Текст книги "Путь русских аристократов, или Путешествие от Эльбруса до Атлантики"

Глава 12. Волшебная башня Эйфеля

В «Ланкастере» есть номера с видом на Эйфелеву башню – ведь она находится в шаговой доступности от отеля. Так как к полудню дождь перестал, мы решили прогуляться к самому романтичному символу Парижа.

Мне давно хотелось увидеть знаменитую башню, названную в честь инженера, который ее придумал. Возведенная в 1889 году для Всемирной выставки, она навсегда изменила облик Парижа. Самая высокая башня, какой раньше никогда не было, призвана была продемонстрировать миру гениальность французской инженерной мысли. Кстати, сам Эйфель называл ее просто «300-метровой башней».

Я думала о том, каким будет мое первое впечатление о памятнике архитектуры, который в свое время был сильно раскритикован парижанами, а сегодня притягивает толпы посетителей и является самой посещаемой платной достопримечательностью мира. И насколько оригинальным могло быть впечатление, на которое повлияло бы все, что я читала, смотрела и слышала до этого о главном символе Парижа?

Эйфелева башня появилась перед нашим взором раньше, чем у меня сложился какой-то определенный ответ на этот вопрос. Мы увидели ее издали, в тумане. Я поразилась тому, как естественно вписывалась знаменитая «железная дама» в этот февральский черно-белый Париж. Все равно что я увидела бы открытку, которую рассматривала много раз. Вот тебе и первое впечатление!

Через несколько минут мы уже стояли у подножия башни, на Марсовом поле, недалеко от набережной Сены. Я была уверена, что днем и ночью, летом и зимой здесь ходят толпы туристов. Но, наверное, даже для Эйфелевой башни время года имеет значение, потому что никого вокруг не было.

Строение высотой в 324 метра, состоящее из восемнадцати тысяч железных частей, было похоже на металлическое кружево. Ингрет долго смотрела на уникальное сооружение и сделала неожиданный вывод: «Эйфелева башня стоит, как статуэтка! Она кажется легкой и невесомой: не подумаешь, что весит почти десять тонн!»

Наши рассуждения о первом впечатлении и об ассоциациях, влияющих на восприятие, прервал неизвестно откуда появившийся афрофранцуз. Он подошел с огромной связкой маленьких «эйфелевых башен» и обратился к нам на чистом русском языке: «Бери! Задарма отдам!» Мы просто остались без слов.

Не получив тех впечатлений, которых ожидали, и слегка разочарованные, мы походили по магазинам, а затем вернулись в отель. Немного отдохнув, вышли на вечернюю прогулку. Ингрет спросила, как обычно: «Каков наш план?» «Пойдем, куда глаза глядят», – ответила я. Мне хотелось ходить без всякого плана, чтобы почувствовать атмосферу города, затаившуюся на его улицах, в кафешках, в магазинчиках, куда обычно туристы не захаживают. И даже не представляла, какой чудесный сюрприз ждал нас этим вечером.

Не знаю, что привело нас туда – зоркие глаза, неутомимые ноги или женская интуиция, но мы попали на ту улицу, откуда лучше всего видна Эйфелева башня. И попали именно в тот момент, когда башня сверкала, переливаясь в свете тысячи огней! Мы замерли. Кружевная красавица стояла, как маяк, притягивая к себе все взоры. О каком прежнем опыте или ассоциациях можно было сейчас рассуждать? Разве дети рассуждают? Они смеются, прыгают, танцуют, когда счастливы. Точно такое же состояние было у нас. Мы радовались, как дети. Почти бегом пустились к башне. Не побывав здесь днем, мы не поверили бы, что освещение может кардинально изменить ее вид и наполнить волшебством все вокруг.

«Париж, Париж, твои огни напоминают мне о чуде…» – вспомнила я слова из песни, которую слышала в фильме о Париже. После этого фильма у меня впервые появилась мечта покататься на карусели рядом с башней. И сейчас было самое время! Время? Мы вообще забыли о нем и просто действовали. Взяв в кассе билеты, поднялись по ступенькам на второй ярус и устроились в сказочной золоченой карете, запряженной двумя деревянными лошадками. Когда карусель закружила нас под звуки моих любимых вальсов, я заплакала. И ничего не могла с собой поделать. Хорошо, что мы с Ингрет были единственными гостями аттракциона. Сияющая Эйфелева башня, Сена с переливами отраженных огней, восхищенные туристы с улыбками для селфи, машины и мотоциклы, рассекающие фарами и без того яркие окрестности – казалось, что все вокруг подчиняется ритму «раз, два, три, раз, два, три…». Как не верить в чудеса, когда мечты сбываются вот так нежданно-негаданно!..

Было уже очень поздно, и мы решили взять такси до отеля. Но все машины проезжали мимо. Через полчаса наконец один водитель соизволил остановиться. Я применила все свои познания во французском этикете, чтобы угрюмый таксист согласился нас отвезти. Учительница французского предупреждала, что в Париже ни один таксист не тронется с места, если назвать адрес, не поздоровавшись. Более того, если к приветствию не добавить monsieur, он посчитает это оскорблением и веским основанием для отказа. Ведь слово monsieur является сокращенным вариантом от mon Seigneur (мой господин), и французы считают такое обращение выражением глубокого уважения, которого они достойны. «Bonsoir, monsieur!» (Добрый вечер, мсье!), – произнесла я как можно вежливей. Недовольство на лице водителя моментально сменилось любезной улыбкой. И уже через считанные минуты мы мчались по Елисейским полям, освещенным стройными рядами фонарей.

До сих пор на ресепшене нас встречал Джереми. Завидев, что мы возвращаемся, он уже готовил ключ и с улыбкой вручал его нам, как самым желанным гостям. Приятно было думать, что он нас запомнил. Но сейчас, среди ночи, как только портье распахнул перед нами двери, администратор, которого мы видели впервые, протянул нам ключ. Пятизвездочный отель Lancaster в центре Парижа опять восхитил нас безупречным сервисом.

Париж называют самым романтичным городом в мире. Но это только одна из его характеристик. Я поняла сегодня, что этот город обладает также потрясающей способностью переносить в безоблачное детство, в дивную сказку, возвращать щемящую остроту чувств и свежесть восприятия.

Порой стоит оглянуться и даже вернуться назад, чтобы изменить свою точку зрения и сохранить в памяти не первое, а второе, лучшее, впечатление. Сегодняшний вечер это подтвердил. Эйфелева башня запомнилась нам не черно-белой в февральском тумане, а искрящейся волшебным фейерверком огней под звуки чарующего вальса.

Глава 13. Под небом Парижа

Хорошо, что небо Парижа не любит долго грустить! День выдался сегодня чудесным. С самого утра нам подняло настроение яркое солнце на голубом небе.

План на сегодня состоял всего из одного пункта – Лувр. Мы выяснили, что от «Ланкастера» до него 2,8 километра – всего полчаса ходьбы. Но мы не знали, что путь к Лувру усыпан соблазнами. Да и о каком плане можно говорить, когда речь идет о Париже! Памятники архитектуры появляются на твоем пути так же неожиданно, как 3D-картинки, вырастающие из искусно сложенного картона под страницами детских книжек.

В общем, случилось так, что сначала мы вышли к Малому дворцу. Изначально он строился как павильон для Всемирной выставки 1900 года, а в 1902 году был превращен в Музей изящных искусств. Разве можно было пройти мимо, когда его двери были так гостеприимно распахнуты! «На минуточку, – договорились мы с Ингрет, – только заглянем».

Есть музеи, которые держат в напряжении затемненными таинственными залами, недосягаемым величием, оторванностью от внешнего мира. Здесь же была очень приятная расслабляющая атмосфера, позволявшая неспешно наслаждаться созерцанием произведений искусства. К нашему удивлению, посещение постоянной экспозиции оказалось совершенно бесплатным.

Наша «минуточка» затянулась на пару часов. Мне понравилось все, в том числе великолепное освещение. Естественный свет, проникающий через ажурную стеклянную крышу и широкие окна, подчеркивал уникальность каждой картины и скульптуры, а солнечные лучи придавали особый шарм отдельным деталям.

Туристов почти не было – начало февраля не самое комфортное время для путешествий. Лишь несколько французов с важным видом экспертов ходили по музею, обсуждая ту или иную вазу, картину, скульптуру…

Дворцовые винтовые лестницы представлялись мне раньше очень романтичными. А на деле оказалось, что ходить по ним неудобно и утомительно. Внизу мы обнаружили выход в небольшой сад, расположенный сразу за фасадом здания, во внутреннем дворике.

Ни души. Тишина. Только шорох высоких колосьев, ласково поглаживаемых легким ветерком. И солнце. Солнце, которому уже не хватало целого неба, чтобы заполнить своим сиянием истосковавшийся по теплу Париж. Райское место! Сады и парки привлекают меня еще больше, чем дворцы и музеи.

Прежде чем покинуть дворец, мы задержались в магазине сувениров, где выбрали несколько книг о Париже и CD «Les impressionnistes & la musique: Debussy – Ravel – Fauré – Satie – Falla…» с произведениями композиторов-импрессионистов. Мы верили, что эти мелодии будут напоминать нам об изысканном музее с его тихим садом.

«Ну уж сейчас только в Лувр!» – решили мы. Не знали, что жизнь приготовила нам очередной подарок. Каково посмотреть на самый романтичный город с головокружительной высоты? Причем не с Триумфальной арки, откуда саму арку не увидишь, и не с Эйфелевой башни, откуда не будет видна сама башня. А с Колеса обозрения!

Нас ждала встреча с Парижем на высшем уровне! Долго не думая, мы купили билеты. Это был настоящий праздник: приятная музыка в просторной кабинке, синее небо, ласковое солнце, и, конечно же, фантастический вид на город! С высоты птичьего полета аккуратный и уютный Париж показался мне очень хрупким. Появилось ощущение какой-то сказочной нереальности: все строения выглядели легкими и воздушными, как будто в любой момент их можно было взять и переставить на другое место.

Эйфелева башня напоминала невесомую статуэтку. Рядом вилась голубовато-зеленая лента Сены. Триумфальная арка, которая гордо возвышалась в центре двенадцати проспектов, выглядела как изящная корона, венчающая Елисейские поля. И тут мы увидели настоящий французский парк с четкой симметрией – сад Тюильри, а за ним – знаменитую пирамиду Лувра, сверкавшую на солнце стеклянными гранями! Впервые. С высоты шестидесяти метров!