Текст книги "Крест"

Глава 14

Когда Фредрик с Кафой спешно вышли из управления, облака догорали, окрасившись в розовые, оранжевые и алые тона. Солнце только что сожрал горизонт, и игра красок была прощальным подарком перед тёмной холодной ночью.

Фредрик тоже сгорал. Уже несколько дней он пытался связаться с Бенедикте Штольц. Каждый раз, когда он откладывал телефон, игла тревоги всё глубже вонзалась в полицейского. Наконец он позвонил ее работодателям на ТВ2. Там объяснили, что она работала над документальным проектом, а потому могла приходить в офис и уходить, когда ей захочется. Фредрику дали номер ее девушки и сожительницы. Она сразу же ответила на его звонок.

– Виктория Пителль.

– Это старший офицер полиции Фредрик Бейер. Я…

– О Господи! Вы нашли ее?

С того дня, как Бенедикте уехала на работу ранним утром, прошло четверо суток. С тех пор от нее не было ни слуху ни духу. Ее девушка заявила в полицию, но, как и в большинстве таких дел, ей ответили, что посмотрят, что можно сделать. Обычно пропавшие быстро находятся.

– Но Бенедикте не такая, – сказала Виктория.

Фредрик знал, что никто не такой. Пока однажды они не становятся такими и так и остаются ими до последнего вздоха. И так было с абсолютным большинством пропавших. Некоторые брали веревку и записку и шли в лес. Других, как правило, женщин, насиловали и потрошили. Застреленных мужчин закапывали в канаве.

– Спасибо, – сказал Фредрик, задав ей свои вопросы. – У вас наверняка нет причин волноваться. Я займусь расследованием и скоро вам позвоню. – Ему даже не нужно было проверять свои записи. Бенедикте Штольц пропала наутро после убийства Хенри Фалька.

Фредрик изложил свои мысли Кафе. Хенри Фальк показал «фак» Бенедикте Штольц в тот вечер в крепости Акерсхюс. Он был разъярен, потому что она что-то на него нарыла? Может, она знала о том видео? Может быть, вынуждала Фалька заговорить, чтобы его не убили?

– Если Фалька убили из-за отчета о краденом оружии, и Штольц тоже была в курсе его содержания… – Кафа не успела закончить предложение. Они собирались к инспектору Коссу, как вдруг он выбежал им навстречу.

– Поезжайте в Министерство финансов. Они попросили о встрече. Немедленно.

Облака приобрели свой обычный цвет, когда следователи поднимались по монументальной лестнице в здании в югендстиле[3]3
  Югендстиль – немецкое название стиля модерн (прим. пер.).


[Закрыть] на Акерсгата. По дороге они почти не говорили. Перешагивая через сугробы, Фредрик размышлял. Что министерство от них хочет? Неужели власти тоже участвовали в оценке найденного в Афганистане оружия? В том, что назревал скандал, не было никаких сомнений, и Фредрик не мог избавиться от мысли, что Бенедикте Штольц его учуяла. Но какое отношение к этому имеет Министерство финансов? Разве это не ответственность Министерства обороны? Что-то здесь не так.

Что именно было не так, он понял, когда их с Кафой сразу же провели в кабинет министра. Кресло с высокой спинкой за письменным столом красного дерева пустовало, а в овальном углу комнаты сидели двое мужчин. Одного из них Фредрик узнал. Одетый в костюм щуплый парень под сорок. Его глубоко посаженные глазки и узкая челюсть всегда напоминали полицейскому о крысе. Мужчину звали Рубен Андерсен. Советник и правая рука министра Симона Рибе.

– Икбаль и Бейер, – начал Андерсен. – Сколько новых рабочих мест правительство создало в полиции Осло. И все равно посылают вас. Неудивительно, что мы никак не справимся с преступностью в городе. – Он залился смехом, словно чтобы подчеркнуть, что это шутка, но с долей правды.

Фыркнув, Фредрик пожал руку второму мужчине. В отличие от Андерсена, тот встал. Пожилой мужчина в теле, с бледными губами и зачесанными назад волосами.

– Хокон Бюлль, – назвался он. Голос его был авторитетным и глубоким.

– Бюлль? – представившись, переспросила Кафа. – Вы разве не работали на прошлое правительство? Вы же из рабочей партии?

Бюлль загоготал, пока следователи рассаживались на диване, обитом тонкой тканью вишневого цвета – такого же, как обои.

– Впечатляюще, юная леди. Не многие помнят старых статс-секретарей Министерства обороны. После того, как Амундсен и его соратники из «Хёйре» выкинули нас из правительства, я ушел в консалтинг. Платят лучше и меньше внимания прессы. – Он снова загоготал. – Сейчас министерство наняло меня, чтобы закончить один проект, который начали еще до выборов. Знаете… – начал он так, словно собирался раскрыть тайну, – …две крупнейшие партии Норвегии, рабочая и «Хёйре» на самом деле во многом согласны друг с другом. Особенно в том, что касается политики обороны. Поэтому мы и собрались здесь сегодня, – сказал он, встретившись взглядом с Андерсеном.

– Да, – кратко отозвался Фредрик. – Мы были бы очень признательны, если вы скажете, зачем нас сюда пригласили.

Рубен Андерсен переключился на деловой режим.

– Как вы наверняка знаете, министр финансов Фисквик сейчас на больничном. Прогноз пока неизвестен, поэтому премьер-министр внес некоторые временные изменения в работу правительства. У специального советника Министерства финансов сегодня первый рабочий день, – сказал Андерсен, кивнув на дверь около стола. – Она сейчас на встрече с административным начальством министерства. После этого выйдет к нам.

Фредрик напрягся, чтобы сохранить безразличное выражение лица. Он не особо разбирался в политике, но знал основное: правительство состоит из двух консервативных партий – «Хёйре» и Христианской народной партии. «Хёйре» – крупнейшая, и оттуда был премьер-министр, а Христианскую партию предоставляла министр финансов, занимающий следующий по важности пост. Поскольку лидер партии болеет, его место заняла заместитель, Кари Лисе Ветре, считающаяся самой могущественной женщиной Норвегии.

Фредрик уже был знаком с Ветре. Когда она еще была в оппозиции в Стортинге, ее дочь попала в христианскую секту, которую вырезали на хуторе Сульру. Он был с ней рядом, когда она оплакивала дочь, сбежавшую из общины сумасшедшего пастора, но все же погибшую от рук убийцы, который охотился на эту секту. Фредрик ведь тоже потерял ребенка, и их трагедии создали между ними связь.

Друзьями они не были, отнюдь, но когда видишь обнаженное горе другого человека, твоя рана в душе тоже начинает жечь.

Ветре была одета как обычно. Классически и элегантно. В ухоженных волосах появилось несколько седых прядей, в остальном казалось, что годы никак ее не затронули. Они поздоровались, но Ветре ничего не сказала, только пожала ему руку чуть дольше, после чего села на стул и сложила руки на столе перед собой.

– Я так понимаю, что вы освободили место в моем расписании ради какого-то важного дела. Но у меня не было времени посмотреть его в подробностях. Рубен, вы могли бы нас вкратце сориентировать?

Советник сморщил нос.

– Ну что ж. Я пригласил полицию, потому что они расследуют убийство одного консультанта, Хенри Фалька. Фальк был связан с Министерством обороны, работая над оценкой… экспорта оружия, произведенного, судя по всему, противозаконно.

– Да, – прервала его Ветре. – Это мне сообщили. Каким образом это затрагивает мое министерство? – Она сказала это с нажимом, словно решила надолго обосноваться в этом кабинете. Рубен Андерсен и Хокон Бюлль переглянулись.

– Но сегодня мы говорим не о той оценке оружия, – вмешался Бюлль. – Увы, дело куда более деликатное. Вначале я хотел бы извиниться, что мы не успели заранее ввести в курс советника. – У Бюлля явно был достаточный опыт учтивого общения с властями. – Далее хочу подчеркнуть щепетильность этого дела.

Он поймал взгляд Кафы и не отводил глаза, пока она не отложила ручку.

– Хенри Фальк был привлечен к работе с Министерством обороны, Министерством финансов и кабинетом премьер-министра. При прошлом правительстве я и сам участвовал в начальной стадии этого проекта в качестве консультанта. – Бюлль сделал небольшую паузу. – У погибшего Хенри Фалька хранилась флешка с описанием этого проекта. Теперь она пропала. Если ее содержание станет известно общественности… в неверном свете, это повлечет за собой серьезные последствия.

– Вам придется объяснить, в чем дело, – произнесла Ветре ледяным тоном. Она не скрывала своего недовольства тем, что была осведомлена меньше всех присутствующих в этой комнате.

Бюлль кашлянул.

– Вы тоже присутствовали при разработке платформы правительства.

Ветре кивнула.

– В ходе переговоров «Хёйре» приняли требование вашей партии о том, чтобы отложить довольно крупные инвестиции в шесть новых самолетов-разведчиков. Вместо этого средства должны были пойти нуждающимся, на поддержку, лагеря и интеграцию беженцев.

– Все верно, – отозвалась Ветре. – Десять миллиардов крон. Важная политическая победа.

– Именно, – пробормотал Бюлль. – Этот договор более не действителен. Министр финансов Фисквик и премьер-министр Рибе решили, что необходимо купить пять самолетов-разведчиков, а остаток средств использовать, как и было обговорено. Украденные документы касаются этого решения. Выбора поставщиков, расходов, военных ресурсов, анализа разведки et cetera.

Есть тонкие способы продемонстрировать хамство. Один из них – завершить предложение «et cetera», словно мы находимся на уроке латыни в университете.

Еще есть тонкие способы выразить гнев. Кари Лисе Ветре поджала губы, сняла черный пиджак, разгладив рукава рубашки и поправив ее на плечах, потом встала и повесила пиджак на спинку стула.

– Это невозможно. Фисквик не может принимать такие решения одна. Они должны быть согласованы с центральным правлением партии.

– Как вы думаете, сколько времени пройдет, прежде чем дело размажут по обложкам газет? – Это вмешался Рубен Андерсен. Ветре сверкнула глазами в прищуренное лицо грызуна, но он не закончил.

– Мы живем в другом мире по сравнению с тем, когда правительство заступило на пост. По нашим фьордам рассекают российские подлодки. Их авианосцы патрулируют в нескольких километрах от береговой линии. Русские угрожают применением военной силы, чтобы достичь своих целей, даже здесь, в Европе. В тоже время на континент обрушиваются сотни тысяч иммигрантов. Искатели счастья и террористы, а американцы… мы даже не знаем, на чьей они стороне. Министр финансов Фисквик это понимает. Нужно защищать нашу страну. И мы это делаем, пристально следя за своей территорией и показывая НАТО, что мы выполняем нашу долю обязательств.

Рубен Андерсен обернулся к Фредрику.

– Мы будем очень благодарны, если полиция посодействует нам в поиске этой флешки. Речь идет о государственной безопасности.

Губы Ветре побелели как мел.

– Я отказываюсь сидеть здесь и обсуждать государственную политику с прислужниками премьер-министра, – резко сказала она. – Так не годится, Рубен. Так и передайте своему начальнику.

Она показала рукой, что встреча окончена.

Прощаясь, Ветре улыбнулась Фредрику тепло и грустно одновременно.

– Была рада вас увидеть, офицер. Хоть и при таких обстоятельствах. Удачи в вашем расследовании.

– А вам удачи с премьер-министром, – ответил он.

Глава 15

Стемнело, и около Министерства финансов кусачие снежинки с ветром врезались в лицо. Те немногие, кто мог находиться на улице, подняли воротники курток и, засунув в них подбородки, шли по улице, словно статисты из фильма Фрица Ланга[4]4
  Фриц Ланг – немецкий режиссер 1890–1976.


[Закрыть].

Кафа поехала домой на трамвае, и Фредрик хотел сделать то же самое, когда ему пришло сообщение. Номер был неизвестный, а подпись знакомая. Хокон Бюлль. Тот, с которым он только что познакомился. Он хотел встретиться с Фредриком в баре «Бристоль».

– Что предпочтете, покрепче или пиво? – спросил Бюлль, когда Фредрик занял место за темным столом в самом дальнем одиноком углу заведения. «Бристоль-бар» был из тех, где обивка красных как лосось плюшевых спинок стульев пропиталась запахом крема для ботинок и пачек купюр.

– Я предпочитаю правду, – ответил Фредрик без тени иронии. – Что это только что было у министра финансов?

– Исполняющей обязанности министра финансов, – поправил его Бюлль и выдавил нечто похожее на улыбку. – Это была демонстрация политических игр власти. Кари Лисе Ветре не могла отреагировать на все должным образом в вашем присутствии. Государственная политика не осуществляется в присутствии третьих лиц. Это все, конечно, устроил премьер. И прислал своего ассистента.

– Так, значит, мы служили лишь декорацией?

– Все сказанное там – правда. Эта флешка имеет решающее значение. Премьер-министр Рибе просто хочет одним выстрелом убить двух зайцев.

– И вам нормально, что вас так используют?

Хокон Бюлль погладил обложку барного меню из змеиной кожи.

– Знаете, Симон Рибе не должен был стать премьером. Он был избран заместителем, когда вмешался в борьбу за лидерство в «Хёйре». Все думали, что Рибе стремился на пост государственного советника, чтобы потом вернуться в Оборону, откуда и пришел. Но он ухватился за представившуюся возможность. Избавился от соперника при помощи распространения сплетен и полуправды. Цинично, неспортивно и чересчур грубо. С тех пор он возглавляет партию. Я не питаю симпатий ни к Рибе, ни к его невыносимому статс-секретарю. Но именно в этом деле я с ними согласен. Нашей нации необходимо укрепить оборону. И я больше не политик. Я наемный солдат.

Он отложил меню.

– Мне показалось, вы и раньше встречали Рубена Андерсена?

Фредрик фыркнул. В этом он абсолютно прав. Когда Фредрик с Кафой расследовали дело о бойне в Сульру, оказалось, что пресса получила информацию с телефона Симона Рибе. В тот момент нынешний премьер был лидером оппозиции в Стортинге. Следователи предоставили эти данные Рибе, и он сказал, что телефон у него был украден. Обвинить Рибе в утечке информации полицейским так и не удалось. И премьер однозначно дал понять, что он и его крыса остались крайне недовольны обвинениями в их сторону. И они не забыли, что предъявил их им Фредрик. Но Фредрик не стал об этом рассказывать, а просто пожал плечами.

– Мы встречались, да. И я предпочитаю скотч. Односолодовый.

Бюлль пошел к барной стойке, и Фредрик воспользовался моментом, чтобы его рассмотреть. Лицо округлое, как у пожилых мужчин, словно скоро скукожится. Под тонкими волосами проступали пигментные пятна. Он вел себя тут как дома и быстро вернулся с высоким тонким бокалом с красным напитком. Окунув пальцы в него и попробовав, он подвинул Фредрику его стакан.

– Люблю сладенькое, – сказал он. – Тут его отлично делают.

– Вы же сами из Обороны? – спросил Фредрик.

– Откуда вы знаете? Загуглили?

– Что-то есть в том, как вы себя ведете.

Огромный живот Бюлля сотрясся от смеха.

– Хотите сказать, в том, что я привык добиваться желаемого? Вы правы. На самом деле, я и в полиции тоже работал. – Он сделал паузу, будто чтобы посмотреть, как отреагирует Фредрик на эту информацию. – Но это было еще до вашего времени. Тогда все было проще. Я служил во флоте, и там нам предложили полугодовой курс в полиции. Несколько лет я проработал в Осло, а потом стал следователем, как вы. Больше всего меня привлекали встречи с преступниками на допросах. Потом, будучи уже в годах, я выучился на психолога и постепенно вернулся в Оборону. Там я несколько лет работал военным психологом, а потом стал политиком на полную ставку. И вот сижу здесь.

Он сделал большой глоток.

– Бейер. Я о вас слышал. Впечатляет, как вы предотвратили покушение на премьер-министра прошлой зимой.

– Спасибо.

– А когда я услышал о вас, мне сказали, что вашим отцом был Кен Бейер.

– Правда…?

– Я познакомился с вашим отцом во Вьетнаме. Вы знали это? Что норвежские военные моряки работали там на американцев?

Фредрик этого не знал, и Бюлль продолжил рассказ. В то время он сам был молодым. Только закончил военно-морское училище, когда один из преподавателей, офицер разведки, его нанял.

– Перед тем, как война разыгралась по полной, норвежские торпедные катера были предоставлены в распоряжение ЦРУ. Задачей было доставить южновьетнамских солдат «коммандос» по реке в Северный Вьетнам. Я был мастером – главным старшиной на одном из катеров. А ваш отец командовал базой, к которой мы относились.

– Вот оно что.

– Дерьмовая была война. Для меня – в буквальном смысле слова дерьмовая. Через несколько недель я заразился холерой. Знаете, к чему это привело? Мне дали кличку Засранец. – Хокон Бюлль засмеялся так сильно, что затряслись плечи. – Мы с вашим отцом вместе смогли оттуда выбраться. Во время артиллерийского обстрела я сидел на унитазе, и у меня был такой жар, что я едва соображал, что происходит вокруг. Ваш отец вытащил меня оттуда и бросил в окоп, а снаряд попал прямо в тот хилый скворечник, который служил туалетом. От солдата, с которым я туда пошел, мы нашли только руку… Вашему отцу раздробило плечо. Кажется, ему потом дали за это «пурпурное сердце».

Фредрик кивнул.

– Так что Кена Бейера я никогда не забуду. Он, наверное, вам об этом рассказывал?

– Отец мало говорил о себе. И никогда о Вьетнаме.

Фредрик попытался сделать вид, что в нем ничего не шевельнулось. Бюлль уже второй человек за короткое время, говоривший о его отце. Фредрик подумал, а не рассказать ли ему о Бенедикте Штольц? Что есть журналистка, преследовавшая Хенри Фалька до того, как его убили, и что теперь она исчезла. Ментальная карта этого расследования постепенно становилась четче. Проступила местность, береговые ориентиры, а главное – дороги между ними. А что, если Бенедикте Штольц напала на след совершенно другой истории, совсем не про оружие, попавшее в руки террористам? Что, если на самом деле речь идет про самолеты-разведчики? Эта сенсация могла бы перевернуть все правительство. Горячая фантазия любого журналиста.

– Честно говоря, поэтому я вас сюда и пригласил, – сказал Бюлль, прервав ход его мыслей. – Не для того, чтобы говорить о Кене, но если вы унаследовали хотя бы долю процента его личности, у меня есть кое-что, что может вам помочь.

– Так-так?

– Полагаю, вы проверили компьютер Хенри Фалька?

– Да. Документов, которые вы описываете, там нет.

– Да. Уже нет. Материал, к которому Фальк имел доступ, был, конечно, зашифрован. Чтобы его прочитать, нужен ключ шифра. Пропавшая флешка и являлась этим ключом. Тот, кто взял документы, знал, что ему понадобится ключ, и поэтому он просто загрузил их на ту же флешку. А потом удалил с компьютера Фалька.

– И зачем ему это делать?

– Полагаю, чтобы ни у кого не было к ним доступа.

– А мог Фальк добровольно отдать кому-то флешку? – спросил Фредрик. – Или, может, на него давили, угрожали, или… – Его прервал качающий головой Бюлль.

– Нет. Я совершенно точно знаю, что флешка находилась в квартире Фалька в момент убийства. Ее забрали только на следующий день.

Фредрик затих. На следующий день после убийства. Когда они с Кафой были в квартире Фалька. И наткнулись на Франке.

– Откуда вы об этом знаете?

Мобильный Фредрика лежал на столе. Бюлль вставил в USB-порт палочку длиной около сантиметра.

– Вот так, – сказал он и вынул флешку. – Мы установили на нее ключ, но там есть еще и локализатор. Флеш-ка отправляет сигналы. Я поставил на ваш телефон программу, которая этот сигнал считывает.

– Так вы знаете, куда делась флешка? – Фредрик не смог скрыть удивления.

– К сожалению, сигнал довольно слабый. – Бюлль нажал кнопку на телефоне Фредрика, и открылась карта Осло. Тоненькая зеленая полоска показывала, что флешку забрали из квартиры Фалька на Тьювхолмене и увезли к северу города, а потом обратно в центр и на Шурсёя – огромную гавань на востоке города. Там сигнал пропал.

– Мы ее, конечно, искали, – сказал он с грустью. – Но безрезультатно. Так что мы предполагаем, что отправитель сигнала находится в каком-то помещении. Если флешку переместить, вы увидите сигнал на своем телефоне. Программа скажет вам, где именно находится флешка.

Фредрик кое-как доковылял до «Paris H», он был пьян. Почему он просто не поехал домой, когда Бюлль встал и застегнул свое длинное пальто? Почему он остался сидеть в баре в поисках счастья на дне стакана?

Потому что других дел у него не было. Рабочий день окончен. Ночь только начиналась. Дома его никто не ждет. Фредрик отправился в «Paris H», вспомнив об одной женщине. С темно-рыжими волосами, глазами цвета океана и игривой похотливой улыбкой.

Но ее тут не оказалось. Он купил себе колу и уже собирался уходить, когда в его столик вонзился прозрачный ноготь.

– Вы же Бейер, верно?

Она была моложе него, блондинка с точеной фигурой и улыбкой на лице.

– Мы знакомы?

– Я Стине, – представилась она и протянула руку. – Вы просто видели меня только в форме. Я работаю в отделе охраны порядка.