Текст книги "Мифология. Фантастические истории о сотворении мира, деяниях богов и героев"

Но небесный свод – это лишь одно из проявлений божественности Зевса, владыки мира. Весенняя встреча Неба и Земли, Зевса и Геры, также лишь один из моментов в их союзе, и Земля, ожидающая в блаженном спокойствии оплодотворяющего дождя, только одно из проявлений женского божества Геры. Она – супруга владыки мира, и в ее олимпийском совершенстве она – вся воплощенная женственность. Наряду с кукушкой ее священной птицей является павлин, олицетворяющий блистательную женскую красоту и женское «павлинье» тщеславие. В то же время в ее больших коровьих карих глазах глубоко отражены материнство, спокойствие и печаль. Женская красота Геры именно поэтому определяется словом «волоокая» (boopis) даже тогда, когда из народной памяти давно уже исчезло представление о богах в образе животных, и уже никто не принимал во внимание то, что когда-то Зевса чтили в образе быка, а его жену в виде коровы. Матери ждали в трудное для них время помощи Геры и ее дочерью считали Илифию, которая присутствовала при рождении каждого ребенка. Гера с материнской гордостью взирает на свою дочь Гебу, богиню юности. Ее сыновья: Арес, бог войны, и Гефест, хромой бог-кузнец; недостаток Гефеста, его хромота, очень затрагивает материнское тщеславие Геры.

Гера охраняет святость супружества, поэтому в мифах рассказывается, как ее собственное супружество постоянно подвергается опасности; миф стремится таким путем живее и многостороннее показать нам, как защищает Гера семейный очаг. Сама Гера – образец супружеской верности, она требует от Зевса тяжелой кары для своего соблазнителя Иксиона. Зевс в меньшей степени считается с супружеской верностью. За спиной Геры он вступает в брачные отношения с богинями и со смертными женщинами. В таких случаях Гера энергично защищает свои супружеские права и безжалостно губит и преследует своих соперниц и их детей, родившихся от Зевса (например, Геракла).

Нередки и ссоры между олимпийскими супругами. Небольшие столкновения случаются и в самом лучшем браке. Брак Зевса и Геры не был образцом олимпийского совершенства, об этом ясно повествуется в мифах. Пиры олимпийцев нарушаются пререканиями двух супругов. В такое время напряженность разряжает смех, когда Гефест вмешивается с какой-нибудь шуткой, но бывает также, что и он попадает в беду, если во время ссоры родителей становится на сторону матери. Случилось, что Гера удалилась и не вступила в разговоры с супругом. Но Зевс умеет воздействовать на женскую душу. Гера скрылась на гору Киферон, Зевс отыскал ее и прибег к хитрости. Ему помог царь этого края Алалкомен: из прекрасного дубового дерева он изготовил куклу, которую назвали Дедалой, потому что ее изготовил «мастер» (da dalos). Ее нарядили в красивую одежду невесты, из соседней реки Тритон пришли нимфы, вместе с ними явились свадебные гости, и, наконец, все отправились с музыкой в Беотию. При этом Геру уже охватывает ревность. Она спускается с Киферона. В сопровождении платейских женщин она идет к Зевсу и тут только видит, что Зевс обманул ее: никакой невесты нет, есть только разодетая кукла. Гера прощает обиду, но уже ревнует и к кукле и требует, чтобы куклу сожгли, и только тогда дает позволение, чтобы в будущем в честь куклы платейский народ установил праздник. В этом городе действительно существовал праздник – Daidale, «праздник куклы», выражавшийся в торжественном обряде сожжения кукол.

Дочери финикийского царя прекрасной Европе богиня любви Афродита однажды ночью наслала чудесный сон: над ее постелью встали в образе женщин две части света и спорили из-за нее. Одна из них была Азия, у другой тогда еще не было имени.

– Она родилась на моей земле, я воспитала ее, – сказала Азия и обняла девушку.

– Но мне приказал Зевс, и ее именем будут называть меня, – сказала неизвестная часть света и с неодолимой силой притянула к себе Европу.

Тогда царевна внезапно пробудилась ото сна. Она долго молча сидела на краю ложа, протирала глаза, но не могла отогнать видения, так глубоко запали ей в сердце образы двух женщин.

«Какой бог мог послать мне этот сон? – размышляла она с самой собой. – И кем могла быть та неизвестная женщина, раз уже сейчас тоска по ней овладела моим сердцем? С какой любовью она обняла меня! Она посмотрела на меня так, словно я ее дочь. Благие боги, направьте мой сон на доброе».

Затем она встала, отыскала своих подруг и пошла с ними на луг, на берег моря, собирать цветы. Одна любила гиацинты, другая нарциссы, были и любительницы фиалок. Европа же, подобно Афродите среди харит, была самая прекрасная, и собирала она в свою золотую корзинку только красные розы.

Издалека увидел ее сын Крона Зевс, стрела любви пронзила его сердце, и он пожелал сделать эту девушку своей невестой. Много усилий приложил Зевс, чтобы перехитрить ревнивую Геру.

Стараясь скрыть свою божественную природу, Зевс принял образ быка, но не обыкновенного быка, который с хрустом поедает в хлеву свое сено или тащит в поле плуг. Этот бык был покрыт блестящей золотой шерстью, и только на лбу у него сверкало снежно-белое круглое пятно. А рога! Они были изогнуты и походили точь-в-точь на серп серебряного полумесяца.

Вот он появился на зеленом лугу и даже не испугал девушек. Каждая хотела полюбоваться гладкой, блестящей шерстью, каждой хотелось погладить его. От его тела исходило благоухание, оно было лучше, чем ароматы цветущего луга.

Горделиво расхаживал он спокойным шагом среди девушек и остановился около прекрасной Европы. Ласково лизнул он снежно-белую шею царской дочери, она же обхватила его и осторожно обтерла пену с его морды и даже поцеловала его. Тихонько промычал на это бык, потом склонил колена, повернул назад голову и умными большими глазами как бы указал Европе на свою мягкую спину.

Царская дочь позвала своих прекрасноволосых подруг:

– Идите, идите, девушки, усядемся на спину быка, мы все удобно на ней поместимся, как на хорошем просторном корабле. Посмотрите, какой ласковый, умный у него взгляд, совсем как у человека, только говорить не умеет.

Сказав это, Европа со смехом уселась на спину быка. Остальные были готовы сделать то же, но бык уже не ждал. Когда на его спине оказалась та, которую он искал, он сразу вскочил и помчался к морю. Царевна обернулась и стала звать подруг, протягивая к ним руки, но подруги не могли догнать ее.

А бык мчался прямо к морю. Он не испугался пенившихся волн и вошел в воду, подобно дельфину. Волнение утихло. Бык плыл по гладкому, как зеркало, морю. Обитатели моря узнали бога в быке, киты играли на его пути. Веселые дельфины кувыркались в честь его, а на спине китов всплывали из-под воды прекрасные нереиды. Сам Посейдон, бог моря, выравнивал дорогу перед братом, тритоны всех возрастов толпились и трубили в свои трубы-раковины. Это была свадьба Зевса с финикийской царевной.

Европа одной рукой ухватилась за длинные рога быка, а другой придерживала свое пурпуровое платье, чтобы оно не попало в море. В ее легкий пеплум проник ветер и надул его, как парус. Родная земля уже исчезла из глаз, ни одной прибрежной скалы, ни одной горной вершины уже не было видно. Над ней – синее небо, под ней – безбрежное море.

Испуганно глядела вокруг себя царевна.

– Куда ты несешь меня, чудесный бык? Кто ты, что не боишься моря и так смело плывешь дорогой рыб морских? Море – для быстрых кораблей, быки боятся его. Где ты возьмешь пресной воды, если захочешь пить? Где ты возьмешь сладкой травы, если захочешь пастись? Или, может быть, ты какой-нибудь бог? Потому что достойно богов то, что ты делаешь. Пожалуй, если тебе захочется, ты сможешь подняться в синий воздух к летающим там птицам? Но, ах! что будет со мной? Я покинула дом отца и одиноко скитаюсь на спине быка и не знаю, куда направляюсь и до каких пор это будет продолжаться. Во всяком случае, пусть тебе поможет владыка моря, сотрясающий землю Посейдон. По крайней мере будь милостив ко мне и охрани меня! – сказала царевна.

Прекраснорогий бык ей ответил:

– Не бойся, прекрасная дева! И знай: я Зевс, я могу появляться среди людей в таком виде, в каком только пожелаю. Я люблю тебя, поэтому мы должны совершить этот долгий морской путь, но сейчас мы достигнем Крита, и благосклонный остров, где я рос, примет также и тебя. Там мы справим свадьбу, моя прекрасная невеста, и от нас потом произойдут знаменитые и великие цари.

Он сказал так, и действительно, вот уже появился и остров Крит. Там Зевс снова принял образ бога, и они отпраздновали свадьбу. Свадебными гостями были три оры.

Так прекрасная финикийская царевна стала супругой Зевса, и, как обещал Зевс, их дети стали знаменитыми, великими царями; это были Минос, Сарпедон и Радамант[28]28
  Moskhos. I, Idyl.


[Закрыть].

Акрисию, царю Аргоса, было предсказано, что он будет убит внуком от дочери. Акрисий испугался. Он велел построить подземный дворец (по другим преданиям – железную башню) и запер туда девушку – свою дочь Данаю. Но Зевс превратился в золото и проник во дворец через крышу, пролившись на Данаю золотым дождем. Так справил свадьбу Зевс с дочерью царя Аргоса.

Когда родился сын Зевса и Данаи Персей, Акрисий запер в ларь дочь и внука и бросил их в море. «Усни, дитя мое, пусть смолкнет море, пусть уйдет страшная опасность» – так убаюкивала ребенка Даная, запертая в ларь и брошенная в морские волны, молясь отцу ребенка, Зевсу. Ларь достиг берега, прибой пригнал его к острову Серифос. Там ларь выловил Диктис, он взял и воспитал Персея.

Брат Диктиса, Полидект, был царем Серифоса. Когда Персей возмужал, Полидект позвал своих братьев, а вместе с ними и Персея и предложил, чтобы все они принесли ему свадебные подарки, так как он собирается жениться на Гипподамии, дочери Эномая. Персей гордо заявил, что он охотно принесет подарок, даже если царь потребует от него головы горгоны. Полидект поймал Персея на слове: от других он потребовал верховых коней, а от Персея коня не принял, а приказал, чтобы тот принес ему голову горгоны.

Руководить отправившимся в путь Персеем взялись Гермес и Афина. Так Персей прибыл к дочерям Форкия, которых называли грайами, то есть старухами, потому что они были стары от рождения. Грай было три: Энио, Пефредо и Дино, они были дочерьми Форкия и Кето и сестрами горгоны. У них был один глаз и один зуб на всех трех, они пользовались ими поочередно, один раз – одна, в другой раз – другая. Персей отыскал и глаз и зуб и унес их и только тогда отдал обратно, когда грайи указали ему путь к нимфам. Персей хотел добраться до нимф потому, что у них были крылатые сандалии, волшебная сума и шлем, делающий невидимым, необходимые ему для путешествия. Персей получил от нимф все, что искал, перекинул через плечо суму, прикрепил к ногам сандалии и покрыл голову шлемом. Теперь он мог видеть все, что хотел, его же никто не мог видеть. Гермес дал ему еще металлический кривой меч в форме серпа. Теперь Персей мог лететь на крылатых сандалиях к Океану. Там на краю земли жили горгоны; Персей застал их врасплох, во время сна. Их также было три: Стейно, Эвриала и Медуза, но из них лишь Медуза была смертной, поэтому Персей стал искать именно ее голову. Головы горгон были покрыты змеиной чешуей, у них были большие зубы, как кабаньи клыки, руки из железа и крылья из золота, и всякий, кто осмеливался на них взглянуть, тотчас же превращался в камень. Персей обратился к горгонам спиной и смотрел только на их отражение в медном щите; впрочем, его руку направляла сама Афина Паллада. Так он обезглавил Медузу. В тот самый момент, когда Персей обезглавил Медузу, из нее вышли Пегас, крылатый конь, и Хрисаор, златомечный отец Гериона – гиганта с тремя телами. Персей опустил в волшебную суму голову Медузы и отправился в обратный путь. Две другие горгоны, проснувшись, стали преследовать его, но напрасно: Персей надел свой шлем, и это скрыло его от преследования.

По пути домой Персей попал в Эфиопию, где царем был Кефей. На берегу моря он увидел царскую дочь Андромеду как раз в тот момент, когда ее приносили в жертву морскому чудовищу. Дело было в том, что жена Кефея, Кассиопея, осмелилась соревноваться с нереидами и утверждать, что она красивее их всех. Дочери Нерея очень рассердились на это, на их сторону встал также разгневанный Посейдон, он затопил весь край водами прилива и послал с ними морское чудовище. За советом обратились в святилище Зевса-Аммона и там получили предсказание, что только тогда страна избавится от несчастья, когда чудовищу бросят дочь Кассиопеи – Андромеду. Царь Кефей очень жалел свою дочь, но его народ требовал, чтобы слова пророчества были исполнены и чтобы таким образом Эфиопия была спасена от разрушения. Итак, девушку прикрепили цепью к прибрежной скале.

Как раз в этот момент и явился туда Персей; когда он увидел девушку, он загорелся любовью к ней. Он тотчас же пообещал Кефею, что убьет чудовище и освободит девушку, если отец согласен отдать ее ему в жены. После того как они оба подкрепили клятвой свои обещания, Персей убил чудовище и тотчас же освободил девушку, разбив ее оковы. Однако ему еще нужно было рассчитаться с Финеем, родственником Кефея, потому что с Финеем прежде была обручена Андромеда и теперь он затевал ссору с Персеем. Персей лишь показал ему голову горгоны, отчего Финей и его сообщники тут же превратились в камень.

Вернувшись домой, Персей застал в тяжелом положении свою мать Данаю и своего приемного отца Диктиса. Пока Персей отсутствовал, царь Полидект преследовал их так, что им пришлось искать защиты близ алтаря. Персей направился к царю, и тот пришел в ужас, увидев, что Персей возвратился домой. Царь же полагал, что Персей погиб. Полидект созвал своих друзей для борьбы с Персеем, но Персей показал им голову горгоны, отчего они тотчас же окаменели. И тогда Персей сделал Диктиса царем Серифоса. Он отдал Гермесу сандалии, суму и шлем, а Афине Палладе – голову Медузы. Гермес эти дары возвратил нимфам, а голову горгоны Афина поместила в средине своего щита. Персей поспешил в Аргос с матерью и Андромедой, чтобы повидаться с дедом. Акрисий же с ужасом вспомнил о предсказании и, оставив Аргос, отправился в землю пеласгов. Царь Лариссы Тевтамид как раз устраивал гимнастические игры в память умершего отца. Персей явился туда, чтобы принять участие в состязаниях. Когда он во время пятиборья метнул диск, то случайно попал в ногу Акрисию с такой силой, что Акрисий тут же пал мертвым. Теперь герой понял, что предсказание сбылось, и похоронил Акрисия вне города. После смерти деда он мог бы вернуться на трон Аргоса, но считал, что грешно наследовать тому, кто умер от твоей руки. Поэтому он отправился в Тиринф, где тогда царствовал Мегапент, сын Прэта, брата Акрисия. С ним Персей поменялся троном, и таким образом Мегапент стал царем в Аргосе, а Персей царствовал в Тиринфе. Он обнес стенами Микены и Мидею.

Старшим сыном Персея и Андромеды был Перс, от которого произошли древние цари Персии. Его детьми были: Электрион – дед по матери Геракла, Алкей – отец Амфитриона и Сфенел – отец Эврисфея[29]29
  Appollod. Biblioth., II, 34–53.


[Закрыть].

Афина Паллада, Арес и Гефест

Афина Паллада – самое любимое дитя Зевса, она вышла в полном вооружении из головы самого Зевса, после того как Гефест расколол голову Зевса молотком. Ее рождение и вместе с тем ее сущность так описывает Гомер:

 
Славную петь начинаю богиню, Палладу-Афину,
С хитро-искусным умом, светлоокую.
С сердцем не мягким, Деву достойную, градов защитницу, полную мощи,
Тритогенею. Родил ее сам многомудрый Кронион,
Из головы он священной родил ее, в полных доспехах, Золотом ярко сверкавших.
При виде ее изумленье
Всех охватило бессмертных.
Пред Зевсом эгидодержавным
Прыгнула быстро на землю она из главы его вечной,
Острым копьем потрясая.
Под тяжким прыжком светлоокой
Заколебался великий Олимп, застонали ужасно
Окрест лежащие земли, широкое дрогнуло море
И закипело волнами багровыми; хлынули воды
На берега. Задержал Гиперионов сын лучезарный
Надолго быстрых коней, и стоял он, доколе доспехов
Богоподобных своих не сложила с бессмертного тела
Дева Паллада-Афина. И радость объяла Кронида.
Радуйся много, о дочерь эгидодержавного Зевса!
Ныне ж, тебя помянув, я к песне другой приступаю[30]30
  Гомер. Гимн к Афине ⁄ Пер. В. Вересаева // Эллинские поэты. М., 1929. С. 65.


[Закрыть].
 

Афину Палладу связывают в особенности с одним из свойств универсальности Зевса. Зевс metieta – господин разумного совета. Гесиод делает Метиду (Разум) матерью Афины и тем согласует рождение Афины из головы Зевса с мифом о том, что Зевс поглотил Метиду, когда она уже носила ребенка под сердцем; так стала Афина Паллада дочерью могущественного отца, говоря о которой поэты могли подчеркивать, что она родилась без матери, но, так или иначе, дочь Метиды сама «полиметис» (многодумная, богатая размышлением). Сущность metis – размышление, которое в жизни может проявляться во многих отношениях. В Илиаде престарелый Нестор такими словами наставляет сына Антилоха, приглашенного состязаться на колесницах:

 
Значит, мой друг, постарайся, вложи себе в сердце сноровку
Всякого рода, чтоб лучших призов у тебя не отняли.
В деле своем лесоруб не силой берет, а сноровкой;
Той же сноровкой ведет по волнам винно-черного моря
Кормчий свой легкий корабль, бросаемый в стороны ветром;
Той же сноровкой и в гонках один побеждает другого.
 

И дальше:

 
Будь же поэтому, друг, рассудителен, будь осторожен![31]31
  Илиада, XXIII, 313–318, 343. Пер. В. Вересаева.


[Закрыть]
 

С полным правом можно сослаться на эти строки как на такие, которые раскрывают значение Афины и ее общую сущность с Зевсом[32]32
  Ср. W.F. Otto. Die Gotter Griechenlands, 2 Aufl.. Frankfurt, 1934. S. 67.


[Закрыть].

Уже миф о рождении Афины и ее наводящем страх появлении среди богов в полном вооружении говорит о военном характере этой богини. Ей полагался также щит отца – Эгида, в ее руках он стал еще ужасней, потому что на нем появилась голова горгоны Медузы, убитой Персеем. Афина, так же как Зевс, держит в правой руке крылатую Нику (Победу). Но как воинственное божество всего ярче ее характеризуют те черты, которые отличают ее от Ареса. В «Илиаде» это различие становится ясным из противоположных позиций греков и троянцев: троянцы, которых воодушевляет Арес, с диким воинственным шумом бросаются на врага. Греки же, руководимые совоокой Афиной, следуют за своим вождем в полном достоинства безмолвном порядке. Арес – сын Зевса и Геры – дикий, «губящий людей» (brotoloigos) бог. Его спутники: Эрида (Раздор), Деймо (Ужас), Фобос (Страх) и Энио – богиня войны. Он ведет борьбу без разума (metis), «вслепую», вне порядка, так как Арес не признает никаких законов, «беспощадный Арес не узнает друга в пылу борьбы», в то время как Диомед, любимец Афины, протягивает Главку дружескую руку, узнав, что их отцы находились в приятельских отношениях. У Гомера сама богиня Афина бранит «безумным» Ареса, этого изменчивого бога, всегда вызывающего несчастья, потому что Арес «ненасытен» в борьбе и поддерживает то одну из борющихся сторон, то другую; для обеих борющихся сторон Арес готовит «общую судьбу»: он поражает смертью всех, кто убивает. Афина тоже помогает в битве, но и в мирном труде она стоит возле человека, находящегося в затруднительном положении, чтобы дать ему совет. Арес – сама война, бог, который умеет только разрушать. Земля же всегда ждет мирных рук, чтобы они возделывали ее; и потому она ненавидит Ареса. Два сына Алоэя, От и Эфиальт, связали Ареса и тринадцать месяцев держали его в плену, но их мачеха выдала их. Тогда Гермес тайком освободил Ареса, которого совсем измучила тяжелая неволя. Этот миф указывает на противоположность интересов земледелия и войны. Сыновья Алоэя, того смертного, чье имя уже обозначает человека-земледельца, сумели на тринадцать месяцев устранить войну, чтобы обеспечить мирную работу земледельцев.

Появление Ареса подобно буре. Он умеет издавать вопль, подобный воплю девяти – десяти тысяч мужчин в пылу борьбы. Ужас овладевает станами обоих противников, когда они слышат его. Совсем другим было божественное появление – «эпифания» Афины на поле битвы. Богиня быстро спустилась с вершины Олимпа, подобно тому как посланная Зевсом падучая звезда – чудесный знак мореплавателям и стоящим широким станом воинам, – сверкающая звезда, оставляющая за собой искрящийся блеск. Так спустилась на землю Афина Паллада. Когда оба стана поняли, что среди них внезапно появилась богиня, они в ужасе сказали: «Или снова начинается резня, или уже Зевс посылает нам мир, Зевс, управляющий нашими войсками». Ибо в то время, как появление Ареса означает начало резни, появление Афины означает только переломный момент, вмешательство богов, войну или мир, твердое решение, взвешенное божественными руководителями. Афина Паллада вносила и в войну благословение разума – metis. Она для того появилась перед Ахиллесом, чтобы удержать его руку, чуть не поразившую в слепой ярости Агамемнона. Где она появляется – а никто из богов не появлялся столько раз на поле битвы, сколько она среди любезных ей греков, готовая помочь им, – всюду торжествует ее правило: больше разума, чем силы. Так помогла она Диомеду и Одиссею, выполнявшим дело разведчиков в троянском стане; она особенно расположена к двум этим героям. Одиссею, как человеку разумному, Афина, как богиня разума, помогает во всех его приключениях в Одиссее. Диомед же наследовал от своего отца Тидея особое покровительство Афины. Из мифа о Тидее выясняется, что Афина в битве защищала также идею человечности против животной дикости. Тидей – один из семи вождей, сражавшихся против Фив, которого в битве перед воротами ранил Меланипп. Он лежал, уже умирая, когда там появилась Афина и принесла с разрешения Зевса волшебное средство, дающее бессмертие (у Афины нет сферы действий, независимой от Зевса: везде только по приказанию или скорее с разрешения Зевса вмешивается она в человеческие дела). Умирающему герою Амфиарай желал гибели потому, что Тидей заставил его принять участие в фиванских делах. Он принес Тидею отрубленную голову убитого Меланиппа. Тидей с жадностью хлебнул головного мозга врага, нанесшего ему смертельную рану, надеясь тем восстановить собственные угасающие силы. Афина почувствовала отвращение к этому каннибализму, отобрала свое благодетельное средство и бросила Тидея на произвол судьбы.

Среди эпитетов Афины, подчеркивающих ее отношение к войне, наиболее часто встречаются следующие: atrytone (непобедимая), ageleie (добычница), laossoos – что иногда означает «приводящая в движение народы», иногда же «спасающая народы». В общем же ее присутствие в бою скорее охраняет, воодушевляет и дисциплинирует; она действует на людей, как присутствие разума, и не только с тем, чтобы они не уподоблялись в дикости Аресу, то есть лишь богу войны, но и для того, чтобы Аполлон чаще помогал им своим оружием. Любви она не знает, и в этой связи нам нельзя предполагать в ней той формы женственности, которая – как это имеет место в германской мифологии и средневековом рыцарском романе – соблазняет победителя сладостной наградой после битвы. Но, во всяком случае, в битве она присутствует со всеми атрибутами своей женственности. В ее появлении Гомер подчеркивает ее красоту, мы сказали бы, грозную и неприступную. Великий немецкий поэт Шиллер наиболее полно выражает этот мифологический образ. С локонами, сжатыми под блестящим шлемом, со всей своей необычной красотой, с грозным взглядом появляется богиня-девственница в битве мужей. Но этот момент Шиллер, со смелостью великого поэта, по-новому связывает с народной героиней средневековой Франции. В его трагедии «Орлеанская дева» внезапное появление в критический момент Жанны д’Арк так описывает потрясенный этим зрелищем Рауль (Действие I, явление 9):

 
…Вдруг явился нам вдали
Равнину всю занявший неприятель.
Хотим назад… возвратный путь захвачен;
Спасенья нет; победа невозможна;
Храбрейшие упали духом; ратник
Оружие готов был кинуть; тщетно,
Советуясь, вожди искали средства
К отпору – средства нет… Но в этот миг
Свершается неслыханное чудо:
Из глубины густой дубовой рощи
Выходит к нам девица, яркий шлем
На голове; идет, как божество,
Прекрасная и страшная на взгляд,
И темными кудрями по плечам
Летают волосы… и вдруг чело
Сиянием небесным обвилось,
Когда она, приблизившись, сказала:
«Что медлите, французы? На врага!
Будь он морских песков неисчислимей —
За вас Господь и Дева пресвятая!»
И вмиг она из рук знаменоносца
Исторгла знамя, с ним вперед – и в страшном
Величии пошла перед рядами.
Мы, изумясь, безмолвные, невольно
За дивною воительницей вслед…
И на врага ударили, как буря.
Оторопев, ударом оглушенный,
Недвижимый, испуганными смотрит
Очами он на гибельное чудо.
И вдруг – как будто стал Господний ужас
Ему в лицо – он дрогнул и бежит,
Бросая щит и меч; и по равнине
В единый миг все войско разметалось;
Забыто все: невнятен клик вождей…[33]33
  Шиллер Ф. Соч. Т. III. М., 1956. «Орлеанская дева». Пер. Б. Жуковского. С. 44–45.


[Закрыть]
 

Грозную красоту и вдохновенную женственность, неприступность и суровость девственности греческий воин представлял в пластическом образе Афины Паллады; сила ее направляется разумом, и богиня благосклонно предоставляет ему, воину, нику (победу). Воин чувствовал присутствие богини, верил, что этот образ соответствует ее сущности, и полагал, что в этом божественном образе богиня является только перед немногими избранниками.

Зевс с недоступной высоты посылает metis (разум) и дарует победу. Афина же стоит рядом с тем и направляет руку того, кого она любит и к кому благосклонен Зевс. Возможно, что и сейчас она стоит около какого-нибудь вождя, так как тот обратился к ней с мудрыми словами, возможно, что она надела шлем Гадеса, делающий ее невидимой, поэтому воины не видят ее, но они ощущают атмосферу ее божественного присутствия среди них. Это ощущает также и враг; в смятении он бежит прочь. «В деле своем лесоруб не силой берет, а сноровкой», – цитировались эти слова Нестора из «Илиады». Афина Паллада направляет руку всех художников, всех ремесленников как Афина ergane (от слова ergon – труд). Не имеет особого смысла ставить вопрос: в качестве кого она помогала Одиссею построить Epeios (Троянского коня), подготовляла ли она военную хитрость как ageleie (добычница) или как ergane руководила плотничьими работами. Она присутствует как Афина Паллада, она залог разума, metis. Она обучила Ферекла, сына Тектона (Строителя), разнообразным ремеслам, и Ферекл построил для Париса такие корабли, на которых Парис увез Елену из Греции. Она помогала и в постройке корабля «Арго». От нее же женщины научились своим женским работам: прядению, тканью, вышиванию, все эти ремесла – ее дары, к которым поэтому и следует относиться с уважением, как к божественным дарам. Каждого ремесленника она награждает советом. Как богиня ремесла, она близка к Гефесту, но и здесь ее сущность так же резко отличается от сущности Гефеста, как и от Ареса, бога войны.

Афина – дочь Зевса, Гефест – сын Геры; Афина – грозная красота, Гефест – неловкий калека, чьи неуклюжие движения бессмертные боги встречают часто упоминаемым «гомерическим смехом». Когда Гефест родился и его уродство обнаружилось, его собственная мать стыдилась этого и хотела спрятать его от остальных богов. Она сбросила его вниз с Олимпа, но Эвринома, дочь Океана, и Фетида, дочь Нерея, то есть морские волны, подхватили его в свои объятия и спасли. Девять лет оставался Гефест у богинь моря в глубокой пещере, вокруг которой пенились волны океана, и за это время он ковал все лучше и лучше, выковывая различные предметы для своих спасительниц. Позднее на Олимпе у него была мастерская (согласно другим преданиям, его мастерские находились в кратерах различных вулканов), и там из золота он сделал себе слуг наподобие живых девушек. Они ему помогали в его олимпийской мастерской. Однако в глубине вулканов у него были более сильные помощники – циклопы. Гефест строил дворцы для богов, он изготовил для Зевса эгиду – щит, а также оружие для некоторых избранных смертных. Его имя вспоминали вместе с Афиной Палладой; в Афинах существовал общий праздник для обоих – Халкии (праздник кузнецов), который устраивали ремесленники. Хромой бог Гефест и сверкающая дочь Зевса представляли две стороны ремесла. Афина – это духовные условия для развития искусства и ремесла, блестящий разум. Дочь разума (metis) противоположна Гефесту как представителю материальных условий ремесла: огня, силы, насилия, придающего форму материалу. Огонь – собственность хромого Гефеста, a kratos (сила) и bie (насилие) – помощники Гефеста. Противоположность Гефеста и Паллады состоит не только в противоположности «женственности» и «мужества», еще менее она в том, что Гефест владеет трудным кузнечным ремеслом и изготовляет оружие богам, в то время как упоминаемое мифом творчество Афины Паллады сводится главным образом к красивым одеждам и прекрасным тканям. Эта противоположность дает себя чувствовать как нечто, вытекающее из самой сущности Гефеста и Афины, но проявляющееся в них еще не вполне. Гефест – сама нарастающая сила, но он неуклюже хромает вокруг наковальни: напротив, можно только полюбоваться великолепным движением Афины Ergane, как она держит в руке изготовляемую статую в то время, когда художник работает над ней.

Афина – дочь Зевса, и ее совершенство не нуждается в дополнении; это подчеркивается и ее сияющей девственностью, она сама дает совершенство, благородную форму ремеслам. Работа Гефеста еще нуждается в дополнении красотой, чтобы стать искусством: в «Илиаде» – Харита, в «Одиссее» – Афродита выступают как его супруги. Афродита изменяет неуклюжему богу-кузнецу со стройным Аресом, и, когда Гефест мстит за это, он же остается в дураках, по крайней мере его же поднимают на смех. Харита (Грация) – это любезность, очарование, она дарит удовольствия, она сама признательность, она дает все то, что делает прекрасными и желанными дары богов и людей. Харита – верная супруга, однако рядом с Гефестом она не более чем болтливая женщина-ремесленница. Кругом столько дела, надо же, чтобы подле медлительного кузнеца был кто-нибудь, кто по крайней мере сказал бы несколько любезных приветливых слов посетителям, которые приходят в мастерскую с заказами.

Когда мы сопоставляем Афину с Аресом, мы познаем человечность требований Афины среди ужасов войны. И вот при сравнении Афины с Гефестом сущностью Афины также оказывается человечность, придающая благородные формы материалу, ею оказывается разум (metis), возвышающий силу искусством.

Гефест, напротив, представляет стихийную сторону ремесла, не только силу и насилие, но и «огонь» как таковой, то есть стихийное условие ремесла, представляет настолько, что иногда самое имя Гефест – издавна, но не так часто, как латинское Вулкан, – пишется с маленькой буквы и означает просто огонь.

Словом, нет ни одного бога, не исключая и Гермеса, из числа двенадцати олимпийцев, кто бы настолько был связан с миром людей и был бы так чужд стихийности, природе, независимой от человека, как Афина Паллада. Мало того, сущность Афины Паллады – это разум (metis), проявляющийся в человечности, обуздывающий силы природы и помогающий человеку.