Текст книги "Мифология. Фантастические истории о сотворении мира, деяниях богов и героев"

Гея, Мать-Земля, позавидовала царству олимпийцев и, желая им зла, вслед за своими детьми титанами произвела на свет гигантов – змееногих великанов. Звезды побледнели, и Гелиос, Бог-Солнце, ужаснувшись, придержал своих коней, когда гиганты вышли из земли. Едва родившись, гиганты уже стали готовить к войне лучших из них. Их мать Гея поощряла их дышащими злобой словами: «Вы победите небесных богов, пусть сын Крона увидит, есть ли оружие против меня. Пусть будет решено, кто могущественнее – дети Реи или мои дети. Теперь никто не питает должного уважения к Земле и Зевс неразборчив в средствах, борясь с титанами. У Прометея в Скифии орел клюет живую печень, Атлас в земле гипербореев поддерживает теменем огненный небесный свод, при этом на свои седые волосы и бороду он кладет крепкий лед севера. Еще есть Титий, у которого непрерывно возобновляются внутренности только для того, чтобы коршун вновь и вновь пожирал их. Но теперь здесь вы, мстящее войско. Освободите же титанов от оков! Защитите вашу мать! Вот горы и реки; против Зевса вы можете использовать все члены моего тела, только победите олимпийских богов! Потом вы разделите их власть между собою; твоим, Тифоей, пусть будет свет неба и царский скипетр, тебе, Энкеладон, пусть служит море; один из вас пусть завладеет колесницей Эос (Рассвета); твоими, Порфирион, пусть будут дельфийская ветвь лавра и все храмы Кирры».

Легко было побудить к борьбе буйных гигантов. Глупцы, они уже думали, что победа в их руках. Один строил планы, как он будет вытаскивать из морской пены Посейдона, другой хотел повергнуть Ареса, третий уже ощущал в своих грубых руках прекрасные кудри Аполлона. Они уже предвкушали, как Афродита будет принадлежать им и как они насильно потащат к себе недоступную Артемиду и деву Афину Палладу.

Между тем Ирида созвала богов в олимпийском дворце Зевса. На Олимп поднялись все боги морей и рек, явились даже боги подземного мира Гадес и Персефона. Кони смерти отпрянули от света на непривычном им пути, но затем двинулись дальше, извергая из ноздрей густую тьму. Когда все собрались, так обратился к ним отец богов и людей Зевс:

«О ты, никогда не погибающее божественное войско, вы, боги, которым принадлежит небо и которые не подвержены участи смертных! Взгляните, что делает Земля, какой заговор снова соткала она против нашего мира! Новых сынов произвела она на свет против нас, но лишь для того, чтобы настолько умножить могильные холмы на своей поверхности, сколько детей она породила».

И вот зазвучала труба в облаках; богам – эфир, а гигантам – земля подали громкий сигнал к бою. Природа снова превратилась в хаос, трепеща за своего властелина. Надменные гиганты сдвинули грани природы: острова оставили свое место в море, скалистые отмели оказались на поверхности, морские берега передвинулись, реки изменили свои русла. Одни из гигантов употребляли в качестве оружия гору Эту, другие – Пангайон, Оссу или покрытый льдами Афон. Этот вырвал скалистую гору Родопу вместе с источником Гебром, и на плечи гигантов наконец полилась вода Энипея. Сама Гея сидит на гладкой поверхности луга, на Земле больше нет возвышенностей, Мать-Земля разделена между ее же детьми.

Ужасный шум и грохот дикой битвы наполнил воздух. Арес первым направил на врага своих быстрых коней. Золото его щита во вспышках пламени сверкало еще ярче. Его шлем был украшен блестящей развевающейся гривой. Его меч поразил исполина Пелора в том месте, где к телу чудовища, у его бедра, присоединялись два змеиных тела, – все три существа были убиты одним ударом. Потом Арес с триумфом прокатил свою военную колесницу по исполинским телам поверженных. Примчался Мимант, чтобы отмстить за смерть брата. Он уже подхватил Лемнос, остров-вулкан, вместе с мастерскими Гефеста и бросил бы его на Ареса, но бог предупредил его и острием копья пронзил его мозг. Человеческое тело Миманта умерло, но тело двух змей еще жило, и чудовище, извиваясь, шипело на победителя.

Афина Паллада не воспользовалась копьем, она только показала гиганту Палланту свой щит с головой горгоны. Достаточно было увидеть его; гигант впал в такой ужас, что все члены его тела окаменели и, не будучи даже ранен, он стал беспомощен и недвижим, как мрамор.

Как раз тогда Дамастор искал поблизости скалу, чтобы бросить ее в богов, и теперь вместо скалы он получил окаменевший труп брата Палланта.

Изумленный, глядел на смерть брата Эхион и, чтобы испытать, богиня ли это, взглянул Афине в глаза, ей, которой

никто не мог и дважды заглянуть в лицо. Дерзким взором он заслужил смерть и, только умирая, узнал богиню. Вслед за ним Палленей в ослеплении поднял руку на богиню; человеческую часть его тела Афина убила острием копья, змеиная же часть окоченела от ледяного взора горгоны.

Порфирион произвел разрушения на острове Делос, чтобы здесь развинтить и направить против богов ось мира. В ужасе смотрел на это Посейдон (или Эгейос), владыка моря; из влажной пещеры Фетида быстро ушла вместе с седым отцом Нереем, и дворец Посейдона был покинут.

Кроткие нимфы с вершины горы Кинт призывали на помощь Аполлона, те нимфы, которые некогда обучали Аполлона охотиться с простыми стрелами и которые стелили постель Латоне, когда она производила на свет двух блистающих детей – Аполлона и Артемиду (Солнце и Луну). В ужасе призывал на помощь Аполлона сам остров Делос: «Я принял в свое лоно Латону, когда она тебя рожала, теперь услышь меня и помоги, меня разрывает безжалостная рука, чтобы я снова скитался, как прежде». Остров Делос, раньше чем на нем родился Аполлон, не имея постоянного места, скитался по морю. Аполлон явился и убил Порфириона[24]24
  Claudian’s. Gigantomachia.


[Закрыть].

Гиганты родились на полуострове Паллена (иначе называемом Флегрой). Они швыряли в небо скалы и горящие бревна. Порфирион и Алкионей были самыми сильными из них. Алкионей был бессмертен, пока сражался на родной земле. В пророчестве богам была обещана победа лишь в том случае, если в союз с ними вступит смертный. Гея узнала об этом и искала такого целительного снадобья, чтобы ни один смертный не смог убить ее сыновей. Но Зевс запретил Эос – Заре, Селене – Луне, Гелиосу – Солнцу давать Гее такое снадобье и сам поспешил опередить Гею: он послал Афину, с тем чтобы она призвала Геракла к союзу с богами. Геракл первый пустил стрелы в Алкионея, но тот находился на родной земле, и Геракл не мог справиться с ним; тогда, по совету Афины, Геракл увлек Алкионея с территории Паллены. Вне Паллены гигант лишался бессмертия, и Геракл смог его убить. У Эфиальта один глаз был прострелен Аполлоном, другой – Гераклом. Эвритиона убил Дионис своим тирсом, Клитиона Геката забросала раскаленными камнями. Энкеладон бежал, но Афина бросила на него остров Сицилию. С Паласа Афина содрала кожу. Полибот убежал от Посейдона через море и достиг острова Кос, но Посейдон отломил кусок острова и бросил его в Полибота. Гермес сражался в шлеме Гадеса, делающем воина невидимым, и убил Ипполита, Артемида убила Гратиона, а мойры – Агриона и Фоона, которые бились железными палицами. Остальных Зевс поражал молнией, а Геракл – своими стрелами[25]25
  Apollod. Biblioth., I, 34–38.


[Закрыть].

На холмах Фригии стоит липа, а возле нее – дуб. Оба дерева окружены невысокой стеной. Поблизости находится болото. Некогда это была обитаемая земля, но теперь на болоте только во множестве плавают водяные птицы.

Когда-то здесь побывал Зевс. Он пришел сюда в человеческом образе. С ним был Гермес с жезлом вестника, но без крыльев, чтобы никто его не узнал. Они стучались в тысячи домов, прося ночлега, как усталые путники, но двери тысячи домов закрывались перед ними; лишь один дом принял их: маленькая хата с крышей из соломы и тростника. Благочестивые старики – матушка Бавкида и отец Филемон провели в этой хижине свои молодые годы, здесь они и состарились вместе; они легче переносили свою бедность, довольствуясь тем, что имели, и никогда не стремились стать богаче. Только они двое и являлись обитателями хижины. Здесь не было господ и слуг, они отдавали распоряжения друг другу, и каждый слушался другого.

Как только небожители прикоснулись к гостеприимному домашнему алтарю и переступили порог, наклонивши головы, чтобы не удариться о притолоку, отец Филемон принес скамью, чтобы усталые гости могли отдохнуть на ней, а заботливая Бавкида расстелила на ней простое домотканое сукно, затем раздула вчерашние тлеющие угли, положила на них сухих листьев и древесной коры и до тех пор, старчески нагибаясь, подкладывала паклю, пока все это не запылало. Потом она принесла с чердака сухих веток, наломала их и, кроме того, захватила небольшой медный котел. Ее муж принес овощей из хорошо возделанного огорода, Бавкида очистила их. Филемон достал с потолка двухзубыми вилами копченое свиное мясо, вырезал часть получше, которую давно приберегал, и бросил в кипящую воду.

При этом старики вели разговор, чтобы гости не замечали проходящих часов. Из мягкого камыша и ветвей ивы они устроили удобное сиденье, покрыли его ковром, которым обычно пользовались лишь по праздникам. Правда, этот ковер был изношен, это скорее были старые тряпки, пригодные лишь для того, чтобы покрыть ими ивовое сиденье. Боги удобно уселись за столом, который старушка подвинула к ним дрожащими руками. Одна из ножек стола была короче остальных, нужно было подсунуть под нее кусочек черепицы. Потом Бавкида цветущей мятой надушила приборы и подала кушанья: простые оливы, осенние вишни, цикорий, сладкие коренья и печенные в золе яйца – все это в простой глиняной посуде; потом на столе появились серебряный кубок и обмазанная желтым воском буковая чаша. Вскоре была готова и горячая пища, после этого принесли вина. Морщинистыми руками были положены в плоские корзины разнообразные фрукты и плоды: орехи, фиги, сливы, ароматные яблоки и виноградные гроздья, сорванные с багряноокрашенных лоз. Посреди стола поставили мед в сотах. Хозяева глядели очень добродушно, а их сердечные заботы заставляли забывать об их бедности. Во время обеда, если кубок опорожнялся, он снова наполнялся сам собой. Старая супружеская чета с удивлением видела, что их вино в сосуде не только не убывает, но и прибывает. Оба были потрясены чудесным зрелищем и сложили руки для молитвы, так как по этому чуду узнали богов в своих гостях; трепеща, они просили прощения за то, что так просто и скромно приняли их. У них был гусь, бережно хранимый, единственное их имущество. Они хотели зарезать его в жертву богам, заглянувшим в их приют, но гусек, конечно, проворно убежал, взмахнув крылами для полета, а старики были уже неповоротливы от старости; они тщетно старались поймать гуся, он все время убегал от них. Наконец он ринулся к богам, словно обращаясь к ним и ища защиты; боги взяли крылатого под свое покровительство, запретили убивать его и сказали так:

– Мы действительно боги. Весь край получит достойное наказание, но грядущее бедствие пощадит вас. Только следуйте за нами и взойдите на вершину горы.

Оба старика послушались этих слов и отправились в далекий путь, каждый опираясь на свою палку; с трудом поднялись они по склону горы и были уже недалеко от ее вершины – на расстоянии стрелы, пущенной из лука; тогда они обернулись и посмотрели назад. Весь край уже был поглощен болотом, и только их дом возвышался из воды. Пока они удивлялись и оплакивали судьбу своих родственников и соседей, их старый дом, который перед тем был тесен даже для двоих своих хозяев, превратился в храм, колонны подперли потолок, соломенная крыша превратилась в золотую, на двери появились прекрасные рельефные украшения, и пол стал мраморным. Ласково обратился к старикам сын Крона с такими словами:

– Скажите, добрые люди, чего вы хотите?

Филемон переглянулся с женой, они обменялись несколькими словами, и старик изложил богам их общее желание:

– Позвольте, чтобы мы были служителями богов и охраняли ваши святыни, и при этом чтобы мы проводили нашу жизнь в полном согласии и умерли в один и тот же час, так чтобы мне не пришлось видеть праха моей супруги, а ей не пришлось бы хоронить меня.

Желания стариков были исполнены, они прислуживали в храме, пока были живы: когда же истекли назначенные им годы, то случилось так: прислуживая в храме, они стояли перед священными ступенями храмовой лестницы. Вдруг каждый заметил на другом листья дерева, у обоих над лицом выросла листва. Пришла пора в последний раз проститься друг с другом. «Прощай, супруг мой», «Прощай, супруга моя», – сказали оба сразу, и тогда уж древесная кора прикрыла уста каждого. Бавкида превратилась в липу, а Филемон – в дуб. Возле каждого дерева благочестивые руки часто кладут или вешают на ветви венки, а пришедшие сюда люди говорят: «Вы соблюдали благочестие к богам, а кто чтит богов, тот и сам достоин почтения»[26]26
  Ovid. Metamorph., VIII, 620–724.


[Закрыть].

Зевс и Гера

Зевс – отец богов и людей, «царь царей, счастливейший среди счастливых и совершеннейший среди совершенных, благословенный Зевс». Так возглашает у Эсхила хор дев, ищущих спасения у алтаря Зевса. Земные цари считали, что их власть происходит от Зевса, чаще же всего они старались вывести свой род от Зевса или же распространяли легенду, что их царский скипетр – дар Зевса. Вообще же считалось, что Зевс уделяет счастливым долю из своего счастья; как ktesios (покровитель имущества) он дает и оберегает богатство. Свое совершенство он присоединяет к совершенству человеческих начинаний, поэтому он и teleios – «совершенный», «дающий совершенство». Он единственный, кто абсолютно свободен (eleutheros), хотя он и не может изменить порядок в мире природы и в мире идей. Более того, его существование – залог мирового единства. Мойры, богини судьбы, считались дочерьми Зевса, так же как и оры, которых и признавали хранительницами установленного в мире порядка как в мире природы, так и в области морали, тесно связанных друг с другом.

Признание и уважение мирового порядка, соблюдение установлений Фемиды (Закона) почиталось безусловно необходимым. Фемида иногда считается дочерью Геи (Земли), иногда же отождествляется с нею и считается матерью ор. Далее, единственно достойным образом жизни людей признавалась свобода, и хотя, по Эсхилу, «никто не свободен, кроме Зевса», все же среди даров Зевса имела значение также и свобода. Поэтому, когда Платейская битва против персов дала свободу грекам, в честь Зевса – Бога-Освободителя (Zeus Eleutherios) в Афинах был установлен праздник, повторяющийся каждые пять лет.

Универсальность значения Зевса выражается в его отношении к небесному своду. Ведь небесный свод – это «то, от чего нельзя убежать», то, что повсюду над нашей головой и от чего каждый может ждать как милости, так и разящих молний. Небосвод божествен, и его физическая природа проявляется в весьма определенных чертах. Он «тучегонитель» (nephelegeretes), «сильногремящий», громовержец (erigdupos), «играющий молниями» (terpikeraunos), он насылает дождь (hyetios), его первый посланец в радужных одеждах Ирида – радуга. Только позднейшая, приводящая все в систему мифология присоединила Ириду к свите богини Геры, введя Гермеса, бога-вестника, в круг богов. Ирида, отождествленная с радугой, отнесена к сфере власти владыки неба и дождя, грома и молнии. Радугу (по-гречески iris) Зевс извлек из облаков, «как знак людям», но Ирида означала не успокоение после бури, как библейская радуга, а скорее означала наступление периода дождей, останавливающих полевые работы людей и причиняющих ущерб стадам. Ирида также непосредственно означала войну, как в представлении венгерского народа войну предвещает кровавая окраска горизонта на закате. Пастухи Аркадии в особенности чествовали Зевса при совершении обрядов, связанных с метеорологическими явлениями. Если знаменитые аркадские пастбища посещала засуха, то на горе Ликее жрец слегка хлестал дубовой веткой священный источник Зевса (чистый) – священный дуб стоял там же, около источника, – это делалось для того, чтобы из источника поднялся туман, а из тумана бог образовал бы дождевое облако.

В дальнейшем метеорологические качества Зевса приобрели моральное значение. Как владыка небесных сил, Зевс одновременно и высший хранитель правды, он посылает разрушительные вихри на людей, которые не почитают Фемиду, извращают законы и изгоняют Дикэ – справедливость. В такое время с гор мчатся вздувшиеся реки и на своем пути губят труды человеческих рук. Все, что относится к мировому порядку, принадлежит ведению Зевса; так, проходящие годы – это «годы Зевса», а времена года – «оры Зевса». Характерно, что грек называет мир «космосом», то есть «порядком». Мировой порядок требует того же и в человеческих отношениях. Несправедливость потрясает мир в самых его основах, и в этом опять проявляется требующая правды власть Зевса. Сыну Пелопса Атрею была предназначена власть над Микенами, так как ему принадлежал золоторунный овен, но другой сын Пелопса, Фиест, соблазнил жену Атрея, Аеропу, и с ее помощью похитил овна, благодаря чему и достиг власти. Зевс чудесным небесным знаком обратил внимание людей на то, что правда свернула на путь нечестивый: солнце и звезды сошли со своего обычного пути и направились в обратную сторону. Так царская власть была возвращена Атрею, отцу Агамемнона и Менелая.

Всюду простирающийся небесный свод Эсхил называет «panoptas», то есть всевидящий. Другие поэты называют так все озаряющее Солнце – Гелиос. Зевс меряет равною мерой каждую из противостоящих друг другу сторон, и, если два героя выступают друг против друга, Зевс может беспристрастно судить обоих. У Гомера истинный смысл всего сущего раскрывает тот момент, когда Зевс сидит на горе Иде, на вершине Гаргарон в своей блистательной славе и смотрит с равным спокойствием на город троянцев и на греческие корабли. Все другие боги в троянской войне разделились, одни оказались на стороне греков, другие – на стороне троянцев, у Зевса же в руках золотые весы, чтобы взвесить судьбу каждого из двух враждующих народов. Об Аресе, который в общем стоит за троянцев, так же слышат то здесь, то там, что он помогает и грекам, но это – не принимаемое во внимание «военное счастье», причуды Ареса, а вовсе не беспристрастие. Кто вступает в войну, тот всегда рискует, однако если кажется, что Зевс склоняется даровать победу троянцам, то это только по просьбе Фетиды, и делает он это не без «угрызений совести»; при этом характерно то, что Зевс – единственный бог, которого за это остальные могут упрекнуть. Задача Зевса и состоит в том, чтобы наблюдать за успехом мойры Ананкэ, за свершением Судьбы. На горе Иде было святилище Зевса, как Зевса Id-aios, и Гомер знает, что оно было именно там потому, что оттуда была видна вся Троя. Власть Зевса над миром обнимает целое, за интересами частей его виден весь мир, Зевс охраняет вечный порядок мира. Он стоит как бы выше противоречивых интересов людей.

Зевс всегда созерцает целое, меряет одинаковой мерой, самая его сущность заключается в том, что он, как Зевс hork-ios, высший хранитель и гарант клятвы и договора. Именно с точки зрения универсальности он гарантирует каждому надлежащую ему часть. Он защищает не только horkos, то есть договор, скрепленный клятвой, который кому-то устанавливает пределы прав и действий, но и herkos, то есть ограду, также находящуюся под его защитой, ограду, которая в огромном мировом целом отгораживает какой-то участок земли для какой-то семьи, то есть, подобно тому как herkos (ограда) ограничивает территорию, horkos (договор) определяет право и сферу действий людей. Общий корень этих слов показывает, что греки чувствовали общую сущность этих двух элементов человеческой жизни. Алтарь Зевсу herkeios (оградителю) находился внутри ограды дома. Правда, Зевс защищал также и бездомного странника, притесняемого чужеземца, нуждающегося нищего. Как xenios он защищал чужеземца (xenos – чужой, гость), но также и наказывал его, если чужеземец злоупотреблял правом гостя. Под особой защитой находился hiketes – человек, просящий у кого-нибудь покровительства, спасаясь у алтаря города или дома. Ищущего покровительства, преследуемого hiketes сопровождает Зевс hikesios. В гомеровском мире достаточно было встретить такого hiketes, как уже приносилась жертва Зевсу, потому что возле гонимого всегда чувствовали присутствие Зевса, покровителя всех гонимых. Не принять ищущего защиты или оскорбить его считалось тягчайшим грехом, который всегда навлекал гнев Зевса.

Нищий также был от Зевса, это благой дар, если даже он и ничтожен. Эта черта в культе Зевса, повсеместность небесной власти в человеческих отношениях и проявление ее силы до известной степени заменяет «международное право». Под покровительством Зевса находится также посланец. Каждый человек, посланный с какой бы то ни было целью, откуда и куда бы он ни шел, пользуется покровительством свыше, он посланец Зевса – Dios angelos.

Очевидно, образ Зевса отражал серьезные моральные требования: ему приписывалось также наказание преступника (Зевс timoros: карающий). Но это ни в коем случае не означало, что добродетель всегда вознаграждается земными благами и что несчастья всегда постигают преступника. У порога обиталища Зевса находятся два больших сосуда: в одном – добрые дары, в другом – несчастья. Зевс распределяет их, смешав те и другие, и кого он таким образом наделит, у того в жизни встречаются то горе, то счастье. Но на вопрос о theodice (правосудии божием), то есть как согласуется с божественной справедливостью то, что праведного человека постигает беда, а дурного человека много раз сопровождает счастье, люди Греции не находили ответа, а Гомер даже и не искал его, а только, сознавая это противоречие, отражал его в мифах. Олимпийский Зевс сам наделяет счастьем хороших и дурных людей так, как он хочет, говорит Гомер. Поэтому с точки зрения всеобщего мирового порядка требование Зевса всегда таково, что нужно уважать мойру, что каждому – своя доля, каждому – предназначенное состояние и удел. Несчастную судьбу нужно переносить терпеливо. Вызывает изумление только непрерывно преследующая злая судьба, так же как и превышающее меру человеческое счастье. Появление обоих исключительно и зловеще, оно означает положение, сложившееся помимо человеческих отношений, оторванное от людей. Совершенное счастье – удел богов и среди них в первую очередь – удел совершеннейшего бога, чья сущность – именно эта полнота совершенства Зевса. Относящийся к этой полноте совершенства атрибут Зевса teleios имеет двойной смысл: совершенный и делающий совершенным. Заставить признавать совершенства Зевса стремится и его любимая птица – орел, совершеннейшая птица, царский хищник. В мифах Зевс не раз выступает в образе быка или (если речь идет о мире растений) в образе дуба, дерева, которое по-латыни называется robur, что означает сила. Подчеркнутое мужество Зевса выражает царственное стремление к победе. Он волей-неволей заставляет признавать свое совершенство. Поэтому он тяжко карает человека, осмелившегося соревноваться с ним. Так, он велел бросить в Тартар царя Элиды Салмонея за то, что тот захотел подражать грому и молнии при помощи факелов и грохочущих повозок. Даже таких маленьких людей, как Кейк и Алкиона, не пощадил его гнев. Счастливые супруги настолько были горды друг другом, что называли друг друга Зевсом и Герой. Зевс в наказание превратил жену в зимородка, а мужа в морскую чайку.

Подобного же рода мифы сообщают о ревности и других богов. Зевс должен был в упорной борьбе добиваться признания у своих суровых противников; он должен был выдержать борьбу с собственным отцом Кроном, с титанами, потом с гигантами. Это стремление к господству, целеустремленное мужество и выражают суровые черты статуи Зевса, находящейся в Отриколи.

Зевс помогает также человеческим стремлениям достигнуть цели, он дает telos – завершение, совершенство. Естественно, что он заранее знает конец каждого; дар прорицания у Аполлона также зависит от всезнающего Зевса. Но и сам Зевс подает людям пророческие знаки. Полет святой птицы – орла, грохот грома одинаково могут знаменовать благоприятное и неблагоприятное в зависимости от того, с какой стороны они идут, слева или справа. В шелесте священного дуба в Додоне улавливали предсказания жрецы Зевса, люди, ведущие простой образ жизни, «спящие на земле» селлы. Очень рано узнали греки об египетском боге Аммоне, святилище и оракул которого находились в оазисе пустыни. Этого бога с рогами барана отождествляли с Зевсом, и святилище Зевса – Аммона часто посещали путешественники из Греции ради пророчеств.

Любопытно отметить, как выражает сущность Зевса совершенного (teleios), то есть природу, все подводящую к благополучному концу, другой эпитет, редко употребляемый: Зевс, верховный бог, иногда выступает как tritos (третий). Весьма возможно, что этот эпитет восходит к глубокой древности, так как он встречается в германской мифологии в связи с Одином (Thridhi); далее, древнеиндийская мифология знает героя, именуемого Trita Aptya, первая часть этого имени также означает «третий». Имена двух братьев Аптиа – Эката и Двита – означают «первый» и «второй». Эти двое – подобно двум братьям библейского Иосифа – из зависти бросают «третьего» в яму, откуда он освобождается при чудесных обстоятельствах, как традиционный герой народной сказки «младший сын», являющийся также «третьим» из братьев, который, одержав победу над всеми трудностями, в общем всегда завершает сказку счастливым концом. Зевс также после Посейдона и Гадеса – третий сын Крона; он избегает опасности, которой подвергались все его братья, однако своих братьев, а также трех сестер он освобождает из желудка Крона. Зевс – tritos, то есть «третий», и в том отношении, что после Урана и Крона он тот, кто господствует в семье богов. При помощи мифологических данных можно обосновать моральное значение атрибутов, принадлежащих Зевсу, поскольку они выражают отношение Зевса к справедливости. Это отношение миф выражает словами, которые Зевс говорит свой дочери Дикэ. Судья и свидетель – это тот, кто стоит как беспристрастный «третий» на стороне справедливости, с этим связано латинское слово testis (свидетель), то есть третий; русское слово «третий» в древнерусском языке употреблялось со значением «третейский судья» и «свидетель». В дальнейшем Зевс tritos – это тот, чье одобрение гарантирует совершенство, полноту, успех там, где уже действуют две силы или переплетаются два фактора.

По Эсхилу, бесполезно присутствие одновременно Кратоса и Дикэ, «Силы» и «Справедливости» – в классовом обществе они редко в союзе, – к успеху их присутствие приводит только тогда, когда Зевс «третий» также присутствует. У Гомера атрибут Зевса tritos не встречается, он упоминается лишь постольку, поскольку Гомер называет Афину Палладу, «третью» дочь Зевса, Tritogeneia. Но Зевс у Гомера много раз выступает перед нами в характерной роли «третьего». Когда борьба греков и троянцев разделила богов на две партии, Зевс не занимал определенной позиции, но смотрел на войну с горы Иды, с самой высокой точки развития действий, и только наблюдал за свершением Судьбы. Между прочим, когда греки и троянцы заключили скрепленный клятвой договор о перемирии, стоящий над обеими сторонами «третий», то есть Зевс, не допустил осуществления договора потому, что его нарушил со стороны троянцев Пандарос. На всех советах необходимо присутствие Зевса, дающего telos (решение); как agoraios он обеспечивает на народных собраниях удовлетворяющие постановления, а как metieta он дарует людям способность обдумывать; он дарует также одному из двух противников, тому или другому, военную славу, поэтому Фидий, создав статую Зевса, поместил на ладони бога летящую на быстрых крыльях непостоянную «победу». Эта статуя стояла на месте олимпийских состязаний, проводимых в честь Зевса каждые четыре года в провинции Элиде. Сама статуя разрушена, но до некоторой степени мы можем воссоздать ее образ, поскольку ее изображение сохранилось на многих элидских монетах; многие писатели также говорят о ней. А сравнительно недавно нашлась отлитая модель этой статуи. Статуя Фидия изображает Зевса уже не как олицетворение насилия, но как высочайшую силу, божественное могущество на той ступени, которая означает уже милосердие и покой, является залогом самого мирового порядка. Здесь уже нет никаких движений, отражающих насилие. Зевс управляет миром единственным движением – движением бровей. Страбон, который еще мог видеть статую, пишет, что следующие строки Гомера вдохновили Фидия:

 
Молвил Кронион и иссиня-черными двинул бровями;
Волны нетленных волос с головы Громовержца бессмертной
На плечи пали его. И Олимп всколебался великий[27]27
  Гомер. Илиада, I, 528–530. Пер. В. Вересаева.


[Закрыть].
 

На острове Крите владыку мира Зевса чтят как божественное дитя. Согласно мифу, он родился здесь, в пещере на горе Дикте. В то время как Крон поглотил пятерых старших детей, Зевса, младшего, спасла Рея и возложила на куретов и на двух нимф горы Дикты – Адрастею и Иду – воспитание ребенка. Его вскормила коза по имени Амалфея, а куреты, вооруженные юноши, охраняли его в пещере. Они ударяли копьями по своим щитам и шумом оружия заглушали плач ребенка, чтобы его не услышал Крон. О Зевсе-младенце сохранилось много сказочных преданий. Можно услышать даже о мяче, изготовленном для Зевса его няней Адрастеей. Рассказывали также, что Зевса вскормили пчелы. По-гречески пчела melissa, и по одним данным одну из нимф звали Мелиссой, по другим же – Мелиссеем звали отца нимф Адрастеи и Иды. Из одного рога козы Амалфеи струился нектар, из другого – амброзия, отломленный же рог Амалфеи называли «рогом изобилия», или Плутосом (богатство), или Тюхе (счастье); этот рог изливал из себя пищу и питье в неисчерпаемом изобилии. Щит Зевса, aigis, эгида, который первоначально означал темную грозовую тучу (kataigis), народная этимология также связывала с козой. Aix (корень – aig) означает «коза», почему эгиду называли также «козлинокожий щит» и утверждали, что он сделан из шкуры Амалфеи.

Супруга Зевса – лилейнорукая богиня. Триста лет Зевс и Гера любили друг друга, прежде чем могли заключить брак. На острове Эвбее, на вершине Охе, Зевс в первый раз заключил Геру в свои объятия. По другим местным преданиям, это было в другом месте и на другой горе, но всегда «священную свадьбу» представляли на вершине горы. Зевс, владыка мира, здесь, на горной вершине, встречается с Герой, которую много раз отождествляли с Землей; на горных высотах божественная Земля встречается с Небом, когда золотые облака обнимают вершину. В такое время Земля порождает свежие луга, богатое цветение, покрытые росой лотосы, шафран и гиацинты. На жесткой земле мягким ложем Зевсу и Гере служит густая нежная растительность, золотое облако расстилается над ними и роняет искрящуюся росу. Праздник «священной свадьбы» греки отмечали весной, когда благодатный дождь оплодотворял землю. На это указывают эмблемы Геры: венок из цветов на голове богини и кукушки на ее державе. Миф передает, что Зевс приходит к супруге в образе кукушки, а кукование кукушки, согласно мудрости греческих крестьян, предвещает трехдневный дождь.