Текст книги "Паутина Темноты"

Глава 9. Вертолетная площадка

Наставник встретил меня обеспокоенными вопросами о здоровье, пришлось ввести их с Барсуком в курс дела. И если сообщение о том, что я, и в самом деле, беременна и твердо намерена стать матерью, вызвало у обоих мужчин положительные эмоции, то рассказ о том, как отнеслась Майя к истории нашего возвращения, поверг их в уныние. Барсук раньше как-то не задумывался над тем, что в наше возвращение могут не поверить даже близкие люди. Парень, как и я, рос в семье стариков, но где-то у него была мать, а также сводные братья и сестры, о которых он почти не вспоминал. Все мы считали его флегматичным и недалеким парнем, не способным на глубокие душевные переживания. Но даже его расстроила перспектива навсегда оборвать старые семейные связи. И избегать новых родственников и знакомых, которые могли почувствовать в нем чужую сущность.

Я, как могла, попыталась подбодрить и успокоить его, хотя и у меня, самой, на душе было неспокойно. Мастер же довольно быстро устранился от разговора и ушел в садик за домом, где вновь уселся под старой сливой. С дерева облетели уже почти все лепестки, но мой наставник сел на землю, прислонился к шершавому стволу и, запрокинув голову, уставился то ли на полуголые ветви, то ли в безбрежную синеву неба. Разговаривая с Михаилом, я постоянно посматривала в его сторону, пытаясь определить, не пора ли мне вмешаться.

И когда беспокойство одолело меня окончательно, и я решилась пойти к нему, из-за ворот раздался рокот мотора и громкий голос Хорька:

– Ау,  Мастер! Посмотри, кого мы тебе привезли!

Я мигом вскочила со ступенек, где сидела рядом с Барсуком, и вместе с ним кинулась к воротам. Михаил легко откинул массивный засов, скрепляющий створки, они со скрипом распахнулись, и мы увидели два мотоцикла, на одном из которых сидели Пашка-Кот и Соболь, а на другом – Хорек и какая-то женщина в спортивном костюме и мотоциклетном шлеме. Увидев нас, Алексей обернулся к своей пассажирке и что-то тихо сказал ей. Женщина кивнула головой, слезла с мотоцикла и медленно вошла в ворота. По пути она сняла шлем, встряхнула головой, расправляя, смятые шлемом, кудрявые короткие и темные волосы. Легкая фигурка и плавные, текучие, движения выдавали человека, знакомого с восточными практиками. Темные миндалевидные глаза лишь скользнули по нам с Мишкой и устремились вглубь двора, откуда виднелся уголок сада со сливой.

Повернувшись за ней, я увидела, что Мастер встал с земли, но так и остался стоять на месте, держась за корявый ствол. Он, молча, смотрел на женщину и не говорил ни слова. Лицо нашего наставника было так же неподвижно, как и его фигура, но мне казалось, что я кожей ощущаю бешеный вихрь его чувств. Его жена некоторое время продолжала идти, постепенно замедляя шаг. Не доходя нескольких шагов, Роза остановилась и, склонив голову набок, нерешительно произнесла:

– Тимур?

Мастер остался стоять у дерева, но ответил ей, так тихо, что я с трудом сумела различить слова, скорее, прочитала их по его губам:

– Мирабель уже отцвела, но осталась ты, мой самый нежный цветок!

Тут Роза, я наконец-то вспомнила ее имя, тоненько вскрикнула, уронила шлем и кинулась к мужу. В два прыжка одолев разделяющее их расстояние, женщина обвила его шею руками. Мастер нерешительно обнял ее за плечи, а через мгновение, прижал к себе изо всех сил. Они стояли возле дерева и молчали, а я почувствовала, что мы, все, здесь лишние. Я ткнула Барсука в бок, указав на засов, который тот все еще держал в руках. Он понял мою мысль, выкатил свой мотоцикл и закрыл створки.

– Я думаю, что вам стоит пока к Кириллу поехать, – предложила я Пашке с Соболем и Барсуком. – Пускай, они вдвоем немного побудут!

– А мы куда? – нахмурился Алексей, уловив, что я отделила нас от парней.

– А мы с тобой, давай-ка, в какое-нибудь тихое место прокатимся! Например, на вертолетную площадку, – предложила я, взбираясь на заднее сидение его мотоцикла. – Нам тоже есть, что наедине обсудить!

Вертолетную площадку я предложила потому, что оттуда открывался удивительный вид на Волгу. Когда-то там, и в самом деле, приземлялись вертолеты, принадлежащие одному из предприятий военно-промышленного комплекса, хотя, уже в мое время это место было открыто для свободного доступа. Но располагалась она в довольно удаленном районе города, поэтому и народа по вечерам там было немного. И в очередной раз, после своего возвращения, я ошиблась в оценке.

Алексей выполнил мое пожелание. Первым ударом по моим воспоминаниям стало то, что чистенький и ухоженный, «закрытый» район города, возникший вокруг оборонного предприятия, превратился, практически, в трущобы. Даже массивные каменные здания сталинских времен щеголяли облупившейся штукатуркой и обваливающимися балконами, а деревянные здания военных лет превратились в настоящие руины, в которых, тем не менее, кто-то обитал. На облезлых производственных зданиях теснились многочисленные таблички каких-то неизвестных мне организаций. Вытоптанные газоны завалены мусором.

Я попыталась успокоить себя тем, что с Волгой-то ничего, фатального, случиться не должно. Но и тут оказалась не права. Крутой берег могучей реки оставался на своем месте, но вид его принципиально изменился. На некогда свободном чистом холме, где ничего не мешало любоваться рекой, в настоящее время выросли какие-то аляповатые строеньица с крикливыми названиями. Хорек объяснил, что на это место повадились ездить брачующиеся парочки со своей свитой, чтобы поиметь красивые фото для свадебных альбомов. А предприимчивые дельцы быстренько понастроили вокруг кафе, ресторанчики и магазины вино-водочной продукции. Вот, и сейчас тут гуляла какая-то шумная компания, которую гораздо больше, чем Волга, интересовали бутылки со спиртным.

Оглянувшись на мое расстроенное лицо, Алешка понял, что дал маху, и предложил отъехать немного в сторону и спуститься пониже. Я, нехотя, согласилась. Ну, не возвращаться же в город! И там-то места поговорить, наедине, найти не удастся.

Мотоцикл Хорька сделала крюк через какие-то полуразвалившиеся сараи и выехал на тропинку, петлявшую под обрывом. И тут меня поджидало очередное разочарование!

Насколько я помнила, сюда тоже приходило много народу, гуляли парочки, устраивались семейные пикники. Но люди, в прошлом, свято блюли чистоту этого берега, вдохновленные красотой открывающегося вида. Теперь, глядя вокруг, я окончательно поняла, что мир непоправимо изменился. Если вокруг ресторанчиков, уродовавших вид на Волгу, соблюдалось подобие порядка, имелись асфальтированные дорожки и клумбы с пожухлыми цветами, то под обрывом находилась настоящая свалка! Все было завалено стеклянными и пластиковыми бутылками, и даже кучами строительного мусора. Как еще у кого-то появлялось желание приезжать сюда, я уже не понимала. Но там и тут попадались парочки с бутылками в руках, которых окружающее безобразие ничуть не беспокоило.

Я судорожно сжала руки, которыми цеплялась за Хорька. Он быстро оглянулся на меня, нажал на газ и съехал с тропы. Попетляв между кучами строительных обломков, Алексей нашел-таки безлюдное место и заглушил мотор. Я сползла с мотоцикла, уселась на молодую травку, упрямо пробивавшуюся между прошлогодних сухих стеблей, и уставилась на Волгу. Мне необходимо было некоторое время, чтобы вернуть утерянное, душевное, равновесие.

Хорек прислонил своего железного коня к крутому склону и с тяжелым вздохом уселся рядом. Немного поерзав, он виновато посмотрел на меня и первым нарушил молчание.

– Извини, мне надо было раньше тебя предупредить о том, что тут все по-другому стало! – сказал он, осторожно обняв меня за плечи. – Тут теперь не самое лучшее место для задушевных разговоров! Но о чем же ты хотела поговорить, не об изменившейся же прическе?

С этими словами Алешка легонько коснулся более длинной пряди, сбегавшей на висок из короткого, ярко-соломенного ежика, образовавшегося у меня на голове после общения с ножницами Майи.

Я обернулась к нему и попыталась прогнать грусть и досаду из своих глаз.

– Моя прическа – это меньшее, о чем тут стоит беспокоиться! – с тяжелым вздохом промолвила я. – Мой дед говаривал, что волосы – не зубы, со временем отрастут. А вот, чувство прекрасного и любовь к природе может и навсегда исчезнуть. Да, и сама природа, при таком к ней отношении – тоже! А мне бы стоило догадаться, если уж центральное место в городе так испохабили, решив, что церквушка и мэрия важнее красивого вида, то тут тоже найдут, что испортить. Наверно, правы были древние китайские мудрецы, утверждавшие, что люди творят свое окружение в соответствии с внутренней гармонией души. Какие души, такая и гармония! Где-то – райский сад, а где-то – свалка! Да, черт с ними, с современниками этих свалок! Мне кажется, что ты с друзьями в эту новую «гармонию» потому и не вписался, что душа на свалку не похожа!

Уловив согласный кивок, я собралась с духом и продолжила:

– И я рада, что у моего ребенка будет такой отец!

– Постой, о чем это ты? – на лице Алексея было написано искреннее непонимание.

– Ну, я скоро буду мамой, а ты – папой! – как неразумному ребенку разъяснила я ему.

И тут же сама с удивлением уставилась на его изменившееся лицо. Вместо радости, которую пророчил мне Мастер, там появилось недоумение и даже гнев.

– Ты что, с ума сошла? – сорвавшиеся с его губ слова были под стать лицу.

– А в чем, собственно, проблема? – ответила я вопросом на вопрос, чувствуя, как в глубине души рождается ответный гнев. – Тебе было хорошо в постели со мной, а последствия не входили в твои планы?

– Ты слишком плохо знаешь современный мир, чтобы приводить в него новую жизнь! – жестокие слова были похожи на пощечину. – Ты хочешь привести ее сюда?

Хорек широким жестом обвел окружающую нас свалку.

Меня начинала бить мелкая дрожь, очередная моя заветная мечта рассыпалась прахом. Я хотела жить в чистом и справедливом мире, но его у меня отняли, как и большую часть родных и друзей. Я хотела родить ребенка и дать ему любящую семью, но и этому, похоже, не суждено было осуществиться. Алексей уже сейчас не разделял моего оптимизма. Однако я попыталась отстоять свою правоту.

– Даже на свалке можно попытаться вырастить цветы, или снести ее бульдозером, к чертям собачьим! – гневно нахмурившись, заявила я. – Хуже всего – делать вид, что не замечаешь мусорных куч вокруг себя!

– Цветы затопчут окружающие пьянчуги, а пока будет работать бульдозер, жить будет негде! А пока новый дом построишь – не один десяток лет пройдет! – не отступал Хорек. – И твой же ребенок тебя за это не похвалит!

– При таком мировоззрении, лучший выход – пуля в голову! – мрачно усмехнулась я. – И понадеяться на то, что когда вернешься в следующий раз, то не будешь помнить цветущего сада, а запах свалки будет ассоциироваться с ароматом Родины! Вот только, будет ли куда возвращаться-то? Да, я еще и не все дела здесь закончила, много еще с чем надо разобраться. А дети и у матерей-одиночек нормальными вырасти смогут, если постараться!

С этими словами я резко отвернулась от Хорька и полезла вверх по склону, цепляясь за обломки бетонных плит и куски арматуры, торчащие из земли.

– Куда ты, Инь? – раздался сзади горестный крик Алешки. – Я же люблю тебя, я просто хотел, как лучше…

Его тирада прервалась, когда он понял, что я не собираюсь останавливаться. Я и сама не знала, куда хотела убежать, или от кого. Наверное, от себя! И я продолжала упрямо лезть вверх, поскальзываясь на обломках. Один из железных штырей выдернулся из кучи и остался в руке, я стала опираться на него, как на ледоруб, втыкая между камнями. Вскоре голова моя показалась над краем обрыва, и оказалось, что я выбралась прямо напротив одного из ресторанчиков, из окон которого неслась разудалая музыка и песни на каком-то, неизвестном мне, гортанном языке. А возле распахнутых дверей стояла компания молодых парней кавказской наружности, с удивлением уставившихся на меня.

Я мысленно обругала себя за то, что дала волю разгулявшимся нервам. И забыв об изменившемся мире, вляпалась в очередную переделку. Поудобнее перехватив, оставшийся в руке, прут, я решительно двинулась к видневшейся невдалеке автобусной остановке.

– Куда спешишь, красавица? – раздался мне вслед разухабисто-пьяный голос.

Решив не обращать внимания, я продолжала движение, понадеявшись на то, что недостаточно привлекательна для настойчивых ухажеров. Но внутри все сильнее звенело чувство нарастающей опасности. Действительно, вскоре за спиной послышались быстрые шаги нескольких человек, а впереди вспыхнули фары большого черного автомобиля. Кавказцы, как и в мое время, с ума сходили по всему большому и черному, только тогда это были «Волги».

– Не торопись, мы все равно быстрее! – в голосе за спиной звучала откровенная издевка. – Давай поговорим, по-хорошему!

Прикинув, что разговаривать мне с ними не о чем, да, и не зачем, я, с разворота, махнула прутом, который до того прижимала к ноге. Целилась я по коленям, но кое-кому попала и несколько выше. Раздалось сразу несколько воплей, парни попадали на асфальт, а я завершила вращение, ударив по ближайшей фаре. И кинулась к мотоциклу Хорька с ревом выпрыгнувшего из-под обрыва. Не выпуская из рук прута, я вскочила ему за спину. Машина кавказцев, взревев, кинулась нам наперерез.

– Разбей ему вторую фару! – крикнул Алешка, закладывая крутой вираж и выпрыгивая на газон.

Я выполнила его указание, успев, по пути, заехать по голове, кинувшегося нам на встречу, недоумка. В голове у меня промелькнуло недавнее, казалось бы, воспоминание о внешне очень схожей ситуации. Только тогда я сидела за спиной у Че, а передо мной стоял адъютант Инесс, которого я хотела сжить со свету всеми фибрами души. Здесь же были абсолютно незнакомые нам парни, которым мы не сделали ничего плохого. А потом у меня мелькнула мысль, что кавказцы первые начали, и повернись все немного по-другому, именно мы лежали бы сейчас на асфальте. Или какие-то другие неудачники, оказавшиеся на нашем месте.

– Кто с мечом на Русь придет! – выкрикнула я и кинула прут в лобовое стекло внедорожника.

А затем наш мотоцикл потушил фары и нырнул в темную щель между сараями. Судя по тому, насколько быстро перемещался мотоцикл, Хорек не первый раз оказывался в этих местах и в схожей ситуации. Я только приблизительно могла угадывать направление движения и очень удивилась, когда в просвет между домами неожиданно увидела светофор и дорожный знак, обозначавший границу района. А еще больше тому, что Алексей заглушил двигатель и сделал знак соблюдать тишину, вместо того, чтобы на максимальной скорости рвануть в наш район города.

– Прости, что втянула тебя в эту разборку, но не прояснишь ли ты мне ситуацию? – тихо шепнула я ему на ухо. – С каких это пор кавказцы так распоясались?

Действительно, в мое время, Кавказ был всесоюзной здравницей, туда стекались толпы людей со всей необъятной страны, желающие понежиться на солнечном пляже у теплого моря. И не только в санаториях и домах отдыха. По всему побережью местные жители пускали отдыхающих на постой в свои дома и квартиры. И были весьма приветливы и дружелюбны. А горячие южные мужчины с большой охотой увивались за приехавшими женщинами, но все было в рамках приличий, без малейшего признака насилия. А чтобы в центре России кидаться на русскую девушку, а потом и на ее парня – это что-то, для меня, непредставимое!

– С тех пор, как сюда их чертова уйма понаехала! – так же тихо ответил Хорек. – Ты про новые кавказские войны уже, наверное, слышала? Так вот, первые беженцы оттуда в начале девяностых появились. И жалостливый русский народ их принял. Свои же, братья по союзу! Но пропустил момент, когда, оттуда же, поперли новые кавказцы, успешно разворовывающие помощь из «центра». И их дети. Эти-то, и вовсе, отморозки, ни чести, ни совести! За такое отношение к местной женщине у них на родине и пулю в голову схлопотать легко! А в наших краях им сам черт не брат! Селятся большими общинами неподалеку друг от друга, сбиваются в кучи и задирают всех, кого ни попадя. Я потому-то и решил тут обождать, обычно эти шакалы в две-три машины, разом, путешествуют. Наверняка же, кто-то нас на выезде может караулить. И огнестрельного оружия у них навалом.

В подтверждение его слов со стороны шоссе раздался шум мотора, и в сторону вертолетной площадки пронеслась еще одна темная машина. Хорек подождал еще пару минут, затем обернулся ко мне:

– Будем надеяться, что это – все, кто есть! Но, на всякий случай! – с этими словами он сунул руку под куртку, вытащил из наплечной кобуры пистолет и передал его мне. – Объехать тот перекресток нам все равно не удастся, если какая-то машина караулит и там – стреляй, сначала, по колесам и фарам, а потом – по обстановке! Не разучилась еще?

Я презрительно хмыкнула, по моему временному отсчету прошло меньше месяца со дня штурма цыганского района. Хорек удовлетворенно кивнул, и его мотоцикл прыгнул вперед. Я помнила, что выезд на дорогу, ведущую к центральным районам города, практически единственный. Этот жилой район находился, как бы, в оцеплении стены из гаражей и производственных помещений. А непосредственно возле шоссе расположился глубокий овраг, прозывавшийся Студеным. И место выезда очень подходило для засады.

И чутье Хорька его не обмануло. На узкой обочине примостился черный джип, встретивший наше появление яркой вспышкой фар. Но и я не теряла времени даром, вцепившись одной рукой в ремень своего водителя, открыла огонь из выданного мне оружия. Калибр оказался достаточно серьезным, чтобы фары брызнули осколками стекла, однако мотор машины взревел, и джип ринулся на нас. Решив, что пора действовать по обстоятельствам, я переместила линию огня в район лобового стекла, машина резко вильнула в сторону, и мы стремительно пронеслись в темноту.

Район вертолетной площадки и центр города всегда разделяло то, что в бумагах чиновников называлось «лесопарковой зоной», а на деле было мешаниной из дачных массивов и лесного бурелома. Освещения на шоссе, соответственно, не было никогда. Но нам это оказалось, как раз, на руку. Железный конь Хорька стремительно глотал километр за километром, и только перед въездом в освещенную часть города мы услышали, вдали, звук двигателей преследовавших нас машин.

Глава 10. Неспокойный вечер трудного дня

До границ более-менее окультуренной части города мотоцикл Хорька долетел за несколько минут. Но даже, въехав на освещенные улицы, Алексей изрядно попетлял по проходным дворам, проверяя отсутствие слежки. Однако выдержать подобную гонку, да еще с поврежденными фарами, машинам «дагов» была не судьба, они отстали еще на подъездах к городу.

– А когда-то я всерьез полагала, что хуже соседей, чем цыгане, просто не бывает! – пробормотала я, когда мы с ним въехали в плохо освещенный, бедный, район, где находился старый дом Мастера.

– Это ты еще «лихие девяностые» пропустила! – мрачно усмехнулся Хорек. – Тогда не только национальные диаспоры сцепились, а и русские, почем зря, друг другу глотку рвали.

– А за что именно, неужто из-за политических разногласий? – никакой другой причины, на фоне смены социального строя, мне в голову не пришло.

– Если бы! – желчно хмыкнув, ответил Алексей. – Тут главной причиной деньги были. Все кому не лень растаскивали бывшую народную собственность. Особенно те, кто ближе к партийной верхушке находился. А другая часть руководствовалась принципом «грабь награбленное». Вот только, грабили они, зачастую, не новоявленных капиталистов, а мелких предпринимателей, вроде владельцев продуктовых ларьков, кафе и автомастерских. Тогда на улицах города, что ни день, не только пистолетные, но и автоматные выстрелы звучали. И попадали под них не только бандиты, но и просто прохожие.

– А что же милиция? – ошеломленно пробормотала я, и сразу поняла, что сморозила глупость

– А доблестные служители порядка, по большей части, занимались тем же самым! – в голосе Хорька, казалось, был целый килограмм желчи. – Обирали мелких предпринимателей и автомобилистов. А с серьезным криминалом предпочитали не связываться.

– А что же наши, бывшие, товарищи из конторы? – по привычке понизив голос, поинтересовалась я.

– А это – особая тема, для длинного разговора! – отрывисто бросил Алексей, притормаживая перед знакомыми воротами, он опять уходил от разговора.

Решив про себя, что однажды, непременно, выясню, в чем тут дело, я спрыгнула с мотоцикла и пошла, открывать ворота.

Пока Алексей припарковывал внутри двора своего железного коня, я даже в мутном свете уличного фонаря сумела разглядеть, насколько была заляпана грязью и кровью. Устало чертыхнувшись, я принялась наполнять уличный рукомойник из дождевой бочки.

– Тебе, пожалуй, стоит комплект кожаной, байкерской, амуниции приобрести, – посоветовал Хорек, занимая мое место у умывальника, когда я решила, что лучше отмыть себя я, в данный момент, не смогу. – Ее достаточно, просто, губкой обтереть – и готово!

– Совершенно зряшная затея! – криво ухмыльнулась я.

– Тебе, что – кожа не нравится? – от удивления Алешка даже про мытье забыл, во времена нашей молодости кожаная экипировка тоже была очень популярна, только менее доступна, наивысшим шиком считались списанные кожаные куртки летного состава.

– Да нет! – я совсем скривилась лицом, представив себе перспективу на ближайший год. – Просто, придется каждый месяц новые штаны покупать.

– Прости меня, дурака! – огорченно выдохнул Алешка, прижимая меня к себе мокрыми руками. – У меня, все еще, в голове не укладывается, что ты серьезно собралась рожать ребенка!

Я не успела ему ответить, хотя, резкая отповедь уже вертелась на языке, но дверь, ведущая в дом, распахнулась, и в освещенном проеме появилась фигура Волка. Только тут я обратила внимание на то, что в темном углу двора стоит еще один мотоцикл.

– Что вы там застряли? – недоуменно спросил он.

И нахмурился, разглядев мою заляпанную одежду, когда мы с Алексеем вышли в полосу света.

– Надеюсь, вы не в аварию попали? – забеспокоился Алекс, озабоченно оглядывая меня со всех сторон.

Он помнил, что с железными конями мне, в прошлой жизни, не очень-то везло. Мой малый рост и вес затрудняли общение с этими монстрами, я даже через водителя вылетать ухитрялась, правда, обходилось, пока, без переломов.

– Да нет! – Хорек немного смутился, но, тем не менее, пояснил. – Мы на вертолетной площадке на компанию «дагов» нарвались.

– А что вы там, на ночь глядя, забыли-то? – воскликнул Волк, возмущенно глядя на Хорька.

Глаза Алексея сузились, на скулах вспыхнули алые пятна. Он давно отвык, чтобы им напрямую командовали. Да, и возрастом он был гораздо старше, чем племянник Че, чей облик принадлежал сейчас Волку. А Алекс не собирался отказываться от той роли направляющего, к которой привык в прошлой жизни. И по-прежнему, чувствовал за меня ответственность. Взгляды мужчин скрестились с таким накалом, что мне послышался звон стальных клинков. Я поняла, что пора спасать ситуацию.

– Не злись, Алекс! – состроив умильную гримасу, попросила я и продолжила. – Это я попросила Алешку отвезти меня туда, поговорить хотелось без помех. Да, и Мастеру с Розой лучше было вдвоем, на некоторое время, остаться. А сейчас, давайте-ка, пойдем в дом и выпьем чего-нибудь, согревающего. Чаю, например.

Брови Волка удивленно взлетели вверх, но затем на лице мелькнуло понимание. В нашей прошлой жизни под «согревающим» я обычно понимала несколько другой продукт. Рюмка водки хорошо согревала в холода, а также унимала боль душевную и физическую. Именно ее я предпочитала всем успокаивающим и болеутоляющим, в разумных количествах, конечно же. И перейти на чай я могла лишь в одном, конкретном, случае.

– А вас, похоже, можно поздравить? – искренняя улыбка смягчила его лицо, но в глазах еще читалось напряжение.

– Можешь! – подтвердила я, протискиваясь мимо него в сени, – хотя, Алексей не уверен, что это – хорошая идея.

– И я, пожалуй, с ним в этом соглашусь! – заявил Алекс, с осуждением глядя на меня. – Могла бы, хоть немного, пообвыкнуть в этом мире, прежде чем бросаться в такое рискованное предприятие.

– Вы можете говорить все что угодно, и даже хором! – сердито ответила я ему. – А я своего решения менять не собираюсь!

После чего резко отвернулась от мужчин и пошла в сторону кухни.

Я уже успела сделать свежую заварку и расставить на столе чашки, когда в кухню, вдвоем, вошли Хорек и Волк. По выражениям их лиц я поняла, что они не только помирились, но и договорились о совместных действиях.

– Не сердись, Инь, но мы же о твоем здоровье и благополучии заботимся! – снова начал уговаривать меня Алекс, как только сел за стол и принял из моих рук чашку с чаем. – Исходя из собственных ощущений, я могу понять, чем ты руководствуешься. Мы слишком молодыми покинули мир и очень многого не успели совершить. Я понимаю, что ты, как и каждая девушка, стремишься создать семью и рожать детей. Но время и место сейчас не очень подходящие, да, и новое тело твое весьма юное и хрупкое…

Я горько улыбнулась, вспомнив, что эта ситуация уже повторялась. С точностью до наоборот. И тогда на месте Волка сидел Барон, а я приводила ему почти те же самые аргументы, которые сейчас Алекс озвучивал мне. Барон хотел, чтобы мы были как можно ближе все, то, время, что нам отмеряно, в сложившейся тогда, непростой и опасной, ситуации, а я не хотела подвергать его дополнительной опасности. И нести груз двойной ответственности, за свою жизнь и за жизнь ребенка. Между тем, кто знает, как повернулась бы моя судьба, если бы я не приняла предупредительных мер после нашей первой ночи. Новая жизнь, пришедшая в наш мир, многое меняет, особенно в жизни женщины.

– Все, это уже было, Алекс! – прервала я его горячую тираду, усаживаясь напротив него за стол. – Вскоре после твоего ухода! Я правильно поняла твое последнее письмо! То время и обстоятельства требовали, чтобы я была, прежде всего, ведущей. Мне надлежало завершить нашу миссию и вывести из-под удара как можно большее число членов стаи. И я зажала свое сердце в кулак и пошла по намеченному пути. И повела за собой остальных. Мне удалось не только объединить все стаи, но и отправить в ад Инесс вместе с ее «центровыми». И подтянуть до нашего уровня мальков. И объяснить им, какой цели добиваемся мы, а какие, на самом деле, преследует контора. А что в итоге? Победа над цыганами оказалось временной, через несколько лет наркотики снова расползлись по городу и в гораздо большем количестве. И что самое печальное, погибли все, твои, воспитанницы-волчицы, Волк! Ну, ладно, я—то хоть, практически в бою погибла! Хотя, и у меня оказалось достаточно времени, чтобы пожалеть обо всем том, чего я не успела. А Ласка и Рэт сознательно покончили с собой! Просто, не смогли пережить своих парней! А вот, Роза – выжила! Ее здесь дети удержали, она не имела права их бросить, как бы тяжело ей не было после смерти мужа!

Я увидела, что лицо Волка покрывает смертельная бледность и сжала его ладонь. А затем взяла другой рукой ладонь Алексея.

– Главная миссия женщины – приводить в этот мир новые души! – с напором продолжила я. – А не губить их, прямо на входе. И если так случилось, что новая жизнь пришла сюда, сразу за мной, то пусть у нее будет шанс! А насчет слишком юного тела, так я думаю, что если девушка достаточно созрела, чтобы чувствовать удовольствие от занятия любовью, то и ребенка выносить и родить она, как-нибудь, сумеет. А у нас еще и Док есть в команде, поможет, в случае чего.

– А он-то в курсе твоего состояния и дальнейших планов? – все еще не сдаваясь, поинтересовался Волк.

– Он-то мне и помог, полностью, определиться! – ответила я. – Предложил какой-то химический тест, а потом осмотрел на предмет патологии. Кирилл, кстати, считает, что дело это хоть и непростое, но вполне осуществимое. И я удивлена, что он тебе ничего не рассказал.

– Наверное, был очень с Че и Майей занят! – криво усмехнувшись, предположил Алекс.

Я по его тону поняла, что Док решил последовать моему совету и развивать представившиеся возможности в удобном для него направлении.

– А что поэтому поводу Мастер думает? – Алексей попробовал зайти с другой стороны. – Ему ты уже сообщила?

– Это он мне утром сообщил, что аура как-то странно меняется. И к Доку послал! – смущенно хихикнув, ответила я.

Затем бросила взгляд в сторону спальни, где раньше лежал Че, перевела взгляд на Волка и, понизив голос, поинтересовалась:

– Ты тут давно? Как там у них?

– Судя по звукам, что доносятся из-за двери, все – просто великолепно! – добродушно усмехнулся Алекс. – И если Роза еще способна стать матерью, то компания в роддоме тебе обеспечена!

Затем его лицо вдруг, разом, погрустнело, он допил чай и сказал, вставая из-за стола:

– Ну, что ж! Я сделал все, что было в моих силах! Окончательное решение за тобой. Поеду-ка я, развеюсь! Вам, поди, тоже есть, что наедине обсудить!

И быстро пошел к выходу из дома. Меня, как будто, холодной волной окатило, и откуда-то потянуло ощущением той самой Темноты, из которой мы с ним так недавно выбрались.

– Побудь здесь, я сейчас вернусь! – шепнула я Алешке и кинулась вдогонку. – Не стоит ему сейчас по городу кататься, когда там «даги» нас с тобой ищут. Еще попадет под раздачу!

– Постой, Алекс! Не уходи! – крикнула я, выбегая на крыльцо.

Он вздрогнул и застыл в месте пересечения тьмы и света, падавшего из дверного проема. У меня сердце дрогнуло от столь многозначительного совпадения, я кубарем слетела по ступенькам и бросилась к нему.

– Если ты надумал снова, незаметно, покинуть меня, то знай: на этот раз тебе этого не удастся! – решительно заявила я, разворачивая его лицом к себе. – Я последую за тобой и отыщу тебя, даже за гранью!

– Ты, сама, только что сказала, что ребенок удержит тебя в этом мире! – с грустной улыбкой напомнил он.

– А что нужно, чтобы удержать здесь тебя, Алекс? – спросила я, беря его ладонь в свои руки. – Ведь, ты, и в самом деле, нужен мне! У меня больше нет такого друга, как ты!

– У тебя есть Алексей! – голос его был полон печали.

– Не передергивай, это – совсем другое! Если бы я была нужна тебе, как женщина, то ты мог бы сказать об этом раньше! – я покачала головой и пристальней всмотрелась ему в глаза. – Но это – не так! Ты, и в прошлой жизни, предпочитал оставаться для меня, лишь, наставником и другом, несмотря на все мои попытки сближения. Но ведь, что-то заставило тебя вернуться обратно, из-за грани! И ты сделал это первым из нас! Так почему, сейчас ты так стремишься обратно?

– Наверно потому, что у меня уже было достаточно времени, чтобы обдумать свой опрометчивый поступок! – криво усмехнулся Волк. – Я искренне полагал, что нужен вам, нужен стране и миру, в котором мы живем. И вот, я вернулся и понял, что неверно указывал вам путь! И более того, я всю жизнь приносил только страдания и смерть тем, кто любил меня! Своей первой девушке, которая любила и верила, что я сумею ее защитить. А я не только не защитил ее от насильников, но даже не понял, что она, потом, была на грани самоубийства. И оставил ее умирать в одиночестве. Мои родители настолько меня любили, что решили, по гололеду, как можно быстрей, отвезти меня на машине к бабушке, в другой город, чтобы я меньше мучился от воспоминаний. И разбились на обратном пути. И даже ты, влюбившись в меня, по молодости, вступила на опасную тропу, которая привела тебя прямиком на тот свет. Да еще, и лицо по пути искалечила! А теперь ты говоришь, что я стал, хоть и косвенной, но, все же, причиной смерти еще двоих отличных девчонок. Так может мне есть прямой резон, уйти в Темноту, и приложить все усилия, чтобы не возвращаться? Чтобы опять чего-нибудь не напортить.