами. Их черепа я оправил серебром и послал царю Нидхудру вместо кубков, а их блестящие глаза я подарил в качестве драгоценных камней злой жене Нидхудра, а из их белых зубов я изготовил ожерелье для Бедвидры, и Бедвидра, дочь царя и царицы, носит моего ребенка у себя под сердцем.

Посмотрел Нидхудр в вышину, откуда доносился голос, и сказал:

– Более горьких слов ты не мог бы мне сказать! Если бы я мог тебя связать, я бы связал тебя так сильно, как никогда! Но кто так высок, чтобы дотянуться до тебя хотя бы со спины лошади? Кто так метко стреляет, чтобы поразить тебя стрелой, когда ты уже летаешь среди туч?

Хохоча, все выше поднимался в воздухе Велунд, а царь печально смотрел ему вслед.

Возвратился домой Нидхудр и послал своего самого верного воина Танкрадра за Бедвидрой, своей прекраснобровой, нарядно одетой дочерью. Пришла его дочь, и Нидхудр с гневом спросил ее:

– Правду ли говорят, Бедвидра, о тебе, что ты была на острове у Велунда?

– Правда то, что говорят, – ответила печально Бедвидра. – Я была у Велунда, сидела у него на острове. О этот горький час, хоть бы не было его никогда! Я не владела собой, моя воля оставила меня, и я не могла воспротивиться ему!..[9]9
  Die Edda. Gotterlieder und Heldenlieder. Aus dem Altnordischen von Hans von Wolzogen. Leipzig, e. n. S. 216–222.


[Закрыть]