Текст книги "Стихи и эссе"

1

В первый день они придумали песок. И песок ложился спокойно, как они и представляли это себе и внутри себя. Когда песок лёг, они проверили, возможно ли пройти по нему. Да, это вполне было возможно. Когда они шли, то немного проваливались в него, но не так сильно, чтобы беспокоиться об этом. И они увидели, что в песке остаются отметины. От каждого шага, который они делали в песке, оставались отметины. Они назвали их «следы». Теперь они могли легко видеть, где сами же они шли. Это было хорошо. А поскольку ветер и дождь они не придумали, следы оставались там, где были. Точно так же и другие могли последовать за ними. Если у кого-нибудь возникло бы такое желание. А разве это не хорошо. Так что уже в первый день они оставили много следов на песке. Весь первый день они просто ходили туда и сюда и оставляли следы на песке. Когда они оставили много следов на песке, они сели отдыхать и наслаждаться результатами своих трудов. Они рассматривали бесконечную поверхность и описывали её друг другу. И когда они закончили описывать её друг другу и им больше нечего было сказать друг другу ни о песке ни о множестве следов, которые они оставили на бесконечной поверхности, они увидели, что чего-то не хватает. И один из них сказал: я буду входить в эту пустыню и выходить из неё, когда захочу.

2

На второй день они придумали свет. И свет распространился сам собой, как они и представляли это себе и внутри себя. Когда свет закончил распространяться и когда свет стал повсюду, они увидели, что могут видеть песок. И тут же начали описывать то, что видели. Жёлтый и золотистый, сказали они. И зелёный, и синий, и красный, сказали они. И чёрный и белый сказали они. И серый, сказали они. И они сказали это множество раз. В конце концов у них действительно появилось ощущение, что они видят одно и то же. И это было хорошо. Чуть позже они увидели, что они также могут видеть друг друга. Мы можем видеть друг друга, сказали они. Именно так сказали они. И поскольку они сказали именно так, у них появилось ощущение, что они видят одно и то же. И это было хорошо. В полдень, когда свет был очень сильным, они обнаружили, что свет был очень сильным, и они закрыли глаза и сели на песок чтобы отдохнуть и не потеряться. Они, собственно, не подумали, что свет будет таким сильным. Он отнял у нас власть, сказали они. И пока они сидели на песке с закрытыми глазами, они весьма страдали от жара всего этого света, который они придумали. Ведь ветер и дождь они ещё не придумали. Так что прохлады совсем никакой не было. Отвлечёмся на момент от всего этого, сказал один из них. Так они и сделали. И у них действительно было ощущение, что они видят одно и то же. Я вижу свет перед собой, сказали они. И таким образом они вдруг поняли, что всегда любили друг друга.

3

На третий день они придумали воду. Иначе вода могла бы появиться сама собой. Выглядит так, будто она появилась сама собой, сказали они. И затем они попытались походить по ней. Но не смогли. Они все время проходили сквозь неё. И когда они вернулись на песок, у них были мокрые ноги, облепленные песком. Затем они сели и счистили песок с ног. Сначала это было сложно, потому что песок был влажным. Но постепенно стало легко, потому что песок стал сухим. Поэтому они стали беседовать о песке и воде и о влиянии их друг на друга. И они вспомнили, как уже в первый день они ощупывали песок. Он исчезал, проходя между пальцами. Затем они пощупали воду. Она исчезала, проходя между пальцами. В конце концов они стали щупать и свет. Такое ощущение, будто исчезли пальцы, сказали они. И они почувствовали тогда, что получили подтверждение своей любви.

4

На четвёртый день они придумали траву. Когда трава стала такой зелёной, как они это представляли себе, они увидели, что они не видят песка. И все следы, которые они нанесли на бесконечную поверхность, исчезли. В воздухе были птицы, в воде были рыбы, и, когда они лежали на траве, они чувствовали её прикосновения к коже. Это было чудесно. Но хотя это было чудесно, они были одни в мире. И захоти кто-нибудь найти их, он наверняка не смог бы их найти. После того, как следы исчезли, а бесконечная поверхность покрылась травой. Затем они поднялись и обсудили сложившееся положение. В конце концов они договорились двинуться сквозь траву и посмотреть, что произойдёт. Ничего не произошло. Весь четвёртый день они шли сквозь траву, и, когда трава становилась высокой, они держались за руки, чтобы не потеряться, но ничего не произошло. Они не оставляли следов, трава смыкалась позади них, и они ушли от воды. И они поняли, что здесь недоставало больше, чем они сначала подумали.

5

На пятый день они придумали летнюю жару. Когда летняя жара достигла своего максимума, такого, какой они представляли себе, они отдыхали, полностью погрузившись в себя. Они не знали, зачем они придумали летнюю жару. Это было совершенно избыточным. В полдень свет был и так настолько сильным, что он был сильнее, чем даже самая сильная летняя жара. Но, возможно, они забыли, что придумали свет. Точно так же они начали испытывать жажду после того, как придумали воду.

И особенно после того, как они ушли от воды. Почему мы постоянно делаем избыточные и бесполезные вещи, сказали они. Но как только они спросили, они поняли, что вопросов существует поистине в избытке. Этот избыток и есть истина, сказали они. И если кому-то захочется, они, вероятно, найдут нас. Они будут любить нас именно потому, что любить нас совершенно избыточно. Таким образом, они рано или поздно придумают нас. И они увидели, что нет ничего, чего бы им не хватало.

6

На шестой день они придумали бумагу. Когда бумага стала такой белой, какой они её себе представляли, они увидели, что не видят песок, или свет, или воду. В конце концов они не видели даже травы. И летняя жара давно исчезла. Это было очень опасное положение. Это было самое опасное положение, в котором они когда-либо находились. Бумага была абсолютно повсюду. Со всей этой бумагой выходит полный перебор, сказали они. И они рассматривали бесконечную поверхность. Она была белой. Они, собственно, и не представляли себе, что это всё должно быть таким белым. Она отняла у нас власть, сказали они. А ведь это всего лишь бумага, сказали они. Вот как они описали всё это. Жёлтая и золотистая, писали они. И зелёная и синяя и красная, писали они. И чёрная и белая. И серая. И они писали это множество раз. В конце концов у них действительно сложилось ощущение, что они пишут одно и то же. И когда они были абсолютно уверены, что они пишут одно и то же, они начали писать о первом и втором дне, о песке и свете. И они писали о третьем и четвёртом дне, о воде и траве. И о пятом дне писали они, о летней жаре. Наконец они стали писать о бумаге. И у них действительно сложилось ощущение, что они пишут одно и то же. И это было хорошо.

7

На седьмой день они придумали снег. И снег ложился спокойно, как они это и представляли себе и внутри себя. Когда снег лёг, они проверили, возможно ли пройтись по нему. Да, это вполне было возможно. Когда они шли, они немного проваливались в него, но не так сильно, чтобы беспокоиться об этом. И они увидели, что в снегу остаются отметины. От каждого шага, который они делали, в снегу оставались отметины. Они назвали их «следы». Теперь они могли легко видеть, где сами же они шли. Это было хорошо. А ветер и дождь они не придумали, поэтому следы оставались там, где были. Точно так же и другие могли последовать за ними. Если у кого-нибудь возникло бы такое желание. А разве это не хорошо. Так что уже в седьмой день они оставили множество следов на снегу. Когда они оставили множество следов на снегу, они сели отдохнуть и наслаждаться результатами своих трудов. Они рассматривали бесконечную поверхность и описывали её друг другу. И когда они закончили описывать это друг другу и им больше нечего было сказать друг другу ни о снеге, ни о множестве следов, которые они оставили на бесконечной поверхности, они увидели, что всё покрыто снегом. Всё снова появится само собой, сказали они, когда снег растает.

8

На восьмой день они придумали кровать. Весь восьмой день они отдыхали и любили друг друга. Это было здорово. Таким образом, они наконец стали достаточно избыточными.

1

 
Посреди безграничного сада
Тем не менее на месте остаются границы
И пульс и давление падают
 
 
И тела пытаются плачем излиться
Но не могут слёзы нужные выжать
И только в сексе немного влаги таится
 
 
И телам на белых носилках лежать
Ибо о счастье несут бред они в частности
Ибо только чистые дураки говорят так поржать
 
 
(Скелет ощущает себя в безопасности)
 

2

 
И доктор ведёт их в последний отрезок жизни
Он видит как они онанируют на скелет
И помогает получить простое счастье их организму
 
 
Когда они кончают то воздух насыщен и согрет
Слезами спермой и слизью а в облаках вода
И атмосфера удушлива и воздух спёрт
 
 
Оргазм сотрясает даже обычные города
 

3

 
Они видят как врач сам кислоту берёт
И поехал пациентам навстречу
Объясняет им процедуру рот в рот
 
 
По сути мы все мертвы я вам отвечу
В середине нашего жизненного пути
Жизнь просто гнусная и глупая и пустая Нечего
 
 
Бояться Это просто факт Проще уйти
Если уж терять перспективу Что ж
 

4

 
Что ж он сказал и поднял нож
И искромсал видений неликвиды
И засмеялся и закричал и стал шаловлив и пригож
 
 
Хей-хей я гигантская молния гниды
Искрятся ваши покрывала от обиды
 

5

 
В конце концов возникла первая боль
Однажды в больнице пациент пятачок опускал
И словно свинья хрюкал и хрюкал доколь
 
 
Все не восприняли это как ясный сигнал
К страху и свободе любви и боли
И мятежники пополнили персонал
 

6

 
Бежат кричат Посмотри на сердце моё что ли
Оно бьётся как речь под кожей
Мне хочется полюбить твою боль и
 

7

 
Пациенты прижались лицом к окну о боже
Следя за играми друзей недостижимых
И зная это невозможно тоже
 
 
Мир под давлением больных и одержимых
 

8

 
От мелких грязных и больных убийств весь мир во лжи мой
 

1

Они не могут взять и сказать что не видят меня. Просто я люблю их и хочу одного чтобы они все были счастливы. Так что я знаю что они прекрасно видят меня. Вчера был особенно плохой день. Когда они пришли за мной. Они сказали что если я буду плакать у меня сильно понизится давление. А если я не буду плакать у меня будет слабый пульс. Не думаю что они поняли меня. Мы катались по саду. И я попытался/лась объяснить им что меня не нужно привязывать к носилкам: Разве вы не любите цветы сказал/ла я. Нет мы их любим конечно. Нет не думаю что они меня поняли. Один из них сказал что здесь просто рай для таких как я. Вот не поверите. У нас очень многим разрешено вести нормальную половую жизнь. Они видимо думали что я не в состоянии запоминать такие длинные фразы. А то бы ни за что не сказали этого. Но теперь-то во всяком случае они не могут взять и сказать что не видят меня. Я ведь в раю. То что я действительно в раю я могу видеть хотя бы по тому простому факту что везде много песка. А ведь в первый день как раз и придумали песок. Он хранится в больших контейнерах повсюду. Чтобы было куда помочиться. Прошлой ночью я вышел/ла тайком и прикрепил/ла записку к одному из них: (Скелет чувствует себя в безопасности) Но не думаю что они меня поняли. Во всяком случае они меня снова привязали. Зато я могу писать на бумаге. Меня не слишком заботит рай. Я вхожу и выхожу из этого рая когда вздумается.

2

Сегодня я попросил/ла ещё бумаги. В качестве оправдания я сказал что вчера забыл сказать кое-что жене. Или если я женщина я забыла сказать что-то мужу. Я просто хочу рассказать тебе что рай – это безграничный сад но ты не должен бояться что заблудишься войдя сюда а всё что касается границ всё ещё на своём месте и ты можешь несомненно видеть когда ты дойдёшь до них потому что они действительно придумали свет и тут повсюду светло. Какой-то тип постоянно заглядывает из-за моего плеча пока я пишу это. А теперь он спрашивает не шифровка ли это. Вот почему я отвечаю ему вопросом: а ты что всё время стоишь и онанируешь прямо на скелет? но не думаю что он меня понял. Это было названо эксцессом и свет был надолго выключен. Но ведь это просто означало что я его люблю. Такие вещи порой просто необходимо зашифровывать. Иначе можно напугать людей. Когда свет вернулся я увидел/ла что он все ещё здесь. Мы видим друг друга сказал/ла я. Я сказал/ла это потому что мне обязательно нужно было чтобы он понял что не было ничего плохого в том что я сказал/ла раньше. Но он никогда не плачет. Поэтому не думаю что он меня понял.

3

Теперь я попытался сосредоточиться на своей задаче объяснить почему мы счастливы и почему мы любим друг друга. Это невозможно сделать без боли. Но мы можем принять во внимание боль друг друга и хотя мы ничего не можем сделать прямо сейчас мы всегда сможем сделать это позже когда у нас будет время. Нет никого для кого мы ничего не могли бы сделать даже если это невозможно. Позже врач сказал что он сам сумасшедший. Но я сразу понял что это всего лишь для того чтобы я мог отождествить себя с ним. Я не могу. Во-первых потому что я не сумасшедший. Я просто хочу чтобы люди поняли что любят друг друга. Во-вторых потому что он не говорил этого всерьёз. Ну я тем более не хочу играть с ним. Поэтому я сказал ему: они совсем не сумасшедшие. Они мертвы. Но он решил продолжать в том же духе и сказал: По сути мы все мертвы. Я понял куда он клонит. Он хотел чтобы мы прошли весь курс и вместе из солидарности потеряли перспективу. Но это также и политический вопрос. И хотя он старался хорошо сыграть свою роль и говорил о воде сперме и тонких облаках и сказал что именно он придумал воду я прекрасно понимал что он никогда не сможет быть сумасшедшим. Потому что он считает что можно что-то для кого-то сделать. Но это было не то что я сказал. Я сказал: Нет никого для кого бы мы не могли бы ничего сделать даже если это невозможно.

4

Сегодня были некоторые затруднения. Как ты знаешь они придумали траву. Сегодня кто-то помочился на траву, и вот трава стала слишком высокой, потому что трава может достичь известной высоты. Вот почему нам сказали чтобы мы мочились на песок, в песочницах, которые предназначены для этого. Но это также политический вопрос. Потому что трава не должна становиться настолько высокой чтобы сомкнуться за ними так что нельзя будет различать людей. Я очень хочу выбраться отсюда потому что всё время происходит так много вещей которые отвлекают моё внимание. Нпрм., сегодня когда мы стояли и заправляли наши кровати один из врачей ворвался с ножом в руке. Хей-хей, я молния, крикнул он и порезал все наши покрывала в клочки. Затем он сел в уголок и засмеялся и закричал и он стал совершенно шаловлив и игрив почти как юная девушка. Но я не думаю что кто-то из нас поверил ему. Вероятно это был спектакль который они сыграли чтобы мы не слишком буйствовали из-за запрета мочиться на траву.

5

Мне придётся попросить тебя принести моё свидетельство о том, что мы любим друг друга. Не грусти по этому поводу, ты же знаешь, что я-то тебя люблю. Но им оно нужно для некоего тестирования. Сегодня один из прочих проходил какой-то тест. Вы свинья, сказали они ему, не будете ли так любезны опустить пятачок и похрюкать. Они ведь правы, удивительно, что мы постоянно делаем избыточные и бесполезные вещи, но я правда не думаю, что они это имели в виду. Всё происходило в коридоре, и было много младшего персонала, и этот человек действительно захрюкал. Но потом мы все могли видеть, как в его глазах появилась печаль. Я не отвечаю за то, что случится, если сотрудники и пациенты однажды сойдутся вместе и облекут в слова ту потребность мятежа, которая нас переполняла. Любовь сильна. И это хрюканье было действительно сигналом. Я знаю, что это может продлить моё пребывание здесь, но я не мог не угрожать дежурному врачу. Но он просто улыбнулся и сделал вид, что живёт в своём собственном мире, и сказал: В середине нашего жизненного пути жизнь просто становится уродливой, и глупой, и опустошённой. Он всё ещё не хочет верить, что я вижу его насквозь. Я ведь прекрасно знаю, что он не сумасшедший, он просто литератор. Я сказал это ему в ответ. Но он только покачал головой и записал мой ответ, и в круглых скобках прибавил: состояние ухудшилось из-за летней жары.

6

Сегодня я попросил, чтобы меня оставили в покое. Я боялся сойти с ума, а тогда мне пришлось бы забыть о своём задании. Я попросил ещё некоторое количество бумаги, но они сначала притворились, что не понимают меня, но тогда я притворился сумасшедшим и, не переставая, бегал и кричал: Посмотрите на моё сердце. В нём бьётся речь под кожей. И там была уборщица, которая сказала, что это звучит очень красиво, то, что я сказал, и они испугались и дали мне много бумаги. Конечно, они никогда не признают, что испугались. Они просто обрадовались, что получили немало материала, который они могут архивировать и использовать против меня. Я мог бы легко задушить их, чтобы уйти отсюда. Я бы, пожалуй, попробовал сделать это позже. Нет никого, для кого ничего нельзя было бы сделать, даже если это невозможно. Теперь у меня, во всяком случае, много бумаги. Я очень благодарен, что они придумали бумагу. Я знаю, что агитация запрещена. Вот почему я пишу это так красиво. Но я уверен, что они это понимают. Мне очень хочется полюбить твою боль, пишу я. Я написал это на множестве листов и со всей предосторожностью поделился ими как с персоналом, так и с пациентами. Так что теперь мы сможем видеть, что происходит.

7

Сегодня мы, все пациенты, договорились сделать вид, что на улице снегопад. Мы заняли наши места под окнами, и прижались лицом к стеклу, и радовались снегу, и описывали его, и мечтали о том, как замечательно будет с ним играть. Тем временем сияло солнце, и врачи были смущены нашим единодушием и думали, не притвориться ли им, что они сошли с ума, и сказать, да, снегопад, или они должны опять-таки притворяться, что они сошли с ума, и сказать, что нет никакого снегопада. Тем временем мы увидели, что персонал выбежал в сад и стал делать вид, что он полон снега. Я не знаю, подействовала ли наша агитация, или они просто воспользовались общей суматохой, чтобы немного ощутить свободу и выйти на улицу, и подурачиться, и понаслаждаться солнцем. Но какая теперь разница. Потому что приехали корреспонденты и стали снимать и фотографировать сотрудников, которые бегали и бросали снежки, катались на санках, и лепили снеговиков, и валяли друг друга в снегу. В газетах писали, что весь персонал был охвачен безумием. У них были цветы в волосах, они вывалялись в земле и траве. Такие вещи как раз и оказывают давление на мир. И один из них просто засмеялся в телекамеру и закричал: Мне очень хочется полюбить твою боль. Даже если завтра нам придётся вернуться к нормальным условиям, я не думаю, что кто-то из них забудет об этом.

8

Сегодня я весь день лежал на кровати. Ты же знаешь что они придумали кровати. И сегодня они нас всех привязали к ним. Понятно что нас наказывают за вчерашнее. Теперь я знаю что ты вот-вот начнёшь бормотать что-то о всех мелких грязных больных убийствах мира и начнёшь планировать скорый захват власти. Но я прошу тебя успокоиться. У нас всё хорошо, и они не могут продолжать держать нас в таком положении. Потому что мы просто отдыхаем и любим друг друга. И хотя нам не разрешают прикасаться друг к другу, это чудесно.

Wir brauchen nicht lange nachzuforschen, eine leichte Vergleichung, nur wenige Züge im Sande sind genug, um uns zu verständigen. So ist uns alles eine grosse Schrift…

Novalis[29]29
  Нам нет нужды начинать с длительных исследований, достаточно легчайшего сравнения, нескольких чёрточек на песке, – и к нам приходит понимание. Всё для нас – великие письмена…
  Новалис


[Закрыть]

1

Немалое количество функций тела особенно хорошо подходят для их демонстрации. Это относится прежде всего к функции желёз и кишечника, но также и к движениям половых органов, когда они предоставлены самим себе. Невооружённым глазом можно также наблюдать, как обнажённая внешняя поверхность движется в одиночку на основе механической работы сердца. Но мы можем двигаться дальше, и пока мы всё ещё лежим, растянувшись на песке, мы можем мысленно пройти скелет: череп, позвоночник, таз, плюс все прилегающие кости. Но не теряя ощущения. Кроме того, стоит отметить, что мы всегда можем чувствовать себя комфортно именно потому, что так хорошо можно было бы лежать и во всех других местах. Позже мы можем приблизиться друг к другу и перейти к собственно прикосновениям.

Die Sprache ist Delphi

Novalis[30]30
  Язык – это Дельфы
  Новалис


[Закрыть]

2

Во время собственно прикосновения важно свободно формулировать свои впечатления. Нужно просто помнить, что слёзы, вздохи и крик, смех и пение есть часть такого формулирования и что используемый шифр может иногда сильно зависеть от языковой физиологии вовлечённого тела. Во время кульминации самого сексуального контакта может возникнуть кратковременный миг, который не поддаётся описанию ни в положительных, ни в отрицательных выражениях. Я слышал, как люди испуганно говорили, будто пальцы их ног брали на себя задачу формулирования, когда они пребывали в любовном обмороке. Это выражено несколько неловко, но просто показывает, что нет причин бояться, в конце концов каждый лежал и ждал этого бесчисленное множество раз, когда оставался один.

Jede Krankheit ist ein musikalisches Problem

Novalis[31]31
  Всякая болезнь это музыкальная проблема
  Новалис


[Закрыть]

3

Тем не менее большинство людей всё равно будут утверждать, что испытывают страх. Это можно назвать естественным, тем более если учесть, что страх – это опыт, а не невроз. Поэтому протестующим, когда они выходят на площади и улицы и настаивают на своих требованиях, следует посоветовать не скрывать ничего. Вначале их нагота привлечёт внимание, но на самом деле люди придут посмотреть на их страх и радость. И важно, чтобы люди получили возможность пережить то, что они знают. Более того, это политический вопрос. Люди должны научиться воспринимать политику как нечто естественное: Нет никого, для кого мы не можем ничего сделать, даже если это невозможно.

Sich nach den Dingen oder die Dinge nach sich richten – ist Eins

Novalis[32]32
  Следовать за явлениями или судить о явлениях по себе – одно
  Новалис


[Закрыть]

4

Само собой разумеется, могут возникнуть известные трудности. Во многих местах будет запрещено ходить по траве, а в некоторых местах трава будет настолько высокой, что никто не сможет увидеть, что происходит. В большинстве мест вообще не будет травы, так что поверхность придётся описывать как жесткий и неподходящий асфальт, нпрм., и булыжник, и плитка, и лестницы. Поэтому демонстрантам рекомендуется приносить с собой маты. В случае возникновения дополнительных трудностей, таких как запрет на использование матов, большинство людей, безусловно, смогут настаивать на своих требованиях без матов или, взмжн., стоя. Если будет запрет на саму процессию, вероятно, будет понятно, как самоорганизоваться. В конечном счете демонстрация будет обречена на успех. Не нужно паниковать, нет причин для агрессии в ответ на любые запреты.

Menschheit ist eine humoristische Rolle

Novalis[33]33
  Человечество – юмористическая роль
  Новалис


[Закрыть]

5

Если отдельные демонстранты будут арестованы, нужно – я подчёркиваю, нужно немедленно требовать, чтобы им разрешили надеть одежду, по возможности, их собственную. И если кто-то из арестованных услышит, что его обзывают, нпрм., свиньёй, то, безусловно, принесёт пользу делу, если он просто утвердительно кивнёт головой. В своё время, когда об этом упомянут в газетах, это вызовет как минимум довольно сильную симпатию к протестующим. Если же, напротив, ему заявят, нпрм., «И вы ещё называете себя человеком», то тут и вовсе нельзя будет поручиться за то, что произойдёт, особенно если читатели газет и демонстранты найдут общий язык и облекут в слова переполняющее их стремление к бунту. По всей видимости, они питают сильное сочувствие к жизни как таковой.

Bosheit ist nichts als eine Gemütskrankheit die in der Vernunft ihren Sitz hat und daher so hartnäckig und nur durch ein Wunder zu heilen ist.

Novalis[34]34
  Злоба не что иное, как душевная болезнь, располагающаяся в разуме, и поэтому столь упорная, что излечить её можно только с помощью чуда.
  Новалис


[Закрыть]

6

В этой связи интересно отметить, что любое действие, совершаемое в границах разумного, на самом деле абсурдно, поскольку оно заканчивается слепо и автоматически разрешается в простоте. Хотя совершенно абсурдный поступок в действительности разумен, потому что он заканчивается в видении и автоматически приводит порядок во всех наших воспоминаниях (in all our minds). Когда демонстрант находится в своей камере и ему говорят, что он сидит там, чтобы восстановить свой разум, желательно, чтобы тот же самый демонстрант попросил большое количество бумаги. Когда он начнёт писать, он должен тщательно выбирать слова, чтобы то, что он пишет, было удивительно и красиво. Если это удастся и его записки подвергнутся цензуре, он будет немедленно освобождён. У охранников всегда есть инструкции, что можно воспринимать всё, что странно и красиво, как разумное, если только это написано на большом количестве бумаги. Ведь они не злые. Они просто не видят, что есть кое-что, о чём можно было бы поразмышлять.

Gemeinschaftlicher Wahnsinn hört auf Wahnsinn zu sein und wird Magie, Wahnsinn nach Regeln und mit vollem Bewußtsein.

Novalis[35]35
  Общественное безумие перестаёт быть безумием и становится магией, безумием по правилам и в полном сознании.
  Новалис


[Закрыть]

7

Вначале тенденция притвориться сумасшедшим будет замечена в отдельном демонстранте. Сам факт, что он голый, заставит его найти укрытие в безумии как в норме. Но как только он столкнётся с другими протестующими и они начнут валять друг друга в снегу или прикасаться друг к другу, вставать, играть и танцевать и свободно формулировать свои впечатления – с цветами в волосах и перепачкавшись землёй и травой, – он поймёт, что это своего рода безумие, чтобы действовать так, как если бы существовал индивидуум. Именно это понимание его должно непременно дисциплинировать. Чтобы постоянно удерживать движение в мягкой форме, человек должен быть жёстким по отношению к самому себе. Безумие – это способность сделать невозможное. Магия – воля к этому.

Ich bin Du

Novalis[36]36
  Я – это Ты
  Новалис


[Закрыть]

8

Как уже было сказано, ваше местоположение не имеет значения. Нужно просто бессознательно стремиться непосредственно к невозможному. Конечно, нужно соблюдать баланс. Но только при условии, что баланс становится неопределённым. Всё более неопределённым.