Текст книги "Розыгрыш"

Инна Балтийская
Розыгрыш

Все происходящее в романе – вымысел автора. Любые совпадения имен и событий – чистая случайность.

Глава 1

– Ленка, у нас решили снимать местную версию «Розыгрыша» – ошарашил меня известием Митяй. – А я приглашен на первые съемки, буду писать репортаж! Кстати, по большому блату добился, чтобы тебя тоже пустили на съемки. Только, чур, статью для своего журнала ты напишешь на неделю позже, чем я репорт для «Вестей»!

Да, в этом весь Митяй Золотухин. Недаром он ведущий журналист «Желтых новостей» – он настолько «горит» на своей работе, что даже любимую девушку воспринимает как конкурента. Я кротко кивнула – мне, по большому счету, все равно, когда писать статью – неделей раньше, неделей позже. Хоть я и работала в глянцевом журнале «Ночной гламур», связывать навсегда судьбу с журналистикой не собиралась. Нет во мне той искры, которая превращает каждый репортаж в мини-роман. И потом, все равно, если на съемках ни будет журналистов, кроме нас с Митяем, опередить нас никому не удастся. Но меня заинтересовало другое.

До сих пор в нашем городке были только радиоверсии «Розыгрыша». Например, директрисе школы звонила милая женщина, называлась мамой одной из школьниц и сообщала, что та беременна от пожилого учителя труда. Эмоциональный разговор транслировался по радио в прямом эфире, и его с удовольствием слушали пассажиры местных маршруток. Директриса плавно приближалась к инфаркту, когда собеседница радостно сообщала, что это всего лишь шутка, и торжественно поздравляла бьющуюся в истерике именинницу с днем рождения. А я радовалась, что для жертвы розыгрыша он не стал последним.

Конечно, по московским масштабам эти шутки в прямом эфире были просто цветочками. Но вот телесъемки… Интересно, кто намечен в первые жертвы?

– Режиссер Эльдар Немирович. – Митяй весь раздувался от гордости. – Видишь, я знаю все!

– И какая глубина у озера Титикака? – машинально пробормотала я себе под нос. Митяй услышал мое замечание. но не обиделся.

– Его классно разведут! Ты лучше послушай: пригласят мужика якобы к крутому бизнесмену. Тот предложит Немировичу снимать новый фильм, приключенческий и широкоформатный. Бабок пообещает целый мешок – хоть лопатой греби. Режиссер, разумеется, от радости растает, как эскимо в июле, а бизнесмен тем временем начнет условия выдвигать. Для начала – в главной роли должен сниматься он сам.

Режиссер согласится, тогда ему выдвинут следующее условие: главную героиню должна играть любовница бизнесмена. Роль второго плана – мать его любовницы. Сценарий напишет брат бизнесмена. Ну, и далее по списку – семейство у бизнесмена большое, и всех родственников надо пристроить в фильм. Посмотрим, на каком из родичей режиссер сломается. А дальше сюжет вообще пойдет крутой: бизнесмен схватится за сердце, пошлет Немировича в туалет за водой, а когда тот вернется, бизнесмен будет лежать на полу с ножом в груди. Представляешь реакцию режиссера?

– Представляю. – кивнула я. – в Лучшем случае – легкий инфаркт. В тяжелом – разрыв сердца и мгновенная смерть. У тех, кто этот сценарий выдумал, все дома? Может, им лучше подлечиться, а не передачи на телевидении делать?

– Да что ты понимаешь в колбасных обрезках! – на сей раз Митяй обиделся. – Нет у тебя полета фантазии, поэтому и журналист из тебя никудышный.

– Начальство пока не жалуется. – пожала я плечами.

– Потому что я тебе темы подкидываю! – парировал Митяй.

– Спасибо, дорогой! – я не видела смысла ругаться из-за чужого полета больной фантазии. – Так ты не закончил. После того, как режиссера Немировича увозят в морг, что происходит дальше?

– Типун тебе на язык! – заявил Митяй. – Ничего с Немировичом не случится. Мужику еще полтинник не стукнул, с чего у него вдруг случится инфаркт? Не родственника же любимого зарежут!

– А сколько Немировичу лет? – удивилась я. Мне недавно исполнилось 23 года, но про Эльдара Немировича я слышала еще в глубоком детстве. Еще во времена Союза он снял на местной киностудии парочку классных приключенческих фильмов, которые гремели по всей стране. После развала Союза наша киностудия приказала долго жить, и Немирович тоже куда-то тихо исчез. Честно говоря, я думала, что он умер от старости. А теперь Митяй уверяет, что он совсем еще молодой!

– По-моему, 48. Или 49. – не совсем уверенно ответил Митяй. – Но юбилея еще не было, это точно.

– В каком же возрасте он снял свои боевики?

– Сразу после окончания ВГИКа, совсем еще молодым. Тогда он был моим ровесником.

– Вот чего люди в твоем возрасте достигают! – нравоучительно заметила я. Это Золотухину ответ за никудышного журналиста.

– Ну и чего он достиг? – удивился Митяй. – Кончилось советское кино, и он кончился вместе с ним. По-моему, пару лет на рынке шмотками торговал. Потом, правда, нашел на телевидении какую-то работу, не то оператора, не то звукорежиссера. А пару лет назад снова начал потихоньку кино снимать, правда, документальное. Деньги получал от разных культурных фондов, и о нем снова вспомнили, стали в газетах писать. А сейчас он вроде опять намерен вернуться в Большое кино, какой-то сценарий сам написал. Представляешь, что с ним сделается, когда ему огромные бабки на фильм предложат?

– Это жестоко. – покачала я головой.

– Да ты у нас просто мать Тереза! – Золотухин обозлился окончательно. – Мне дальше рассказывать, или твоя слабая психика этого не выдержит?

– Моя-то выдержит, я беспокоюсь за психику режиссера. – пояснила я. – Рассказывай.

– В общем, возвращается Немирович в кабинет к бизнесмену, видит того на полу с ножом в груди, орет и пытается вызвать милицию. А в том кабинете глушилка установлена, мобильник не звонит. И городского телефона, разумеется, нет. Немирович в панике бросается бежать по коридору, выбегает туда, где есть зона, вызывает милицию… Милиция, разумеется, предупреждена. Дожидается он милиционеров, возвращается вместе с ними в кабинет бизнесмена – а там никого! То есть бизнесмена нет на месте ни живого, ни мертвого.

– Куда же он денется? – невольно заинтересовалась я.

– А там будет книжный шкаф почти у самой стены стоять, а за ним – небольшая незапертая дверь. Через нее бизнесмен и уйдет.

– Очень смешно.

– Конечно, смешно! – убежденно сказал Митяй. – И за режиссера не переживай – этот розыгрыш будут долго по телеку гонять, вся страна его увидит. Режиссеру лишний раз про себя напомнить отнюдь не мешает. Авось, после такой рекламы и денег на фильм ему охотнее дадут.

– Если они ему еще понадобятся.

– Ну ты и пессимистка! – Митяй в притворном ужасе схватился за голову. – С кем я только связался!

* * *

Аким Тельняшкин, режиссер нового проекта «Приколись», заметно нервничал. От того, насколько успешно пройдет первый, пробный выпуск передачи, зависело его будущее на телевидении. Или фанфары, шумный успех и как минимум год самого рейтингового эфирного времени и приглашение на московское ТВ в перспективе, или не менее громкий провал, после чего – полное забвение. Свою карьеру на телевидении Тельняшкин начинал с должности помощника осветителя, затем помогал ведущим разным маленьких передач, подбирал новые лица на популярные ток-шоу. Спонсорские деньги на свой новый проект он выбивал с таким трудом, что иногда ему казалось, что проще заложить собственную квартиру. Но вот все было готово, оставался последний, решительный шаг.

Собственно, Тельняшкин хотел приколоться в эфире над более популярной личностью, чем давно позабытый режиссер советских боевиков. Но тут уж забастовало руководство местного телеканала «Дважды два» – в случае неудачи известная личность наверняка подаст в суд, и этот суд телевидение проиграет. Суд может телекомпанию вообще лицензии на телевещание лишить. Поэтому для начала решили приколоться над кем-то менее популярным и, следовательно, менее влиятельным. И имена известных личностей, и варианты приколов предлагались разные, но самым прикольным Тельняшкину показался именно этот сюжет – режиссер остросюжетных фильмов, оказавшийся в той самой ситуации, в которую по его воле так часто попадали его герои.

Все было продумано до мелочей. На роль спонсора-бизнесмена пригласили малоизвестного актера Конкина из маленького местного театра, которого Немирович вряд ли не мог знать в лицо. Секретаршу бизнесмена играла молодая актриса Ария Милявская, тоже сотрудница телекомпании «Дважды два». Двух милиционеров, которые должны были прибыть на вызов Немировича, выбрали из числа операторов телекомпании «Дважды два». Они не имели актерского образования, но с несложной маленькой ролью справиться были просто обязаны.

А для того, чтобы держать ситуацию под контролем, сопровождать режиссера к бизнесмену должна была известная актриса Тамара Маленкович. Двадцать лет назад она снималась в обоих знаменитых фильмах Немировича, благодаря чему прославилась на весь Союз. Говорили, что она была не только музой, но и любовницей режиссера. После гибели киностудии актриса, как и многие, осталась не у дел. Она устроилась в небольшой местный театр, но ролей ей почти не давали.

Но с расцветом рекламы актриса вновь нашла свое призвание. Ее все еще красивое лицо периодически мелькало с экранов, предлагая доверчивым немолодым матронам лекарство от раннего климакса, а также различные средства для похудения. И хотя совместная работа с Эльдаром Немировичом у Тамары закончилась двадцать лет назад, дружеская связь сохранилась. Именно она должна была сыграть одну из главных ролей в фильме, который Немирович надеялся в скором времени снимать, и на который как раз сейчас собирал деньги.

Тамара долго не хотела принимать участие в розыгрыше Немировича. Она сдалась лишь тогда, когда ей на пальцах объяснили, что этот телеприкол будет лучшей рекламой режиссеру, практически, его единственным шансом напомнить о себе и когда-либо получить спонсорские деньги на новый фильм. По идее Тельняшкина, Тамара должна была следить за режиссером и не позволить ему в случае чего натворить глупостей – например, вызвать «Скорую» вместо милиции, или просто сбежать из здания, не вызывая вообще никого.

Перед началом съемок Тельняшкин еще раз лично осмотрел съемочную площадку. Первый этаж шестиэтажного офисного здания телекомпания сняла всего на месяц, и в нем планировалось снимать по очереди четыре прикола. Налево от просторного холла, с настоящим охранником в центре, располагались три большие комнаты, где стояло телеоборудование: мониторы, на которые выводились встроенные камеры, микрофоны, небольшая монтажная. тут же стояли кресла для приглашенной прессы. Направо был длинный коридор, отделенный от холла прочной звуконепроницаемой дубовой дверью. По обе стороны коридора располагались небольшие кабинеты, а упирался коридор в маленькую приемную, ведущую в небольшой конференц-зал.

Весь офис был оборудован по последнему слову современной техники. В стены коридора, секретарской приемной и конференц-зала были вмонтированы видеокамеры, под потолками установлена глушилка для мобильных и радиосигналов. Высокий книжный шкаф в зале стоял в метре от боковой стены-панели, надежно загораживая от посторонних глаз небольшую дверь, которая вела в небольшой холл со стенами из стекла. Из этого холла можно было выйти на улицу, а можно было войти в конференц-зал. Этот потайной ход был необходим, чтобы осуществить задуманный розыгрыш.

Сначала Тельняшкин хотел снимать первый розыгрыш в дневное время. Но были сделаны несколько проб, и стало ясно, что яркий солнечный свет сильно снижает остроту ситуации. Предсказать же сумрачную дождливую погоду режиссер не мог, а на официальный прогноз погоды полагался не сильно. В конце концов, решено было снимать встречу режиссера и потенциального спонсора после шести вечера. В это время в спальных районах города было уже темно, как в танке. И вот время было назначено, все актеры заняли свои места, камеры работали, и режиссер мог видеть на четырех экранах монитора и конференц-зал, и маленькую приемную, и коридор. Все шло четко по плану, но почему-то Тельняшкин сегодня нервничал так, что руки тряслись, а лоб то и дело покрывался холодной испариной. Что-то недоброе словно витало в сыром февральском воздухе, стирая улыбки с лиц и вызывая нервный озноб.

Глава 2

Мы с Митяем сидели в левой половине офиса в крутящихся кожаных компьютерных креслах, не сводя глаз с мониторов. На экранах был виден конференц-зал, где в широком кожаном кресле развалился «бизнесмен» в кожаном коричневом пиджаке и модных черных джинсах, а чуть поодаль в более узком кресле сидел Эльдар Немирович в классическом, несколько старомодном черном костюме-«тройке». На его породистом узком лице легко читалось с трудом сдерживаемое раздражение. Еще бы – «бизнесмен» был таким молодым, что годился ему в сыновья. Откуда у этого молокососа деньги, буквально говорил выразительный взгляд Немировича. Наверняка, в папочкин кошелек залез.

– Серьезный прокол. – шепнул мне на ухо Митяй. – На роль бизнесмена надо было подобрать актера постарше, ровесника Немировича. Какое доверие может быть к мальчишке?

Я украдкой покосилась на Акима Тельняшкина. Да, «отец» местных приколов слишком молод, чтобы вникать в такие тонкости. Впрочем, Митяй еще моложе, однако, какой умный! Мое сердце преисполнилось гордости за любимого, и я с чувством полного умиротворения вновь поглядела на экран монитора. Там «бизнесмен», уже предложивший на новый фильм круглую сумму, теперь высказывал свои условия:

– Так что, что уже есть сценарий? Мой братан его перепишет как надо! Он у меня от горшка едва оторвался, стал сценарии писать, в натуре! Ну что, я мало предложил на твой фильм? Так добавлю еще полмиллиона. Да не баксов, а евро, прикинь!

Немирович заметно передернулся, но послать «бизнесмена» к его матушке все же не решился.

– Господин Конкин. – вежливо произнес он. – Давайте найдем компромисс. Пусть ваш уважаемый брат напишет некоторые диалоги. У меня в сценарии есть пара сцен, где между собой беседуют бандиты. Вот их разговоры ваш брат мог бы для пущей достоверности переписать.

– Да ты не понял, блин! – взвыл «бизнесмен» – Будет другой сценарий, совершенно! Ты его снимешь, и на весь мир прославишься, в натуре! Три миллиона евро даю, ты за эти деньги из самого Голливуда можешь спецэффекты заказать!

Немирович опустил голову, но промолчал.

– Три миллиона! – еще раз пропел «бизнесмен. – Да за такие деньги кто угодно настоящий суперфильм снимет! Ну, соглашайся же!

– Хорошо. – поднял голову режиссер. – Я в принципе согласен. Но с одним условием – писать сценарий мы будем вместе.

– Договоримся. – небрежно отмахнулся «бизнесмен». – теперь следующее. В главной роли крутого бандюгана, естественно, снимаюсь я сам.

Режиссер вздрогнул и приподнялся со стула.

– Три миллиона евро! – напомнил «бизнесмен».

Режиссер сел обратно.

– Мою любовницу, Соньку, естественно, сыграет моя любовница Сонька. Фотку показать?

– Не надо! – простонал режиссер. – Уважаемый, но для фильма надо провести кинопробы. Мы обязательно попробуем и вас, и вашу уважаемую… Соньку. И, если окажется, что вы подходите на эти роли, то, конечно….

– Да ты опять не въехал! – перебил «бизнесмен». – Как мы можем не подойти, когда брательник сценарий как раз для нас напишет?

– Актеры заканчивают театральные институты. – неожиданно твердо произнес режиссер. – Далеко не все люди с улицы умеют держаться перед камерой.

– Не боись, сумеем! – успокоил его собеседник. – Пока все ясно?

Режиссер лишь молча покачал головой. Невозможно было понять, понять, согласие это или, наоборот, отказ. «Бизнесмен» предпочел понять как согласие.

– Ну вот и лады. – мирно произнес он. – Теперь дальше. Там будет роль матерой «мамки», ну, бандерши. Так ее сыграет мамаша моей Соньки. У нее до того рожа колоритная – закачаешься! Сколько бы не пробовал своих, из института – такой рожи днем с огнем не сыщешь. Гляди, ты на все фестивали с этим кином попадешь, и российские, и голливудские, «Оскара» получишь! Или как там такие призы называются?

Режиссер решительно покачал головой:

– Уважаемый господин Конкин! – твердо заявил он. – Вы меня простите, но я вынужден отказаться от вашего любезного предложения.

– Почему? – вытаращил глаза «бизнесмен».

– Дело в том, что я не умею работать с непрофессионалами.

– Это ты из-за будущей тещи отказываешься? – догадался «бизнесмен». – Хорошо, не будет тещи. Но против меня и Соньки ты ведь ничего не имеешь?

Режиссер задумчиво промолчал.

– Три с половиной миллиона евро даю! – усилил напор его собеседник. – Да у тебя такой фильм получится – ты за всю жизнь такого больше не сделаешь! По рукам?

– Давайте сделаем так. – предложил Немирович. – Сценарий пишем мы с вашим братом, в главной роли снимаем профессионалов, а вы с любовницей получите хорошие роли второго плана. На таких условиях я согласен на ваше предложение.

– Ну ты даешь. – обиженно произнес «бизнесмен» – Мне кажется, торг здесь неуместен. Надо же – второго плана! Ладно, я, пожалуй, соглашусь. Но тогда еще одну роль второго плана должен получить мой старший брательник со своей благоверной.

– Он же сценарий напишет! – в ужасе воскликнул режиссер.

– Да младший братуха у меня сценарист. – с досадой пояснил «бизнесмен». – А старший – чисто актер! Такие рожи корчит – Бельмондо отдыхает!

– Я вас понял. – Немирович решительно встал с кресла. – Извините, господин Конкин, ваше предложение мне не подходит. Разрешите откланяться.

– Четыре миллиона! – взвыл Конкин, но Немирович, покачал головой, развернулся и пошел к выходу. Он почти подошел к дверям, когда его остановил судорожный выкрик:

– Помогите!

Немирович резко развернулся, и увидел, как «бизнесмен» хватается обеими руками за горло, валится на стол, вновь приподнимается и жутко хрипит:

– Воды!

– Где у вас вода? – испуганно спросил режиссер.

– Тт-там… – «бизнесмен» замахал одной рукой в направлении двери и снова забился в конвульсиях. Немирович в ужасе выбежал из зала, пробежал мимо сидевшей в приемной молодой секретарши и понесся по коридору в поисках туалета. секретарша вскочила и выбежала следом. В местах общественного пользования камер не было, и я вновь перевела взгляд на тот монитор, которой показывал происходящее в конференц-зале.

Едва за режиссером закрылась дверь, «бизнесмен» перестал биться на столе, поднялся, достал из ящика стола большую деревянную рукоятку ножа с отпиленным лезвием, подошел к узкой кожаной кушетке, стоящей напротив книжного шкафа, лег на нее животом кверху. Затем расстегнул на груди пиджак, распахнул его так, чтобы была видно светлая рубашка, аккуратно пристроил рукоятку ножа у себя на груди таким образом, чтобы казалось, что лезвие полностью вошло в грудь. Достал из бокового кармана пиджака маленькую бутылочку, открыл пробку и аккуратно полил рубашку на груди темно-красной жидкостью. Кровавое пятно эффектно мерцало при ярком электрическом свете. Затем Конкин закрыл глаза, свесил руки и замер.

– Как держится нож? – спросила я у нервно прохаживающегося мимо мониторов Акима Тельняшкина.

– К рукоятке внизу приделан магнит, и такой же магнит пришит к обратной стороне рубашки Конкина. – тихо ответил он. Я с пониманием кивнула. Митяй потянул меня за рукав – действие в конференц-зале продолжалось.

Немирович влетел в зал с граненным стаканом, наполненным водой. Этот стакан, как мне пояснил Митяй, был заранее поставлен в туалете сотрудниками телекомпании. Режиссер бросил безумный взгляд на стол, где совсем недавно корчился «бизнесмен», затем заглянул под стол, немного постоял в задумчивости… Поставил на лакированную поверхность стола стакан с водой, и повернулся было к выходу, когда его взгляд наконец упал на кушетку. Немирович как-то странно захрипел, сделал пару неуверенных шагов к кушетке, затем остановился, сделал еще шаг… При одном взгляде на его перепуганное лицо мне самой становилось неуютно. Через минуту три он, наконец, дошел до лежащего «бизнесмена, нагнулся над ним, протянул было руку к ножу, но тут же отдернул ее. Сделал маленький шажок назад, схватился рукой за левую грудь и начала плавно оседать на пол.

– Кажется, ты была права. – мрачно сказал мне Митяй, глядя на распростертое на полу тело. – Инфаркт.

Режиссер Тельняшкин бросился к дверям, за ним рванулись два его помощника. В этот момент в комнате погас свет.

– Черт, пробки выбило! – в отчаянии воскликнул Тельняшкин. – Валера, Толя, быстро к охраннику, в холле, пусть покажет, где тут электрощиток!

С этими словами он выбежал в темный холл, освещаемый лишь маленьким фонариком на посту охраны. Немного пометался, затем побежал через холл в правую половину здания. Навстречу ему выбежала немолодая красивая женщина, лицо которой показалось мне смутно знакомым:

– Господин Тельняшкин! – закричала она. – Что тут происходит! Вы обещали легкий прикол, но тут! Где свет?

– Госпожа Маленкович, в здании выбило пробки. – задыхаясь от пробежки, выдал режиссер. – Где господин Немирович?

– Я видела лишь его спину, когда он со стаканом побежал в конференц-зал. – ледяным тоном сказала актриса. Теперь я ее узнала. – Из зала он не выходил.

К нам подбежал один из помощников режиссера:

– Аким, в щитке перерезаны правда, вдобавок, кто-то плеснул на них водой! Там все сгорело!

– Елки-палки! – в отчаянии Тельняшкин закрутился на месте, как юла. – Ребята, надо подойти в конференц-зал, вдруг ему… – он покосился на актрису и прикусил язык. – Толик, вызывай аварийку, а мы пойдем, куда собирались.

– Фонарик у тебя есть? – спросил его Митяй.

– Нет, только зажигалка. – растерянно ответил Тельняшкин.

– Так пошли кого-то за фонарем!

– Толик! – истошно заорал Тельняшкин вслед уходящему парню. – Попроси охранника отдать тебе фонарь! Или хотя бы найти свечку!

Толик кивнул и пошел к охраннику, а мы вместе с Тамарой Маленкович вошли в правую половину здания, наощупь прошли по темному коридору и толкнули тяжелую дверь, ведущую в приемную конференц-зала.

– Кто здесь? – раздался из темноты дрожащий девичий голосок.

– Мы, конечно, кто еще здесь может быть? – с раздражением ответил Тельняшкин. – Кого ты ждала, Ария?

– Аким! – в дрожащем девичьем голоске зазвучали слезы. – Что случилось?

– Пробки перегорели.

– А почему из зала никто не выходит? Что они там делают без света?

– Сношаются! – выпалил Митяй.

– Что за глупые вопросы! – вспылил Тельняшкин. – Надо было сразу зайти и посмотреть!

– Не пойду! – упрямо ответила девушка. – Они должны были сами выйти оттуда, раз света нет. И как я смотреть буду, я что, кошка, чтобы видеть в темноте?

– Господа, может быть, мы все же войдем? – занервничала Тамара.

– И что мы там увидим? – поинтересовался Митяй. – За окнами – тьма, как у негра в…, ладно, молчу-молчу. Если пойдем на ногах, а не поползем на четвереньках, сразу наткнемся на стол или стул. А ползать по залу по-пластунски мне как-то не с руки. Старею, наверное.

В этот момент в кромешной тьме снова заскрипела дверь. Она открылась, и мои глаза резанул яркий луч света.

– Эй, я сейчас ослепну! – запротестовала я. – Что за мерзкие шуточки?

– Аким, я принес фонарик. – луч слегка опустился, и я, вытерев выступившие на глазах слезы, увидела молодого помощника режиссера. – Чуть ли не силой отобрал у охранника.

– Молодец, Толик! – похвалил его Тельняшкин, получив фонарь. – А что с электрощитком?

– Уже вызывали «аварийку» – с гордостью заявил Толик.

– Отлично, теперь можем заходить. – режиссер, поводив фонариком по стенам, обнаружил дверь в конференц-зал и двинулся к ней. Мы все, включая Толика и Арию, потянулись следом.

Зайдя в зал, наш предводитель тут же повернул фонарь с сторону кушетки. На ней по-прежнему лежало тело с ножом в груди. Правда, на экране монитора рукоятка ножа показалась мне намного больше, и более насыщенного оранжевого цвета. Видимо, экран все же искажает изображение. И пятно крови на груди при свете выглядело как-то более… эффектным. Тельняшкин поводил лучом фонаря по полу вблизи кушетки. Но на полу никого не обнаружилось.

– Конкин на месте. – задумчиво протянул Тельняшкин.

– А где Эльдар? – в голосе Тамары явно слышалась паника.

– Не знаю. – растерянно ответил режиссер. – Ария, он точно не выходил? Может, ты не заметила в темноте?

– Да если бы дверь скрипнула, я бы услышала! – возмутилась молодая актриса. – Я сидела вообще без движения, если бы мышь мимо пробежала, услышала бы ее шаги!

– Да, странно. – еще раз удивился Тельняшкин. – А этот, кстати, почему до сих пор лежит? Он что, не понял, что розыгрыш уже закончен? Камеры не работают без электричества! Эй, Конкин, как тебя там по-матушке? Поднимайся, труба зовет!

Неподвижное тело на кушетке не шелохнулось. Режиссер тяжело вздохнул:

– Заснул он, что ли? – с этими словами он пошел к кушетке, освещая фонариком себе путь. Подошел почти вплотную и дико закричал:

– Эй, это не он!

Наталкиваясь друг на друга, мы гурьбой побежали к кушетке.

– Убили! – дико заорал сзади меня женский голос. Я присмотрелась: на кушетке в дорогом костюме-«тройке», с ножом в груди лежал режиссер Эльдар Немирович. На его груди расплылось пятно какой-то густой жидкости, казавшейся черной в неверном свете фонаря.

Аким Тельняшкин, не веря своим глазам, протянул руку к ножу.

– Эй, нельзя ничего трогать до прибытия милиции. – одернул его Митяй.

– Это… это не тот нож! – в ужасе прохрипел режиссер.

– Разумеется. – успокоил его Митяй. – И нож не тот, и человек не тот. Только кушетка осталась прежней. Короче, вызывай милицию.

Тельняшкин машинально достал из кармана мобильный, потыкал кнопочки и снова взвыл:

– Но здесь глушилки для мобильников! Они на автономном питании, и работают по-прежнему!

– Значит, надо выйти в большой холл, и вызвать милицию оттуда. – рассудительно ответил Митяй.

– Эльдар, очнись! – вне себя, Тамара оттолкнула Тельняшкина и бросила к телу. Митяй успел схватить ее за талию и немного оттащить в сторону. Актриса пару раз дернулась и привалилась к крепкому плечу Митяя. В этот момент Ария застонала и начала падать набок. Ее подхватил Толик.

– Ребята, пора нам валить отсюда. – решил Митяй. – Фонарь всего один, оставаться тут в темноте вряд ли кому захочется, поэтому выбираться будем все вместе.

– Но как же это? А где же тогда Конкин? – режиссер по-прежнему вертел головой по сторонам.

– Видимо, вышел через запасную дверь за шкафом. – пожал плечами Митяй. – Насколько я понял, оттуда прямой выход на улицу? Тогда его незачем и искать.

– Он что, рехнулся? – на Акима Тельняшкина напал столбняк. – Он рехнулся и зарезал Немировича? А потом сбежал?

– Милиция разберется. – раздраженно ответил Митяй. – Слушай, эта актриса, которая у меня в руках, тяжелая, мне долго еще ее на весу держать? Давай меняться – ты понесешь ее, а я понесу фонарик.

– Надо Арию куда-то положить. – растерянно сказал Толик.

– Ее надо просто вывести отсюда. – Митяй, похоже, решил все же набраться терпения. – Или вынести. Тельняшкин, пошли наконец….твою мать!