Текст книги "Путь русских аристократов, или Путешествие от Эльбруса до Атлантики"

Глава 12. Волшебная башня Эйфеля

В «Ланкастере» есть номера с видом на Эйфелеву башню – ведь она находится в шаговой доступности от отеля. Так как к полудню дождь перестал, мы решили прогуляться к самому романтичному символу Парижа.

Мне давно хотелось увидеть знаменитую башню, названную в честь инженера, который ее придумал. Возведенная в 1889 году для Всемирной выставки, она навсегда изменила облик Парижа. Самая высокая башня, какой раньше никогда не было, призвана была продемонстрировать миру гениальность французской инженерной мысли. Кстати, сам Эйфель называл ее просто «300-метровой башней».

Я думала о том, каким будет мое первое впечатление о памятнике архитектуры, который в свое время был сильно раскритикован парижанами, а сегодня притягивает толпы посетителей и является самой посещаемой платной достопримечательностью мира. И насколько оригинальным могло быть впечатление, на которое повлияло бы все, что я читала, смотрела и слышала до этого о главном символе Парижа?

Эйфелева башня появилась перед нашим взором раньше, чем у меня сложился какой-то определенный ответ на этот вопрос. Мы увидели ее издали, в тумане. Я поразилась тому, как естественно вписывалась знаменитая «железная дама» в этот февральский черно-белый Париж. Все равно что я увидела бы открытку, которую рассматривала много раз. Вот тебе и первое впечатление!

Через несколько минут мы уже стояли у подножия башни, на Марсовом поле, недалеко от набережной Сены. Я была уверена, что днем и ночью, летом и зимой здесь ходят толпы туристов. Но, наверное, даже для Эйфелевой башни время года имеет значение, потому что никого вокруг не было.

Строение высотой в 324 метра, состоящее из восемнадцати тысяч железных частей, было похоже на металлическое кружево. Ингрет долго смотрела на уникальное сооружение и сделала неожиданный вывод: «Эйфелева башня стоит, как статуэтка! Она кажется легкой и невесомой: не подумаешь, что весит почти десять тонн!»

Наши рассуждения о первом впечатлении и об ассоциациях, влияющих на восприятие, прервал неизвестно откуда появившийся афрофранцуз. Он подошел с огромной связкой маленьких «эйфелевых башен» и обратился к нам на чистом русском языке: «Бери! Задарма отдам!» Мы просто остались без слов.

Не получив тех впечатлений, которых ожидали, и слегка разочарованные, мы походили по магазинам, а затем вернулись в отель. Немного отдохнув, вышли на вечернюю прогулку. Ингрет спросила, как обычно: «Каков наш план?» «Пойдем, куда глаза глядят», – ответила я. Мне хотелось ходить без всякого плана, чтобы почувствовать атмосферу города, затаившуюся на его улицах, в кафешках, в магазинчиках, куда обычно туристы не захаживают. И даже не представляла, какой чудесный сюрприз ждал нас этим вечером.

Не знаю, что привело нас туда – зоркие глаза, неутомимые ноги или женская интуиция, но мы попали на ту улицу, откуда лучше всего видна Эйфелева башня. И попали именно в тот момент, когда башня сверкала, переливаясь в свете тысячи огней! Мы замерли. Кружевная красавица стояла, как маяк, притягивая к себе все взоры. О каком прежнем опыте или ассоциациях можно было сейчас рассуждать? Разве дети рассуждают? Они смеются, прыгают, танцуют, когда счастливы. Точно такое же состояние было у нас. Мы радовались, как дети. Почти бегом пустились к башне. Не побывав здесь днем, мы не поверили бы, что освещение может кардинально изменить ее вид и наполнить волшебством все вокруг.

«Париж, Париж, твои огни напоминают мне о чуде…» – вспомнила я слова из песни, которую слышала в фильме о Париже. После этого фильма у меня впервые появилась мечта покататься на карусели рядом с башней. И сейчас было самое время! Время? Мы вообще забыли о нем и просто действовали. Взяв в кассе билеты, поднялись по ступенькам на второй ярус и устроились в сказочной золоченой карете, запряженной двумя деревянными лошадками. Когда карусель закружила нас под звуки моих любимых вальсов, я заплакала. И ничего не могла с собой поделать. Хорошо, что мы с Ингрет были единственными гостями аттракциона. Сияющая Эйфелева башня, Сена с переливами отраженных огней, восхищенные туристы с улыбками для селфи, машины и мотоциклы, рассекающие фарами и без того яркие окрестности – казалось, что все вокруг подчиняется ритму «раз, два, три, раз, два, три…». Как не верить в чудеса, когда мечты сбываются вот так нежданно-негаданно!..

Было уже очень поздно, и мы решили взять такси до отеля. Но все машины проезжали мимо. Через полчаса наконец один водитель соизволил остановиться. Я применила все свои познания во французском этикете, чтобы угрюмый таксист согласился нас отвезти. Учительница французского предупреждала, что в Париже ни один таксист не тронется с места, если назвать адрес, не поздоровавшись. Более того, если к приветствию не добавить monsieur, он посчитает это оскорблением и веским основанием для отказа. Ведь слово monsieur является сокращенным вариантом от mon Seigneur (мой господин), и французы считают такое обращение выражением глубокого уважения, которого они достойны. «Bonsoir, monsieur!» (Добрый вечер, мсье!), – произнесла я как можно вежливей. Недовольство на лице водителя моментально сменилось любезной улыбкой. И уже через считанные минуты мы мчались по Елисейским полям, освещенным стройными рядами фонарей.

До сих пор на ресепшене нас встречал Джереми. Завидев, что мы возвращаемся, он уже готовил ключ и с улыбкой вручал его нам, как самым желанным гостям. Приятно было думать, что он нас запомнил. Но сейчас, среди ночи, как только портье распахнул перед нами двери, администратор, которого мы видели впервые, протянул нам ключ. Пятизвездочный отель Lancaster в центре Парижа опять восхитил нас безупречным сервисом.

Париж называют самым романтичным городом в мире. Но это только одна из его характеристик. Я поняла сегодня, что этот город обладает также потрясающей способностью переносить в безоблачное детство, в дивную сказку, возвращать щемящую остроту чувств и свежесть восприятия.

Порой стоит оглянуться и даже вернуться назад, чтобы изменить свою точку зрения и сохранить в памяти не первое, а второе, лучшее, впечатление. Сегодняшний вечер это подтвердил. Эйфелева башня запомнилась нам не черно-белой в февральском тумане, а искрящейся волшебным фейерверком огней под звуки чарующего вальса.

Глава 13. Под небом Парижа

Хорошо, что небо Парижа не любит долго грустить! День выдался сегодня чудесным. С самого утра нам подняло настроение яркое солнце на голубом небе.

План на сегодня состоял всего из одного пункта – Лувр. Мы выяснили, что от «Ланкастера» до него 2,8 километра – всего полчаса ходьбы. Но мы не знали, что путь к Лувру усыпан соблазнами. Да и о каком плане можно говорить, когда речь идет о Париже! Памятники архитектуры появляются на твоем пути так же неожиданно, как 3D-картинки, вырастающие из искусно сложенного картона под страницами детских книжек.

В общем, случилось так, что сначала мы вышли к Малому дворцу. Изначально он строился как павильон для Всемирной выставки 1900 года, а в 1902 году был превращен в Музей изящных искусств. Разве можно было пройти мимо, когда его двери были так гостеприимно распахнуты! «На минуточку, – договорились мы с Ингрет, – только заглянем».

Есть музеи, которые держат в напряжении затемненными таинственными залами, недосягаемым величием, оторванностью от внешнего мира. Здесь же была очень приятная расслабляющая атмосфера, позволявшая неспешно наслаждаться созерцанием произведений искусства. К нашему удивлению, посещение постоянной экспозиции оказалось совершенно бесплатным.

Наша «минуточка» затянулась на пару часов. Мне понравилось все, в том числе великолепное освещение. Естественный свет, проникающий через ажурную стеклянную крышу и широкие окна, подчеркивал уникальность каждой картины и скульптуры, а солнечные лучи придавали особый шарм отдельным деталям.

Туристов почти не было – начало февраля не самое комфортное время для путешествий. Лишь несколько французов с важным видом экспертов ходили по музею, обсуждая ту или иную вазу, картину, скульптуру…

Дворцовые винтовые лестницы представлялись мне раньше очень романтичными. А на деле оказалось, что ходить по ним неудобно и утомительно. Внизу мы обнаружили выход в небольшой сад, расположенный сразу за фасадом здания, во внутреннем дворике.

Ни души. Тишина. Только шорох высоких колосьев, ласково поглаживаемых легким ветерком. И солнце. Солнце, которому уже не хватало целого неба, чтобы заполнить своим сиянием истосковавшийся по теплу Париж. Райское место! Сады и парки привлекают меня еще больше, чем дворцы и музеи.

Прежде чем покинуть дворец, мы задержались в магазине сувениров, где выбрали несколько книг о Париже и CD «Les impressionnistes & la musique: Debussy – Ravel – Fauré – Satie – Falla…» с произведениями композиторов-импрессионистов. Мы верили, что эти мелодии будут напоминать нам об изысканном музее с его тихим садом.

«Ну уж сейчас только в Лувр!» – решили мы. Не знали, что жизнь приготовила нам очередной подарок. Каково посмотреть на самый романтичный город с головокружительной высоты? Причем не с Триумфальной арки, откуда саму арку не увидишь, и не с Эйфелевой башни, откуда не будет видна сама башня. А с Колеса обозрения!

Нас ждала встреча с Парижем на высшем уровне! Долго не думая, мы купили билеты. Это был настоящий праздник: приятная музыка в просторной кабинке, синее небо, ласковое солнце, и, конечно же, фантастический вид на город! С высоты птичьего полета аккуратный и уютный Париж показался мне очень хрупким. Появилось ощущение какой-то сказочной нереальности: все строения выглядели легкими и воздушными, как будто в любой момент их можно было взять и переставить на другое место.

Эйфелева башня напоминала невесомую статуэтку. Рядом вилась голубовато-зеленая лента Сены. Триумфальная арка, которая гордо возвышалась в центре двенадцати проспектов, выглядела как изящная корона, венчающая Елисейские поля. И тут мы увидели настоящий французский парк с четкой симметрией – сад Тюильри, а за ним – знаменитую пирамиду Лувра, сверкавшую на солнце стеклянными гранями! Впервые. С высоты шестидесяти метров!

Уже потом я узнала, что парижское Колесо считается одним из самых больших мобильных колес обозрения. Интересно то, что у него нет фундамента в привычном смысле слова. Устойчивость и надежность обеспечиваются благодаря огромным бакам с водой. Оказывается, так сложно устроен романтичный аттракцион, который рождает в душе восторг и вдохновение. Чудеса, да и только!

Глава 14. Великий Лувр

В первых же кадрах фильма «Чудо-женщина» режиссер показывает нам Париж с заоблачной высоты. И, по мере приближения к земле, постепенно вырисовываются Эйфелева башня, Сена, Елисейские поля, Триумфальная арка, сад Тюильри – и вот главная героиня Диана уже идет к стеклянной пирамиде, спеша на работу в Лувр. У нас получилось прямо как в кино. Посмотрев на Париж с шестидесяти метров Колеса обозрения, мы приземлились в двух шагах от Лувра, в саду Тюильри.

Путеводители обычно советуют после экскурсии по Лувру отдохнуть в уютном саду. Мы не знали этого и сделали все наоборот. И только потом я поняла, почему мы сделали правильно, решив сначала зарядиться энергией природы.

Посещение Лувра – это как восхождение на Эльбрус. Несмотря на весь прежний опыт покорений вершин, необходим адаптационный период в Приэльбрусье. Точно так же Музей Лувра требует подготовительного этапа. Прежде чем отправляться на встречу с музеем, который принимает более десяти миллионов туристов в год, лучше сначала прогуляться по Парижу, познакомиться с его главными символами и насладиться воздухом королевского парка Тюильри.

В любимом парижанами оазисе в центре города царит атмосфера счастья и радости. Это настоящий французский парк, в котором естественным изгибам ландшафта противопоставлена геометрическая точность форм и строгая симметрия. Сад был создан еще при короле Людовике XIV гениальным садовым архитектором Андре Ленотром. Сейчас трудно себе представить, что до XV века здесь был карьер по добыче глины. Тут же, в мастерских, из нее делали черепицу – tuile («тюиль»). Оттуда сад и получил свое название.

Как можно было устоять против желания посидеть возле пруда на старинных металлических стульях, таких знакомых по фильмам и фотографиям! Мы наблюдали за детьми, которые, вырываясь от мам, пытались кормить уточек в пруду. Прогуливаясь по дорожкам, посыпанным мелким гравием, любовались статуями, застывшими в бронзе, и мраморными скульптурами – они придавали февральскому парку неповторимый шарм. А увидев, как спортивные парижане бегают по аллеям сада, мне больше всего на свете захотелось оказаться среди них. Постепенно нас захватила эта неиссякаемая энергия жизни, и мы бодро зашагали по широкой аллее к стеклянной пирамиде, которая служит центральным входом в Музей Лувра.

Реконструкция Лувра стала первым проектом в Европе знаменитого американского архитектора китайского происхождения Юй Мин Пэя. Возведенная в 1989 году, спустя ровно сто лет после строительства Эйфелевой башни, Пирамида Лувра вызвала у французов ту же бурную реакцию протеста, что и башня век назад. По замыслу автора, мастера света и волшебника интерьера, стеклянная пирамида призвана была соединить небо и землю. А консервативные парижане посчитали строение слишком современным вмешательством в архитектуру дворца. Пэй тогда сказал: «Я встречаю людей, которые говорят о Людовике XIV так, как будто они ужинали с ним прошлой ночью. Если б я был американцем, я бы этого не понял, но, к счастью, китайская культура очень древняя, и я могу понять это».

Возможно, парижане и были правы. Ученые ведь давно выяснили, что форма построек влияет на наше психологическое состояние. Острые углы кажутся жесткими и непривлекательными, а гибкие и утонченные линии представляются мягкими, приятными и дают ощущение счастья.

Но правда и в том, что постепенно все привыкли к величественному сооружению и сейчас весь мир восхищается Пирамидой Лувра высотой в двадцать один метр, ставшей одним из самых узнаваемых символов Парижа.

Мы вошли внутрь пирамиды, спустились на эскалаторе в огромный холл и остановились в замешательстве, соображая, куда дальше идти. В зале было не так много людей, в основном, старшеклассники и студенты.

Когда мы проходили мимо одной из групп, какой-то парень внезапно подошел к Ингрет и с очаровательной улыбкой подал ей руку. Только она хотела ответить на приветствие, как молодой человек вдруг заменил рукопожатие салютом, подобно жесту, каким в давние времена рыцари прикрывали глаза от ослепительной красоты дамы. Его друзья захихикали. Ингрет смущенно отвернулась. Парнишка тут же пожалел о своем поступке, догнал ее и со своим pardon хотел пожать ей руку для примирения, но Ингрет прошла мимо, даже не удостоив его взглядом. Раздался хохот всей группы, а девушки зааплодировали. «Не ожидала, что французы шутят так же, как наши ребята», – сказала я. «Не совсем, – уточнила Ингрет, – наши даже не раскаялись бы в своем поступке, не то что просить прощения».

Ну да! Должно же быть отличие: ведь это – Париж, где в высших школах изучают Art de vivre a la francaise – Искусство жить по-французски, предмет, который основывается на своде правил Версаля XVIII века.

Как бы то ни было, неудачная французская шутка помогла нам спуститься с облаков на землю. Мы стали сразу максимально собранными, внимательными и сосредоточенными. Тут же нашли кассы, купили билеты и отправились на знакомство с одним из самых знаменитых музеев мира.

Мы сразу обратили внимание на таблички, которые указывали, как пройти к «Джоконде». Но получилось так, что к ней мы попали только после того, как прошли множество других залов.

В Лувре приятная атмосфера. Понимаю парижан, которые приходят сюда семьями каждые две недели. Чтобы узнать Лувр, нужно посещать его системно.

Постоянные посетители видны сразу. В одной из галерей молодой художник расположил свой мольберт прямо в центре зала и рисует копию знаменитой картины. В другом зале парень лежит на полу, подложив под голову рюкзак, и рассматривает великолепную фреску на потолке. Он в наушниках – может быть, наслаждается искусством под любимую музыку, а, возможно, слушает экскурсию. Возле большого полотна фотограф тщательно выбирает ракурс, чтобы взять в фокус конкретную деталь. Кстати, в Лувре фотографировать разрешается, но без вспышки.

Le Grand Louvre, который по разнообразию композиций считается одним из самых богатых музеев мира, впервые был открыт для посещения в 1793 году. Экспонаты собирались из разных источников. Например, статуя богини победы Ники Самофракийской, или, как ее еще называют, Крылатой Победы Самофракии, была найдена в 1863 году археологом Шарлем Шампуазо. Древнегреческая скульптура, высота которой достигает 3,28 метра, установлена на лестнице Дарю. Ее магическое воздействие усиливается за счет уникального освещения.

В образе богини меня восхитили безудержное стремление идти вперед навстречу ветру и бушующим волнам, ее уверенный шаг и мощные крылья, которые символизируют торжество победы. Для меня слово «победа» означает прежде всего победу над своими сомнениями и страхами. Мне часто приходится наблюдать, как парят орлы над горами Кавказа. Эти гордые птицы свободны и принадлежат синему небу. Они всегда вдохновляют на то, чтобы подняться над препятствиями и воплощать свои мечты. Именно эту свободу почувствовала я в величии позы и в размахе орлиных крыльев мраморного изваяния. Какой духовной силой должен был обладать скульптор, чтобы суметь передать эту энергию через свое творение! Каким мастерством должен был владеть, чтобы оставить простор воображению зрителя для рождения новых мыслей и вдохновения!

В Лувре легко можно забыть о времени. Это самый посещаемый музей в мире. Вся планета хочет увидеть «Джоконду», которая входит в число самых знаменитых произведений мирового искусства. Она попала в Лувр из коллекции короля Франциска I, который приобрел собрание картин Леонардо да Винчи после его смерти в 1519 году. Под «Джоконду» в Лувре выделен отдельный зал: знаменитое полотно размером всего 77х53 см представлено на огромной стене под защитой бронированного стекла. Картина никогда не реставрировалась.

Десятки людей толпились здесь в надежде увидеть глаза и улыбку Джоконды. Говорят, что сила этой картины заключена во взгляде изображенной. Именно это притягивает миллионы людей. Леонардо да Винчи писал: «Глаз – окно человеческого тела… через него созерцает красоту мира и ею наслаждается». Гениальный художник изучил особенности строения глаза. Эти знания помогли ему овладеть техникой сфумато – смягчению очертаний за счет незаметных переходов тонов для создания ощущения пространства. Кто, как не Леонардо да Винчи, мог лучше передать силу взгляда?

Самое удивительное то, что тайна «Моны Лизы» до сих пор не разгадана. Выдвигаются все новые предположения относительно того, чей же это портрет и когда он был написан. До сих пор считалось, что на картине изображена Лиза Герардини, супруга флорентийского купца Франческо ди Бартоломео дель Джокондо. Но, по одной из последних версий, «Джоконда» написана не с натуры, а по памяти, являясь плодом воображения художника. Тогда возникает еще один вопрос: что же за «Мона Лиза» украшает коллекцию Музея Прадо в Мадриде? Тайна Джоконды так и остается нераскрытой.

Не спешат раскрывать свои секреты ни знаменитые полотна, ни сам Лувр. Сюда надо возвращаться системно и целенаправленно, чтобы приобщиться к миру искусства, и каждый раз открывать для себя новые грани, испытывать яркие эмоции, получать неизгладимые впечатления. Такова сила воздействия искусства. Таково волшебное притяжение Великого Лувра.

Глава 15. Трубадур на Лионском вокзале

Завтрак в Lancaster. Как обычно, изысканный шведский стол. Нас встречает официант Бенуа, в белых перчатках, внимательный до невозможности: «Ваш стол уже сервирован! Вам, как всегда, кофе?» Да, Ингрет любит на завтрак кофе с горячим хрустящим круассаном – в ресторане с двумя звездами Мишлен его делают превосходно. А еще она в восторге от французского сливочного масла. Я же предпочитаю мюсли, заваренные кипятком. Бенуа прекрасно помнит об этом: «Вы вчера заказывали отдельно кипяток. И сегодня желаете?»

Сегодня мы прощаемся с роскошным отелем «Ланкастер» и сказочным Городом Огней. Мы уезжаем из Франции в Испанию. Нас ждет Барселона!

После завтрака Ингрет решила подарить сотрудникам отеля, с которыми мы встретились в это утро, плиточки отменного горького шоколада. Ее милый жест вызвал улыбки даже на самых серьезных лицах. Взрослые люди радовались как дети. Самый старший из официантов пришел в восторг: «I love chocolate!» (Я люблю шоколад!). Так просто, оказывается, можно устроить праздник. Ингрет, с ее любовью делать подарки, попала, не целясь, во французские сердца. Ее искренний порыв очень органично вписался в art de vivre – искусство жить, к которому относится и умение делать маленькие подарки. Ведь именно французы говорят: «Кто умеет дарить – тот умеет жить».

Горничную мы удивили не только шоколадкой, но и тем, что оставили ей целый пакет теплых вещей, купленных в зимней Москве. Вряд ли они пригодились бы нам в Испании и Португалии. Мы попросили отдать эти вещи на благотворительность. Горничная посмотрела на нас с уважением и заверила, что сделает все, как мы просим.

Шоколадок у нас оставалось много, так что мы угостили еще и водителя такси. «Gare de Lyon», – назвала я ему адрес. Он помчал нас по солнечным улицам Парижа в направлении Лионского вокзала, но, узнав по дороге, что мы из России, притормозил: «Тогда вам надо ехать на Восточный вокзал, а не на Лионский!» «Мы едем в Барселону, поэтому, пожалуйста, на Лионский вокзал», – сказала я.

Он считал, видимо, что Париж – это предел мечтаний каждого человека и, увидев его, мы можем с чувством выполненного долга вернуться домой. Вообще-то у меня было это ощущение выполненного долга. Я действительно считаю, что иметь свое представление о Париже – свое собственное, а не созданное благодаря фильмам, картинам, песням и рассказам друзей, входит в must-have.

Gare de Lyon является одним из самых многолюдных вокзалов Европы. Шутка ли! Он имеет семь уровней! Помимо городов Франции, Лионский вокзал соединен железнодорожными путями с Германией, Швейцарией, Италией, Испанией и Грецией.

Построенный к Всемирной выставке 1900 года и названный в честь города Лион, вокзал относится к самым красивым в мире. Его здание, выполненное в стиле модерн, украшает 64-метровая башня с часами. Циферблаты диаметром шесть метров на каждой из четырех сторон башни видны отовсюду. Достопримечательностью вокзала является также Le Train Bleu – один из лучших ресторанов Парижа, которому уже более ста лет. Его гостями бывали Сальвадор Дали и Коко Шанель.

Мы остановились перед табло с расписанием поездов. Номер платформы высвечивается только за двадцать минут до отправления поезда, а мы приехали довольно рано, поэтому решили пройти в зал ожидания. Солнечные лучи, проникавшие через стеклянные потолки, создавали ощущение праздника. Людей было видимо-невидимо! На таком оживленном вокзале чувствуешь, что ты находишься в бурном бесконечном потоке жизни.

Грохот поездов, топот опаздывающих пассажиров, стук чемоданных колесиков, гул громкоговорителей – и вдруг, среди всего этого шума мы уловили звуки фортепиано. В самом центре зала молодой человек самозабвенно играл на пианино. Все останавливались, завороженные его музыкой. Мы тоже присоединились к толпе слушателей. Он играл какую-то очень известную мелодию. Крепкие пальцы уверенно бегали по клавишам. Его рыжеватые кудри золотило солнце. Он был в свободной одежде, рядом лежал запыленный рюкзак. Видно было, что музыкант уже давно в пути.

Одна мелодия сменялась другой. Пианист делал едва заметные паузы между пьесами, а потом вновь уходил с головой в музыку. Дождавшись очередной паузы, я молча положила на край инструмента две плиточки шоколада. Он хотел было отказаться, подумав, что я даю деньги, но, увидев, что это шоколад, обрадовался. «Ah, chocolat!» (Ах, шоколад!), – воскликнул он, – Merci beaucoup!» (Спасибо большое!). Тут же потянулся за плиточками, рассмотрел их и спрятал в карман. Потом отыскал меня глазами в толпе, улыбнулся и заиграл чудный вальс.

Я все время думала, в чем же состоит секрет романтики Парижа? И именно современный трубадур, которому удалось создать среди шумного вокзала оазис умиротворения и радости, помог мне понять: Париж отрывает тебя от земли и возносит к неповторимым парижским облакам. Ты танцуешь на белых облаках под звуки утонченного вальса, и в душе расцветает надежда, потому что ты под небом Парижа…