Текст книги "Потерянный рай"

Ободренные надеждой, Стим и Солара прибавили шагу и уже через полчаса с восторгом рассматривали помещение, заполненное огромными цилиндрическими агрегатами похожими на части двигательной системы. Только эти были без внешних сенсоров контроля и имели на вершине огромные блестящие раструбы неизвестного назначения.

– Эвакуационная система № 766, – прочитал Стим на боку массивного цилиндра. – Если это архаичные поезда, то почему утоплены в пол до середины корпуса? Как их вернуть в горизонтальное положение? Давай поищем пульт или систему управления и уберемся отсюда.

– А вот у нас иное мнение на этот счет! Стоять, где стоите!

У Солары душа ушла в пятки, когда из укрытия появились довольные собой работорговцы в полном составе с паромщиком Сулом. Отрезав детям пути отступления, они были жутко довольны сработавшей ловушкой.

– Я ведь говорил, что они придут сюда, – расплылся в злой ухмылке Сул. – Из того места, откуда они сбежали, ведет много дорог. Но все они непременно сходятся в этом отсеке.

– Где ваша предсказательница? – медленно спросил Стим, не заметив среди них Каланчу. – Вы оставили ее одну в этом жутком месте?

– Не волнуйся, она больше уже ничего не боится. – С гнусной улыбкой ответил Дымок, поигрывая пистолетом. – Отмучалась бедняга. Мне будет не хватать ее предсказаний…

– Вот чего не ожидал, того не ожидал от Каланчи! – процедил Боло. – Эта тварь только прикидывалась одной из нас, а как представился удобный случай, тут же ударила в спину. Из‑за вас двоих мне пришлось прикончить ее, а ведь я искренне любил ее. Она, даже можно сказать, занимала особое место в моем сердце. Но я рад, что ее больше нет. Терпеть не могу предателей.

Медленно отступая вглубь отсека, дети лихорадочно думали, что им делать дальше. Прямо перед ними находился Боло и Дымок, позади Сул, держа на виду цепь с двумя ошейниками.

– Порезвились и хватит. Мы только зря тратим драгоценное время. Железяка, наверное, давно разобралась со всем населением Рабала и самое время прибарахлиться ценными вещичками…

Он застыл на месте смотря детям за спину в то время как Боло и Дымок пятились назад.

– Не может быть! – пораженно выпучил глаза Сул, выронив цепь. – Этого… не может быть!

– Думаешь, тебе удастся провести нас таким старым приемом? – хмыкнула девушка.

Но Сул в ужасе убегал, бросив оружие и цепь, постоянно оглядываясь через плечо.

– Бегите, дурни, если жизнь дорога!

Из темноты тоннеля появились сначала два светящихся глаза, а потом и все остальное блестящее металлическое тело машины – убийцы посланной Хранителями за Стимом. Совсем не важно как она их выследила, главное, что теперь придется с ней сразиться или умереть в бою.

– Стим Таггарт и все с кем он контактировал должны быть уничтожены…

Стим плашмя упал на пол и, что есть силы, дернул за собой Солару, чем спас ей жизнь. Энергетический заряд дрона, с глухим шипением пролетел у них над головой и врезался в стену, от которой срикошетил в покатый бок шлюпа, оставив после себя оплавленный след.

– Стим Таггарт и все с кем он контактировал должны быть уничтожены, – неживым голосом повторил дрон и стал быстро спускаться по ржавому эскалатору на нижний уровень.

Вероятно, в ходе резни в Рабале его повредили, потому что корпус был в некоторых местах частично пробит – сквозь дыры виднелась искрящая проводка. С трудом, передвигая подвижные конечности, дрон снова выстрелил, целясь в этот раз в работорговцев. Электронные глаза уставились в ту точку, где мгновение назад находились Стим и Солара, но там их уже не было. Тогда из пальцев дрона выдвинулись стальные ножи, зловеще сверкнувшие в тусклом рассеянном свете аварийных ламп. По металлическому телу пробежали конусы молний, и оно стало прозрачным – включилась система адаптивного камуфляжа на основе преломления света. Робот решил не рисковать и как можно скорее закончить свое задание. Любые поломки починят, но вот чего не простят, так это если его цель сбежит и затеряется среди других биоников.

Рут был очень раздражен, что Азазот изменил первоначальное намерение атаковать капитанский мостик, вместо этого разделив армию и выбрав новую цель – жилую палубу номер один – после того как переговорил с кем‑то из Хранителей, пожелавших переметнутся к слигам. Это было подозрительно и внушало беспокойство. Основная часть Хранителей забаррикадировались на командном мостике, бросив испуганное и деморализованное ополчение. Ополченцы, чей возраст колебался от шестнадцати до двадцати лет, сдались слигам, когда те предложили им сдаться на выгодных условиях. Азазот клятвенно пообещал сохранить жизнь, а взамен потребовал содействие в бою. Хранители оказались отрезанными от других секторов и лишились внутрикорабельной связи. Камеры безопасности так же перешли под полный контроль мятежников – все оборудование было потеряно вместе со сдавшимся техническим персоналом. Юные соларианцы сдавались в массовом порядке, решив, что с них достаточно насилия. Истерия и страх целиком завладели умами всех кадетов, начиная от самых маленьких и заканчивая их еще недавно суровыми наставниками. Некоторые были так измучены и опустошены, что потерянно бродили по коридорам, не реагируя ни на что. Другие апатично наблюдали за всем и не сопротивлялись когда к ним подходили слиги из числа мятежников и уводили прочь. Брошенные дети плакали, не понимая, что происходит, а женщины думали только о том как уберечься от изнасилования и других зверств. К счастью, таких случаев было немного. Армия Азазота была достаточно дисциплинирована, чтобы не только не допускать, но и предотвращать такие случаи.

Уворачиваясь от бегущих навстречу групп вооруженных клифов, Рут решительно направился к грузовому лифту, ведущему на палубу технического мониторинга, до сих пор находящуюся в осадном положении. Пробиться туда в одиночку было невозможно, но у него имеется план. Захватив с собой воинов, которых набралось пять десятков, дал им задание скрытно спуститься по лифтовой шахте на нижний уровень и дожидаться его прихода. Еще был шанс спасти отца, не дожидаясь окончания боя. Однако судьба распорядилась иначе.

Добравшись до места встречи с группой, он услышал ужасные известия.

– Мы опоздали, – доложил одноглазый разведчик. – Я сам видел как, из горящего пролома в стене протектроны вытащили волоком престарелого соларианца, похожего по описаниям на вашего отца. Сфера технического мониторинга снова в руках Хранителей.

– В какую сторону увели моего отца? – прорычал Рут. – Отвечай!

– Это нам неизвестно. Мы не решились атаковать превосходящие силы…

Но Рут его уже не слушал. Выхватив из рук ближайшего бойца силовой щит и короткий обрубок излучателя, схватил разведчика за плечо.

– Показывай дорогу! Его не могли увести слишком далеко.

Слиги молча последовали следом, старясь не отстать. По пути стали попадаться сожженные тела тех протектронов, кто был убит при штурме Сферы. Огромные створки входа были не тронуты, зато чуть дальше курился паром огромный лазерный бур, просверливший в стене огромную дыру. Рядом с ним суетились протектроны, укладывающие вдоль стены своих убитых.

– Никто не должен уцелеть! – процедил Рут и первым кинулся в атаку.

Прикрывшись силовым щитом, он отразил несколько зарядов и сам выстрелил в ответ. Его поддержали взревевшие слиги и обрушили на протектронов такой шквал огня и самодельных гранат, что за первую минуту те потеряли сразу пятерых. Затем началась поножовщина, и потекли реки крови. Стальные палицы и лазерные копья с грохотом столкнулись. Отрубленные конечности и отрезанные головы с чавкающим звуком катались по полу, мешаясь под ногами. Количественный перевес был на стороне мятежников, зато протектроны были лучше вооружены и защищены броней. Усталость и бессонные ночи начали постепенно сказываться и на Руте. Его руки стали, словно из свинца. Каждая мышца визжала от боли, а ноги отказывались повиноваться. Рут с яростным криком обхватил протектрона за шею и резко выкрутил набок. Оттолкнув ногой обмякшее тело, неожиданно закричал от невыносимой боли. Лазерный клинок второго протектрона едва коснулся его, но этого хватило, чтобы обрубить руку по самое плечо. Рут из последних сил поднял врага над головой и резко опустил на свое колено, насладившись хрустом. Обессилено привалился к стене, держась за жуткую рану из которой хлестала кровь.

– Идти можешь? – обеспокоено спросил слиг, склонившись над ним.

– Все хорошо, – обнадеживающе подмигнул Рут, скрыв за кривой улыбкой гримасу боли. – У меня еще достаточно рук осталось… вот только наложу жгут, остановлю кровотечение…

Боец выставил излучатель на минимум и прижег ему рану, чтобы остановить кровь. Вскрикнув от боли, Рут чуть не потерял сознание, но нашел в себе силы подняться на ноги.

– Нужно уходить. Они скоро вернутся. Нас осталось слишком мало, – сказал хрипло боец.

– Ерунда! Мы почти выиграли…

В дальней части главного коридора появилось с полсотни протектронов. Теперь стало очевидно, что победить в этой битве уже невозможно. Выхватив из‑за пояса мертвого протектрона фазовый пистолет, Рут приготовился биться до конца.

– Ваша последняя надежда уйти. Если найдете моего отца, скажите, что я сделал все что мог.

– Мы не бросим тебя одного!

– Уходите! – взревел Рут, хищно оскалив зубы. – Эти мимо меня не пройдут.

Не обращая внимание на раны, полученные в первом бою, Рутаган бился, словно берсерк одержимый жаждой смерти, пока не свалился на пол с которого больше не смог подняться. При осмотре его бездыханного тела враги с удивлением насчитали больше трех десятков колотых и резаных ран, каждая из которых была сама по себе смертельна. Но самое удивительное, эти раны затягивались практически на глазах. Лишь один удар стал для слига роковым – лучевое копье пронзило ему голову насквозь. Рут выполнил обещание – его друзья успели отступить на палубу технического мониторинга и там забаррикадироваться. Теперь для того, чтобы их выкурить оттуда, придется привлечь дополнительные силы, которых уже не оставалось – армия Азазота начала решительный штурм последнего оборонительного рубежа. Хранители отчаянно призывали к себе оставшихся в строю сторонников.

Оставив тела там, где они лежали, протектроны поспешили ретироваться, пока не объявились дружки этих презренных мутантов. Мертвецы не кусаются, и пользы от них никакой.

Через некоторое время среди груды тел зародилось движение. Оттолкнув от себя труп мертвого протектрона, с пола медленно поднялся залитый кровью Рутаган. Смотря в пустоту бессмысленным взором, слиг мучительно пытался вспомнить, кто он и как очутился в этом странном мире, целиком сделанном из блестящего металла. Потерянно бродя по пустым коридорам, где царила одна лишь смерть, Рутаган уходил все дальше от последних Хранителей и Азазота про которых больше ничего не помнил. Вся его жизнь была перечеркнута одним ударом копья, повредившего часть мозга вместе с воспоминаниями о возложенной на него миссии.

– Я требую немедленного ареста Хранительницы гармонии Арии! У меня есть неоспоримые свидетельства ее предательства! Она причастна к катастрофе на жилой палубе…

Застыв статуей у обзорных экранов, капитан Блэр даже не обернулась к Хранителю Гриони. Мятежные члены экипажа неудержимо напирали со всех сторон, не считаясь с потерями. Все коридоры были засыпаны трупами как атакующих, так и защитников. Восстания часто случались и раньше, но впервые одно из них закончилось успехом восставших. Что будет потом с ней лично, капитана меньше всего волновало, ведь она была всего лишь интерактивным слепком, а вот миссия на Центурию оказалась под угрозой. Без ее знаний и умений корабль будет вечно блуждать на просторах космоса, пока все пассажиры Ковчега не обратятся в прах. Возможно все произошедшее к лучшему. Зачем долго ждать? Пусть все закончится здесь и сейчас.

Подчиняясь ее манипуляциям, звездный транспорт стал медленно разворачиваться, беря курс на центр космической бури двигающейся следом за ударной волной сверхновой. Темная громада корабля из‑за слишком резкой смены курса подверглась конструктивной деформации. Корпус в некоторых местах выгнулся дугой, не выдержав чудовищного воздействия инерции. Клубящиеся прямо по курсу огненные протуберанцы шторма жадно тянули щупальца навстречу жалким букашкам, посмевшим решится на подобное безумие. Облака газа, наэлектролизованные статическими зарядами шторма, стали притягиваться к Ковчегу, сделав его со стороны похожим на огромную комету, несущуюся прямо в преисподнюю. Разрываемое молниями пространство, обволакивало тушу корабля, нагревая обшивку до критической температуры.

Массивные створки шлюза позади капитана Блэр под действием потока энергии раскалились докрасна и оплыли на пол лужицей металла. Сквозь горящий проем протиснулась темная фигура с пылающими глазами и блестящими клинками жутких искривленных когтей.

– Азазот, – с ненавистью прошипела капитан. – Что‑то ты припозднился. Я уже заждалась.

Блэр извлекла из складок плаща излучатель и выстрелила в главный пульт управления, после чего спокойно откинула в сторону и скрестила руки на груди, ожидая скорой расправы. С быстротой молнии, предводтель слигов преодолел разделяющее их расстояние. Рывком вздернул тело Блэр в воздух, удерживая железной хваткой за горло. Он медленно сжимал пальцы вокруг ее позвонков, которые стали со скрежетом деформироваться и сминаться в его руке, после чего со всей силы ударил искусственное тело об пол и стал яростно крушить ногами, пока искусственное тело не превратилось в груду искореженного хлама, озаряемого вспышками разрядов.

– Все пропало! – съежился от страха Гриони, наблюдая на обзорном экране, как неуклонно приближается огромный вихрь, размерами превосходящий целую солнечную систему.

Азазот быстро подошел к пульту. Не обращая внимания на группу Хранителей стоящих в стороне под охраной слигов, стал осматривать поврежденный пульт управления. По счастливой случайности капитан не верила, что единственная возможность миновать космический шторм, это пройти сквозь его око. Сейчас курс был точно на центр шторма, значит, осталось только ждать и молиться, чтобы теория оказалась верной. Если корабль уцелеет после первой встряски, со временем все поврежденные элементы будут восстановлены. Существовала ведь еще и резервная кабина управления. Поступок капитана иначе, чем отчаянием и не назвать.

Оглушительно взвыла сирена тревоги. Мощная судорога пронзила корабль, опрокинув всех на пол. Свет во многих отсеках погас. Дрожь корпуса с каждой секундой нарастала, грозя большими разрушениями. Если в обшивке образуется небольшая брешь, проблемный участок будет изолирован от остальных отсеков. Если образуется трещина в корпусе, она быстро станет расти и расширятся, пока корабль не переломится на части. Все теперь зависело от удачи…

Стим, прячась в тени эвакуационного модуля, осторожно выглянул из укрытия. Начавшаяся тряска и жуткий скрип переборок заглушили все остальные звуки. Чуть в стороне догорал обугленный труп Дымка, отчего‑то решившего, что бежать по открытому пространству – неплохая идея. Что касается погибшего следом за ним Боло, то его прикончил совсем не дрон, а бывший друг и коллега по нелегкому ремеслу – паромщик, давно точивший на него зуб. Стим сам видел, что когда представилась возможность, Сул сначала раскроил Боло череп булавой, а потом хладнокровно обобрал. Сейчас он скрывался где‑то среди нагромождений контейнеров в дальней части отсека. Он хорошо знал эти места и потому лучше ориентировался, пока Стим и Солара бродили вслепую, рискуя наткнуться на жестокую машину.

Приложив палец к губам, Стим направился к эскалатору. Солара шла следом за ним, держась за поручни, чтобы не упасть. Они обогнули стальной цилиндр и тут же застыли на месте. Прямо перед ними на полу неподвижно лежал дрон, даже не пошевелившийся при их появлении. На его наручном дисплее мигала надпись: – «Передача данных… передача завершена… инициализация личности – Блэр». Пока машина находилась в ступоре, был отличный шанс улизнуть. Тут еще так некстати корабль снова так тряхнуло, что они, не удержавшись на ногах, попадали на пол. Свет в отсеке погас, и пришлось передвигаться на ощупь. Механический голос станционного диспетчера звучащий из репродукторов на потолке докладывал о повреждениях. Дрон внезапно одним рывком поднялся с пола и стал осматриваться, подняв оружие на уровень глаз.

– Сюда! – Солара втолкнула Стима в открытый проем спасательного челнока. Не без труда закрыв люк диафрагмы, девушка побежала к другому цилиндру, пытаясь увести дрона за собой. Но тот и не думал покупаться на эту уловку – его интересовал только объект поисков. Дрон с личностью Блэр неспешно подошел к капсуле, где сидел Стим, и попробовал взломать люк. Он не поддался, сигнализируя на внешний дисплей, что спасательная капсула занята. Тогда дрон приставил к круглому иллюминатору дуло плазменной пушки и стал прожигать толстое тугоплавкое стекло. Иллюминатор стал медленно мутнеть и плавится.

Лихорадочно ища взглядом любой предмет, который можно использовать в качестве оружия, Стим ухватился за массивный рычаг и потянул его на себя, стараясь вырвать из паза. Взревевшие стартовые двигатели заставили сжаться в страхе в пилотское кресло. Спасательная капсула вместе с дроном стала медленно опускаться в глубокую шахту под палубой. За шлюпом закрылась тяжелая крышка и на мониторе пульта быстро замигала надпись: – «Декомпрессия». Вторая створка, закрывающая выход в космос пришла в движение, обнажив темный проем, озаряемый всполохами космического шторма. Лобовое стекло капсулы мгновенно покрылось белесой изморозью, как и тело дрона. Теперь дрон был не таким подвижным, учитывая, что его механические суставы не были приспособлены для функционирования в открытом космосе. Мучительно медленно перебирая непослушными конечностями, он упрямо полз вдоль корпуса, когда окружающий мир наполнился морем огня. Мощное ускорение вдавило Стима в противоперегрузочное кресло, а дрон, лишившись опоры, полетел в невесомости параллельным курсом следом за быстро удаляющейся капсулой в сторону энергетического шторма, который сжег все его электронные платы. Механическое тело медленно сносило все дальше в открытый космос – прочь от Ковчега. Находящаяся внутри него личность Блэр отчаянно сопротивлялась гибели электронного сознания, но была бессильна против обстоятельств.

Прислонившись лицом к иллюминатору, Стим с ужасом наблюдал, как быстро уменьшается Ковчег, чей изуродованный от встреч с мелкими астероидами корпус под воздействием ионизирующего излучения стал ярко светиться. Мир, в котором юноша провел всю сознательную жизнь, где остались друзья и его единственная любовь – все стремительно удаляется прочь, пока сам он неуклонно приближается к зловещему завихрению в пространстве прямо по курсу капсулы. Трудно в столь юном возрасте смирится с гибелью, которая ждет не в глубокой старости, а через считанные часы. Хотелось кричать от отчаяния и биться головой о переборку, но слова застряли в груди ледяным комом. Сердце отчаянно колотилось в груди, печально отсчитывая оставшееся время. Крепко зажмурив глаза, Стим приготовился к самому худшему.

Часть 4. Консорциум Сларги Флич

Изредка пробуждаясь от беспокойного сна, Стим хотел снова закрыть глаза и никогда больше не просыпаться. В тесном, холодном узилище, несущемся в черноте космоса, было одиноко и тоскливо. Прошло неизвестно сколько времени с тех пор, как спасательная капсула попала в пространственный разрыв материи, вызванный космическим штормом. Трудно описать чувства Стима, когда он понял всю бесплодность попыток развернуть капсулу назад. Съежившись в массивном пилотском кресле с широкими подлокотниками, юноша попробовал снова заснуть, но из этого ничего не вышло – за время, проведенное здесь, он выспался на неделю, если не на месяц вперед. Консервированных запасов продовольствия должно хватить на несколько недель экономного употребления, но в том то и дело что не голод угрожал ему – запасов кислорода, согласно показанию датчика хватит от силы на пять дней. Часами апатично наблюдая в иллюминатор за сверкающими звездами, Стим никак не мог взять в толк, отчего такое несоответствие в количестве продовольствия по отношению к кислороду. Какой прок нагружать капсулу едой, когда пилот будет мертв задолго до того момента, как съест последний кусочек еды и выпьет последнюю каплю воды? В этом не было никакой логики.

От дальнейших раздумий на эту тему отвлек короткий сигнал вызова. Посмотрев в сторону пульта, с легким удивлением увидел, что на дисплее изменилась привычная картинка. Раньше там постоянно мигало сообщение: – «Ведется активный поиск зоны посадки». Теперь вместо этого длинные колонки цифр с непонятными координатами и просьбой подтвердить выбор.

– «Хуже не будет» – рассудил Стим и нажал клавишу на консоли управления.

Звезды качнулись и медленно стали двигаться, когда капсула стала менять курс. Среди одиноких пылевых облаков и сияющего шара маленького Белого карлика стал медленно проявляться тусклый полумесяц в обрамлении из тонких золотистых колец. На экране вычислительного комплекса появилась спектральная статистика звезды, а также информация, сообщавшая об обнаружении планеты с подходящими для кислородной жизни условиями и умеренной температурой. Стим с трудом читал архаичный язык соларианцев, многое при этом не понимая. Он не знал что значит «триангуляция зоны посадки» или «управляемая телеметрия». Наугад щелкая переключателями, он обнаружил, что пульт больше не реагирует на манипуляции. Ему и в голову не могло прийти, что все операции за него выполняет бортовой вычислительный комплекс, правящий курс капсулы с момента отстрела от материнского корабля.

Вернувшись к наблюдению за приближающимся полумесяцем планеты, юноша стал размышлять, что сейчас делает Солара. Жива ли еще? Как отнеслась к расставанию?

Стим достал из кармана комбинезона тщательно оберегаемую фотографию родителей, которых почти не помнил. Лишь смутные образы иногда приходили к нему во снах, отчего он старался в последнее время все время спать, чтобы быть рядом с ними. Наставник Вейл говорил о какой‑то загадке крови. Так секрет и остался бы навеки неразгаданным, если бы юноша случайно не порезался об острую кромку на рамке и не запачкал кровью датчик ДНК, который выглядел как обычное украшение в виде вензеля. Почти сразу над рамкой медленно засияло голографическое изображение соларианца, который во снах называл себя его отцом. От неожиданности Стим выронил рамку и на всякий случай отодвинулся в сторону. Потом осторожно дотронулся до изображения, которое ожило, словно до этого стояло на паузе. Раздался четкий, твердый голос такой родной и забытый.

– Если ты читаешь это сообщение, значит, меня давно нет в живых. – Полковник Слав Таггарт на мгновение замолчал, словно набираясь решимости. – Сын! Ты стал совсем взрослым и должен понимать, что в той ситуации у меня не было выбора. Твоя мать приняла трудное решение, но не суди ее слишком строго, ибо она твоя мать. Что касается меня, то я сделал то, что должен был сделать. Я совершил в своей жизни много недостойных поступков, за что теперь сожалею. Единственным моим утешением и прощением стала призрачная возможность совершить нечто такое, что компенсирует вред от моего бездействия и безволия. Я наивно хотел подарить нашим гражданам целую Вселенную, полную чудес и загадок, вместо тесных и перенаселенных миров внутреннего кольца раздираемых противоречиями. Мне надоело служить избалованной кучке избранных, возомнивших себя Божествами, распространивших власть на мириады жизней. Чтобы понять мой поступок ты должен для начала усвоить, насколько велика моя ненависть к этим лицемерным эгоистам. Пользуясь благами цивилизации и достижениями нашей великой нации, они решили скрыть величайший дар, созданный лучшими учеными генетиками. Вечная жизнь. Это не сказка и не вымысел. Они синтезировали в секретных лабораториях искусственные организмы, способные бесконечно долго обновлять клетки тела. Я не ученый и не могу объяснить все процессы, но верю, что это в корне изменит всю нашу жизнь. – Лицо отца стало суровым, когда он подошел к самому главному. – Ты являешься непосредственным носителем модифицированных организмов известных ранее под названием штамп ELP‑111…

При этих словах Стим сжался от страха. Он знал, что этот штамп вируса был повинен в почти полном вымирании соларианцев в 1025 году новой эры. Если Хранители неправильно интерпретировали результаты анализов его крови, это объясняет их желание избавиться от него.

– В этом удивительном вирусе, порожденным войной, сосредоточены все наши новейшие разработки в области генной инженерии. Если умрешь ты, погибнет и драгоценное наследие, предназначенное для потомков. Космическая программа «Ковчег» выглядит глупо и нелепо, если бы не одно но… – отец развернул звездную карту и указал пальцем в одну из многочисленных точек. – Это Центурия, до которой много больше, чем двадцать световых лет, но она реальна в отличие от других экспедиций, отправленных на верную гибель. Мы со стариной Трелоби разработали план, который поможет колонистам продержаться, сколько потребуется для выживания, прежде чем общество рухнет под тяжестью социальных волнений и всплывшей наружу правде о цели полета. Ты должен сохранить свой секрет как можно дольше, иначе всех ждет то, от чего вы бежали – перенаселенность и неизменная смерть от нехватки ресурсов. Ковчег – невероятно большое и самое сложное инженерное сооружение, какое когда‑либо строила наша цивилизация. Создатели этого класса кораблей, приняв во внимание недостатки предыдущих моделей послуживших прототипом «Ковчега», решили создать самообеспечивающийся мир, лишенный недостатков. Его корпус усилен силовыми шпангоутами, двигатель и силовая установка переработана. Улучшена и доработана противорадиационная защита и системы жизнеобеспечения. Физики снабдили корабль специальными экспериментальными установками, способными использовать силу сверхновых для увеличения скорости движения в космосе. Если вам повезет пройти сквозь эпицентр сверхновой, есть хорошие шансы развить скорость, которая заметно приблизит к желанной цели. Но берегитесь червоточин – это самое разрушительное явление в Галактике и до сих пор плохо изученное.

Отец еще много чего рассказывал, что Стим просто не мог понять и осмыслить услышанное. Его разум отказывался воспринимать происходящее, сосредоточившись на новости, что оказывается, он – Стим, был уникальным соларианцем во всех отношениях. Все эти разговоры о вечной жизни и полетах в космосе долгие столетия вызывали только сомнения и шок. Юноша был безумно рад узнать информацию о своих родителях. Тем более увидеть отца, но он ожидал от него услышать не рассказ о тайной деятельности в подпольной ячейке заговорщиков, и даже не откровения о тяжелой жизни на Соликсе. Ему хотелось услышать обычные слова, адресованные от отца сыну. Почувствовать теплоту и заботу в голосе. Теперь, когда ему грозила верная гибель от удушья, как никогда важными стали эмоции, а не слова о том, насколько сложен и надежен звездный транспорт, который он – Стим – скорее всего больше не увидит. Все это утратило смысл и даже, правда о его рождении и жизни, как и секретная миссия, больше не будоражили воображение.

– Стим! – повысил голос отец. – Не знаю, простишь ли ты меня когда‑нибудь за то, что я был вынужден оставить тебя совсем одного на растерзание этого жестокого мира. Не проклинай своего отца, а просто прими мой дар, как должное. Распорядись им мудро по собственному усмотрению. Мое послание – не просто попытка оправдаться, а скорее попытка примириться с самим собой. Ты всегда был и будешь смыслом всей моей жизни и навсегда останешься со мной, пока смерть не избавит меня от душевных терзаний. Еще раз прости, что распорядился твоей собственной жизнью по своему усмотрению. Я расскажу о важной миссии, которая возложена на тебя по прилету на Соликс или другую похожую планету с пригодными условиями…

Запись закончилась на середине сообщения – файл был поврежден. Снова и снова прослушивая послание, Стим старался создать для себя видимость, что он здесь не один, что его отец по‑прежнему с ним. Одиночество – худшее, что можно себе вообразить. Минуты складывались в часы. Часы в дни. Монотонный полет подходил к финальной развязке – на электронном анализаторе шкала кислорода давно ушла за красную отметку. Это значило, что фильтры углекислого газа больше не справляются с очисткой воздуха. Дышать стало трудно. Начала невыносимо болеть голова и першить горло. Каждый вдох давался с трудом, а каждое движение приносило телу боль. Чтобы оттянуть момент неизбежной гибели, Стим с трудом забрался внутрь просторного скафандра рассчитанного на взрослого. Там дышалось куда свободней и легче, вот только и там запасы скафандра были почти на исходе. Бортовой компьютер капсулы самостоятельно принял решение снизить энергозатраты на двигатель, переведя всю мощность на фильтры CO₂. В кабине резко похолодало. Приборная панель покрылась ледяным инеем. Внутри скафандра было не так холодно, поэтому он из него практически не вылезал. Стим принял решение, что умереть от переохлаждения не самый худший вариант. Уже засыпая, он слышал тихий голос автопилота.

– Внимание! Предпосадочная подготовка!

Стима разбудил шум включившихся двигателей и однотонное бормотание автопилота. В кабине теперь было невыносимо жарко, а на обзорных экранах сплошной поток огня. Юноша обреченно вздохнул, решив, что его многострадальный шлюп долетел до звезды и теперь стремительно падает в ее раскаленные недра. А иначе как объяснить жар и пламя за бортом?

– Пройдена отметка в четыре сотни бринов. Давление продолжает расти, – докладывал невозмутимый автопилот. – Гравитация 1,3 от нормы. Активированы инерционные энергоны. Возможны повреждения обшивки и разгерметизация…

Скафандр, в котором сидел Стим стал раздуваться и расти в объеме. Неведомая сила вдавила его тело в спинку кресла, мешая вдохнуть в горящие легкие хоть один глоток воздуха. Теперь едва слышимый гул двигателей сменился оглушительным ревом и грохотом. По обшивке что‑то беспрестанно скреблось и колотило. Потом неописуемой силы удар выбил остатки воздуха из груди, а потеря сознания избавила от боли. Стиму приснилось, что он все еще на корабле и опаздывает на уроки. Он отчаянно бежал по коридору, который растянулся в бесконечность…

Резко проснувшись, юноша прислушался к непривычным стучащим звукам. Попробовав вдохнуть в себя, стал с удивлением упиваться возможностью дышать чистым воздухом. Это было словно чудо. Еще недавно он задыхался от нехватки, а сейчас едва не теряет сознание от переизбытка кислорода. Воздух был не затхлый, а какой‑то непривычно слащавый, и как‑будто горчил на языке. А еще непривычно кружилась голова.