Текст книги "Паутина Темноты"

Паутина Темноты
Инга Риис

© Инга Риис, 2023

ISBN 978-5-0060-2011-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Паутина Темноты

Кому нужна правда, если есть тайна?

Как часто любой из нас восклицал: «Вот, если бы можно было повернуть время вспять! Вернуться к началу и все изменить, начать свою жизнь заново, не повторять своих ошибок, избежать предательства друзей, предвидеть хитрости врагов».

Но ведь для этого надо стать другим человеком, изменить себя. Или изменить себе?

Часть 1

Моему родному городу, исторический центр которого исчезает, буквально на глазах, а с ним и его городские легенды, посвящается.

Глава 1. Дом с часами

Сначала потерялась чувствительность в кончиках пальцев, потом ушло осознание того, что у меня есть сами пальцы. С обонянием творилось тоже что-то неладное. Вместо резких запахов медикаментов и дезинфекции вдруг начали появляться запахи цветущего яблоневого сада, черемухи и бабушкиных пирогов. А вот, света становилось все меньше, окружающий мир стягивался до размеров узкого коридора, в конце которого светит бесконечно яркая лампа. Возможно, та, что висела над столом, на котором лежало мое израненное тело. Потом начала гаснуть и она. Дольше всего оставались звуки. Голос, который требовал не сдаваться и верить. В какой-то момент затих и он. Но я, все равно, не хотела сдаваться и верила, что, вот-вот, открою, пошире, глаза и увижу свет. Ведь, мне еще рано в Темноту! У меня слишком много незавершенных дел и не отданных долгов.

И вот, наконец, я открыла глаза. И увидела темноту. Ну, почти темноту, скорее сумрак. А еще, что-то мешало мне смотреть на свет, какая-то завеса перед глазами. Я решила потрясти головой и больно стукнулась затылком о каменную стену. Чертыхнувшись, я вознамерилась потереть затылок и обнаружила, что рука двигается как-то скованно, будто чужая. С трудом, дотянувшись до затылка, обнаружила там распухающую шишку. Затем решила убрать завесу от глаз. Ею оказалась длинная прядь волос, испачканная в чем-то липком, запахло свернувшейся кровью. А света стало не намного больше. Присмотревшись, я поняла, что сижу на полу, в каком-то грязном подвале, а неяркий, серый свет струится из разбитого, маленького окошка под потолком, затянутого пыльной паутиной. Не помню уж, как я здесь оказалась, но мне тут не нравилось.

Покрутив головой по сторонам, я обнаружила неподалеку две лестницы. Одна вела вниз, в темноту. А другая – наверх. К закрытой двери. Мысли шевелились со скрипом, но я вспомнила, что хотела попасть, все-таки, к свету, и решила идти вверх. Спина разгибалась с большим трудом, ноги тряслись и подгибались, пока я карабкалась по обломанным каменным ступенькам. К моему глубокому удивлению, дверь была закрыта изнутри. Очередной раз чертыхнувшись, я с большим усилием провернула железное колесо и отодвинула ржавую задвижку. Массивная железная дверь, со скрипом, подалась внутрь, едва не сбив меня с ног. Споткнувшись, я растянулась на ступеньках, но кое-как переползла через порог и приподнялась на четвереньки, а потом и присела на корточки.

Запах черемухи был и здесь, почти забивая запах яблоневого цвета. Немного отдышавшись, я подняла голову вверх. Надо мной, под свежим ветром, трепетала ветка, усыпанная бледно-розовыми яблоневыми цветами. Единственная цветущая ветка, на искореженной временем, древней яблоне. Налетевший порыв ветра стряхнул мне на лицо водопад лепестков. И запах черемухи тоже стал сильнее. Задрав повыше голову, я обнаружила далеко, над собой, крону цветущей черемухи. И яркую синеву весеннего неба.

Радостно вскочив на ноги, я пошатнулась и едва удержалась, чтобы не скатиться обратно в сырой подвал, из которого только что выбралась. Вцепившиеся в спасительный, железный, дверной косяк, пальцы ощутили холодную и шершавую поверхность. И это вызвало очередную волну удовольствия. Как хорошо снова ощущать свое тело! Странная мысль навела на размышления о том, что со мной что-то не в порядке. Но мысль эта еще не успела, как следует, оформиться, как я увидела впереди себя что-то до боли знакомое. Высокую деревянную стену, полускрытую деревьями и кустами. Я двинулась, было, в ту сторону, с трудом перебирая непослушными ногами, как откуда-то сбоку раздался, донельзя противный, девчоночий голос:

– Вы только посмотрите! Эта замухрышка, все-таки, выбралась наружу! Забыла, видать, что мы ей вчера обещали!

Решив не обращать на него внимание, я упорно двигалась к заинтересовавшей меня стене. Но тут вмешался еще один, совсем уж мерзкий, прокуренный, голос, опять же, принадлежавший какой-то девице:

– Зря она это сделала! Придется нам, самим, дать ей то, на что она, похоже, сама на решилась!

Меня эти голоса уже начинали раздражать, но я упорно стремилась к своей цели. А мне не дали ее достичь. Чья-то рука, сзади, рванула меня за плечо. Не долго думая, я нанесла сильный удар назад локтем, а потом пнула ногой в колено, согнувшуюся пополам, толстую девицу. Та упала навзничь и не торопилась подниматься. Понимание того, что эта девица тут не одна, пришло вместе с осознанием, что знаю, где оказалась. Я находилась недалеко от забора, огораживающего кирпичное здание старой школы. А выбралась я из подземного бомбоубежища, построенного здесь еще в годы Второй Мировой войны. Вот только, я помнила его постоянно закрытым, как предписывали правила гражданской обороны. И кусты с травой на его крыше не росли. А деревянная стена, полускрытая за деревьями и кустарником, принадлежала дому с часами. И мне, непременно, надо туда попасть.

Но мне, опять, не дали этого сделать. К визжащей на земле толстухе подбежали еще три ее товарки, на удивление безвкусно одетые и размалеванные, с раскупоренными пивными бутылками в руках. Пожалуй, что самая дешевая и опустившаяся проститутка, из известных мне, постеснялась бы выйти в таком виде на улицу, даже имей она большой опыт работы. А этим девахам, судя по их глупым рожам, было не больше восемнадцати. Подняв свою подругу с земли, девицы, всей толпой, двинулись на меня.

– Теперь ты от нас, так просто, не отделаешься! – прошипела одна из них.

– Пожалеешь еще, что сама не сдохла! – поддержала ее другая.

Мне очень не хотелось терять время на перепалку, но поворачиваться к ним спиной, чего-то, не тянуло.

– Я вас не знаю и знать не хочу! – стараясь сохранять спокойствие, ответила я. – Но если вы ко мне еще полезете, то я, любой из вас, сломаю нос и выбью зубы.

Ответом было такое неумелое и грубое ругательство, что я даже удивилась, как оно родилось на губах такой юной девчонки. Скорее, оно подошло бы, пьяному в хлам, грузчику у вино-водочного магазина, в день получки. Мой дед, заслышав что-либо подобное, предлагал девице вымыть рот с мылом, а если не понимала идиомы, совал лицом в ближайший фонтанчик или бочку с водой. А дед-то у меня долгие годы сантехником работал!

Но удивляться пришлось недолго, так как девицы, разом, кинулись на меня с еще более грязными и громкими ругательствами. Увернувшись от мелькнувшего в чьей-то руке короткого железного прута, я окончательно разозлилась и с размаху засадила в живот ногой, ближайшей от меня, стерве. А затем стукнула ее лицом об свою коленку. Отпихнув девицу под ноги товаркам, я решила, что пора, наверное, уходить и стала отворачиваться. Знакомое чувство грозящей опасности рвануло меня в сторону, и железный прут, взъерошив мне волосы, вскользь прошелся по плечу.

Волна ярости затопила сознание, они, действительно, пытались меня убить! Выброс адреналина разогнал, наконец, скованность в мышцах. Грамотная подсечка бросила девицу с прутом на землю, а удар ногой в висок не дал подняться. Кусок кирпича пролетел совсем рядом с моей головой, но я уже выхватила прут из обмякшей руки и кинулась в атаку.

Первые удары я наносила, стараясь, все-таки, не убить этих дурех, но быстро об этом пожалела. Глаза их горели звериной яростью, скрюченные пальцы тянулись к моему горлу, девчонки, как будто, не чувствовали боли от моих ударов. Решив, что не хочу больше рисковать, и человеколюбие тут неуместно, я перехватила железку поудобнее. Хрустнули чьи-то кости, но с земли поднималась та, которую я уложила первой. В голове шевельнулась холодная мысль о том, что если я убью, хоть одну из них, то придется добить и остальных. Мне это не нравилось, но ситуация не оставляла выбора. Эти ведьмы не желали останавливаться. Так оно вскоре и произошло бы, но тут мимо меня, вновь, просвистел кирпич, и одна из нападавших рухнула навзничь, обливаясь кровью.

– Убирайтесь прочь, упырихи! – раздался странно знакомый голос.

А следом за этим через забор перемахнул какой-то худощавый парнишка, поймал, переброшенную ему вторым пацаном, длинную палку и врезался в кучу, не желавших уходить, девиц. Палка свистела в воздухе, выписывая знакомые вензеля. Финт на финте, и внутри финта – финт! Именно так, как учил нас Мастер. Девицы, одна за другой, падали на землю.

– Уходим отсюда, Рысь, пока другие не набежали! – крикнул парнишка, сверкнув в мою сторону яркими зелеными глазами.

– Юрка! – радостно выдохнула я.

– Ага! – радостно улыбнулся тот. – А там – Герка!

Он кивнул в сторону забора, откуда махал нам второй пацан. Не выпуская из рук палок, мы бросились к нему. Юрка подсадил меня на забор, я втянула его за руку, мы ссыпались к Герке и сразу кинулись наутек. Вслед нам голосисто задребезжал звонок, обозначая начало урока.

– Кстати вы, братцы, появились! – прокричала я на бегу. – У меня с головой какие-то нелады, а тут эти упырихи навалились!

– Это я твой голос из-за кустов услышал! – доложил Герка. – Мы с братом и решили, что Соболь с Барсуком сами с тем типом разберутся, а тебе помощь лишней не будет.

– А с кем они там разбираются? – начала было я, но поняла, что вопрос, явно, лишний.

За углом облезлой трансформаторной будки, стоявшей почти впритык к школьному забору, раздавались глухие удары, а затем хрипловатый голос Соболя, приговаривавшего:

– А это, чтоб неповадно было детишкам дрянь всякую предлагать!

И следом – звук мнущегося железа и бьющегося стекла. Вылетев из-за угла, я увидела двух крепких парней, которые с размаху лупили мотоциклом об кирпичную стену будки, наземь летели куски стекла и штукатурки. Увидев нас, они уронили мотоцикл на лежавшего у их ног парня и расплылись в радостных улыбках.

– Наконец-то, наша резвая пони прискакала! – пробасил один из них, глянув на меня веселыми глазами Алексея – Соболя.

Этот парень занимался в секции тяжелой атлетики, базировавшейся на том же стадионе, где я нарезала круги на гаревой дорожке. Алексею нравилось, что я на длинных дистанциях неизменно обходила гораздо более рослых подруг. А немного погодя мы с ним и более тесно познакомились, став членами "Стаи Белого Волка", объединившей студенческую молодежь нашего района, пытавшуюся противостоять нашествию  хулиганствующих "фураг" . И цыган, распространявших среди молодежи дешевые наркотики, под прикрытием торговли мелким дефицитом.

– Мы заждались уже тебя, Рысь, и решили прогуляться, а тут этот гад, со своими таблетками! – поддакнул второй, пнув ногой бесчувственное тело на земле.

Я потерла лоб, тряхнула головой, туман в голове потихоньку рассеивался, и я все сильнее осознавала какую-то неправильность происходящего.

– А почему мы, все, здесь и сейчас, оказались? – пробормотала я, пытаясь заставить свои мозги работать в полную силу.

– Ну, ты же сама, ведущая, захотела, встретиться у дома с часами! – недоуменно пожал плечами Соболь. – Мы с Барсуком, как раз, сюда направлялись, когда братья Гримм с какого-то чердака ссыпались!

Второй крепыш кивнул и улыбнулся своей знакомой, застенчивой, улыбкой, слабо вязавшейся с его крепким телосложением. Мишка Барсук занимался в той же секции, что и Соболь, а затем последовал за ним в нашу стаю. Это-то я помнила, а вот, свой приказ им – нет!

У дома с часами! Эта мысль, как молния, осветила все вокруг. Я снова повернулась в ту сторону, куда пошла сразу после пробуждения в подвале. Высокий, одноэтажный, деревянный дом в окружении каменных строений. Жалкие остатки фруктового сада, когда-то окружавшие старый купеческий особняк. А часы у него – на другой стороне фасада, и тоже деревянные. На них всегда одно и то же время – без двадцати минут шесть. То самое время, когда остановилось сердце юной дочери купца Андрея Фроловича Кожевникова. Место, где время, навсегда, остановилось.

– А почему вы не рыжие, братья? – высказала я мысль, которая обдала меня холодом изнутри.

Юрий и Герман были братьями-близнецами, тоже входящими в нашу компанию. И совершенно неразлучными, потому-то и прозвали их – Братья Гримм. А рыжие кудряшки на головах были их отличительной особенностью. Теперь же оба они были русыми.

– А почему у тебя какая-то розовая дрянь на волосах? – в ответ спросил меня зеленоглазый Юрка. – Никогда не думал, что ты способна в такой гадкий цвет покраситься.

– А я что-то этой татуировки на руке у Соболя не помню! – добавил Герка, указав на змею, выползавшую из-под закатанного рукава Алексея.

– И шрама на лице у Барсука не было! – пробасил Соболь, оглядывая своего друга.

– И мы ли это вообще! – едва слышно прошептала я, чувствуя, как ужас холодными щупальцами сковывает мозг.

– Нам надо прийти к дому с часами! – прозвучал у меня в голове чей-то настойчивый и знакомый голос.

– Пойдемте, скорее, к часам! – дрогнувшим голосом предложила я и побежала в ту сторону.

Старый деревянный дом окружали сталинские пятиэтажки, такие же облезлые, какими я их помнила. И высокие старые деревья заслоняли обзор. Но когда мы выскочили, через узкий проход между домами, из двора на улицу, то прямо-таки остолбенели.

Город был другим! Высокие дома, никак не меньше 12 -15 этажей наползали на остатки строений, которые я помнила. По тихой, когда-то, улице плотным потоком ползли незнакомые мне машины. Я шарахнулась назад и уперлась спиной в спасительную деревянную стену. Провела рукой по шершавым доскам – дом был реальным. А все остальное?

– Где мы? – услышала я сдавленный шепот одного из братьев.

– Не знаю! – пробормотала я. – Но нам нужно к часам!

И пошла вдоль стены, в ту сторону, не отводя руки от ее шершавой поверхности.

Парни потихоньку двинулись за мной, кто-то из них взял меня за руку. По дороге, все так же медленно, ползли машины, на тротуаре стояли и двигались люди, и только вдоль стены дома сохранялось пустое пространство. Этот дом люди всегда обходили стороной, страшась его дурной репутации. А сейчас мне он казался островком реальности в сошедшем с ума мире.

– Это не наш город! – услышала я сзади голос Соболя.

– Или не наш мир! – предположил Герка, всегда любивший фантастику.

– Или не наше время! – пробормотала я, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на стрелки часов.

Там было без двадцати шесть, как и обычно. И это все, что осталось от знакомой реальности.

– Я не хочу уходить! Иначе, все наши страдания и боль были напрасны! – мне кажется, я уже произносила эти слова. – Я еще слишком многое должна изменить!

В другое время и в другом месте.

– У вас еще будет время, чтобы полюбоваться на эти часы, Инь! – в голосе, неожиданно раздавшемся со стороны проезжей части, звучал до боли знакомый сарказм. – Давайте, скорей, в машину! Здесь остановка запрещена!

Прыжком, развернувшись на 180 градусов, я уставилась на распахнутую дверь большой черной машины, остановившейся напротив дома с часами.

– Да, очнись, же, наконец, Рысь! – в голосе мужчины, явственно, прорезались раздражение, и страх.

– Кирилл! – воскликнула я, бросаясь к двери.

И парни следом за мной.

Но лицо водителя не было мне знакомо, а вот, глаза и голос остались теми же. Он принадлежал Кириллу, которого все чаще называли Док. Этот тип был куратором нашей организации от самой влиятельной из спецслужб советского времени. А еще он всякой нетрадиционной медициной занимался.

– Что с нами произошло, Кирилл? – спросила я, как только захлопнулась дверь машины.

– А что ты последнее помнишь? – ответил он вопросом на вопрос, не отводя глаз от забитой машинами дороги.

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться:

– Свет, темнота. Я была у тебя на столе, в лаборатории… – в памяти всплывают ощущения и образы.

– Так значит, я, все же, умерла тогда? – мозг отказывается принимать самое подходящее объяснение.

– Да, почти! – коротко бросает Кирилл.

– А ты? – спрашиваю я.

– А мы? – раздается сзади.

– Давайте, я привезу вас туда, где можно будет спокойно поговорить! – предлагает Кирилл, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

Мы молчали, пока он колесил по почти незнакомым улицам. Высоченные дома теснились вокруг узких извилистых улиц, словно пытаясь выдавить остатки того, что на моей памяти называли «центром города». Море ярких, безвкусных, рекламных плакатов вызывало в памяти дешевые голливудские фильмы. Все, они, требовали непременно что-то купить или съесть. Парни сзади, то и дело, издавали возмущенные возгласы и тихие ругательства. А я пыталась осознать значение этих перемен.

А когда машина выкатилась на набережную Волги, у всех вырвался невольный вздох облегчения. Хоть, что-то в этом мире остается неизменным!

– Если бы не Волга, я бы тоже решил, что совсем с ума сошел! – сказал Кирилл, выпрыгивая наружу.

Мы тоже дружно высыпали на тротуар. Эту часть набережной всегда, на моей памяти, называли старой. Огромные голубые ели перемежались с кряжистыми липами, образуя своеобразную, крытую, аллею чуть поодаль от парапета. Все это оставалось неизменным, как и серое бетонное здание плавательного бассейна.

– Как тут хорошо, все по старому! – удовлетворенно пробасил Соболь.

– Рано радуетесь! – ехидно заметил Кирилл. – Вы на другую сторону дороги посмотрите!

Мы дружно обернулись на 180 градусов и остолбенели. На крутом холме, как и прежде, стоял «монумент Славы», который многие считали символом нашего города. На высоченной колонне, облицованной пластинами из титанового сплава, возвышалась металлическая скульптура человека, взметнувшего ввысь руки, держащие крылья. Молодежь, в шутку, называла его «Паниковский, брось гуся!». Но все жители, тем не менее, считали монумент отражением духа города, который строил ракеты и самолеты, уносящие людей в небеса.

Холм этот был заповедным местом, его специально освободили от других строений, чтобы памятник был хорошо виден с пароходов, плывущих по Волге. А теперь на нем, с одной стороны, возвышалась церквушка, а с другой – массивное, аляповатое, здание. Весь вид был, напрочь, испорчен!

– Да, кто ж, такое сотворить посмел! – выдохнул простодушный Барсук.

– Те, у кого, судя по всему, сегодня в руках вся власть! – совершенно серьезно ответил Кирилл. – Я уже сходил туда, так этот беломраморный монстр – городская администрация.

– А церква-то тут причем? – продолжал недоумевать Мишка.

– А ты, хоть где-нибудь, среди этих пестрых плакатов, «Слава КПСС» или что-то подобное заметил? Свято место – пусто не бывает! – криво усмехнулся Док.

– Но если это, все же, наш мир, – вступил в разговор Герка, – то я, наотрез, отказываюсь понимать, что здесь произошло!

– Я тоже еще не во всем разобрался, – тяжело вздохнул Кирилл. – В этом новом мире у меня, как и у вас, наверное, прошло всего-то около трех часов. Поэтому, давайте-ка заберемся обратно в машину и сообща попытаемся понять, что к чему.

– Не знаю как вы, а я открыл глаза и понял, что сижу в какой-то незнакомой машине. А над Волгой занимается рассвет. Мне было в чем-то проще, я сознательно уходил из своего тела и отчетливо помнил все, предшествующее моему уходу. По тому, как затекло тело, в котором я оказался, можно было предположить, что оно сохраняло неподвижность несколько часов между тем, как его покинул предыдущий владелец, и тем моментом, когда в нем очнулся я, – рассказывал Кирилл, вертя в пальцах незажженную сигарету, старая привычка давала себя знать, он неоднократно пытался бросить курить. – Прежде всего, я попытался осознать, что произошло с предыдущим владельцем, но никаких ранений или шприцов с наркотиками не обнаружил. Потом попытался понять, кем был этот человек до меня. Пухлый бумажник дал мне пищу для размышлений.

Док достал дорогое кожаное портмонэ и вынул оттуда водительские права в виде простой карточки с фотографией, а не привычной мне картонной книжечки. Со снимка на нас смотрел довольно молодой мужчина с короткой стрижкой «ежиком» и явной сединой на висках. Имя и фамилия ни о чем мне не говорили. Как и марка машины в техпаспорте. А еще там была кипа, подобных же, ярко разрисованных, пластиковых кусочков.

– Насколько я помню из «забугорных» фильмов, эти штуки банковскими картами называют! – встрял Юрка.

– Я тоже это помню, – кивнул Кирилл, – не знаю только, как ими пользоваться!

Другой братец вытянул одну из карт, повертел в руках, пожал плечами:

– Ее нужно в какой-то банкомат сунуть!

– С этим можно погодить, обычные деньги тут тоже есть, – проинформировал Кирилл.

Мы дружно охнули, разглядев цифру с тремя нулями на большой красной бумажке, за такую сумму, вполне, можно было купить новенький автомобиль. В нашем мире, конечно.

– А как ты сообразил, каким образом можно этой тачкой управлять? – поинтересовался Барсук, разглядывая приборную панель, усеянную какими-то значками и лампочками.

– Слава богу, время было совсем раннее! – коротко хохотнул Кирилл. – И стоянка вокруг пустая, а то бы, непременно, в милицию загребли! Решили бы, что я наркотиков наглотался или чужую машину угнать пытаюсь!

– В полицию! – поправил его Юрка. – Я по дороге машину с такой надписью видел.

– Все у них тут с ног на голову перевернулось! – проворчал Соболь, предварительно извинившись за невольно вырвавшееся ругательство. – И каким дьяволом нас сюда занесло?

– И почему ты знал, где и когда мы должны оказаться? – встрял любопытный Герман.

Кирилл, мгновенно, посерьезнел и внимательно посмотрел на меня:

– Я думаю, причина того, что и вы, все, оказались здесь – Инь! А то, что я знал, где вас искать, объясняется просто. Мы с ней договорились, где будем искать друг друга. Сама-то ты, Рысь, об этом помнишь?

– Отчетливо я помню только необходимость прийти к дому с часами! – потерев виски, сообщила я. – А также то, что лежала у тебя в лаборатории и истекала кровью.

– А с тобой-то что приключилось? – изумленно воскликнул Юрка.

– Настолько же неудачная операция, как и та, в результате которой погибли сначала Барсук, а потом и вы с братом, проведенная по настоянию начальства Кирилла, – скрипнув зубами, сообщила я.

– А я-то подумал, было, что мне это кошмар такой приснился, с перепою! – потирая грудь, в которую у него вошли пули, сконфуженно пробурчал Барсук.

– Я очень хотел надеяться, что мне – тоже! – тихо признался Юрий.

Я с пониманием кивнула, нелегко вспоминать, как у тебя на глазах убили брата-близнеца. И сам ты, тоже погиб, так и не сумев отомстить убийце.

– А я почти не помню, что в самом конце произошло! – признался Герка. – Вот, только что, мы были в доме Волка, и вдруг, сижу, рядом с братом, на каком-то чердаке.

– Мы, и правда, очнулись на чердаке «сталинки», которая рядом с тем домом, – рассказал Юрка. – Вылезли в чердачное окно, спустились по пожарной лестнице, глядь, Соболь с Барсуком идут!

– Мы с ним в каком-то гараже очнулись, дверь вышибли и к дому с часами подались! – подтвердил Мишка.

– А почему вы решили, что это – Братья Гримм? – поинтересовался Кирилл. – Ведь, они, действительно, не рыжие. Хотя, если судить по внешнему сходству – определенно, братья. Возможно, что и близнецы!

– Не знаю, Док! – смущенно пожал плечами Барсук. – Но когда подошли поближе, то сразу поняли, кто они! Хотя, ты прав, они не очень на себя похожи.

– Я, тоже, сразу Рысь узнал! – с улыбкой сообщил Юрка. – Даже несмотря на эту уродскую прическу и розовый цвет волос.

Я поморщилась, глянув на себя в зеркало заднего вида. Волосы мои висели неровно обрезанными прядями, а некоторые из них были окрашены в ядовито-розовый цвет. Вперемешку с угольно-черным. И на обгрызенных ногтях у меня имелся облезлый черный лак. Жуть сплошная!

– А я тебя еще по голосу узнал! – вспомнил Герка. – Даже когда из-за будки еще не видел!

– Голоса у нас, действительно, остались прежними! – согласилась я.

– Или манера разговаривать, – задумчиво добавил Кирилл.

– Так что же ты, все-таки, со мной тогда сделал? – я попыталась вернуть разговор в прежнее русло. – Видимо, что-то очень неординарное, раз, к такому результату привело.

– Попытался воспользоваться учением Мастера! – сообщил Док.

– Каким же образом? – Соболь выразил наше, общее, недоумение.

– Если честно, то началось все еще с Волка! – огорошил нас Кирилл.

Память услужливо напомнила, что Алекс, или Белый Волк, был направляющим нашей молодежной команды, которую мы называли «стая», и умер он определенно раньше, чем я. И стало это следствием крайне неприятной переделки, в которую мы с ним вместе попали.

– Алекс, еще за полгода до смерти, понял, что ему не выкарабкаться – оглядев нас, с невеселой усмешкой, начал Док свой рассказ. – Мне с Мастером рассказал, а вам просил не сообщать, чтобы группа не развалилась. А может быть, в тайне, надеялся как-то справиться с болезнью. Я помогал Волку лекарствами, чтоб он от боли так сильно не мучился. А Мастер попробовал примирить его с уходом, подсовывал всякие, восточные, трактаты о перерождении души. Алекс ими всерьез увлекся. Да, и меня они заинтересовали, особенно в свете того, что был найден тот бурятский, нетленный, лама. По своим каналам я добыл сведения о веществах, которыми лама пользовался для медитации. И потихоньку пытался экспериментировать.

Док, действительно, всегда тяготел ко всякой там, «нетрадиционной», медицине.

– Вскоре после того, как ты уехала на юг, – продолжил Кирилл, переведя взгляд на меня, – Алекс почувствовал себя совсем плохо, начал часто терять сознание, обезболивающие почти не помогали. И уговорил меня воспроизвести один из обрядов, описанных в трактате. Он страшно переживал, что вынужден оставить вас одних, в тот тяжелый момент, поэтому цеплялся за любую возможность вернуться, чтобы помочь вам выкарабкаться из сложившейся ситуации.

Док прикрыл глаза и покачал головой, воспоминания давались ему нелегко. Как и понимание того, что наша компания покинула мир живых не без его участия. Ну, или при попустительстве нашим врагам. И своему начальству.

– А почему ты мне об этом не рассказал? – возмутилась я.

– А о чем, собственно говоря, было рассказывать? – пожал плечами Кирилл. – Волк ушел из этого мира, во всяком случае, живым его сложно было назвать.

– Но ты и кремировать его не стал, я правильно тебя понимаю? – спросила я, уже угадывая ответ, не зря же, Волк просил нас не навещать его могилу.

Док только кивнул, вглядываясь в серую гладь волжской воды, проглядывающую сквозь ветви деревьев.

– И где же Алекс теперь? – я решила, что необходимо дожать и получить конкретный ответ.

– Его тело лежит там же, где и наши с тобой, в одном из забытых ответвлений подземного лабиринта, идущего от противоракетного, правительственного, бункера. Дверь я заблокировал изнутри, – ответ Кирилла удивил не только меня.

– А ты почему там оказался? – недоуменно спросила я.

Кирилл покаянно вздохнул и сознался:

– Я сам решил уйти следом за тобой! Когда я рассказал Мастеру, какой провел обряд, тот выразил сомнение, что дух Волка сможет найти путь назад, без опытного проводника. И это при том условии, что Алекс довольно долго изучал теорию перерождения. Мастер хотел сам попытаться помочь ему из нашего мира, но успеха не гарантировал. С тобой же все было иначе. Ты была тяжело ранена, сознавала, что уходишь. И страшно переживала за своих ребят! Я сделал все, что мог, но ты оказалась права. Твой организм, действительно, не принимал чужую кровь. И собственная не желала останавливаться. Твой уход был только делом времени. А еще, твои рассказы о детстве, напомнившие мне мою младшую сестру, умершую совсем юной. И я решил, что не хочу больше оставаться в этом мире, а попробовать, вместе с тобой, пройти путь ускоренного перерождения, попытаться сохранить память о нашей прошлой жизни. И помочь вернуться в мир, как можно быстрее.

– А разве теория перерождений не говорит о том, что ушедший дух возвращается в теле новорожденного? – я тоже кое-что читала на эту тему.

– Обычно – да! – задумчиво кивнул Кирилл. – Но буддистские монахи считали, что в исключительных случаях, дух может вселиться и во взрослое тело. Например, в монаха, во время медитации.

– Но эти тела – определенно не буддийские монахи! – насмешливо фыркнул Герка.

– Ты прав! – покачал головой Док. – И с этим еще предстоит разобраться. Как и с тем, каким образом Инь ухитрилась зацепить в междумирье вашу компанию. А сейчас нам стоит переместиться отсюда, а то мимо нашей машины, уже в третий раз, проходит тип в милицейской форме. Чем-то ему наша компания подозрительной показалась.

– И куда же мы поедем? – тоскливым голосом спросил Барсук.

– В бардачке машины я нашел квитанцию по оплате квартиры, – сообщил Док, заводя двигатель. – Судя по адресу, живет мой предшественник где-то неподалеку, в старом центре.

– А как и почему ты вбил мне в голову идею, встретиться у дома с часами? – все-таки спросила я, глядя как он осторожно выруливает со стоянки.

– Про дом с часами ты, сама, однажды мне рассказывала, – напомнил Кирилл. – Тебя очень трогала эта история, возможно потому, что та умершая девушка была такой же молоденькой, как и ты. Я и решил, впечатать в тебя, под гипнозом, это место встречи, дом-то – памятник архитектуры федерального значения, как-нибудь должен был устоять, даже в условиях бурного строительства тех лет.

– И ты не ошибся! – согласилась я. – Целых тридцать лет простоял, судя по дате на квитанции.