Текст книги "Розыгрыш"

Глава 5

В театре нам сообщили, что Тамара Маленкович в своей гримерке, но пройти к ней сейчас нельзя. Митяй долго тыкал вахтеру свое редакционное удостоверение, уверяя, что ему назначено интервью, вахтер позвонил аж директору театра, но в конце концов нас пропустили внутрь. Гримерку Тамары мы нашли без труда и, вежливо постучав, вошли. Сидевшая на маленьком диванчике перед большим зеркалом женщина подняла на нас глаза, и я поняла, что вот теперь перед нами – вдова, недавно потерявшая мужа. Огромные глаза актрисы припухли и покраснели от беспрестанных слез, уголки губ опустились в глубокую складку, как будто за прошедшую неделю она состарилась лет на десять. Митяй замер возле дверей, загородил мне дорогу.

– Мы вам очень сочувствуем. – тихо произнес он.

– Вы? – актриса с недоумением посмотрела на нас. – Что вам от меня надо?

Митяй все же прошел вперед и, почтительно склонив голову, торопливо поведал о банкире и деньгах на кредитке, которая пропали вместе с телом режиссера. Я по-прежнему стояла в дверях.

– Неужели нельзя оставить в покое даже его прах? – с отчаянием произнесла актриса.

– И убийцу? – парировал Митяй. – Вы предлагаете его оставить в покое тоже?

– Я не знаю. – покачала головой Тамара. – Я ничем не смогу вам помочь.

– Тамара, кому Немирович рассказывал о банкирских деньгах? – Митяй взял быка за рога.

– Какая разница?

– Пожалуйста, ответьте! – взмолилась я.

– Я не должна была соглашаться. – тихо сказала Тамара. – Я не хотела, чтобы его разыгрывали. Кому теперь нужна эта слава!

– Тамара, его убили не из-за розыгрыша, а из-за денег. – твердо сказал Митяй. – Поверьте, с тех пор, как некто узнал про полмиллиона, Немирович все равно был обречен.

– Он был осторожен. – как будто не услышала его актриса. – Он специально заказал рубашку с внутренним карманом, чтобы носить там кредитку. На него нельзя было внезапно напасть и отобрать ее.

– Почему он не оставлял карточку дома? – спросила я.

– Там Лида. – прозвучал короткий резкий ответ.

– Его жена знала о розыгрыше? – торопливо спросила я.

– Кто ей мог сказать? – без эмоций ответила Тамара. – Эта женитьба была его ошибкой. Я была его настоящей женой!

Я как раз хотела спросить про многочисленных любовниц режиссера, но теперь у меня просто не поворачивался язык. Митяй тоже выглядел растерянным – впервые за все время нашего знакомства.

– Но все-таки. – наконец опомнился Митяй. – Кто-то из окружения Немировича обязательно должен был знать о деньгах! Стойте, Тамара! Когда к вам обратились телевизионщики, вы сначала с ними спорили, возражали против розыгрыша. Вы говорили им о том, что деньги на новый фильм у Немировича уже есть?

– Говорила.

– Кому? – буквально выкрикнул Митяй. Тамара подняла на него глаза, наполнившиеся слезами.

– Вы считаете, его убили из-за того, что я сказала про деньги?

Митяй открыл было рот, но тут же с треском его захлопнул. Я впала в отчаяние. Опять двадцать пять! Так мы никогда не доберемся до сути дела, а минут через пять-десять Тамару вызовут на сцену!

– Тамарочка, вы тут не при чем. – буквально взвыл наконец Митяй. – Его убили не из-за вас, а из-за банкира! Это он, гад, во всем виноват! Скажите имя того, кому поведали про банкирские гадские сребренники, и мы тут же уйдем!

Актриса молчала, опустив голову. Через минуту ожил громкоговоритель на стене:

– Тамара Маленкович, приготовьтесь, ваш выход!

– Мне пора на сцену. – очнулась актриса.

– Имя, сестра, имя! – завопил Митяй.

– Но я не помню имен. – тихо сказала актриса. – Там был сам режиссер передачи, с такой смешной фамилией, два его ассистента, еще какая-то девица…

– Вы назвали сумму?

– Не помню… Да, наверное, назвала. Меня спросили.

– Кто спросил?

– Режиссер. – через плечо кинула нам Тамара и, слегка отодвинул меня рукой, быстро вышла из гримерки. Митяй задумчиво смотрел ей вслед.

– Пойдем отсюда? – я подошла к нему и слегка потрясла за плечо.

– Тебе не кажется, что она чего-то недоговаривает? – глядя в стену, спросил Митяй.

– Не кажется…

– Почему она так не хотела отвечать на наши вопросы?

– Ты же сам видел, как она переживает.

– Тем более, должна была гореть жаждой мести. А она как будто чем-то здорово напугана.

– Думаешь, она замешана в преступлении?

– Не думаю. – уверенно ответил Митяй.

– Но почему? – удивилась я.

– Она точно знала, где Немирович хранит карточку. Если бы это так же хорошо знали и преступники, зачем бы им понадобилось похищать тело?

– Логично. Но почему тогда она так странно себя ведет?

– Похоже, кого-то подозревает.

– Жену?

– Почему тогда уверяет, что Лида не знала о розыгрыше? – пожал плечами Митяй. – Вряд ли она стала бы выгораживать соперницу.

– Так мы уходим или ждем Тамару? – мне безумно надоело стоять в крошечной душной комнатке.

– Подождем. – и Митяй поудобнее устроился на диванчике, полностью оккупировав его своим мощным телом.

– Эй, я тоже хочу сесть! – возмутилась я.

– Садись ко мне на колени. – промурлыкал Митяй.

– Ага, Тамара будет в восторге, когда вернется. – ответила я. – Расположится к нам всей душой, и тут же облегчит душу подробной исповедью.

– Да мы услышим ее шаги!

– А если нет?

Через несколько минут я, поддавшим настойчивым уговорам, все же села на колени Митяю. Как я и подозревала, его руки тут же пришли в движение, губы настойчиво прильнули к моим… Тихих шагов за дверью мы, разумеется, не услышали. Я очнулась лишь тогда, когда приоткрывшаяся было дверь тихо закрылась. Я резко оттолкнула от себя Митяя и шепотом спросила:

– Кто сюда заглядывал?

– Кто-то заглядывал? – глаза парня по-прежнему были затянуты сплошным туманом, и он не сразу осознал мои слова.

– Кто-то тихо подкрался, открыл дверь, заглянул внутрь и снова закрыл. – чуть громче ответила я. Митяй подхватил меня на руки, поднялся с дивана и, осторожно опустив меня на пол, в свою очередь, неслышно подкрался к двери и резко распахнул ее. Я тоже подошла к нему и выглянула наружу, но тот отрезок длинного извилистого коридор, который открывался нашему взгляду, был пуст.

– Наверное, кто-то ошибся дверью. – спокойно сказал Митяй, но я увидела, как судорожно сжались его ладони, и не стала даже возражать. Некоторое время мы стояли в полном молчании, потом Золотухин скомандовал:

– Так, идем к сцене встречать Тамару.

– Может, мне подождать вас здесь? – робко спросила я.

– Одной? Ну уж нет. – мрачно ответил Митяй. – Пошли.

Отчаянно плутая за кулисами, мы все же отыскали сцену и замерли на грязной площадке за кулисами, с облегчением слушая сценический монолог Тамары. Оказалось, пришли мы как раз вовремя, поскольку минуты через три действие с ее участием закончилось, и актриса зашла за кулисы и подошла к нам.

– Вы еще здесь? – с удивлением спросила она. – Но я все уже сказала.

– В вашу гримерку кто-то заглядывал. – без обиняков произнес Митяй. – Причем, показаться нам на глаза он не захотел.

Выразительные глаза актрисы округлились от удивления.

– А вы что делали в моей гримерке?

– Ждали вас.

– Но зачем?

Митяй пожал плечами. Что ему было ответить? Мы подозреваем, что вы нас водите за нос, уважаемая Тамара? Актриса продолжала с немой укоризной глядеть на журналиста, и Митяй наконец разозлился:

– Мы хотели спросить вас про последнюю любовницу Немировича.

– Молодой человек! – актриса выпрямилась во весь рост и гневно смерила Митяя взглядом. – Что вы себе позволяете!

– Поймите, эта девушка тоже могла знать о деньгах!

– Эльдар не был дураком! Он не стал бы делиться с глупыми девчонками своими планами!

Ага, как бы ни так! Этими самыми планами он и соблазнял глупых девчонок, подумала я, но вслух ничего не произнесла.

– Но вы знали его последнюю симпатию? – не отступал Митяй.

– Знала! Но вам не скажу. – гордо ответила Тамара. – Научитесь сначала разговаривать с дамами, молодой человек!

Она отвернулась от нас, высоко подняв голову, и, плавно качая бедрами, пошла по коридору. Митяй посмотрел на меня:

– Надо бы ее проводить?

Мы на цыпочках пошли следом за актрисой. Тамара вошла в гримерку, и мы издалека услышали, как изнутри повернулся ключ. Мы в растерянности застыли в коридоре.

– Мы что, теперь будем ее всю жизнь сторожить? – после нескольких минут оцепенения не выдержала я.

– Ох, нелегкая это работа, из болота тащить бегемота. – пробормотал Митяй. – Особенно, если в болоте бегемота нет. Ладно, пошли-ка домой. Пусть ее завтра Валерка еще раз на допрос вызовет, там она назовет все пароли и явки.

Мы, грустно повесив головы, поплелись по коридору, больше напоминающему лабиринт, и через пару минут поняли, что служебный выход нам сегодня найти не суждено. Коридор все разветвлялся и разветвлялся, странные стеклянные переулки сменялись каменными стенами, народу в запертых гримерках не было, и было очень похоже, что нам придется в театре заночевать. Я уже совсем было смирилась с этой мыслью, когда через минут десять бесплодных блужданий перед нашими очами появилась небольшая белая дверь, легко открывшаяся при первой же нашей попытке. Выйдя за ее порог, мы с удивлением поняли, что очутились в большом фойе театра, недалеко от входа в зрительный зал.

– Это служебный ход. Но по-моему, он должен быть заперт… – несколько растерявшись сказала я. – А то зрители начнут ходить туда-обратно.

– Ну да, и заблудятся в лабиринтах служебного хода. – подтвердил Митяй. – Кстати, раз мы сюда попали, может, пройдем в зал? Хоть посмотрим Тамару на сцене…

Честно говоря, Тамара надоела мне хуже горькой редьки еще за кулисами, но тем не менее, я согласилась на предложение Митяя, и мы тихо вошли в зал. Перед третьим актом никто билетов не проверял, и наш приход не вызвал особого удивления публики. Свет погас, и мы спокойно уселись на свободные места в третьем ряду.

Спектакль шел на латышском языке, который я понимала плохо, поэтому я скоро отключилась от действия на сцене, раздумывая о странном поведении Тамары. Почему она так не хотела с нами разговаривать? Вдруг, вопреки ее заверениям о своей большой и чистой любви к режиссеру, она все же замешана в преступлении? Как ни крути, она знала и о розыгрыше, и о деньгах… Митяй самым безжалостным образом прервал мои размышления мощным толчком в бок.

– У них что-то случилось. – прошептал он, нагнувшись к моему уху. – Ждут какую-то Алексину, а ее все нет.

Я подняла глаза на сцену. Двое актеров и одна актриса застыли в напряженном ожидании, повернув головы к кулисам. Но оттуда никто не выходил. Актриса громко воскликнула:

– Алексина такая необязательная! Она всегда опаздывает. Но я могу пока вкратце сказать за нее…

Митяй нагнулся к соседке справа, пожилой благообразной старушке:

– Простите, мадам, кто сегодня играет Алексину?

– Тамара Маленкович. – любезно ответила бабуля. Митяй резко поднялся на ноги, наступив мне на ноги, выбрался из ряда кресел и. в два прыжка достигнул сцены, подтянулся на руках и оказался наверху. Актеры замерли в немом изумлении, а Митяй бодро произнес, повернувшись лицом к зрительному залу:

– Ничего, господа, я принес вам привет от Алексины. Она просила передать. что у нее внезапно заболела бабушка, и она понесла ей через лес пирожки.

Оставив актеров стоять с раскрытыми ртами, журналист мощным галопом понесся за кулисы. Немного подумав, я тоже подбежала к сцене. Поскольку подтянуться на руках мне бы не удалось, я в полутьме отыскала лесенку сбоку, быстро взбежала вверх и так же бодро произнесла:

– А я заболевшая бабушка, и обещаю долго Алексину не задерживать. Пойду потороплю ее, а то пирожки остынут.

Один из актеров вроде бы опомнился и с грозным видом двинулся мне навстречу, но я, взяв хороший разбег, резво обогнула его и понеслась вслед за Митяем. К гримерке Тамары мы прибыли почти одновременно. Там уже стоял какой-то высокий мужик с пышной гривой серовато-седых волос и седой окладистой бородой и с силой дергал дверную ручку:

– Черт, она там еще и заперлась! – хрипло рявкнул он. – Уволю к чертям собачьим! Пойду за запасным ключом! – он резко развернулся и побежал куда-то к выходу. Митяй тоже подергал запертую дверь. Разумеется, она не поддавалась. По коридору послышались шаги, и подбежал невысокий тощий человечек с рыжей короткой бородкой и в старом свитере:

– Где Тамара? – заорал он, приплясывая на месте.

– Заперлась в своей гримерке. – тихо ответил Митяй, пристально глядя на дверь.

– Да она сдурела! – бесновался человечек. – Это же провал, провал полнейший! Зрители уже свистят!

– Тут человек уже пошел за запасным ключом. – пытался успокоить его Митяй.

– Какой человек? – уставился на него бесноватый.

– Не знаю его имени. – устало ответил Золотухин. – Он как-то забыл представиться. Такой высокий, с широкой седой бородой. Вахтер, наверное.

– У вахтера нет бороды!

– Да откуда же мне знать всех ваших работников! – возмутился Митяй. – Ключ он принесет, это самое главное.

– Тамара, открой немедленно! – не дослушав, человечек вновь напал на дверь. – Ты сдурела, действие давно идет, выходи немедленно! Ты там что, заснула?!

– Может, ее внутри нет? – робко предположила я.

– А где же она? – человечек грозно двинулся ко мне. Я невольно попятилась, Митяй встал между нами и миролюбиво произнес:

– Давайте дождемся ключа, войдем в гримерку и посмотрим, там она или нет.

– Да где он, ваш бородатый человек? – вновь завелся бесноватый. – Мы уже битый час тут пляшем!

– После вашего прихода прошло минуты три, не больше. – возразил Митяй. – И бородатый – не наш, а ваш человек.

– В моем театре такого нет!

Сильно побледнев, Митяй, не говоря больше ни слова, вдруг разбежался и левым плечом с силой врезался в дверь гримерки. Хлипкая фанера треснула, и половина двери и громким скрежетом ввалилась внутрь. Вслед за ней туда ввалился и Золотухин. За ним с громким нечленораздельным воплем кинулся бесноватый. Я на всякий случай осталась стоять в коридоре и, как скоро выяснилось, абсолютно правильно поступила. Не прошло и пары секунд, как крик бесноватого многократно усилился и, достигнув мощи пожарной сирены, так же резко захлебнулся. Пока я в состоянии сильной контузии мотала головой, бесноватый пулей вылетел из комнатки, сбил меня с ног и куда-то с жуткой скоростью понесся. Почти ничего уже не соображая, я кое-как поднялась с пола и двинулась было к выбитой двери, но тут навстречу вышел мрачный как туча Митяй.

– Ты запомнила лицо человека с седой бородой? – без всяких объяснений спросил он.

– Нет, я его даже не разглядела. – пошатнувшись, я уцепилась за рукав Митяя и спросила: – Она жива?

– Вряд ли можно жить в ножом в груди. – во взгляде Золотухина читалась лишь жуткая усталость. – Самое обидное то, что мы, похоже, видели убийцу, и дали ему спокойно уйти!

Глава 6

Мы сидели в злополучном конференц-зале того самого офиса, снятого телестудией «Дважды два». Режиссер Тельняшкин был немного подавлен гибелью Немировича, но, в принципе, не унывал. Зверское убийство, красочно расписанное местными газетами, сильно подняло рейтинг будущей передачи, и телезрители с нетерпением ожидали выхода в эфир первых «Приколов». Два прикола, один с молодой певичкой, другой с пожилым актером, были уже сняты, причем на сей раз обошлось без убийств. На наши вопросы Тельняшкин отвечал без особой охоты, тем не менее, предельно вежливо. Видимо, ссориться с представителями прессы явно не входило в его планы.

– Кто, кроме вас, знал о том, что Немирович получил деньги от банкира Старыгина? – вежливо спросил Митяй.

– Думаю, вся съемочная группа. – так же вежливо ответил режиссер.

– Вы не могли бы назвать имена? – тон Золотухина стал еще любезнее.

– Мог бы даже записать на бумажке. – оскалился Тельняшкин в любезной улыбке.

– Будьте так добры.

Режиссер извлек откуда-то из ящика стола белый лист бумаги, достал из кармана ручку, и через пару минут протянул результаты своих трудов Золотухину. Тот внимательно прочитал список, затем попросил:

– А теперь о каждом подробнее.

– Первый – мой ассистент Анатолий Мухин, 24 года, холост, в порочащих связях не замечен.

– Это как? Девственник, что ли? – заинтересовался Митяй.

– Это шутка. – с трудом улыбнулся Тельняшкин.

– Понял. – кивнул Золотухин. – Я тоже могу сейчас начать шутить. Только вам это не понравится.

Аким Тельняшкин тяжело вздохнул:

– Еще один мой ассистент – Кирилл Антипенко, ему 57 лет, женат, двое детей. Пол и возраст детей мне неизвестны. Далее моя помощница Варвара Савченко. 28 лет, не замужем, детей нет.

– Красивая? – с интересом спросил Митяй.

– На мой взгляд, вполне ничего себе. – лаконично ответил режиссер.

– Больше людей в вашей съемочной группе нет?

– Еще куча народу, я даже не смогу сейчас вспомнить их имена. Но три моих помощника точно знали о том, что Немирович уже получил деньги на фильм. Конечно, они могли сказать остальным работникам телестудии, а могли – своим друзьям, которые в телестудии не работают. У вас хватит времени проверить всех?

– Не хватит у меня времени. – вздохнул Митяй. – Кто из ваших помощников был знаком с актером Конкиным?

– Не понял?

– Конкин сам пришел в телестудию и предложил свои услуги, или его кто-то вам порекомендовал? – терпеливо повторил Митяй.

– А, вот вы о чем… Толик порекомендовал.

– Это который девственник? – серьезно уточнил Митяй.

– Вы вроде собирались бросить шутить? – утонченное лицо режиссера перекосило гримасой.

– Все, уже бросаю. – заверил Золотухин. – Конкин – хороший знакомый Толика?

– Вроде, они вместе учились в какой-то театральной студии.

– Значит, он мог рассказать Конкину о деньгах?

– Мог. А Конкин мог о них поведать еще куче народу.

– Вы так уверены, что никто из ваших сотрудников не может быть связан с убийцей. Почему?

– Что значит связан? – сухо спросил Тельняшкин. – Я допускаю, что кто-то из них рассказал Конкину о деньгах. А тот, в свою очередь, решился на преступление. Но его напарник – не из моих людей, это точно.

– Откуда вы можете это знать?

– Они все находились на своих местах, никто из них не мог испортить проводку.

– С этого места поподробнее. – попросил Митяй. – На каких местах они находились?

– Толик сидел в соседней комнате, следил за аппаратурой. Кирилл в тот день вообще в студии не присутствовал. Варвара же вообще сидела рядом с нами, вы сами ее видели.

– Такая роскошная блондинка? – облизнулся Митяй. Надо же, какой глазастый! Я лично эту Варвару даже не заметила, и уж тем более не смогла бы описать ее бюст.

– Именно. Если у нее нет раздвоения личности, перерезать провода она точно не могла.

– Если мне не изменяет память, она пару раз выходила из комнаты.

– В туалет, пописать. Мои сотрудники не ходят на работу в памперсах.

– Вы тоже обещали не шутить. – напомнил Митяй. – Любезность за любезность. Так что ей мешало по дороге из туалета немного поиграть с проводкой?

– Она не выходила перед тем, как погас свет.

– Теперь это сложно установить точно, по-моему, она выходила минут за десять до того.

– И как она сумела убить Конкина?

– Когда мы все вышли отсюда и побежали к конференц-зал, где была Варвара?

– Оставалась здесь. – уже менее уверенно ответил Тельняшкин.

– Сидела полчаса в темноте? И вы можете это доказать?

– А вы можете доказать обратное?

– Спокойно, Митяй, спокойно! – сам себя утешил Золотухин. – Аким, а почему вы так нервничаете?

– Среди моих сотрудников убийц нет!

– Ваше доброе сердце делает вам честь. – кротко заметила я. – Тем не менее, преступник так или иначе был связан не с режиссером, а именно с вашей телекомпанией.

– Это почему?

– Согласитесь, друзья друзей ваших помощников не знают так хорошо расположения всех ходов и выходов офиса, и тем более у них не было возможности изготовить ключи от потайного хода.

В глазах режиссера появилось нечто, похожее на растерянность. Но он не сдавался:

– Но почему сам Конкин не мог бы сделать дубликат? Перед съемками мы проводили пару репетиций.

– И он оставался в зале один?

Тельняшкин молча покачал головой.

– Вот видите. – Митяй взял бразды допроса в свои руки. – Так кто с ним оставался?

– Толик или Варвара.

– Ясно. – Митяй важно кивнул. – У меня еще один вопрос: сценарий розыгрыша режиссера теперь пропадет?

– В смысле?

– Немировича убили, но можно разыграть другого, молодого режиссера. Сценарий тот же, действующие лица другие.

– Неплохая идея. – Тельняшкин задумался. – И кого же вы предлагаете разыграть?

– Я вчера узнал от самого Старыгина, что он дал полмиллиона евро еще одному типу, начинающему режиссеру Игорю Бабкину. Бабкин хоть и молодой, но уже успел закончить ВГИК, год работал в театре у Табакова в Москве, вернулся в Город и собирается снимать блокбастер. Причем связи в Москве у него хорошие, сам Табаков согласился в небольшой роли сыграть. Теперь Бабкин, простите за каламбур, ищет бабки. Часть денег дал Старыгни, но этого мало. Можно повторить прикол, который вы тогда начали снимать. Бабкин еще за полмиллиона евро согласится на любого бизнесмена в главной роли, на его любовницу, дочку и тещу, гарантировано!

– Что ж, надо подумать… – протянул Тельняшкин.

– Только думайте быстрее. Если Бабкин деньги отыщет, он на ваш розыгрыш не поведется. – предупредил Митяй.

– Ладно, завтра дам вам ответ.

От Тельняшкина мы вышли в глубокой задумчивости. Меня слегка удивило то, что Митяй даже не попытался побеседовать с Толиком и Варварой, но он, крепко взял меня за руку, почти бегом протащил по длинному коридору и вытащил на улицу.

– Может, надо узнать, кто из съемочной группы на месте, и побеседовать с ними?

– Потом, все потом. – кратко ответил Митяй. – Поехали домой.

Всю дорогу мы молчали, и лишь дома, переодевшись в короткий кокетливый халатик, я спросила:

– И кто же будет режиссером Бабкиным?

– Я и буду. – лаконично ответил Митяй.

– Ты?! – я резко остановилась. – Раньше я не замечала у тебя стремления к самоубийству. Неужели жизнь со мной всего за месяц так достала? Так я могу уйти!

– Лена, а кого еще я могу послать под нож? – удивился Митяй.

– Кого-то из милиции.

– Боюсь, что в милиции работают плохие актеры. – серьезно заметил Митяй.

– Конечно, зато у тебя в кармане три «Оскара» за лучшую мужскую роль! – разгорячилась я. – Идти на встречу с вооруженным убийцей должны профессионалы!

– Я профессионал. – скромно заметил Золотухин. – Недаром я решил лишний раз не показываться на глаза никому из труппы.

– Ты придурок! – я пошла вразнос. – Если ты ввяжешься в эту авантюру, я от тебя ухожу, так и знай!

– Если меня убьют, тебе не о чем будет волноваться. – меланхолично ответил Митяй. – А если нет, то о чем вообще базар?

– Пятьдесят тысяч евро не стоят твоей жизни. Ты себя слишком дешево оценил!

– Ладно, я попрошу пятьдесят пять тысяч. Тогда ты успокоишься?

Вместо ответа я разревелась. Митяй схватил меня в охапку, прижал к себе и, поглаживая по голове, как плюшевого медвежонка, ласково забормотал:

– Леночка, ну не надо меня раньше времени хоронить! Все ходы будет охранять милиция, скорее всего, убийцу схватят еще на входе. Но на всякий случай я приму все меры безопасности!

– Какие меры? – всхлипнула я.

– Одену кольчугу. – спокойно ответил Митяй.

– Где ты ее возьмешь? – от удивления я даже перестала плакать.

– Сам сделаю! – Митяй выпустил меня из объятий, прошел на кухню, через минуту вернулся и с гордостью показал мне два длинных металлических подноса, разрисованных райскими птицами и пальмовыми листами.

– Поняла? – весело спросил журналист. – В верхнем углу просверлим дырочки, соединим подносы ремнями, и получится замечательная кольчуга – один поднос закроет мою могучую грудь, другой – спину.

Я с недоверием посмотрела на подносы. С одной стороны, идея вроде неплохая, вряд ли обычный нож пробьет довольно прочную сталь. С другой стороны, я плохо представляла себе, как будет смотреться со стороны одетый в подносы Золотухин. Боюсь, он станет похож не на молодого режиссера, а на городского сумасшедшего. Впрочем, хрен с ним, с внешним видом, главное – остался бы жив. К тому же в мою голову пришла новая светлая мысль, сильно поднявшая мне настроение.

– Думаю, Тельняшкин ни за что не согласится на дубль того неудачного розыгрыша. – с деланным сожалением в голосе проговорила я. – Так что подносы тебе не понадобятся.

– Обижаешь, подруга. – с гордостью ответил Митяй. – Думаешь, я не предусмотрел отказа? Сегодня же вечером ему позвонит пресс-секретарь Старыгина и просто распорядится, чтобы розыгрыш с Бабкиным был обязательно снят, причем в самое ближайшее время. Между прочим, Старыгин – один из главных спонсоров «Приколов», так что проигнорировать его распоряжение Тельняшкин вряд ли осмелится.

– Пресс-секретарем тоже будешь ты?

– Вот еще! – фыркнул Митяй. – Настоящий пресс-секретарь позвонит. Старыгин же хочет вернуть свои денежки, так что будет мне всячески способствовать.

Митяй оказался прав. Назавтра он позвонил Тельняшкину, и услышал, что прикол с Бабкиным собираются снимать уже через два дня. Подготовить же режиссера для встречи с очередным «бизнесменом» должен сам Митяй. Золотухин тут же развил бурную деятельность. Он добился того, что милиция установила встроенные видеокамеры в подвале возле щитка с проводами, пробуравил в подносах дырки и связал их кожаными ремешками, достал накладную бороду, парик и усы, и начал подбирать одежду под подносы. Увы, его обычные свитера поверх «кольчуги» выглядели, мягко говоря, странно. Когда я впервые увидела любимого в полном облачении, мне стало дурно.

Могучий торс журналиста выглядел так, словно он проглотил холодильник. На холодильник был натянут серый трикотажный свитер, который не скрывал острые бока. Мне сразу захотелось постучать по квадратному животу, чтобы проверить, где замаскирована дверца. Ноги, выглядывающие из-под холодильника, выглядели тоненькими, словно у цыпленка. Холодильник венчала огромная голова с буйными черными кудрями, окладистая черная борода полностью скрывала шею, а раскидистые усы прикрывали рот. Золотухина наверняка бы приняли без всяких проб на роль людоеда в любом голливудском триллере. Но вот как отнесутся к такому «режиссеру» Тельняшкин и компания?

Я решительно содрала с Митяя роскошные усы, постригла бороду, а поверх свитера было решено одеть просторный пиджак. Мы проехались по городу, и в одном недорогом магазинчике «секонд-хенд» купили великолепный лиловый пиджак пятьдесят восьмого размера. Похоже было, что его прежний владелец умер от ожирения. Обновка делала Золотухина похожим на огромную квадратную бурую свинью, зато прекрасно скрывала острые углы подносов.

На следующий день Золотухин отзвонил Тельняшкину и сообщил, что редакция срочно посылает его в командировку, и дальнейшее сотрудничество с Бабкиным будет происходить через меня. Режиссер без возражений согласился.