Текст книги "Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг."

Подобного ответа со стороны императора на предложения шаха Аббаса было явно недостаточно для заключения соглашения между Империей и Персией. В Праге Э. Ширли понял, что и у других европейских государей предложения Аббаса о военном сотрудничестве не встречают должного отклика. Весной 1601 г. он предпринял попытку разъяснить Клименту VIII истинное положение дел. Ширли писал понтифику: «Святой Отец. Переговоры от имени Короля Персии заключаются всего в двух вопросах. Первый затрагивает политическое устройство «конфедерации» против общего врага – Турка, с христианскими принцами, которое он (шах) надеется достичь через посредничество Вашей Святости. Другой – относительно вопросов религии. И хотя второй может быть более важным делом и большей целью для Вашей Святости и для меня как хрестьянина, тем не менее начинать необходимо с первого, потому что для короля Персии его разрешение будет являться сильнейшим поводом для удовлетворения второго»[281]281
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. Р. 77.


[Закрыть].

Столь решительные заявления Ширли имели определенный резонанс в Римской курии, тем более что она выступала идейным координатором действий против османов. Однако в отношениях с Персией, так же как и с Русским государством, Римская курия допустила тактическую ошибку. На первое место в отношениях с Аббасом I Климент VIII поставил обращение шаха в христианство и прозелитизм на территории Персии. Лояльное отношение к христианам, как потенциальным союзникам, шах демонстрировал повсеместно. Это ввело в заблуждение папского посланца о. Франсиско Дакосту, который в конце 1599 г. побывал при дворе Аббаса и сделал Клименту VIII отчет о том, что шах готов вместе со своей державой вступить в лоно католической церкви[282]282
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. Р. 80.


[Закрыть]. Это заблуждение в результате и привело к роковым последствиям.

Ответ Климента VIII на предложения Аббаса, данный Э. Ширли и Хусейн Али-беку, от 02.05.1601 заслуживает особого внимания. В нем в общих чертах изложены основные шаги, которые предприняла Римская курия в ответ на предложения Аббаса. «…Вы послали к Нам дворянина Антони Ширли и выдающегося Хусейн Али-бека, чье прибытие было для Нас очень приятным. ‹…› Поскольку с тех пор как они прибыли, Мы услышали со многими подроб ностями то, что подтверждается долгожданными письмами, которые Мы получили с исключительным восхищением от Вашего имени. Мы внимательнейшим образом выслушали те вопросы, которые они обсуждали с Нами от Вашего имени. ‹…›

…Мы, как и Верховные римские папы, наши предшественники, которые часто имели дело с Вашим отцом и предками, действительно хотим иметь дело с Вами. Вы не должны быть объяты тревогой и печалью по поводу того, что Вам одному придется выступать на самого жестокого врага величия персидских королей, который стремится сокрушить Вас и надеть ярмо рабства. <…>

Относительно Вашего желания в нашем присутствии заключить с христианскими королями и принцами лигу против Турка – Мы желаем того же самого, и Мы заверяем Вас, что приложим к воплощению этой идеи все усилия и употребим все знаки папской власти…»[283]283
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. Р. 82.


[Закрыть]

Однако предложения Климента VIII тактически отличались от предложений, сделанных Аббасом I. «Но великие дела требуют внимательного рассмотрения и немалого времени. Между тем некоторые из наших принцев сдерживают турок военными действиями. Особенно это касается Нашего дражайшего сына, Рудольфа Избираемого императора, который постоянно ведет войну с Турком. И даже теперь, этим летом, собираются средства для этого. Мы также помогаем ему, посылая наши вспомогательные силы против турок[284]284
  Имеется в виду комплектация боевых подразделений под руководством племянника Климента VIII – Джан Франческо Альдобрандини, которые своими несогласованными действиями во время осады Каниша только усугубляли положение императорских войск. См.: Niedercorn J.P. Op. cit. S. 312.


[Закрыть]. И всеми возможными способами давления Мы воздействуем на Католических принцев, наших сыновей, чтобы оказать помощь тому же самому Избираемому императору»[285]285
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 83.


[Закрыть].

Климент VIII предлагал Аббасу напасть на османов немедленно, без всяких задержек. «Мы надеемся на Ваше благоразумие и Ваш здравый смысл для того, чтобы использовать этот благоприятный случай, и, пока Турок держит весь цвет своей армии в Венгрии, Вы, поддержанный христианским оружием[286]286
  Не совсем понятно, что именно имел в виду Климент VIII, когда писал о «поддержке христианского оружия».


[Закрыть], нападете на него со своими стальными клинками с флангов. ‹…› Не должно быть никакой задержки, чтобы не упустить представившуюся возможность»[287]287
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 83.


[Закрыть].

Только после открытия второго фронта против турок, по заверениям Климента VIII, «Вы будете полезны Христианам и Христиане в свою очередь Вам…»[288]288
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 84.


[Закрыть]. Остальная часть письма была посвящена уговорам Аббаса вступить в лоно католической церкви. Папа считал, что, обратившись в католичество, Аббас накрепко будет привязан к другим христианским государям и будет более готовым к объединенным действиям против османов. Апостольское, духовное начало подавило в Клименте VIII трезвого и расчетливого политического деятеля, которым он на самом деле являлся.

Ответ Климента VIII разочаровал Аббаса. Шах был осведомлен о действиях Рудольфа II в Венгрии, однако считал их недостаточными для намеченной цели. О намерении объединить Испанию, Венецию, Тоскану и другие государства или выслать вооруженные силы на театр военных действий не было сказано ни единого слова. Даже полномочия его посланников, Э. Ширли и Хусейн Али-бека, были подвергнуты сомнению[289]289
  Bellan L.L. Op. cit. P. 94. На наш взгляд, вся кампания по дискредитации шахских послов была предпринята с единственной целью – нежеланием европейских государей связывать себя какими-либо практическими обязательствами с шахом Аббасом.


[Закрыть]. Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что уникальные для Европы предложения Аббаса остались нереализованными.

Однако некоторый результат персидским посольством все-таки был достигнут, и не без участия Э. Ширли. В декабре 1600 г. персидское посольство прибыло в Рим, где ему был оказан торжественный прием[290]290
  Описание торжественного въезда и пребывания персидского посольства в Риме в апреле 1601 г. СПб., 1900.


[Закрыть]. После этого на глазах одного из кардиналов Римской курии произошла ссора между Хусейн Али-беком и Э. Ширли, якобы из-за полномочий главного посла. Впоследствии Орудж-бек утверждал, что это произошло не из-за полномочий, а из-за вскрывшейся кражи посольских подарков, которые Э. Ширли продал в Москве английскому купцу[291]291
  Don Juan of Persia a shi’ah catholic 1601–604. Р. 156.


[Закрыть].

Правда, существует и другая версия. «Истинный повод для внезапного отъезда Ширли так и остался тайной. Ходили упорные слухи, что документы персидского посольства и письма шаха Аббаса к европейским принцам были похищены одним из людей Ширли и доставлены в Константинополь великому визирю. Чувствуя нависшую над собой опасность, Ширли решил спрятаться в Венеции»[292]292
  Bayani K. Op. cit. P. 61.


[Закрыть]. В «Хронике кармелитов» утверждается, что Э. Ширли долгое время оставался в Италии и не спешил уезжать в Испанию. Один из очевидцев в Римской канцелярии писал: «Он непрерывно обменивается письмами с королем Персии, и утверждает, что остается в Италии в качестве чиновника короля Персии, и продолжает давать ему (шаху) надежду на то, что он возвратится»[293]293
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 75.


[Закрыть]. Так или иначе, но в 1602 г. Э. Ширли находился уже при дворе императора. Ширли хорошо понимал, что больной Рудольф II не является человеком, способным объединить Европу против османов. Кроме того, все свои действия в этом направлении Рудольф всегда координировал со своим дядей Филиппом II, при дворе которого вырос. К рассматриваемому времени в Испании уже три года правил новый король – пятнадцатилетний Филипп III. Прежних, доверительных отношений между мадридским и пражским дворами уже не было, однако австрийским Габсбургам была крайне необходима помощь Испании в «долгой турецкой войне». Прибыв в Вену в марте 1602 г., Э. Ширли отправил несколько писем с предложениями Аббаса в Испанию Филиппу III[294]294
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 95–96.


[Закрыть].

Испания, как уже отмечалось, являлась главным финансовым донором армии Рудольфа II. В год на эти цели испанское правительство выделяло примерно 200–300 тысяч эскудо. Эта сумма была явно недостаточной, если учесть, что, получив в 1600 г. из Испании 300 тысяч эскудо, Рудольф II потратил их все на осаду только одной крепости – Каниша[295]295
  Niedercorn J.P. Op. cit. S. 221.


[Закрыть]. Поэтому внешнеполитические шаги императорского двора некоторым образом зависели от мнения испанского короля. Глава испанского правительства Франсиско Гомес де Сандоваль герцог де Лерма во внешней политике занимал скорее профранцузскую позицию. Это выражалось в более сдержанном отношении Испании к совместным действиям против османов. Однако было бы неверно утверждать, что во время «Долгой турецкой войны» герцог де Лерма занимал враждебную позицию к австрийским Габсбургам. Кроме того, по свидетельству австрийского посла в Мадриде И. Кювенхюллера, герцог де Лерма был большим почитателем Рудольфа II[296]296
  Niedercorn J.P. Op. cit. S. 230.


[Закрыть].

Таким образом, рассчитывать на непосредственное участие Испании в военных действиях против османов не приходилось. Единственно, на что Рудольф II мог надеяться в отношении Испании, так это на весьма нерегулярные денежные взносы и поддержку моральную. Поэтому Рудольфу II пришлось налаживать стратегические связи с Персией без содействия своих западных союзников. Помощь императору в этом процессе и оказывал Ширли, который до 1607 г. оставался в Праге и выполнял дипломатические поручения Рудольфа II, правда, в Персию он так и не вернулся, но считался при дворе специалистом по Востоку[297]297
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 74.


[Закрыть].

Хусейн Али-бек, после ссоры с Э. Ширли, продолжал переговоры. Предложения шаха были прохладно встречены и другими потенциальными союзниками. Венеция и Испания их не приняли, но и не отвергли в принципе. Пограничным с Османской империей державам очень выгодно было иметь в тылу у своего злейшего врага сильного и мощного союзника, который отвлекал бы силы турок от Европы. Однако от прямого участия в военных действиях средиземноморские державы уклонялись. Тем не менее Филипп III, к которому посольство прибыло осенью 1601 г., заверил Хусейн Алибека, что «очень тронут дружбой, которую предлагает ему король Персии, и что с большой радостью сделает все, что от него ждут…»[298]298
  Из рассказов Дон Хуана Персидского. С. 58.


[Закрыть]. Молодой король действительно предпринял некоторые шаги в направлении борьбы с османами, правда весьма своеобразные. Весь свой средиземноморский флот, около 70 галер, он направил в 1601 г. на захват пиратской крепости Алжир в Северной Африке. Формально эти территории находились под властью Османской империи. Воспользовавшись уходом из крепости янычарского корпуса, испанские галеры вступили в противоборство, даже не с османским флотом, а с алжирскими пиратами, для которых крепость была местом зимней стоянки. Таким образом, Испания, вместо того чтобы проводить согласованные с Римской курией и Венецией действия около берегов Турции, ввязалась в войну за Алжир и Северную Африку[299]299
  Niederkorn J.P. Op. cit. Р. 195. Кстати говоря, Э. Ширли неоднократно в письмах к Филиппу III предлагал напасть на Египет, так как считал, что это самое слабое место в обороне османов. Захватив Египет, европейцы могли бы лишить турок финансового источника для ведения войны на Балканах.


[Закрыть].

Переговоры Хусейн Али-бек проводил не с Филиппом III, а с всемогущим фаворитом короля, герцогом де Лерма, который как было показано выше, считал предложения Климента VIII по созданию антиосманской лиги невыгодными для Испании. Однако персидскому послу герцог де Лерма не решился дать столь категоричный ответ, так как финансово-экономические и политические интересы Испании в Ормузе и Западной Индии во многом зависели от лояльной позиции шаха Аббаса. Поэтому ответ испанского правительства был уклончивым, но подразумевал продолжение переговоров в этом направлении. Хусейн Али-бек выехал из Лиссабона в начале 1602 г. на испанском корабле, который ему предоставил Филипп III. Осенью посольство прибыло в Ормуз. Переговоры между шахом Аббасом I и королем Филиппом III продолжил прибывший в 1602 г. в Персию испанский посол Антонио да Гувеа[300]300
  Bayani K. Op. cit. P. 68.


[Закрыть].

Был и еще один результат пребывания персидского посольства в Испании, крайне неприятный для шаха Аббаса. В Испании Орудж-бек байят и еще два члена посольства приняли христианство и остались на службе у короля. В письме к шаху Аббасу Климент VIII оправдывался, что желание обратиться в христианство возникло у неофитов совершенно неожиданно и было скептически встречено со стороны Римской курии, однако «когда все сомнения в искреннем желании» трех персов принять христианство отпали, папа не стал препятствовать этому. Однако среди имен перечисленных Климентом VIII имя Орудж-бека отсутствует: «…они, Шах Хусейн, Реза и Али, желали быть христианами». Известно, что Орудж-бек являлся одним из четырех секретарей посольства. В папском Бреве трое отступников обозначены как парикмахер, повар и секретарь[301]301
  Бреве Климента VIII к шаху Аббасу от 6.06.1601 // A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 79.


[Закрыть]. Однако из текста самого Орудж-бека выясняется, что ренегатов было не трое, а пятеро. Крестной матерью Орудж-бека стала сестра короля, инфанта Маргарита, после крещения он принял имя дон Хуан Персидский, секретарь и племянник посла Али Кули-бек крестился под именем Дон Филипп Персидский, и, наконец, третий секретарь Буньяд-бек, который крестился последним, получил имя Дон Диего Персидский. Четвертый секретарь Хасан Али-бек вернулся вместе с послом в Персию[302]302
  Россия и Европа глазами Орудж-бека Байята – Дон Хуана Персидского. СПб., 2007. С. 62.


[Закрыть].

Подводя итог деятельности первого персидского посольства, можно сделать следующий вывод. Европейские государи оказались не готовыми к предложениям шаха Аббаса по организации широкой антиосманской коалиции. Император Рудольф II в силу объективных и субъективных причин упустил шанс освободить Балканы от османов. Проект «конфедерации» между христианскими государями и мусульманским правителем был предложен европейским правителям шахом Аббасом, исключительный случай в истории раннего Нового времени. Его предложения, облеченные в понятную для европейцев форму, практическим образом отличались от гипотетических предложений по поводу объединения против «общего врага», исходивших от Римской курии. Шах категорически отвергал оборонительную тактику ведения войны, так как она давала, по его мнению, возможность османам разбить конфедератов по отдельности. Девизом будущего союза должна стать наступательная тактика с совместно скоординированными действиями. Для этих целей необходима была аккредитация послов при дворах участников конфедерации.

Аббас не навязывал потенциальным союзникам точную дату и место начала войны. Он считал, что этот вопрос требует обсуждения всех заинтересованных сторон. Со своей стороны, шах считал, что самым подходящим местом для начала военных действий могла бы быть Сирия или Палестина. Анализируя предложения Аббаса европейским государствам, можно с уверенностью сказать, что, проигнорировав эти предложения, Европа упустила, пожалуй, единственную в истории развития международных отношений возможность добровольного и мирного включения в орбиту общеевропейских интересов крупнейшей мусульманской державы. Аббас добровольно предлагал Европе в обмен на союз против османов много больше того, что принесли ей Крестовые походы и никогда не смогли принести колониальные захваты.

Цели посольства и ожидаемые результаты

Римская курия на предложения шаха Аббаса ответила письмом от 2.05.1601, которое доставил возвратившийся из посольства Хусейн Али-бек[303]303
  Хусейн Али-бек выехал из Лиссабона в начале 1602 г. на испанском корабле, который ему предоставил Филипп III. Осенью посольство прибыло в Ормуз.


[Закрыть]. Его текст цитировался в предыдущей главе. Общий смысл заключался в требовании открыть второй фронт против османов, только тогда «Вы будете полезны Христианам и Христиане в свою очередь Вам…»[304]304
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. Р. 80.


[Закрыть]. Уже к концу 1601 г. в Римской курии уже подготовили стратегические планы по антиосманским акциям. Новым девизом папской деятельности стала смена оборонительной тактики против османов на наступательную стратегию. Подобная стратегия могла принести успех только при условии одновременного наступления на Османскую империю сразу с нескольких направлений. В Римской курии была разработана новая программа действий европейских государств. План конкретных действий заключался в одновременном наступлении на османов с трех сторон: 1) из Венгрии армией Рудольфа II; 2) со стороны Боснии французскими подразделениями и отрядами эрцгерцога Фердинанда Штирийского; 3) удар с моря силами Испании, Венеции и Римской курии, вместе с остальными союзниками из Италии[305]305
  Palombin B. Bündniswerben abendländischer Mächte um Persien. S. 96.


[Закрыть]. Если к этому плану присоединился бы шах Аббас с восточной стороны, а царь Борис с северо-восточной, успех коалиции был бы обеспечен.

Ответ и новые предложения Климента VIII шаху Аббасу должны были доставить Франсиско Дакоста и Диего да Миранда. Папские посланники были португальцами и принадлежали к августинскому ордену, но Д. да Миранда не был монахом, а являлся светским послушником ордена. В двух Бреве содержалась просьба Климента VIII к Аббасу верить всему, что от его имени будут говорить Ф. Дакоста и Д. да Миранда. В «Хронике кармелитов» достаточно много внимания уделено деятельности папских посланников, которые благодаря своему скандальному и недостойному поведению сорвали планы Римской курии. Ф. Дакоста и Д. да Миранда еще в Венеции серьезно поссорились из-за главенства полномочий. Узнав о недостойном поведении своих послов, Климент VIII тут же отозвал посольство. Однако депеша для папского нунция К. Рангони пришла в Польшу тогда, когда посланники уже пересекли границы Русского государства[306]306
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 95.


[Закрыть]. В РГАДА сохранилась грамота, свидетельствующая о пребывании папского посольства в Русском государстве летом 1601 г.[307]307
  РГАДА. Ф. 32. Оп. 2. Грамоты 1573–1699. Ед. хр. 23. 1601. Июня 2 из Праги. «Просьба пропустить через Россию в Персию папских нунциев Франциску да Косту и Дидака Миранда Энрикия».


[Закрыть] Папское посольство не только было пропущено Б. Годуновым, но ему был оказан почетный прием в Кремле[308]308
  Бесценное свидетельство пребывания папских послов в Московском государстве сохранила «Хроника кармелитов». Подробности, почерпнутые из «Хроники кармелитов», только подтверждают наше мнение о том, что посольская документация, касавшаяся посольств кн. А.Ф. Жирово-Засекина и Пер Кули-бека, не сохранилась в силу различного рода причин.


[Закрыть]. Папские послы получили личную аудиенцию у Б. Годунова. Ловким португальцам удалось настолько расположить к себе царя, что он снабдил транзитное посольство «кормом»[309]309
  Посольство, следующее через третью страну транзитом, не должно было обеспечиваться «кормом». Климент VIII снабдил своих послов для этих целей 4000 скудо. Получив «корм» лично по распоряжению Годунова, предприимчивые португальцы совершили должностное преступление. Согласно «Хронике», они продали «корм» и получили за него деньги, но, несмотря на столь «согласованные» действия, ссоры между ними продолжались. В Астрахани, где зимовало посольство, борьба за лидерство между послами достигла своего апогея. Ф. Дакоста, воспользовавшись отсутствием своего «товарища», украл у него письма к шаху и всю одежду. Возмущенный Д. да Миранда был вынужден жаловаться астраханскому воеводе О.Т. Плещееву. Однако реакция официальных астра ханских властей была по меньшей мере необычной. Воевода обвинил Д. да Миранду «в безумии». Действия О.Т. Плещеева можно было бы объяснить, если бы сохранились его донесения в Посольский приказ. «Хроника кармелитов» объясняет этот факт тем, что «послы плохо обращались с москвичами и делали другие глупости». Папские посланники настолько хорошо освоились в Астрахани, что в дальнейшем хотели возвращаться в Европу именно через Московское государство, так как, несмотря на свой посольский статус, беззастенчиво занимались в Астрахани и в Москве торгово-коммерческими операциями. См.: A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 95–96.


[Закрыть].

Посольство прибыло в Персию в середине лета 1602 г. Предложения Римской курии вполне могли бы устроить Аббаса I, особенно в той части, где речь шла о действиях на море. Однако Ф. Дакоста и Д. да Миранда своим скандальным и эпатажным поведением сорвали переговорный процесс[310]310
  Посольство прибыло в Персию в состоянии жестокой вражды между посланниками. Ф. Дакоста так и не возвратил имущество «товарищу» до самой Персии. Уже в Казвине «английский капитан», посланный Р. Ширли, уговорил строптивого Ф. Дакосту вернуть одежду Д. да Миранде, который «был практически голый». Однако да Миранде сумел жестоко отомстить обидчику. Получив обратно украденные письма и одежду, он единолично поехал представляться шаху Аббасу, который находился в тот момент в Хорасане. Вручив шаху письма и подарки, что, кстати, сделал, серьезно нарушив посольский церемониал, Миранда объявил, что является единственным послом Климента VIII, а Ф. Дакоста его священник. Кроме того, да Миранда эпатировал шаха своим заносчивым и тщеславным поведением. После общения с папскими послами у шаха сложилось плохое впечатление о католических миссионерах. См.: A Chronicle of the Carmelites in Persia. Р. 100.


[Закрыть]. Не исправил ситуацию и прибывший в Персию также летом 1602 г. посол испанского короля дон Антонио да Гувеа. Посольство А. да Гувеа было ответом Филиппа III на предложения шаха Аббаса, полученные от Хусейн Али-бека. Аббас считал испанского короля самым могущественным монархом Европы, поэтому очень надеялся на то, что А. да Гувеа доставил конкретные предложения Филиппа III по совместным действиям против турок. Однако письмо короля отличалось пространными рассуждениями «о пользе ан титурецкой лиги для Европы» и формальным согласием участвовать в ней. Правда, начать военные действия против турок Аббас должен был самостоятельно, и как можно скорее, так как оформление официального договора потребует много времени. Но как только Аббас начнет войну, остальные потенциальные противники османов сразу же присоединятся к нему[311]311
  «Персия увидит непобедимого Императора Рудольфа, направляемого рукой Господа, который уже многие годы преуспевает в пролитии турецкой крови, ради общего дела Европы, и который будет обязан принять участие в союзе из-за возможного ущерба, который может нанести ему враг… Персия увидит также короля Польши, который может нанести врагу не меньше ущерба. Она увидит также непревзойденных герцогов Московии, Савойи и Тосканы, которые не будут последними в этом благом деле и которые обязательно должны участвовать в Священном союзе». См.: Gouveanus Autonius Relation des grandes guerres et victoires obtenues par le roy de Perse Chah-Abbas contre les empereuris de Turque Mahomet et Achmet son fils… Rouen, 1646. Р. 34.


[Закрыть].

Личное участие в антиосманской коалиции Филипп III связывал с «дружественным расположением шаха», которое должно заключаться в территориальных уступках испанцам, решении проблемы Ормуза и беспошлинной торговле для португальских и испанских купцов. Более того, А. да Гувеа от имени Филиппа III потребовал от Аббаса, чтобы тот не имел никаких сношений с «другими христианскими государями, кроме него самого»[312]312
  Gouveanus Autonius Relation des grandes guerres et victoires obtenues par le roy de Perse Chah-Abbas contre les empereuris de Turque Mahomet et Achmet son fils… Rouen, 1646. Р. 35.


[Закрыть]. Аббас пришел в ярость оттого, что Филипп III увязывал участие Испании в антиосманской лиге с получением выгод за счет шаха. Договориться о конкретных действиях не удалось и на этот раз. Весной 1603 г. А. да Гувеа, вместе с Д. да Миранда, были спешно отправлены обратно в Испанию[313]313
  Испанские послы обычно попадали в Персию морским путем, через Гоа, вокруг мыса Доброй Надежды. Караван со специями, к которому обычно присоединялись посольские корабли, отправлялся в Испанию только один раз в год. Тяжелое и опасное путешествие длилось от 9 до 12 месяцев. Многие послы умирали в море, так и не добравшись до пункта назначения. Диего да Миранда высказал протест на решение Аббаса отправить его этим маршрутом. Его желанием было ехать в Европу через Астрахань и Москву, где он мог сделать настоящее состояние на персидских товарах. Шах пригрозил строптивому послу самой настоящей расправой от рук португальцев, которых да Миранда, находясь в Персии, успел ограбить. См.: A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 169.


[Закрыть]. Если оба посольства не могли похвастаться личными достижениями, то новость, которую они привезли в Европу, обрадовала все европейские дворы. Поздней осенью 1602 – в начале 1603 г. Аббас начал военные действия против османов. Император Рудольф II срочно отреагировал на эту новость посольством Стефана Какаша фон Залонкемени и Георга Тектандера осенью 1602 г.[314]314
  Люсьен Беллан в своем фундаментальном исследовании по истории правления шаха Аббаса писал, что «осенью 1602 г. в Мешхеде Аббас встретился сразу с двумя посольствами. Одно из них представлял посол испанского короля Филиппа III – Антонио да Гувеа, вместе с монахами-августинцами во главе с преподобным Жеромом де ля Крус, второе было посольством от императора Рудольфа II во главе с Стефаном Какашем фон Залонкемени». См.: Bellan L.L. Op. cit. P. 120. Это не соответствует действительности. 6 ноября 1602 г. посольство только прибыло в Москву, зимовало в Русском государстве и только весной 1603 г. отправилось в Персию. См.: Тектандер Г. Краткое и правдивое описание путешествия из Праги через Силезию, Польшу, Москву, Татарию к царскому двору в Персию в 1602–1604 гг. Прага, 1908. С. 9.


[Закрыть] Целью миссии С. Какаша – Г. Тектандера, по Л. Беллану, было заключение соглашения о совместных военных действиях Империи и Персии против Османской империи[315]315
  Bellan L.L. Op. cit. P. 120.


[Закрыть]. Г. Тектандер, от имени Рудольфа, сообщил Аббасу о желании императора заключить «наступательный союз против османов»[316]316
  Bellan L.L. Op. cit. P. 121.


[Закрыть]. Шах «не упустил возможности принять это предложение» и для того, чтобы продемонстрировать пос лу императора свои возможности, в течение некоторого времени возил Г. Тектандера с собой на театр военных действий[317]317
  Bellan L.L. Op. cit. P. 122–123.


[Закрыть]. Тектандер мог лично доложить императору Рудольфу, что за короткий срок 120-тысячная армия шаха захватила несколько важных крепостей в Закавказье. После взятия Эривани Аббас вновь принял Г. Тектандера[318]318
  Тектандер Г. Указ. соч. С. 22. Тектандер подчеркивает, что «раз двадцать обедал с Его Величеством Шахом». Именно от шаха Тектандер узнал, что «года три тому назад Великий Князь Московский, по наущению Его Римского Императорского Величества, убедил ныне царствующего Шаха открыто объявить войну Туркам. И до нынешнего дня сей последний все одерживал над ними победы». См.: Тектандер Г. Указ. соч. С. 34.


[Закрыть] и объявил, что ему «уже пора отвезти ответ Его Императорскому Величеству, что вместе с ним он посылает для сего пос лом Мехди Кули-бека»[319]319
  Тектандер Г. Указ. соч. С. 38.


[Закрыть]. Л. Беллан более четко определяет цель и задачи персидского посла Мехди Кули-бека, которого он называет Шах Кули-ханом, – «чтобы скрепить заключенное соглашение»[320]320
  Bellan L.L. Op. cit. P. 127.


[Закрыть].

Долгое время считалось, что великое посольство Мехди Кули-бека было первой миссией к императору после посольства Э. Ширли – Хусейн Али-бека[321]321
  Этой точки зрения придерживался Л. Беллан. См.: Bellan L.L Op. cit. P. 201.


[Закрыть]. Однако в 80-х гг. XX в. К. Воселка выяснил, что в 1604–1605 гг. в Праге находились одновременно два персидских посольства[322]322
  Vocelka K. Die politische Propaganda kaiser Rudolf II (1576-1612). Wien, 1981. S. 97.


[Закрыть]. Прибыв в Прагу в декабре, Мехди Кули-бек встретился с находившимся у императора «великим» послом Зайнуль Абдин-беком (Зайнуль-ханом Шамлу), или Зенил-Камбеем, как его называли европейцы. Зайнуль Абдин-бек прибыл в Прагу в июле 1604 г.[323]323
  Edem. Rudolf II und seine Zeit. Wien, 1985. S. 235–236.


[Закрыть] 26 июля 1604 г. Зайнуль Абдин-бек получил аудиенцию у Рудольфа II, на которой сообщил, что шах Аббас открыл второй фронт против турок[324]324
  Edem. Rudolf II und seine Zeit. Wien, 1985. S. 228.


[Закрыть].

Таким образом в Европе узнали об открытии шахом Аббасом второго фронта против османов и о его первых блестящих победах. Климент VIII решил повторить попытку и направить в Персию еще одно посольство с более надежными людьми, с более широкими целями и полномочиями. На этот раз он обратился к Ордену Босоногих Кармелитов. Из материалов «Хроники кармелитов» и записок о. Бертольда Игнасия Сент-Анна и Флоренсио дель Ниньо можно реконструировать цели и задачи нового папского посольства. «Оно состоялось из-за того, что Его Святейшество хотел иметь доклады из этих стран, настроение того Короля, о котором рассказывали много фактов, а именно: великая любовь, которую он имел в отношении христиан, и что вызывало большое уважение Его Святейшества папы, готовность этого короля принять крещение, жестокая война, которую он вел против Турка, и многих других вещей, часть которых сам король написал Его Святейшеству с послами, которых посылал ему три года назад и в последнее время, с другим он отправлял к императору римлян»[325]325
  Florencio del Niño Jesús. A Persia (1604–1609). Р. 18.


[Закрыть]. Кроме этих причин, по мнению наших авторов-кармелитов, были и менее «публичные». Такие как «Его Святейшество также хотел узнать о латинских христианах, которые сбежали в Персию, потому что было сказано, что среди них были еретиками («там были еретиками»); а также об армянах, которые были подданными короля персов, чтобы узнать, какое настроение у них было в отношении Святого Престола, и были ли у них ошибки, и, если ошибки были, каковы они, и что надо будет сделать для них и персов»[326]326
  Florencio del Niño Jesús. A Persia (1604–1609). Р. 19.


[Закрыть]. Преподобный Флоренсио дель Ниньо резюмирует: «Это были главные причины, по которым Климент VIII должен был послать в те далекие земли миссионеров в качестве своих послав»[327]327
  Florencio del Niño Jesús. A Persia (1604–1609). Р. 19.


[Закрыть]. Такой вывод должен был сделать священник.

Один из главных участников посольства о. Павел-Симон говорит о главном «секрете» их миссии. «Наш Сеньор Клименте VIII приказал нам не говорить никому (особенно в Персии) главную цель нашей миссии, которая состояла в том, чтобы привести те царства к знанию святого Евангелия; но скорее должны сказать, что Его Святейшество послало нас поздравить оного Короля, по поводу многих его побед, которые он учинил над Турком, общим врагом, и призывать его упорствовать в этом крестовом походе; также нас послали, чтобы мы сообщили ему доброжелательность и любовь, которую имел по отношению к нему Его Святейшество, и также то, что ему было известно, что Король Персии любил и уважал Римского Понтифика и христианских Принцев; и, в конце концов, мы должны были посещать и утешать христиан, которые жили в его царстве»[328]328
  Florencio del Niño Jesús. A Persia (1604–1609). Р. 20.


[Закрыть]. Таким образом, можно сделать вывод, что Климент VIII хотел решить сразу две масштабные цели. То, что эти цели были плохо совместимы между собой, видно было из истории взаимоотношений Европы и Османской империи на протяжении последних 150 лет. Вся Южная Европа, Венгрия была под османским игом, до Вены от занятого османами Белграда было 150 км. И тем не менее римский понтифик мало задумывался над страданиями христиан в Европе, а мыслил христианизировать Персию. Кстати, и в Персии, и Сирии в это время существовали христианские церкви более древние, чем церковь в Риме. Христиане на Ближнем Востоке многие столетия сосуществовали с мусульманами, зороастрийцами, иудеями. Однако у наших отчаянных отцов было непреодолимое желание «осчастливить» их истинной верой, естественно католической, и из-за этого желания они сами были готовы сложить головы, но что более показательно – принести в жертву тысячи «непросвещенных». Вот эти задачи стояли перед кармелитской миссией.

В этом отношении показательно письмо самого Климента VIII, которое мы находим в «Хронике кармелитов».

«Климент VIII к королю персов.

Могущественный и прославленный король, Приветствия и свет Божественной Благодати. Воинственная доблесть Вашего Высочества у всех на устах и является предметом всех разговоров, хотя нечестивый турок, Ваш враг не в меньшей степени, чем и Наш, возможно, перекрыл все пути вступить в переговоры. И Мы полагаем, что Вы своей доблестью в состоянии восстановить могущество вашего древнего царства. Мы действительно отдалены друг от друга огромными пространствами; но в соответствии с той честью, которая показывает Ваша выдающаяся доблесть, Мы имеем к Вам дружественное и благожелательное расположение и пожелание для Вас таких результатов войны, которые смогут должным образом передать людям Вашу славу уже известную и подтвержденную всеми.

Мы хотим предложить достойных Нашего доверия, как залог Нашего доброжелательного расположения по отношению к Вам. Мы выбрали из ордена кармелитов трех благочестивых и ученых священников, которых мы посылаем к вам вместе с их спутниками, а именно Павла-Симона, Иоанна-Фаддея и Викентия.

Они вручат Вашему Высочеству Наши письма и поздравят Вас от Нашего имени с Вашим королевским городом[329]329
  Имеется в виду Тебриз, с 1501 по 1555 г. – столица государства Сефевидов. По договору в Амасийе отошел османам. Шах Аббас вернул Тебриз в 1603 г.


[Закрыть], который Вы, одной из многочисленных побед, возвратили себе, в прибавление к Вашей вящей славе, которая по целому миру разносит Ваше имя с всеобщим одобрением и восхищением. Если этот знак Нашей благожелательной расположенности к Вашему Высочеству будет, как мы надеемся, приятен для Вас, Вы узнаете от них также и другие вопросы, которые со временем будут еще более приятны для Вас, и мы просим, чтобы Вы были уверены в еще большем расположении, по всем вопросам, которые они представят Вам согласно Нашим предписаниям, и мы просим у Вас то, что будет полезно и благотворно для вас и для ваших подданных.

Дано в Риме, в Соборе Св. Петра, под кольцом Рыбака, 30 июня 1604, на 13-м году Нашего Понтификата»[330]330
  A Chronicle of the Carmelites in Persia. P. 103.


[Закрыть].

Таким образом, папа не говорит и не обещает ничего конкретного и подобного рода письмо мог «досмотреть» любой монарх. Все интересующие шаха «вопросы» кармелиты должны были донести до него в устной форме. И это, учитывая миссионерский пыл наших отцов, было достаточно трудно, так как эти вопросы касались непосредственно координации военных действий.