Текст книги "В мире с животными. Новое понимание животных: как мы можем изменить нашу повседневную жизнь, чтобы помочь им"

Ингрид Ньюкирк, Джин Стоун
В мире с животными. Новое понимание животных: как мы можем изменить нашу повседневную жизнь, чтобы помочь им

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Ingrid Newkirk and Gene Stone, 2020 First published in 2021 by Simon & Schuster Paperbacks, an Imprint of Simon & Schuster, Inc.

© Перевод на русский язык, издание на русском языке, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2021

* * *

Посвящается Нэнси Александер – сосчитать невозможно, какое количество животных обрело счастливую жизнь благодаря ее усилиям, и памяти истинного последователя джайнизма Гурудева Читрабхану – покойный просил считать всех живых существ нашими братьями и сестрами

Предисловие

В начале 2000-х годов, когда я работала над своей диссертацией по нейробиологии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, мир был совсем другим. Сотовые телефоны служили нам только как… телефоны (кто бы мог подумать!). Плутон тогда числился полноценной, а не карликовой планетой (не повезло парню!). Цирк «Братья Ринглинг, Барнум и Бейли» еще радовал своего зрителя.

Двадцать лет жизни в общем замысле мироздания – срок ничтожный, однако современные технологии и круглосуточные новостные потоки так деформировали наше восприятие времени, что, кажется, мы стали познавать за день столько, сколько когда-то осиливали за год. И независимо от того, как и откуда мы приобретаем знания, они на самом деле являются силой – как бы банально это ни звучало. Такие знания дает нам книга «В мире с животными»: она не только помогает понять, кто есть животные, но развенчивает наши устоявшиеся представления о них и дает нам силы изменить то, каким образом мир людей обращается с ними.

Будучи человеком, которому небезразлична судьба животных, и к тому же нейробиологом, я стремлюсь понять, как все мы думаем, чувствуем и взаимодействуем. Исследования сравнительной нейроанатомии кардинальным образом изменили как общепризнанный научный взгляд на способности животных, так и общественное мнение о них. Между нами и нашими собратьями-животными оказалось гораздо больше общего, чем многие из нас предполагают. Мы всегда думали, что высокоразвитый интеллект присущ исключительно человеку, но теперь нам точно известно, что это не так. Животные владеют собственными способами коммуникации, они умеют и играть друг с другом, и перенимать опыт, учась друг у друга, и – что несомненно – любить друг друга.

В этой книге дана большая подборка научных сведений, собраны удивительные факты и увлекательная информация о поведении животных, и поэтому я как человек, посвятивший себя науке, высоко оценила работу авторов. «В мире с животными» открывает глаза читателю на то, что не причинять вред животным довольно просто, что жизнь без насилия над животными плодотворна и отрадна – и поэтому я как веган полюбила книгу. У нас появилась возможность перейти на вкусную и питательную еду, которая ничем не хуже пищи животного происхождения. Мы можем приобретать модные сумочки и наряды, которые практически не отличаются от «настоящей» кожи. Наши впечатления от развлекательных программ и переживания от представлений под куполом цирка не стали менее яркими оттого, что в них больше не используют животных. И все это вполне доступно в мире, где не доставляют страданий другим живым существам.

Как мать, как веган и как исследователь я приучаю своих мальчиков подвергать сомнению окружающий мир и не принимать его таким, какой он есть, только потому, что так проще и удобнее, или потому, что так поступают все другие. Я не хочу, чтобы мои дети выросли самодовольными и равнодушными людьми. Я учу их быть справедливыми и добрыми. Я надеюсь, что, став взрослыми, они будут делать жизненный выбор, опираясь не только на факты, но и на сострадание. Книга «В мире с животными» научит моих детей и всех нас действовать в жизни подобным образом. Ингрид и Джин, спасибо вам, что показали, насколько животные многогранны и как просто относиться к ним с добротой и уважением, которых они заслуживают.

Маим Бялик

Введение

Они доставляют человеку ежедневную радость. Приветствующая нас, прыгающая от счастья собака; улыбающийся нам из воды дельфин; мурлычущий от удовольствия кот; ведущий свой затейливый подводный танец морской дьявол; защищающий своего детеныша от снежной бури императорский пингвин; жаворонок с его изысканным пением – животные восхищают нас, удивляют нас, они делают нашу жизнь богаче, а наши помыслы благороднее.

С помощью научных исследований и целенаправленных наблюдений, а иногда просто благодаря удачному случаю мы постоянно узнаем все больше и больше нового о тех, с кем вместе живем на этой планете. Мы открываем для себя, что первым из живых существ обогнул земной шар вовсе не мореплаватель, а альбатрос. Мы обнаруживаем, что шимпанзе одерживает победу в компьютерных играх над студентами вузов. Мы вдруг понимаем, почему крохотная песчанка выживает в палящий зной: оказывается, эта малютка умеет собирать питьевую воду, помещая камешек перед входом в свою нору, – и в жаркий день она пьет скопившуюся утреннюю росу.

Кажется, человеку никогда не наскучит наблюдать за своими собратьями и их повадками. Мы с удовольствием смотрим документальные фильмы, приоткрывающие завесу тайны и над жизнью уличных собак, и над бытом речных выдр, и над тем, как муравьи преодолевают реки, умело используя листья в качестве лодок и возводя мосты из собственных тел. Мы посещаем заповедники дикой природы, мы кормим белок, готовы часами сидеть и ждать появления кита, отправляемся в далекую Африку на фотосафари. Стало нормой, что молодые люди, обдумывая свой путь в жизни, отдают предпочтение профессии ветеринара. Среди людей считается огромным удовольствием жить под одной крышей с каким-нибудь домашним животным. А то, что мы с такой радостью тратим с трудом заработанные деньги на лакомства, игрушки, лежанки для наших питомцев, даже не обсуждается.

Каждый день мы читаем новости из мира животных и узнаем о них множество вещей – милых, забавных, смешных до слез. Бывают и другие истории: грустные, тяжелые, духоподъемные, поражающие наше воображение. В интернете много видеороликов, благодаря которым мы видим, как во время ураганов, пожаров, наводнений и прочих бедствий животные спасают и своих сородичей, и людей – совсем как мы, а также много кадров, где люди идут на выручку животным в разных обстоятельствах. Несколько лет назад, в 2015 году, в Музее кинематографии в Нью-Йорке открылась выставка «Как кошки захватили интернет», сразу завоевавшая немыслимую популярность. Некоторые видео с «котиками» были просмотрены миллионы раз. Однако не одни коты вызывают интерес людей. Не так давно из-за количества просмотров сюжета о летучем мышонке обрушился сайт заповедника «Мир летучих мышей». Дело в том, что этот самый крупный в мире центр по их спасению опубликовал видео, на котором осиротевшего детеныша летучей мыши выкармливают с помощью кусочка поролоновой губки, смоченной в молоке.

Мы не устаем восхищаться животными, нас поражают их способности. Особенно в последние годы мы все больше узнаем об их уникальных навыках, всегда считавшихся исключительной привилегией человека. Например, куры и медведи умеют считать как минимум до пяти. Оказывается, овцы могут узнавать до шестидесяти других овец и различать людей по фотографиям. А собака Чейзер, бордер-колли (порода, славящаяся своим умением пасти овец), выучила названия более тысячи игрушек. Известный американский ученый Нил Деграсс Тайсон приехал к Чейзеру и подверг пса настоящему экзамену, который тот с честью выдержал. Этот блестящий эксперимент транслировали по национальному телевидению.

Чем больше мы узнаём о животных, чем глубже постигаем их способности, тем чаще у нас возникает повод задуматься, насколько правильно человек обращается с ними. Несомненно, в вашем детстве кто-нибудь да интересовался у вас: «Если ты мог бы стать животным, кем хотел бы быть?» Как вы ответили бы сегодня? Птицей? Волком? Слоном?

Живи вы даже пару столетий назад, дать ответ на этот вопрос было бы нелегко, потому что животных оценивали лишь с точки зрения той пользы, которую они приносили людям. Канарейку брали с собой в угольную шахту, а лошадь использовали на войне. Собака принадлежала своему владельцу, то есть у нее всегда был только хозяин, но не опекун – вы когда-нибудь слышали это слово в связи с собаками?

В прежние времена, разумеется, многие люди любили своих домашних питомцев, но лишь до известной степени. Бездомных собак, отловленных в Нью-Йорке, тогда просто топили в Гудзоне. Китовый жир использовали для освещения улиц, а китовый ус вставляли в женские корсеты. Курица была только едой, никто никогда не считал ее птицей и не перечислял средства на ее содержание в приютах для сельскохозяйственных животных. Чтобы определить беременность женщин, в лабораториях до середины прошлого века «приносили в жертву» кроликов. Мальчик становился мужчиной сразу после первой охоты, на которую его брал отец. Как еще могли использовать самых разных зверей и птиц – дальше вы сообразите сами. Именно поэтому, когда дело доходило до вопроса, каким животным вы предпочли бы стать, выбор у вас был невелик, ведь в большинстве случаев жизнь животных, так или иначе связанных с человеком, была полна страданий и заканчивали они ее, как правило, довольно печально.

В наши дни с хорошими животными все еще совершаются плохие вещи, но тем не менее уже происходят большие перемены, и впереди нас ожидают еще большие. Многие цирки постепенно отходят от использования животных, что означает отказ и от дрессуры, и от содержания их в тесных грязных фургонах, – теперь во время цирковых представлений только человек демонстрирует свои великолепные способности и волшебное техническое мастерство. На смену голубиной почте и почтовым лошадям пришли электронные средства коммуникации. По всему миру возникают замечательные приюты для пожизненного содержания животных: там, например, живут индейки, спасенные от своей судьбы быть праздничным блюдом, живут медведи, освобожденные из плена передвижных зверинцев. Современные собаки и кошки обзаводятся собственными роскошными спа-салонами и даже пекарнями, не говоря уже о центрах по уходу за домашними животными. Благодаря этим изменениям, скорее всего, воротник вашей новой куртки будет не из натурального, а из искусственного меха.

Сегодня мы смотрим на животных совсем иначе, и нам нравится то, что мы видим. У нас наконец открылись глаза – этим мы обязаны многим и многим людям, среди которых и лауреат Нобелевской премии по физиологии, австрийский зоопсихолог Конрад Лоренц, и такие приматологи и этологи, как британская исследовательница Джейн Гудолл, канадская активистка Бируте Галдикас, нидерландский ученый Франс де Вааль, американский ученый и поборница охраны дикой природы Дайан Фосси; среди них и французский исследователь подводного мира Жак-Ив Кусто со всей своей семьей. Благодаря исследователям и ученым, а также защитникам прав животных, тысячи которых последовательно и неустанно трудились ради их блага, мы стали обретать любовь, понимание и уважение ко всему живому миру. Человек вступает в новую эру заботы о животных, и это наполняет нас радостью.

Первая часть книги посвящена победам – нам их приносит новое понимание животных. Мы рассказываем о стремлении человека понять, кто есть животные, исследовать разнообразие их талантов, языков общения, сложного уклада. Вторая часть книги составлена уже с учетом обретенного нами понимания, кто такие животные. Она подводит нас к дальнейшему логическому выводу: нам следует выстраивать свое отношение к животным так, чтобы научиться уважать их индивидуальность и способности. Другими словами, человек может счастливо и разумно организовать свою жизнь, в которой не будет места эксплуатации животных.

Несомненно, вас поразят факты, о которых вы прочитаете. Вы узнаете, на что способны животные: выполнять задания, поражающие воображение; изобретать невероятные игры; отправляться в удивительные путешествия; совершать немыслимые для человека подвиги. Их возможности ставят в тупик даже ученых. Вы также узнаете, на что способны люди: моделировать для фильмов компьютерные анимации обезьян – они неотличимы от реальных, но гораздо более «покладисты» на съемочной площадке; с помощью сверхмощных компьютеров, запрограммированных на конкретные данные человека, фактически за сутки синтезировать лекарственные препараты – без всякого тестирования на животных; продавать куриные окорочка, для производства которых не потребуется истреблять кур. Вы узнаете о существовании множества способов, как помочь всем животным вести полноценную и счастливую жизнь – ту, которую они заслужили, или хотя бы сделать так, чтобы их оставили в покое.

Возможно, когда все люди начнут лучше понимать, кто такие животные на самом деле, мы приблизимся к тому, во что верила Дженни Большое Облако из племени сиу, однажды сказавшая: «Буйвол и койот – наши родные братья. Птицы – наши двоюродные братья. Даже крошечный муравей, даже маленькая вошь, даже самый мелкий цветок – все они наши родственники. Мы завершаем свои молитвы словами mitakuye oyasin (митакуйе оясин), что означает “все связаны” – то есть все растущие, ползающие, бегающие, прыгающие, летающие на нашей земле являются сородичами».

Часть I. Новое понимание животных

Ученые из немецкого Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка буквально потеряли дар речи. Оторопь была вызвана не открытием нового ископаемого и не скелетом доныне неизвестного предка человека. Их воображение поразил бордер-колли Рико. На вид вполне обычный десятилетний пес продемонстрировал в проведенных в 2004 году опытах свое умение не только приносить по команде более двухсот предметов, но и запоминать их, что он и доказал месяц спустя. Решив выяснить пределы возможностей Рико, группа ученых подвергла его целой серии когнитивных тестов и выявила поразительные способности к освоению новых задач. Пес легко приносил из соседней комнаты уже знакомые ему предметы, но главное – каждый раз, когда его просили о новой вещи, с которой раньше ему не приходилось иметь дело, Рико разыскивал точно ее, так как догадывался, что незнакомое имя связано с незнакомым ему предметом. Как показал данный случай, когнитивные способности бордер-колли практически соответствуют способностям человекообразной обезьяны, дельфина, попугая и в конечном счете человеческого детеныша.

Довольно часто эксперименты с животными оканчиваются именно этим: исследователи сравнивают умственные способности своих испытуемых с интеллектом человека. Но так ли просто поддаются сравнению интеллект животного и интеллект человека? И даже разум одного животного и разум другого? Если Рико мог, используя метод исключения, правильно находить теннисный мячик, делает ли это его умнее полярной крачки, которая каждый год путешествует между Северным и Южным полюсами, преодолевая более 70 тысяч километров? Кошка, играющая на пианино, – умнее ли она шимпанзе, способного выучить язык жестов и чья ДНК почти на 99 % совпадает с человеческой?

Сравнивать умственные способности животных не легче, чем сравнивать умственные способности разных людей. Платон или Аристотель? Ньютон или Эйнштейн? Мане или Моне? Кто из них умнее? Красногубая рыба-ласточка или китайская исполинская саламандра? Индийский слон или африканский слон? Кто умнее? Ранжирование интеллекта животных в итоге оказывается бесполезным занятием. Более того, последние исследования показали, что из предполагаемых 9 миллионов видов, населяющих планету, открыто только 15 %. Кто знает, какие сказочные существа живут в глубинах океана, парят в стратосфере, ползают в труднодоступных джунглях? Каким фантастическим разумом они обладают? И способны ли мы, люди, его постичь?

Довольно часто интеллект рассматривается лишь как единственный фактор, по которому мы определяем, какие животные заслуживают нашего сострадания, а какие нет. При этом наше весьма ограниченное представление о собственном, человеческом интеллекте лишает всякого смысла попытки классифицировать наших собратьев-животных по критериям сходства их мозга с нашим. Или это просто неразумный способ – можно и так сказать – определить критерий значимости.

Цель нашей книги – не только поставить под сомнение вопрос о превосходстве человеческого интеллекта или продемонстрировать, что животные мыслят и действуют подобно людям, но и показать их отличие как от нас, так и между собой – и оценить это по достоинству. Разве подлежат сравнению умственные способности гиббона, перемещающегося по тропическим лесам с помощью мощных прыжков, и гигантского синего кита, оглашающего просторы океана своим пением? Каждое животное преуспевает в своем занятии. Как вы увидите дальше, животные мыслят, путешествуют, ориентируются на местности, общаются, любят, играют – и делают все это исключительно уникальными способами.

Тем не менее в течение долгого времени, когда мы заводили речь о животных, все сводилось только к интеллекту. По мнению ученых, единственное, что имело значение, – это разум. Многие считали, что развитие интеллекта представляет собой непрерывную поступательную эволюцию, которую венчает человек, и все остальные виды едва ли могут соответствовать его уровню. Однако любой другой вид мог бы точно вписаться в этот эволюционный диапазон. Именно такую концепцию изложил Чарлз Дарвин в 1871 году в своем позднем труде «Происхождение человека и половой отбор». Когда Дарвин писал: «Как бы ни было велико умственное различие между человеком и высшими животными, оно только количественное, а не качественное»[1]1
  Цит. по: Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор // Дарвин Ч. Сочинения в 9 т. Москва: АН СССР, 1953. Т. 5. С. 239. Здесь и далее примечания редактора.


[Закрыть], – то он, по сути, имел в виду, что все животные происходят от одного предка и потому обладают одним и тем же набором умственных способностей, но на разных уровнях.

Идея не нова. Еще в IV веке до нашей эры был известен аристотелевский принцип совершенствования scala naturae, то есть «лестница природы». Как и позже Дарвин, Аристотель утверждал, что все живое без труда можно распределить по специальной шкале (scala naturae): на одном ее конце – «низшие» животные, что-то вроде разных червей; в ее середине – «промежуточные» животные, например собака и кошка; на противоположном конце – «высшие» животные, такие как обезьяна и человек. В Средние века христианские теологи, преобразовав идею Аристотеля, создали свою иерархическую шкалу, названную «великая цепь бытия», которая была упорядочена согласно степени совершенства организмов. На вершине ее располагался Бог, за ним следовали ангелы, далее – люди, животные, растения и, в самом конце, неорганические вещества. Каждое звено цепи имело собственную иерархию. У людей наверху располагались короли, высшая аристократия и дворяне, тогда как крестьяне низводились до самого дна общества. Животные высшего ранга были представлены крупными хищниками, например львами и тиграми, – их нельзя приручить, и потому они считались более исключительными, чем покоренные, одомашненные животные, такие как собаки и лошади. Насекомые тоже имели свою систематизацию: пчелы, дающие мед, располагались выше комаров и травоядных жуков. Самый низ занимали ползучие гады – их положение объяснялось коварным поведением змея в Эдемском саду.

Даже на протяжении XX столетия ученые не отступали от убеждения, что эталоном оценки животных может быть только человеческий интеллект. Для определения мыслительных способностей животных придумывались все более безжалостные эксперименты, многие из которых проводились в Висконсинском университете в Медисоне под началом психолога Гарри Харлоу. Харлоу приобрел известность еще в 1950-е годы серией опытов над макаками-резусами, во время которых отнимал у матерей младенцев и конструировал для них суррогатных матерей из проволоки. Отчаянные попытки травмированных детенышей найти живой отклик и ласку у неодушевленной матери послужили основой для дальнейших исследований последствий разлучения с матерью, социальной изоляции и потребностей в зависимости от других. (Многие историки науки считают, что именно жестокость опытов Харлоу в немалой степени способствовала началу движения за освобождение животных.) Позже Харлоу разработал серию экспериментов, названных «протоколы обучения», которые эффективно определяли, насколько субъект готов учиться. Например, животному предъявляли две двери, за одной из которых находилась еда; опыт продолжался до тех пор, пока испытуемый не находил правильную дверь. Придумывая подобные эксперименты и как бы следуя заветам аристотелевской scala naturae, ученые создавали собственные межвидовые тесты для оценки коэффициента умственного развития, чтобы классифицировать существующих в нашем мире животных.

На первых порах казалось, будто результаты тестирований подтверждают традиционные представления о соответствии интеллекта размеру мозга. В «протоколах обучения» люди превосходили шимпанзе, шимпанзе опережали горилл, гориллы – хорьков, хорьки – скунсов, скунсы – белок и так далее. Однако чем больше животных подвергалось такого рода проверкам, тем противоречивее становились результаты. Когда ученые начали тестировать голубых соек и других птиц, выяснилось, что те дают результаты лучше, чем добрая половина испытуемых млекопитающих. В некоторых заданиях голуби, по словам одного исследователя, «дают фору любой обезьяне»[2]2
  Koerth-Baker М. Humans Are Dumb at Figuring Out How Smart Animals Are // FiveThirtyEight. 2018. May 18 (fivethirtyeight.com/features/humans-are-dumb-at-figuring-out-how-smart-animals-are).


[Закрыть]. Вскоре ученые все-таки стали понимать, что мир животных слишком сложен и не надо старательно загонять его в рамки линейной систематизации. В конце концов исследователи отказались от большинства своих экспериментов, которые физически и эмоционально травмировали животных. Вот заключение, сделанное в 1969 году в статье, напечатанной в Psychological Review: «Идея, что всех животных можно расположить на “филогенетической шкале” с человеком на вершине, оказалась несостоятельной и не соответствующей современным представлениям об эволюции животных… Итак, попытка сравнительной психологии опираться на зоологическую модель эволюции при отборе видов для исследования и интерпретации поведенческих сходств и различий потерпела сокрушительное поражение. Результаты исследований не имели никакой прогностической ценности»[3]3
  Hodos W. Scala Naturae: Why There is no Theory in Comparative Psychology // Psychological Review. 1969. № 76 (4). Р. 337–350.


[Закрыть].

Интеллект животных может быть понят или по крайней мере изучен только в контексте эволюционного пути конкретного вида. Мы, люди, – какие мы есть – стали такими не только из-за прямой осанки и размера нашего мозга, но и благодаря присущему нам чувству индивидуальности, благодаря нашему творческому началу, воплощенному в изобразительном искусстве и музыке. Изобретательность позволила человеку обрести язык, научиться разводить огонь и готовить пищу. Однако, как далее мы поймем из этой книги, многие животные обладают не меньшими способностями, а некоторые владеют совокупностью таких свойств, которые человек даже осмыслить не в состоянии.

Эволюция муравьев продолжалась 140 миллионов лет, и все это время они оттачивали свои коллективные инстинкты. Вы когда-нибудь видели жизнь муравейника в замедленной съемке? У каждого муравья есть своя конкретная роль в группе, а каждая группа выполняет определенную функцию. Любой, кто наблюдал по кабельному каналу заседание Конгресса, знает, как легко обычная дискуссия оборачивается крикливой перебранкой. В муравьиной колонии такого не происходит – все ее сотни миллионов членов сосредоточенно и бесперебойно работают на общее благо. Наши шестиногие друзья не могут общаться между собой с помощью речи, как это делаем мы, однако они способны координировать воспроизведение, строительство, накопление ресурсов и даже военные действия с помощью языка запахов, прикосновений и звуков. Кто скажет, что коллективный разум муравейника уступает интеллекту отдельной человеческой личности?

Даже размер мозга не служит корректным показателем интеллекта. Мозг человека в четыре раза меньше, чем у кашалота, слона и дельфина. А по пропорциональному соотношению массы мозга и тела мы уступаем муравьям, тупайям, малым птицам и мышам. Мы не знаем никакого анатомического критерия, определяющего «умственное превосходство» одного животного над другим; но даже если он и существует, то слишком много составляющих, которые еще предстоит изучать. Умственные способности птиц не могут не впечатлять, хотя у них относительно небольшой мозг и ограниченное количество нервных клеток и нейронных связей.

У самых неожиданных существ иногда обнаруживаются удивительные качества. Например, слизевики – вряд ли эти организмы придут вам в голову при мысли об «умном животном». Не растения, не животные, не грибы – всего лишь почвенные амебы, состоящие из одной клетки. (Для сравнения: в человеческом теле насчитывается примерно 37 триллионов клеток.) Слизевики могут образовывать экзотические формы необычных цветов, напоминающие пчелиные соты или фруктовое мороженое; они растут луковицеобразными скоплениями, достигая в длину трех метров. Есть разновидность слизевиков под чарующим названием «собачья рвота», которая, как вы догадываетесь, и выглядит соответственно. На каждом континенте живет более 900 видов слизевиков, и ученым предстоит еще долго их изучать, изучать и изучать. «Думаю, они самые прекрасные и совершенные создания, которые я когда-либо видел», – свидетельствует специалист по слизевикам Фредерик Шпигель, профессор биологии из Университета Арканзаса[4]4
  Slime Molds: No Brains, No Feet, No Problem // PBS News Hour. 2012. April 5 (www.pbs.org/newshour/science/the-sublime-slime-mold).


[Закрыть]. Ученые обнаружили генетическое сходство между новозеландскими и американскими образцами, а это означает, что они каким-то образом путешествуют по миру, не имея ни крыльев, ни лап, ни ног. Даже если их разорвать пополам, слизевики продолжают расти и размножаться. И, как показало одно увлекательное исследование, слизевики способны находить выход из лабиринта.

Исследователи часто используют лабиринт для изучения когнитивных способностей разных животных, поскольку его прохождение требует от испытуемых хорошей памяти и навыков по решению задач. В частности, лабиринт проверяет, как функционирует гиппокамп, который расположен в одном из самых архаичных отделов мозга позвоночных и играет важную роль в сборе информации, в работе кратковременной и долговременной памяти, а также в пространственной ориентации. Степень развития гиппокампа часто бывает ведущим критерием интеллекта в целом, а лабиринт оказывается самой простой его проверкой. Частичка слизевика на одном конце лабиринта может воспроизводиться и расти по направлению к пище, находящейся на другом конце. Когда слизевик попадает в тупик, он вбирает в себя отростки, возвращается обратно и пытается найти новый путь. Слизевик может часами искать кратчайший путь к своей добыче. Проведенное недавно исследование ученых из Сиднейского университета показало, что слизевик обладает пространственной памятью: он умеет оставлять след из прозрачной слизи и таким образом помечает места, где уже был. И нужен ли мозг, если есть такая слизь?

Слизевики не могут создавать произведения искусства, не умеют – насколько мы знаем – влюбляться, но их интереснейшее существование заставляет нас пересмотреть определение интеллекта. Называя некоторых животных «умными», мы подразумеваем, что есть животные «глупые», но не затрудняем себя изучением особенностей их эволюционного пути. Ради ныне живущего потомства их предки переносили страдания, далеко выходящие за пределы нашего понимания; их предки выживали вопреки всем условиям, чтобы только передать свою ДНК следующему поколению. Медузы, как и слизевики, возможно, не выглядят высокоразвитыми существами. Тем не менее они путешествовали по морям более пятисот миллионов лет – задолго до того, как плавники стали лапами или ногами и как появились разные континенты. Медузы смогли пережить все: от сурового ледникового периода до вулканических катастроф, уничтоживших 96 % морской живности. И когда в следующий раз вам придется столкнуться с муравьем, ползущим по стене вашей кладовой, или повстречаться со свиньей на ферме, или увидеть под микроскопом бактерию, помните, что вы смотрите на самые умные организмы, которые когда-либо населяли нашу Землю, просто по той простой причине, что они выжили и продолжают преуспевать на ней.

Британский этолог и психолог Конви Ллойд Морган в преддверии XX столетия провозгласил принцип зоопсихологии, гласящий, что ни в коем случае нельзя истолковывать поведение животного «как результат проявления какой-либо высшей психической функции, если его можно объяснить наличием у животного способности, занимающей более низкую ступень на шкале психологической эволюции». Это утверждение, позже названное каноном Ллойда Моргана, означает, что при интерпретации сравнительного интеллекта земных обитателей идея антропоморфизма по отношению к животным – то есть приписывание их поведению человеческих эмоций и намерений – глубоко контрпродуктивна. Разум человека отличается от разума дельфина, который, в свою очередь, отличается от разума мыши. И попытки сравнивать их бесплодны, так как у них иной образ жизни и разная среда обитания.

Сравнительный анализ умственных способностей животных может быть затруднительным даже внутри одного семейства. Возьмем, например, гиббонов – небольшие субтильные создания с мощными руками, благодаря которым они раскачиваются на ветках для прыжков с дерева на дерево. Долгие годы в научной среде гиббонов держали за умственно неполноценных. Особенно это было очевидно на фоне других приматов во время проведения экспериментов. Например, шимпанзе быстро учились различать разные предметы, усваивать и выполнять простые задания, тогда как гиббоны обнаруживали полную бестолковость. Так обстояло дело до 1960-х годов, пока американский ученый-приматолог Бенджамин Бек, помогавший обезьянкам тамаринам готовиться к выходу из зоосада на волю, не догадался, почему гиббоны по сравнению со своими собратьями-приматами показывали столь плачевные результаты. В отличие от шимпанзе, гиббоны обитают исключительно на деревьях. Своими длинными мускулистыми руками и отстоящими крючковидными большими пальцами, предназначенными для захвата ветвей, они резко отличаются от обезьян, живущих на земле. Во время опытов гиббоны находились в клетках, где они должны были манипулировать предметами, лежавшими на плоской поверхности. Гиббоны физически не могли брать и поднимать их из-за кривых больших пальцев – и это поведение ученые ошибочно интерпретировали как дефицит интеллекта. Бек повторил эксперимент, расположив предметы не на полу, а на уровне плеч, и гиббоны справились с заданием так же хорошо, как и шимпанзе.