Текст книги "Поэтика моды"

Удивительная материя

В отличие от гламура, роскошь – не симулякр, не фантазия, не глянцевый блеск, под которым – пустышка. Роскошь реальна, материальна. И именно с материальности, с материи, пожалуй, и стоит начать. Роскошный материал, из которого изготавливается роскошная вещь, призван удивлять, он редок и порой странен, иногда таинственен, он поражает воображение. Роскошная вещь становится почти произведением искусства, ведь внимание к деталям, из которых эта вещь будет создана, практически граничит с безумием. Прибавить к необычности материала ручную работу, непременно сопряженную с выполнением сложных действий, – и перед нами эксклюзивная вещь из мира luxury.

Остановимся подробнее на материальных характеристиках роскоши. Очень часто речь идет о предмете, на изготовление которого было потрачено несоизмеримое его масштабам количество сырья или ингредиентов. Славится такой расточительностью ювелирное искусство. Типичный пример – браслет Chopard 2010 года, сделанный в виде плывущих рыбок. На каждой рыбешке закреплено около 60 мелких бриллиантов. Всего в украшении их использовано более двух тысяч.

Множество таких примеров можно найти в мире парфюмерии. Для начала надо сказать, что вообще флакон духов – совсем не роскошь. Даже парфюм, на этикетке которого значится имя крупного модного дома, вроде Christian Dior или Gucci, недорог, пущен в массовое производство и доступен. В этом, собственно, смысл парфюмерных линий от крупных домов: создать иллюзию доступности, иллюзию причастности рядового потребителя к высокому миру моды. Такая продукция – по сути, гламур: тень роскоши для масс.

Но и в индустрии парфюмерии имеется ниша для роскоши – это, собственно, «нишевые» парфюмерные компании, делающие так называемые селективные ароматы. Их не выпускают большими тиражами, их делают вручную, с использованием натуральных материалов, а не синтетических аналогов ароматных эссенций, при этом к изготовлению продукта прилагаются неимоверные усилия и затрачивается огромное количество материала. Так, парфюмеры селективной марки M. Micallef для некоторых ароматов используют жасминовое масло, для получения литра которого требуется 8 миллионов цветков, а на 1 килограмм масла пачули надо собрать до 50 килограммов листьев этого растения. В парфюмы M. Micallef могут входить более 200 ингредиентов, и на создание одного аромата уходят месяцы. Или дом Clive Christian – здесь похожая история: для получения одной лишь капли розового масла, входящего в аромат 1872 for Women, требуется 170 головок роз. Один флакончик Clive Christian's Imperial Majesty, украшенный бриллиантами весом в 5 карат, обойдется поклоннику роскоши более чем в 200 000 долларов за экземпляр. Для легендарного аромата Joy от Jean Patou надо собрать более 10 000 цветков жасмина и 120 роз, причем делают это только рано утром, когда на цветках еще сверкает роса, и только вручную. Рожа Дав, основатель парфюмерной марки Roja Dove, пытался объяснить мне в интервью, что подобные усилия и затраты вполне рациональны. «Да, цена за литр натуральной эссенции жасмина, которую я покупаю в Грассе, вдвое выше, чем за килограмм золота. Но покупаю я жасмин именно там просто потому, что это, на мой взгляд, лучший жасмин», – говорил он.

Еще один пример несоизмеримых с результатом усилий в производстве – сорочки компании Borrelli. Их можно узнать по особому способу пришивания пуговиц (к слову, пуговицы изготавливают исключительно из натурального перламутра): для каждой пуговицы портные делают по 200 узелков – так называемая «гусиная лапка» (pied-de-poule, это не только характерный узор, который ввела в моду Коко Шанель, но и вид стежка).

Служители роскоши зачастую используют для своей работы и роскошные инструменты. Для пошива плиссированных галстуков от Stefano Ricci берут золотую иглу. А молодой дизайнер аксессуаров Этан Кох (Ethan Koh) обрабатывает кожу для своих сумок агатом (по его словам, этот камень придает коже ни с чем не сравнимые мягкость и блеск).

Еще один признак роскоши на уровне материала – ограниченное количество, редкость. Обычная хлопковая сорочка может оправдывать свою цену, например, в 3000 долларов. Мужские рубашки Stefano Ricci шьются из хлопка, собранного на одной-единственной египетской плантации в мире. Это совсем небольшая плантация, и одного ее урожая хватает всего на 300 рубашек, поэтому поклонники марки готовы занимать очередь за этими сорочками на два года вперед. На ощупь египетский хлопок напоминает шелк. Толщина нити составляет всего 5 микронов – лишь в два раза толще человеческого волоса. Та же щепетильность присутствует у Stefano Ricci и при изготовлении крокодиловых ботинок. Для пошива одной пары таких туфель необходимо подобрать идентичную по рисунку кожу двух крокодильчиков. Эти рептилии занесены в Красную книгу, и их специально выводят для производителей кожаных изделий. На них имеется квота – их вылавливают не более тысячи в год, и вот среди тысячи надо каким-то образом отыскать двух со схожим рисунком шкуры.

Многие нишевые парфюмеры – Roja Dove, Montale, Tom Ford и др. – используют в своих ароматных композициях масло дерева агар (чаще этот компонент называют уд). Компонент считается одним из самых дорогих в парфюмерии. Его редкость, а следовательно, и роскошность заключается в том, что для того, чтобы дерево полностью созрело и из него можно было начать извлекать масло, требуется несколько веков.

Материал, из которого создают атрибуты роскоши, может быть не просто редким, а единственным в своем роде, невоспроизводимым, неповторимым. Так, корпус ручки S.T. Dupont Meteorite Pen сделан из цельного куска метеорита Гибеон, упавшего на Землю около 500 000 лет назад. Эта «неповторимость» компонентов роскошной вещи иногда требует особых усилий от производителя. Уникальный материал выращивается, ищется, создается. У Montblanc есть колье, оттенок камней в котором повторяет цвет розы, выведенной в 1956 году в честь бракосочетания Грейс Келли и Ренье III.

Необходимость ассоциации с миром природы, натуральность – также одна их характеристик роскошного предмета. Говоря о материалах, из которых создаются роскошные вещи, производители рынка luxury не устают повторять, что они натуральны: натуральный хлопок, натуральная кожа лучшего качества, самые настоящие цветки роз. Да, синтетика не может быть роскошной, это заменитель роскоши, удел гламура. Но все эти роскошные изделия – далеко не «простоватый» экологический продукт. И между стаканом парного молока или сорванного с дерева яблока и выделанной кожей для ботинок есть существенная разница. Натуральность роскоши изощренна, простота нарочита, и путь к ней непрост. Она требует множества суперпрофессиональных ручных операций, проведенных в соответствии с тайными, тщательно охраняемыми рецептами.

Итальянский обувщик Сильвано Латтанци выдерживает готовую обувь под землей, добиваясь тем самым эффекта состаривания кожи. «Я всегда думаю, как сделать что-то особенное. И однажды я обратился к методу infossamento, известному еще в четвертом веке и применявшемуся для хранения сыров и зерна. После такого „захоронения” кожа приобретает натуральный оттенок, которого невозможно добиться в лаборатории, и это делает мои ботинки действительно уникальными», – говорит Латтанци (www.elitetraveler.com/leaders-in-luxury/silvano-lattanzi). Обратим внимание, что Сильвано Латтанци именно «выращивает» свои ботинки, а не шьет их. Он подчеркивает, что его обувь гармонично вписывается в природный цикл.

При позиционировании вещи как роскошной производители нередко акцентируют внимание потребителей на такой характеристике, как продолжительность времени, затраченного на создание вещи. Небольшое отступление. Однажды я подглядела, как иностранец-турист покупал на Арбате написанную маслом картину, на мой взгляд, довольно безвкусную, но при этом весьма дорогую. «Почему вы купили именно эту картину, чем она вам приглянулась?» – не удержалась я. «Видите ли, это же масляная живопись. Художник, думаю, потратил много дорогой краски и не менее месяца на ее создание. И я полагаю, что соотношение затраченного времени и цены совершенно оправданно». Поразительный ответ, подумала я тогда, качество произведения искусства не измеряется количеством использованной краски и числом дней – например, акварели пишутся и за 20 минут и могут быть не менее гениальны, чем работы, написанные маслом… Или все-таки измеряется? Конечно, измеряется, если рассуждать о картине с позиции потребителя роскоши. Да, роскошная вещь быстро не делается.

Мастера обувной компании J.M. Weston удивляют своих состоятельных потребителей эксклюзивностью подошв для ботинок. Для их создания используют тончайшую шкуру пятилетних коров, которые ни в коем случае не должны иметь потомства. Их кожу ровно 49 дней вымачивают в чанах с раствором, в который входят экстракты коры каштана и экзотического дерева квебрахо. По истечении срока кожу вынимают, прокладывают слоями коры дуба и хранят так еще 10 месяцев.

Часы, месяцы, годы и прочие цифровые, процессуально-временные характеристики обязательно фигурируют в описании процесса производства luxury, и эту информацию обязательно распространяют пиар-службы, а вслед за ними журналисты. Это важно, это противопоставляет роскошную вещь машинной штамповке массового производства. В ювелирной компании Frey Wille на изготовление коллекции уходит год, а для создания одного украшения требуется до 100 этапов. В 2010 году другая ювелирная компания, Prologue, представила сет «Кобра» (серьги, кольцо и флакон для духов). Несколько месяцев, говорилось в пресс-релизе, мастера придумывали, как закрепить коричневые и белые бриллианты, чтобы кожа кобры получилась гладкой и одновременно фактурной. В 2012 году часовой бренд Girard-Perregaux представил новую линию часов Le Corbusier, посвященную архитектору Ле Корбюзье. У одной из моделей этой коллекции удивительный бетонный циферблат, на заливку, сушку и отделку которого уходит три дня. Для производства одной только сумки Lancel (модель Adjani) нужно 20 часов работы, 50 кусков кожи и 150 операций.

А Ольга Берлути, внучатая племянница основателя обувного дома Berluti Алессандро Берлути, которая вывела бренд на мировой уровень, напоминает потребителям, что «каждая пара обуви проходит через такое же количество операций, как и при строительстве собора, – 250». Обывателю вряд ли придет в голову проверять, сколько на самом деле требуется операций при создании церкви, но здесь важно обратить внимание на поистине титанические усилия, которые, по словам обувщика, нужны для пошива такой вроде бы будничной вещи, как ботинки. Туфли, сравниваемые с собором, возносятся на пьедестал, они – почти искусство.

Нельзя не упомянуть еще об одном признаке роскошной вещи – удивительности, которая выражается как в нетривиальности выбранного материала, так и в контрастном сочетании ингредиентов. Примеры находим в ювелирном производстве. Роскошь ассоциируется с золотом, бриллиантами. И это логично, ведь драгоценности – это дорого, порой очень дорого. Но золотые украшения есть практически у всех, и драгоценный металл доступно сверкает на лавках турецких и египетских рынков. Так что производитель должен еще постараться, чтобы придать блеск luxury своему продукту. Ювелир Лоренс Графф (Graff) постоянно повторяет в своих интервью, что его главная задача – найти и огранить только лучшие в мире алмазы, те, которые могут войти в историю. Ювелирный дом De Grisonogo сделал ставку на черные бриллианты, которые крайне сложны в обработке и редко встречаются в природе. Ювелир Жильбер Альбер (Gilbert Albert) сочетает в своих изделиях бриллианты, золото и платину с глубоководными кораллами, панцирями жуков скарабеев, костями динозавров, метеоритами. Дом Cartier на салоне часового искусства SIHH 2014 года представил часы, циферблат которых украшен маркетри из лепестков роз. Лепестки раскрасили в разные цвета и сложили из них сложный рисунок, изображающий попугая. На часах Harry Winston Premier Feathers 2013 года выполнена аппликация из настоящих перьев павлинов и фазанов.

Принцип сочетания несочетаемого, использования дорогого материала вместе с редким и вроде бы неуместным или, напротив, простым – один из важных принципов luxury. Поэтому меховой бренд Yves Salomon может сшить меховую жилетку, расшитую соломкой рафии, а Стюарт Вайцман (Stuart Weitzman) – сделать элегантные туфли из обыкновенной пробки: такое «неблагородное» дизайнерское решение лишь подчеркнет «ненавязчивую» роскошь. В украшениях haute joaillerie практически всегда драгоценные камни (бриллианты, сапфиры, рубины, изумруды) соседствуют с полудрагоценными цаворитами, ониксом, гранатами, нефритами и т. д.

Неожиданность сочетания элементов может сделать роскошной и еду: хитроумное изобретение, золотой шоколад швейцарской компании DeLafee – конечно же, для поклонников роскоши, он сделан из бобов какао, произрастающих в Эквадоре, и покрыт хлопьями 24-каратного золота. Или «обогатить» косметику: в составе помады Guerlain Rouge G – рубиновая крошка; у La Prairie есть крем для лица Cellular Cream Platinum Rare с платиной; у Carita – крем для контура глаз Diamant de Beaute с алмазами и турмалинами; у Chanel – гоммаж Gommage microperle hydratation с жемчужной крошкой; у марки Själ – маска с кашмирскими сапфирами.

Роскошная вещь – часто вещь «с секретом». Это может быть предмет-трансформер. Например, сумка L'Angele от Lancel при желании превращается в трюмо (внутри есть зеркало с подпорками, которое ставится на крышку сумки). Кстати, у Lancel есть концепция, заявленная еще в XIX веке, когда создавались первые сумки этой французской компании, что сумка – это «мешочек с хитростями». Ювелиры Van Cleef & Arpels при участии герцогини Виндзорской изобрели ожерелье, трансформирующееся в браслет, Zip, оно представляет собой драгоценную молнию с самой настоящей застежкой. Иногда секрет никак о себе не заявляет, это скрытая, так сказать, благородная роскошь: костюмная ткань от компании Scabal соткана из шерсти с бриллиантовой крошкой. На вид – просто шерсть прекрасного качества.

Итак, роскошь – это парадоксальное сочетание натурального и искусственного, низкого и высокого, это естественность, возведенная практически в ранг искусства. Французский исследователь роскоши Жак Морабито однажды отметил, что «роскошь – это абсолютная посвященность создателя своему делу» (Morabito 2003: 126), – в таких выражениях обычно говорят о художниках и произведениях искусства. И все-таки роскошь не совсем искусство: она не скрывает, что ориентирована на потребление, в то время как произведения искусства позиционируются как обращенные в вечность объекты, не рассчитанные на то, чтобы их для чего-либо использовали. Роскошь – это «искусственный соловей, похожий на настоящего, но весь осыпанный бриллиантами, рубинами и сапфирами» – подарок японского императора из сказки Г.Х. Андерсена «Соловей» (Андерсен 1969а: 257–267). Настоящий соловей – для бедных, а вот искусственный, конечно же, для императоров.

Овеянные легендами

Компании, производящие предметы роскоши, строят свою историю на легенде, и если ее нет, создают ее. Потребитель никогда не проверит, правда это или нет, зато наличие красивой, не обязательно правдоподобной, иногда сказочной истории убедит его в том, что он потребляет больше, чем вещь, то есть – идею, роскошь.

Наиболее распространенный тип легенды обыгрывает тему случайной находки, ставшей впоследствии фирменным знаком компании.

Так, говорят, английский обувщик Джон Лобб (John Lobb) начинал свою блистательную карьеру с того, что шил ботинки для золотоискателей и, согласно легенде, именно для них он изобрел свой знаменитый пустой каблук. Золотоискатели прятали в нем золотые слитки. Сегодня пустой каблук – знак обувного дома John Lobb.

Кто-то выращивает предметы роскоши в земле, кто-то томит их месяцами в бочках. Но в создании вещей иногда должна присутствовать и счастливая случайность, особенно если ради этой случайности пришлось потрудиться. Для создания мебельной коллекции в стиле ар-деко дизайнеру Алану Швитцеру (владельцу канадской компании William Switzer & Associates) понадобилось дерево старой выдержки, при этом очень редкое. Алан отправился путешествовать, и в итоге на другом конце света случайно наткнулся на редчайший образец дерева бубинга у одного известного специалиста по экзотическим породам. Это дерево было срублено 47 лет назад и хранилось в запасниках в Валенсии. Оно было огромного размера и имело срез удивительной красоты и невероятного диаметра (170 см). Второго такого дерева, естественно, нет в целом мире.

Иногда случайность принимает в легенде форму ошибки. Производитель ошибся, а потом понял, что нашел неповторимый способ производства. По одной из версий, «маленькое черное платье» Chanel обязано своим возникновением случайности: Габриэль Шанель собиралась в оперу в белом платье, но, испачкав его, переоделась в непраздничное черное. Появившись в театре в таком шокирующем виде, она дала жизнь новой моде. Первая модель обуви, созданная Ольгой Берлути, согласно семейному преданию, была результатом недоразумения. В 1962 году, когда Ольга только начинала постигать основы обувного искусства, в салон Berluti зашел Энди Уорхол. Ольга сняла мерки с его стоп, и Энди пообещал непременно как-нибудь вернуться за своими ботинками, но не оставил залога. Дед Ольги Торелло Берлути приказал ей выкинуть чертежи: что это за клиент, который не оставляет денег? Но Ольга ослушалась и тайком сделала для Уорхола мокасины. Правда, для модели пришлось использовать кожу с изъяном (хороший материал дед не дал бы) – по периметру верха носка шел шрам, который никак нельзя было убрать. В 1963 году Энди Уорхол вернулся в салон. Ольга показала ему туфли и пошутила, что для этой модели специально выбрала шкуру бродячей коровы, которая любила тереться о колючую проволоку, поэтому мокасины получились со шрамом. Уорхол пришел в восторг. «Я хочу, чтобы отныне мою обувь делали из шкур бродячих коров», – сказал он. Сегодня эта модель c «изъяном» стала частью коллекции Berluti.

Случайность легко интерпретировать как судьбоносную встречу, знак судьбы. Молодой человек по имени Кристиан Диор идет по улице и раздумывает, что ответить Марселю Буссаку, миллиардеру, который предлагает ему возглавить модный дом Philippe et Gaston. Диор натыкается на какой-то предмет, чуть не падает, это оказывается геометрическая фигура в форме звезды. Диор поднимает звезду и в этот момент понимает, что не должен соглашаться на предложение Буссака, а должен основать при его поддержке свой собственный модный дом.

Еще один популярный вид легенды – сказка. Конечно, ведь роскошь – это чудо, а роскошная вещь волшебна, так что жанр сказки прекрасно подходит для легенды luxury. Тринадцатилетний юноша по имени Луи Витон, будущий основатель Louis Vuitton, сбегает от злой мачехи и отправляется пешком в Париж – с этого путешествия начинается легенда Дома моды. Или вот история создания парфюмерной марки Amouage, напоминающая восточную притчу. Султан Омана Саид Хамад бин Хамуд аль бу Саид загорелся мечтой делать лучшие в мире ароматы, такие, чтобы весь свет узнал о великом арабском парфюмерном искусстве. Было это в 1983 году. Для этого он призвал легендарного французского парфюмера Ги Робера, который создал в свое время ароматы для Dior и Rochas, и сказал ему: «Твори и не отказывай себе ни в чем». Так на свет появился первый дурманящий аромат от Amouage под названием Gold, в состав которого вошли серебряный ладанник, ландыш, мирт, амбра, циветт мускус.

В историях о создании компаний, обслуживающих мир luxury, часто присутствует тема контраста, которая играет роль скромной оправы для бриллианта. Обувщик Джон Лобб был хромым. Тьерри Эрмес (Hermès) начинал свою карьеру с производства упряжи для лошадей. Постепенно сфера его деятельности расширялась, и сегодня дом Hermès – это империя роскоши, в которой есть место и ювелирным украшениям, и часам, и безупречной одежде. А «король отельеров и отельер королей» Цезарь Ритц, основатель одной из самых роскошных на сегодня гостиничных сетей Ritz, в юности мыл полы и чистил башмаки постояльцам дешевой парижской гостиницы, название которой погребено под песками времени. Шагом к успеху стала, как полагается, случайная встреча со знаменитым поваром, основателем высокой французской кухни Огюстом Эскофье, который ввел его в мир роскоши и помог создать свой гостиничный бизнес.